Академия Горгулий. Избранница дракона Обухова Лена
– Я не бегаю, – пожал плечами Рабан. – Я здесь. Тебе просто надо быть быстрее.
Не знаю, понял ли Варг, а мне стала очевидна выбранная драконом тактика: он хотел снова разозлить противника, заставить его действовать менее осмотрительно, как тогда в столовой. И Рабану это удалось: следующие несколько атак волка оказались уже более стремительными, резкими, агрессивными. Дракону пришлось все-таки пустить в ход руки: он ставил блоки и даже несколько раз ударил Варга, чем еще сильнее раззадорил его.
Выпады в адрес Рабана стали яростнее, в один момент мне даже показалось, что лезвие его все-таки достало, но в следующее мгновение он перехватил руку Варга с зажатым в пальцах кинжалом, завел ему за спину, а самого ткнул лицом в стену. Волк болезненно охнул и замер, не пытаясь вырваться. Я не сразу поняла, что Рабан заломил ему руку так, что при любом неосторожном движении та могла быть сломана или как минимум вывихнута. И судя по болезненному стону, который Варг попытался скрыть за рычанием, дракон продолжал давить, пытаясь заставить противника бросить оружие. Возможно, по правилам местных поединков это означало признание поражения?
– Послушай, я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – тихо сказал Рабан, явно обращаясь только к Варгу, но в повисшей тишине его слова были отчетливо слышны всем. – Я знаю, как это больно. И я не буду тебе врать: легче не станет. Во всяком случае, не скоро. Но убив меня, ты себе не поможешь. И ничего не исправишь. Мортену эту не вернет, твою боль не притупит, а справедливость не восторжествует, потому что я не имею к ее смерти никакого отношения. Я ее не убивал.
Тяжелое дыхание Варга, рвущийся из его губ болезненный стон неожиданно превратились во всхлип. Пальцы разжались, металлическое лезвие звякнуло, ударившись о каменный пол. Рабан моментально ослабил хватку и отступил на шаг, позволяя Варгу оттолкнуться от стены и уйти, но тот сделал это далеко не сразу. Лишь сумев выровнять дыхание, он резко сорвался с места и бросился прочь, пристыженный очередным поражением. Или просто боялся показать другим свои слезы.
Ледяной комок страха в моей груди растаял, но вместо него ком появился в горле, на смену возмущению поведением волка пришло сочувствие. Видимо, он действительно любил Мортену. Впрочем, если Кроу не соврал насчет нее, то будущего у такой любви все равно не было.
Пришедшие с Варгом волки молча ушли, подобрав брошенный приятелем кинжал. Мгновения спустя в коридоре уже ничего не напоминало о только что состоявшемся поединке. Лишь Рабан привалился спиной к стене и осел на пол, обхватив себя руками, словно внезапно замерз. То ли короткая стычка все же его вымотала, то ли эмоции Варга напомнили ему о собственной потере, и это выбило его из колеи.
Я немного помедлила, думая, что лучше: уйти, пока есть такая возможность, или все-таки остаться и убедиться, что с драконом все в порядке. Как бы мне ни хотелось думать, что я злюсь и не хочу иметь с ним ничего общего, что-то внутри все равно настойчиво тянуло к нему. Поэтому я подошла и села на пол рядом, касаясь плечом его плеча.
– Ты как? – поинтересовалась тихо, не зная, что еще сказать.
Глаза Рабана были закрыты, затылком он прижимался к холодному камню стены, поэтому в ответ лишь вяло дернул плечами. Нет, дело определенно не в физической усталости. Пусть Варгу не удалось победить, своей болью он сделал больно и дракону: его рана раскрылась и снова начала кровоточить. Едва ли я могла ему помочь.
– Прости, – неожиданно тихо попросил Рабан.
Я настолько не ожидала услышать это сейчас, что не сразу поняла, о чем он.
– За ту ночь. И в большей степени – за утро. Я правда не хотел тебя оскорбить или… ранить. Просто запаниковал, когда ты буквально умирала у меня на руках. Я не мог этого допустить, должен был что-то сделать… А потом… Наверное, испугался. Вот и сбежал утром от разговора, убедив себя, что тебе надо поспать. И по той же причине не заходил к тебе после. Не знал, как посмотреть в глаза, как все объяснить. Это было недостойное мужчины поведение. Особенно мои слова после… Перед тем, как меня арестовали… В общем, это было недостойно вдвойне. Ты в праве на меня злиться.
Да, я была в праве, но сейчас не могла. Злость куда-то делась. Сначала уступила место страху за него, а теперь, вероятно, и вовсе сбежала, оставив вместо себя лишь легкое разочарование.
– Извинения приняты, – улыбнулась я. И немного вредным тоном добавила: – Только не надо делать вид, что ты меня от безысходности… спасал, буквально через силу. Потому что я не так все это запомнила.
Рабан сначала улыбнулся, а потом тихонько рассмеялся, явно пытаясь скрыть смущение. Выглядело это до того мило, что я простила бы его в ту же секунду, если бы не успела простить чуть раньше.
– Нет, не через силу, конечно, – признал он. – Полагаю, для нас обоих это было взаимно приятно. Но у меня и в мыслях не было оскорблять тебя положением… игрушки.
– Тогда чего полез целоваться? – продолжила я тем же немного шутливым тоном, хотя вопрос действительно меня волновал.
Он открыл глаза, посмотрел на меня и вздохнул.
– Сам не знаю. Сначала разозлился, когда узнал, что ты ночью учудила. Испугался, ведь тебя могли убить. Пошел к тебе, чтобы вправить мозги и заодно убедиться, что ты действительно в порядке. Когда увидел тебя, обрадовался. А потом вдруг ты оказалась так близко и…
Он замолчал, беспомощно пожав плечами.
– Дальше как-то само все вышло. Не буду отпираться: ты мне нравишься, Ника. Честно говоря, меня тянет к тебе с первой встречи. Поэтому я согласился на твое предложение помочь с проникновением в закрытую часть замка. Поэтому позвал с собой в мертвые земли, наплевав на опасность. Мне хорошо рядом с тобой. Но это только все усложняет.
– Да помню-помню, – вяло отмахнулась я, мгновенно теряя напускную веселость. – Низкородная горгулья, еще и не девственница…
– Я сейчас не об этом, – неожиданно эмоционально перебил Рабан. – Дело вообще не в тебе, а во мне. Это я тебе не подхожу, а не ты мне.
– Ты о чем? – растерялась я.
Он снова прижал затылок к стене и прикрыл глаза, словно собирался с мыслями – или с духом, – чтобы объяснить.
– Арина была не просто моей невестой. Она была моей парой.
Когда я никак не прореагировала на это заявление, он пояснил:
– Истинной парой.
Мне это вновь ни о чем не сказало, но я попыталась предположить:
– Это типа… родственная душа? Вторая половинка?
Рабан искоса посмотрел на меня, кажется, тоже не понимая, о чем я.
– У нас считается, что для каждого дракона рождается истинная пара – идеально подходящий ему другой дракон. Не всем удается ее встретить, но что гораздо хуже – вас может разлучить смерть, как это произошло с нами. Но если этого не случится, то двое будут счастливы вместе всю жизнь. Идеальная совместимость, полное взаимопонимание. Знаешь, как бывает? Сначала двое вроде любят друг друга, а потом проходит время, они меняются и оказываются чужими. С истиной парой такого не происходит. Двое, конечно, меняются с годами, но всегда – в одном направлении. Как в танце: куда один – туда и другой. И больше никто им не нужен.
– То есть это такая гарантия счастливой совместной жизни? – уточнила я. – Какая скукотища…
Судя по тихому смешку, моя реакция его позабавила.
– Нет, это совсем не скучно, поверь.
– И как вы понимаете, что кто-то ваша пара, а не просто временная влюбленность?
– Есть особый ритуал. Он проводится, когда двое заинтересованы друг в друге. Если в процессе вспыхнет пламя, значит, они истинная пара. Тогда долго не ждут – объявляют помолвку, которая обычно тоже не длится долго. У нас с Ариной пламя вспыхнуло.
– То есть… вы были едва знакомы? – уточнила я с сомнением.
Рабан кивнул.
– В таких случаях нет смысла тратить время на то, чтобы узнать друг друга. Связь возникает моментально, в сердцах вспыхивает огонь, а когда появляется подтверждение ритуала, то и думать нечего.
Это звучало весьма занимательно, но я понимала, что у такой… «системы» должно быть какое-то очень большое «но».
– А что происходит, если истинную пару разлучает смерть? – осторожно поинтересовалась я.
– Огонь гаснет, – мрачно заявил Рабан. – И тот, кто остался жить, отныне может только бессмысленно тлеть.
– Не понимаю, что это значит, – призналась я. – Ты ведь… не умрешь из-за этого, правда?
Кажется, в тот момент такая перспектива пугала меня больше всего. И когда Рабан вновь покачал головой, от сердца отлегло.
– Нет, не умру. Я даже могу, как ты наверняка заметила, быть с другими женщинами. Могу жениться, чего и хотел от меня отец, когда Арины не стало. Но уже не могу влюбиться. Понимаешь, пока дракон не встречает предназначенную ему пару, он может влюбляться, строить отношения, быть счастлив. Без гарантий, но по крайней мере какое-то время. Если брак распадется или с кем-то из супругов что-то случится, ничто не мешает попытаться снова. Пару можно никогда не встретить. Например, ходить по свету, не пересекаясь. Или один дракон не доживет до встречи с другим. Но если уж встреча состоится и пламя вспыхнет, то пути назад нет. Пока вы живы, оно не погаснет, но если один умрет, то у другого уже никогда ничего не разгорится. Такова цена. Это и благословение, и проклятие.
– Подожди, но если тебя тянет ко мне… – осторожно попыталась возразить я, боясь признаться вслух в том, что меня к нему тоже. На мой взгляд, это выглядело как взаимность, но дракон, очевидно, смотрел на это иначе.
– Всего лишь влечение, ведь потребности тела остаются, – пояснил он. – Возможна симпатия, взаимное уважение. Тлеющие все равно вступают в отношения и браки. Моя мать, например, была такой. Они с отцом не были парой, потому что ее пара погибла. Но он был влюблен в нее, и она согласилась выйти за него замуж. Но им было нелегко. Он ее любил, она его терпела. Наверное, поэтому никогда не была привязана ко мне, как обычно бывает привязана мать к своим детям. Когда мне исполнилось шестнадцать, она просто ушла. Незадолго до этого унаследовала небольшой дом, потребовала развод, собрала вещи и ушла. Даже когда отца убили, а меня обвинили в его смерти, не появилась.
Он замолчал, тяжело сглотнул и тихо добавил:
– Такие отношения – нечестная сделка, понимаешь? Нечестная, прежде всего, в отношении того, чье пламя еще горит. Поверь, тебе не нужен тот, кто теперь способен только тлеть. Ты заслуживаешь большего, Ника.
Наши взгляды снова встретились, и я поняла, что Рабан читает меня как открытую книгу. Мои чувства к нему он понял раньше, чем я сама. Быть может, поведение в стиле высокомерного засранца отчасти было лишь игрой? Способом… погасить разгорающееся во мне пламя, если использовать его собственные метафоры. Во всяком случае, сейчас я не видела в Рабане никакого высокомерия.
А меня саму по-настоящему штормило, две привычки тянули в разные стороны и грозили разорвать пополам. С одной стороны, хотелось спрятать боль в спасительной злости: сорваться на Рабана, наговорить каких-нибудь гадостей. С другой – бунтовал дух противоречия, хотелось заявить дракону, что все его убеждения – не больше, чем глупые суеверия, что человек сам творец своего счастья, что все проходит – и неземная любовь, и невыносимое горе.
– Ладно, – наконец выдохнула я, так и не сумев выбрать между реакциями и решив взять небольшой тайм-аут. – Спасибо, что потрудился нормально объяснить, я все поняла… Ну, не все, но… хоть что-то.
Я проворно вскочила с пола, полагая, что доверительный разговор окончен. Вопросительно посмотрела на Рабана, ожидая, что он тоже встанет и продолжит расспрашивать о Кроу, но дракон не двинулся с места. И если задуматься, сейчас он выглядел даже немного хуже, чем сразу после стычки с Варгом. Как минимум, бледнее.
– Ты тут останешься? – удивилась я.
– Не хотелось бы. Боюсь, мне понадобится твоя помощь, – слабо улыбнулся он. – Кажется, эта блохастая шавка меня все-таки задела…
С этими словами Рабан вытащил левую руку из-под пиджака, и я поняла, что все это время он не обнимал себя, а зажимал рану на правом боку: его ладонь оказалась в крови.
Мои глаза расширились от ужаса, и я не удержалась от возмущенного возгласа:
– Чего же ты молчал?!
Глава 3
Первую помощь я оказала Рабану там же, в коридоре. Конечно, под его чутким руководством, поскольку сама не знала ни одного заклятия для остановки кровотечения. Он же, напротив, оказался неплохо подкован в магической медицине, но необходимые заклятия требовали заметного расхода энергии, что в его браслетах и со свежей раной было проблематично.
Когда кровь остановилась и мне удалось немного успокоить боль в поврежденном месте, я помогла Рабану подняться и проводила его в кабинет лекаря. Дракон утверждал, что справится сам, но я только раздраженно шикнула на него:
– Не спорь! Не молчал бы так долго, что с тебя целая лужа крови натекла, я бы еще подумала. А так не хватает, только чтобы ты по пути рухнул в обморок и помер.
Рабан лишь улыбнулся, покорно позволяя взять себя под руку. Понимал: я ворчу и суечусь, потому что в глубине души мне страшно. И должна заметить, лекарь тоже всполошился, когда увидел пятно крови на разрезанной ножом рубашке.
Конечно, я наотрез отказалась уходить из кабинета, пока рана не будет обработана. Уж не знаю, почему никто не стал со мной спорить. Возможно, у Рабана не было сил, а у лекаря – времени. Последний лишь отгородился от меня ширмой и велел пациенту снять рубашку.
В итоге все оказалось не так страшно. Каких-то пять минут спустя лекарь уже выглянул из-за ширмы и даже похвалил меня за грамотно остановленное кровотечение.
– Я сейчас вернусь, подождите меня здесь, – попросил он следом и исчез за дверью.
Мы с Рабаном вновь оказались наедине, разделенные плотной тканью ширмы.
– У вас, драконов, наверное, очень мощное домашнее обучение, – предположила я, просто чтобы не молчать и случайно не вернуться к обсуждению темы отношений. – Мне говорили, что вы не учитесь в академиях, но ты столько всего знаешь…
– Открою тебе страшную тайну, – отозвался Рабан, шурша одеждой. Вероятно, надевал рубашку. – Мы не так уж много изучаем самостоятельно. Накопленная мудрость поколений рода передается нам в процессе особого ритуала, после чего хранится в голове до тех пор, пока не понадобится.
– Да вы просто читеры, – хмыкнула я. – И, кажется, у вас есть ритуалы на все случаи жизни.
– Я не всегда уверен, что понимаю тебя правильно, – признался Рабан. – Почему-то магия общего перевода в случае с тобой иногда работает странно. Но у нас действительно много полезных ритуалов. Знания о них тоже хранятся в накопленной мудрости поколений.
С этими словами он вышел из-за ширмы, выглядя уже куда более здоровым. Если бы не огромное кровавое пятно на рубашке, которую он не стал заправлять в брюки, трудно было бы предположить, что его совсем недавно ранили. Хотя двигался он все же осторожнее, чем обычно.
– А мудрость поколений не учит вас удалять пятна с одежды? – насмешливо поинтересовалась я. – Если нет, то я могу попробовать. Хотя с такими масштабами еще не имела дела.
– Не надо тратить силы, я ее просто выброшу.
Он протянул руку за пиджаком, который все это время был у меня, но я не торопилась его отдать.
– Уже не болит? – поинтересовалась я, кивая на его пострадавший бок.
– Немного. Магия неспособна излечить сразу, только ускорить естественный процесс заживления. Еще пару дней поболит, но со временем, надеюсь, даже шрама не останется.
Я нахмурилась, понимая, что в голове кое-что не стыкуется.
– А как много времени понадобится?
Рабан слегка растерялся, опустил руку, так и не дождавшись пиджака, и пожал плечами.
– Чтобы совсем исчезло? Недели две, наверное. А что?
– Да так… Пытаюсь вспомнить, были ли какие-то заживающие раны у Мортены, когда она вернулась в замок. Ведь крови после ее исчезновения было много. В коридоре, на твоей рубашке. И на пиджаке. А еще на ее платье. И миллиты подтвердили, что кровь ее. Как, кстати, они могли это сделать?
Рабан задумался нахмурившись. Вероятно, вытаскивал нужные знания из накопленной мудрости поколений.
– Для уверенности им потребовался бы образец для сравнения, но специальные зелья могут помочь определить, кому принадлежит кровь – мужчине или женщине. И примерный возраст.
– Значит, как минимум кровь принадлежала девушке примерно того же возраста, но вполне возможно, что действительно Мортене, – пробормотала я. – Оставлена эта кровь была специально, чтобы тебя подставить, саму Мортену для этого если и ранили, то не сильно, и потом все профессионально залечили.
– По-моему, мы уже приходили к выводу, что меня пытались подставить, – напомнил Рабан.
– Я просто хочу понять, сколько у нас все-таки злодеев, – смущенно улыбнулась я. – Бенсон считает, что в округе есть некромант, который уже как минимум год изучает и практикует эту науку. Он, по его мнению, ответственен за нападение мертвецов. Логично предположить, что он же похитил Мортену, чтобы подставить тебя. И это был не тот мужик, которого мы почти поймали в мертвых землях и который нарисовался рядом с замком во время атаки мертвецов.
– Это точно? – усомнился Рабан.
– Миллиты ему поверили, – пожала плечами я. – Он оказался зельеваром и беглым тумалонцем. Из ордена тех самых псов, о которых ты рассказывал. Карл Кроу.
– Кроу? Да, я слышал о нем. Великолепный мастер в своем деле. Значит, он прятался здесь от властей Тумалона?
– Да, Мортена ходила к нему: носила еду и все, что ему требовалось, а он взамен варил зелье, способное утолить ее жажду крови…
Брови Рабана удивленно подпрыгнули вверх, но я лишь махнула рукой и призналась:
– Я не до конца поняла. Это как-то связано с тем, что в детстве она болела, умерла, а потом ее оживили…
– Так… – не слишком уверенно отозвался Рабан, а я продолжила:
– По мнению того же Бенсона, в итоге Мортену убил кто-то, кто некромантов ненавидит, потому что ее отец был некромантом. Отсюда надпись на стене.
– Отец Мортены был некромантом? – удивился Рабан.
– Так ведь он сам ее и оживил, когда она умерла. Ты не знал? – слегка прищурившись, поинтересовалась я.
– Откуда? – Дракон беспомощно развел руками.
– Это хорошо. Потому что иначе стоило бы назначить тебя первым подозреваемым.
– С чего вдруг?
– А кто заявлял, что собирается убить всех из этого проклятого племени? – напомнила я.
– Некромантов – возможно, но не их детей, – оскорбленно фыркнул Рабан. – Какой в этом смысл? Я бы скорее нацелился на ее отца.
– Его давно убили, – отмахнулась я. – Но смотри, что получается. Тот, кто похитил Мортену, пытаясь подставить тебя, не хотел ее убивать, только имитировать убийство. Значит, Бенсон прав: злодеев двое?
Рабан снова задумался, на этот раз даже рассеянно потер лоб рукой, как будто это помогало ему стимулировать мысли. Наконец он покачал головой и заявил:
– Все зависит от того, было ли задумано столь скорое возвращение Мортены. Если это часть плана вместе с преследованием мертвецами, то да, злодеев двое. А если она сбежала или вернулась вопреки договоренностям, то злодей может быть один. И ему пришлось убить Мортену, чтобы она не выдала его.
– Да, возможно, – кивнула я. И улыбнулась. – Вот поэтому у нас говорят, что одна голова хорошо, а две – лучше. И у всех детективов есть напарники.
Рабан задержал взгляд на моем лице, возвращая улыбку, но ответить ничего не успел: дверь в кабинет распахнулась, но на пороге вместо лекаря появился Колт. Кажется, нас сдали директору.
– Так-так, – выдохнул он, сначала скользнув взглядом по Рабану, потом по мне и в итоге остановив его на пиджаке в моих руках.
Я тут же поторопилась отдать его хозяину, а тот, в свою очередь, надеть.
– Директор Колт, – поприветствовал Рабан легким кивком.
– Профессор Рабан, – в тон ему ответил отец, изобразив такой же кивок. – Знакомая ситуация, не находишь? Опять ты весь в крови, а моя дочь, – он перевел взгляд на меня, – где-то рядом. Кажется, я уже видел это ночью.
– В этот раз обошлось без трупов, а кровь – моя, – с едва заметной улыбкой парировал Рабан.
– И на том спасибо, – фыркнул Колт.
– Пожалуйста, – буркнула я, чем заслужила выразительный взгляд с оттенком осуждения.
– Не хотите рассказать, что произошло? Как ты умудрился пораниться? Надеюсь, это не Ника всадила тебе нож в бок?
– Ты совсем, что ли! – возмутилась я, но заметив, что Колт кривит губы в ухмылке, расслабилась и лишь махнула рукой.
– С тебя сталось бы, – заметил тем временем отец и снова пытливо посмотрел на Рабана. – Итак?
– Я бы предпочел не распространяться о произошедшем, – заявил дракон.
– Предлагаешь мне просто проигнорировать тот факт, что кто-то напал на одного из моих преподавателей прямо в стенах академии и ранил его? Не думаю, что могу это сделать. Особенно если напал на тебя студент. За такое предполагается как минимум отчисление.
– К академии произошедшее не имеет никакого отношения, – заявил Рабан. – И это было не нападение, а честный поединок…
– Всем прекрасно известно, что поединки в стенах академии запрещены, – перебил Колт строго. – Кто это был? Варг?
Рабан замер, не говоря ни «да», ни «нет». Просто спокойно смотрел Колту в глаза, давая понять, что свидетельствовать против Варга не станет. Тогда отец снова перевел взгляд на меня и поинтересовался:
– Ну а ты что скажешь? Очевидно, ты там была.
Я лишь пожала плечами, бросив на Рабана быстрый взгляд.
– Ничего не видела и не слышала. Я нашла профессора уже раненным и просто помогла добраться до лазарета.
– Ясно, – хмыкнул Колт, неодобрительно покачав головой. – Что ж, надеюсь, Варг не слетит с катушек окончательно и вам не придется пожалеть о своем молчании, когда он навредит кому-нибудь еще. Иди к себе, Ламберт. Тебе нужно восстановиться. А ты останься! – добавил он, едва я повернулась к выходу, собираясь последовать за Рабаном.
Дракон задержался у двери, оборачиваясь и бросая на меня ободряющий взгляд через плечо, чем вызвал невольную улыбку, которая наверняка не укрылась от Колта. Странно, но после разговора в коридоре мне все-таки стало легче, словно откровенное признание Рабана в том, что я ему нравлюсь, но он никогда не сможет меня полюбить, в итоге успокоило. Хотя сначала слова причинили боль.
Мне хотелось подумать об этом подробнее, разобраться в противоречивых чувствах, но присутствие Колта не располагало.
– Если ты думаешь, что наедине я изменю показания… – с вызовом начала я, но осеклась, когда Колт лениво махнул рукой.
– Если ты думаешь, что мне нужны твои показания, чтобы принять меры в отношении Варга, то ты меня все еще плохо знаешь.
– Вот с этим даже спорить не буду, – буркнула я, инстинктивно скрещивая руки на груди. Чего он хочет вообще? Если опять начнет песочить мне мозг на тему ненадежности Рабана как кавалера…
– У меня к тебе предложение, – огорошил Колт прежде, чем я успела решить, как буду реагировать. И тут же добавил, сбив с толку еще больше: – Даже, скорее, просьба.
– Какая? – нахмурилась я, ожидая подвоха.
– Поужинай со мной в пятницу.
– Я думала, ты отказался от практики семейных ужинов, – нахмурилась я, пытаясь угадать, что он задумал.
– Это будет не семейный ужин. Но и не званый, так что никаких строгих требований к одежде. Просто… дружеские посиделки.
– Дружеские? – удивилась я. – В смысле… У тебя что, есть друзья?
– У меня их немало, но будут только достаточно близкие, – заверил Колт с усмешкой. – Всего один ужин, Ника. Это ведь не так сложно, правда? Будем считать, что это услуга за услугу.
– За какую услугу?
– Я же разрешил тебе присутствовать при допросе Кроу.
Вот теперь все встало на свои места и обрело смысл. Я даже улыбнулась. Теперь понятно, чем объяснялась его утренняя щедрость. Но пожалуй, это было справедливо. И если уж заглянуть в себя и быть честной, то я была совсем не против того, чтобы провести с отцом вечер пятницы. Я ведь и сама совсем недавно думала о том, чтобы предложить ему совместный ужин. Кажется, я… скучала по ним.
– Ладно, договорились, – легко согласилась я, стараясь, впрочем, не выдать того, то для меня это не было ответным одолжением. А то еще решит, что я остаюсь ему должна. И мало ли что попросит в следующий раз.
Глава 4
Остаток учебной недели пролетел с головокружительной скоростью, я и опомниться не успела, как наступила пятница. Академия потихоньку приходила в себя после трагических событий, но большинство разговоров все еще сводилось к обсуждению случившегося с Мортеной и нападения мертвецов. Слухи о появившемся в округе некроманте множились и обрастали все более фантастическими подробностями, но убийство в стенах замка вызывало еще больший трепет. Большинство студентов соглашались с официальной версией следствия, что некромант и убийца – разные люди, хотя подробности о том, кем были Мортена и ее отец, в массы не просочились. Никто не знал и о надписи на стене, поэтому в случившемся усматривали бытовую трагедию на почве любви и ревности.
Те немногие, кто все же связывал личность убийцы с неизвестным некромантом, придерживались версии, что он каким-то образом проник в замок, воспользовавшись ночной суматохой или изловчившись днем. И эту вероятность тоже нельзя было сбрасывать со счетов.
Миллиты продолжали свое расследование, время от времени допрашивая кого-то из студентов и преподавателей, но судя по отсутствию более активных действий, реальных подозреваемых у них не появилось. Что было весьма странно, на мой взгляд: в Замке Горгулий живет не так много людей, наверное, и двух сотен не наберется, если считать стражу, неужели так трудно всех проверить? Потом я вспомнила, что нахожусь в мире, где нет ни электронных баз данных, ни соцсетей, а Большой Брат не следит за всеми подряд. Здесь, наверное, не так сложно сменить имя и стать совершенно другим человеком, никто никогда и не узнает, что у тебя или кого-то из твоих родных был конфликт с Амантом Шеллом.
Колт усилил меры безопасности, обязав стражу по ночам патрулировать не только замковую стену, но и коридоры жилой части здания. Студенты, разволновавшись, принялись делиться друг с другом заклятиями, запирающими двери. Я тоже наложила парочку на свою.
О поединке Рабана и Варга никто так и не узнал. Во всяком случае, я не слышала разговоров об этом. Когда через день стало известно, что волк покинул академию, одни сочли это нежеланием оставаться в замке, где слишком многое напоминало о потере, другие заподозрили попытку сбежать от правосудия. Да, некоторые подозревали, что Варг собственноручно убил Мортену в порыве болезненной страсти.
Практическое занятие по мертвым языкам в нашей группе прошло в очень узком кругу. Рабан продолжал делать вид, что ему все равно, но это наверняка было не совсем так. Многие шептались, что Мортену все-таки убил он, потому что та ему отказала. Бенсон, как ни странно, популярное мнение не разделял. У меня закралось подозрение, что он специально не торопится с расследованием и выводами, чтобы иметь основания бывать в замке и видеться с Мелисой.
Рабан больше не приставал ко мне с расспросами или разговорами. Очевидно, узнал все, что ему требовалось, и сказал все, что хотел, поэтому снова держал дистанцию. Я все еще не до конца понимала, что чувствую из-за всего случившегося и сказанного, но мысль отказаться от мертвых языков пока отбросила.
По вечерам, оставаясь наедине с собой, я думала не о драконе, а о горгулье. Об огромной жуткой горгулье, что на моих глазах покрошила мертвецов за считаные секунды. Я думала о ней и вспоминала мертвых парней, рядом с которым очнулась тогда. В переулке было темно, а я пребывала в шоке, но мне запомнились жуткие раны на их телах. Глубокие, рваные. Словно следы огромных когтей…
Могла ли та горгулья появиться в моем мире, чтобы спасти от нападавших? Если да, то откуда? Кто она? Или он? Или все это лишь игры моего разума, и сейчас я придумываю то, чего на самом деле не было, чтобы подогнать воспоминания под появившееся подозрение?
От мыслей кругом шла голова, и я убеждала себя, что нужно снова поговорить с Колтом. Возможно, в понедельник он не воспринял мои слова всерьез, и стоит попробовать объяснить все еще раз?
В пятницу в оговоренное время я стояла у знакомой двери, с удивлением понимая, что слегка волнуюсь. Рука машинально скользнула по волосам, которые сегодня я потрудилась собрать в аккуратный хвостик, а не завязала как обычно, то есть как получится. В украшениях, конечно, изменять себе не стала, но из приобретенных вместе с Мелисой туник выбрала ту, что выглядела понаряднее. Запоздало задумалась, не стоило ли надеть что-то другое. Вот почему не уточнила у Мелисы, в чем у горгулий принято приходить на такие «посиделки»?
Пока переживала и не решалась толкнуть дверь или хотя бы постучать, приглушенно скрипнули петли другой двери, привлекая мое внимание. На пороге комнаты, в которой я никогда не была, появилась Мелиса со своей обычной улыбкой на губах.
– Привет. Иди сюда, мы сегодня ужинаем здесь, – поманила она.
Я немного удивилась, но, конечно, пошла и все поняла, едва переступив порог. Комната, в которой мы обычно ужинали вдвоем или втроем, походила скорее на небольшую гостиную с круглым столом на четверых. Сейчас же мы оказались в более просторной столовой с длинным прямоугольным столом, за которым могло поместиться не меньше десяти человек. Двенадцать, как вскоре выяснила я, сосчитав тарелки и стулья. Потому что сосчитать дожидающихся ужина гостей было не так просто.
Прежде всего, мой взгляд выделил из собравшейся компании знакомые лица. Встретившая меня Мелиса и сам Колт – это понятно, их я ожидала увидеть, но, кроме них, я знала еще по меньшей мере четверых. Не по именам, но в лицо: три парня и одна девушка определенно учились в нашей академии. Я замечала их в коридорах и в столовой. Еще одну девушку я точно видела впервые, но она и выглядела слишком юной, чтобы быть студенткой: я бы не дала ей больше пятнадцати-шестнадцати лет. Остальные гости были взрослыми мужчинами, которых я, конечно, раньше не встречала.
Меня порадовало то, что Мелиса и обе девушки оказались одеты примерно так же, как и я. Ребята тоже недалеко ушли, но верхняя часть их облачения была не такой длинной, как у нас. А все взрослые мужчины, как и Колт, носили некое подобие темного плаща из мягкой ткани. Оно не застегивалось, поскольку вообще не имело пуговиц или иных застежек, и немного отличалось длиной: у одних едва доставало до коленей, у других доходило почти до середины икр.
Вскоре я узнала, что это за люди и почему именно они сегодня здесь собрались. Колт представил мне сначала мужчин: те оказались его прежними сослуживцами. И, конечно, все они были горгульями. На ужин также позвали их детей, учившихся в академии, а с одним из мужчин приехала дочь, чтобы навестить брата. Ей до обучения в академии оставалось еще как минимум два года.
Меня Колт не представил, и я попыталась сама назвать свое имя, но один из друзей отца – кажется, его фамилия была Линт – широко улыбнулся и заметил:
– Мы знаем, как тебя зовут. Присутствовали на твоем представлении. Надеялись познакомиться поближе тогда, но…
Он развел руками, а я смутилась, вспомнив разразившийся на балу скандал, и невольно опустила глаза.
– Но это даже хорошо, что не удалось тогда, – нарочито бодро заметил другой приятель отца, Морн, явно стараясь сместить акценты. – Энгард не так часто приглашает в гости.
– Жаль, конечно, что нашу встречу омрачают недавние события, – вздохнул Линт, серьезно посмотрев на Колта. – Но я рад, что ты не стал ее отменять.
– Жизнь постоянно омрачают те или иные события, – заметил Колт. – Это лишь напоминает нам о том, что она слишком коротка, чтобы останавливать ее. Давайте же приступим к ужину, раз все собрались.
Он, конечно, занял место во главе стола, в другом торце села Мелиса. Как бывшая жена, очевидно. Меня отец усадил по правую руку от себя. По левую сел Линт-старший, рядом с ним – его дочь Рика, которую он привез с собой. Ее брат – Редек – сел рядом со мной. Поэтому этих троих я запомнила лучше всего.
Неловкую для меня тему бала больше не упоминали, так что через несколько минут мне удалось расслабиться, сбросить смущение и включиться в общую беседу.
Информации было много, какие-то детали я наверняка упускала, но в целом все запомнила. Старшие мужчины, в том числе Колт, знали друг друга примерно всю жизнь, некоторые были соседями, но вместе их всех свела война с некромантами. О том времени они предпочли не вспоминать, но, например, с Линтом и Морном Колт служил и после войны. Двое других службу довольно быстро оставили, вернувшись в родовые поместья, чтобы восстанавливать их. Сын Морна был самым старшим, учился на последнем курсе и недавно обручился с Анникой – единственной приглашенной сюда студенткой (кроме меня, конечно). Та училась на одном с ним курсе, но была почти на год младше. Они собирались пожениться, как только закончат учебу.
В процессе обсуждения я поняла, что мы пятеро – единственные студенты-горгульи во всей академии.
– А почему так мало? – удивилась я, вопросительно поглядывая то на Колта, то на Линта. – Мы ведь в землях горгулий, так? Разве их здесь не должно быть больше?
Кажется, мой вопрос спровоцировал некоторую неловкость. Во всяком случае, ответили мне не сразу, сначала мужчины обменялись не слишком веселыми взглядами. В итоге первым заговорил Редек:
– Нас вообще осталось мало. И многие предпочитают учиться поближе к столице или хотя бы подальше от границы.
– А почему ты решил учиться здесь? – поинтересовалась я.
Редек улыбнулся и посмотрел на отца.
– Наши предки учились здесь, наши земли находятся рядом. И я еще в детстве слышал от отца про Замок Горгулий. Хоть та история и была жуткой, желание однажды оказаться здесь она мне не отбила.
– Правда? А что за история?
Я перевела вопросительный взгляд с Редека на его отца, а потом и на своего. Колт продолжал вежливо улыбаться (а я за все время не видела, чтобы он столько улыбался, как этим вечером), но взгляд его стал жестче. Кажется, он был крайне недоволен словами Редека. Или просто упомянутая история была еще одним неприятным воспоминанием, которым ему не хотелось бы ни с кем делиться.
– Она довольно грустная и совершенно не застольная, – нарочито весело ответил Линт-старший. – Но у меня есть другая, куда более занимательная…
Вечер получился весьма приятным и местами даже забавным, хотя в прежней жизни последние несколько лет я недолюбливала подобные стариковские сборища. Особенно когда друзья дяди и тети приводили своих детей и от нас требовалось веселиться вместе, хотя у нас не было общих интересов, а порой мы даже не знали друг друга. Здесь же никто не делил компанию на «взрослых» и «детей». Мы все были горгульями – и это, с одной стороны, нас объединяло, с другой – отличало от остальных. Даже Мелиса одновременно была с нами, но не одной из нас. Очень странное чувство, которое я не могла пока в полной мере осознать.
Редек оказался милым и обходительным парнем. Он старательно улыбался мне и иногда многозначительно краснел, а наши отцы в такие моменты не менее многозначительно переглядывались, думая, что я не замечаю. У меня сложилось стойкое впечатление, что Редек Линт – кандидат номер «один» в списке потенциальных женихов, который составил Колт. И когда через пару часов все гости разошлись по приготовленным для них в замке комнатам, я не постеснялась поинтересоваться:
– Что это было, Энгард? Ты решил заняться сводничеством?
Колт, едва закрывший дверь за Мелисой, которая ушла последней, только выразительно выгнул бровь и вернулся к столу, собираясь налить себе еще вина из небольшого кувшина. Замер, вопросительно глядя на меня, но я помотала головой и заявила:
– Нет, с меня хватит! С недавних пор я решила не злоупотреблять алкоголем.
Колт одобрительно хмыкнул и налил только себе. Я предпочла стащить со стола дополнительную порцию сливочно-шоколадного мусса в небольшом прозрачном стаканчике, пока домовые все не убрали. В конце ужина нам подали несколько вариантов десертов, поэтому каждого осталась добавка.
– Никакого сводничества, – наконец ответил Колт.
Вновь садиться за стол он не стал, предпочел переместиться на небольшой диванчик у стены. Откинулся на его спинку, позволяя себе чуть ссутулить плечи, подложил под бок подушку и с явным удовольствием вытянул длинные ноги, скрестив их в лодыжках. Кажется, в моем присутствии Колт впервые вел себя так расслаблено. Возможно, потому что за ужином выпил больше вина, чем обычно. Или общение с приятелями так на него повлияло.
После недолгого колебания я встала и присоединилась к нему, с удовольствием подкладывая под себя одну ногу. Честно говоря, необходимость сидеть «по-человечески», как называла это тетя, мучила меня весь вечер. Оставалось надеяться, что я не уроню мусс на диван: с обивки даже магией бывает непросто вывести пятно.
– Я лишь хотел, чтобы ты познакомилась с другими горгульями и по возможности больше с ними общалась, – продолжил тем временем Колт. – К сожалению, на твоем курсе нет ни одного из нас, как и на втором, где ты уже нашла себе друзей. Но теперь, когда вы познакомились, думаю, у вас будет больше поводов хотя бы разговаривать иногда или даже проводить вместе время. Это пойдет тебе на пользу.
Он не сказал вслух, но в его словах угадывался намек: меньше будешь зависать с одним известным нам драконом. Что ж, учитывая, в каких ситуациях отец нас заставал, трудно было его винить за подобное желание. Хорошо хоть он не в курсе, что мы переспали. Ну… Надеюсь, он не в курсе.
– Кажется, с Редеком вы неплохо поладили? – нарочито отстраненно поинтересовался Колт, словно говорил о погоде.
– Милый парень, – хмыкнула я. – Но тебе не стоит надеяться, что к концу года я выйду за него замуж.
Колт улыбнулся, делая глоток вина.
– Я не собираюсь на тебя давить. Хоть вообще замуж не выходи, если не хочешь.
– Ловлю тебя на слове! – торопливо заявила я, зачерпывая ложкой еще немного мусса. – Но вот что мне стало интересно после разговора с Редеком и его отцом. Этот замок… и должность директора Академии Горгулий – это все-таки твоя награда за службу или завуалированное наказание?
Брови Колта удивленно взлетели вверх, выражение лица явно выдавало непонимание. Пришлось пояснить:
– Ну, я и раньше слышала, что это захолустье, что здесь учатся в основном те, кого не возьмут в другие учебные заведения. И даже сами горгульи, как я поняла, не горят желанием здесь жить и учиться… Честно говоря, твое назначение сюда директором начинает выглядеть как своего рода… ссылка.
Я запоздало испугалась, что мои слова могут его обидеть или как минимум задеть, а сегодня мне совершенно точно не хотелось ссориться, но Колт отреагировал вполне миролюбиво, даже тихонько рассмеялся.
Читать бесплатно другие книги:
