Баллада о королеве драконов. Часть 1. Дым Лайм Сильвия

Этюд 1. Прибытие в Чертог

Это просто не могло быть правдой. До самого конца она не хотела в это верить. Но вот он – Чертог Ночи, легендарная крепость из камня и земли. Тюрьма, откуда нет возврата.

Черные шпили замка острыми иглами протыкали облака, пока конвой из двух воинов вел вперед худенькую девушку. Она видела рядом с собой их истёртые ветром и временем лица уже несколько дней подряд, пока мужчины сопровождали её из деревни. Иногда после нескольких кружек дешёвого вина в каком-нибудь постоялом дворе, больше напоминающем скотный, конвоиры поглядывали на нее сально и скользко, так что их мысли становились совершенно ясны. Девушка была для них всего лишь преступницей. По законам царства делать с ней можно всё что угодно. Однако что-то останавливало их от воплощения в жизнь всех тех мерзких мыслишек, которые так и читались во влажных, усталых от жизни глазах.

«Было бы даже жаль их, если бы у меня оставались силы на жалость…» – грустно думала девушка, разглядывая грязь, прилипшую к старым туфлям.

Она прошла через высокие врата крепости, и скрипучие створки закрылись, отрезая ее навсегда от людей, от мира, от нормальной жизни.

«Кто я теперь?» – мелькало в голове тихое.

Ответ был болезненно прост и короток:

«Безымянная узница самой смертоносной крепости, которая существовала».

– Пополнение, – бросил один из конвоиров, бесцеремонно толкнув девчонку вперёд, прямо на руки слуге, открывшему врата.

Девушка запнулась и непременно упала бы, если бы чьи-то руки не подхватили ее. Она подняла голову и посмотрела на своего спасителя. Им оказался седеющий охранник лет пятидесяти, с довольно добрыми, но безразличными глазами.

– Осторожно, милочка, – проговорил он, кашлянув. – Да… Эта к нам ненадолго, – добавил хмуро и очень тихо.

Девушка не хотела спрашивать, почему так. Двое сопровождающих её мужчин хмыкнули.

– Это падчерица особничего Вальдон, вот документы, – протянул бумаги один из солдат. – И давайте с этим быстрее. Что нам за нее полагается?

– За эту не более трёх тельмов, – сказал охранник.

Осуждённая стыдливо отвернулась, подняв глаза к серому небу.

«Даже здесь моя жизнь ничего не стоит…» – мелькнуло в голове острое, как кинжал.

– Да, – пробурчал второй конвоир, – этого не хватит даже на хороший обед.

И сплюнул на землю.

В этот момент из-за правого крыла огромной крепости вышла колонна людей. Они маршировали, как вышколенные бойцы господаревой армии. Топот ног слышался отчётливо, пугающим грохотом. А в ушах новой узницы и вовсе звучал громом – предвестником грозы.

На каждом из марширующих была надета чёрного цвета роба, на руках блестели широкие витые браслеты. Проходя мимо, они искоса взглянули на новенькую, и даже с расстояния в два десятка метров были заметны их насмешливые взгляды.

Самым последним в колонне шёл высокий мужчина. Его мощная грудная клетка была затянута в замшу охотничьей куртки, сквозь которую проступали крупные мышцы. Длинные волосы, такие же чёрные, как стены Чертога Ночи, падали на широкие плечи, а вдоль лица превращались в тонкие косички. Острые и короткие, как щетина, бакенбарды указывали вниз, словно стрелы, красиво очерчивая мужественное лицо и акцентируя внимание на мужественной властной линии рта.

Незнакомец бросил на девушку мимолётный взгляд, и она вздрогнула, почувствовав ужас где-то глубоко внутри.

Ужас и стыд.

«Что бы ни говорили об этой тюрьме, но даже узники здесь выглядят лучше, чем я… – подумала девушка горько, закрывая глаза, – грязная оборванка, выгнанная отчимом из собственного дома».

– Хорошо, забирайте, – с отвращением сказал воин позади и толкнул ее вперед.

Девушка опустила голову. Чертог Ночи – единственная тюрьма, которая платит за преступников. Если суд приговорил человека к заключению, при некоторых обстоятельствах судья может дать возможность потерпевшему решить, в какую темницу будет брошен его обидчик. В этом случае, как правило, преступники попадают сюда.

Это и логично! Деньги никогда не бывают лишними, а уж если при этом ещё и пострадает твой враг…

В общем, отчим был крайне рад избавиться таким образом от своей падчерицы.

Стареющий охранник позвонил в колокол, и откуда-то сбоку вышло несколько мужчин в форме. Заключённая не видела их лиц: трава под ногами занимала её куда больше. Они подхватили девушку под руки, пока охранник вчитывался в текст сопроводительных документов.

– Так, вот, нашёл. Амелия Фати… да…

В этот момент он сделал паузу, явно для того, чтобы бросить на бедняжку злой неодобрительный взгляд. Взгляд, подобный тысяче других, которые она уже видела. А как же иначе, ведь в документе было написано преступление, за которое ее приговорили!

Поэтому Амелия не стала смотреть на охранника в ответ, продолжая изучать траву.

– В правое крыло номер пять. К другим убийцам, – раздался безразличный голос.

Амелия вздрогнула. К этому было слишком сложно привыкнуть.

Грязные с дороги и стоптанные от времени туфли стало плохо видно. Словно тонкое оконное стекло забрызгало широкими крыльями дождя.

Девушка закрыла глаза.

– Стойте, – раздался низкий мужской голос, от которого мурашки холодной волной пробежались по спине арестантки. Она подняла голову и встретилась взглядом с самым красивым мужчиной из всех, которых ей когда-либо доводилось встречать. Это был он, тот самый господин, что замыкал отряд преступников, марширующих вдали. Сейчас, когда он был так близко, она могла рассмотреть каждый уголок его твёрдого лица и удивительных глаз цвета стали и ртути.

Зачем он подошел к ней?..

«Как же мне не хочется, чтобы он смотрел на меня… вот так…» – подумала с горечью девушка, чувствуя, как сердце отчего-то сжимается.

Глаза незнакомца холодно и оценивающе скользнули по её длинной серой юбке, из-под которой сиротливо торчали тонкие ножки, затем переместились на бесформенную кофту на завязках и мельком пробежались по растрёпанной косе цвета отсыревшей соломы. Осмотрев арестантку с ног до головы, он снова взглянул ей в глаза.

Девушка вздрогнула, словно её ударило током. Она вновь посмотрела на свои старые ботинки и тяжело задышала. На щеках выступил румянец.

Незнакомец зашуршал документами. Сейчас он увидит, что в них написано, и на его лице появится то самое осуждающе-презрительное выражение, что и у всех остальных.

«Нет, я этого не вынесу! – подумала Амелия, сжимаясь, как высыхающий лист. – Больше я никогда не посмотрю ему в глаза, клянусь!»

– Левое крыло номер три, – резко сказал незнакомец и вернул бумаги охраннику.

– Но, господин, – промямлил тот, – обвинение…

– Левое крыло, – медленно произнёс мужчина голосом, от которого внутри у осуждённой всё похолодело, – номер три.

Наконец она осмелилась поднять глаза на этого человека, удивлённая реакцией, которая сильно отличалась от привычной.

Почему он перевел ее в другое место? Почему не туда, где полагалось селить убийц?..

Но незнакомец уже развернулся и чеканным шагом удалялся прочь. Охранник, которому вернули документы, заметно побледнел и, чтобы скрыть нервозность, командным тоном выкрикнул:

– Вы слышали Его Высокоблагородие! Исполнять!

Новые караульные подхватили арестантку и повели в крепость, которая должна была стать ей домом до конца дней. Однако, судя по тому, что Амелии было известно о Чертоге Ночи, конец этот должен был наступить очень скоро.

Этюд 2. Знакомство

Это было странно, но камеры для заключённых здесь выглядели вовсе не так, как Амелия себе представляла. Каменные стены, обхватывающие каземат со всех сторон, обрывались небольшим отверстием, скрытым сетью решётки. Однако на гладком, чисто вымытом полу располагались две вполне приличного вида кровати, у изголовья которых стояли открытые тумбочки. На одной из кроватей сидела женщина лет тридцати пяти, с худым, но не измождённым лицом, тёмно-серыми волосами, забранными в пучок, и колким взглядом. Этим самым взглядом она и окинула новенькую с ног до головы и, хмыкнув, сложила руки на груди.

– Твоя комната, – бросил в спину один из тюремщиков. – Постель получишь позже, после того как Его Высокоблагородие комендант лично выдаст напульсники. Изарель – твоя соседка. Выход за пределы крепости запрещён.

С этими словами тюремный охранник закрыл скрипучую дверь с небольшим решётчатым оконцем. Всё. Отныне прежняя жизнь скромной падчерицы особничего Вальдон закончилась.

Девушка прошла внутрь комнаты и села на пустую кровать. У нее не было с собой никаких вещей, потому что заключённым не полагалось их иметь, и на тумбочку рядом она посмотрела довольно скептически. Хотя у соседки внутри лежала какая-то одежда – может быть, и у нее потом появится что-то свое.

– Как тебя зовут? – глухо спросила женщина, которую представили как Изарель.

Весь её вид – от скрещенных ног до красноречиво сложенных на груди рук – говорил о том, что новую соседку она видеть вовсе не рада.

– Меня зовут Амелия Фати, – тихо ответила арестантка, сжимая руками полы длинной юбки.

– Амелия, – медленно повторила женщина, презрительно оглядывая ее с ног до головы. – Сколько тебе лет, Амелия? На вид – не больше пятнадцати.

– Девятнадцать, – ответила та. Ей всегда давали меньше из-за низкого роста и худобы.

– Так что ты украла, Амелия? Хлеб из булочной? – спросила Изарель так, словно пыталась её оскорбить. И неприятно усмехнулась.

– Украла?

– Ну да? За что тебя взяли, недоросль? – уточнила заключенная, нетерпеливо всплеснув руками.

– За покушение на убийство, – ответила девушка нехотя.

«Вот сейчас и она начнёт меня осуждать, посмотрит сузившимися глазами, в которых просквозит отвращение», – мелькнула привычная болезненная мысль.

– Не может быть, – медленно проговорила женщина, и во взгляде её вместо ожидаемого коктейля презрения обнаружилось лишь удивление, может даже с некоторой долей восхищения.

– Почему? – не поняла Амелия.

– Врёшь ты всё, – хмыкнула Изарель и откинулась назад, прислонившись спиной к стене. – Это крыло для воровок и мошенниц. На последнюю ты не тянешь, как и на убийцу. Ты ж беспозвоночная, это сразу видно!

Амелия пожала плечами.

– Не скажешь, значит? – говорила соседка, словно сама с собой. А девушке и правда не хотелось отвечать. Эта женщина производила опасное и бандитское впечатление. Падчерица уважаемого особничего к такому совершенно не привыкла и не знала, как реагировать.

– Ну и не надо, я сама скоро узнаю, – пробурчала Изарель.

– Я вообще не должна быть здесь, меня подставили, – все же призналась Амелия, разглядывая гладкий камень пола.

На этот раз женщина захохотала.

– Все так говорят, недоросль. Все.

В это мгновение дверь в камеру открылась, и сердце новенькой арестантки замерло. На пороге появился тот самый мужчина, которого все называли комендантом. Чёрные волосы разметались по плечам, маленькие косички, заплетённые чуть назад, открывали чётко выраженный овал лица, тщательно выбритые треугольники бакенбард и сильный подбородок. Опустив глаза чуть ниже, Амелия смогла оценить широкую шею, плечи, достойные княжеского рыцаря, и грудь, мышцы которой проступали через тонкую ткань рубашки.

Дыхание девушки перехватило, мысли смешались в голове, словно она сделала большой глоток терпкого крепленого вина. На щеках сам собой загорелся румянец.

В это время блестящие, словно расплавленное серебро, глаза посмотрели на арестантку пристально и не мигая.

Амелия вздрогнула, испытывая странное ощущение… словно падает на дно озера, полного чего-то густого и горячего.

Стало трудно дышать.

Позади коменданта появился охранник. Он же и рявкнул:

– Встать и приветствовать его Высокоблагородие!

Оказывается, Изарель уже давно подскочила на ноги и, к изумлению новенькой, взирала на главу крепости с блеском в глазах и немым обожанием на лице.

«Похоже, этот мужчина не только на меня так действует…» – подумала Амелия, пытаясь возвратить себе способность дышать.

С этой мыслью Амелия постаралась взять себя в руки и больше не смотреть на своего нового начальника.

Не выходило.

– Номер сорок восемь! Изарель Лоран, отряд запасных, – отрапортовала ее соседка, а она сама синхронно с ней пробубнила:

– Здравствуйте… – и тут же поняла, как глупо это прозвучало.

– Коменданта приветствуют не так, – зашипел было охранник, но комендант поднял руку, не сводя с Амелии своего острого колдовского взгляда.

– Она ещё не знает, – спокойно сказал он. – Моё имя – Вайлар Таркон. Я комендант Чертога Ночи, крепости-тюрьмы. Здесь умирают отъявленные преступники и рождаются Чёрные ловчие. Вытяни руки.

Амелия послушно протянула вперёд ладони, заворожённо глядя на мужчину, чья слава гремела на все княжество. Она вдруг почувствовала себя кроликом, которого загипнотизировала кобра. Только почему-то ей это нравилось. В этот момент Амелия была готова приписать коменданту любые положительные качества, которые только существуют на свете. Она была поражена им до глубины души.

Она улыбнулась, широко открыв большие карие глаза, глядя на Вайлара Таркона так, как глядят на богов, и не замечая, как глупо, наверное, смотрится со стороны. Амелия не замечала ничего вокруг.

Но мужчина оставался бесстрастен. И её улыбка медленно потухла.

Амелия вспомнила, кем является. Представила, что видит перед собой этот красивый мужчина, и резко сникла.

Она была лишь грязной оборванкой и преступницей.

Амелия направила взгляд в пол, чувствуя, как заливает краской лицо.

В этот момент мужчина приложил к её запястьям два черных металлических обруча, блестящих, словно драгоценный металл, как настоящее, крайне редкое и дорогое чёрное золото, обладающее магическими свойствами, и захлопнул застёжку.

В следующий миг его пальцы коснулись ее предплечий.

Амелия вздрогнула, ощутив жар мужских ладоней, теряясь от его прикосновения, которое буквально кружило голову.

У него были очень теплые руки. Почти горячие, но настолько, что это было невероятно приятно…

А в следующую секунду нагреваться стали браслеты. Девушка вскрикнула, пытаясь выдернуть ладони, но мужчина держал крепко. Амелия подняла на него полный ужаса взгляд, встретившись с твёрдым безразличием стальных глаз.

Это подействовало не хуже пощёчины.

«Конечно… я же всего лишь преступница…» – вспомнила она, прикусив губу.

Так легко было забыть, так хотелось…

Амелия замолчала, стараясь погасить жжение в уголках глаз.

В этот миг ей вдруг показалось, что на лице коменданта промелькнуло что-то неуловимое. Впрочем, всегда приятнее выдавать желаемое за действительное.

Через секунду лицо Вайлара Таркона снова было холодным и безразличным.

Тем временем браслеты на ее руках начали остывать. Амелия с удивлением обнаружила, что они почти полностью прилегают к коже, подстроившись под размер тонких запястий.

– Завтра я проверю твой уровень, чтобы определить в один из отрядов, – сказал комендант. – Хотя и так видно, что выше апеллентов тебе не прыгнуть, однако правила есть правила. Одежду скоро выдадут. По территории Чертога можешь гулять где угодно два раза в сутки, когда услышишь звон колокола. За драку с другими заключёнными будешь попадать в эргастул. Поверь, тебе там не понравится, поэтому рекомендую вести себя хорошо. Кроме того, с помощью этих браслетов, – он постучал по металлу одного из них, и Амелия вздрогнула, ощутив вибрацию его касания, – я всегда смогу узнать, где ты находишься, если тебе вздумается сбежать. Снять их невозможно. Тебе ясно?

Его тон был жёстким, как приказ. Чувствовалось, что он привык отдавать команды, которые мгновенно исполнялись. Но из всей его короткой речи, ледяной, как воды Северного океана, Амелия поняла лишь одно: «Завтра я опять его увижу! Когда он будет определять меня в какой-то там отряд…»

И она вдруг почувствовала себя маленькой глупой девчонкой, потому что сердце забилось быстрее.

– Ясно, – почти прошептала девушка. Тюремщик за спиной коменданта недовольно сжал челюсти.

«Опять сказала не так, как надо», – поняла она, прикусив губу и краснея.

Но комендант спокойно кивнул и, развернувшись, покинул камеру. Напоследок, когда дверь почти закрылась, Амелия поймала его короткий, как вспышка, взгляд. И почему-то ей почудилось, что он не был таким уж до боли безразличным. В нём сквозило любопытство и какое-то иное чувство, едва уловимая мысль.

Но, вероятно, ей просто хотелось так думать.

– Я смотрю, наш комендант тебе понравился, малявка? – усмехнулась неприятная соседка, едва раздался щелчок замка. Амелия решила промолчать, но это вовсе не останавливало ту от дальнейшего озвучивания своих мыслей. – Да, он на всех женщин так действует. Кто-то даже считает, что это магия. Но как по мне, так никакой магии не нужно, когда мужик такой, как этот!

И она захохотала.

– А какой он? – спросила Амелия задумчиво.

– Наследник древнего рода, рыцарь Серебряных клинков, Первый ловчий царства – неужели ты о нём не слышала? – удивилась Изарель, и на её худом лице вместо привычного уже презрения появилось неподдельное изумление. – Маг пятого уровня – может, это скажет тебе о чём-нибудь?

Конечно, Амелия слышала. Но до сего момента почему-то две личности не складывались у нее в одного человека: комендант крепости с загадочными глазами цвета ртути и единственный известный миру маг пятого уровня. Колдун и волшебник, сделавший свой замок тюрьмой для самых отъявленных преступников. Подаривший государству хотя бы относительную иллюзию спокойствия, создав на границе заслон от монстров диких земель.

– Мечта любой бабы наш комендант – вот что я тебе скажу, – продолжала женщина, будто смакуя собственные фантазии. От этого у Амелии почему-то стало гадко на душе. – И, представляешь, говорят, нет у него никого! Чем не сладкий пирог для нашей сестры?

Она хохотнула.

– Ну да, тебе-то губу можно не раскатывать, – продолжала Изарель, бросив на новенькую уничтожающий взгляд, – на такого головастика, как ты, и жаба-то ни одна не клюнет!

И снова хохот. Похоже, Амелия стала для нее прекрасным развлечением. Но девушке было не привыкать к оскорблениям. После смерти матери отчим не скупился на «добрые слова».

«И зачем я терпела все эти годы его издевательства? – мелькнула в голове бесполезная мысль. Все равно все закончилось тюрьмой…»

– А что за апелленты? – спросила Амелия, вспоминая слова Вайлара.

Сокамерница ухмыльнулась, но девушке показалось, что на её лице промелькнуло что-то похожее на сочувствие.

– Приманка. Апелленты – это приманка для монстров леса. Заключённые, обладающие наименьшим запасом магии, определяются в этот отряд. Они идут первыми, когда начинается облава.

Девушка вздрогнула. Да, магией её природа не наделила.

«Какое неприятное ощущение – даже среди воров и убийц чувствовать себя на последнем месте…»

Амелия поёжилась, словно от мороза. Но дело было вовсе не в холоде.

Осознание собственной ничтожности давило на нее сильнее, чем стены тюрьмы, в которой ей предстояло провести всю оставшуюся жизнь.

А ведь на крохотную секунду ей показалось, что среди кромешной тьмы мелькнул проблеск света – в тот самый миг, когда ее рук коснулись горячие ладони коменданта, а глубокие ртутные глаза начали затягивать в свою темноту.

Крохотная секунда, после которой тьма стала казаться еще гуще.

«Что толку, что я увижу завтра вновь этого мужчину, почему меня это так обрадовало? – думала Амелия, уныло располагаясь на жёсткой тюремной кровати. – Зачем мне глядеть на него?.. Я всё ещё буду грязной отвратительной узницей без прошлого и будущего. Даже без магии. А он останется великим магом, которого мне мельком довелось увидеть…»

На следующий день все было хуже прежнего. Утром Амелию и Изарель повели мыться в большие общие купальни. Девушке было стыдно и неловко раздаваться при таком количестве женщин. В её родовом особняке на нее могла смотреть одна-единственная горничная, которая ей и помогала. Здесь же были десятки заключённых. Голые, грязные и крикливые. Вдобавок ко всему в самый неудачный момент Амелия упала, поскользнувшись на мокром полу, и больно ударилась. Громкий хохот только усиливал боль от ушиба.

Оставалась последняя отрада, обещавшая покой и хоть какую-то иллюзию свободы, – прогулка. Первая прогулка в Чертоге Ночи. Амелия планировала снова насладиться светом солнца и мягкостью травы, а заодно спрятаться подальше от многочисленных глаз заключённых.

И кто же знал, что этот глоток свежего воздуха уже через каких-то полчаса перевернет всю её жизнь?

Этюд 3. Ритуал

Когда зазвенел большой колокол над крепостью, все двери открылись. Наконец-то узники получили возможность покинуть гнетущие каменные стены.

Амелия неуверенно брела в общей массе людей, одетых в одинаковую форму цвета пожухлой травы. На неё бросали любопытные взгляды, а она старалась смотреть вниз, не обращая внимания на смешки и перешёптывания.

Худенькая, невзрачная и слабая, лишенная магии, она казалась слишком ничтожной по сравнению с остальными.

Однако солнце над Чертогом Ночи было теплым и ясным. Оно одинаково освещало и преступников, и свободных людей, даря и тем и другим свою ласку.

Проходя по каменной мостовой, ведущей прочь от замка, девушка вдруг оказалась совсем рядом с несколькими заключёнными, стоящими отдельной группой. Почему-то они носили чёрную форму, в отличие от остальных, и выглядели на порядок уверенней, чем безвольная толпа болотного цвета. В их глазах не светилась безысходность, а на руках из-под рукавов формы виднелись красивые витые браслеты, также напоминающие дорогущее черное золото.

Амелия инстинктивно поняла, что перед ней нечто вроде элиты, и попыталась побыстрее пройти мимо. Но не успела.

– Так-так, – проговорила одна девушка в черном, молодая особа лет двадцати пяти, с копной густых белых волос, убранных в высокий хвост, – кто это у нас здесь?

– Свежее мясо, – ответил ей парень примерно того же возраста. Среди их группы были только молодые люди. На вид – ни одного старше тридцати пяти.

Ещё один очень странный факт, учитывая, что в тюрьму свозили преступников всех возрастов. Впрочем, если слабейшие тут умирали первыми, то, наверное, все же ничего странного.

После ответа парня товарищи понимающе улыбнулись, осматривая Амелию самоуверенными взглядами.

– Эта долго не задержится, – продолжила блондинка вызывающе.

Она нравилась Амелии все меньше.

– К гадалке не ходи, – кивнул кто-то позади.

Девушка отвернулась и покраснела, закусив губу. Взгляд привычно упал в землю.

Подул ветер. Вдруг длинные полы её старой юбки перепутались между ногами, Амелия споткнулась и полетела вперёд, вскинув руки, как неуклюжая цапля. Звонкий, словно удар хлыста, хохот за спиной обжигающей волной ударил по самолюбию.

Но Амелия ничего не сказала.

Встала, отряхнулась и побрела по тропинке как можно дальше от толпы. Территория Чертога Ночи оказалась до того обширной, что напоминала небольшое поселение. Здесь были дома и постройки, в некоторых даже жили. Вдали виднелось кладбище, а с другой стороны – полоса густого леса прямо за высокой чёрной стеной, которая должна была защитить преступников от диких монстров. Преступников и всё государство.

Девушка поёжилась и пошла в другом направлении. Издали виднелся зелёный холм, поросший травой. На много метров вокруг было пусто. Холм располагался почти у самой границы с крепостной стеной и казался прекрасным местом, чтобы на время спрятаться ото всех.

В какой-то мере Амелия была даже рада, что попала именно в эту тюрьму. Да, поговаривали, что заключённые здесь долго не живут, но зато и условия тут были не в пример лучше. Настоящее чудо, что преступникам разрешалось вот так просто и свободно гулять по округе, пусть и всего дважды в день.

На холме, куда она без труда забралась, росли цветы и дикие кустарники, молодые деревца стеснительно тянули ветки к солнцу. Некоторое время девушка молча просидела на траве, стараясь не думать ни о чём, но получалось плохо. Амелия грустила. Одуванчики в её руках медленно превращались в венок, а млечный сок въедался в тонкую кожу, оставляя чёрные следы. Но девушка не обращала внимания.

В какой-то миг чуть в стороне раздался тихий треск. Амелия вздрогнула и резко повернула голову, внезапно обнаружив рядом ещё одну девушку. С трудом она смогла подавить крик, потому что половина лица незнакомки оказалась синеватой и иссушенной, словно у трупа. Серые пятна, похожие на плесень, будто поедали левую щеку, задевая глаз, делая его похожим на подгнившую жёлтую сливу.

– Хватайте её! – крикнула эта полуживая ведьма, молниеносно прыгнув вперёд.

Вскочив на ноги, Амелия приготовилась умчаться прочь быстрее ветра, однако неожиданно почувствовала, что не может сдвинуться с места. Нечто холодное и болезненно-ватное стало подниматься от земли по ногам, сковывая кости и мышцы, не давая шевельнуться. Она открыла рот для крика, но страшная девушка выставила вперёд потрескавшиеся серые пальцы, сжатые, как у хищной птицы. Она улыбнулась страшной кривой улыбкой, и Амелия поняла, что не может даже кричать.

Страх пронзил, как раскалённая стрела, на глаза навернулись непрошеные слёзы. Но как бы девушка ни пыталась вырваться, ничего не могла сделать.

За спиной этого монстра, что когда-то был юной леди, тут же выросли ещё несколько человек. Они мгновенно подхватили Амелию под руки и распластали у подножия холма. Оказывается, среди диких кустов и травы, скрытая от глаз, там лежала ровная каменная плита. Ее было слишком сложно заметить, если не знать заранее. Теперь же Амелия имела сомнительное удовольствие ощутить спиной всю ее гладкость и пугающую прохладу.

– Шания, кинжал! – крикнула полумертвая ведьма, и рядом с ней появилась женщина, чьё лицо могло поспорить бледностью с лунным диском.

В воздухе блеснуло длинное и тонкое лезвие.

Сердце Амелии почти остановилось от ужаса. Руки похолодели, в горле застыл крик. Но даже несмотря на смертельную опасность тело упорно отказывалось слушаться, скованное проклятым колдовством.

– У нас мало времени! – продолжала ведьма. – Травы, быстро!

Какие-то мужчины разорвали у Амелии на груди рубашку. На глаза девушки навернулись слёзы, но не удавалось даже моргнуть, чтобы их смахнуть.

На живот ей положили какие-то пучки соломы, и один мужчина с растрёпанными серебристо-белыми волосами произнёс:

– Ты уверена, что нужно убивать?

– Заткнись и смотри по сторонам, как мы договаривались! – прошипела полуживая колдунья, перехватив поудобнее кинжал.

В этот момент прозвучал крепостной колокол, а за ним всю окрестность разорвал ужасно громкий и пронзительный звук.

Что-то происходило. Это был не просто клич для арестантов, уведомляющий о том, что пора возвращаться. Что-то другое…

В груди Амелии снова бешено застучало. Смутная надежда мелькнула внутри и вспыхнула еще сильнее, когда она услышала:

– Это сирена! Он знает, что мы здесь, – прозвучал мужской голос, свистящим шёпотом.

В тот же миг девушка с мёртвым лицом начала что-то быстро-быстро говорить. Амелия не понимала ни звука. Слова этого языка были настолько старыми, казалось, никто из живущих и вовсе не должен знать их.

Неконтролируемый страх сжал в тиски желудок Амелии. Чем быстрее говорила ведьма, тем больше странных ощущений появлялось у девушки. Теперь она ясно чувствовала: что-то колючее и смрадное шевелилось в недрах холма.

Старая плита слабо вздрогнула.

– Заклятие работает, – сказал один из мужчин своим шипящим голосом. Амелия не видела его, да и не хотела смотреть. Всё её внимание было приковано к острому, как игла, лезвию, которое уже было занесено над её грудью.

Сердце билось как бешеное, словно совершая последние удары в жизни. Стало ясно, что это конец.

При этом перед Амелией не мелькали события прожитого, она не видела улыбающихся лиц ушедших родителей. Ничего подобного. Она с кристальной четкостью отмечала лишь то, что происходит прямо сейчас: блеск холодных глаз полуживой ведьмы, переливы тонкой и острой стали, свистящее дыхание рядом и голодный шорох под холмом.

Когда ведьма стала опускать руку, девушка хотела закричать, но её рот был намертво склеен магией.

А затем ледяной кинжал вошёл в ее грудь.

Лезвие легко разорвало плоть, проскользнув между ребер и не находя сопротивления. Чудовищная боль пронзила тело Амелии, частично срывая магию неподвижности.

В этот момент немой ужас девушки, наконец, обрёл звук. Однако громкий хрип, слетевший с ее губ, все равно потонул в шелесте травы, вое ветра и разговорах нелюдей.

– Таркон! – раздался шипящий голос. – Селина, мы не успеваем!..

– Неужели всё зря?!

Сковывающее заклятье окончательно пало, руки и ноги девушки смогли двигаться, только было уже поздно. Жёлтый, как солнце, венок из одуванчиков выпал из разжатых пальцев на холодную землю. Заключённая погрузилась в чёрную пустоту, вряд ли ожидая, что это был не конец её истории, а лишь начало.

Этюд 1. Явление

Пустота. Тьма. Смерть.

Кажется, я умерла. Вокруг не было совершенно ничего, и мне не хотелось ни смотреть, ни понимать. Однако внезапно из кромешного мрака появились два ослепительно сияющих золотых глаза, вырывая меня из беспамятства. Они смотрели спокойно и тепло, распространяя вокруг оранжевый свет.

– Я могу исполнить твоё желание, – вдруг раздался голос из пустоты. Звенящий и тихий, грохочущий и шелестящий одновременно. Вместе с тем я понимала, что на самом деле никто не говорит. Этот голос словно был мыслью в моей голове. А может быть, вовсе и не моей мыслью, а чьей-то чужой…

– Ты навсегда избавишься от тяжести на плечах, – продолжал голос, – и за спиной у тебя вырастут крылья, которые никто не будет видеть. – Хочешь?..

– Зачем мне это? – оформилась моя собственная мысль.

– Ты станешь такой, какой могла бы стать, и будешь нести свет, который не доступен ни одному человеку. Я помогу тебе воплотить в жизнь всё, о чём ты мечтала.

– Звучит подозрительно, – подумала я. – Так сирены завлекают моряков красивой песней, чтобы потом их съесть.

Золотые глаза прищурились будто бы в улыбке.