Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна Аберкромби Джо
– Семь. Самый обычный счет.
– Средний.
– Можно мне?..
Балагур коротко взглянул на него.
– Да.
Коска, собрав кости, мягко выкатил их из кулака на стол.
– Шесть. Вы выигрываете.
– В том-то и беда.
– Правда? А моя беда – вечный проигрыш… Что произошло? Там, в игорном зале?
– Кое-что.
На шее у бывшего арестанта виднелась длинная, темная в тусклом свете полоска еще не засохшей крови.
– Вы… э-э-э… испачкались в чем-то, – сказал Коска.
Балагур стер полоску, посмотрел пустыми глазами на ставшие красно-коричневыми пальцы.
– В крови.
– Да. Много было крови нынче ночью.
Сейчас, когда Коске больше ничто не угрожало, кружащее голову сознание опасности начало ослабевать, и вновь зашевелились, оживая, призраки прошлого. Руки затряслись. Выпить, выпить, выпить…
Он прошел из кухни в склад.
– О! Распорядитель нашего смертоубийственного цирка! – Сверху, облокотившись на лестничные перила, ему насмешливо улыбнулся Морвир. Стоявшая рядом Дэй неторопливо сдирала шкурку с апельсина.
– Наши отравители! Живы… какая жалость. Что произошло у Кардотти?
Морвир поморщился.
– Нам было поручено устранить стражников на верхнем этаже. Что мы и сделали – вполне успешно и незаметно. Оставаться после этого в доме нас не просили. Наоборот, велели убраться. Нанимательница наша, не вполне нам доверяя, опасалась, как бы у Кардотти не случилось… поголовного истребления.
Коска пожал плечами.
– Истребление по определению своему не бывает выборочным.
– Как бы там ни было, но вы тоже сделали свое дело. И думаю, никто не станет возражать, если позволите себе принять это…
Морвир шевельнул рукой, вниз полетело что-то блестящее. Коска инстинктивно поймал сей предмет, не дав ему упасть на пол. В руках оказалась металлическая фляга с плещущейся внутри жидкостью, точь-в-точь такая, какая была когда-то у него самого. Которую он продал… где-то она сейчас? О, чудесный союз холодного металла и жгучего напитка… при воспоминании рот мгновенно наполнился слюной. Выпить, выпить, выпить…
Он успел наполовину отвинтить крышечку, прежде чем опомнился.
– Один из важнейших жизненных уроков – не торопиться принимать дары отравителей.
– Единственный яд, что там содержится, ничем не отличается от того, который вы принимаете всю жизнь. И никогда не перестанете принимать.
Коска поднял флягу.
– Ваше здоровье. – Перевернул ее и, вылив содержимое на пол, швырнул в угол комнаты. Но проследил, куда именно она упала, – на случай, если внутри все же осталось несколько капель. – Никаких известий о нашей нанимательнице? – спросил у Морвира. – И ее северном щенке?
– Никаких. Пожалуй, нам следует рассмотреть возможность, что их уже и не будет.
– Он прав. – В проеме двери, ведущей в кухню, встала черным силуэтом Витари. – Слишком велики шансы, что оба погибли. И что мы будет делать в таком случае?
Дэй посмотрела на свои ногти.
– Что до меня, я зальюсь слезами.
У Морвира, однако, были другие планы.
– Нам следует подумать, как разделить деньги, которые Меркатто оставила здесь…
– Нет, – сказал Коска, которого предложение это по неведомой причине изрядно раздражило. – Подождем.
– Здесь небезопасно. Кого-то из лицедеев могли схватить, и он, вполне возможно, уже рассказывает в данный момент, где мы скрываемся.
– Волнующая мысль, правда? Я сказал, подождем.
– Ждите, если вам угодно, но я…
Коска легким движением выхватил нож. Клинок, сверкнув во тьме, вонзился с глухим стуком в деревянную стену и завибрировал в каком-то футе или двух от лица Морвира.
– Это вам маленький подарочек от меня.
Отравитель поднял бровь.
– Я не испытываю благодарности к пьяницам, мечущим в меня ножи. Что, если бы вы попали?
Коска усмехнулся:
– Я попал. Мы ждем.
– Для человека, печально прославившегося своим непостоянством, подобная верность женщине, которая предала его однажды… кажется мне чем-то невероятным.
– Мне тоже. Но я всегда был непредсказуемым мерзавцем. Может, решил измениться? Дал торжественную клятву быть трезвым, верным и исполнительным во всех своих делах с этого момента.
Витари фыркнула:
– Великий день!..
– И долго мы будем ждать? – спросил Морвир.
– Пока я не скажу, что можно уйти.
– А если… я захочу… уйти раньше?
– Вы отнюдь не так умны, как вам кажется. – Коска уставился ему в глаза. – Но не делать этого ума у вас хватит.
– Успокойтесь, вы оба! – рявкнула Витари голосом, в котором звучало что угодно, только не спокойствие.
– Я не намерен исполнять приказы какого-то полоумного пьянчуги!
– Может, поучить вас…
Тут громыхнула дверь, и в склад ввалились два человека. Коска мгновенно высвободил клинок из трости. Звякнула своей цепочкой Витари. Дэй выхватила невесть откуда маленький арбалет и нацелила его на дверь. Но пришельцы оказались не стражниками. То были Монца и Трясучка – мокрые насквозь, в грязи и саже, запыхавшиеся так, словно пробежали, не останавливаясь, половину Сипани. Как оно, возможно, и было.
Коска ухмыльнулся:
– Помяни ее – и она тут как тут! А мастер Морвир предлагал уже поделить твои денежки на случай, если ты сгорела вместе с домом Кардотти.
– Извините, что разочаровала, – прохрипела Монца.
Морвир метнул в Коску свирепый взгляд.
– Уверяю вас, я нисколько не разочарован. Ваша жизнь представляет для меня куда больший интерес, измеряющийся не одной тысячей скелов. Просто… подумал о непредвиденном повороте.
– Лучше быть готовым ко всему, – сказала Дэй, опуская арбалет и принимаясь высасывать сок из апельсина.
– Осторожность – на первом месте, всегда.
Монца двинулась вперед, пошатываясь, подволакивая одну босую ногу. Крепко стиснув зубы от боли. Одежда ее, и раньше-то оставлявшая маловато простора для воображения, была изорвана в клочья. Коска разглядел длинный красный шрам на тощей ноге, еще один – на плече, протянувшийся вниз, к локтю. Правую руку – бледную, костлявую, покрытую гусиной кожей, – Монца прижимала к бедру, словно пытаясь укрыть ее от посторонних глаз.
Ему вдруг стало не по себе. Словно он увидел изуродованную каким-то варваром картину, которой всегда восхищался. Которой втайне надеялся обладать… быть может. Неужто и вправду?.. Он скинул с себя плащ, протянул ей, когда она проходила мимо. Но Монца не взяла.
– Должны ли мы считать, что вы не слишком удовлетворены нашей нынешней работой? – спросил Морвир.
– До Арио добрались. Могло быть и хуже. Мне нужно переодеться в сухое. Мы немедленно покидаем Сипани.
Она заковыляла вверх по лестнице, волоча за собой по пыльным ступенькам подол изорванной юбки, протиснулась мимо Морвира.
Трясучка, захлопнув входную дверь, прислонился к ней и запрокинул голову.
– Вот истинная сучка бессердечная, – пробормотала Витари, глядя вслед Монце.
Коска поджал губы.
– Я всегда говорил, что в ней черт сидит. Но у кого точно сердца не было, так это у ее братца.
– Тьфу. – Витари развернулась и шагнула в кухню. – Это был комплимент.
Монца едва успела закрыть за собой дверь и сделать несколько шагов по комнате, как внутренности у нее скрутило, словно в живот лягнули. Ее вырвало прямо на пол, так обильно, что не было возможности перевести дух.
После этого она, содрогаясь от омерзения, принялась стаскивать с себя одеяние шлюхи. Мокрая ткань липла к телу, покрытому мурашками, тошнота подступала снова от одного только запаха гнилой воды. Онемевшие пальцы с трудом справлялись с крючками и петлями, пуговицами и пряжками. Наконец она, рыча, сорвала эти лохмотья и швырнула на пол.
При свете одинокого фонаря увидела себя в зеркале – сгорбленную, как нищая бродяжка, трясущуюся, как пьяница, с красными шрамами на белой коже, с мокрыми, растрепанными волосами. Восставший из воды труп утопленницы.
«Ты – мечта. Видение. Сама богиня войны!»
Ее снова затошнило. Она подковыляла к сундуку, вытащила оттуда дрожащими руками сухую одежду. Надела рубашку, принадлежавшую некогда Бенне. И на миг Монце показалось, что ее обняли его руки. Только эта малость у нее и осталась…
Она села на кровать, обхватила себя руками и начала раскачиваться взад и вперед, желая поскорее согреться. Но снова подкатила тошнота, и вырвало ее на этот раз одной желчью. Едва приступ миновал, она заправила рубашку Бенны за пояс и, скривившись от боли в ногах, натянула сапоги. Потом подошла к тазику для умывания и принялась плескать холодной водой в лицо, смывая краску и пудру, кровь и сажу, забившуюся в уши и в нос, замаравшую волосы.
– Монца! – раздался за дверью голос Коски. – У нас высокая гостья.
Морщась, она натянула на искалеченную руку кожаную перчатку, с трудом протиснула в нее скрюченные пальцы. Судорожно вздохнула всей грудью, затем вытащила из-под матраса Кальвец и пристегнула к поясу. И сразу на душе стало легче.
Монца открыла дверь.
Посреди склада стояла Карлота дан Эйдер в красном плаще, расшитом сверкающими золотыми узорами, и смотрела, как она, стараясь не хромать, спускается с Коской по лестнице.
– Что, черт побери, произошло у Кардотти? Дом до сих пор горит! В городе суматоха!
– Что произошло? – рявкнула в ответ Монца. – Может, вы расскажете мне об этом? Вместо Фоскара явилось его чертово августейшее величество!
Эйдер нервно сглотнула, черный струп у нее на горле дрогнул.
– Фоскар не пошел. Сказал, голова болит. Поэтому Арио взял с собой зятя.
– А еще дюжину рыцарей-телохранителей, – сказал Коска. – Личных телохранителей короля. И гостей гораздо больше, чем ожидалось. Что закончилось не слишком хорошо. Для всех.
– Арио?.. – побледнев, начала Эйдер.
Монца уставилась ей в глаза.
– Сдох.
– Король?.. – Голос гостьи упал до шепота.
– Жив был. Когда я от него уходила. Но потом начался пожар. Не знаю, успели ли его вытащить.
Эйдер, глядя в пол, потерла висок.
– Я надеялась, что у вас ничего не выйдет.
– Вам не повезло.
– Без последствий не обойдется. В подобных случаях никогда не обходится. Некоторые последствия предвидеть можно, некоторые – никак. – Она протянула руку. – Противоядие.
– Его нет.
– Но я выполнила свою часть договора!
– Яда тоже не было. Всего лишь укол чистой иглой. Вы свободны.
Эйдер безрадостно рассмеялась ей в лицо.
– Свободна? Орсо не успокоится, покуда не скормит меня собакам! Может, от него я еще и смогу спастись, но от Калеки… никогда. Я подвела его, подвергла опасности жизнь его драгоценного короля. Этого он так не оставит. Он ничего так не оставляет… Теперь вы счастливы?
– Можно подумать, у меня был выбор. Орсо и его приспешники умрут, или умру я, только и всего. Счастье тут ни при чем. – Монца, отворачиваясь, пожала плечами. – Вы бы лучше позаботились о бегстве.
– Я отправила письмо.
Монца застыла, снова повернулась к ней:
– Письмо?
– Еще утром. Великому герцогу Орсо. Писала его в некоторой горячке, поэтому плохо помню, о чем там говорится. Но имя Шайло Витари упомянуто. Как и Никомо Коски.
Коска отмахнулся:
– У меня всегда была куча высокопоставленных врагов. Предмет гордости. И прекрасная тема для разговора за обеденным столом.
Эйдер одарила презрительной усмешкой сначала его, потом Монцу.
– Кроме этих двух имен, еще и имя Меркатто.
Монца нахмурилась.
– Меркатто…
– Вы же не считаете меня полной дурой? Я знаю, кто вы. Теперь и Орсо узнает. И то, что вы живы, и то, что вы убили его сына. И то, что вам помогали. Мелкая месть, возможно, но… что смогла, то и сделала.
– Месть? – Монца медленно кивнула. – Что ж. Я вас понимаю. Но лучше бы вы этого не делали. – Рука ее легла на рукоять Кальвеца, чуть слышно скрипнула сталь.
– Что, убьете меня теперь? Ха! Я и так уже покойница, считай.
– Зачем же мне тогда напрягаться? Тем более что вас нет в моем списке. Можете идти. – Эйдер мгновение смотрела на нее, открыв рот, словно собираясь что-то сказать, потом передумала и повернулась к двери. – Не хотите пожелать мне удачи?
– Что?
– Как я понимаю, вам остается надеяться лишь на то, что я убью Орсо.
Бывшая любовница Арио остановилась:
– Да уж, надежда велика! – и вышла за дверь.
IV. Виссерин
Война без огня столь же ничего не стоит, как колбаса без горчицы.
Генрих V
Тысяча Мечей сражалась за Осприю против Муриса. Сражалась за Мурис против Сипани. Потом за Сипани – против Муриса, и снова за Осприю. В промежутке между походами по найму разграбила для своего удовольствия Оприле. Через месяц, сочтя, что не все оттуда выгребла, навестила его снова и оставила на месте города полыхающие развалины. Наемники сражались за всех против никого и за никого против всех, в то же время почти и не сражаясь.
Только поджигая, грабя, воруя, мародерствуя, насилуя и вымогая.
Никомо Коске нравилось окружать себя диковинками, придававшими ему самому ореол необычности и романтизма. Под такую категорию вполне подпадала девятнадцатилетняя воительница, неразлучная с младшим братом, поэтому он держал обоих при себе. Сначала находя их забавными. Потом – полезными. А потом и необходимыми.
Холодными зимними утрами Коска упражнялся с Монцей в фехтовании. Разгоряченное дыхание, пар в воздухе, блеск и лязганье стали… Он был сильнее, она – проворней. Неплохая пара. Они язвили, плевались друг в друга и хохотали. Соратники, собиравшиеся на них посмотреть, смеялись тоже – над тем, как часто обводит их капитана вокруг пальца девчонка, которая вдвое его моложе. Смеялись все, кроме Бенны. Воин из него был никакой.
Зато он обладал чутьем к цифрам и потому занимался бумажной работой, а еще – закупкой снаряжения, а также учетом и продажей награбленного и распределением вырученного. Делал деньги для всех и наделен был легким нравом, и вскоре стал всеобщим любимчиком.
Монца была способной ученицей. Она быстро усвоила все, о чем писали Столикус и Вертурио, Бьяловельд и Фаранс. Усвоила все, что преподавал Никомо Коска. Узнала все о тактике и стратегии, маневрировании и тыловом обеспечении, ориентировании на местности и предугадывании замыслов врага. Она училась, наблюдая, потом училась, делая. Всем искусствам и всем наукам, какие только нужны солдату.
– Черт в тебе сидит, – твердил ей Коска, когда напивался, что случалось нередко.
Она спасла ему жизнь в Мурисе. Потом он спас жизнь ей. И снова все смеялись, кроме Бенны. Спаситель из него был никакой.
Когда погиб от стрелы старик Сазин, командиры Тысячи Мечей дружно выбрали капитан-генералом Коску. Монца с Бенной остались при нем. Монца разносила его приказы по командирам. Потом начала объяснять ему, какие приказы следует отдать. Потом сама начала их отдавать, покуда он валялся пьяным, от его имени. А потом уже и от собственного. И никто не возражал, поскольку распоряжалась она лучше, чем Коска, даже когда тот бывал трезв.
А трезв он бывал по мере того, как месяцы складывались в годы, все реже и реже. Приказы отдавал уже только в тавернах. Упражнялся только с бутылкой. И, когда Тысяча Мечей опустошала очередную часть страны и наступала пора двигаться дальше, Монца разыскивала его по всем тавернам, курильням и борделям и, найдя, тащила в лагерь на себе.
Ей это не доставляло ни малейшего удовольствия, как и Бенне, не отстававшему от сестры, но они многим были обязаны Коске, который взял их некогда под свое покровительство, поэтому она и продолжала с ним возиться. И, когда в вечерних сумерках они, шатаясь – Коска под тяжестью выпитого, она под его тяжестью, – брели к лагерю, он шептал ей на ухо:
– Монца, Монца, что бы я без тебя делал?
Итак, месть
Цокали каблуками по начищенному до блеска полу начищенные до блеска кавалерийские сапоги генерала Ганмарка. Скрипели рядом башмаки управляющего герцогским двором. Передразнивало звук их торопливых шагов эхо, отражаясь от стен огромного пустого зала, где лениво кружились в солнечных лучах редкие пылинки. Лишь сапоги самого Шенкта, из мягкой кожи, грязные и изрядно поношенные, ступали совершенно бесшумно.
– Оказавшись в присутствии его светлости, – суетливо стрекотал управляющий, – вы приближаетесь к нему без неподобающей спешки, не глядя ни вправо, ни влево, а только под ноги, дабы не встретиться взглядом с его светлостью. Останавливаетесь на белой полосе ковра – не перед нею и не за ней, ни при каких обстоятельствах, а строго на ней. Затем встаете на колени…
– Я на колени не встаю, – сказал Шенкт.
Управляющий резко повернул к нему голову совершенно совиным движением.
– Исключение делается только для правителей иностранных держав! Все остальные…
– Я не встаю на колени.
Управляющий задохнулся было от возмущения, но его осадил Ганмарк:
– Ради всего святого! Убит сын и наследник герцога Орсо! Его светлость не станет порицать человека, не вставшего на колени, лишь бы тот помог свершиться мести. – Он повернулся к Шенкту: – Как вам будет удобней – хоть на коленях, хоть нет.
Стражники в белых мундирах развели перед ними скрещенные алебарды, давая пройти, и Ганмарк широко распахнул двустворчатые двери.
За ними оказался зал, устрашающе огромный, богато изукрашенный, величественный. Каким и подобает быть тронному залу самого могущественного лица Стирии. Но Шенкт видывал и залы побольше, и людей позначительней, поэтому трепета не испытал. По мозаичному полу тянулся вдаль красный ковер с белой полосой на одном конце. За ним возвышался помост, перед которым стояла дюжина стражников при полном вооружении. На помосте красовалось золотое кресло. В кресле восседал Орсо, великий герцог Талина. Весь в черном, и выражение лица его казалось еще мрачнее одеяния.
Перед Орсо и его свитой расположилась на коленях полукругом необычная, зловещего вида компания, состоявшая человек из шестидесяти, если не больше, всех рас и всех комплекций. Оружия ни при ком сейчас не было, но Шенкт не сомневался, что в иное время его у них хватает. Некоторых он даже знал в лицо. Бандиты. Наемные убийцы. Охотники за людьми. Представители его профессии, если, конечно, можно сказать, что у маляра и живописца одна профессия.
Он приблизился к помосту без неподобающей спешки, не глядя ни вправо, ни влево. Миновал полукруг наемных убийц и остановился точно на белой полосе. Посмотрел вслед генералу Ганмарку, который, обойдя стражников, поднялся по ступенькам к трону и, наклонившись, прошептал что-то на ухо Орсо. Управляющий с неодобрительным видом занял место по другую сторону от герцога.
Орсо устремил взгляд на Шенкта. Глаза их встретились. В зале тем временем воцарилась особая, гнетущая тишина, какая свойственна лишь очень большим пространствам.
– Значит, это он. Почему не на коленях?
– Не стоит на них, видимо, – сказал Ганмарк.
– Все стоят. Чем вы отличаетесь от других?
– Ничем, – ответил Шенкт.
– И все же не стоите.
– Привычка. Давняя. Не более того.
Орсо сощурился.
– А если вас попытаются заставить?
– Пытались.
– И что?
– Я не вставал.
– Что ж, и не надо, в таком случае. У меня убили сына.
– Сочувствую.
– По вашему виду не скажешь.
– Это не мой сын.
Управляющий содрогнулся, но Орсо не отвел от Шенкта запавших глаз.
– Любите говорить правду, как погляжу. Прямота – ценное качество для высокопоставленных людей. У вас великолепные рекомендации.
Шенкт промолчал.
– То дело в Колоне… я так понимаю, это ваша работа. Только ваша, от начала и до конца. Говорят, что там осталось, и трупами-то назвать было трудно.
Шенкт снова промолчал.
– Вы этого не подтверждаете?
Шенкт посмотрел ему в лицо и ничего не ответил.
– Но и не отрицаете.
И вновь – ни слова.
– Люблю неразговорчивых. Человек, который мало говорит с друзьями, врагам и подавно ничего не скажет.
Молчание.
– Моего сына убили. Выбросили из окна борделя, как ненужный хлам. Убили также многих его друзей и товарищей, моих подданных. Мой зять, не кто иной, как король Союза, спасся из горящего дома бегством лишь по воле случая. Соториус, канцлер Сипани, этот полутруп, что принимал их в своем городе, ломает руки и твердит, что сделать ничего не может. Меня предали. Лишили сына. Поставили… в тупик. Меня! – внезапно возопил герцог, нарушив тишину в зале и заставив всех присутствовавших там вздрогнуть.
Всех, кроме Шенкта.
– Месть, стало быть.
– Месть! – Орсо стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Скорая и ужасная.
– Скорой не обещаю. Ужасную гарантирую.
– Что ж, пусть она тогда будет медленной… мучительной и беспощадной.
– Возможно, возникнет необходимость нанести некоторый ущерб вашим подданным и их собственности.
– Любой ценой. Доставьте мне головы. Каждого, кто участвовал в этом деле хотя бы в малой степени, – мужчины, женщины, ребенка. Какая бы необходимость при этом ни возникла. Доставьте мне их головы.
– Головы, стало быть.
– Сколько вы хотите в качестве аванса?
– Нисколько.
– Даже…
– Если я выполню свою работу, вы заплатите мне сто тысяч скелов за голову главаря и по двадцать тысяч за каждого пособника. Максимум – четверть миллиона. Такова моя цена.
– Весьма немалая! – проворчал управляющий. – На что вам столько денег?
– Считать их и смеяться, поскольку богатому человеку нет нужды отвечать на вопросы дураков. Вы не найдете ни одного нанимателя, который был бы недоволен моей работой. – Шенкт обернулся и медленно обвел взглядом сброд, стоявший полукругом за спиной. – Можете заплатить меньше людям помельче, коль вам угодно.
– И заплачу, – сказал Орсо. – Если кто-нибудь из них найдет убийц первым.
– Других условий я бы и не принял, ваша светлость.
– Хорошо, – прорычал герцог. – В таком случае ступайте. Все ступайте! И свершите за меня… месть!
– Вас отпускают! – визгливо выкрикнул управляющий.
Послышались возня, шорох, топот – охотники за людьми, торопливо поднявшись с колен, направились к выходу. Шенкт развернулся тоже и зашагал по ковру в сторону дверей, степенно, без спешки, не глядя ни вправо, ни влево.
Дорогу ему вдруг загородил один из убийц, темнокожий, роста среднего, зато шириною с дверь, в цветастой яркой рубахе, сквозь дыры которой виднелись дряблые мускулы. Скривил толстые губы.
– Ты – Шенкт? Я ожидал большего.
– Молись тому богу, в которого веришь, чтобы тебе никогда не пришлось увидеть большее.
Читать бесплатно другие книги:
