Купидон стреляет трижды Славская Ирина

Я поняла, что у меня мозг начинает закипать от одинаковой информации. И переключила ее на другой канал вещания.

– Аркадий был женат? – спрашиваю у всех.

– Был, – опередила конкуренток тетя Маша.

– Сколько раз? На ком?

– Официально – раз. На хорошей девушке. Из деревни, откуда сам родом.

– И больше ни разу не женился?

– Нет. Она от него сбежала, а он надеялся, что вернется.

– Дети от этого брака были?

– Двое. Дочка и сын.

– Он их признал?

– Она с ним жила, значит его дети.

– Официально он отцом числится?

– Конечно. Он их и из роддома забирал. Его дети, к гадалке не ходи.

– Почему вы так уверены?

– Они его копия. Особенно сын. Один в один.

– А дочь?

– Дочка больше от мамы взяла. На волос богата. Коса толстая, красивая.

– А жена?

– И жена тоже. Он почему за ней ездил, вернуть пытался. Красивая была.

– Почему была?

– Она померла не так давно.

– Когда? Откуда знаете?

– Телеграмма приходила год назад от дочери. Она написала, где похороны будут.

– Приглашала приехать?

– Нет, не приглашала. Просто сообщила, что такая-то померла, похороны будут. И сообщила время и место.

– А как они жили? Вы не в курсе?

– Да как бы не жили, всяко лучше, чем при драчливом алкаше.

– А материально?

– Что?

– С деньгами у них как было?

– Не знаем. Вот чего не знаем, того не знаем.

– За себя отвечай! Тоже мне, знаток! – вступила в борьбу за право первенства тетя Катя.

– А вы знаете?

– Знаю, чего же не знать. Ее мне внучка нашла в интернете, – сказала и победно посмотрела на своих товарок. Взгляд ясно говорил, что она их обставила и тем горда. Она знает, что такое интернет…

– Как они живут?

– Нормально…

– Теть Катя, не тяните. Мы здесь все хотим изловить убийцу деда Аркадия. Или нет?

Тут на нее стали верещать другие бабульки, корить за утаивание особо важной информации. Она поняла, что немного перегнула с молчанием палку, и теперь новости из нее лились таким бурным потоком, что не остановить.

– Мать ее померла не год назад, как некоторые тут врали, а три года назад. Дочка живет хорошо, только она не замужем. И детей нет. Так и осталась старой девой.

– Так это разве нормально? – удивилась Митрофановна.

– Кому как. Только в плане денег у нее все хорошо. Она бизнесбумен.

– Кто? – хором переспросили бабки.

– Деловая женщина. У нее свой бизнес. Понятно? – решила она их уесть.

– Бизнесвумен, – поправила я ее.

– Ну да. Она в фейсбуке все про себя рассказывает.

– Как ее фамилия?

– Как и у отца. Елена Аркадьевна Самойлова. Могу и ссылку дать на ее инстаграм.

Бабульки разом вытаращили на нее глаза. Она их победно посмотрела. Ну что, плебеи, куда вам со мной тягаться? Именно так расшифровала я этот взгляд. Продвинутая бабулька, ничего не скажешь.

– Теть Катя, вы чудо! И внучка ваша молодчина. Давайте ссылку…

Тетя Катя дала мне координаты Елены. Мы еще поговорили о мелочах.

Заслуженная соперницей похвала активизировала мозговую деятельность у тех, кто до сих пор помалкивал, боясь тягаться в искусстве сплетничать с корифеями. У меня было еще много вопросов, и они решили не терять возможности победить в этой неравной борьбе.

– А сын? Что с сыном? Как у него дела?

– Сын у Аркаши пропащий.

– Почему?

– Все время куда-то влипает. Сидел. В общем, никудышный вырос сынок.

– Другие дети у сторожа были?

– Вроде бы нет.

– Как это нет? Кашину неужто позабыли? – высказалась тетя Маша.

– Кто эта Кашина?

– Была у нас тут дамочка. Давалка знатная.

– Почему?

– Давала всем без разбора.

– Ради карьеры или из любви к искусству?

– Ей очень замуж хотелось. Вот она и шла всем известным путем.

– Почему давалка?

– Так она всем нашим мужьям умудрилась дать. Хоть по разу, но дала.

– Сорока-воровка из детской считалки. Этому дала, этому дала, – вставила тетя Катя.

– И вашему тоже?

– Тебе же сказали. Всем. У нас из-за нее тогда до развода с моим мужем чуть не дошло. Хорошо, что она на Аркашку по пьяни перекинулась.

– Как по пьяни?

– Праздник был. Восьмое марта отмечали всем коллективом. Вот она с Аркашкой и переспала. А потом ему про ребенка и говорит. Мол, беременная я от вас, Аркадий.

– А он что?

– Он ей отвечает, что там батальон может быть отцами. При чем здесь он.

– А она? Ну что я из вас как клещами тащу? Вы же не на допросе…

– А она ему начала судом грозить. Мужики тогда за Аркашку заступились. Сказали, что она распутная женщина. Правда, другими словами. Ты поняла, какими?

– Матерными?

– Да. Из коллектива попросили уволиться и сказали, что все в суд пойдут, показания против нее давать.

– Почему она именно Аркадия назвала отцом своего ребенка?

– Не знаю. Может, он как мужик ей понравился.

– А родила она? Или аборт сделала?

– Какой аборт? Ей уже много лет было. За тридцать. Не стала она аборт делать. Рожать собиралась.

– Родила?

– Не знаю. Она отсюда уехала. Уволилась и сразу же поменялась в другой район. И правильно сделала.

– Почему?

– Чтоб дурная слава за ней всю жизнь не тянулась. Ребенку зачем знать, что мать гулящей была?

– Аркадий в тот момент не жил со своей женой?

– Она от него сбежала в деревню. Может, потому Кашина и позарилась на него. Почти холостой. Но он наотрез отказался ребенка признавать.

– А других жен у него не было? Других детей он не признавал?

– Не было других жен, других детей тоже не было.

– Вы случайно не знаете, где сейчас Кашина и ее ребенок?

– Нет, не знаем.

Я узнала все, что мне было нужно и попрощалась с бабульками. Иду по улице. Догоняет меня Петруха. Сияет фейсом, как начищенный самовар.

– Чему радуешься?

– Есть информация.

– Говори.

– Недели три назад к деду приезжал какой-то родственник.

– Какой?

– Никто не знает. Но одет богато.

– Это тебе алкаши сказали?

– Нет. Это они мне показали.

– Что показали? Фотку?

– Нет. Перчатки его.

– Странно. Почему у алкашей перчатки богатого родственника? Он им подарил или сперли?

– Не угадала. Он мусор выкидывал и с мусором случайно выкинул перчатки. Ему дворник говорит, мол, давай достану. Дорогие же. А он его же и обматерил. Дворник себе их потом достал. Думал, что носить будет.

– Как перчатки у алкашей оказались?

– Они потребовали вернуть их хозяину. Мол, вещь дорогая. Он за них сесть может.

– Продолжай.

– Они сказали, что знают, где хозяин живет. Принесли, а дед им сказал, что родственник уехал. Но он не уехал.

– Дед соврал? Зачем?

– Дед не знал, что тот не уехал. Он за дедом следил зачем-то.

– Что еще алкаши заметили?

– Тебе с ними самой поговорить надо.

– Почему?

– Там один тебя требует. Он что-то знает. Зажал информацию и ни в какую.

– Зачем? Если денег выманить, то ты мог бы ему дать. Или пожадничал?

– Не нужны ему деньги. Он вас хочет видеть.

Честно говоря, я не понимала, с чего алкаши упираются и не выкладывают Петьке новости. Тем более за деньги или за бутылку. Неожиданное требование меня удивило. Или хотят рассказать что-то такое, что детским ушам нельзя слушать? И что это?

Подошли к пивнушке. Там стоят мужички разных размеров и разного достатка. Объединяет их только одно. Непреодолимая тяга к спиртному. Петька ткнул пальцем в высокого худого мужчину.

Странный был мужик. Выбивался из общей картины, как чужеродное тело. Вроде он как все, стоит и пиво сосет. Но не как все. Те дуют, опохмеляются побыстрей, пока жена или родственники не застукали. А этот как будто пиво смакует и пытается что-то себе напомнить. Похоже, что ностальгирует.

– Давно откинулся? – с ходу задаю вопрос.

– Как догадалась? Прикид я себе новый купил. Все чин-чинарем по гражданке.

– Сейчас уже такое не носят. Одежда франтоватая, дорогая, но от моды вы отстали конкретно.

– Да? В магазине сказали, что это самое то.

– Нагло обманули вас торгаши.

– Совсем совести нет. А ведь в лицо мне смотрела.

– Правильно. Ее так учили. Не обманешь – не продашь. Должна же она кому-то старье втюхать. А тут вы. Мечта любого продавца.

– А ты жестокая…

– С добрячкой вы уже пообщались. Рады? Как ощущения? Лучше я вам правду скажу, чем врать буду. Неприятная, но зато правда. Посмотрите вокруг. Хоть один человек в таком прикиде в радиусе ста километров найдется? Много она с вас денег содрала?

– Много. Сказала, что очень модным буду.

– Так хотелось модным быть?

– Хотелось не выделяться.

– Теперь вы в таком виде, как бельмо на глазу. Все менты вас стопорить будут. В следующий раз покупайте классику. Не ошибетесь. Она всегда в моде.

– У меня в плане ментов все в порядке. Отметился я уже.

– За что чалился?

– Убийство.

– Намеренно или по неосторожности?

– Авария.

– Понятно. Работяга?

– Он самый.

– Как жить собираетесь? Времена нынче не добрые. Все предпочитают не судимых брать на работу.

– Понял уже. Везде посылают.

– Грубо или нежно?

– Пока нежно. Научились.

– А как вы хотели? Научились люди хамить завуалированно. Менеджмент и маркетинг нынче изучают все, кому не лень. Вы настаивали на личном разговоре. Ваши условия?

– Какие условия?

– Вы же не выложили пацану информацию. Из чего я сделала вывод, что вы что-то хотите. Мелочь на выпивку вас не устраивает. Итак, что вы хотите взамен информации?

– Ничего.

– Тогда выкладывайте, что знаете.

Мужик стал рассказывать. Интересная картина вырисовывается. За дедом, оказывается, следил не один мужик, а два. И второй следил и за дедом, и за этим родственником. Что бы это значило?

– Еще что есть?

– Фотки их нужны?

– Покажи.

Он вытащил телефон времен царя Гороха. Но камера в нем приличная и фотки зачетные. Умудрился по несколько раз их заснять. Да еще и с разных ракурсов. Головастый мужичок. Перекинули на мой телефон фотки. На моем вообще их в деталях рассмотреть можно.

Многие из вас станут снимать подозрительных людей? Нет, не станете, если это не касается лично вас. А этот и проследил за ними немного и заснял несколько раз, чтоб наверняка. Неравнодушный, стало быть. Не научился на всех плевать. Пристроить его, что ли? Мужик вроде неплохой. Глядишь и устроится по жизни.

– На свободе чем занимался?

– Водитель, строитель. Прорабом был.

– На стройку пойдешь работать?

– Не возьмут, пробовал уже. Не берут даже разнорабочим.

– Попробуем теперь мы тебя пристроить.

Обзвонила знакомых. Михаил сказал, куда подходить мужичку. Работать начнет хоть с завтрашнего дня.

– Это что такое? Ты что здесь делаешь? – загремело над ухом.

Участковый стоит, руки в бока упер. И сверлит взглядом мужичка.

– А в чем дело, Александр Викторович? – встряла я в разговор.

– Ты знаешь, с кем разговариваешь? Он же сидел.

– Знаю. А за что, осмелюсь спросить, он сидел?

– Убийство.

– Топором или ножом? Пистолет, пулемет. Или лук и стрелы?

– Тебе все хиханьки да хаханьки. Вот матери твоей расскажу.

– Пойдемте в гости, там и расскажете.

– Некогда. Автомобильная авария у него была.

– Так от этого ни вы, ни я не застрахованы. Оба за рулем ездим. А он здесь на работу устраивается.

– В пивнушке?

– Почему бы нет? Он завтра на стройку работать выходит.

– Тогда ладно. Повезло же тебе нашу добрячку встретить. Маме привет передай, мать Тереза! – это он уже мне сказал и пошел восвояси, что-то бубня себе под нос.

– Ну что, бывай, модник.

– За мной должок.

– Не заморачивайся. Я люблю помогать людям. Просто я верю, что добро, сделанное сегодня, обернется завтра счастьем.

– Для кого?

– Для кого-нибудь. Прикид не выкидывай. Похоже, он у тебя счастливый.

Мы с Петькой шли довольные домой. А нам вслед внимательно смотрел мужик средних лет в странном прикиде. Долго смотрел, думал и пришел к выводу, что ничегошеньки он в этой жизни не понимает…

Вышел он на свободу и первым же делом к своим закадычным друзьям подался. К тем, с которыми не один пуд соли съел. К тем, на помощь которых сильно рассчитывал. Только не помогли они. Наоборот, послали куда подальше и даже ментам сдать пообещали.

За что так с ним поступили? Непонятно. Им он ничего плохого не сделал. Его даже пострадавшие простили, когда поняли, что из-за чертова гололеда все получилось. А тут друзья и вдруг послали. Значит, никакие они ему не друзья. И не были ими. Притворялись…

Сунулся к сослуживцам, с кем работал не один год. Так те чуть с лестницы не спустили. А в дружбе клялись. Откуда такая злоба? Ничего не понял.

А в магазине девушка прямо в глаза смотрела и улыбалась. Так ласково пела. А сама в душе, наверное, насмехалась над простаком и думала, что правильно его на деньги разводит. Подленько так…

А эта налетела, расспросила, помогла и улетела. И ничего не потребовала взамен. И как это понимать? Еще и с участковым поговорила. А ему могло нагореть. Он же по УДО вышел. Но участковый почему-то послушал эту малышку. Чудеса, да и только.

Сначала он хотел пойти и вернуть в магазин вещи. А эта, как ее участковый назвал, «мать Тереза», сказала никуда одежду не девать. Вот он и не денет. Пусть будет ему напоминанием, что предать могут родные и близкие, а помочь могут совершенно чужие люди. Чудны дела твои, Господи…

Пришли с Петькой домой. А там уже мама как на иголках.

– С каким уркой тебя участковый видел?

– Со свидетелем. Он заснял на телефон тех, кто за дедом следил.

– Следил? Зачем за ним следили?

– Вот и мне интересно. Зачем за простым сторожем следить двум здоровым мужикам. Притом один из них явно обеспечен.

– Почему ты так думаешь?

– На нем одежда дорогая. А перчатки – вообще улет.

– С чего взяла?

– Мы как-то в магазин в центре с Никитой зашли. Там в бутике такие под тысячу баксов были. И это распродажа была.

– Странно это все.

– Вот и мне показалось странным, зачем такой богатый мужик следит за алкоголиком? Что ему от сторожа надо было? Кстати, дед называл его родственником.

– Так они встречались?

– Народ говорит, что даже вместе гуляли.

– Значит, это его сын.