Гувернантка для монстра Орланд Лилия
Ну уж нет, достигнутый прогресс я не упущу. Поэтому осторожно коснулась её щеки. И удивилась тому, как ощутимо вздрогнула эта малявка от моего прикосновения.
Нет, только не позволить ей снова закрыться.
– Лючина, посмотри на меня, – попросила мягко, и когда девочка подняла голову, глядя на меня печальными голубыми глазюками, я заговорщицки ей подмигнула и сказала: – Твоего папу я уговорю.
– Правда? – в её глазах разгоралась робкая надежда.
– Обещаю, – произнесла со всей искренностью. И поверила в свои слова. Теперь я останусь не только ради себя, но и ради этой девочки. Просто не смогу её обмануть.
Кухню нашла быстро. Мсье Милфорд стоял ко мне спиной. Скинув куртку и оставшись в вязаном свитере с высоким горлом, он разжигал плиту.
– Почему вы сами готовите завтрак? – не удержалась я от вопроса.
Милфорд вздрогнул, коробок упал на пол, и спички рассыпались по полу. Мужчина посмотрел на беспорядок, потом перевёл взгляд на меня и, устало вздохнув, спросил:
– Чего вы хотите?
Я не ожидала этого вопроса, но ответ возник сам собой:
– Я хочу стать гувернанткой вашей дочери, – и это была правда. Чуть подумав, я добавила: – Позвольте остаться в поместье до конца лета. Мне… это нужно не меньше, чем Лючине. Потом, если вы по-прежнему будете против, я уеду.
– Зачем вам это? – он сверлил меня недоверчивым взглядом.
Я почувствовала, что сейчас необходимо быть предельно честной, потому что от этого будет зависеть его решение.
– Мне грозит опасность… Я выбрала вашу заявку, потому что уверена, что здесь меня не станут искать. – Его взгляд сообщил, что эта откровенность была излишней. Поэтому пришлось быстро добавить: – Нет-нет, не думайте, я не совершила ничего предосудительного. Я прячусь от нежеланного брака. Летом мне исполнится двадцать, и опекун уже не сможет решать мою судьбу.
– Что так не хотите замуж? – с кривой ухмылочкой спросил Милфорд.
– Не за этого человека, – предельно серьёзно ответила я. – Не хочу подвергать свою жизнь опасности.
И он отвёл взгляд, а потом и вовсе присел и начал собирать спички.
Подумав, я присоединилась к нему.
В кухне воцарилось молчание. Мы собирали рассыпанные по полу спички, а потом ссыпали их в коробок. И в этом простом действии не было никакой напряжённости, словно мы уже много лет делаем это вместе. Уверена, что сейчас мсье Милфорд размышлял.
– Что вы решили? – спросила я, когда весь беспорядок был устранён, и хозяин поместья положил коробок на его законное место.
– Вы можете пока остаться… – начал он, и я мысленно возликовала, – но будет несколько правил, которые вам придётся неукоснительно соблюдать.
– Каких же? – его хмурый взгляд и серьёзный тон меня больше не пугали.
– Никаких гостей в поместье, за ограду не выходить без моего разрешения, в некоторые ночи с заката и до рассвета вы не будете покидать своей комнаты, – он смотрел прямо мне в глаза, считывая реакцию.
Что ж, признаюсь, я обалдела.
Всё-таки мсье Милфорд у нас тиран. Но он согласился, и это уже было маленькой победой. Со всем остальным постепенно разберёмся. Думаю, эти правила можно обойти. Пока никакой логики в них я не заметила.
Не то что бы мне сильно хотелось разгуливать по дому ночами, но вдруг захочется пить? Или ещё чего?
В общем, я улыбнулась и ответила:
– Я согласна, мсье Милфорд. А всё же – почему вы сам готовите завтрак? Где ваши слуги?
Глава 6
Девчонка неимоверно злила. Всё в ней было чересчур. Слишком непокорная, слишком смелая. И основное желание, которое она вызывала – перегнуть её через колено и хорошенько выпороть.
Но Лучина сегодня впервые не выглядела потерянной после завершения лунных дней. Она не замкнулась в себе, проваливаясь в пучину отчаяния и ненависти. И даже заговорила с ним первой.
Заговорила о ней. Об этой девчонке. О гувернантке, прося оставить её. Они понравились друг другу. Просто удивительно.
И ночью она не испугалась. Сумела отогнать… собаку.
«Очень невоспитанный пёс… пришлось отходить его ридикюлем…»
Найджел усмехнулся. Да уж, выдержки и самообладания этой Анне Крунс не занимать. Так может решиться и… попробовать? Лючине нужна наставница. А риск… Что ж, он честно сообщил о нём. Если девчонка хочет стать гувернанткой Лючины и спрятаться в его поместье от жениха, он не будет возражать.
Найджел растопил плиту, давая себе время на раздумья, и после ответил:
– Слуг у нас нет, – и мстительно добавил, с удовлетворением наблюдая, как меняется выражение лица гувернантки на растерянное и даже испуганное, – готовим и убираем мы сами. И вам придётся принимать в этом участие, если хотите остаться.
Всё же он не ошибся. Девчонка – аристократка до мозга костей. Вряд ли она когда-либо держала в руках тряпку. Что ж, это будет отличное развлечение. Анна Крунс ещё не знает, на что подписалась.
– Вы ведь умеете готовить?
– Э-э… – растерялась она, но тут же взяла себя в руки, – да, конечно.
Ах ты, маленькая лгунья. И сейчас ты за это поплатишься.
– Отлично! – наигранно обрадовался Найджел. – Тогда поможете мне. Порежьте лук. Приготовим омлет на завтрак.
Мсье Милфорд ушёл в кладовку, а я достала из деревянного ящика крупную луковицу и уставилась на неё, как будто этот овощ мог рассказать, что с ним делать.
Пока я жила с Лилеей, несколько раз видела, как она готовит. Правда, Овсянка, зная об отсутствии у меня опыта, никогда не пыталась привлечь меня к приготовлению пищи.
Что ж, постараюсь вспомнить, что делала она. Как жаль, что тогда я была слишком невнимательна, не подумав, что мне самой придётся заниматься приготовлением завтрака.
Ладно, будем действовать логически. Овощи обычно чистят. Значит, и этот лук нужно очистить от кожуры. Я взяла нож, примерилась к овощу с разных сторон. Он был похож на золотисто-коричневый шар, сужающийся к противоположным сторонам. С одной виднелись короткие засохшие корешки, а с другой проглядывали зеленоватые ростки.
– И как же тебя чистить? – спросила я овощ, но он ожидаемо не дал ответа.
До этого мне приходилось чистить только яблоки. Я не любила шкурку, а в пансионе считалось, что яблоки нужно съедать целиком. Мне подавали крупные ломти, а я упрямо отрезала от них кожицу.
Попробуем действовать таким же образом.
Я положила луковицу на стол и надавила на неё острой кромкой ножа. Овощ неожиданно подпрыгнул и соскочил на пол, покатившись по кухне. Я вскрикнула и бросилась за ним, почти поймав у самой двери в кладовку.
И разумеется, мсье Милфорд выбрал именно этот момент, чтобы войти в кухню, держа в обеих руках куриные яйца. Я уже бросилась вперёд, наклоняясь, чтобы подхватись слишком вёрткий овощ, и не успевала затормозить. А мсье Милфорд слишком удивился моему маневру, чтобы сообразить, что нужно отскочить в сторону.
Мы столкнулись.
Я, мсье Милфорд и яйца.
Последние выпали у него из рук и упали. И часть упала на меня, разбиваясь о мою голову.
Я взвизгнула, когда по щеке и шее потекло нечто влажное, проникая за шиворот. И начала отчаянно стирать это руками, ещё больше размазывая по волосам, коже и платью.
Мсье Милфорд пару секунд ошалело взирал на меня, а потом громко захохотал, запрокинув голову. Что? Этот мужлан ещё и смеётся надо мной?
Я стряхнула скорлупки с плеча. Поднялась, держа спину идеально прямой, и двинулась к выходу. Мужской гогот, несущийся мне в спину, вызывал ярость.
Я уже собралась покинуть кухню, погромче хлопнув дверью, как вдруг заметила у самого порога своего беглеца. Луковица идеально легла в ладонь. Я на пару секунд замерла, раздумывая. Но мсье Милфорд хохотал как помешанный, даже и не думая извиняться за своё недостойное поведение.
И это всё решило.
Я размахнулась и запустила луковицу в него. Конечно, не надеясь попасть, но хотя бы выразить своё возмущение его неподобающим смехом над дамой. Каково же было моё изумление, когда овощ угодил точно в лоб моему работодателю.
– Ох… – только и успела произнести, как мой работодатель срубленным деревом рухнул на спину.
– Мсье Милфор, мсье Милфорд, вы живы? – я подбежала к нему и упала рядом на колени. Приложила ухо к его груди, слушая биение сердца, которое билось на удивление громко и сильно. Совсем не как у умирающего.
– Хотите меня добить? – поинтересовался мсье Милфорд глухим голосом.
Я испуганно отпрянула. Хотелось стукнуть его за то, что напугал меня, но понимала: в деле рукоприкладства и метания снарядов я уже и так перестаралась. Не стоит ещё больше усугублять своё положение.
– Простите, я нечаянно, правда, я не хотела, – зачастила, нервничая оттого, что оказалась слишком близко к такому крупному мужчине, – давайте помогу вам подняться.
– Уйдите, – хрипло попросил он. И я решила послушаться.
Вернулась в предоставленную мне комнату, умылась, переоделась в чистое платье и… села на кровати, не зная, что делать дальше.
С одной стороны, я вела себя недопустимо, и меня нужно уволить. Немедленно. А с другой – мсье Милфорд промолчал, а значит, есть шанс, что меня ещё не выгнали.
И может, не выгонят…
В любом случае, сидеть на месте и ждать новостей, было не в моём духе. Деятельная натура требовала выхода, и я пошла ей навстречу. Точнее пошла к двери.
Правда, открыть не успела, потому что в дверь постучали. В груди радостно ёкнуло – не уволил и даже сам пришёл за мной. Но в коридоре стояла Лючина. Она неуверенно улыбалась.
– Привет, – я тоже улыбнулась в ответ. – Проходи.
Приоткрыла дверь шире, чтобы девочка могла войти внутрь. Но она покачала головой:
– Папа сказал привести вас.
– Зачем?
– Завтракать будем наконец, – произнесла она с явно услышанной интонацией.
– А что ещё сказал папа? – невинно поинтересовалась я, понимая, что использую ребёнка, но выходить морально неподготовленной было боязно.
– Что нужно беречь голову. Никогда не знаешь, что в неё прилетит.
Я против воли хмыкнула и приободрилась. Похоже, мсье Милфорд не слишком сильно рассердился.
– Тогда идём завтракать, – я хотела взять Лючину за руку, но она отпрянула, почти отскочила в сторону и первой двинулась по коридору.
Почему она так боится прикосновений? Ведь не бьёт же её отец? Мне он не показался агрессивным, хотя я настойчиво проверяла его выдержку. Улыбнулась, вспомнив, как именно проверяла.
Так чего боится Лючина?
Ещё одна загадка этого дома.
Девочка привела меня в кухню, а не в столовую, как я ожидала. Мсье Милфорд уже сидел за столом. При нашем появлении он даже не подумал встать, только поднял голову и тут же снова уткнулся в тарелку.
Стол был сервирован очень просто: три большие тарелки с жареной глазуньей, три вилки и по центру – плетёнка с крупно нарезанными кусками ржаного хлеба. Не было ни следа полотняных салфеток, графина с водой или соком я тоже не заметила. Даже скатерть мсье Милфорд не соизволил постелить.
Но, глядя на крупную шишку, красующуюся посреди лба моего нанимателя, я умолчала обо всех замеченных недостатках.
Только улыбнулась, вежливо произнесла слова благодарности и села за стол. Яичница была похожа на того, кто её готовил – грубоватая, резко пахнущая жареным луком, но очень даже съедобная. И ржаной хлеб мне понравился, хотя раньше и не приходилось его есть.
Завтрак проходил в молчании, хотя и полагалось за столом поддерживать лёгкую беседу. Например, о погоде или о желании прогуляться по окрестностям. Но мсье Милфорд о чём-то размышлял, так ни разу и не подняв голову от тарелки. И я не решилась отвлечь его от раздумий.
Лючина ела плохо. Больше размазывала содержимое по тарелке. И неудивительно: глазунья с жареным луком и чёрным хлебом – совсем не то, что любят на завтрак шестилетние девочки.
Я сделала себе мысленную отметку поговорить с мсье Милфордом о рационе его дочери, как он отломил кусок хлеба и собрал им растёкшийся по тарелке белок. А потом облизал пальцы.
Я возмущённо закашлялась. Какой пример он показывает девочке?
Но вместо того, чтобы внять моему тонкому намёку и начать вести себя цивилизованно, мсье Милфорд стукнул меня своей огромной ладонью по спине. Раз. Другой. И третий.
Пока я, чувствуя, что сейчас уткнусь лицом в тарелку, сдавленно не выдохнула:
– Достаточно.
И потом, чуть отдышавшись, вежливо, но с иронией в голосе добавила:
– Спасибо, вы очень помогли.
– Нужно быть аккуратнее, мисс Крунс, – не остался в долгу он.
Я вскинулась, готовая защищаться от ответного сарказма, но мсье Милфорд выглядел серьёзным. И сколько ни вглядывалась в его лицо, так и не смогла разглядеть насмешки. Когда он поднял на меня глаза, пришлось отвести взгляд. Дальше разглядывать мужчину было неприличным.
– Завтра я уеду. На три дня, – вдруг сообщил он.
И я, размышляя совершенно о другом, не подумав, ляпнула:
– Куда?
К моему удивлению он ответил.
– Я смотритель Западного леса, мисс Крунс. И каждый месяц делаю обход определённой зоны. С завтрашнего дня вы приступите к своим обязанностям. Еду я приготовлю, чтобы вы с Лючиной не умерли с голоду.
Кажется, он меня раскусил.
– Мы справимся, мсье Милфорд, можете не сомневаться.
Я решила во что бы то ни стало доказать этому медведю, что он может доверить мне свою дочь.
– Очень на вас надеюсь, мисс Крунс, – усмехнулся он. И в этот раз я была абсолютно уверена, что вижу на его лице насмешку.
Что ж, мсье Милфорд, посмотрим, кто из нас окажется прав. Я поднялась из-за стола, собираясь отправиться в свою комнату и подобрать книги для первого урока с Лючиной. Но на пути к двери меня догнал вопрос:
– Мисс Крунс, может, вымоете посуду?
И готова поспорить – он смеялся надо мной.
Глава 7
Я была тонкой яблонькой, растущей на краю обрыва. Здесь до меня никто не мог добраться, и я чувствовала себя в безопасности. На мои ветви садились птицы и клевали спелые яблоки. А я улыбалась, глядя на это.
Лёгкий ветерок, обдувавший мои ветви, стал сильнее. Яблоки посыпались вниз, исчезая в покрытой туманом бездне. А за ними начали слетать листья. Но ветер всё не унимался. Меня трясло и качало над обрывом.
– Мисс Крунс, – сказал ветер, – мисс Крунс, проснитесь.
И я проснулась.
Ветер, то есть мсье Милфорд сидел на краю моей кровати и тряс меня за плечо.
– Я уезжаю, мисс Крунс, – сообщил он, когда я судорожно натягивала одеяло до самой шеи.
Тоже мне новость, ещё вчера за завтраком сказал. Зачем было врываться ко мне в спальню ни свет ни заря? Мсье Милфорд, видимо, уловил мой скептический настрой, потому что немедленно отодвинулся, а потом и вовсе поднялся с кровати. И даже отвернулся, дабы ни смущать меня.
Надо же, в ком проснулся джентльмен.
– Хочу напомнить, что вам и Лючине запрещено покидать поместье.
– А если мы захотим прогуляться? – легкомысленно поинтересовалась я.
– Гуляйте внутри ограды, – предложил он.
– А если… – попыталась я разведать границы дозволенного.
– Нет, – жёстко отрезал мсье Милфорд. Джентльмен закончился, и, словно подтверждая это, он снова повернулся ко мне. – Вам запрещено выходить и точка. Понятно?
– Чего уж непонятного, – пробормотала я про себя, но под хмурым взглядом работодателя вслух произнесла совершенно другое: – Понятно, мсье Милфорд.
– Я рассчитываю на ваше благоразумие, – уже спокойнее произнёс он и добавил: – Вернусь через три дня. Надеюсь, всё будет хорошо.
– Обязательно, мсье Милфорд, – улыбнулась я образцово-показательно, кутаясь в одеяло, и добавила про себя: «Да идите вы уже».
Но он почему-то не спешил уходить. Смотрел на меня задумчиво и как-то… странно. И когда я также уставилась на него, и наши взгляды встретились, мсье Милфорд смутился и отвернулся, двинувшись к выходу.
– До свидания, мисс Крунс, – бросил он, прежде чем выйти из комнаты и оставить меня одну.
Я выбралась из кровати, кутаясь в одеяло, и подошла к окну. На меня смотрели серые сумерки раннего осеннего утра. Посреди двора стоял мехомобиль и фыркал клубами дыма.
Надо же, не думала, что мсье Милфорд такой продвинутый. Мне он показался ретроградом, если судить по его неотёсанности.
Предмет моих раздумий в этот момент вышел из дома и забрался в мехомобиль. Дёрнул рукоятку, повернул колесо и механический монстр послушно покатился вперёд.
Мсье Милфорд обернулся, и я отскочила от окна. Вот же медведь – почуял мой взгляд. Я выждала немного и снова подошла к окну. Двор был пуст. Уехал. И сразу на душе стало пусто.
Я зло мотнула головой, прогоняя непонятные и ненужные эмоции, скинула на кровать одеяло и отправилась умываться. Потом вернулась и, увидев, что постель не заправлена, скорчила гримасу. Снова забыла, что я теперь гувернантка и должна сама убирать за собой.
Кое-как расправила одеяло, накрыла сверху покрывалом. Как могла, постаралась расправить вездесущие складки, которые никак не хотели разравниваться. Пришлось махнуть на них рукой – мне это мастерство недоступно.
Лючина ещё спала, и я не стала её будить. Хотелось осмотреть своё хозяйство и приготовить девочке завтрак. Точнее доказать себе, что могу это сделать.
Я ведь взрослая самостоятельная женщина. У меня ответственная работа – сформировать из неокрепшего детского ума настоящую леди.
Размышления мне нравились. Я чувствовала себя нужной. И к моменту прихода в кухню была полна пыла сотворить настоящее чудо.
Чудо-завтрак – звучит отлично.
Так, посмотрим, что нам оставил мсье Милфорд.
Кладовая была полна, как будто озяин уехал не на три дня, а на три месяца. С голоду мы с Лючиной точно не умрём, даже если очень постараемся.
С потолка свисал копчёный окорок. В ящиках на полу лежали овощи и корнеплоды. В мешочках на полках ждали своего часа крупы. В жестяных банках я нашла сухофрукты.
И эта находка решила дело – приготовлю-ка я вкусную сладкую кашу на завтрак моей маленькой воспитаннице.
Я взяла мешочки с крупой, сахаром и банку с сухофруктами и вынесла всё это богатство в кухню, выгрузив на стол. Нашла небольшую кастрюльку, налила в неё воды и поставила на плиту.
Точно. Нужно ещё развести огонь.
С этим возникли некоторые трудности, всё же печь я ещё никогда сама не растапливала. Хотя поленья уже могла подбросить после стажировки в доме Овсянки.
К счастью, хотя бы искать дрова было не нужно. В большой корзине у печи оказалось достаточно. Сверху лежал листок бумаги. На нём размашистым почерком было написано: «Не сожгите дом. Пожалуйста».
Вот ведь… медведь.
Я скомкала листок и бросила его в печь – сожгу первым делом. И вообще – если мсье Милфорд так мне не доверяет, зачем оставил присматривать за своей дочерью? Нанял бы уже кухарку, пусть готовит. Горничная бы убирала дом. Ну а я учила Лючину тому, что должна знать шестилетняя леди.
А не вот это вот всё…
Я обвела взглядом фронт работ и вздохнула. Всё же работать – очень непросто. Но я была уверена, что справляюсь. Поэтому сунула в печь несколько поленьев, подсунула под них бересты, приготовленной тут же, и зажгла спичку. После чего с чувством выполненного долга и ощущением, что всё оказалось не так и сложно, закрыла заслонку.
А спустя несколько секунд из-за дверцы повалил чёрный горький дым.
В первый миг я подумала, что всё не так уж и страшно. Дыма было совсем немного. Сейчас он рассеется, и в печи разгорится весёлый уютный огнь.
Но он не рассеивался, к тому же с каждым мгновением дыма становилось всё больше и больше. Я начала кашлять. Подбежала к окну и распахнула створки, с жадностью вдыхая свежий холодный воздух.
Похоже, печь придётся затушить. Я открыла дверцу, и на меня пахнуло жаром и гарью. Огонь-то разгорелся, вот только как убрать дым?
Я взяла ведро, наполовину наполненное водой, и плеснула в жерло печи. Внутри зашипело, и дым повалил ещё сильнее. Меня окружило настоящее дымное облако. Я раскашлялась и, зажимая лицо подолом платья, рванула к второму окну.
Распахнув всё настежь, убежала из кухни, плотно закрыв за собой дверь. Оперлась на створку и прижалась к ней спиной.
На душе было муторно.
Мой первый же рабочий день, даже первое утро, обернулось катастрофой. Я ничего не умею. Приготовление завтрака для меня – нечто недостижимое. Мы с Лючиной умрём от голода. А когда приедет мсье Милфорд, испуская дух, слабым голосом признаюсь ему, что это я во всём виновата. Попрошу прощения и покину этот мир.
Себя было очень жалко. И мою маленькую воспитанницу тоже. Груз вины в гибели невинного ребёнка давил невыносимой тяжестью.
– Ты почему плачешь? – спросила меня пока живая и здоровая Лючина. – Ой, а чего ты такая чумазая?
Я подняла на неё заплаканные глаза и призналась:
– Мы с тобой умрём от голода.
Потом, чуть успокоившись, рассказала о своей несостоятельности в качестве кухарки и призналась, что до этого никогда не растапливала печь.
Мы дождались, пока кухня проветрится, и зашли внутрь. Запах гари всё ещё держался, но, по крайней мере, дым больше не выедал глаза.
– Ты забыла открыть заслонку, – сообщила мне Лючина, проведя анализ моих ошибок, – поэтому дыму некуда было уходить.
Девочка потянула какую-то металлическую штуковину, глядя на меня так, будто это было что-то элементарное, что знал даже ребёнок.
– Откуда ты это знаешь? – поинтересовалась я.
Лючина смутилась, но ответила.
– Папа часто уезжает, и я топлю печку. Если не топить – холодно.
– А почему у вас нет прислуги, которая должна этим заниматься? – я уже успокоилась, и теперь была решительно настроена докопаться до истины.
Девочка покраснела и отвернулась от меня, мгновенно замкнувшись в себе.
– Ладно, неважно, – тут же пошла я на попятный. – Мы с тобой и сами справимся. Если, конечно, ты мне поможешь.
Последние слова я произнесла заискивающе, давая понять Лючине, что без неё мне не справиться. И это было вовсе не педагогическим ходом, а правдой. Хоть и не очень хотелось себе в этом признаваться.
На Лючину мои слова подействовали воодушевляюще. По крайней мере, она больше не пыталась уйти или отвернуться. Наоборот, охотно объясняла, что и почему нужно делать.