Прозреть и воспеть Мигулина Гелия

знаете,

я почувствовал себя белой рыбой,

самой белой и полностью в перьях.

меня жадно удили,

стараясь сразу же втянуть в свой желудок.

где-то в воде я усердно работал ножом, веря,

если вспороть его плоское брюхо,

воздушным мешком всплывёт именно мой рассудок.

я ведь чую, вам было бы страшно,

так страшно, вы б захлебнулись…

ваша бы смелость дала

трещину глубиной в Марианскую впадину…

отвернулись.

ну же,

я же к вам обращаюсь, мои зеркала.

27.07.2008 г.

Сезонность

наберу облака в три ведра,

отраженное небо гнилым пахнет,

где-то скованно…

знаешь, пора,

пора всё-таки закрывать домашние ставни.

заметила,

кислород проел мышиные дыры в стенах,

хвосты лысо снуют сквозь плинтуса.

по ночам кто-то кусал

окон ржавые мочки…

в занавеску откашлялся ветер,

простудил, потянул почки;

с ветряным произношением

зашипел безбожно, словно поляк…

не с моим решением

ветер курить бросил.

просыпаюсь, перед глазами кулак

смятого солнца луча.

всего лишь щеколдой стоит начать

обувать свет комнаты в осень.

12.08.2008 г.

Аквамарин

запала на цвет,

залапала радуги.

сквозь призму

цветными айсберги

крошились на головы парусам…

корабли ныли как-то отчаянно…

морской гостиницы ярусы

готовы служить морякам.

смятые саваном

глаза с чешуёй уплывали прочь…

блистательный юнга!

какая ночь!

в такую крымские валы

смеяться штилем?!

да никаким чёртом!

пусть ураган набирает баллы.

море-то киснет, становится йогуртом,

вместо фруктов – сплошь мальчишечьи головы…

какие ж дожди!

хвала небесам!

наверное, здорово.

ложкой в стихию —

попробуй сам.

28.07.2008 г.

Поля

эвкалиптовый снег разрумянит в малиновость щёки.

подержи за руку свои сомнения.

ну что, холодные?

я ничего, ты же не видишь меня,

я ни при чём,

слова годные

ношу за плечом.

думаешь, не знаю, как невнимательно мои уроки

выслушивают твои шлифованно-гладкие уши?

ну как, дорого?

неужели признание душит?

я совсем не смотрю строго.

зажми, пережми, хоть плоскогубцами перекуси запястья,

врёшь,

отпустишь ведь скоро.

от слов до беспамятства в счастье,

как от подножек, научилась не падать.

остроконечные горы

бессердечных смыслов, как девичью грудь, лапать,

как… молчи лучше.

лимонное утро звездолётом высадится на ржаные ресницы,

марафонский устроит заплыв

в тростниковом сахаре твоих веснушек.

видишь, даже подтаявшее утро различает лица,

дунешь, разлетится на льдинки, но станет суше.

знаю, что тебе со мною не спится,

и могу только умолять

не ждать от меня ничего сильного.

дождя обильного

хватит, чтоб охладить поля.

26.08.2008 г.

Прямая позиция

замыкаем глаза

током, молниями,

эти чувства требуют заземления.

ты останься…

утонем ли?

всё молчишь,

подожди,

помолчим ещё…

без касаний сердец и рук

можно ведь жить?..

ты накрыл меня своим синим плащом,

чтобы мне, наверное, не простыть.

про себя ведь милым звала —

стыдно-то как…

под тебя ужимками, ростом мерилась.

а потом четвертак

нашла листика клевера…

как квартиру на отпуск – закрываем глаза

и соседям оставляем ключи,

в тишине этой дикой

заёрзала стрекоза,

я всё жду, но в дверь никто не стучит.

03.09.2008 г.

Однообразно пройдённые бунты

пароходы

парадоксами

отплывали в ужас Внеземелья,

в самую гущу, —

с трудом верю, —

в прессованную

сахарно-кофейную гущу;

ледоколы объедали грушу,

примёрзшую дном.

ты мне виделась

целым днём.

в интегральную

твёрдость зачем пряталась?

я карту игральную

переверну козырем —

королём винно-городских столбов.

к ним пришвартуется небо

так скоро, как только сможет.

полномочия игры с себя сложит

полупьяный монарх.

периодически небо трубило

в турбины:

«крах! крах! крах!»

я же видел диаметрально маленький,

сухонько узенький

краешек твоего нежного платья из крема.

я был слабенький,

нечутко глупенький,

что не схватил его

при моменте первом.

ты спала на громыхающем,

солями обложенном

юго-восточным ветром

десантном флаге,

где с волшебною гибкостью твоё тело было положено

на туго изогнутом стяге.

корабли уносили тебя,

рисунок из кружев твоих ресниц,

которыми ты разглаживала

мятые щёки ветра,

впялились мне

в глаза с остротой спиц,

вязавших море из фетра.

горбы полудиких, исковерканных волн,

уносили тебя прочь,

брызгая на кожу и рот.

и как смогли уговорить тебя всего в одну ночь

оставить жемчужный бело-болезненный лёд,

когда путь так отвратительно солон?

17.09.2008 г.

Четверик

пришвартовалось ниже к домам близорукое небо,

наблюдая движение человеческих косточек,

вместо Гелии меня обозвало Глебом,

понаставило вечером звёздных точек.

небо, наблюдая движение человеческих косточек,

прислонило ближе к поверхности свой голубой глаз.

для неба люди – всего лишь чёрточки,

вспыхивающие и гаснущие за раз.

вместо Гелии меня обозвало Глебом,

потянуло за подбородок, в морду дождём плюнуло,

обмакнуло в лужу, как мякиш хлеба —

никогда не чувствовала себя так мало, так глупо.

понаставило вечером звёздных точек,

координаты светил задрало вымпелом.

на прозрачных качелях оттянутых мочек

я к небу прямо в сердце вылетела.

22.10.2008 г.

.

Чёрный

на лице снова похороны;

а в огонь (эпохальный!) льют и льют чёрную жидкость

потухших стихотворений,

в переизбытке её черноты подвожу тёмно глаза,

чтобы красота моя

не ходила на убыль и в сторону

от моего лицевого щита.

на лице по-прежнему похороны.

наёмницы-плакальщицы безнаказанно