Хаос и Амбер Бетанкур Джон

— Беда? — Она рассмеялась и огляделась по сторонам. — Здесь?

Я сердито сдвинул брови.

— Все Тени, — сказал я, — включая и ту, где ты сейчас обитаешь, вот-вот будут уничтожены.

— Это невероятно!

— Больше предупреждений не будет. Свяжись с Фенном или с Фредой и отправляйся к ним в Запределье. Это — твоя единственная надежда на спасение. Если я ошибаюсь… что ж, ты всегда сможешь вернуться.

— Ладно, ладно. — Блейзе села на кушетке. Было видно, что она ужасно недовольна. Что ж, она, как говорится, в своем репертуаре. Я накрыл Карту ладонью и прервал связь.

— Я достучался до Блейзе, — сообщил я Эйберу, а потом поведал ему о том роскошном зрелище, свидетелем которого стал. Мы оба не выдержали и расхохотались.

Пока мы вели переговоры с братьями и сестрами, наш отец успел обойти Узор на камне по кругу. Он кивал, что-то бормотал себе под нос, водил руками по воздуху — так, словно производил какие-то сложные расчеты.

Я поднялся с травы, забрался на громадный плоский камень и пошел по его краешку к отцу, стараясь не наступать на линии Узора.

— Ну что? — полюбопытствовал я. — Ты сумеешь его уничтожить?

— Это как раз не трудно, — ответил Дворкин негромко, чтобы не услышал Эйбер. — На поверхности камня просто-напросто насыпан песок. Дело в том, что… этот Узор и не должен был стать постоянным. А вот новый — должен.

— Песок?

Я взглянул на Узор. Он выглядел так, словно по камню была разложена плотно сотканная золотая лента. Я наклонился, хотел потрогать, но отец решительно схватил меня за руку.

— Нет.

— Почему — нет?

— Для того чтобы пройти по нему, нужно начать с самого начала. Войдешь в другом месте — погибнешь.

— Да я вовсе не собирался по нему ходить, — пожав плечами, возразил я. — Я просто хотел понять, из чего он сделан.

— Не притрагивайся к нему.

— Отец! — окликнул Эйбер. — Оберон!

— Что тебе? — резко и недовольно откликнулся Дворкин.

— За нами, оказывается, следили!

Я устремил взгляд в ту сторону, куда указывал Эйбер, и увидел, что ярдах в трехстах от нас из густой травы шеренгой выходят адские твари — лай ши`он — в полных боевых доспехах. Одни из них были вооружены пиками, двое несли алые знамена с изображением дракона. Они неуклонно приближались к нам.

— Слуги короля Утора, — процедил сквозь зубы Дворкин и посмотрел на Эйбера. — Это ты их сюда привел?

— Нет! — вскричал мой брат. — Наверное, они выследили меня! Я не знал…

— Раздобудьте мне посох, — распорядился отец. — А потом вам обоим надо будет не подпускать их близко. Держитесь столько, сколько сможете. Остальное сделаю я.

— Посох… посох, — растерянно проговорил Эйбер.

Он протянул руку — видимо, начал действовать с помощью Логруса — и принялся шевелить рукой, будто пытался что-то нащупать в воздухе. А в следующее мгновение он уже держал в руке деревянный шест длиной чуть больше четырех футов, что почти равнялось росту Дворкина. Этот шест был мне смутно знаком. Не без ужаса я признал в нем ту самую палку, на которую была насажена голова убитого короля Эльнара в Илериуме после того, как там побывали адские твари. Голова моего повелителя была заколдована… она говорила со мной и назвала меня изменником. Наверное, Эйбер не понял, что это за шест, где он находился и для чего был использован.

Эйбер перебросил палку мне, а я, содрогнувшись, передал ее отцу. Времени на то, чтобы искать другой посох, у нас не было.

Дворкин без промедления развернулся и зашагал вокруг Узора против часовой стрелки, постукивая посохом по камню и произнося слова, смысл которых мне был непонятен. «Колдует», — догадался я. Время от времени отец то производил странные жесты рукой, то размахивал посохом.

Неожиданно поднялся ветер, зашевелил траву, а потом прижал ее к земле, задув резкими порывами. На небе возникли тучи, закрыли солнце. Стало темно, и засверкали молнии, похожие на змеиные жала.

Отряд посланных королем Утором адских тварей продолжал идти вперед. Как только поднялся ветер, воины втянули головы в плечи и пригнулись. Сначала первое древко знамени, а потом и второе треснули, и полотнища полетели по небу. Но твари шли и шли вперед, неуклонно подступали к нам, держа пики наготове.

Я обнажил меч.

Эйбер схватил меня за руку.

— Вернемся вместе со мной! — умоляюще прокричал он. В руке он держал Карту с изображением большой прихожей в нашем доме в Запределье. — Нам нельзя здесь оставаться!

— Мы должны! — крикнул я в ответ. — Мы нужны отцу!

Ветер, казалось, теперь кружил возле камня — все быстрее и быстрее. Его порывы поднимали пыль, землю, с корнем вырывали траву и деревья. Я увидел, как оторвались от земли и взлетели ввысь оба наших коня, и в ужасе вскрикнул. Я уже не видел войска короля Утора через завесу, сотворенную ветром, и не понимал, могли ли адские твари устоять против этого бешеного вихря.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, как дела у отца. Он продолжал обходить Узор по кругу против ветра. В самой середине камня завивался золотой смерч. Края его воронки прикасались к линии Узора — и песок втягивался в воронку, а камень становился гладким и пустым.

А когда Узор исчез окончательно, я почувствовал, как зашевелился камень у меня под ногами. Он раскачивался все сильней и сильней, будто лодка посреди бурного моря. Мне показалось, будто нас несет по волнам.

Эйбер запрокинул голову и громко расхохотался, и я увидел: в нем проснулась его истинная сущность.

— Почувствуй! — кричал он мне. — Почувствуй эту силу! Почувствуй, как могущество Хаоса возвращается! Вот как все, наверное, было до тех пор, пока не появились Тени!

— Нет! — крикнул я в ответ. Дико завывал ветер. Я почти ничего не слышал, кроме его свиста, не видел ничего, кроме проносящихся перед глазами ослепительных красок. Но вдруг за камнем, сквозь ураган, я разглядел… звезды. Звезды, которые кружились и порхали, как светляки в ночи. Суша и море исчезли. Трава… деревья… воины короля Утора — все куда-то пропало. Остался только плоский камень, и он плыл, будто остров, по морю пустоты. Бушевавшее вокруг нас безумие терзало все мое тело.

— Вот как должно быть! — воскликнул Эйбер. О, он был сейчас в своей стихии — лорд Хаоса, рожденный для того, чтобы находить радость в извечно меняющейся вселенной. — Ныне и присно! Вернись вместе со мной, Оберон! Все кончено! Отец разрушил Тени!

Он все еще держал в руке Карту, а свободную руку протянул мне. Я шагнул было к нему, но остановился и покачал головой.

— Нет, — ответил я. — Мое место здесь, рядом с отцом. А ты ступай.

Эйбер шумно, глубоко вдохнул и кивнул. Посмотрел на Карту… и исчез.

Дворкин продолжал ходить по кругу. Смертельно напуганный кошмаром, окружившим нас со всех сторон, я ничего не мог поделать, кроме как из последних сил держаться за соломинку надежды — надежды на то, что это еще не конец, а только начало чего-то нового, грандиозного.

Отец поравнялся со мной и протянул мне посох. Я убрал в ножны меч и ухватился за другой конец деревянного шеста.

— Смотри! — воскликнул я.

В самом центре камня стоял стройный белый единорог, гордо воздев голову. На шее у чудесного зверя на серебряной цепочке висел большой рубин. Порывы ветра трепали гриву и хвост единорога, а когда он поворачивал голову, его глаза сверкали темно-алым цветом, словно рубины, словно Судный Камень.

Дворкин увидел единорога и улыбнулся.

— Она оберегает это место для нас! — прокричал он. — Мы должны начинать! Времени у нас совсем немного!

— Что я должен делать?

— Возьми нож!

Я вытащил нож. Отец протянул мне руку.

— Порежь меня! — воскликнул он, стараясь перекричать вой ветра. — Вскрой мне вену! Пусти кровь!

— Нет, я не…

— Сделай это!

Я глубоко вдохнул, выдохнул, сжал запястье отца и быстро полоснул по коже ножом. Надрез получился длинным, но неглубоким. Мне не хотелось, чтобы у отца вытекла вся кровь и он умер. Он должен был ясно мыслить, делая свое дело.

Дворкин скривился от боли, но сумел сжать кулак. Кровь залила его руку, закапала с кончиков пальцев. Он медленно и ровно зашагал в обратную сторону, оставляя на камне полоску крови. Кровь падала на камень, шипя и потрескивая, будто жир на горячей сковороде, и на поверхности начала появляться светящаяся голубая линия. Она испускала собственный, внутренний свет, подобного которому я никогда прежде не видел.

Я сразу же понял, чем занялся отец. Он рисовал новый Узор, совпадающий с Узором внутри меня и внутри Судного Камня. Он работал медленно и аккуратно, ни на мгновение не останавливаясь. Отец проливал свою кровь, а Узор глубоко запечатлевался на камне.

Ветер мало-помалу затихал. Буря успокаивалась. Отец продолжал свой путь по камню и вычерчивал линии Узора своей кровью. Когда он закончил свой труд и встал в центре камня рядом с единорогом, в мире воцарилась потрясающая тишина — никогда мне не доводилось бывать посреди такой тишины.

Медленно и беззвучно Дворкин рухнул на камень и в мгновение ока исчез — и единорог вместе с ним.

А потом земля под ногами затряслась и закачалась. Я потерял равновесие и, упав, скатился с камня, во мрак, которому, казалось, не было, нет и не будет конца.