Источник Шиюна Черри Кэролайн
Он взглянул на нее и снял седло с перекладины.
— Я не свободен, — ответил он, — и не могу давать обещаний. Ты маай, ты забыла о Хиюдже, и ты должна была, глядя на меня, понять, что я больше не юйо и что у меня нет чести. Ты ошиблась, поверив мне. Я сказал то, что должен был сказать, потому что у меня не было выбора. Я не могу взять тебя с собой.
Она отвернулась и пошла прочь. Он думал, что она вернется в темноту, сядет и будет плакать, и тогда он оставит ее здесь до того, как решит, что им с ней делать.
Но она не вернулась. Она подошла к куче, взяла уздечку и седло в руки и понесла эту тяжесть… Он наблюдал, как она подходит к нему и солома падает из-под ее пальцев, она тяжело дышит, глаза ее полны слез. Он преградил ей дорогу и взял за руки, и все содержимое упало на солому, а он выругался на нее. Джиран стояла с пустыми руками, смотрела на него, а ее глаза ослепли от слез.
— По крайней мере, когда ты будешь уезжать, — сказала она, — ты мог бы помочь мне выбраться на дорогу, только не оставляй меня, у тебя нет такого права.
Он стоял спокойно. Она наклонилась, пытаясь поднять седло с земли, и вся затряслась, поскольку в ее руках не было силы. Он выругался и, взяв у нее седло, повесил его на ближайшее стропило.
— Ладно, — заключил он. — Я оседлаю лошадь и для тебя. А что ты будешь делать потом — твое личное дело. Выбирай, какую.
Она смотрела на него поджав губы, затем пошла к стропилам, положила руку на гнедую кобылу.
— Я возьму эту.
Он пошел взглянуть на кобылу, которая была достаточно широкой в груди, но мелковатой.
— Могла бы выбрать и получше.
— Эту.
Он покачал головой, размышляя, что она все равно сделает так, как хочет.
Когда кобыла Джиран была оседлана, он занялся своей лошадью и Сиптахом. Накинул на них уздечки, подготавливая к долгому пути. Закрепил кожаные ремешки и затянул подпруги. Наконец, закрыв стойло, он приготовился выйти.
— Я должен пойти посоветоваться со своей госпожой, — сказал он Джиран, которая ожидала его около своей кобылы. — Мы скоро выезжаем. Может быть, что-то задержит наш отъезд, но ненадолго.
Гнев отразился на ее лице, и он повернулся, чтобы уйти, размышляя, что лошади будут в безопасности, пока Джиран находится рядом с ними.
— Нет, — зашептала Джиран у него за спиной, неожиданно подбежала и поймала его за руку. Он оглянулся — ужас застыл у нее на лице. Чувство какой-то западни ужалило его.
— Лорд, — зашептала она, — здесь прячется какой-то человек. Не оставляй, не оставляй меня здесь.
Он сжал ее руку так сильно, что она вскрикнула.
— Как их много? Что ты еще приготовила для меня?
— Нет, — выдохнула она, — он один, — и указала в сторону стойл в темноту. — Он здесь. Не оставляй меня с ним. Китан, это Китан.
Она вскрикнула. Он отпустил ее руку, понимая, что сделал ей больно, и Джиран потерла руку, не делая попытки бежать.
— Когда началось нападение, — сказала она, — он пришел сюда и не смог выйти. Когда он спал, я взяла вилы и подошла к нему, чтобы убить его, но побоялась. Теперь он слышит, как мы уезжаем, и придет сюда опять, когда будет безопасно.
Он осторожно вытащил меч из ножен. — Ты покажешь мне, где, — сказал он, — и если ты ошибаешься, Джиран…
Она помотала головой. — Я думала, что мы уходим, — зашептала она сквозь слезы. — Я надеялась, что нет необходимости убивать его. Я не хочу…
— Спокойно, — сказал он и схватил ее за запястья, толкая вперед. Она последовала за ним, так тихо, как могла в темноте. Из маленьких квадратных окошек едва пробивался свет, освещая лабиринт коридорчиков с полками, уставленными пустыми емкостями. За перегородкой шел поворот в стойла, углубления которых пустовали. Здесь уже свили себе гнезда птицы, тревожно замахавшие крыльями.
Рука Джиран притронулась к нему, предупреждая, и указала на ряд наиболее темных стойл. Он пошел в этом направлении, таща ее за собой, заглядывая в стойла и беспокоясь о том, как легко устроить здесь западню.
Белая тень промелькнула из стойла, побежала. Вейни оставил руку Джиран и бросился наперерез к следующему ряду.
Человек с развевающимися белыми волосами бежал к дальним стойлам. Вейни преследовал его, все время видя его мелькающую голову в свете открытых окон.
Гонка была ужасающей. Кваджл исчез снаружи тогда, когда Вейни только достиг стойла. Он остановился, жутко выругался и, озираясь вокруг, напряг слух. Джиран подбежала к нему.
Он опустил меч, и вдруг снаружи донеслись крики, там началась суматоха, похожая на погоню, звуки ее стали отдаляться. Китан исчез, но поймать его не займет много времени, потому что целая крепость Охтидж-ин была начеку.
Он выругался так, как никогда не позволял себе, и, больно схватив Джиран за руку, направился опять к передним стойлам.
— Оставайся здесь, — сказал он, — и позаботься о лошадях. Я иду к Моргейн. Мы уезжаем как можно быстрее.
13
Во дворе царил хаос, люди выбегали изо всех дверей, но Вейни прошел, расталкивая всех, расчищая себе путь сквозь массу народа, выбегавшего из главного здания крепости. Люди отшатывались в испуге, когда видели его. В левой руке он держал меч в ножнах и вошел в главный зал крепости, двигаясь так быстро, как мог не переходя на бег. Он боялся бежать: паники и так было достаточно, а он был хорошо известен как слуга Моргейн.
Он достиг зала лордов на самом верху башни, миновал внутренние посты стражников. Они видели его оружие, но, узнавая его, тут же убирались с дороги. Он открыл дверь и захлопнул ее за собой, впервые переведя дыхание.
Моргейн взглянула на него. Она стояла около окна, рука ее лежала на подоконнике. Страдание было в ее взгляде, откуда-то снизу со двора доносились человеческие крики.
— Ты что-то нашел? — спросила она его.
— Китана, — сказал он. — Лио, лошади оседланы, и нам необходимо ехать немедленно, пока никто не заметил наших приготовлений к отъезду.
Снаружи донесся крик, она высунулась в окно, глядя вниз, во двор.
— Они схватили его, — сказала она спокойно.
— Давайте поедем, лио. Давайте уедем отсюда, пока еще есть время.
Она повернулась к нему во второй раз, и он увидел в ее глазах сомнение. В нем опять поднялся страх. В одном он солгал ей — и эта ложь набирала силу, стена отчуждения росла между ними.
— Не думаю, что будет милосердием с нашей стороны попытаться, чтобы они отвели его в холл. Они приведут его в крепость, без сомнения они приведут его сюда. Так мало времени и так много трудностей, Вейни… У тебя был шанс встретиться с ним?
Он поспешно выдохнул: — Я клянусь вам, послушайте меня. Есть такие вещи, которые лорд Китан может сказать, но не перед вашими людьми. Не расспрашивайте его и отделайтесь от него как можно скорее.
— Что я не должна спрашивать его?
Он почувствовал укор в вопросе и помотал головой.
— Нет, лио. Послушайте меня, пока вы не сделаете известным Охтидж-ину все то, что сказал Рох. Избегайте этого. Существуют вопросы, на которые вы не хотите, чтобы были даны ответы. Там, внизу, священник… и шию во дворе, и слуги-кваджлы, оставшиеся в живых. Китан не принесет вам добра. Ему нечего сказать. Он не может сказать ничего такого, что вы хотели бы услышать.
— И у тебя был бы шанс встретиться с ним? Вейни?
— Да, — закричал он голосом, который потряс тишину.
— Это возможно, — сказала она через какой-то момент. — Но если ты прав, было бы хорошо знать, что он уже сказал.
— Вы готовы, — спросил он ее, — выехать через несколько минут?
— Да, — сказала она и показала на огонь, около которого лежали все ее принадлежности. У самого него ничего не было.
Снаружи в холле началось какое-то движение, а вскоре звуки криков и тяжелый топот приблизились. Тяжелая рука распахнула дверь. — Леди, — раздался голос снаружи.
— Пусть войдут, — приказала Моргейн.
Вейни открыл дверь, его рука прикоснулась к ножнам длинного меча. Одно малейшее движение — и он выхватит его.
Изможденные люди толпились снаружи, но главным среди них был человек из Бэрроу со шрамом на лице, Фвар, окруженный своими сородичами. Вейни встретил гневное лицо с холодностью и отступил назад, потому что Моргейн приказала так, потому что это были ее люди. Жестокие люди, не такие, как люди из Эрина. Он сожалел, что видит сейчас тех, кто совершил массовое убийство в Охтидж-ине, и понимал, что какое бы ни было поручено им убийство, они насладились бы этим.
И среди них, окруженная со всех сторон, стояла фигура лорда-кваджла, тонкого и испуганного. Кровь залила его шелковую рубашку, белые волосы были растрепаны, а на лбу запеклась струйка крови.
Фвар бросил испуганного полукровку на пол. Моргейн уселась в кресло, отклонилась назад, Подменыш был у нее под рукой. Она спокойно смотрела на бывшего лорда Охтидж-ина, который пытался встать, но его держали. Вейни, встав на свое обычное место у плеча Моргейн, увидел ярость в серых глазах кваджла, но в них уже не было мечтательности и туманности, в них был только страх и ненависть.
— Это Китан, — сказал Фвар, и его израненные губы улыбнулись.
— Пусть он встанет, — сказала Моргейн, и такая ненависть была во взгляде Китана, что Вейни похлопал по своему мечу в ножнах, предупреждая его, но плененный полукровка был благоразумен. Он с трудом поднялся на ноги и слегка склонил голову, как бы не признавая реальности.
— Я помещу тебя вместе с остальными, — мягко сказала Моргейн, — с остальными твоими сородичами, которые остались живы, в верхней части этой башни.
— Зачем? — спросил Китан и бросил взгляд вокруг себя.
Моргейн пожала плечами: — Ради того, чтобы эти люди были хозяевами здесь.
Элегантный молодой лорд стоял, дрожа, вытирая кровь, его взгляд устремился на Вейни, который посмотрел на него без всякого почтения, и опять отвернулся.
— Я не понимаю, что происходит, — сказал он. — Почему вы все это сделали с нами?
— Вам просто не повезло, — сказала Моргейн.
Наглость этого ответа казалось, перехватила у Китана дыхание. Он горько засмеялся.
— Скажите, какой прок вы получили от таких союзников, которые у вас есть. Что вы обрели?
Моргейн нахмурилась, глядя на него. — Фвар, — сказала она, — я не думаю, что есть смысл держать их.
— Мы можем позаботиться об этом, — ответил Фвар.
— Нет, — возразила она. — У тебя есть Охтидж-ин и у тебя есть мой приказ, Фвар, не убивать их. Подчинишься ли ты ему?
— Если это твой приказ, — ответил Фвар с сомнением.
— Так, — сказала Моргейн, — Фвар и его преподобие Хаз из Эрина правят в Охтидж-ине и будут править в соответствии со своими правилами. Что касается меня, я покидаю это место, как только наводнение схлынет, и ты будешь последним, кто видел меня, лорд Китан.
— Они убьют нас.
— Может, и нет, но будь я на твоем месте, лорд, я бы поискала прибежище где-нибудь в другом месте, может быть, в Хиюдже.
Последовал смех, краска залила щеки Китана.
— Почему? — спросил Китан. — Почему ты сделала это с нами? Это чрезмерная, безграничная месть.
Опять Моргейн пожала плечами. — Я только открыла ваши ворота, — сказала она, — а то, что было рядом со мной снаружи — не мое дело. Не я привела их, у меня есть свой путь.
— И ты говоришь об этом так спокойно — ты, которая уничтожила цивилизацию.
Китан взглянул на чудесные гобелены, лохмотьями свисавшие со стен. — И это богатство, искусство тысячелетий, разрушено не людьми, а животными.
— Там, — сказала Моргейн, — наводнение. Крепость Бэрроу затопляется. Эрин уходит под воду. Больше им ничего не оставалось, как идти на север. Ваше время прошло, и вы сами выбрали такие условия. Это был ваш собственный выбор.
Кваджл стиснул руки, словно от холода: — Наш мир погружается, но это недоброе время еще недавно было наше, и земли эти были нашими, и мы наслаждались этим. Источники однажды перевернули весь мир, и все жители Бэрроу бросились тогда в наши земли. Это привело и многие другие человеческие существа к гибели, и только мы, единственные, выжили в этом всемирном хаосе. Соблазнившись Источниками, эти люди обрекли свои собственные земли, а теперь пришли разрушить наши. Может быть, и он тоже такой же, — сказал он, глядя обжигающим взглядом на Вейни, — пришедший через Врата. Может быть, тот, кто назвался Рохом, пришел с этой же целью, и опять короли Бэрроу будут править нами. И это мог сделать только имеющий власть открыть то, что было запечатано.
Моргейн нахмурилась и выпрямилась, держа Подменыш на коленях. Неожиданно Вейни двинулся в сторону полукровки, чтобы заставить его замолчать и вывести из комнаты. Но резкая команда Моргейн остановила его. Никто не шевельнулся, даже тупо смотрящие крестьяне. Моргейн поднялась, неудовольствие отпечаталось на ее лице. Она подошла к Фвару и на секунду задумалась.
— Короли Бэрроу, — сказала она с призрачным выражением в глазах. Вейни увидел это и вспомнил Айрин и призраков, преследовавших ее, армию, исчезнувшую в обширной долине, десять тысяч человек, от которых не осталось даже следа.
И вспомнил своих сородичей, погибших от ее руки всего несколько месяцев назад.
— Лио, — сказал он с напряжением, — мы теряем время. Отпусти этого полукровку или запри его с другими. Он не заслуживает внимания.
Моргейн быстро взглянула на Китана. — Как давно?
— Лио, — сказал Вейни, — это бесполезно.
— Как давно?
Китан собрался с силами, вздохнул, принял привычную наглую позу, свойственную ему во время его правления, несмотря на то, что пальцы Вейни впились в его руку: — Очень давно. Достаточно давно, чтобы эта земля превратилась в то, чем она является сейчас. И, конечно же, — крикнул он с надрывом, — ты хочешь предложить то же, что предложил человек по имени Рох. Жизнь, богатство, восстановление старинной власти. Лги мне в глаза, древний враг, предложи купить мое расположение — это, судя по ситуации, тебе вовсе не лишне.
— Убейте его, — приказал Фвар.
— Твой враг ушел в Абараис, — сказал Китан, — чтобы завладеть Источниками и захватить весь север. Хитару ушел вместе с ним, со всеми нашими силами, и скоро они вернутся назад.
Страх заполнил всю комнату. Люди из Бэрроу, казалось, едва дышали. Только Моргейн была абсолютно спокойна.
— Шию говорят то же самое, — сказал один из болотников.
— Когда спадет наводнение, — сказала Моргейн, — тогда мы разделаемся с Рохом, и он не вернется в Охтидж-ин. Но это — мое дело, оно не должно заботить тебя.
— Леди, — спросил Фвар, и страх слышался в его голосе, — когда ты достигнешь Источников, что тогда ты сделаешь с ними?
Вейни слушал, оцепенев от ужаса, держа одной рукой полукровку, другой схватившись за рукоятку меча. Она не должна была отвечать — глазами он пытался предупредить ее.
— Мы последуем за тобой, — сказал человек из Бэрроу. — Мы твои, и мы последуем за тобой.
— Возьми их, — засмеялся Китан дразнящим и гордым смехом, и внезапно большинство людей из Эрина бросились прочь из зала, расталкивая высоких людей из Бэрроу.
Китан все еще смеялся, и Вейни, ругаясь, отталкивал в сторону бегущих людей из Эрина. Он выпростал свой меч, и Китан отпрянул на безопасное расстояние.
— Нет, — приказала Моргейн, — нет. И потом, обращаясь к людям из Бэрроу: — Фвар, останови людей из Эрина и найди мне Хаза. — И люди из Бэрроу сами остановились, словно завороженные ее бледным лицом, и уставились на нее. Один из них притронулся к амулету, свисающему со шнурка на его шее. Фвар ударил его по губам.
А Китан молча улыбался и опять решился на речь. — Конец миру, конец всему свету, а вы слепы, трусы из Бэрроу. Ведь это именно она привела вас сюда через Источники, чтобы отплатить вам за все, что вы сделали… Это ваше собственное, ваше личное проклятье. Прошел всего лишь взмах ее ресниц, но в Источниках нет времени, нет расстояния. Вы отомщены.
Сверкнул нож, вынутый из ножен: человек Моргейн из Бэрроу двинулся к Китану. Вейни грозно посмотрел на него, и тот, с бледным, опухшим, изрытым оспой лицом попятился назад. В комнате повисло молчание, тяжелое и давящее. Неожиданно послышалось какое-то движение снаружи, словно животные в стойлах одновременно стали переступать с ноги на ногу. Мебель задрожала, графин с вином задребезжал на столе, а затем кресла заплясали и пол зашатался под ногами, вдруг разделяясь огромной трещиной. Трещина образовалась и на стене, ее было видно в пыльном дневном свете. Вырвался огонь, горящая дорожка побежала по ковру. По всей крепости раздались крики и топот.
Грохот сотряс стены, оглушая и отдаваясь во всех комнатах крепости.
Затем все закончилось, и только тревожные крики изредка раздавались в крепости. Вейни стоял, прислонившись к спинке кресла, Китан — около стола, и смешки вырывались из него, а люди Бэрроу стояли около стен, белые и дрожащие.
— Прочь, — закричала Моргейн. — Все — прочь отсюда. Очистить крепость! Прочь!
Началась паника. Хию толпой поспешили к дверям, в спешке толкаясь и давя друг друга. Вейни, с мечом, направленным в сторону Китана, увидел Моргейн, которая задержалась, чтобы собрать свои вещи у очага.
— Идем, — сказал он ей, хватаясь за ее поклажу, но она предпочла нести ее сама. Вейни отпустил Китана, намереваясь прикрывать, и полукровка бросился вон из дверей, побежал от холла по другому коридору, по пути, идущему наверх.
— Там его люди, — сказала Моргейн, и Вейни на секунду почувствовал уважение к лорду-кваджлу, понимая, о чем тот волнуется.
В стороне Вейни увидел расколовшийся дверной проем, закрытый на задвижку и обмотанный цепью.
Священник.
— Иди, — закричал он Моргейн и сам побежал, затем остановился и откинул задвижку.
Комната была пуста. Священник был достаточно тощим человеком, и образовавшейся щели было достаточно для того, чтобы он убежал.
Вейни повернулся и побежал за Моргейн, минуя залы, в которых было все перевернуто, вдоль стен, грозно нависших над ним. Он увидел ее, выбегающую в главный коридор.
Паника царила повсюду. Многие факелы потухли, погрузив коридор в темноту. Кричащие женщины и дети из Эрина боролись со стражей крепости за проход, и мужчины жестоко толкались там, где сила могла помочь им пройти. Один из сыновей Хаза расчищал проход для Моргейн, крича ей слова, смысл которых понять было невозможно. Моргейн пыталась отвечать ему и хваталась за его руку, ища опоры, когда они продвигались по коридору.
С криком упал ребенок, и Вейни поднял его за одежду и оттолкнул в безопасное место, прислушиваясь к скрежету камней. Было слышно, как где-то внизу поток воды ломал все на своем пути.
Моргейн, путь для которой теперь расчищал один из болотников, продолжала двигаться, и Вейни видел ее безжалостную борьбу.
Внешние ворота так и оставались открытыми со времен нападения. Он ясно видел Моргейн на ступеньках в льющемся потоке дождя, и когда догнал ее, запыхавшись, с кружившейся головой, смутно понял, что они двигаются под натиском обезумевшей толпы.
Его глаза, как и ее, в шоке уставились над разрушенными воротами, где на месте еще недавно стоявшей огромной башни зияла дыра. И жалкие люди ползали по щебню под падающим дождем там, где огромные камни валились на их жилища, круша все на своем пути, не щадя деревья и человеческую плоть.
Люди увидели стоящую неподалеку Моргейн и начали кричать и умолять. А самые смелые из них подошли, дрожа от страха. Они собрались все вместе, толпой: болотники и жалкие обитатели этой крепости, хию и шию объединились в своем отчаянии. И никто не притронулся к ней.
Она спустилась с последней ступеньки и пошла меж их рядов, в то время как они отпрянули, очищая ей дорогу и давя друг друга, боясь столкновения с ней. Вейни шел за ней с мечом в руке, видя толпу, которая однажды угрожала ему, а сейчас отчаянно молила о помощи. Руки притрагивались к нему так, как они никогда не решились бы притронуться к Моргейн. Это была мольба о спасении.
Моргейн, закутавшись в плащ и опустив капюшон, обернулась и бросила последний взгляд на крепость. Огромная трещина по всей стене крепости зияла чернотой и грозила дальнейшим разрушением.
— Я не ручаюсь, что эта постройка простоит и час, скоро будут другие разрушения, — предрекла она, окинув взглядом всех собравшихся во дворе, сама находясь в состоянии шока.
Все начали беспрестанно молиться. Неожиданно Моргейн запрокинула голову и закричала людям из Эрина, собравшимся вокруг нее:
— Не оставайтесь здесь, скоро здесь все будет разрушено, уходите отсюда!
После этих прощальных слов снова началась паника. Моргейн схватила Вейни за рукав. — Лошади… Забери лошадей до того, как упадут стены.
— Да, — согласился он. Затем решил, что ее нельзя оставлять здесь. Но потом увидел ее лицо с выражением необъяснимого упрямства, увидел людей, толпящихся вокруг нее, и понял, что просто так ей не уйти. Он побежал, уворачиваясь от людей то там, то здесь, через заваленный камнями двор, в конюшню, помня о Джиран, которую оставил на произвол судьбы.
Дверь конюшни была открыта, он толкнул ее. Внутри был хаос, балки обвалились там, где лошади запаниковали и разбили свои барьеры. Здесь был вороной конь с дикими глазами, не способный убежать, потому что был крепко заперт. Другие кони тоже были все еще в стойлах.
— Джиран, — позвал он громко, с облегчением видя Сиптаха — свою собственную лошадь — и кобылу Джиран в безопасности.
Никто не ответил, но послышалось шуршание в соломе.
Из темноты выступил Фвар. За ним из своего укрытия вышли люди с поклажей, некоторые — с ножами в руках. Вейни отпрянул и быстро оценил обстановку.
Он выхватил меч из ножен, бросил их в людей, ударил человека с левой стороны, отбросив его в солому, затем наклонился, чтобы увернуться от какого-то летящего предмета, и ударил второго, сильно его ранив.
Позади послышался страшный треск и испуганное ржание Сиптаха. Вейни увернулся от ножевого выпада и схватил руку человека, повернув его нож против хозяина, вывернул ее и отбил ногами человека, нападавшего с другой стороны.
Остальные отступили, включая Фвара, который пытался встать на ноги, сжимая в руке нож. Вейни прыгнул на него, но взмах упряжи в руке появившейся Джиран был быстрее. Уздечка обрушилась на голову Фвара, и он закричал, ослепленный больше гневом.
Вейни перевернул меч лезвием к себе и обрушил на голову Фвара рукоятку, и тот упал лицом в солому. Джиран стояла, тяжело дыша, все еще сжимая кожаную, обшитую металлом упряжь в своих руках. Слезы текли по ее лицу.
— Землетрясение, — бормотала она, перепуганная насмерть. — Дождь и землетрясение… О, сны, сны, милорд, я видела сны…
Он вырвал упряжь из ее рук, причинив ей боль, и схватил ее за руку. — Иди, — сказал он, — садись на лошадь.
В его мозгу крутилась только одна мысль — убить Фвара. Из всех, кто был здесь, он был единственным, кого Вейни хотел бы заколоть, но сейчас это было бы самым настоящим убийством. Привыкший к честному бою, он проклял помощь Джиран, но после того, как он убил сородичей Фвара, его нельзя было оставлять в живых.
Джиран вернулась со своей кобылой. — Убей его, — настаивала она дрожащим голосом.
— Но это же твой сородич, — сказал он гневно, напоминая ей слова, которые она однажды сказала ему. — Иди, — закричал он ей и подтолкнул ее в седло, когда она поставила ногу в стремя, и когда она уселась, он подстегнул кобылу и послал ее вперед.
Затем он выпустил Сиптаха и свою лошадь и повел их к выходу, минуя валяющиеся тела. Ножны от его меча лежали в куче соломы. Вейни наклонился и, не останавливаясь, поднял их, замешкавшись только в проеме двери для того, чтобы прикрепить меч к своему поясу, и взобрался на лошадь.
Вороной поспешил вперед, Вейни с трудом сдерживал испуганное животное, ведя в поводу еще и жеребца Моргейн. Он нагнал Джиран, которая с трудом вела маленькую кобылу через толпу. Вейни выругался, жестоко пришпорил коня, и толпа в ужасе расступилась, когда три лошади проскакали через нее. Люди вокруг стремились вперед, к разрушенным воротам, с набитыми тюками на спине, некоторые вели животных или толкали тележки. Женщины несли детей, старшие дети несли младших, и мужчины с трудом двигались, нагруженные неподъемной поклажей.
И из самой крепости потянулся народ, несущий золото и другие подобные вещи, которые сейчас были так бесполезны. Это были люди, которые пришли завоевать сокровища Охтидж-ина и теперь упорно тащили их, несмотря на катастрофу.
Моргейн прислонясь к прочному камню с Подменышем в руках, стояла около разрушенной башни: спокойная фигура на фоне этого хаоса.
Она увидела их, и неожиданно ее лицо исказилось таким гневом, что Вейни почувствовал страх. Когда они с Джиран подъехали к ней, она не произнесла ни слова, а только поймала уздечку Сиптаха и, поставив ногу в стремя, сама взобралась в седло и пришпорила своего серого коня. Крик донесся со стороны толпы. Растерявшаяся корова не разбирая пути пронеслась сквозь толпу, их лошади замерли и остановились.
Земля неожиданно опять вздрогнула, рухнула еще одна башня. Лошади взвились на дыбы и попятились. Крики испуганных людей были неразличимы среди грохота падающих камней.
Из накренившейся главной башни появились другие фигурки: люди и кваджлы с несколькими вооруженными слугами. Среди них был и священник в черном одеянии.
— Вейни, мы не можем медлить, — сказала Моргейн.
Он не спорил с ней, его душа страдала от всего увиденного, он не мог больше выносить вид этих человеческих мучений. Жизнь на этой земле прекратиться, — подумал он, — когда обрушится главная башня, похоронив под собой живых и мертвых.
Лошади двинулись, Моргейн ехала впереди, прокладывая дорогу через медленно текущую толпу, более осторожно, чем должен был это делать боевой конь. Вейни держался поближе к Моргейн, наблюдая за толпой, и только однажды взглянул на Джиран, ехавшую колено в колено с ним. Он встретил ее глаза, темные и яростные, вспоминая, как не так давно она уговаривала его совершить убийство. И он был рад, что она выжила и что он опять взял ее с собой.
Но с огромным желанием он ускакал бы от нее сейчас прочь, в то время как Моргейн искала, где бы перебраться через камни. Оставался лишь небольшой чистый участок, где лошади могли проехать. Другого пути из Охтидж-ина не было.
Цепочка людей потянулась от Охтидж-ина на север, и последовали туда же, быстро двигаясь мимо этих жалких фигур, бредущих пешком.
И когда они были уже далеко, до них опять донесся грохот, земля вновь вздрогнула. Вейни повернулся в своем седле, и другие тоже обернулись и смотрели, как рушиться крепость. Центральная часть Охтидж-ина потонула в руинах. Звук этого донесся до них моментом позже, возрастая и умирая. Джиран вскрикнула, вопли отчаяния и ужаса пронеслись среди людей.
— Все закончено, — сказал Вейни испытывая приступ тошноты, при мысли о невинных жертвах, которые не смогли покинуть крепость в этой суматохе.
Моргейн была единственной, кто не обернулся. Она вела свою лошадь на север.
— Конечно же, — сказала она после того, как они отъехали еще дальше. — Пролом в воротах лишил опоры переднюю башню, и падение этой башни повлекло за собой падение других.
Это было делом ее рук, это она пробила ворота. Вейни слышал пустоту в ее голосе и понял, какое страдание лежит за этим. Я никогда не оглядываюсь на то, — говорила она, — что оставляю за собой. Он хотел, чтобы и сам он мог не видеть этого.
Дождь шептал, падая на траву, и поток бежал между холмами, крутясь вокруг валунов и других препятствий. Время от времени они обгоняли людей, семьи, проезжали мимо брошенной утвари и вещей. Как-то они увидели старика, лежащего в стороне от дороги. Вейни спешился, чтобы осмотреть его, но тот был мертв.
Джиран завернулась в свою шаль и дрожала. Моргейн беспомощно пожала плечами и сделала ему знак возвращаться назад к лошади и забыть об этом.
— Без сомнения, почти все другие тоже умрут, — сказала она, и в ее голосе не было ни сожаления, ни слез.
Он опять взобрался в седло, и они продолжили путь.
Облака над головой начали по клочкам рассеиваться, одна из лун сияла несмотря на дневной свет, плоская и белая, кусок сломанной луны, двигавшийся заметно быстрее, чем другие. Скоро должна была взойти ужасная Ли.
Серо-зеленые холмы скрыли от них то, что некогда было Охтидж-ином. Они медленно ехали по узкой тропе, по которой шла колонна несчастных людей. И были первыми, кто достиг холма, за которым расстилалась равнина, залитая водой Саводжа. Это было безликое и мертвое пространство, тянувшееся на многие километры, дорога доходила только до воды, а дальше только камни возвышались над поверхностью течения. От этой гниющей земли и воды распространялся запах моря, смешиваясь с запахом других разлагающихся вещей. Вейни выругался от отвращения, когда ветер принес эти запахи, он посмотрел вперед к горизонту и увидел, что холмы кончаются и смешиваются с какой-то серостью, которая была границей этого мира.
— Скоро будет прилив, — пробормотала Джиран, — и река разольется, как это случилась с Адж.
— И опять отхлынет сегодня вечером, — сказала Моргейн.
— Может быть, — сказала Джиран. — Может быть, но будет это только тогда, когда настанет время отлива.
Шум приближающейся к холму колонны донесся до них. Моргейн взглянула через плечо, восседая на Сиптахе и сдерживая его.
— Пусть это холм будет наш, — сказала она яростно. — Мы не будем чувствовать себя спокойно в компании других. Вейни, надо остановить их.
Она подвела Сиптаха ко главе колонны, где были сильные мужчины, жители Эрина, которые вышли раньше других и были наиболее выносливыми. Вейни поднял свой меч над седлом и прокладывал для нее путь, словно ее собственная тень, в то время как она раздавала приказы и направляла сбитых с толку людей в одну и в другую сторону от дороги, приказывая им делать убежища и разбивать лагерь.
Здесь были двое мужчин из Бэрроу, высоких и мрачных. Вейни заметил их, стоящих вместе, и бросил на них любопытный взгляд, волнуясь, были ли эти двое вместе с Фваром, не участвовали ли они в той засаде, которая поджидала его в конюшне, и знают ли они о том кровопролитии, которое произошло между ними.
Казалось, им было ничего не известно. Но что-то волновало их. Они сердито смотрели на Джиран, стоящую около вороной кобылы на сыром пронизывающем ветру, укутавшуюся в шаль и дрожащую от холода.
— Это наша девчонка, — сказал один из двух людей Бэрроу Моргейн. Моргейн ничего не ответила, только взглянула на него с высоты Сиптаха, и человек замолчал.
Но Вейни, подъехавший сзади, услышал бормотание, которое раздалось, когда Моргейн отвернулась, и суть этих слов была отвратительной. Он повернул свою лошадь лицом к двум мужчинам из Бэрроу и горстке болотников.
— Скажи это громче, — бросил он им вызов.
— Эта девчонка — колдунья, — сказал один из болотников. — Она дочь Эла и проклята в Чадрихе. Она прокляла Чадрих, и он пал. Землетрясение и наводнение поглотили его.
— И крепость Бэрроу, — сказал один из людей Бэрроу, — а теперь и Охтидж-ин. — Она привела врага в крепость Бэрроу, — добавил другой. — Она колдунья, она прокляла крепость, убила всех, кто был в ней, стариков, женщин и детей и свою собственную сестру. Отдайте ее нам.
Вейни колебался, но вороной гарцевал под ним, тучи сгущались вокруг него и он вспомнил сумасшедшие глаза беглянки и напряженное тело за его спиной во время пути.
О, сны, сны, милорд, я видела сны…
Он пришпорил своего вороного, пустил его сквозь протянутые руки, ища Моргейн, которая двигалась среди толпы, раздавая приказания. Он присоединился к ней, ничего не сказав.
Лагерь стал оформляться, развязывались тюки, и одеяла, натянутые между деревьями, служили подобием палаток. Кто-то развел огонь. Мокрое дерево дымилось, и дым расползался в тумане, однако было достаточно светло. Колонна все еще подтягивалась, и люди радовались привалу.
Моргейн вернулась на холм, который выбрала и куда она не позволила вторгнуться никому. Там ее ждала Джиран, вся трясясь, с сучьями, которые собрала для костра. Вейни спешился, уже чтобы нарубить веток и построить убежище, но Моргейн, спрыгнув с Сиптаха, взирала на наводнение, которое простиралось пред ними. Его темные воды смешивались с белым туманом.
— Вот здесь выше, — сказала она, указывая на место, где дорога служила как бы мостиком. — Мы можем попробовать пройти после отдыха.
От этой мысли он похолодел.
— Но лошади не смогут преодолеть это. Давай подождем, это не может продлится долго.
Она стояла, как будто не соглашаясь с его советом, глядя на дальний берег, где поднимались горы, где был Рох, Абараис и армия полукровок.
— Это наводнение недостаточно сильное, чтобы задержать Роха надолго, — размышлял Вейни, но не хотел тревожить ее расспросами. Моргейн была в отчаянии и сильно измотана. Она потратила много сил, отвечая на вопросы людей, давая им советы, помогая разбить лагерь.
— Возьми нас с собой, — молили они, окружая ее.
— Где мой малыш, — продолжала спрашивать ее женщина, хватаясь за уздечку ее лошади. — Я не знаю, — ответила она, но вопросы не прекращались.
— Увижу ли я когда-нибудь свою дочь, — спрашивал отец, и она, взглянув на него растерянно ответила: «Да», и, пришпорив с яростью серого, пустила его через толпу.
Она стояла в плаще, накинутом на плечи, и взирала на реку, которая казалась живым врагом. Вейни смотрел на нее, не двигаясь, чувствуя ее настроение, которое все больше и больше становилось непредсказуемым.
— Ну вот, теперь будем отдыхать, — сказала она через некоторое время.
14
Природа дала им этим вечером лишь короткую передышку. Дождь прекратился, но небо было усеяно рваными тучами, и дым от сотен костров вился вокруг и висел жутким туманом над лагерем. Пугающая Ли огромных размеров поднялась, самая ужасная из всех лун, которые плыли по небу или остались где-то за горизонтом.
Они отдыхали, утолив голод, сидя около костра в убежище из ветвей. Джиран была тоже здесь, она ела свою долю провизии с таким аппетитом, что Моргейн тронула ее за руку и положила еще кусочек хлеба ей на колени с милосердием, которое удивило как Вейни, так и Джиран.
— Она пряталась в конюшне, и потому посланные тобой люди не могли найти ее, — объяснил Вейни, поскольку Моргейн не спрашивала его об этом, а это волновало его и будило в нем гнев.
Моргейн в ответ только взглянула на него непроницаемым взглядом.
Но Моргейн дала ему обещание, и он с усилием изгнал сомнения из своей головы.
— Джиран, — неожиданно сказала Моргейн. Джиран с трудом проглотила кусок хлеба и повернула в ответ голову. — Джиран, здесь есть твои сородичи.
Джиран кивнула головой, ее глаза с беспокойством взглянули на Моргейн, враждебно и отчаянно.