Закатный ураган Русанов Владислав
А у арданов каждый талун, обладающий обширными землями, спит и видит себя в Оленьей короне…
– Эй, не спи, – ткнула меня локтем в бок Бейона. – Что размечтался? Нашел время…
Действительно – тут каждое мгновение на счету, а я раскрыл варежку.
– Держи рогожу! – женщина сунула мне в руки заскорузлую от конского пота и грязи попону. – На плечи накинь. И голову углом прикрой. Будем пробовать в ворота пройти…
Я глянул на проход в чреве надвратной башни. Открыто, хвала Сущему. Но людей толчется вокруг! Страсть! Шлемы гвардейцев поблескивают в свете факелов. Их там десятка два, не меньше. Постоянно туда-сюда носятся верховые. Должно быть, с донесениями. Не прорваться нам, как ни старайся.
Ну, я так прямо и сказал, за что заработал презрительный взгляд и оскорбительное: «Тюфяк!»
Может, и тюфяк, но сломя голову на копья и мечи бросаться не намерен.
– Не дадут нам проскочить. У них наверняка приказ – никого не выпускать.
– Да откуда им знать, что меня не схватили в подземелье, как рассчитывали? – возразила пригорянка.
– А им ничего знать и не нужно. Потребуют лица показать – и получи…
– А мы их… – хотела, видно, сказать: «магией припечатаем», но осеклась. То-то и оно, что можем не успеть. На нее у меня надежды никакой. Нет, с кордом Бейона управлялась, как все пригоряне, то есть мастерски. А вот с магией… Я тоже Щитом Воздуха два десятка гвардейцев не задавлю. Мастерство-то не беспредельно, хоть иногда мне казалось, что через Гелку мне открылся бездонный источник Силы. Да и на открытом воздухе я буду их только расталкивать. Теснить, но не прижимать к стенам, как в караулке. А значит, вскоре мой Щит истончится, и его пробьет любой шальной бельт или стрела, проткнет копье или меч. Вот тут и окончится наше путешествие.
– Нет, – я покачал головой, лихорадочно размышляя – что же делать, что предложить? – Магией не годится. Не справимся. А коли справимся, далеко уйти не дадут. Со стен из арбалетов изрешетят.
Она кивнула, соглашаясь.
– Эх, кабы калиточка в стене была, – вел я дальше.
И тут вмешалась Гелка. Еще месяц назад она и пискнуть бы постеснялась в присутствии старших. Как все-таки меняют детей испытания. Так, глядишь, и прозевать можно, когда совсем взрослой станет.
– А стена высокая? – вопрос предназначался не мне, а Бейоне. Ясное дело, откуда мне знать высоту стен королевских замков? Я туда не вхож был до недавнего времени. Да и с недавнего только пленником и впустили, с руками связанными, и тут же гостевую комнату выделили – в подземелье, с прочным засовом.
– Десять локтей будет, – ответила женщина и едва не хлопнула себя по лбу. – Конечно! На вожжах спустимся!
Гелка радостно кивнула. Она, очевидно, и хотела предложить каким-то образом через стену перебираться. Вот молодец! А мы и не сообразили. Пригорянка не стала разъяснять нам, как именно она собирается забираться на гребень стены, а потом спускаться. Видно, решила – не маленькие – сами догадаемся.
Она метнулась в одно стойло. Вынырнула. Кинула мне на грудь – едва подхватить успел – длинный ременной повод:
– Связывай! Да покрепче!
Из мрака следующего стойла швырнула еще, потом еще.
Я не заставлял себя уговаривать. Чего, чего, а узлы вязать умею. Крюки к донкам крепил – еще ни один не отвязался. Меня искусству узлы вязать тот самый траппер-старик научил, с которым я зимовал в горах в первый год побега из Соль-Эльринской Школы.
На стену мы забрались с крыши конюшни. Бейону и Гелку я подсадил – все переживал, чтоб не провалились. Ноги переломать можно запросто. Одного неосторожного движения достаточно. Сам пододвинул пузатую бочку – хорошо, что с жаркого лета, видать, рассохшаяся стояла, протекала сильно и водой наполниться не успела – забрался на край, а оттуда и на крышу вскарабкался.
Под стеной – я поглядел первым делом – никакого движения не наблюдалось. Бейона шепнула, что и не может никого там быть. Строиться близко к замку простолюдинам и купеческому сословию не разрешали. Площадь только с одной стороны – где главные ворота. А с тыльной стороны и по бокам горожане свалку устроили. Ежели что в доме без надобности, а в печке не горит, тащи к королю. Это не шутка. Так жители Фан-Белла и говорили – «к королю». Хорошее выражение. Емкое и меткое. Непонятно мне только, почему Ард’э’Клуэнские правители не борются с эдаким разгильдяйством? Взяли бы, поймали десяток-другой с поличным да заставили разгрести залежи всякой дряни….
Опять я размечтался. Едва нового тычка под ребро не заработал.
С другой стороны, чего я должен переживать за Фан-Белл и его правителя? Много они за меня переживали? Нам же еще лучше. Случись сорваться, на мягкое упадем, и, хотя отмываться придется долго, руки-ноги уцелеют.
Стараясь действовать быстро, но без суеты, я закрепил вожжи петлей за один из увенчивавших стену зубцов. Сбросил смотанные ремни вниз.
Они упали хорошо. Развернулись на всю длину. Нигде не зацепились.
– Я первая, – шагнула вперед Бейона.
Возразить нечего. Она город лучше всего знает. И с оружием управляется гораздо искуснее, чем я, не говоря уже о Гелке. Пусть спускается. А я наверху подстрахую. А то, не приведи Сущий, еще какому-нибудь гвардейцу вздумается вдоль стен прогуляться.
Пронесло.
Ни сверху, ни снизу никто нас не обнаружил. И узлы не развязались, и руки не соскользнули. И под ноги ничего не подвернулось твердого и острого.
Снова Бейона взялась дорогу показывать. На этот раз по извилистым переулками города. А мы с Гелкой, держась на всякий случай за руки, бежали следом за ней. Что ж это за «Каменная курочка» такая? Неужто там нас не найдут?
Глава V
Ард’э’Клуэн, Фан-Белл, «Каменная курочка», златолист, день двадцать первый, ночь.
Отвык я от городов, ничего не скажешь. Оно понятно, жизнь вдали от цивилизации имеет свои недостатки: к примеру, днем с огнем на любом прииске не сыщешь книгу или свиток со стихами, не сходишь поглазеть на театральное представление или выступление цирковых трюкачей. Но есть и положительные стороны. Чистый, здоровый воздух. Простор. Даже работая в рассечке, стиснутый со всех сторон горными породами, грозящими обрушиться и похоронить заживо неосторожного, я ощущал себя свободным. Здесь же тянущиеся к солнцу, словно сорные травы, здания с расширяющимися вторыми этажами закрывали небо. И давили сверху хуже неустойчивой кровли выработки. Смрад нечистот, выливаемых прямо на улицу, под ноги прохожим, врывался в ноздри, отравляя дыхание, – в горле першило и горчило, легкие припекали огнем, хоть и не слишком быстро мы бежали. Бейона вела нас по неприметным улочкам и переулкам. Как я понял из ее торопливых пояснений, игорный дом, к которому мы стремились, стоял на одной из трех главных – самых широких, самых освещенных, самых почитаемых среди обывателей – улиц. Но пригорянка решила не испытывать судьбу и пройти, не попадаясь никому на глаза. Любой свидетель мог оказаться предателем.
Рогожа, наброшенная наподобие плаща, надежно защищала от дождя. А вот от холода – нет. Конец златолиста в северных королевствах – почти как зима в Приозерной империи. А иногда и посуровее. Правда, нынешней осенью погода сохранялась на удивление теплая. Еще ни разу не подмораживало, а уже вот-вот и Халлан-Тейд. Меньше седмицы осталось.
Я думаю, все дело в северных горячих ветрах, что мучают наш край с весны. Откуда взяться теплу в Северной пустоши? Не представляю. А ведь нас учили в Школе, что ветер не может быть просто так горячим или холодным. Если дует из холодных краев – одно, а если из жарких – совсем другое. С высоких гор поток воздуха стекает обычно остывшим, с Озера или с Океана – влажным, из восточных степей – сухим. А здесь такое противоречие. Жар с севера. Интересно, есть ли у Вальонских академиков сколько-нибудь правдоподобное объяснение этого чуда природы?
Мне кажется, особенно после разговора с Болгом, последним выжившим представителем народа фир-болг, что сама природа восстала против погрязших в сварах и жестокости обитателей нашего мира. Природа, она не выделяет ни смертных, ни бессмертных, ни людей, ни перворожденных. Хоть и сильно разнятся внешне две наши расы, а внутри, если копнуть поглубже, – одно и то же. Та же непримиримость к чужим слабостям и заблуждениям, то же возвеличивание собственного Я. Сиды ненавидят и презирают людей, а мои сородичи – завидуют бессмертным существам черной завистью и стремятся хоть как-то унизить заносчивых перворожденных.
Даже когда отношения не доходили до вооруженных столкновений, взаимная ненависть изливалась в Аэр, отравляя его, пропитывая злобой. Как тут природе не воспротивиться?
Не захотеть навсегда избавиться от мерзкой заразы – людей с перворожденными, – отравляющей существование всему живому? Очень просто. Несколько лет неурожаев подряд, падеж лесного зверя и домашней скотины – голод и мор среди людей. Да и среди сидов тоже. Голодомор – обязательно вспышка заразных болезней. Когда умерших больше, чем оставшихся в живых, и некому хоронить трупы, без этого не обойтись. Оставшиеся в живых просто-напросто вырежут друг друга, сражаясь за пищу, жилье и прочие блага.
И кажется, спасти мир от гибели может только невзрачная деревяшка – артефакт Пята Силы, найденный нами в пещере под холмами у восточных отрогов Облачного кряжа. Болг говорил, что некогда Пята Силы лежала на алтаре в островном капище, святыне его народа. Как там оно было на самом деле не знаю, но у меня нет оснований ему не верить. Давным-давно, почти тысячу лет назад, отряд сидов, состоящий из полудюжины филидов и полудюжины следопытов, украл Пяту Силы с острова посреди Озера. Озера, на берегах которого лежит моя родина – Приозерная империя. Озера, из которого вытекает величайшая река севера – Ауд Мор, – люди иногда называют его Отцом Рек. А когда артефакт несли на север, в Уэсэл-Клох-Балэ, так именуется резиденция Большого Совета филидов, равновесие мира покачнулось. Звери, птицы и рыбы, раньше никогда не отличавшиеся скверным нравом и кровожадностью, ополчились против небольшого отряда перворожденных, не говоря уже об изначально опасных хищниках. Таких, как стрыгаи или клыканы.
Все сиды погибли. Последний провалился в расселину в земле и сломал шею в пещере Каменного Леса. Там и пролежал до наших дней, высыхая в сухом и холодном воздухе подземного царства.
Об этом артефакте спрашивала меня Бейона, когда явилась в мою камеру. Зачем он ей нужен? Ведь, скорее всего, именно за ним охотился отряд Киселя. За ним, а не за мной, и уж тем более не за Гелкой. Мы-то попались просто как бесплатный довесок.
Артефакт у меня отняли, обыскав, еще в Пузыре, около харчевни «Три медведя». Отняли и мешочек с самоцветами, который я хранил за пазухой на кожаном шнурке. Думал, ближе к телу спрячу – не найдут. Как бы не так. Мастера обыскивали. Сразу нашли. Отобрали у меня только кисет с самоцветами, маленькую холщовую сумку с Пятой Силы и нож. И если артефакт Кисель отдал заказчице, иначе она бы о нем меня не спрашивала, то насчет камешков самоцветных здорово сомневаюсь. Наверняка он считал, что никто его не спросит, не потребует возврата. А если так, почему бы руки не погреть? Неплохая прибавка к той награде, которую он получил за доставку меня в Фан-Белл. Самоцветы на юге в цене. На ту горсть, что лежала в кисете, можно вообще прожить до конца дней не бедствуя, если догадаться перебраться в Соль-Эльрин или еще куда-нибудь южнее.
А я так на них рассчитывал! Думал, куплю домик, выучу Гелку грамоте и всему необходимому образованной гражданке Империи. А там и замуж выдам за достойного человека. Нобили нам ни к чему, а вот за порядочного купца можно. Думал, на старости лет безбедно поживу, внуков на коленях понянчу.
Держи кошель нараспашку! Теперь, если выберемся живыми из всех передряг, придется работу искать, которая сможет обеспечить жилье и пропитание. Это не страшно. Я к работе привык и многим ремеслам учен. Мечту жалко. Разбилась вдребезги, как чашка тонкого фарфора, упущенная на мраморный пол.
Бейона предостерегающе подняла руку:
– Берегись, Молчун! Нужно по освещенной улице проскочить.
И что с того?
– Там могут быть гвардейцы, – ответила она на безмолвный вопрос.
Ладно. Я проверил прочность Щита Воздуха, накрывавшего нас куполом. Ничего. Держится заклинание. Оружием не прошибешь. Да и магией, пожалуй, тоже. Если не Примул бить будет.
Мы высунулись на улицу и огляделись.
Возле некоторых домов горели чадным пламенем жировые плошки, накрытые сверху. Все равно капли дождя, разбрызгиваясь, попадали на огонь, вызывали брызги и сполохи. Вот теперь видно, что столица. Должно быть, хозяева харчевен и гостиниц вывески подсвечивали, дабы постояльцы случайно к соседу не попали. Справа возвышалось ладное строение с чисто беленым фасадом. На широкой, отскобленной дочиста доске нарисованы три клинка: один острием вверх, два – вниз.
– «Три меча», – пояснила пригорянка. – Харчевня. А нам налево.
Налево так налево. Только бы на стражу не нарваться. Хотя в такую ночь городские стражники должны прятаться, стараясь не попасть гвардии под горячую руку. А то потом доказывай, за кого ты. За нового правителя или за старого. Потом можно будет вернуться к обязанностям – пьяных гонять, с мелких преступников мзду собирать, горожан держать в страхе и почтении к власти. Городская стража любому господину нужна.
Три тени, вынырнувшие из подворотни – такого же захудалого переулочка, какой мы и сами покинули, – я заметил быстро. Для меня, так почти сразу. Но, конечно, Бейона заметила их раньше. Заметила и вытащила корд откуда-то из рукава – видно, узкие ножны вдоль предплечья пристегнуты. И правильно, что решила не прибегать к чародейству. Незачем внимание привлекать. Да и встречные прохожие, скорее всего, сами прячутся. Может, и разойдемся мирно.
Про три тени я сказал второпях. На самом деле их оказалось четверо. Только трое шли, а четвертого на руках несли. За руки, за ноги. И висел он как труп или человек, потерявший сознание. Тяжелораненый, например.
Они нас тоже заметили.
Тот, кто тело за ноги нес, впереди, значит, шел – э, брат Молчун, если они товарища ногами вперед несут, точно труп, – остановился, ношу бросил и сунул правую руку под плащ. Не иначе как за мечом потянулся.
Я напрягся.
Пусть только выхватит клинок, тотчас ударю Щитом Воздуха. Так к стене дома припечатаю – дух вон вылетит. А потом и остальных…
Он не выхватил. И не стал махать руками.
Напротив, незнакомец резким движением головы отбросил капюшон плаща, скрывающий лицо.
Сущий Вовне!
Или это сон?
Седые виски, черная полоска усов, серенький лоскут, наискось перечеркивающий лицо, скрывая левый глаз.
– Сотник! – Я выпустил ладошку Гелки, а с ней и Силу, и бросился к пригорянину. – Ты?
– Я.
Вот отвечает! На что я Молчун, слова лишнего не скажу, а он вдвое меньше…
И тут я заметил, что смотрит он не на меня. И не на Гелку, а через мое плечо.
Конечно же!
Бейона.
– Ты постарел, Глан, – проговорила, как пропела, она.
– Да, – кивнул мой друг. – А ты стала еще прекраснее.
– Мужчины! – фыркнула колдунья.
Я тем временем оглядывал спутников Сотника. Тот, кто волок раненого или мертвого под мышки, тоже оставил ношу. Распрямился, скинул на плечи капюшон. Лицо молодое, насколько позволяла судить то разгорающаяся, то тухнущая плошка светильника. Темные волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб. Ровно подстриженная бородка. По всему выходит – трейг. Откуда здесь?
Третьим оказался мальчишка годков четырнадцати-пятнадцати. Миловидный. В пажи годится. Только нос великоват. Про такие говорят – орлиный. Впрочем, в Ард’э’Клуэне крупные носы не в диковинку. А в том, что он ардан, даже сомнений возникнуть не могло.
Трейг улыбнулся приветливо. Открыто и непринужденно. Чувствовалось, что от чистого сердца, а не просто отдает дань традициям. А вот мальчишка-ардан повел себя странно. Увидев Бейону, охнул сдавленно, словно подавился чем-то или спазм горло перехватил, и – я и опомниться не успел – обнажил меч. Клинок недлинный – не больше тех, которым легионеры у меня на родине орудуют. Таким удобно колоть и резать в свалке боя, а в благородном искусстве сражения один на один он, конечно, уступит более длинному оружию. Но когда сталь под ребро входит, есть ли разница, хороший клинок или не очень? Острие метнулось вперед…
Спас женщину, да и паренька от греха уберег, все тот же Сотник. Прянул к буяну по-звериному. В мгновение ока тонкие пальцы сомкнулись на запястье ардана, напряглись…
Пальцы мальчишки разжались. Меч с плеском упал в лужу. По лицу ардана я понял: он и сообразить не успел, что же случилось. Вот только что был с оружием, а теперь клинок валяется под ногами. И даже боли никакой. Лишь удивление.
Тут и трейг всполошился. Настоящий воин.
– Ты что, Вейтар?! А ну!..
– Да я! – кипятился парнишка, стараясь наклониться и подобрать меч. Но рука его темноволосого спутника, вцепившись в плечо, удержала забияку. – Да я ее!
– Вейтар… Вот как, – усмехнулась Бейона. – Ладно. Пускай Вейтар.
На ардана ее насмешливый тон подействовал как пощечина. Он рванулся вперед, едва не высвободившись от хватки трейга.
– Пусти, Кейлин! Я ее!..
Кейлин? Вот как? Да еще и явный уроженец Трегетрена. Вот и думай, Молчун, тезка это пропавшего принца или королевское высочество собственной персоной?
А раздумывать как раз и нет времени…
– Вы куда? – быстро спросила Бейона. На мальчика она перестала обращать внимание. Хотя и спиной к нему не поворачивалась. – Куда бежите?
– В «Три меча», – откликнулся Кейлин, кивая на близкое здание харчевни.
– А как насчет «Каменной курочки»? – поинтересовалась женщина. – Похоже, нам есть о чем поговорить. Причем всем нам.
Тезка трегетренского принца замялся. Видно, поход в «Каменную курочку» не входил в его планы. Зато Сотник не колебался ни мгновения.
– Идем. – И глянул на Кейлина вопросительно.
Трейг кивнул:
– Добро. Пошли.
Бейона улыбнулась. Улыбка вышла торжествующей, словно она уже придумала выход из непростой жизненной ситуации, в которую попала сегодня вечером. Верно, рассчитывает на помощь Глана. На то, что увезет ее из охваченного смутой Фан-Белла.
Тем временем Сотник указал мне на завернутое в плащ тело. Помоги, мол. Делать нечего. Если вдруг налетят егеря, Кейлин с его спутником будут полезнее меня. И уже когда брал труп под мышки, мелькнула запоздалая мысль. А кто это? Для Мак Кехты слишком тяжелый – я хорошо помню, как нес ее к своему домику на Красной Лошади, когда неизвестный чародей разбросал молниями отряд мстителей-сидов.
– Потом расскажу, – буркнул Сотник. Будто мысли мои читал. У Болга выучился, что ли? Я вспомнил, как поразили меня серый одноглазый великан, отвечающий на мои вопросы раньше, чем я их произносил. Немалых трудов стоило мне убедить себя, что это не чародейские способности, а просто огромный жизненный опыт.
– За мной! – скомандовала Бейона и устремилась в переулок.
Понятно. Хочет с черного хода зайти, чтоб посетителей зазря не будоражить. Интересно, бывают в игорных домах кухни? Или упразднены по ненадобности?
Хоть и бегом бежали, а запыхаться не успели. Близко стояла «Каменная курочка» от «Трех мечей». Всего-то шагов пятьдесят и два поворота.
Пригорянка сделала нам знак остановиться и постучала в темную, почти незаметную во мраке подворотни дверь.
Пять ударов. Два с изрядным промежутком и еще три почти подряд. Та. Та. Та-та-та.
Долго, очень долго, на мой взгляд, внутри дома молчали. Ничего, мы подождем. Случалось, ждали и дольше.
Наконец дверь скрипнула, приоткрылась.
Точно. Если и услышала прислуга, открывать все равно пришли люди посолиднее.
Пламя толстой дорогой свечи озаряло лицо высокого худого ардана – острые скулы и крючковатый нос обтянуты блестящей кожей, испещренной темными пятнами. Как конь чубарый. Сперва я не сообразил – откуда такая раскраска на лице немолодого человека? Или болезнь неизвестная? А потом понял – веснушки. Вон, у Гелки их тоже с избытком. Только у нее не уродуют, а пригожести добавляют. Эдакой задоринки и деревенской простоты. А вот ардану не повезло. С годами, должно быть, веснушки темнели, расширялись, пока не начали сливаться друг с другом.
Позади пятнистого ардана возвышался второй. Настоящий великан. Стоп восемь росту. Я ему едва до плеча достану макушкой. А если посадить такого богатыря на одну чашу весов, чтоб уравновесить, на другую нам можно вполне втроем забираться. Нам – это мне, Сотнику и Кейлину. Рубаха на груди едва не лопается от могучих мускулов. Да и в драке, видать, не дурак. Нос чуток набок сворочен. Видно, немало потасовок пережил. В правой руке ардан сжимал отполированную дубинку в три пальца толщиной и полтора локтя длиной. Держал и похлопывал ею по ладони левой.
– Что ж так долго, Верес? – с недовольством в голосе произнесла Бейона.
Пятнистый почему-то подмигнул левым глазом, почтительно поклонился и шагнул в сторону, освобождая дорогу:
– Прошу прощения, госпожа. Входи.
Верзила тоже посторонился. На его лице заиграла улыбка обожания. Держу пари, что он тайно влюблен в нашу спутницу.
Пригорянка обвела нашу компанию резким движением ладони:
– Эти люди со мной, Клыч!
И решительно шагнула через порог.
Мы последовали за ней. Неизвестно, укроемся ли мы за стенами «Каменной курочки» от возможных неприятностей, но все же лучше сидеть в тепле да сухости. Чем мокнуть под надоедливым дождем.
Последним вошел Вейтар. Что-то тяготило паренька. Не очень ему хотелось пользоваться гостеприимством Бейоны. Какая-то застарелая вражда? Не знаю, в чести ли у арданов кровная месть? Да и откуда вражде взяться, да еще и застарелой, если, по словам Ойхона, Бейона прибыла в Фан-Белл вместе с Эваном не далее, как полтора года тому назад?
Верес запер дверь на тяжелый засов. Еще раз поклонился хозяйке:
– Еще раз прощенья прошу, госпожа Бейона. Время-то ноне неспокойное. Тут в зале болтают, мол, конные егеря переворот в замке учинили. Потому я, как Данка прибегла и грит, дескать, в двери стучатся, сперва Клыча позвал…
– Нет на тебе вины, Верес, – отмахнулась от него пригорянка. – Иди, собери теплых плащей, сколь сможешь. Помнится, были у нас в кладовой…
– Были, как не быть, – согласно закивал ардан. – Вот только третьего дня…
– Не перебивай! Плащи, говорю, принесешь, – она окинула нас всех быстрым оценивающим взглядом черных глаз. – На всех. Шесть штук, еды собери. Сколько сможешь…
Пока она отдавала распоряжения, я оглядел помещение, куда мы попали. Когда-то это была кухня. Только в игорном доме кухня без надобности. Не жрать же туда приходят, а денежки кровные просаживать. Хотя выпить вина или пива никто не откажется. Вот и устроили вместо кухонной залы склад. Тут и бочки стояли. Высокие, мне по грудь, пузатые, потемневшие от долгого использования. Наверняка с пивом. И небольшие бочонки горкой выстроились. Эти уж точно с вином.
Своего винограда в Ард’э’Клуэне не сажают – все равно не созреет. Потому и вина местного нет. А везут сок лозы виноградной из Приозерной империи. Потому и стоит вино недешево. Не всякому по карману. Да и ценителей настоящих не часто на Севере встретишь.
Я не хочу хулить местных жителей. Дикарями или варварами их обзывать, не приведи Сущий, как некоторые мои земляки, среди которых весьма тонкие и образованные личности попадались. Просто из песни слова не выкинешь. Ну, не любят арданы виноградных вин. Не умеют наслаждаться вкусовым букетом или ароматом. Может, среди талунов еще найдутся знатоки и ценители. А среди простого люда – нет. Точно знаю. Тут народ больше на пиво налегает или на хлебное вино, которое, говорят, веселины придумали. Оно крепкое. Горло дерет. И с ног валит не хуже деревянного молота. Каким скот на бойне навсегда успокаивают. Но Бейона, как истинная уроженка Юга, не могла не держать хотя бы несколько сортов вин. Вдруг да закажет какой-нибудь посетитель.
А кроме напитков хранились здесь всяческие закуски. Справа от входа стоял длинный стол, весь заваленный едой. Копченые спинки угрей и широкие, отливающие янтарем, лещи. Сушеные окуньки и карасики. На противнях у притушенных очагов подсушивались на сухарики тонко нарезанные ломтики ржаного хлеба. Уверен, их еще и соленой водой сбрызгивали перед сушкой. Неподалеку на широких плетеных подносах высились горки орехов. И чищеных, и в скорлупе…
– Эй, Молчун, – негромко позвал меня Сотник.
Я встрепенулся. Опять что-то забыл?
Еще бы!
Дай старому дурню волю – до утра с трупом на руках простоит, по сторонам озираясь.
Сотник кивнул на свободное место под стенкой. В самый раз. Пускай полежит. Пока. А там видно будет.
Мы осторожно – словно ему что-то еще способно повредить – уложили нашу ношу, заслужив неодобрительный взгляд Вереса и равнодушный, но цепкий охранника… Как его там? Вроде Клыч.
– Деньги заберешь, – продолжала тем временем Бейона давать наставления управляющему. – Все, какие есть. Отсчитай себе за труды. И всем работникам тоже. Остальное мне снесешь. После того как уйдем, раздай каждому его долю и отпускай. Двери можешь не запирать – все едино сломают.
Клыч заворчал что-то невнятное и взмахнул дубинкой.
– Я сказала! – притопнула каблуком женщина. – Все уйдете. Не хватало, чтоб из-за меня пропали! Все! Выполняй!
Управляющий еще раз поклонился, мигнул и ушел.
Охранник развернулся, намереваясь последовать за Вересом, но пригорянка его остановила:
– Постой! Ты в залу пойдешь. Брату на ушко растолкуй, что да как. И начинайте тихонько-тихонько посетителей разгонять. Да без кулаков, гляди мне! Много их там?
– Дык… Это… Мало… С полдюжины наберется… Это…
По всему заметно – речи вести занятие не для Клыча. Дубинкой и кулаком он куда привычнее управляется. Как он только будет игроков уговаривать разойтись? Вечер в самом разгаре…
– Полдюжины – хорошо, – одобрила Бейона. – Потихоньку. Мягко. Брату скажи. У него лучше выйдет. А новых не пускать. Придумывайте, что в голову взбредет. Ну, хоть скажите, от черного мора прямо за столом кто-то умер. Или пиво прокисло к стрыгаевой бабке.
– Угу… – охранник поклонился и вышел.
Я обвел глазами оставшихся на складе.
Ну, и странная компания подобралась!
Перво-наперво, мы с Гелкой. Мокрые, запыхавшиеся, на плечах вонючие рогожи.
Во-вторых, Бейона. Одетая в платье, подходящее больше для дворца, а не для переулков и задворок игорных домов. Дорогая ткань, отделка меховая, цены немалой. А сверху все та же рогожа. В-третьих, Сотник. Плащ перемазан глиной. Да и сапоги изгвазданы выше щиколотки. А еще труп, упакованный в дорогую накидку – кожа отличной выделки, не на всякой ярмарке такую найдешь.
Ну и, наконец, два его спутника. Трейг, именующий себя Кейлином. И мальчишка, которого он назвал Вейтаром. По виду ардан. И имя самое что ни на есть арданское.
Кто они? Как оказались вместе с моим товарищем? В нем-то я не сомневался. Наверняка нас выручать в Фан-Белл примчался. А где Мак Кехта? Жива ли?
Вопросы так и рвались с моего языка, но природная сдержанность и приобретенная с годами осторожность взяли верх. Я смолчал, ожидая, чтоб разъяснения пришли без понуканий.
И они не заставили себя ждать.
– Теперь, когда мы здесь собрались, – одними уголками губ улыбнулась Бейона, – нужно бы решить, что делать дальше.
Глан тряхнул головой и присел у стены на корточки. Так, словно отдых интересовал его больше, чем разгадки.
Кейлин, поглядывая краем глаза на Вейтара – не учудил бы чего снова, – сделал шаг вперед.
– Миледи Бейона, я полагаю? Канцлер Ард’э’Клуэнского королевства?
– Правильно полагаешь, твое высочество, – усмехнулась она.
Высочество? Так, значит, не тезка? Настоящий принц?
Вот это да! Первый раз в жизни принца вижу. Да еще с такого расстояния – протяни руку и потрогать можно.
Ну, и что ты чувствуешь, Молчун? Гордость? Любопытство?
Стрыгая лысого!
Усталость. Да, где-то есть еще желание улететь отсюда далеко-далеко. Лучше в Пригорье. Но можно, конечно, и в Йоль или Восточную марку, на худой конец.
Но все-таки толику любопытства я не утратил. Иначе я не я был бы. Запоздалая мысль заставила прислушаться к беседе «сильных мира сего». Ведь о принце Кейлине все говорили как об умершем, пропавшем без вести. А он —живой и невредимый. Только грязный, будто по городским улочкам кувыркался.
– Странная компания для главной советницы его величества Экхарда Второго, – вел свое трейг.
– Не менее странное общество для наследника трегетренской короны, – невозмутимо парировала женщина.
– Чего ж тут странного?
– Ну, кому как. Пригорянский воин, порвавший с кланом и покинувший родину в поисках приключений, и… – она промедлила, глянула на Вейтара.
– Чем вы друг другу насолили? – решил не тянуть Кейлин. Очевидно, он имел в виду неприязнь Бейоны и Вейтара.
– Как видишь, я спокойна, – отвечала пригорянка. – Спроси у… У своего спутника.
– Ну, и?.. – трейг повернулся к мальчишке, но тот не ответил, обиженно надув губы. Словно и не мальчишка вовсе, а девчонка.
– Видишь, не моя тайна, – пожала плечами Бейона, – не мне и открывать ее. Ты ничего не хочешь сказать… Вейтар?
Паренек хранил гордое молчание.
– Ладно! – Кейлин махнул рукой. – Будет день, разберемся.
– Что за шум в городе? – негромко спросил Сотник.
– Думаю, переворот, – отозвалась Бейона. – Было бы у нас время, я бы объяснила.
Раз она так говорит, надо полагать, времени у нас нет? А почему?
Ах, да! Ведь в городе все знают, кто владелец «Каменной курочки». И если Бейона так нужна егерям (или кто там затеял бунт), здесь поищут обязательно. Тогда для всех нас лучше будет, если никого не найдут.
– Переворот? – переспросил принц. – Значит, кто-то злоумышляет против Экхарда? И кто же?..
– Думаю, Брицелл Постум. Капитан конных егерей. Слыхал о таком, твое высочество?
– Чего ж не слыхать? Слыхал.
Кейлин задумчиво кивнул, а Вейтар прямо-таки подобрался весь. Как кот перед прыжком на мышь. Того и гляди, когти выпустит, зашипит…
– Экхард получил твое письмо, – Бейона наконец-то сообразила избавиться от мокрой тряпки. Брезгливо, двумя пальцами бросила ее в темный угол.
Кейлин молчал. Ни словечка не произнес. Выжидал.
– Он склоняется к тому, чтоб помочь тебе. Или склонялся.
– Что может помешать королевской воле в Ард’э’Клуэне? – Свой вопрос трейг задал не удивленно, и не заинтересованно, а с легкой подковыркою.
– Тебе ли о том не знать? – Бейона дернула щекой и даже оскалила на мгновение жемчужные зубы, но быстро взяла себя в руки. – Прости, принц. Я не вправе тебя упрекать в чем бы то ни было. Мы все в равных условиях. В одной лодке.
Это точно. Я не мог с ней не согласиться. Только не все разделяли мое мнение. Вейтар снова едва сдержался – кисть сама собой к рукоятке клинка потянулась. Вот горячий!
Но Кейлин не принял во внимание возмущение своего товарища.
Сказал примирительным тоном:
– Земля слухом полнится. Я знаю, кто нашептывал Валлану советы расправиться со мной. Южанин в балахоне, зовущий себя смиренным слугой Сущего Вовне. Двуличная змея с раздвоенным языком. Одним языком он поет песню о смирении и грядущей благодати в Верхнем мире, а другим – поощряет предательство старой дружбы и родственных чувств. А Селинке и шептать ничего не пришлось. С детства меня ненавидела и завидовала. Вот в корону и вцепилась…
– А слыхал ли ты, твое высочество, – осторожно проговорила Бейона, – что в народе болтают, будто она сама батюшку вашего, короля Витгольда, извела, своими руками?
– Слыхал. Что сама душила, не верю. Кишка у нее тонка. А вот что все подстроила и убийц нашла, верю. Охотно. Потому как у Валлана кость во лбу начинается, в затылке заканчивается. Сам не додумается. А чародей заезжий хитрей бы обставил. Умер бы батюшка Витгольд во сне. А у вас в Фан-Белле тоже такой святоша завелся или не прав я?
Это про каких же чародеев они речи ведут? Насколько мне известно, Храм Приозерной империи всегда отличался терпимым отношением и к соседским народам, и к соседским верованиям. Время от времени отправлялись, конечно, миссионеры нести свет истины заблудшим, как у нас считалось, народам. Но главной чертой таких проповедников всегда полагалась кротость и умение убеждать мягким словом. Словом Сущего Вовне, которому противно любое насилие. Как над телом человека, так и над его душой.
Неужели я настолько давно покинул Приозерную империю, что теперь жрецы Храма изменились и ведут неприкрытую – да нет, пока еще прикрытую, агрессию – против северных королевств? Или это жрецы-отщепенцы, покинувшие Храм и действующие по собственной воле, по своим понятиям о добре и зле?
Я вспомнил, что творил прибывший с Валланом чародей на Красной Лошади…
Треск и рев пламени даже через плотно пригнанные доски ляды заставил пригнуться и с перепугу прикрыть голову руками. Это не струя, это огненный шар. Причем очень мощный. Такое не всякому выпускнику Школы по плечу. Даже с соответствующим амулетом.
Силен чародей. Ох, силен!
А и вправду, как его звали? Квартул? Четвертая ступень посвящения. Мастерство должно быть немалое.
Значит, не зря он с Валланом на Север ходил? Все у них там в Трегетройме схвачено. Круговая порука. И любые средства хороши, чтобы власть, корону вожделенную, к рукам прибрать.
А что это Бейона отвечает Кейлину?
– Прав ты, трижды прав… И у нас такой таракан запечный завелся. Речи сладкие, да только если слова его в воде развести, вся рыба в Отце Рек кверху брюхом всплывет. Старый король, Экхард Первый, ему не шибко доверял, а сын…
Читать бесплатно другие книги:
