Сыч – птица ночная Пучков Лев

— Ну, в смысле на землю пробивает, — хитро подмигнула бабка, отчего-то радуясь моей непонятливости. — А потому — сквозной пробой на всех нитках. Двойку крутанул и слушай всех подряд — соседа сверху, мастера с автопредприятия, командира части — да кого хочешь!

— А откуда у вас такие специфические познания? — поневоле заинтересовался я. — «Пробой», «землит» и все такое прочее?

— Так я на войне телефонисткой была, — горделиво подбоченилась бабка. — Четыре года с коммутатором таскалась, связь тянула. Провода перетягала — всю Европу опутать можно. Ну, в бункер рейхсканцелярии не ходила связь налаживать — врать не буду. Но много всякого было. А теперь вот пригодилось — каждый месяц с двадцатого до конца месяца сижу на телефоне и через две минуты двойку набираю.

— Это зачем — через две минуты? — рассеянно спросил я-у меня уже дозревал спонтанно возникший на почве открывшихся обстоятельств план по поводу использования такого вот замечательного свойства старого кабеля. — И почему именно с двадцатого?

— Так получка у них аккурат где-то в это время. — Бабуся потыкала рукой на дверь. — В части-то. Я, значит, на всю пенсию пирожков напеку с картошкой, молока куплю да встану под забором — чтобы с КПП не видали. Ну, ребятня — солдатики в смысле — через забор шастают, берут нарасхват. Магазина-то у них нету — военторги посокращали. А домашнего хочется. Им по восемнадцать рублев дают, старшины половину забирают на мыльно-рыльные, а я, значит, по два целковых за пирожок беру да рупь за стакан молока. Оно и получается: четыре пирожка съел, стакан выпил — как дома побывал. Они ж горячие, с пьыу с жару…

— Это ж надо угадать, — все так же рассеянно поддержал я разговор. — А вдруг в положенный день не привезут? Или выдадут не в то время? Вы, наверно, начфина слушаете?

— А всех слушаю! — хихикнула бабуся. — Сначала начфин Николай звонит в Ростов — у них тама округ. Спрашивает: послали не послали? Это в смысле деньги-то, послали або нет. Ага, послали. Они идут двое суток. Деньги-то в смысле. Через два дня начфин звонит в наш банк. Пришли, не пришли? Ага, пришли. В смысле — если пришли, тогда — ага, пришли. Когда приехать? То есть когда дадите в смысле. Давай завтра, утречком, часикам к десяти. Ну, лады. Значит — приедет. Я в окно смотрю — в половине десятого «уазик» ихний, — тычок в сторону двери, — фр-р-р! — проскочил мимо. А через час-полтора — обратно. В смысле приехал в часть. А я в то время, значит, что он там стоит, у банка, побежала в магазин, купила яйца, масло постное, молоко — мука у меня завсегда есть на черный день, — тесто поставила. Ага. Деньги уже в кассе, они их с кассиром считают. Сижу, значит, слушаю опять — двойку накручиваю через каждые две минуты. Жены звонить начинают — когда в смысле давать будете, чтоб подъехать, у мужа забрать? Або за мужа получить — у них по командировкам мужья-то, полчасти в разъездах. А еще спрашивают — что дают. В смысле детские не дают? У них все жены детские получают в части. Но дают редко. Кассир — Анна Ивановна — добрая женщина, никого не посьыает, всем отвечает — нет, детских нет, даем получку без пайковых да деньги на роты. А начнем давать в час дня — как раз в обеденный перерыв. От! От это мне и надо. Первыми заходят ротные получать — так уже, почитай, со дня основания части. А я к трем часам пирожки-то и готовлю. С пылу с жару — мальчишки поедят, как дома побывают! А мне прибыль. А то, знаешь, пенсию мало дают, да…

— Я вас понял, — как можно вежливее прервал я хозяйку — увлекательное повествование грозило перерасти в многочасовую лекцию, как это часто бывает у пожилых людей, испытывающих острый дефицит общения. — Это все очень интересно, конечно… А хотите заработать определенную сумму? Ну, допустим, по пятьдесят рублей в день. Какова ваша пенсия?

— Это секрет, — непреклонно погрозила мне пальцем бабуся. — А заработать — конечно… А что делать-то надо?

— Я буду сидеть у вас в прихожей и слушать телефон, — предложил я. — Несколько дней — пока не получу определенный результат. А вам буду платить за это ежедневно по полтиннику. Согласны?

— Шпионить собрался?! — грозно рыкнула бабуся, колыхнувшись в мою сторону — я чуть со стула не слетел от неожиданности. — Террорист?! Да ты у меня не уйдешь отсюда, голубчик, я тебя вот этими самыми руками…

— Побойтесь бога, мамаша! — затравленно воскликнул я. — Ну вы посмотрите на меня — какой из меня террорист? Вы что — террориста от обманутого мужа отличить не в состоянии? Нате, потрогайте — у меня на голове наверняка ороговевшие сегменты прорезаются…

— Так твоя в части работает? — мгновенно преобразилась хозяйка загадочного телефона — аж засветилась вся от любопытства. — Так ты хочешь поймать ее? В смысле с хахалем, значит, когда разговаривать будет?

— Ну что ж вы так грубо, мамаша! — засмущался я. — Просто хочу прояснить ситуацию. Есть, знаете ли, некоторые подозрения…

— Так ее гребет не военный? — с некоторым разочарованием предположила бабуся. — Если, значит, с части кому-то звонит або в часть кто звонит…

— Тут не так давно из Ростова комиссия приезжала, — на ходу сымпровизировал я. — Неделю работали, недостатки выявляли. А теперь ей — есть такая информация — через день из Ростова названивает кто-то. Полковник, говорят… Может, врут, я не знаю… Может, это подружка какая ей названивает… — Тут я засмущался окончательно, потупил взор — стыдно стало, что нагло вру старому человеку, ветерану войны, несу всякую околесицу.

— Да какая, к ебеней маме, подружка! — аж взвизгнула бабуся — и явно различимые нотки торжества по поводу соучастия в чужой интрижке прозвучали в этом взвизге. — Ну ты, значит, того — совсем дурак, что ли? Ай-я-я-я… Подружка!!! Слушай — да кто ж такая-то стервоза-то, а? Я ж их, почитай, всех знаю — баб, значит, в смысле, которые тута работают, — тычок в сторону двери. — Танька-секретчица? — Я отрицательно помотал головой. — Светка из строевой? — Опять мотнул — почувствовал, что краснею. — Так-так… У Вальки муж военный… Надежда — баба солидная, не пойдет на такое… Так-так… Людка-кладовщица?

— Хватит издеваться! — не выдержав, возопил я — по-моему, оскорбленному мужу как раз таким образом и пристало реагировать на столь беспардонное перебирание его личного грязного белья. — Вы соглашаетесь или нет? Если нет — я пойду к кому-нибудь другому обращусь.

— Да сиди хоть целый месяц слушай! — торопливо протараторила бабуся — обиженный тон у меня получился что надо. — Сиди — плати полтинник да двойку накручивай каждые две минуты. Мне-то что — не хочешь говорить, как хочешь…

— Зачем двойку — каждые две минуты? — угрюмо буркнул я, накручивая двойку. — Набрать один раз и слушать — что, нельзя?

— Так каждые две минуты соскок идет, — пояснила бабуся, сердобольно глядя на мой стриженный коротко череп, — видимо, надеялась отыскать там видимые признаки ороговения. — Набрал — слушай, через две минуты отбой, опять набрал… Молочка тебе принести, сударик?

— Валяйте, — тяжко вздохнув, разрешил я, доставая из кармана полтинник. — С сегодняшнего дня и начнем…

Пока я заседал у военной телефонистки и каждые две минуты дисциплинированно накручивал двойку, Джо и Север скучали в «Ниве» неподалеку от КПП воинской части, Сало и Барин аналогично скучали на окраине города — тож в «Ниве», а полковник непреднамеренно вкушал алкоголь с пенсионером ГУЛАГа. Нет, состав экипажей поменялся вовсе не из-за острого нежелания Шведова выслушивать дребезжание Джо, принимавшее в последнее время хроническую форму. Просто полковник хотел собственнолично зафиксировать момент появления в сфере нашей жизнедеятельности горячо любимого Зелимхана и никому не желал уступать пальму первенства в этом вопросе.

Да, в ту пятницу мы таки выпасли новую перевалочную базу коридорной группировки — и, как прозорливо предполагал полковник, не без определенных сложностей. И машины разделились, и петляли по городу, проверяясь, как всамделишные шпионы, а под занавес какая-то скотиняка (но не Аюб, а некто другой, гораздо хилее организмом) вылезла из грузового «уазика» и заскочила в придорожное кафе. Хорошо, что мы не поперлись следом, а наблюдали со стороны: скотиняка минут пять потрепалась с продавцом — кавказцем тож, — прихватила кастрюлю с бастурмой[21] килограммов на пять и через черный ход просочилась на улицу. А продавец — пособник мерзкий — в это время вроде бы ненароком вышел на крыльцо парадное и закурил. Проверились, стало быть. Ну-ну…

В конечном итоге обе машины благополучно прибыли в глухой пригород Стародубовска и совместно заехали в расположенную на отшибе добротную усадьбу с высоченным забором. А дальше было все по стандартному плану: яркий фонарь во дворе зажегся, оживленный галдеж поднялся, возбужденно собакен забрехал, чего-то куда-то таскать начали, потянуло аппетитным шашлычным дымком.

— Умеют жить, сволочи, — растроганно констатировал полковник. — Умеют. Но ничего — это ненадолго. Мы это дело поправим…

В плане организации наблюдения за усадьбой Аюба возникли определенные сложности. Дальняя окраина города, конец улицы, плавно преобразующийся в лысый пустырь. На десять соседствующих дворов имеются четыре машины, каждую из которых все тут знают, что называется, в лицо. Некуда «Ниву» поставить — сразу возникнут ненужные вопросы, чреватые провалом всей операции. Ближайшая возвышенность, представленная в виде пологого лесистого холма, расположена на удалении трех километров, а потому использованию не подлежит: стереотрубы стократной у нас нет, а чтобы хорошенько рассмотреть лицо человека, необходимо подобраться к нему как раз метров на тридцать. А нам нужно было именно лицо — никак не меньше. Кроме всего прочего, ученые горьким опытом абреки организовали поверхностное круглосуточное наблюдение за прилегающей территорией. Поверхностное — это в том смысле, что на крыше. В торце крыши располагалось большое чердачное окно без стекол, а у окна этого кто-то постоянно сидел: то дымок оттуда вился сигаретный, то огоньки зажигались, а порой стекла характерно поблескивали, сообщая взору специалиста, что наблюдатель оснащен оптикой.

Судьба была благосклонна к нам: как часто бывает в таких, казалось бы, безнадежных случаях, брешь в тотальной обороне противника обнаружилась практически на ровном месте. Имела эта брешь от роду шесть с лишком десятков годков, устойчивое пристрастие к алкогольсодержащим напиткам, звалась дядей Васей и — что самое важное — проживала по соседству с супостатовой усадьбой. Родственников у дяди Васи не было, потому как детдомовцем являлся он: отца-бандита в перестрелке убили чекисты, а мать-проститутка переела на какой-то малине кокаина и безболезненно отбыла в нирвану. Как бы в качестве компенсации за моральную ущербность родителей сын-сирота всю жизнь прослужил в системе НКВД — МГБ — МВД в качестве надзирателя — контролера — корпусного. Женой и детьми обзавестись дядя Вася так и не удосужился, поскольку имел врожденный фимоз в крайне выраженной форме, а операционным путем исправлять сию природную оплошность не желал ни в коем случае.

— Что дано природой — то так и должно быть, — заявлял он. — Да и на хера мине ваши бабы-дети? Вот некоторые понарожают ублюдков, а потом не знают, как от них избавиться. Ну хто мог у мине получиться, кабы незалупу я ликвиднул? Ведь у мине гены! Ну ты смотри, какие у мине гены! Кто мог получиться: зечара-рецидивист, наркоман-убийца, а если девка — то обязательно проститутка или бандерша. И на хера? Не, я как-нибудь так — один, сам по себе…

Однако все эти потрясающие биографические подробности выяснились несколько позже, когда полковник познакомился в дядей Васей более тесно. А началось мимолетное знакомство в тот момент, когда Шведов, обряженный в прикид бомжа, путешествовал с клюкой по улице Ванюшкина, на которой располагалась усадьба супостатов, и мучительно выискивал варианты для организации скрытого наблюдения за вражьим подворьем.

— Смерть фашистским оккупантам! — натужно заорала вдруг показавшаяся над забором лохматая башка с ненормально сверкавшими глазами. — Запорю до смерти, мля!!! А-а-а-а!!! Смерть захватчикам! Грудью встанем, мля!!! Гоните пол-литру, мля, казбеки, мля, в очко деланные!!! А то, мля, подпалю с четырех углов, мля!!! Гоните, мля!!! А-а-а-а!!!

Полковник — весьма тертый и видавший виды оперативник — от такого неожиданного перепада инстинктивно шарахнулся было в сторону — а проходил он как раз мимо соседствующей с Аюбовым подворьем усадьбой, из-за ветхого забора которой башка и вынырнула. Но оказалось, что высказанная альтернатива к полковнику никакого отношения не имеет: ненормально сверкавшие глаза лохматой башки были обращены на ворота соседней усадьбы.

У ругателя взлохмаченного, видите ли, в плане коммуникации имелись определенного рода проблемы: каменный забор усадьбы супостатов как минимум вдвое превосходил высоту его собственного хилого ограждения — а то бы он через забор орал, так, разумеется, удобнее.

Соседи, как ни странно, отреагировали оперативно и весьма лояльно. Из ворот коридорной усадьбы вышел бородатый мужик горского обличья, с бутылкой в руке, на бомжа Шведова внимания никакого не обратил, приблизился к торчавшей из-за забора лохматой башке, с любопытством уставившейся на него, и, сунув бутылку в возникшую из заборной щели грязную руку, пробормотал с характерным чеченским акцентом:

— На! Не ори, да! Сколко, э, модьжна? Сколко? Сказал нармална — нада водка — скадьжи, да! Зачэм, э, арещь?!

— Напиток пенный — дар Кавказа! — победно взревела лохматая башка и скрылась из глаз — из глубины двора раздалось еще вот что:

— Недалеко, мля, эн-эн-эн, в прохладной мгле, мля, эн-эн-эн, три с-с-сакли приросли к скале, мля! Над… Тпррру!!! Нет, мля — две. Две с-с-сакли, мля. Мля буду — две! Без базара. Ну. Над драной крышею одной, мля, дымок струился — экхм… голубой! Ага! От сука! Он же, оказывается, петухом был. Дымок, мля…

Затем все стихло. Горский мужик досадливо покачал головой, тяжко вздохнул и пошел к себе в усадьбу, мазанув непритязательным взором по согбенной фигуре бомжеобразного Шведова, ковылявшего вдоль забора в конец улицы.

А Шведов быстро сообразил: смотался к первому попавшемуся ларьку, приобрел две бутылки водки, нехитрую закусь и спустя полчаса уже вовсю приятельствовал с дядей Васей.

Тактика поведения, избранная отставным энкавэдэш-ником по отношению к соседям, только на первый взгляд казалась странной. Многого дядя Вася не требовал — каждый день по бутылочке. Горцы, не желавшие лишнего шума, предпочитали потворствовать неугомонному соседу — для них ежедневное выделение пол-литра затруднений не составляло. Пенсионный сирота, несмотря на странности характера, оказался далеко не дураком и в первый же вечер «расколол» поддельного бомжа Шведова — до обидного легко, без каких-либо психологических потуг.

— Зачем они тебе? — буднично поинтересовался дядя Вася в процессе ликвидации третьей бутылки и потыкал в сторону забора соседей. — Брать будете?

Полковник с минуту подумал, обстоятельно дожевал соленый огурец из сиротских осенних запасов и также буднично сообщил:

— Нет, не будем. Просто присмотреться надо — что за люди… Что — при ближайшем рассмотрении не похож я на бродягу?

— Когда по улице идешь — хорошо получается, — критически высказался дядя Вася. — Артист. Но говоришь не так. Уверен ты в себе, страха в тебе нет. Руки чистые у тебя, нежные, ногти не прокуренные, холеные. Вообще — сам чистый. Ты вон нагнулся за банкой с огурцами, а я тебе за ворот заглянул. А там — чистое тело.

— Расколол, — сокрушенно признал полковник. — Чекист!

— А ты как думал? — солидно выдал дядя Вася. — Всю жизнь я с ворьем возился. Через вот эти руки знаешь сколько этапов прошло? Всякие бывали, ушлые, да мытаренные — куда там! И всяк исхитрялся по-своему, чтобы попкаря обуть. С волками жить — по-волчьи выть. Но ты не переживай — сдалека ты на бомжа дюже запохаживаешь, я те отвечаю. А насчет этих, — сирота опять потыкал вилкой в сторону соседской усадьбы, — мне без разницы. Следи сколько влезет, только водочки приноси — как сегодня. Коллега как-никак. И еще: когда брать будете, скажи мне — я в погреб залезу. А то ненароком пришибет не дай боже. Жить еще хочу. Хоть старый, хоть пьяница — жить мне нравится…

Вот таким образом. Коллега. Воистину — мир тесен. Полковник скромничать не стал: навертел дыр в шиферной крыше дяди Васиного домишки, загнал на чердак Сало с Барином — дежурить по очереди, — а сам сидел целыми днями с сиротой гулагообразным и квасил не спеша. И каждый час доклады принимал — что творится на территории подконтрольной усадьбы, не появился ли в поле зрения кто-то интересный.

Алкогольно-телефонная идиллическая пастораль была неожиданно нарушена в два часа пополудни 11 марта. Я лежал в трусах и футболке на коврике в прихожей — у экс-телефонистки военизированной в квартире топили как на убой — и занимался обычным делом. То есть пытался читать «Мегаполис», прижимал к одному из опухших ушей трубку (точно не помню, к какому именно — но они оба были в изрядно опухшем состоянии после трехдневного непрерывного телефонства) и рефлекторным движением накручивал каждые две минуты двойку. Пальцем — тык! — крутанул. Две минуты прошли — опять: тык! У меня таймер в организме включился — безошибочно тыкал в положенное время, до автоматизма дошло. Бывало, провалюсь в дрему — днем я вообще поспать не дурак, я ночная птица, — а палец сам по себе крутит диск. Просыпаюсь через полчаса — отбоя нет. Значит, пятнадцать раз крутанул. Условный рефлекс выработался.

С тринадцати до пятнадцати в телефонном царстве воинской части и близлежащих автопредприятий имело место благостное затишье — у них у всех в это время был обеденный перерыв. В этот период я обычно и дремал, пользуясь тишиной, — в другое время просто не давали, наяривали через каждую минуту все кому не лень, да орали при этом так беспардонно, что имелось болезненно обостренное желание хлобыстнуть им всем телефоном по мордасам. А потом добивать ногами, обутыми в крестьянские гуанотопы. Не звони, блин, куда попало! А звонишь — говори потише, зачем так напористо орать в трубку? В общем, у меня за эти три дня развилась какая-то особая телефонная фобия…

Так вот, в два часа пополудни, когда я сладко дремал, накручивая двойку, кто-то неурочно позвонил и после чьего-то полусонного «да» — человек тоже дремать пристроился после обеда — этак начальственно, барским тоном вьщал:

— Здорово, Федорыч. Спишь, что ли? Полчаса тебе трезвоню, не подходишь!

Я в полудреме не сообразил, какого, собственно, Федоровича имеют в виду, и хотел было спать дальше, но в трубке вдруг зазвучал мгновенно взбодрившийся голос По-пцова:

— Да нет, я тут того… ну, отходил в общем.

— Я же сказал — в обед чтоб сидел на телефоне! — мягко пожурил Попцова собеседник. — Ну, бог с ним — переживем. Ты вот что… Тут у нас интересный мальчишка образовался. Прислали солидные люди. Он к тебе сегодня подскочит. Надо свезти, обслужить. Ты сегодня как?

— Я в норме, — ответил Попцов — в голосе его отчетливо прослеживалась внезапная настороженность. — Я только не понял… Сразу — обслужить? Без предварительного разговора, без условий? Это что — ваш личный клиент?

— Он самый, — подтвердил собеседник. — А чего ты вдруг замандражил? Безопасность — мое дело, ты не волнуйся. Тут все схвачено — наш человечек. Или что-то неладно?

— Не знаю, — с сомнением произнес Попцов — у меня аж сердечко екнуло, а не напортачили ли мы у комбината? — Вроде все нормально. Но в последний раз мне что-то не понравилось. Что-то там было не так…

— Конкретно, — властно потребовал собеседник. — Что конкретно было не так? С клиентом проблемы?

— Да нет, вроде все нормально, — уклончиво буркнул Попцов. — Но что-то мне показалось… ну, знаете, бывает — интуиция. Как будто шестое чувство подсказало — не правильно что-то.

— Ты это брось мне! — с заметным облегчением воскликнул собеседник. — «Шестое чувство»! Тоже мне. Чумак! В отпуск тебе надо — вот что. Оно немудрено — с такой работой… Короче, мальчишка к тебе подскочит — когда тебе удобно?

— Пусть к шести вечера подъезжает, — согласился наш педант — не захотел менять распорядок. — Я как раз рабочий день заканчиваю. На чем он будет? Приметы? Что скажет?

— Вишневая «девятка» А-335. Представится… гхм-кхм… ну, Сашей представится, скажет, что от меня. Волшебное слово скажет. Все. Вопросы?

— Никак нет, — по-военному четко отрубил Попцов. — Вы завтра дома будете после шести вечера?

— Буду, — после секундной паузы ответил собеседник. — А что хотел?

— Если это вас не обременит, я подъеду, — напросился Попцов. — Хочу поделиться кое-какими соображениями по поводу этого… ну, того самого шестого чувства. Хорошо?

— Какой разговор, Федорыч, — разрешил собеседник. — Естественно, подъезжай. Ну все, пока. — И повесил трубку…

Через час с небольшим (от воинской части до Аюбовой усадьбы далековато, да и вытащить полковника с экипажем из дяди-Васиной хибары тоже стоило определенных временных затрат) мы в полном составе сидели в нашем временном жилище и ударно рожали многоступенчатые громоздкие планы. Со скрипом и потугами.

Упускать такой случай было бы преступной халатностью, но этот привередливый покупатель свалился нам на голову настолько неожиданно, что не по своему произволу нетрезвый полковник на некоторое время впал в мрачное уныние. Ну не любил он вот так вот: бац! — и нате вам план, красивый и круглый, со всех сторон приятный для взыскательного взора профессионала. Это вам не пирожки печь впритык к солдатской зарплате, подслушав переговоры начфина с банком! Поставил тесто, сгонял в магазин за яйцами и молоком — и нате вам, получите через два часа с пылу с жару.

Полковнику была нужна ночь. Чтобы разложить на столе бумаги и письменные принадлежности, фотографии объекта в разных ракурсах и все собранные на него данные. Чтобы сканировать особо выразительный фас объекта, и скинуть его на лазерный принтер, и повесить на стену — в глаза смотри, гадина! Чтобы кофейник уютно шкворчал на плите, «Парламент» в пепельнице ароматно дымил, музычка легкая наигрывала — классика желательно, а еще желательнее Моцарт или Гайдн, под них лучше соображается. Чтобы ходить по комнате в мягких тапочках и медленно, прорабатывая каждую деталь, подгоняя каждый фрагмент, ваять чудо оперативного искусства. А поутру, часиков этак в десять, хорошо позавтракав, собрать всех в кучу и огорошить филигранной заготовкой — ай да я, стратег!

Вот так любил трудиться полковник. Корявых комбинаций, топорно состряпанных на скорую руку, дядя Толя на дух не переносил — у него на них была идиосинкразия. Как показывала печальная практика, таковые комбинации в подавляющем большинстве содержали в себе массу недоработок и просчетов, которые при осуществлении акции неизбежно выливались в самые непредсказуемые последствия и чреваты были большой кровью, а то и полным неуспехом предприятия.

— Ну режете вы меня, режете! — плаксиво бурчал полковник, разбалтывая в стакане с водой нашатырь и следя, как Барин тянет шприцем из четырехграммовой ампулы стимулятор, сохранившийся в заветном чемоданчике, вынесенном год назад из горящего дома.

— Ну ты посмотри — чуть более двух часов до встречи, а что у нас? Нуль! Кто он? Откуда он? Что он? С кем он? От кого он? От кого — что сказать Попцову? А волшебное слово? Режете…

В течение часа, однако, нашатырь и стимулятор оказали некоторое воздействие на подорванный пятидневным алкогольным марафоном организм полковника. План родился. Были предусмотрены практически все возможные варианты предполагаемых действий объекта, просчитано большинство ситуативных отклонений, и в конечном итоге выработана тактика совместной работы на каждом этапе операции.

— Ну вот — вроде все. На большее у нас просто нет времени. Не знаю, как получилось, но… кто может, пусть сделает лучше, — нервно высказался полковник, когда каждый из участников предстоящей операции уяснил свою задачу. — А теперь поехали — нам еще в военторг заскочить нужно…

В 17.35 я уже гулял неподалеку от КПП воинской части, изображая озабоченного чем-то хозяина одного из автомобилей, длинный ряд которых растянулся от крайнего автопредприятия до поворота на перпендикулярную улицу.

Сумерки имели место, тускло светили фонари, отражаясь желтыми бликами в мелких лужах на неровном асфальте, под ногами хлюпало — началась весенняя распутица, в любой момент обещавшая преобразоваться в заморозки. Купленный для меня в военторге камуфляж был несколько великоват, зато не стеснял движений и позволял свободно действовать конечностями. Защитного цвета майорских звезд в военторге не было, пришлось довольствоваться обычными латунными железяками, и я от души надеялся, что покупатель не кадровый военный и не обратит внимания на эту маленькую несуразицу.

В пятнадцати метрах от КПП, справа на обочине, стояла «Нива» с группой поддержки, состоявшей из полковника, Севера и Джо. Это на тот случай, если Попцов вдруг увидит меня ненароком и с перепугу захочет заорать что-нибудь непристойное типа: «Караул, в ружье! Нападение на часть!!!» Воевать с караулом воинской части мы не хотели ни при каких обстоятельствах, а потому от группы поддержки зависело очень многое. В задачу группы входило:

А) своевременное пресечение столь безнравственного поведения основного фигуранта; б) быстрый обмен покупателя на Севера, коль скоро у меня все выйдет как надо; в) временная локализация покупателя где угодно по дороге и последующее выдвижение в район завершающего этапа операции.

Вторая «Нива» с группой захвата — соответственно, Сало и Барин — торчала в двухстах метрах за поворотом, неподалеку от единственного в том месте фонаря, и ждала сигнала. Если покупатель окажется таким же педантом, как Попцов, и припрется на встречу с объектом ровно к 18.00, первый этап операции будет представлен в виде грубой силовой акции с экстренным перемещением группы поддержки к тому самому единственному фонарю за поворотом и опять же тривиальной рокировкой Север — покупатель. Если же покупатель приедет пораньше и тем самым даст нам несколько минут форы, все будет выглядеть гораздо более пристойно и изящно…

В 17.40 на дороге у воинской части возникло оживление: люди с обоих автопредприятий расходились-разъезжались по домам, у них рабочий день заканчивается на полчаса раньше, чем в части. Это было нам на руку, суматоха отвлечет внимание наряда по КПП.

В 17.45 из «Нивы», стоявшей неподалеку от КПП, выглянул Джо и покрутил в воздухе рукой. Это был условный сигнал: группа захвата сообщила, что приближается покупатель. Очень хорошо! Вариант № 1 — тот самый, который более элегантен и изящен, нежели грубая силовая акция.

Получив сигнал, я скоренько подтянулся к КПП и нажал на кнопку переговорного устройства. В небольшом оконце возникло юное лицо, рассмотрело, что звонит одинокий безоружный майор, и исчезло. Зажужжал электромеханический замок, дверь распахнулась, пропуская меня в проходной коридор.

— Вам кого, товарищ майор? — поинтересовался из-за толстого стекла прапорщик с повязкой на левой руке. — У нас сейчас построение, рабочий день заканчивается.

— Да я в курсе, что у вас рабочий день заканчивается, — по-свойски бросил я, поглядывая через плечо в небольшое оконце на входной двери. — Построение закончится, звякни Шепелеву, скажи — Иванов подъехал, ждет. А то он дежурит вроде бы, может забыть.

— А Шепелева сегодня не было, — мельком глянув в журнал учета прибытия личного состава, ответил прапорщик. — Он выходной.

— Вот индюк! — изобразил я досаду — на самом деле о выходном этого самого начпрода Шепелева мне было известно из сегодняшних дообеденных телефонодебатов. — И чего ему втемяшилось среди недели выходной брать? — Я намеренно тянул время — «девятка» покупателя давно выехала из-за поворота, но не могла приблизиться к КПП — пропускала несколько машин, торопившихся увезти сотрудников автопредприятий.

— Так он восьмого марта дежурил, — сообщил прапорщик. — Потому и выходной. Может, вам зампотыл нужен?

— Так… — Я задумчиво нахмурил брови и принялся чесать затылок — в оконце было видно, как машина покупателя наконец-то вылезла на освободившуюся узкую полоску асфальта, не занятую припаркованным транспортом, и подъехала к пятаку напротив части. — Так… Нет, пожалуй, не нужен мне зампотыл. Завтра я подскочу, часам к десяти, сейчас некогда. — Я отметил краем глаза, что покупатель нащупал прореху меж стоявшими на пятаке машинами, загнал туда «девятку» и погасил фары. Пора! Нажал рукой на дверь — прапорщик с готовностью щелкнул тумблером, зажужжал электромеханический замок, дверь распахнулась. — Пока! — Я на несколько секунд растопырился в дверном проеме, давая покупателю хорошенько рассмотреть момент моего выхода с КПП. — Да, совсем забыл! С утра будет заходить Шепелев — передай, что Иванов приезжал, — пусть звякнет мне, как до кабинета доберется. Не забудь, ладно?

— Хорошо, передам, — пообещал прапорщик. — Вы дверь плотнее прихлопните — замок тугой.

Прихлопнув, как просили, я неспешно приблизился к «девятке» с погашенными фарами, открыл переднюю дверь с правой стороны и по-хозяйски уселся рядом с водителем.

— Привет. — Попытка рассмотреть физиономию владельца «девятки» успеха не имела — свет плафона над дверью КПП плохо пробивался сквозь тонированное стекло и сообщал моему взору лишь расплывчатые усредненные контуры лица.

— Здорово, — произнес покупатель с неопределенной интонацией — я чуть развернулся к нему и сел поудобнее: если этот типус видел фото Попцова и начнет задавать дурные вопросы, придется глушить с ходу, даже не пообщавшись предварительно. — Я Саша. От Андрея Александровича.

— Волшебное слово? — уточнил я, несколько расслабившись: нет, парень фото Попцова не видел. Какая преступная беспечность! Нехорошо. Этак и до неприятностей недолго.

— Ну прямо ЦРУ! — неожиданно съязвил типус. — «Волшебное слово»! Ну чего прикидываешься? И так все ясно, звонили, сказали, номер машины сообщили… Или в детстве в войнушку не наигрался?

— Пока, Саша, — сухо буркнул я, открывая дверь со своей стороны и имитируя попытку покинуть салон, — заодно бросил взгляд на фосфоресцирующие стрелки своих часов: 17.53, через семь минут из двери КПП повалит ратный люд по домам, шибко развлекаться времени нет.

— Да ладно, шутка! — живо отреагировал Саша. — Шутка. Солидол. Волшебное слово — солидол. — И, тихо хихикнув, поинтересовался:

— Это ты придумал или шеф твой?

— Это плод совместных усилий, — строго сообщил я, усаживаясь обратно и захлопывая дверь. — Расценки знаешь?

— Андрей Александрович приблизительно посвятил. — В голосе Саши прозвучала некоторая озабоченность. — А что?

— Ничего, сразу надо оговорить кое-какие детали. –

Я прищелкнул пальцами и вкрадчиво поинтересовался:

— Бабки с собой?

— Вот. — Саша сгреб с заднего сиденья небольшую дорожную сумку и положил мне на колени. — Шестьдесят штук.

— «Зеленью»?

— Ну не «деревом» же! Что у вас на шестьдесят штук «деревянными» можно купить?

— Кое-что можно, — многозначительно заявил я. — Ты скажи мне, что хочешь, я сразу прикину, будет у нас дело или нет. А то, может, ты вагон спецаппаратуры хочешь приобрести, а приготовил всего шестьдесят штук. Итак?

— Что значит — будет или нет? — удивился покупатель. — Андрей Александрович сказал…

— Мозги не канифоль, — оборвал я Сашу. — С шефом я сам разберусь — наши проблемы. Так что ты хочешь? Только давай кратко — сейчас народ повалит, нас не должны видеть вместе.

Саша перечислил, что он хотел бы приобрести. В тоне его я уловил недовольство — по всей видимости, парниша рассчитывал, что его тут с ходу зацелуют во все места и гостеприимно распахнут закрома — на, выбирай чего душа пожелает!

— Багажник пустой? — поинтересовался я в завершение.

— Пустой, — несколько озадаченно ответил покупатель. — Ты что — меня в багажник хочешь запихать? Андрей Александрович говорил, что ты мне шапочку…

— Да не волнуйся, никто тебя не будет в багажник пихать, — успокоил я Сашу, глянув на часы: 17.58. Попцов обычно выходит в 18.05, а мне нужно еще кратко проинструктировать Севера.

— Я сам туда залезу. Из салона можно туда залезть — чтобы на улицу не выходить?

— Конечно, можно. Крышку подними да лезь. Только я не понял — зачем тебе в багажник…

Бац! Чуть довернув корпус, я коротко и резко рубанул

Сашу кулаком в подбородок. Тело покупателя обмякло, голова упала на руль. Все, спасибо, было очень приятно познакомиться. Ты сказал все, что нужно. А теперь нам пора работать — время поджимает.

Открыв дверь, я похлопал по крыше «девятки» ладонью. Тотчас же подскочила «Нива», давно гонявшая двигатель на холостых оборотах, встала перед «девяткой», заслонив нас от нескромных взоров с КПП. Джо совместно с Севером загрузили в «Ниву» покупателя, Север сел в «девятку», «Нива» неторопливо поехала к повороту. Вся возня заняла восемь секунд — как будто притормозили спросить что-то. Дверь КПП распахнулась, повалил поток разношерстно обмундированных вояк вперемежку с женщинами.

— Успели, — констатировал Север, шаря в «бардачке» и ощупывая внутренность салона — надо хоть чуть-чуть привыкнуть к обстановке, дабы не бросалось в глаза, что водитель в первый раз сидит в этой машине.

— Может, выйдешь и снаружи залезешь?

— А я уже, — прокряхтел я, протискиваясь в багажник и пробуя, как будет открываться раскладная крышка, если мне вдруг понадобится экстренно ввалиться в салон. Вот черт! Экстренно никак не получается — только по разделениям в три приема. Это не совсем хорошо, надо будет скорректировать порядок действий.

— Вот что. Север. Слушай, что скажу…

Попцов покинул КПП в 18.05. Народ разъезжался-расходился, пятак напротив части медленно пустел, машины, пробиравшиеся к повороту, настойчиво трезвонили клаксонами, требуя, чтобы идущие по дороге пешие военные освободили путь, те в ответ показывали разные жесты, по большей части ненормативного характера, зубоскалили — в общем, шумно было, весело. Хотя, если разобраться, веселиться-то особенно и не с чего: платят жалкие гроши, по командировкам гоняют — я за свое телефонное дежурство столько всякого наслушался, хоть застрелись!

Попцов завел свою «Ауди», оставил двигатель прогреваться, затем подошел к машине покупателя, посмотрел номер и сел на переднее место рядом с водителем.

— Привет. Я Попцов, — не очень отчетливо прозвучало в салоне — неплотно прикрытая створка крышки частично глушила слова. — Что скажешь?

— Саша. От Андрея Александровича. Солидол, — отрапортовал Север и произвольно пошутил:

— Есть солидол, нету?

— Можешь расслабиться, на мне «жучки» не водятся, — покровительственно разрешил Попцов. — Что хотел?

— Пять стволов для индивидуальной работы, — заученно принялся перечислять Север. — Требования: бесшумная, беспламенная стрельба, минимальная дальность — триста метров, пробивная способность не ниже пятого класса защиты, оптика ночь-день — короче, полный комплект. Найдутся такие побрякушки?

— Подберем, — бодренько пообещал Попцов — видимо, деловитость покупателя ему понравилась. — Деньги с собой?

— Вот. — Послышался шорох — Север потащил сумку с долларами с заднего сиденья.

— Сколько? — поинтересовался Попцов.

— Шестьдесят, — ответил Север. — Хватит?

— Смотря что ты захочешь взять. — Попцов хмыкнул. — У меня есть такие стволы, что за одну единицу как раз придется отвалить все, что ты с собой притащил.

— С платиновым спусковым крючком, цезиевым шепталом и рубинами в прикладе? — опять сымпровизировал Север. — Нет, нам такое без надобности. Нам бы что попроще да ненадежнее.

— Подберем, — опять пообещал Попцов. — Вон моя «Ауди» стоит — я поеду впереди, ты за мной. Не потеряйся. — И покинул салон.

Ехали молча — все обговорено заранее, поправлять ситуацию пока не требовалось. Кроме того, вполне могло быть так, что хитрый типус Попцов, посидев пять минут в машине покупателя, мог оставить на всякий случай один из тех самых «жуков», которые якобы на нем «не водятся». Через некоторое время машина встала.

— Хитрый жук, — как бы размышляя вслух, произнес Север. — Свою тачку, значит, в гараж загоняет, а поедем на моей. Ну-ну! Надо будет за это с него процент вычесть. За бензин.

Хлопнула дверь, голос Попцова распорядился:

— Поехали. Я буду дорогу показывать.

В душной тесноте багажника я пытался сориентироваться по ходу движения. Получалось из рук вон, несмотря на то, что я хорошо представлял себе расположение дома Попцова и схему местности. Буквально после третьего поворота я сбился и уже не бьы уверен, что мы выдвигаемся обычным маршрутом.

— Теперь пересядем, — распорядился Попцов после того, как Север остановил машину по его указанию. — И вот — шапочку надень, пожалуйста. И убедительная просьба — не надо пытаться ее снять и посмотреть по сторонам. Договорились? Никаких издевательств — таковы условия.

— Минус десять баксов за неудобства, — буркнул Север. Нервничает парень. Он бесстрашный боец, но без глаз чувствует себя беспомощным, находясь рядом с таким типом, как, Попцов. Мало ли что ему втемяшится?

После этого мы молча катались еще минут двадцать. Я наконец-то сориентировался по шуму трассы, возникавшему то слева, то справа, и облегченно вздохнул — Попцов возил покупателя по кругу, желая на всякий случай дезориентировать его. Осторожный ты наш! Зря стараешься, от судьбы не уедешь по кругу. Она тебя ждет под покореженной створкой девятых ворот в лице полковника Шведова с группой захвата…

— Приехали, — сообщил вскоре Попцов. — Машина плавно притормозила и встала, двигатель заглох. — Погоди не торопись — я помогу.

Хлопнули последовательно обе двери, в салоне стало тихо. Гул трассы до моего уха практически не долетал — так, какой-то слабенький монотонный звучок, доносившийся сзади.

Осторожно приподняв крышку, я извлек из кармана «ТТ» и высунул голову наружу. Машина покупателя находилась там, где положено: на хозяйственном дворе сталелитейного комбината, у тех самых ворот с искореженной створкой, на которой сохранились контуры огромной цифры «девять». Все, мы на месте. Попцов вел Севера к крайнему складу, заботливо поддерживая его под локоток. Какая трогательная сцена!

Дождавшись, когда парочка скрылась за дверями склада, я аккуратно выгрузился из своего убежища, сел на правое переднее сиденье и, приспустив стекло, стал внимательно вслушиваться в тишину. Если все идет по плану, то — в настоящий момент с обеих сторон у девятых ворот рассредоточилась группа захвата в составе полковника, Джо, Барина и Сало. Не имея определенной информации на этот счет, мы решили сделать сноску на предполагаемое наличие телекамер, а потому раньше времени кому бы то ни было вылезать во двор категорически воспрещалось. Ждали, когда сработает Север.

Из крайнего склада послышалось едва уловимое жужжание. Ага! Ребята вошли в шлюз. Сейчас Попцов спросит у бойца, как обстановка, и отправит включать «рамку». Как только откроется вторая дверь, Север должен достать пистолет, приставить его к виску Попцова и задушевно попросить, чтобы он открыл дверь входную. Она, когда открывается, довольно заметно жужжит. Так вот, как только я услышу повторное жужжание, это и будет сигналом к…

Едва уловимое жужжание послышалось вновь. Есть! Выскочив из машины, я неторопливо затрусил к дверям склада, ежесекундно оглядываясь назад. Из распахнутых ворот за мной тотчас же метнулись три тени. Чуть поотстав, за ними трусила четвертая — полковник.

— На, — коротко рыкнул Джо, догоняя меня и передавая автомат. — Как?

— Норма, — сообщил я, прибавляя скорости. — Прем без остановки.

В склад мы заскочили хорошо — в дальнем углу виднелось световое пятно и ступеньки, ведущие вниз. Дверь открыта! Мгновенно преодолев несколько десятков метров по пустому помещению, я заспешил по ступенькам вниз и у самой двери в шлюз замер как вкопанный — Джо, бежавший сзади, от неожиданности сильно ткнулся носом в мою спину и обиженно зашипел:

— Ну че такое?!

— Тебе хорошо видно? — раздался снизу голос Попцова. — Если да, кивни и передай остальным — чтобы не наделали глупостей.

— Север влип, — замогильным голосом буркнул я. — Стойте…

Да, Север влип. Не знаю, как это у него получилось, но под стволом стоял совсем не Попцов. Напротив, торговец смертью держал в руках какой-то импортный пистоль, поблескивавший белым металлом, и упирал ствол в висок Севера. Север растерянно смотрел на меня, из уголка рта у него высачивалась кровь. С другого бока моего боевого брата «держал» попцовский боец. Грамотно держал, паршивец, приставив ствол своего «кедра» чуть сбоку, в затылок пленного, параллельно полу. Нажмет на спусковой крючок, разнесет в лапшу череп Севера и одновременно поразит нас — мы в колонну по одному замерли на лестнице.

— Добро пожаловать, гости дорогие, — елейным голосом пропел Попцов, тыкая стволом в висок Севера. — Давненько не виделись! Олежка, передай там всем, чтобы положили оружие и аккуратно заходили по одному, жопой вперед, руки на затылок. Давай.

А я не давал. Не торопился. Заметил наметанным глазом одну большущую несуразность и хотел выждать несколько секунд, чтобы посмотреть, во что эта залипушечка выльется.

Несуразность состояла в том, что Попцов — работник головастый — с руками особенно не дружил. И в настоящий момент держал свой ствол крайне неверно. То есть тыкал в висок Северу, держал палец на спусковом крючке и в любой момент был готов выстрелить. А прямо по оси прицеливания, с противоположной стороны, находился боец. Выстрел — и два трупа одним моментом: судя по длине пистоля и внушительному зрачку ствола, его пробивного действия с лихвой хватит, чтобы прошить насквозь как минимум пять черепов.

Боец с другой стороны от Севера, судя по всему, был опытный и прекрасно понимал, что начальник действует не правильно — в глазах его читалась не настороженность в нашу сторону, а явная озабоченность по поводу собственной безопасности. Поправить начальника парень не решался, но сильно нервничал: все время косил на ствол Попцова и медленно отклонялся вправо, чисто рефлекторно убирая голову с линии огня и одновременно смещая глушак «кедра» с затылка Севера. Еще секунда, этот глушак скользнет по плечу и пару мгновений будет смотреть в потолок. Тогда у меня появится шанс.

— Ну чего застыл, Олежка? — прикрикнул Попцов. Это я рассказываю так долго, а на самом деле прошло едва ли пять секунд. — Давай — добро пожаловать. Только без глупостей! В хранилище бойцы предупреждены, коридор простреливается насквозь — пластик, один неверный шаг — напичкают вас свинцом. Пошел!

— Все, пошел, — буркнул я, кладя автомат на ступени и делая два шага вниз — боец в этот момент как раз максимально отклонился вправо, и зрачок его глушака сполз с шеи Севера.

Хоп! Сильно оттолкнувшись, я прыгнул с предпоследней ступеньки вперед, бия обеими ногами в головы стоявших по бокам от Севера супостатов.

— Тр-р-р-р-р… — скандально плюнул «кедр» короткой очередью — вжикнуло где-то поверху, хрустнуло под ногой что-то нехорошо, я приземлился Северу на грудь, с размаху уронив его на пол и оседлав не хуже опытного мустангеро.

— О-о-о-оххх, — болезненно морщась, выдохнул Север — спиной приложился он здорово, от души.

Попцов был готов — это его череп хрустнул, попав между металлической стенкой шлюза и моим солдатским ботинком. Прощай, полковничья мечта! Не будет у вас задушевной беседы. Бойцу досталось скользом — он корчился на полу и стонал, держась за голову. «Кедр» валялся рядом.

— Ну, чего встали? — начальственным тоном шикнул сверху полковник, убедившись, что неожиданная заминка, поставившая операцию под угрозу срыва, благополучно ликвидирована. — Две минуты с начала акции. Идем по графику. Вперед!

— На, — Джо подхватил со ступенек автомат и протянул его мне. — Раз-два, взяли!!!

Пристроившись в проходе перед дверью, мы направили стволы автоматов под острым углом на правую стену полупрозрачного коридора и одновременно нажали на спусковые крючки. Страшный грохот раздался в хранилище, завибрировали металлические стены, зацокало, завизжало. Пули легко прошивали пластик и бешено рикошетировали от противоположной стены в нишу. Результат был получен немедленно: едва опустели наши магазины и грохот смолк, справа, казалось, совсем рядом, послышались крики боли и отчаяния.

— Прикройте! — скомандовал я, меняя магазин, с разбегу прыгая боком на продырявленный пластик и с хрустом вываливаясь из коридора вправо, аккурат к нише.

Два бойца в бронежилетах ерзали на полу, возле ниши, крича и корчась в мучительных судорогах. Судить о степени серьезности множественных ранений, полученных ими в конечности, было затруднительно, но кровищи вокруг было не меряно — я на мгновение даже оторопел, увидев такое безобразие. Оружие валялось рядом — увидев меня, один из раненых, превозмогая боль, потянулся было за стволом, но в этот момент через пластик вывалился Джо, с ходу полоснул в упор короткой очередью по двум подплывающим кровью телам и сильно толкнул меня в спину.

Вовремя он это сделал! Едва мы оказались в нише, через пластик с противоположной стороны хранилища частым стукотком струканули «кедры». Рикошет был минимальный: пули плющились о металлическую стену и отскакивали на пол. В нише мы могли чувствовать себя в относительной безопасности.

— Теперь будем здесь жить, — забубнил мне на ухо Джо. — Наши не вылезут — эти не дадут. Сами не выскочим — коридорчик уже продырявлен, все видно насквозь. Че делать думаешь, командир?

— Три с половиной минуты! — раздался из шлюза противный голос полковника. — Вы что там — спать легли? Работайте!!!

Точно, положение — не позавидуешь. Пластиковый коридор истерзан пулями, любое перемещение из шлюза в хранилище будет отслежено залегшими с противоположной стороны бойцами Попцова и отмечено приветственными очередями из нескольких стволов. И не только из шлюза в хранилище — но и наоборот. То есть они могут заседать сколько угодно, ожидая гипотетической резервной группы, каковая, по разумению полковника, должна обязательно находиться от хранилища на расстоянии не более чем в пятнадцати минутах быстрой езды. Из этого времени и строились все расчеты: с момента обнаружения у нас есть пятнадцать минут на проведение операции. Потому-то полковник и напоминает, сколько времени прошло. Вот будет интересно, если мы ничего не придумаем за эти оставшиеся минуты! Мы с Джо — заложники. Не выйти нам отсюда, не проскочить в шлюз…

— Сдавайтесь! — крикнул я, стараясь придать своему голосу командирские нотки. — Вы окружены! Сопротивление бессмысленно! Всем гарантируем жизнь — лично вы нам не нужны!

— Пошел ты, козел! — весело ответил кто-то с противоположной стороны хранилища. — Зря вы сюда заскочили, дебилы! Через пятнадцать минут здесь будет целый взвод, и ваши напарники слиняют. Если успеют. А вы хрен выйдете! Ох, я вам тогда устрою!

— Давай веером по потолочку, — скомандовал я, наводя ствол автомата под углом в 45 градусов на потолок. Джо последовал моему примеру.

— Та-та-та-та-та… — дружно заголосили наши «АКС», длинными очередями бороздя рифленое железо. Выпустив по магазину, мы прислушались — увы, никакого эффекта. Бойцы опытные, быстро учли роковую ошибку первой пары в нише и укрылись как положено. Дрянь дело.

— Зря стараетесь, придурки! — крикнул веселый голос. — Есть предложение: кладите оружие и задом наперед ползите к нам. Гарантируем жизнь. Ну, чай с конфетами не гарантируем — приедут наши, будут вас допрашивать. Но, если будете себя хорошо вести, останетесь в живых. Сдавайтесь!

— Пять минут! — проскрипел из шлюза полковник. — Я вас без премии оставлю, мать вашу! Работайте!!!

— Там с той стороны ничего взрывоопасного нет? — озарился Джо. — Ты же был, смотрел… А?

— Это же не склад аммонала! — в сердцах буркнул я. — Ну, есть там — четыре контейнера с пластитом. Стандартные бруски — в общей сложности что-то около ста пятидесяти кило. Чем ты их рвать собрался? Если попасть точно из гранатомета — тогда да, это я понимаю. Гранатометов у нас нет. Да если бы и были… 150 кило! Представляешь? Мы разложимся на атомы.

— Давай соорудим дырень в коридоре и е…нем по ним «мухами»! — громко предложил Джо — на том конце должны были услышать.

— Давай — точно посередке!

Я прицелился в середину коридора и нажал на спусковой крючок, чуть поводя стволом вверх-вниз. Джо не замедлил присоединиться. Хорошая затея! «Мух» у нас нет — увы. Да и не камикадзе мы, чтобы развлекаться таким вот образом! Даже будь у нас гранатометы, ни в коем случае не стали бы их использовать. Думаете, чего это парни с той стороны балуются «кедрами»? У них там чего только нет — можно запросто противотанковую оборону держать. Стесняются парни использовать что-нибудь помощнее — жить хотят. И, кстати, не видели, с «мухами» мы сюда ввалились или без — в тот момент левая стенка коридора была целой.

— А ты попадешь? — громко поинтересовался я после того, как отзвучали наши выстрелы и в коридоре образовалась весьма приличная дырень с неровными краями. — А то срикошетит, пойдет винтом гулять!

— Попробую! — ответил Джо. — Давай по очереди, сначала я, потом ты.

— Шесть минут! — скрипнул полковник из шлюза — голос его заметно повеселел, почуял, старый лис, что нащупали мы выход из положения. — Рвите их к е…ной матери, работать пора!

— СТОЙ!!! — хором заорали с того конца хранилища. — СТОЙ!!!

Затем некогда веселый голос отчаянно крикнул:

— Не стреляй!!! Тут взрывчатки — тонна! Не дай бог попадете, все вместе взлетим! Стой, давай поговорим!

— А вот я щас погляжу, сколько у вас тут взрывчатки! — куражливо выкрикнул Джо. — Щас е…ну «мухой», а потом посмотрим…

— Да сдохнешь вместе с нами! — надсадно заголосил «веселый» — только теперь он был совсем не веселый, неприкрытое отчаяние слышалось в его голосе. — Не успеете ведь выскочить — взлетим вместе. Тут знаете сколько ее?! Ну, давай поговорим!

— Мы выпускаем сразу две «мухи» и прыгаем в шлюз! — взял я бразды правления в свои руки. — Ровно через двадцать секунд. Альтернатива: вы за это время разоружаетесь, спускаете штаны до колен и с высоко поднятыми руками, спиной вперед по одному выходите в шлюз. Дистанция — пять метров. Жизнь гарантируем. Единственно, получите по затылку прикладом — наручников у нас нету. Напоминаю! Двадцать секунд! Без оружия! Штаны до колен! По одному, спиной вперед, руки вверх! Время пошло! Раз! Два! Три!..

На счете «шесть» первый защитник хранилища уныло прошествовал мимо нас по коридору в шлюз — спиной вперед, стреноженный собственными штанами, с высоко поднятыми руками. Мы с Джо намеренно вжались в нишу — дабы кто из пацанов не рассмотрел через прорехи в коридоре, что никаких «мух» у нас нет.

На счет 19 последний боец проследовал в шлюз. Всего их оказалось пятеро — плюс двое убитых в нише, плюс ударенный ботинком на лестнице: итого восемь. Сдавшихся в плен соратники наши прямо в шлюзе добросовестно угощали прикладом по затылку и складировали в машину покупателя.

— Теперь быстро берем все, что я скажу, и сматываемся, — распорядился полковник, проходя в хранилище и по-хозяйски оценивая экипировку, разложенную на стеллажах. — Барин! Готовь хранилище к взрыву — материала для тебя тут в избытке. Да поторопись — у тебя осталось от силы семь минут…

Глава 6

Как ни странно, взрыв хранилища ажиотажа в СМИ не вызвал. Не было докучливых репортеров, вопящих с утра до вечера по местному телевидению о чрезвычайном происшествии, никто из редакторов стародубовских газет не посвятил этой сенсации первую полосу, снимки на развороте отсутствовали и так далее. СМИ с особым цинизмом умолчали данный факт, как будто его вообще не было в природе.