Источник Шиюна Черри Кэролайн

18

Огромный диск Ли клонился к горизонту. Облака пятнами плыли по лунной дорожке. Тонущая луна все еще освещала им путь. Из-за холмов, поднимающихся с одной стороны дороги, постоянно можно было ожидать засады: Вейни боялся — боялся каким-то затаенным страхом, но не за себя; он беспокоился за те распоряжения, которые были ему отданы. В любой момент пущенная стрела могла поразить его. Смерть была бы очень быстрой и совсем не мучительной.

Пока что у тебя нет выбора, — ее слова отдавались эхом в его голове, как неподдающаяся таинственность, как факт, который невозможно отрицать. Пока что у тебя нет выбора, как нет его у меня.

Как-то Джиран заговорила с ним, он не понял того, что она сказала, да и не особенно волновался об этом — он только взглянул на нее, и она тут же замолчала; Китан тоже посмотрел на него, и его бледные глаза были теперь трезвыми и устремленными вдаль.

Огни костров становились все ближе, они раскинулись перед ними полем из звезд, красные и тревожные созвездия, постепенно меркнущие, как созвездия на небе, с первыми проблесками дня.

— Нам не остается ничего другого, — сказал Вейни спутникам, — кроме как раскаяться перед моим кузеном и надеяться на его благосклонность.

Они промолчали, но на их лицах был страх, который владел ими с тех пор, как они неожиданно и без всяких объяснений двинулись из Эн-Абараиса. Они все еще не требовали от него никаких дополнительных объяснений. Может быть, они знали, что у них на это нет права.

— В Эн-Абараисе, — продолжал он, пока они ехали, — мы поняли, что у нас нет другого выбора, и моя госпожа освободила меня.

Он подавил дрожь в своем голосе, крепко сжав челюсти, и продолжал свивать ложь, которую мог потом использовать в разговоре с Рохом.

— В ней оказалось больше доброты, чем может показаться. Ради моего спасения, если не ради вашего. Она знает все, она знает, что Рох примет меня, но никогда не примет ее. Вы тоже для нее ничто, и она о вас не волнуется. Но Рох ненавидит ее больше, чем кого бы то ни было, и чем меньше он узнает, что на самом деле произошло в Охтидж-ине, тем более вероятно, что он примет меня и вас. Если он узнает, что я приехал от нее и вы также из ее компании — он наверняка убьет нас. Но ко мне он все-таки имеет кое-какую благосклонность. Решайте сами, насколько он будет колебаться в вашем случае.

Они по-прежнему ничего не говорили, но тревога в их глазах не уменьшалась.

— Скажите, что Охтидж-ин обратился в руины, пострадав от землетрясения, — попросил он их, — и скажите, что болотники атаковали вас, потому что море забрало Эрин. Скажите все, что может показаться правдой, но не говорите, что мы посещали Эн-Абараис. Только она могла пройти через те двери и только она могла узнать то, что она узнала. Забудьте, что она была с нами — иначе я умру, и боюсь, что буду не одинок в этом.

Он был уверен в Джиран, у них был долг друг перед другом, но Китан — другое дело; он был кваджл, которого Вейни боялся, но именно кваджл был нужен ему для того, чтобы его ложь выглядела правдой.

И Китан знал это. Его нечеловеческие глаза вдруг загорелись какой-то силой и затаенной радостью.

— А если не Рох отдает там приказания? — сказал Китан. — Если там правит Хитару? Что я тогда должен сказать?

— Я не знаю, — сказал Вейни. — Но убийца отца вряд ли остановится перед братоубийством. Он ничем не поделится с тобой… если только он не любит тебя. Как ты думаешь, может это быть так, Китан, сын Байдарры?

Китан обдумал это и затем вдруг резко спросил: — А насколько твой кузен любит тебя?

— Я буду служить ему, — ответил Вейни, чувствуя, что слова застряли у него в губах. — Я илин, теперь без хозяина, и мы из Эндара-Карша, он и я… Ты этого не поймешь, но это означает, что Рох возьмет меня с собой, и я буду служить ему как его правая рука, и это то, чего он не сможет найти больше нигде. Я нуждаюсь в тебе, милорд Китан, и ты знаешь это; мне необходимо быть на стороне Роха, и ты знаешь, что можешь уничтожить меня одним неловко сказанным словом, но и ты нуждаешься во мне, если тебе придется иметь дело с Хитару; и ты знаешь, что я скажу Хитару. Ты не любишь его. Оставайся со мной — и я отдам тебе Хитару, даже если для этого потребуется длительное время.

Китан раздумывал, сжав губы.

— Да, — ответил он, — я доверяю твоим рассуждениям, нхи Вейни. Но здесь есть два моих человека, которые могут все испортить.

Вейни вспомнил о слугах, которые убежали, добавив тем самым приличную долю тревоги в его размышления. Он пожал плечами.

— Мы не можем предотвратить это. Лагерь большой, и если бы я был на месте этих людей, я не торопился бы к властям и не стал бы докладывать, что бросил своего хозяина.

— А не делаешь ли ты сам сейчас того же? — спросил Китан.

Жар стыда бросился ему в лицо.

— Да, — хрипло подтвердил он, — но она сама послала меня на это. Однако эту подробность Роху знать не надо… Только что Охтидж-ин пал, и что мы убежали оттуда.

Китан раздумывал какое-то мгновение.

— Я помогу тебе, — сказал он. — Возможно, мои слова помогут тебе попасть к твоему кузену. Увидеть Хитару побежденным будет для меня достаточной наградой.

Вейни посмотрел на него, взвешивая, сколько правды было за этим циничным взглядом, и вопросительно посмотрел на Джиран, которая ехала сзади во время их разговора. Она выглядела испуганной тем, что она, крестьянка, оказалась впутанной в дела лордов, которые боролись за власть.

— Джиран? — спросил он ее.

— Я хочу жить, — был ответ. Он увидел в ней ярость и уверенность, и его губы сжались. — Я останусь с тобой, — сказала она.

Слезы появились в ее глазах, боль страха скопилась в них. Но он сейчас ни о ком из них не волновался, ни о маай, ни о лорде-полукровке, только о том, чтобы они не погубили его. Его мысли уже бежали вперед, в многотысячеглавый лагерь, лежащий впереди, и все его мысли были направлены на то, как избежать засады. Надо было поспешать, так как караульные из толпы, следовавшей за Рохом, уже виднелись в дымке начинающейся зари. С тревогой он заметил разгорающийся яркий свет посреди этих огней, и ему это не понравилось.

Вскоре они выехали из каменных руин и теперь ехали среди побегов молодых деревьев, вязанок хвороста, лежащих у начала склона гор, заготовленных для использования качестве топлива, и довольно скоро почувствовали дым костров, на которых готовилась пища, услышали голоса. Караульные поднимались со своих постов, опираясь на копья, и направлялись в их сторону. Вейни упрямо продолжал ехать по дороге, и другие с ним, и когда они подъехали ближе, темноволосые люди замешкались, завидя их, и отпрянули, так и не бросив им на слова. Может быть, так на них подействовало присутствие Китана, подумал Вейни, отказываясь от соблазна глянуть назад, а может быть, с особой иронией подумал он, это потому, что сам он похож на своего кузена, Роха, как вооружением, так и посадкой на коне. Гнедой Роха и его собственный вороной были из одной крепости и в одинаковой сбруе.

Они въехали в лагерь, который раскинулся в беспорядке по обеим сторонам мощеной дороги. Медленным шагом они проезжали через шию, и люди толпились около мерцающих костров и смотрели на них, проезжающих в свете зари, с затаенным любопытством.

— Мы должны найти Источник, — мягко сказал Вейни, — и там же мы найдем Роха.

— Это должно быть в конце пути, — ответил Китан и кивнул вперед, на дорогу, которая начинала взбираться по склонам.

Где-то зазвучала труба, тонко и далеко, одинокий звук, разносящийся по склонам гор. Это зазвучало опять и опять, посылая дрожащее эхо через стены долины. И тогда лагерь стал двигаться, послышались голоса, явно возбужденные; дым от костров стал исчезать.

Джиран смотрела по сторонам с испугом.

— Они начинают двигаться, — сказала она. — Лорд, наверное, Источник открылся, и они начинают двигаться.

Это было правдой: люди везде покидали места привалов, собирали свои жалкие пожитки; кричали дети, блеяли встревоженные животные. Через некоторое время те, у кого было с собой мало поклажи, двинулись по дороге, ведущей прямо к Источникам.

Вот он, дар Роха, подумал Вейни, и его сердце заныло от чувства измены. Его человеческая душа сжалась от вида этих перегруженных людей вокруг него, которые сторонились копыт лошадей. Моргейн обрекла бы их; но они собирались жить.

Он приехал для того, чтобы упасть к ногам Роха — и в тот же день убить его; и этим он предавал этих людей. Вейни сознавал, что он сам — воплощенное Зло, он хочет обмануть доверие людей, чьи лица сияли отчаянной надеждой.

Такова была служба Моргейн.

По крайней мере, у тебя было время подумать, прежде чем сделать выбор, сказала она ему однажды. Ты никогда не сможешь понять мои побуждения, нхи Вейни. У тебя недостаточно для этого знаний.

Он только сейчас начал понимать, что это действительно так.

С гримасой боли он натянул узду и пришпорил своего вороного, распугивая крестьян-шию со своего пути, заставляя людей посторониться перед ним и его двумя спутниками, которые держались как можно ближе к нему. Лица перед ним расступались в дымке занимающегося дня в страхе и отчаянии.

Дорога постепенно забиралась вверх, и изгиб ее поднимался к массивной и странной вершине. Неожиданно им попался отряд кваджлов, облаченных в демонские шлемы, с блестящим вооружением. Среди них были и бледноволосые леди и дети.

Прохождение по дороге было очень трудным, поскольку справа зияла огромная пропасть. Повелители кваджлов были с непокрытыми головами, их белые волосы развевались на ветру.

Вейни отъехал назад и потянулся за мечом.

— Нет, — сказал поспешно Китан, — они из Сотарна. Они не станут останавливать нас.

Вейни с трудом послушался Китана и ехал плечом к плечу с ним и Джиран, когда они подъезжали к полукровкам, держащим копья поднятыми.

Китан заговорил с ними, и среди слов, которые он произнес, Вейни узнал лишь несколько. Одно было Охтидж-ин, другое — Рох, а третье было собственное имя Китана; лорд Сотарна выпрямился в своем седле и отъехал в сторону, а вооруженные люди с копьями расступились.

Но когда они проехали сквозь их ряды, воины Сотарна последовали за ними, и Вейни это не понравилось, хотя это и облегчало им проезд через другие толпы полукровок, которые поднимались по крутому склону. Возможности повернуть назад больше не было, он уже попал в руки кваджлов. И ему ничего не оставалось, как доверять Китану.

А что, если Рох уже прошел, и это Хитару устраивает ему встречу? Вейни выкинул эту мысль из головы.

Поворот дороги неожиданно привел их туда, откуда был виден округлый холм, окруженный цепочкой людей и полукровок; лошади шли, спотыкаясь, ослабленные долгим путем.

И всеми своими фибрами Вейни почувствовал дыхание Врат, это покалывающее нервы ощущение, которое заставляло кожу покрываться мурашками, а все чувства напрягаться. Это был почти звук — и в то же время нет. Это было почти прикосновение.

Сквозь пробивающийся из пастельных облаков сумрачный свет он видел место, к которому они шли: там были палатки, невдалеке паслись лошади, в тени наклонившихся каменных изваяний дорога заканчивалась.

Источник.

Это был круг Стоячих Камней, такой же, как в Хиюдже: не простые Врата, но целое скопление их, и все они были живыми. Опаловые цвета, похожие на дневной свет мерцали в них — игра могучих сил, которая наполняла воздух тревогой; но одни Врата, похожие на пропасть, особенно сильно мерцали лазурно-голубым светом, от которого болели глаза.

Китан выругался.

— Они настоящие, — сказал кваджл, — они действительно существуют.

Вейни пустил своего вороного иноходью, пришпорил кобылку Джиран, вдруг неожиданно отказавшуюся идти, и увидел испуганные глаза девушки, в ужасе застывшие на Вратах; ее рука была прижата к горлу, где висели кусочек металла, белое перо и каменный крестик — амулеты того, во что она верила. Он резко окликнул ее по имени, и она оторвала взгляд от холма и последовала за ним.

Лагерь у подножья холма уже снялся с места. Их прибытие было отмечено криками, голоса были тонкими и терялись в густом воздухе. Вооруженные люди с длинными белыми волосами окружили их.

— Китан из Охтиджа, — слышал Вейни шепот. Он отстегнул свой меч и положил его через седло, когда они медленно проезжали мимо бледных сероглазых лиц, сдерживая ярость.

Китан задал им вопрос и получил быстрый ответ. Он поднял глаза к вершине холма и поехал в том направлении. Вейни держался за ним, кобылка Джиран по другую сторону, в то время как толпа медленно расступалась, давая им проход. Он слышал произнесенное собственное имя и имя Байдарры; видел нахмуренные угрожающие лица, ненавидящие взгляды, и руки невольно схватились за оружие: он был обвинен в убийстве Байдарры. Он надел на свое лицо маску неприступности и правил коня вслед за Китаном.

Всадники проехали сквозь расступающуюся толпу, облаченную в демонские шлемы. Послышался приказ, и среди них в кольце поднятых пик показался всадник с хорошо знакомой фигурой, серебристыми волосами, красотой кваджла и человеческими глазами.

Хитару.

Вейни закричал, выхватив меч, и бросился на врага, наткнувшись на стену пик, которые отбросили его лошадь назад, а самого его ранили. Один из копьеносцев упал, Вейни ударил другого, отскакивая назад, и опять назад, и крутился, пугая тех, которые были у него по бокам. Он опять выругался: люди Хитару разбежались, позабыв о чести, но вооруженные слуги столпились перед своим хозяином, чтобы защитить его.

Вейни вздохнул, крепче стиснул рукой меч, намечая слабейшего, и услышал, как другие всадники подъехали сзади. Джиран закричала; он подался назад, взглянул на подошедших, стоящих за Джиран и за Китаном, и увидел то, что отчаянно хотел увидеть.

Рох. Лук висел через его плечо, меч лежал на седле. Люди Охтиджа и Сотарна расступились перед ним, и он не спеша занял среди них свободное место.

Вейни успокоил взмыленного вороного, приструнил его, когда тот стал от страха кидаться в разные стороны. Приближался еще один всадник. Он бросил на него взгляд: Хитару восседал на своей лошади с мечом в руке.

— Где? — спросил Рох, привлекая его внимание. — Где Моргейн?

Вейни пренебрежительно пожал плечами, хотя чувствовал напряжение в каждом мускуле.

— Спустись с лошади, — приказал Рох.

Вейни вытер лезвие своего меча о круп вороного коня, затем спустился вниз, все еще держа меч, и отдал уздечку лошади Джиран. Затем вложил меч в ножны и застыл в ожидании.

Рох смотрел на него со своего коня, и когда Вейни убрал свое оружие, Рох тоже спешился и, передав повод слуге, повесил свой меч на бедро и подошел ближе, чтобы они могли разговаривать, не повышая голоса.

— Где она? — опять спросил Рох.

— Я не знаю, — ответил Вейни. — Я пришел искать убежище, как и все остальные.

— Охтидж-ин превратился в развалины, — неожиданно сказал Китан из-за его спины. — Случилось землетрясение, и все рухнуло. Болотники идут сюда, и многие из наших повешены. Вейни и девочка из Бэрроу были со мной в пути, и благодаря им я жив. Собственные люди бросили меня.

Последовало молчание. Вейни ждал каких-нибудь выкриков или других эмоций кваджлов из Охтиджа, окружавших их.

— Эрис, — сказал неожиданно голос Хитару; всадники подъехали ближе, и Вейни повернулся в тревоге.

Двое людей без шлемов встали рядом с Хитару: беловолосые, с оружием, они были похожи как братья — совсем не устыдившиеся смены своего хозяина.

— Твои соглядатаи, — пробормотал Китан и исхитрился иронично поклониться. Привычная отчужденность зазвучала в его голосе.

— Ради того, чтобы защитить моего брата, — мягко ответил Хитару, — от его собственной натуры, которая хорошо известна своей прямотой и искренностью. Ты достаточно хладнокровен, Китан.

— Новости, — сказал в свою очередь Рох, — опередили тебя, нхи Вейни. Теперь скажи мне правду. Где она?

Вейни повернулся и посмотрел на Роха и секунду почувствовал себя ужасно.

— Милорд Хитару, — сказал Рох, — лагерь двигается. Я думаю, что пора готовить к переходу твои силы. И вы тоже приготовьтесь, лорды Сотарна и Домена, Марома и Арайсита. Мы совершим переход.

Ряды людей зашевелились; приказ передавался по ним, и заметная часть их стала расходиться. Люди Сотарна начали подниматься по холму.

Но Хитару не двигался; ни он, ни его люди.

Рох взглянул на него и на людей, которые толпились вокруг него.

— Милорд Хитару, — сказал Рох, — пусть лорд Китан идет с тобой, если ты считаешь, что он может быть полезен.

Хитару отдал приказ. Двое слуг выехали вперед и встали по обе стороны от Китана, чье бледное лицо было совершенно беспомощным.

— Вейни, — сказал Рох. Вейни взглянул на него. — Я опять, — повторил Рох, — спрашиваю тебя.

— Я был освобожден, — сказал Вейни медленно, с трудом произнося слова. — Я прошу огня и убежища, кайя Рох, предводитель Кайя.

— И ты клянешься в этом?

— Да, — сказал он, и голос его дрожал. Он встал на колени и напомнил себе, что должен делать и говорить то, что приказала госпожа, то есть лгать, не взирая на стыд; но было горько делать это на глазах у врагов и союзников. Он наклонился до самой земли и прикоснулся лбом к примятой траве. Он слышал голоса, тонущие в проклятом удушливо-влажном воздухе, исходящем от Источников, и был рад, что не понимает ни единого слова.

Рох не приказал ему подняться. Вейни на секунду откинулся назад, все еще смотря в землю, его лицо горело от стыда, от унижения и от лжи.

— Она послала тебя, — сказал Рох, — убить меня.

Вейни взглянул вверх.

— Я думаю, что она совершила ошибку, — сказал Рох. — Кузен, я дам тебе прибежище, которое ты просишь, поверив твоему слову, что она освободила тебя от службы. Можешь не клясться мне в этом. Я думаю, что ты слишком нхи, чтобы предать самого себя. Но она не поняла этого. В ней нет никакой жалости, нхи Вейни.

Вейни резким неожиданным встал на ноги: клинки сверкнули возле него, но он сдержал руку, чтобы не выхватить свой меч.

— Я пойду с тобой, — сказал он Роху.

— Но не за моей спиной, — ответил Рох. — И не по эту сторону от Источников. Я не верю твоей клятве.

Он опять взялся за узду гнедой кобылы и поднялся в седло, бросив взгляд на холмы, где силы Сотарна рядами шли вперед, туда, где уже столпились испуганные люди.

Задние ряды двигались с большей скоростью, чем те, которые входили в зону завывающего воздуха, колеблющиеся, толкающие друг друга, подпираемые сзади; лошади шарахались из стороны в сторону, вызывая сумятицу.

Неожиданно где-то внизу стал нарастать гул, крики неслись из-за поворота горной тропы.

Рох поехал на эти звуки, и страшное подозрение возникло у него, когда он глянул за поворот: крики неслись откуда-то дальше, и где-то наверху горы зазвучала труба, отдаваясь эхом.

Вейни стоял спокойно, в его сердце возникла неожиданная надежда — то, о чем подозревал Рох, было правдой. Он понял и выругался от отчаяния и от гнева за то, что Моргейн сделала с ним, послав его сюда, на встречу лицом к лицу с Рохом.

Вейни изогнулся, вскочил на свою лошадь и выхватил поводья из протянутой руки Джиран в тот момент, когда кваджлы ринулись к нему. Вороной рванулся вперед, выигрывая драгоценное время. Наконечник копья ударился о его кольчугу, чуть не пробив ее; он ударом меча сбил копьеносца, который с криком упал на спину, затем еще одного человека, еще и еще.

— Нет! — раздался голос Роха в его гудящих ушах. Он обернулся на вороном, удивившись, что оказался в пространстве, свободном от врагов. Часть войска была уже в стороне от него: Рох, его собственная охрана и все пятьдесят лордов Охтиджа тянулись к холму, и люди Сотарна, кричащая толпа людей, направлялись к Источникам, их ряды включали в себя испуганных животных, которые тащили нагруженные тележки. Войска Сотарна начали редеть, и во главе этого хаоса стоял Рох.

Люди из Охтиджа теперь тоже направлялись вперед. Вейни пришпорил коня, проскочил под угрожающе занесенным копьем и неожиданно увидел, как упал человек, которого ему не удалось выбить из седла. По его лицу струилась кровь. Упал второй, а еще один встретился с его клинком, и снова лорды Охтидж-ина отступили в замешательстве. В воздухе раздался свист, и Вейни увидел камень, который поразил еще одного человека из Охтиджа — слугу, предавшего Китана.

Джиран.

Он отошел назад, полностью укрывшись за огромными камнями на склоне холма, и там была Джиран с пращей, которая выбивала из седла одного человека за другим, заставляя всадников ретироваться, оставляя за собой мертвых.

Джиран и Китан: краем глаза он видел, что полукровка все еще рядом, слизывает кровь со своих пальцев, прижатых к рукаву. Джиран с голыми ногами и царапиной на щеке слезла со своей маленькой кобылки и быстро набирала пригоршнями камни.

Полукровки продолжали двигаться вверх по склону, где рассыпались в беспорядке люди Сотарна.

И тут на склон высыпали люди, сразу с обеих сторон, заставляя ретироваться полукровок. Появились толпы маленьких людей, тоже вооруженных, добавляющих страха, производимого идущим перед ними. Они были безжалостны в своем отчаянии и не различали людей и полукровок.

— Болотники! — закричала в страхе Джиран.

Толпа заполонила пространство между ними и Источником. — Наверх, — закричал Вейни Джиран и, пришпоривая уставшего вороного, направил его вверх по склону, с запозданием думая, услышали ли его Джиран и Китан.

Болотники узнали его и в ярости закричали, а некоторые атаковали, но те, кто попадался ему по дороге, выскакивали из-под копыт черной лошади. Тех же, кто не хотел уступать пути, он просто проскакивал, рубя мечом, и его рука болела от усилий; он чувствовал усталость лошади, но пришпорил ее еще сильнее.

А за склоном горы он увидел ее. Серая тень бледного Сиптаха в расселине, где она стояла. Пространство вокруг нее было свободно, люди бежали с криками отчаяния, другие падали тут же на землю. Красный огонь валил всех, кто стоял на ногах.

— Лио! — закричал он, сокрушая мечом человека, нападавшего на него. После этого он бросился по склону, чтобы присоединиться к ней. Она увидела его. Он безжалостно пришпорил коня, и они соединились в одну линию, черная лошадь и серая, бок о бок, и когда они взбирались по холму по направлению к Источникам, враги разбегались в разные стороны.

В первых рядах образовалась толпа из всадников и людей, мешающих друг другу пройти, и пришлось использовать красный огонь Моргейн, который валил тех, кто был на пути. Но толпа опять восстанавливалась за счет подошедших сзади. Полетели стрелы. Моргейн повернулась и направила огонь в том направлении.

Люди Охтиджа дрогнули и разбежались, толпа перед ними исчезла. Сиптах, завидя, что путь свободен, устремился вперед, и Вейни пришпорил своего вороного.

Внезапно лошадь под ним накренилась, закричала от боли — и земля перевернулась, он упал на камни, теряя сознание и погружаясь в темноту…

Вейни попытался подняться на ноги. И первое, что он увидел, был его черный конь, умирающий с обломком стрелы в груди. Он встал на ноги, прислонившись к камням, оперся на свой длинный меч, глядя на склон и видя яркое свечение, тень Сиптаха в некотором отдалении, Моргейн у подножья холма со Вратами.

Вокруг нее были враги. Красные вспышки периодически мерцали на фоне опалового свечения, и присутствие Врат тяжело давило на всех, кто был в пределах видимости.

Всадники бросились к ней, полсотни лошадей взбиралось по холму. Вейни громко выругался и заставил себя оторваться от камня, пытаясь пешком взобраться по склону, но боль скрутила его ногу, и он тяжело захромал.

Она бы не задержалась ради него. Не должна была. Он продолжал карабкаться, опираясь на меч.

Всадник приблизился к нему сзади, он повернулся, подхватил копье и метнул его, выбив полукровку из седла. Лошадь, шарахнувшись, встала на дыбы. Вейни ударил ее рукояткой своего меча и пытался продолжить путь, слыша за собой полумертвого всадника, который полз вслед за ним.

Он увидел, что Моргейн возвращается, пробиваясь обратно сквозь ряды врагов.

— Нет, — закричал он, пытаясь дать ей знак; измотанный серый Сиптах не смог бы нести двойной вес в этой битве, Вейни увидел, что Моргейн, пытаясь достичь его, не видит целое сборище всадников за своей спиной.

Подскакала Джиран и соскользнула с гарцующего вороного коня.

— Лорд! — закричала она, кидая поводья в его руку, и добавила дрогнувшим голосом: — Езжай!

Он вскочил в седло, чувствуя, как лошадь напряглась под ним, и это было спасение и жизнь; но он задержался, натягивая поводья, и протянул Джиран свою окровавленную руку.

Она отпрянула, убрав руки за спину. Испуганная лошадь топталась на месте, в то время как Джиран пятилась по усыпанному трупами склону.

— Езжай, — закричала она яростно и выругалась.

Он медленно поехал назад, к склону, где его ждала Моргейн, и увидел, что враги расступились, а она что-то кричала ему, но он ничего не мог расслышать.

Тогда он пришпорил вороного, чтобы присоединиться к ней на холме. Силы Охтиджа расступались перед ним, в то время как всадники падали под огнем Моргейн. Испуганные крестьяне кричали и путались под ногами у лошадей.

Они поднялись к подножию холма, враги перед ними в беспорядке разбегались. Здесь были вперемежку крестьяне и лорды, они исчезали в жуткой бездне, которая и была Источником Абараиса, и опаловое свечение плясало меж камнями, вокруг голубого пространства, бездонно простирающегося перед ними, поглощая пеших и конных, и казалось, что небо смешалось с землей, и сжигающее голубое пламя на фоне серых небес Шиюна было ужасающим зрелищем.

Сиптах сделал один длинный прыжок; вороной пытался попятиться, но Вейни вонзил шпоры ему в бока и в отчаянии безжалостно направил его вперед, и они упали в голубое яркое небо…

Настал момент темноты, а затем лошади опять обрели под ногами землю, и они оба все еще скакали как во сне, мимо испуганных людей, расчищая себе дорогу.

Их никто не преследовал, во всяком случае пока; стрелы, летящие им вслед, были редки и выпущены поспешно; крики тревоги разносились за их спинами, пока не остался только топот скачущих лошадей. Перед ними простиралась равнина.

Они бросили поводья и дали возможность измученным лошадям идти шагом. Вейни оглянулся и увидел орду, окружающую все еще излучающие сверхъестественную энергию Врата: воинство Роха, люди и кел, по-прежнему дикие и обездоленные.

Перед ними простирались широкие ровные зеленые луга. Вейни глубоко вдохнул, почувствовал, насколько чист здесь воздух, и взглянул на Моргейн.

Она все еще не могла говорить. Он видел, что она была еще слишком слаба, преодолев долгий путь, к которому не была готова.

— Мне нужна была армия, — сказала она наконец-то тонким, едва слышным голосом. — А со мной был только один воин, которым я могла повелевать и который сослужил мне верную службу. И я благодарна тебе, Вейни.

— Да, — ответил он и подумал, что этого достаточно. Теперь пришло время подумать о других вещах.

Она вытащила Подменыш, давая этим понять, что их ждут новые испытания на этой просторной земле.