Во власти страха Раевская Полина
Единственное вытатуированное слово было около пяти дюймов длиной и шло горизонтально в одном дюйме над пупком жертвы.
Хотя убийца предположительно использовал яд, а не краску, буквы, слившиеся в воспаленную рану, было нетрудно прочесть.
– Так, – сказал Райм, – второй. И окаймление, фестоны. Интересно, зачем они?
– Они не так распухли, как буквы, – заметила Сакс. – Возможно, в них нет яда. Они похожи на рану, а не на татуировку. И посмотри на буквы, Райм.
– На то, как превосходно они выписаны?
– Совершенно верно. Каллиграфически. Это мастер, знающий свое дело.
– И еще одно замечание. Каллиграфия, должно быть, заняла немало времени. Убийца мог бы написать это слово грубо. Или просто ввести ей шприцем яд. Да, собственно говоря, и застрелить. Что за игру он ведет?
У Сакс возникла мысль.
– А если это заняло много времени, значит, она долго мучилась?
– Да, видны болезненные реакции, но, мне кажется, они появились потом. Хлоя не могла быть в сознании, пока он писал свое сообщение. Даже если она не пыталась вырваться, невольное движение испортило бы его работу. Нет, он каким-то образом обездвижил ее. На голове есть травмы?
Сакс внимательно осмотрела голову покойной, заглянула ей под блузку.
– Нет. И я не вижу никаких следов тазера[7]. Или электрошокера… А, Райм, видишь это?
Она указала на крохотную красную точку на шее Хлои Мур.
– Место укола?
– По-моему, да. Видимо, снотворного, не яда. Нет никакой опухоли или других раздражений, какие бы вызвал яд.
– Анализ крови покажет.
Сакс сфотографировала рану, наклонилась и старательно вытерла ее, снимая следы, а потом все тело и землю вокруг него. Такой внимательный преступник должен был действовать в перчатках – похоже, так оно и было. Однако он вполне мог оставить ценные улики на жертве и на месте преступления.
Эдмон Локар, французский криминалист, живший в двадцатом веке, сформулировал «принцип обмена»: всякий раз, когда совершается преступление, происходит передача улик между преступником и местом преступления или между преступником и жертвой. Улику (которую он называет «пылью»), может быть, очень трудно обнаружить и собрать, но для усердного криминалиста-новатора она всегда существует.
– Райм, здесь что-то странное.
– Странное? – В его голосе послышалось пренебрежение к этому простому слову. – Продолжай, Сакс.
– Я использую только один оставленный прожектор – другой направлен в туннель. Но тут на земле две тени. – Амелия подняла взгляд и медленно пошла по кругу, чтобы все осмотреть. – Ага, тут еще источник света наверху, между двумя трубами. Похоже, фонарик.
– Его не оставили те, кто был здесь?
– Какой полицейский или медик бросит свой «маглайт»?
Большие черные фонарики трубчатой формы, которые используют все полицейские и пожарные, бесценны – это превосходные источники света, а в схватке могут служить ударным оружием. Фонарь же, который увидела Сакс, был дешевым, пластиковым.
– Он приклеен к трубе клейкой лентой. Райм, кто может оставить здесь фонарик?
– Вот и объяснение.
– Чему? – спросила Сакс.
– Тому, как управляющая обнаружила тело. Фонарик. Это наш преступник постарался, чтобы мы нашли его сообщение.
Слова Райма показались Сакс несколько язвительными, но она всегда подозревала, что его напускная грубоватость и сардоническая манера говорить являются защитной реакциюей, хотя и считала, что он возводит эти оборонительные баррикады выше, чем нужно. Сама она предпочитала оставлять свое сердце незащищенным.
– Я заберу его последним, – сообщила Сакс. – Всякий дополнительный свет мне на руку. – И она пошла по решетке – так Райм называл метод осмотра места преступления. Эта схема была наиболее логичной для поиска улик и оценки произошедшего. Полицейский медленно шел по обследуемой площади от начала до конца, потом поворачивался, делал шаг вправо или влево и возвращался к дальней стороне. Так продолжалось, пока он не доходил до конца. Потом поворачивался на девяносто градусов и снова проходил эту же площадь перпендикулярно, как при повторном кошении газона.
При каждом шаге он останавливался, смотрел вверх, вниз и в обе стороны. К месту преступления и принюхивались, хотя в данном случае Сакс не могла уловить ничего, кроме запаха рвоты. Ни метана, ни фекалий, что было удивительно, так как одна из труб соединялась с городской системой канализации.
Результатов поиска было немного. Все принесенные орудия преступник забрал – помимо фонарика, наручников и обрезков клейкой ленты. Сакс сделала одну находку – небольшой комок смятой бумаги, слегка пожелтевшей.
– Сакс, что это? Я не могу разглядеть.
Она объяснила.
– Оставь его как есть; развернем здесь. Внутри может оказаться след. Возможно, оставленный ею.
Ею. Жертвой. Хлоей Мур.
– Или преступником, Райм, – заметила Сакс. – Я нашла у нее под ногтями что-то похожее на бумажные волокна.
– А, это может пригодиться.
Они дрались? Она выхватывала у него что-то? Или он хотел вырвать что-то из ее пальцев, а она силилась это удержать? Вопросы, вопросы, вопросы.
Используя дополнительные липкие ролик-щетки и портативный пылесос, Сакс продолжала поиски. Когда находки были снабжены ярлычками и отправлены в сумку, она воспользовалась новым пылесосом и новой ролик-щеткой для сбора следов как можно дальше от того места, где лежала Хлоя и где ходил Икс. Это были контрольные образцы – естественные следы с этого места. Если анализ в лаборатории обнаружит, к примеру, глинистую землю у одного из следов Икс, не совпадающую с контрольными образцами, можно будет заключить, что он, возможно, живет, работает или имеет какое-то отношение к месту, где почва глинистая. Маленький шаг к поимке преступника… но все-таки шаг.
– Сакс, я не вижу следов ног.
Амелия смотрела на то место, где преступник стоял или ходил.
– Я могу сделать несколько снимков, но проку от них будет немного. На ногах у него были бахилы.
– Коллега, – пробормотал криминалист.
– Я скатаю его следы, но в электростатике нет смысла. – Сакс имела в виду листы пластика для снятия отпечатков обуви, очень похожего на снятие отпечатков пальцев. Образец следа мог не только дать представление о размере ступни, но и оказаться в большой базе данных по обуви, которую Райм создал в управлении полиции несколько лет назад. – И, по-моему, у него была своя липкая ролик-щетка. Похоже, он сгреб все, что мог.
– Ненавижу умных преступников.
«Нет, – подумала Сакс. – Он ненавидит глупых. Умные соперничают с ним, представляют гораздо больший интерес». Она улыбнулась под респиратором.
– Райм, я буду молчать. Проверю пути входа и выхода, люк.
Она достала свой «маглайт», включила сильный луч и пошла по туннелю, ведущему к лестнице, поднимавшейся к крышке люка. Амелия не ощущала ни малейшей боли от артрита, мучившего ее много лет: недавняя операция оказалась успешной. Тень от галогенового прожектора тянулась перед ней искаженным силуэтом марионетки. Земля под люком была влажной. Видимо, преступник влез через него в туннель и вылез наружу. Сакс отметила этот факт и пошла дальше, в открывшееся впереди темное пространство.
С каждым шагом ей становилась все неспокойнее. Теперь уже не из-за клаустрофобии – этот туннель был неприятным, но просторным по сравнению с предыдущим. Нет, тревога ее объяснялась тем, что она увидела дело рук преступника – татуировку, надрезы, яд. Сочетание его ума, расчетливости и извращенного выбора оружия предполагало, что он мог задержаться здесь, чтобы попытаться остановить своих преследователей.
Держа фонарик в левой руке, а правую положив на «глок», Сакс шла по все более темному туннелю, прислушиваясь, не раздастся ли звук шагов, дыхание преступника, щелканье входящего в патронник патрона, снимаемого предохранителя или взводимого курка. Но этих звуков не было, хотя Сакс слышала гудение от одного или нескольких трубопроводов или желтых ящиков с буквами МОС, что бы они ни обозначали. От водопроводной трубы слышался легкий шелест.
Потом раздался скрип, что-то мелькнуло. Она тут же выхватила «глок», левой рукой продолжая сжимать «маглайт». Рука с пистолетом оперлась на предплечье, ствол его следовал за лучом фонарика, который метнулся туда-сюда. Где?
Снова выступил пот, глухо застучало сердце. Но это было совершенно не похоже на страх, вызванный клаустрофобией. Это был противный трепет – чувство предвкушения, охоты. И Амелия Сакс жила ради этого чувства.
Она была готова, палец лежал на спусковом крючке, но расслабленно; чтобы выстрелить из «глока», требуется легкое усилие.
Туда-сюда, туда-сюда… Где? Где? Щелк…
Сакс сделала полуприсед. Из-за стойки появилась крыса, беззаботно посмотрела в ее сторону, повернулась и поспешно убежала. Спасибо тебе, подумала Сакс, идя в ту же сторону – к далекому концу туннеля. Если крыса разгуливает так беспечно, то вряд ли там есть засада. Сакс продолжила путь и примерно через шестьдесят ярдов подошла к кирпичной стене. Там не было следов ног – обычных или в бахилах – значит, преступник здесь не проходил. Амелия вернулась к лестнице и, достав сотовый телефон, упакованный в чистый пластиковый футляр, вывела на дисплей карту системы глобального ориентирования. Она обнаружила, что находится под Элизабет-стрит, на восточной ее стороне, у края тротуара, и увеличила громкость головного телефона.
– Райм, я под люком. – Сакс объяснила, где находится люк, и добавила, что преступник наверняка спустился в туннель через него, потому что земля под ним довольно сырая. – Здесь грязно. – Последовал вздох. – Но следов нет. Естественно. Пусть Лон устроит выборочный опрос в близлежащих магазинах и квартирах, может, кто-то видел преступника.
– Я позвоню ему. И запрошу видеопленки камер наблюдения.
Райм скептически относился к свидетелям. Считал, что в большинстве случаев с ними больше хлопот, чем они того стоят. Они не наблюдательны, у них плохая память, и они боятся связываться с полицией. Цифровое изображение гораздо надежнее. Сакс не всегда с этим соглашалась.
Она снимала отпечатки со ступенек, поднимаясь по лестнице, и складывала пленки в пластиковые пакеты.
Наверху она «откатала» внутреннюю сторону крышки люка, потом подняла маленький альтернативный источник света, чтобы поискать на поверхности отпечатки пальцев. В лампах АИС используются видимые цвета спектра (к примеру, синий или зеленый) в сочетании со светофильтрами, чтобы сделать видимыми улики, которые невозможно разглядеть в свете обычных ламп или при дневном освещении. В альтернативных источниках используются и невидимые лучи, например ультрафиолет, в котором светятся определенные вещества.
Осмотр, естественно, не выявил ни отпечатков пальцев, ни других улик, оставленных Икс. Сакс прикинула вес крышки люка: она могла приподнять ее, но лишь чуть-чуть, и решила, что та весит около ста фунтов. Открыть ее снизу трудно, но для сильного человека вполне возможно.
Сакс слышала движение машин наверху, шипение колес по мокрому снегу. Она навела свет прямо вверх и посмотрела в отверстие, куда рабочий опускает крюк, чтобы снять крышку, – нет ли следов, которые могли бы привести их к конкретной марке инструмента, которым пользовался преступник. Никаких.
И тут в отверстии появился глаз. Сакс ахнула.
– Господи…
В нескольких дюймах над ней на улице кто-то припал к крышке люка и смотрел на нее в отверстие для подъема. Сперва ничего не происходило, потом глаз стал уже, словно человек – она была уверена, что это мужчина, – слегка прищурился. Может, он улыбнулся, или забеспокоился, или просто полюбопытствовал, почему из крышки люка в Сохо идет свет фонарика.
Сакс отвернулась, решив, что мужчина приставит к отверстию дуло пистолета и начнет стрелять. «Маглайт» полетел вниз, она ухватилась за верхнюю ступеньку обеими руками, чтобы не упасть.
– Райм!
– Что? Что там происходит? Ты дергаешься.
– На крышке люка кто-то есть. Ты звонил Лону?
– Только что. Думаешь, это преступник?
– Возможно. Звони диспетчеру. Немедленно отправь кого-нибудь на Элизабет-стрит!
– Звоню, Сакс.
Она приставила ладонь к крышке и толкнула изо всей силы раз, другой.
Железная крышка приподнялась на долю дюйма, не больше.
– Я дозвонился до Селлитто, – сообщил Райм. – Он отправляет полицейских в форме. И людей из ОБР[8]. Они едут, приближаются.
– Думаю, он ушел. Райм, я пыталась приподнять крышку. И не смогла. Не смогла, черт возьми. Я смотрела прямо на него. Должно быть, это преступник. Кто еще встанет на колени посреди улицы в такую погоду и станет смотреть в крышку люка?
Сакс сделала еще попытку приподнять крышку, подумав, что он мог сидеть на ней и потому она не поддалась. Но нет, это невозможно было сделать одной свободной рукой.
– Черт.
– Сакс?
– Слушаю.
– Один полицейский видел у крышки люка кого-то в коротком темно-сером пальто и вязаной шапочке. Он убежал. Скрылся в толпе на Бродвее. Белый мужчина. Хрупкого или среднего сложения.
– Черт возьми! – пробормотала она. – Это был он! Иначе зачем убегать? Райм, заставь кого-нибудь поднять крышку!
– Послушай, его преследует много людей. Продолжай ходить по сетке. Для нас это самое главное.
С колотящимся сердцем Сакс еще раз приставила ладонь к крышке люка – в тупой уверенности, что если поднимется на поверхность, то сможет найти преступника, даже если у других не получится. Амелия мысленно представила себе его глаз, опускающееся веко. Она была уверена, что преступник смеялся над ней, дразнил, потому что она не могла поднять крышку.
Какого цвета была радужная оболочка? Зеленого, серого, карего? Она не догадалась запомнить цвет. Эта оплошность ее бесила.
– Мне кое-что пришло на ум, – вернул ее к действительности Райм.
– Что?
– Мы знаем, как он проник в туннель, – через этот люк. Это означает, что он готовил место действия. У него должны быть дорожные конусы и лента или какое-то ограждение. И это может обнаружиться на видео.
– Или его мог видеть свидетель.
– Да, мог. Хотя, кто знает.
Сакс спустилась с лестницы и вернулась к убитой. Она уже наскоро проверила, не было ли изнасилования, но теперь с лампой АИС стала искать следы двух «С», присутствующих в большинстве сексуальных преступлений, – семени и слюны.
Таких следов она не обнаружила, но стало ясно, что преступник ощупывал кожу жертвы рукой в перчатке – во всяком случае, живот, руки, лицо и шею. Другие части тела казались нетронутыми.
Сакс осветила лампой остальную часть места преступления – от люка до хлебной корзины – и ничего не нашла.
Оставалось только забрать фонарик, который Икс оставил как маяк.
– Сакс? – окликнул ее Райм.
– Да?
– Почему бы нам не заставить коммунальщиков открыть люк, чтобы ты вылезла оттуда? Тебе все равно нужно обыскать то место на улице. Мы знаем, что он спустился в туннель этим путем и был там около пяти минут назад. Может, найдутся какие-то следы.
Она понимала: Райм предлагает это, чтобы ей не пришлось снова лезть в маленький туннель. В круглый гроб…
Сакс посмотрела в черную пасть лаза. Теперь она казалась еще теснее.
– Это мысль, Райм. Но, пожалуй, я выйду тем же путем, что вошла. – Она одолела свой страх и теперь уже не позволит ему одержать верх.
Используя грубый выступ кирпичной стены для опоры, Скс поднялась, чтобы дотянуться до фонарика Икс. Достала из кармана хирургические ножницы и перерезала клейкую ленту.
Снимая фонарик, она смахнула горсть серого порошка, который, как вдруг ей стало понятно, преступник подложил в качестве сюрприза для полицейских. Вот почему он оставил фонарик! Порошок посыпался ей прямо в глаза, и, отчаянно смахивая его, она сдвинула респиратор и вдохнула большое количество яда.
– Нет! – Она почувствовала удушье. Дыхательные пути забило едким порошком. Внезапно началось неистовое жжение. Амелия упала на землю и попятилась, едва не споткнувшись о тело Хлои.
– Сакс! Что там такое? Я ничего не вижу, – прозвучал голос Райма в наушнике.
Она силилась вдохнуть, очистить от яда легкие. Словно острые иглы впились ей в горло. Сорвав маску, она отплевывалась, сознавая, что загрязняет место преступления, но не могла остановиться.
Райм что-то кричал. Сакс не могла понять, что именно, но верила, что он, возможно, произносит в свой телефон: «Медиков туда вниз! Немедленно!» А потом: «Не мое дело». И еще: «Центр контроля за случаями отравления. Быстро!»
Но Амелия слышала только свое затрудненное, мучительное дыхание.
Глава 7
Возвращаясь в свою мастерскую на Канал-стрит, западнее Китайского квартала, Билли Хейвен снова думал об Очаровательной Девушке, воспоминания о лице, голосе, прикосновениях которой назойливо возникали во время Модификации этой маленькой Мисс Манерность, Хлои.
Билли думал о слове, которое вывел: второй. И об окаймлении. Да, хорошая работа. Стиль Билли.
Он снял комбинезон, возможно, загрязненный ядом (зачем рисковать?), и сунул его в мешок для мусора. Потом бросил в мусорный бак далеко от бутика. Под комбинезоном у него была повседневная одежда: черные джинсы, кожаные перчатки, тоже черные. Темно-серое шерстяное пальто. Короткое – до середины бедер. Достаточно теплое и не настолько длинное, чтобы полы мешались, если придется убегать со всех ног, что, как прекрасно понимал Билли, в ближайшие несколько дней вполне возможно.
На голове у него была лыжная маска, загнутая вверх как вязаная шапочка. Выглядел он так же, как многие молодые люди в Манхэттене, идущие домой под ледяным дождем, сутулясь от холода.
Очаровательная Девушка… Билли вспомнил, как впервые увидел ее несколько лет назад. Собственно, это была фотография, даже не сама девушка. Но он влюбился – да-да, с первого взгляда. Вскоре после этого его тетя заметила: «О, да она очаровательная девушка. Ты мог бы найти гораздо хуже нее». Билли тут же стал использовать эти слова в качестве ласкового прозвища для возлюбленной – девушки с прекрасной кожей цвета слоновой кости.
Щурясь из-за дрянной погоды – ветер швырял ему в лицо ледяные капли дождя, – Билли плотнее запахнул пальто и сосредоточился на том, чтобы обходить замерзшие лужи. Это было непросто. Прошло уже несколько часов с тех пор, как он покончил с Хлоей в туннеле под бутиком. Все это время он оставался в том районе, держался в тени и наблюдал за полицией. Кто-то позвонил по номеру 911 минут через пять после того, как он вылез из люка на Элизабет-стрит. Полицейские приехали скопом, и Билли знакомился с их действиями. Запоминал, делал мысленные заметки, чтобы потом записать свои мысли. Заповеди Модификации, само собой, не были составлены по образцу библейских. Но одна из них могла бы иметь такое звучание: «Узнай врага своего, как самого себя».
Иди медленно, ступай осторожно. Он был молод, в хорошей форме, достаточно ловок, но не мог позволить себе падения. Сломанная рука стала бы катастрофой.
Мастерская Билли находилась недалеко от места нападения, но он возвращался домой кружным путем, убеждаясь, что никто из видевших его возле люка не пошел.
Он обошел квартал один раз, потом на всякий случай еще раз и вернулся к безобразному приземистому четырехэтажному бывшему складу, теперь почти жилому зданию. Точнее, почти легальному. Или, может, совершенно нелегальному. Как-никак, речь шла о нью-йоркской недвижимости. Билли платил деньги за кратковременную аренду жилья, большие деньги. Агент брал их с улыбкой и считал своим долгом не задавать вопросов. Но это было необязательно. Билли готов был рассказать убедительную историю, предъявить поддельные документы. Выучи свою легенду наизусть.
Потом, удостоверясь, что тротуар безлюден, Билли спустился по короткому лестничному маршу к своей парадной двери. Три замка три раза щелкнули, и он оказался внутри. Клаксоны раздраженных водителей, застрявших в Китайском квартале из-за отвратительной погоды, сменились на грохот и скрежет тормозов вагонов метро, проезжавших прямо под его приютом. Звуки подземелья. Успокаивающие.
Билли нажал кнопку выключателя, и слабый свет залил помещение площадью двадцать на двадцать пять футов – комбинацию гостиной, спальни, кухни и всего прочего. Комната даже напоминала подземную тюрьму. На одной стене красовался голый кирпич, три другие были кое-как оштукатурены. У Билли имелась и вторая квартира, значительно севернее – убежище, где он собирался жить чаще, чем здесь, при исполнении задач Модификации. Но мастерская оказалась уютнее убежища, находящегося на оживленной улице, населенной людьми, которых он презирал.
Верстак был заставлен стеклянными сосудами, книгами, шприцами, деталями тату-машинок, пластиковыми сумками и инструментами. Здесь находились десятки книг о ядах и тысячи скачанных из Интернета документов, полезных и не очень. «Практический справочник ядовитых растений» был роскошно иллюстрирован, но не содержал того количества полезных сведений, какое можно было найти в блоге, озаглавленном «Убивай их, или Десяток смертоносных рецептов к тому времени, когда придет революция и нам придется отвечать ударом на удар!!!».
Все было аккуратно расставлено, как и в его домашней тату-студии. Дальний угол комнаты был залит холодным ультрафиолетом, освещавшим восемь террариумов. Билли подошел к ним и осмотрел растения. Листья и цветы успокоили его – они так напоминали о доме. Розовые и белые, пурпурные и зеленые множества оттенков. Их яркость противостояла тусклой, темной атмосфере этого города, ненавистный дух которого ежеминутно задевал сердце Билли Хейвена. В чемоданах хранилось белье и туалетные принадлежности. В спортивной сумке лежали несколько тысяч долларов: разложенные по достоинству купюры были старыми, мятыми, и проследить за их историей представлялось невозможным.
Он полил растения и всего за несколько минут сделал набросок одного из них с интересной конфигурацией листьев и веточек. Билли, хотя и рисовал всю жизнь, иногда задавался вопросом, откуда у него берется такое желание. Иногда ему было просто необходимо взять карандаш или цветной мелок и преобразовать то, что увянет в жизни, в нечто неувядающее. В то, что сохранится навеки.
Он делал наброски Очаровательной Девушки тысячу раз.
Карандаш выпал из его пальцев, он оставил набросок ветви незавершенным и отбросил блокнот. Очаровательная Девушка… Он не мог думать о ней, не слыша при этом мрачного голоса, низкого баритона своего дяди: «Билли. Я должен сказать тебе кое-что». Дядя взял его за плечи и посмотрел ему в глаза: «Кое-что случилось». И из этих простых ужасающих слов он узнал, что она умерла. Родители Билли тоже умерли, но много лет назад, и он смирился с этой утратой. А с утратой Очаровательной Девушки? Нет, никогда. Она была бы вечной спутницей его жизни. Стала бы его женой, матерью его детей. Она спасла бы его от прошлого, от всего плохого, от Олеандровой комнаты. Но она умерла, и все тут.
Но сейчас Билли не думал так много об этой ужасной вести, не думал о несправедливости случившегося, хотя случившееся было несправедливо.
Он не думал о жестокости, хотя случившееся было жестоко. Нет, сейчас, едва закончив татуировать Хлою, Билли думал, что находится на пути к концу страданий. Модификация набирала ход. Сидя за шатким столом в кухонном углу подвальной комнаты, Билли вынул из кармана рубашки листы из книги, которую он нашел этим утром.
Он узнал о существовании этой книги несколько недель назад и понял, что она нужна для завершения его планов Модификации. Книга была распродана, хотя он нашел несколько экземпляров, которые мог бы купить через Интернет у букинистов. Билли не мог заказать ее по кредитной карточке с доставкой на дом, поэтому искал ее в магазинах подержанных книг и в библиотеках. Два экземпляра были в Нью-Йоркской публичной библиотеке, но их не оказалось там, где им полагалось бы находиться, – на стеллажах среднеманхэттенского отделения или отделения в Куинсе.
Сегодня он сделал еще одну попытку, снова зайдя в библиотеку на Пятой авеню. Книга была там – стояла на полке. Билли взял ее и бегло просмотрел, спрятавшись в укромном месте.
Скверное издание, заметил он. Нелепая кричащая обложка в черном, белом и красном цветах. Однако текст и иллюстрации помогли понять, почему она была распродана. Но что в ней содержалось? Именно то, что ему и было нужно, – инструкции, как заполнять плоскими или круглыми иглами пространство между контурами татуировки.
Билли боялся выносить книгу из библиотеки – взять ее по абонементу он, разумеется, не мог. И возле фотокопировальных устройств стояли видеокамеры. В конце концов он решил вырезать нужные листы лезвием бритвы. Резал он глубоко, старательно, потом спрятал книгу так, чтобы никто не мог ее найти. Он знал, что в корешке книги находится чип, и на выходе могла сработать сигнализация, если попытаться вынести ее целиком. И просмотрел все украденные листы один за другим – нет ли второго чипа. Второго не оказалось, и он вышел из библиотеки, не подняв тревоги.
Теперь Билли хотелось проштудировать эти страницы, которые помогут завершить план Модификации. Однако, разложив их перед собой, он нахмурился. Что это? Первый лист поврежден, уголок оторван. Но он был уверен, что вынимал их из корешка целыми, ничего не порвав. Потом посмотрел на нагрудный карман рубашки и увидел, что он тоже разорван. Вспомнил, что Хлоя разорвала его комбинезон, когда отбивалась. Вот что произошло. Она разорвала одежду и лист.
Однако повреждение было незначительным – оторвана лишь небольшая часть. Он стал внимательно читать. Прочитал раз, другой. На третий сделал заметки и вставил их в заповеди. Полезно. Отлично. Очень полезно. Отложив листы, Билли ответил на несколько текстовых сообщений – необходимо поддерживать контакт с окружающим миром.
Теперь настало время наводить чистоту. Никто не опасается микробов, бактерий, вирусов больше, чем татуировщик. Билли нисколько не боялся вызвать у своих жертв заражения крови – собственно, в этом и была суть Модификации, – но очень боялся попадания в свою кровь того, что вводил клиентам, особенно тех замечательных веществ, которые использовал вместо краски.
Он подошел к раковине и расстегнул рюкзак. Натянув толстые перчатки, разобрал тату-машинку «Америкэн игл». Вылил из трубок жидкость и промыл их в двух ведрах воды, несколько раз ополоснул и высушил феном. Воду вылил в отверстие, прорезанное в полу, и дал ей впитаться в землю под зданием. Спускать ее в канализацию он не хотел. Пусть незначительная, но улика.
Однако промывка была только началом. Он протер каждую деталь машинки спиртом (спирт только очищает, не стерилизует). Положил их в ультразвуковую ванну с обеззараживающими средствами. Потом запечатал их в пакеты и положил в автоклав – стерилизующую печь. Обычно иглы выбрасывают, но эти особенные, их было очень трудно достать. Их он стерилизовал тоже.
Разумеется, Билли обеззараживал детали не только для того, чтобы защититься от ядов и инфекций. Существовала и другая причина: самый надежный способ уничтожить всякую связь между ним и жертвами – это сжечь ее при температуре 130 градусов Цельсия.
Месье Локар, вы не думаете, что так можно уничтожить даже вашу теорию «пыли»?
Глава 8
Линкольн Райм ждал с нетерпением. Наконец он спросил Тома:
– Как Амелия?
Помощник положил трубку городского телефона.
– Никак не могу дозвониться.
– Как это не можешь? В какой она больнице?
– В «Манхэттен дженерэл».
– Позвони туда еще раз.
– Только что звонил. Не могу пробиться к коммутатору. Там какая-то проблема.
– Не может быть. Это больница. Звони девять-один-один.
– Нельзя звонить в службу спасения, чтобы справиться о состоянии пациента.
– Я позвоню.
Но тут раздался звонок у парадной двери. Райм приказал Тому ответить и через минуту услышал шаги в переднем коридоре.
Двое полицейских, помогавших Сакс в бутике «Шез Норд», вошли в гостиную, держа в руках большие ящики, заполненные бумажными и пластиковыми пакетами для улик. Райм узнал женщину, детектива Джин Иглстон, она приветственно кивнула ему, он тоже ответил кивком. Другой полицейский, рослый, крепко сложенный блюститель порядка, произнес:
– Капитан Райм, работать с вами большая честь.
– Капитан в отставке, – пробормотал Райм. Он заметил, что погода, видимо, ухудшилась – куртки полицейских были в ледяной крупе и снегу. Обратил внимание, что они обернули ящики с уликами целлофаном. Молодцы.
– Как Амелия? – спросила Иглстон.
– Пока не знаем, – буркнул Райм.
– Мы сделаем все, что сможем, – сказал ее дюжий партнер, – только позвоните. Куда их? – Подбородком он указал на ящики.
– Отдайте Мелу. – Райм имел в виду последнего члена команды, который только что появился.
Худощавый, скромный детектив полицейского управления Нью-Йорка Мел Купер был известным экспертом. Райм давил на все руководство, и мэра в том числе, чтобы Купера направляли к нему, особенно для такого дела, как это, где яд представлялся специально выбранным орудием убийства. Купер, обладатель дипломов по математике, физике и органической химии, был незаменим для этого расследования.
Эксперт кивнул, приветствуя Иглстон и ее партнера, принимавшего, как и он, участие в большой операции на месте преступления в Куинсе. Несмотря на отвратительную погоду и холод в гостиной, Купер был одет в белую рубашку с короткими рукавами и неглаженые черные брюки, придающие ему вид старейшины мормонов или школьного учителя. На ногах – туфли «хаш паппис». Люди обычно не удивлялись, узнав, что он живет вместе с матерью; удивление наступало, когда они знакомились с его рослой красивой любовницей-шведкой, профессором Колумбийского университета. Они были чемпионами по бальным танцам.
Купер в лабораторном халате, латексных перчатках, защитных очках и маске указал на пустой стол для осмотра улик. Его коллеги поставили на него ящики, кивнули на прощание и снова вышли в метель.
– Ты тоже, новичок. Давай посмотрим, что у нас есть.
Рон Пуласки надел такую же защитную одежду, как у Купера, и подошел к столу, чтобы помочь.
– Осторожнее, – сказал Райм, но в его предостережении не было необходимости: Пуласки делал это около ста раз и был как никто осторожен с уликами.
Но криминалист продолжал беспокоиться, его мысли снова обратились к Амелии Сакс. Почему она не звонит? Он вспомнил, как порошок сыпался на линзы видеокамеры и одновременно ей в лицо. Вспомнил, как она задыхалась.
Повернулся ключ в двери, послышался шум ветра, и кто-то кашлянул, прочищая горло.
– Ну что? – окликнул Райм.
Амелия Сакс появилась из-за угла, на ходу снимая куртку. Пауза. Она снова откашлялась.
– Ну что? – повторил он. – У тебя все в порядке?
Ответом было бульканье воды из бутылки, которую протянул ей Том.
– Спасибо, – поблагодарила Сакс молодого человека, потом повернулась к Райму. – Да. – Ее низкий, волнующий голос стал еще более низким и волнующим, чем обычно. – Более-менее.
Райм знал, что она не была отравлена. Когда ее везли в медицинский Центр «Манхэттен дженерэл», он говорил с фельдшером «Скорой помощи», специалистом по ядам. Симптомы не типичны для отравления, сказал фельдшер, и когда машина подъехала к пункту первой помощи, единственным, что ее беспокоило, был мучительный кашель и слезящиеся глаза, которые несколько раз промыли водой. Ловушка, устроенная Иксом, оказалась несмертельной, однако могла вызвать слепоту или причинить серьезный вред легким.
– Сакс, что там было?
Амелия объяснила, что мазки со слизистых оболочек и экспресс-анализ крови выявили, что «ядом» была пыль, состоящая главным образом из окиси железа.
– Из ржавчины?
– Они так сказали.
Потянув клейкую ленту со старой металлической арматуры, к которой Икс прикрепил фонарик, она сбросила горсточку этой пыли, которая посыпалась ей в лицо.
Как криминалист, Райм был знаком с Fe2O3 – соединением, более известным как «триокись железа». Ржавчина оставляет превосходные следы, у нее есть адгезивные свойства, она легко переходит от преступника к жертве, и наоборот. Она может быть ядовитой, но только в больших количествах. То, что ржавчина оказалась там, не казалось Райму делом рук преступника. Он велел Пуласки позвонить в департамент городских работ, выяснить, обычна ли пыль окиси железа в туннелях.
– Да, – сказал молодой полицейский, положив трубку. – По Манхэттену прокладывали новые водопроводные трубы. Арматуре, которую они срезали, сто пятьдесят лет. Из-за этого было много пыли. Приходилось даже работать в масках.
Значит, Икс случайно выбрал одну из этих арматур для того, чтобы подвесить фонарик.
Сакс снова закашлялась, сделала еще несколько глотков воды.
– Злюсь на себя из-за того, что забыла об осторожности.
– Сакс, а мы ждали звонка.
– Я пыталась позвонить. Линия была не в порядке. Один из фельдшеров сказал, что возникла какая-то проблема с Интернетом, которая повлияла и на телефонные коммутаторы. Это продолжается уже два дня. Какой-то спор между компаниями проводных кабелей и новых, оптоволоконных. Война из-за сфер влияния. Даже говорят о диверсиях.
Взгляд Райма словно говорил: «Нам-то что?»
Еще немного покашляв, Сакс надела халат и подошла к пакетам с уликами.
– Давай займемся нашими таблицами.
Райм указал подбородком на белые классные доски, стоявшие, словно цапли, на длинных тонких ногах. Ими пользовались для записи улик по тому или иному делу. Заполнена была только одна – по делу о грабеже возле муниципалитета, обернувшемся убийством. Убийством человека, тщательно побрившегося для свидания перед тем, как выйти на улицу, где его ограбили и убили.
Сакс отодвинула эту доску в угол и поставила в центр чистую. Взяла стираемый маркер и спросила:
– Как мы его назовем?
– Сегодня пятое ноября. Давай не изменять нашей традиции. Икс Пять-Одиннадцать.
Сакс кашлянула, кивнула и написала своим четким почерком:
Элизабет-стрит, 237Жертва: Хлоя Мур
Райм посмотрел на белое пространство.
– Ну что ж, давай его заполнять.
Глава 9
Однако не успели они взяться за улики, как снова раздался звонок в дверь.
Послышался привычный уже вой ветра и дробный стук падающих льдинок, дверь закрылась, и в гостиную, топая ногами и обходя ковер, вошел Лон Селлитто.
– Погода еще больше портится. Черт! Ну и дела.
Райм не обратил внимания на его прогноз.
Читать бесплатно другие книги:
