Сиделка Росси Делия

Я удивленно посмотрела на Каллемана.

– Горн не желает видеть докторов, – заявил тот. – Придется тебе самой справляться.

– Но это невозможно, милорд!

– Да? – усмехнулся Каллеман. – И почему же?

– Я всего лишь сиделка, а лорду Горну нужен опытный врач.

– Со мной-то ты справилась? – небрежно произнес Каллеман, но за его словами я расслышала то, что маг не договорил. Казалось, он был прекрасно осведомлен о том, кто зашил его рану. Рес! Только этого не хватало.

Взгляд Каллемана стал давящим. Зрачки покраснели, белки исчезли, темная радужка затопила глаза пугающей чернотой. Страшное зрелище. Сколько сталкивалась с магами, но так и не смогла привыкнуть к их нечеловеческому виду. Каждый раз оторопь берет. И хочется сбежать куда подальше.

Сердце испуганно сжалось.

Я смотрела в темные омуты и видела там бездушный холод и тьму. Что ж, вот и пришла расплата за доброе дело. Как и полагается, оно не осталось безнаказанным. Проклятье! Как меня угораздило во все это ввязаться?!

«Спокойно, Кейт, – попыталась взять себя в руки. – Маг ничего не сможет доказать, так что все в порядке. Он просто пытается тебя запугать!»

Самовнушение сработало. Паника прошла, и я смогла довольно ровно ответить:

– Я сделаю все, что будет в моих силах, милорд.

– Уж постарайся, – в голосе Каллемана послышался металл.

Я сочла за лучшее промолчать. Взяла со стола свою лекарскую сумку, повесила ее на плечо и направилась к выходу.

– И вот еще что, – в спину мне бросил маг. – Узнаю, что халтуришь, тебе не поздоровится!

Кто бы сомневался! Нет, все-таки народная мудрость не ошибается. Надо было держаться подальше от этого… мага.

Я обернулась и невозмутимо посмотрела на Каллемана.

– Что-нибудь еще, милорд?

– Иди, – приказал тот, тоже направляясь к выходу.

Я кивнула и покинула комнату. Маг вышел вслед за мной. В коридоре наши пути разошлись. Я отправилась на кухню, а лорд Каллеман – к выходу из замка.

В просторной темноватой кухне неторопливо ужинали слуги.

Во главе длинного стола сидел пожилой седовласый тер в добротном шерстяном костюме, рядом с ним устроилась моложавая тера в скромном темно-синем платье, по обе стороны от них расположились еще шестеро мужчин и десять женщин.

Мое появление заставило присутствующих настороженно опустить ложки и замереть. В огромном помещении стало удивительно тихо. Казалось, муха пролетит – услышу.

– Всем темного вечера, – кивнула я собравшимся. – Разрешите представиться – меня зовут Кэтрин Стоун, я новая сиделка лорда Горна.

Седовласый обстоятельно промокнул губы салфеткой, и лицо его приняло довольно странное выражение. Казалось, тер никак не может определить, чего ждать от моего появления – то ли нечаянного блага, то ли неведомых неприятностей. Впрочем, учитывая количество перебывавших в замке сиделок, это было неудивительно. Пока тер молчал, его соседка по столу недовольно нахмурилась и коротко кашлянула. Слуги уставились на нее в ожидании.

– Вы опоздали, – разжав тонкие губы, заявила тера. Голос у нее был тихим и глуховатым. – Ужин начинается ровно в восемь, а сейчас уже двадцать минут девятого.

Она бросила взгляд на огромные кухонные часы и перевела его на меня, уставившись водянистыми голубыми глазами. Выпуклые, с белесыми ресницами, они смотрели бесстрастно, не выражая никаких эмоций.

Я невольно насторожилась. Весь мой предыдущий опыт подсказывал, что с этой терой нужно быть повнимательнее. Экономка – а я не сомневалась, что передо мной именно экономка, – второй человек после управляющего, который может изрядно подпортить жизнь любому обитателю служебного этажа.

– Знаю, тера, – доброжелательно улыбнулась в ответ. – Но лорд Каллеман распорядился, чтобы я не отходила от лорда Горна, поэтому кому-то из слуг придется приносить для меня еду в покои милорда.

Я обвела взглядом сидящих за столом и остановилась на седовласом. Дворецкий. Несомненно, дворецкий. На управляющего мужчина не тянул.

– Не беспокойтесь, тера Стоун, – внушительно ответил тер. Казалось, он уже успел составить о моем появлении какое-то мнение и успокоился. – Вам обеспечат все необходимые условия. Я – Ларсон, дворецкий, это тера Дюваль, экономка, к ней вы можете обращаться со всеми возникающими вопросами. Управляющий Дорсон сейчас в отъезде, но через пару недель вы сможете с ним познакомиться.

Что ж, все оказалось не так плохо. Разговаривают со мной вежливо. Начальственный гонор не показывают. Ужином накормить обещали. Можно сказать, лучший вариант из всех возможных. В дартской табели о рангах сиделка занимает место чуть выше обычной прислуги, но управляющие и дворецкие не всегда с этим считаются, и мне не раз доводилось сталкиваться и с неподобающим отношением, и с откровенным пренебрежением, и даже с презрением.

Ларсон повернулся к экономке.

– Эмма, ты слышала? Теру Стоун необходимо обеспечить ужином.

– Салли, собери все, что нужно, – окликнув невысокую полненькую служанку, распорядилась та.

– Слушаюсь, – бодро отозвалась девушка.

Она поднялась из-за стола и поспешила к плите, на которой стоял низкий, широкий чан. Достав из буфета глубокую миску, Салли принялась накладывать в нее аппетитное на вид рагу.

– Не забудь положить два ломтя хлеба, – напомнила ей экономка. – Через несколько минут ужин доставят в покои милорда, – обратилась она ко мне. – Вам понадобится что-нибудь еще?

– Да. Графин со свежей водой для лорда Горна. И завтра с утра нужно будет сварить для милорда куриный бульон. Без специй и овощей.

– Салли, ты слышала?

Эмма строго посмотрела на горничную.

– Я все принесу, тера, – охотно ответила девушка, разглядывая меня с нескрываемым любопытством.

Хорошенькая. Глаза яркие, как васильки. Волосы густые, темные, заплетенные в традиционные дартские косы. И румянец во всю щеку.

– Воду я возьму сразу, – предупредила служанку.

– Да, тера.

Салли достала из буфета графин, наполнила водой и подала его мне.

– Вот.

– Спасибо.

– Давайте, я вам дверь придержу, – вызвалась девушка.

Она услужливо распахнула передо мной скрипучие створки, и я вышла из кухни, провожаемая любопытными взглядами прислуги.

Я не сомневалась, что в ближайшие дни обо мне вдоволь посудачат. Служанки будут обсуждать мою внешность и одежду, слуги – прикидывать, сколько мне лет и можно ли за мной приударить, а дворецкий с экономкой обязательно возьмутся выяснять, какое жалование я получаю.

Хмыкнув, поправила сумку и пошла к лестнице, с любопытством разглядывая неровные стены и темные балки потолка. Похоже, замок был гораздо старше, чем мне показалось сначала. Дерево перекладин выглядело почти черным, а низкие, нависающие своды – закопченными. Если учесть, что в Дартштейне уже лет триста не пользовались факелами, то напрашивался единственный вывод – дом лорда Горна был построен в Старую эпоху, когда еще не знали бирольных светильников и аров.

Я провела рукой по выступающим камням.

Одно время мне довелось ухаживать за тером Гейни, бывшим преподавателем Брегольского университета. Тер был большим любителем старины и охотно делился со мной фактами из истории Дартштейна. Пока я растирала его больные ноги, он любил порассуждать о Древней эпохе, о былых победах и поражениях дартов, об особенностях жизни предыдущих поколений и о династии Гранцигеров. Жаль, что моя работа у тера Гейни продлилась так недолго. Вдовая сестра тера усмотрела в нашем общении неведомую опасность и быстренько выдала мне расчет. Что тут скажешь? С чужой ревностью сражаться бесполезно. Впрочем, как и с чужой жадностью.

Я остановилась у широкой арки. Ого! А ведь я угадала! На уровне моего лица, на одном из камней, виднелась истертая выбитая надпись. Тысяча шестьсот девятый год от основания Дарта. Все, как я и думала. Замок построили почти триста лет назад.

Не задерживаясь больше, поднялась по лестнице, собираясь сразу же отправиться к Горну, но в холле неожиданно наткнулась на невысокого плотного мужчину. Незнакомец топтался у зеркала, недовольно нахмурив брови, и, казалось, не знал, куда деть свою шляпу. Добротная, из светло-серого фетра, она выглядела в его руках какой-то неприкаянной, если можно было так сказать про обычную вещь. Я окинула гостя быстрым взглядом. Седые волосы, яркий румянец на щеках, морщины в уголках глаз и на лбу, усталый взгляд. На полу рядом с незнакомцем стоял небольшой кожаный саквояж.

– Ты новенькая? – увидев меня, торопливо спросил тер, и тут же, не дожидаясь ответа, поспешил вручить мне собственный головной убор. – Держи. Лорд Каллеман здесь?

Он нервным жестом поправил галстук.

– Недавно уехал.

Я поставила графин на столик и направилась к гардеробу.

– Подожди, – остановил меня тер, вспомнив, что нужно снять еще и верхнюю одежду. – Вот, возьми, – он отдал мне свое пальто и задумчиво пробормотал: – Да, незадача! Не слышала, граф обещал зайти?

– Нет, тер…

Я вопросительно посмотрела на гостя, намереваясь узнать его имя. Кое-какие соображения на этот счет у меня были, но хотелось убедиться наверняка.

– Тер Кауниц, – рассеянно представился мужчина. Мысли его явно витали далеко и от меня, и от происходящего вокруг. – Значит, лорда Каллемана нет, – еще раз повторил он.

– Нет, тер Кауниц.

Я убрала одежду гостя в гардероб и вернулась.

– Плохо, – задумчиво заметил доктор.

Он с сомнением посмотрел наверх, словно решая, стоит ли подниматься к больному или нет, а потом, собрался с духом и направился к лестнице.

– Ты вот что, милая, – миновав пару ступеней, обернулся он ко мне. – Пойдем-ка со мной.

По лицу тера было понятно, что предстоящий визит к графу его не радует, и оставаться наедине с Горном доктор не больно-то расположен.

– Хорошо, тер Кауниц, – согласилась я.

Мне и самой хотелось послушать, что скажет врач. Все-таки он должен был знать, где и чем ранили его пациента. Мне-то милорды вряд ли расскажут, а вот от доктора скрывать подробности не станут. Прихватив графин, я припустила за тером. Тот шел не торопясь, крепко держась за перила и сосредоточенно глядя прямо перед собой. Я поневоле обратила внимание на дорогую ткань его костюма, на туфли из лакированной кожи, на белоснежные манжеты рубашки. Что ж, доктора в Дартштейне не бедствовали, это факт. А уж те, что практиковали среди аристократов, и подавно.

Я незаметно вздохнула.

При всех моих знаниях и упорстве мне никогда не достичь подобного уровня. Мир Дартштейна жесток. Будь я хоть трижды талантлива и умна, это ничего не изменит. Магия… Магия, полученная или нет при рождении, навсегда определяет судьбу любого дарта. Самым высоким уровнем силы обладают высшие аристократы, так называемая Первая Когорта, люди, приближенные к королю. В Дартштейне они считаются элитой, и совершенно недосягаемы для простых смертных. Высокомерные, надменные, исполненные осознания собственной важности. «Арите Соно Бар» – Отпрыски Белого Бога, как называют их в королевстве. Колдуны, для которых жизнь простого человека значит не больше, чем жизнь муравья.

Следом идет знать Второй Когорты. Те, кому повезло родиться в старых дворянских семьях. Эти баловни судьбы имеют право на любую государственную должность, хотя могут и вовсе не работать, благо, что денег у них предостаточно. Третья Когорта, или среднеодаренные, – самый многочисленный класс дартов. Их уровень магии позволяет заниматься промышленностью, торговлей, медициной. Среди «середняков» много купцов, владельцев заводов, журналистов, врачей, учителей. Сила дара дает им возможность совершенствоваться в любой уважаемой профессии и быть востребованными и значимыми.

Есть еще слабоодаренные, или схельды. Они занимают нишу средней обслуги. Медсестры, фельдшеры, продавцы, швеи, парикмахеры, водители мобилей – все, чья работа требует небольшой толики магии, относятся к этому классу. А вот те, кому не повезло родиться с даром, так называемые поши, могут рассчитывать лишь на самую низкооплачиваемую работу и никогда не поднимутся выше обычной обслуги. Такая вот картина «справедливого» дартского мира.

Я усмехнулась, вспомнив речь лорда Дальгейма, недавно назначенного премьер-министра Дартштейна. Тот убежденно вещал о новой эре в истории государства, о необходимости сглаживания границ между классами и о грядущих переменах в отношении к средним и низшим слоям населения. Но на деле, как это всегда и бывает, его реформы обернулись еще большим ужесточением существующих законов и ухудшением жизни простых людей.

– Нужно войти.

Пока я размышляла, мы с доктором дошли до комнаты Горна, и сейчас тер Кауниц стоял перед дверью, глядя на меня с вполне понятным сомнением.

– Разумеется, – кивнула я.

– Его сиятельству необходима помощь, – словно убеждая самого себя, неуверенно сказал Кауниц.

– Именно так.

– Надо идти, – все еще не двигаясь с места, заявил доктор.

– Несомненно.

Тер еле слышно вздохнул и взялся за ручку.

– Может, предупредить милорда? – спросила я. Колебания доктора были понятны. Это мне терять нечего, а он рискует своей карьерой. Не угодит графу – и все, считай, привычная жизнь закончилась.

– Нет, не стоит, – едва заметно вздрогнув, пробормотал тер Кауниц. Он помялся еще немного, а потом, решившись наконец, толкнул дверь и вошел в комнату.

Я двинулась за ним. В спальне было тихо. Горн спал. Пришлось признать, что доктору повезло. По крайней мере, при виде спящего пациента тер немного приободрился и к кровати подошел уверенно.

«Не будите спящего тигра!» – неожиданно всплыло памяти. Я усмехнулась. Очень верное выражение. Прям про Горна.

Кауниц окинул больного быстрым взглядом, поставил саквояж на стул и достал бутыль с обеззараживающей настойкой. Протерев руки, он осторожно приступил к осмотру.

– Ну-ка…

Кауниц сдвинул повязку с правой ноги графа и покачал головой.

– Я ведь говорил, – пробормотал он, разглядывая красный, воспаленный шов. – С амлой не шутят!

– Все так плохо? – тихо спросила я.

Саберское название заставило насторожиться. Амла… Жуткое изобретение темных колдунов Саберии. Даже небольшая ранка, зараженная этим магическим веществом, становится смертельно опасной и приводит к летальному исходу.

Я задумалась. Был один старый, запрещенный в Дартштейне способ борьбы с «белой смертью» – отвар из сушеного жвальника. Правда, достать эрийский корень было сложно, и стоил он баснословно дорого. Да и не купишь его просто так.

Рес! Придется просить Каллемана…

– Куда уж хуже! – удрученно произнес доктор.

– А лицо? Что туда попало?

– Раствор соровой кислоты.

Доктор отвечал машинально, почти не задумываясь, с кем он разговаривает, и это было мне на руку. Кислота… С ней справиться проще.

Я сцепила руки за спиной, наблюдая за действиями тера. Движения его были точными, четкими, аккуратными. Он осторожно освободил ноги графа, осмотрел раны, что-то тихо пробормотал и, поменяв салфетки с ревенсом, наложил повязки.

– Два дня максимум, – глядя на Горна, прошептал он. – Потом будет поздно.

В этот момент больной пошевелил пальцами, и Кауниц нервно дернулся.

– Как вы себя чувствуете, милорд? – тихо и слегка заискивающе спросил он.

– Ты опять здесь? – хрипло прошептал граф. – Я же тебе сказал, убирайся!

– Милорд, вы не понимаете! – вскинулся доктор. Лицо его покраснело. – Подобное упрямство может стоить вам жизни! Амла – страшная вещь, милорд. Пока она не вышла за пределы раны, мы еще можем попытаться остановить ее действие. Но очень скоро она распространится дальше, и уже ничего нельзя будет сделать.

– Пошел вон!

– Милорд, послушайте! Вы должны понять, времени почти не осталось!

– Ноги резать не дам!

– Милорд, я настаиваю…

– Тер Кауниц, немедленно выйдите из моих покоев! – перейдя на вы, жестко оборвал его Горн. Вокруг него снова заклубилась тьма. – И не смейте больше приходить, иначе я прикажу отправить вас в Эйренхаур!

Несмотря на то, что граф неподвижно лежал на постели, он не выглядел беспомощным. И его угроза отправить доктора в тюрьму казалась очень убедительной.

– Вы пожалеете, милорд, – сердито посмотрел на него Кауниц. – Только будет поздно.

– Вы еще здесь? – высокомерно спросил Горн.

– Уже ухожу, – в дребезжащем баритоне тера послышалась обида. – Всего хорошего, Ваше сиятельство.

Доктор подхватил свой саквояж, невидяще взглянул на меня и направился к выходу. Губы его дрожали.

Рес!

Я бросилась следом. Мне не хотелось оставлять Кауница одного в таком состоянии. Мало ли, что с ним может произойти? Упадет еще с лестницы… Ни к чему нам лишние проблемы.

– Сорок лет беспорочной службы, – рассерженно бормотал доктор, спускаясь вниз. – Сотни благодарных пациентов! Самые тяжелые случаи… Выхаживал, с того света возвращал. А тут такое отношение! Чуть не взашей выталкивают… Оскорбляют. Издеваются… Ноги моей больше не будет! Никогда!

Он торопливо преодолел последние ступени и ринулся к выходу.

– Тер Кауниц, ваше пальто! – окликнула я его.

– Что?

Доктор повернулся и посмотрел на меня так, будто не совсем понимал, кто я и чего от него хочу.

– Одежда, – повторила я и принесла из гардероба пальто и шляпу.

– А? Да, – кивнул тер, но мысли его по-прежнему были далеко. – Спасибо.

Он машинально оделся, нахлобучил головной убор и направился к двери.

– Тер Кауниц! – окликнула я доктора.

– Да?

– А если использовать корень жвальника?

– Что за глупости! Вы еще про припарки из рельда спросите! Запомните, деточка, все эти шарлатанские «танцы с бубном» не имеют никакого отношения к настоящей медицине! – остановившись, резко ответил тот. – Так и передайте! Всего хорошего.

Он распахнул дверь и громко захлопнул ее за собой.

Я не стала интересоваться, кому конкретно передать слова уважаемого тера. Посмотрела в окно, наблюдая, как доктор садится в свой мобиль, увидела усатую физиономию его шофера и клубы дыма, выбивающиеся из выхлопной трубы, и покачала головой. Нет, тер Кауниц мне не помощник. Наверное, оно и к лучшему, что Горн его прогнал. Не знаю как, но я всегда точно могла сказать, выживет пациент или нет. И схему лечения видела. Это не было магией, скорее, каким-то обостренным чутьем, которое еще ни разу меня не подводило. В случае с Горном все балансировало на грани. С самого начала было ясно, что раны сложные, но амла… Это магическое вещество препятствовало заживлению, вызывая сильное воспаление. Амла не поддавалась обычным способам лечения. Внедряясь в рану, она какое-то время маскировалась, ничем себя не выдавая, потом начинался сепсис, а потом… Рес! Нужно найти жвальник, иначе…

Думать о плохом не хотелось.

Отогнав тревожные мысли, я поднялась на второй этаж и вошла в покои графа.

– Кто? – тут же раздался недовольный вопрос.

– Это я, милорд.

– Кто – я? – еще недовольнее переспросил больной.

По его тону было понятно, что он меня узнал, но не смог отказать себе в удовольствии покапризничать. Нет, оно, конечно, понятно. Когда все болит, поневоле начнешь искать повод к чему-нибудь придраться. Только граф избрал для этого совсем неподходящий объект.

– Кэтрин, ваша сиделка, милорд, – невозмутимо ответила мужчине и переставила графин на стол.

– Что ты здесь забыла? Я тебя не звал, – скривился Горн.

– Знаю, милорд. Но я пришла дать вам лекарство.

Сняв пробку, налила в стакан воды и добавила двадцать капель вестрольской настойки. Трава горечника, входящая в ее состав, тоже неплохо справлялась с магическими «агрессорами», уменьшая их воздействие на организм.

– Иди отсюда, – отворачиваясь к стене, глухо пробормотал больной. – Мне не нужны никакие лекарства.

– Я так не думаю, милорд.

Горн не ответил. Я видела, как он сжал руками простынь и что-то тихо пробормотал сквозь зубы. Рот его скривился в гримасе боли. Рес! Действие зелья закончилось раньше, чем я ожидала.

– Выпейте. Это поможет унять боль.

Я поднесла к губам больного бокал.

– Ну же, милорд.

Горн помедлил, но все-таки принял лекарство. Чувствовалось, что он смертельно устал и держится на одном характере.

– Сейчас вы уснете, а когда проснетесь, вам станет легче.

– Ты что, провидица? – сердито хмыкнул граф.

– Я сиделка, милорд, – невозмутимо ответила упрямцу и поправила подушки.

– Для сиделки ты слишком своевольная. И аура у тебя странная.

Рес! Он что, не глядя может определить? Ну, я и попала…

– Насчет ауры ничего не могу вам сказать, я в таких вещах не разбираюсь, а вот с уходом за больными у меня большой опыт.

– И что говорит твой опыт? Поправлюсь я или нет?

– Обязательно поправитесь, милорд.

Еще бы! Иначе с меня шкуру спустят!

– Неужели? – сердито фыркнул граф. – А этот проходимец уверял, что мне осталось жить от силы неделю.

– Доктор Кауниц? Думаю, уважаемый тер слегка преувеличивал. Видимо, рассчитывал на то, что вы будете покорно выполнять все его предписания.

– Не вздумай выгораживать этого недоумка! – вскинулся Горн, но тут же сник и бессильно упал на подушки.

– Даже не думала, милорд, – тихо ответила я, наблюдая, как он пытается бороться со сном, как расслабляется напряженное тело, как разжимаются плотно сжатые губы.

Спустя минуту больной уже спал, беспокойно подергивая руками, а я немного понаблюдала за хаотичными движениями его длинных пальцев, проверила повязки и взялась за наведение порядка.

Подняла и поставила на место перевернутый прикроватный столик. Собрала осколки вазы, протерла пыль, убрала с пола разбросанные вещи и открыла окно, чтобы проветрить комнату. А потом села за стол и придвинула поднос, принесенный Салли. Есть не хотелось. Душу одолевали тревожные предчувствия, в голове крутились непрошеные мысли, в сердце тонкой змейкой проникала тоска. Ковырнув остывшее рагу, отложила ложку и задумалась.

От того, как пройдет сегодняшняя ночь, зависело мое будущее. Если Горн продержится, значит, у нас есть шанс справиться. Амлу не зря называли «медленным убийцей». Магический раствор, которым обрабатывали оружие, попадая в рану, не сразу расходился по организму. Он встраивался в рассеченные ткани, маскировался, выжидал. Три дня, неделю, две недели – все зависело от организма конкретного человека. А потом амла активизировалась и начинала свою разрушительную деятельность.

Врачи не всегда могли определить наличие этого «агрессора». Еще бы! Он ведь почти ничем себя не проявлял. Только незначительным, поначалу, воспалением. Зато потом…

Я прекрасно понимала Кауница. С точки зрения официальной медицины, заражение амлой считалось смертельным. Обычно таких больных даже не пытались лечить. То, что доктор собирался отсечь пораженные конечности, было, скорее, жестом отчаяния, попыткой сделать хоть что-то, чтобы облегчить состояние больного.

Однако был и еще один способ, правда, запрещенный. Жвальник. Растение из разряда наркотических, обладающее редким свойством выводить из организма любые магические яды, в том числе, и амлу. Дартские доктора относились к эрийскому корню скептически, а вот стромовские знахари с его помощью вполне успешно справлялись с самыми тяжелыми заражениями.

Однажды мне довелось наблюдать за лечением одного такого больного. Амла почти полностью поразила его организм, но тер Гердин – мой учитель – за три недели поставил мужчину на ноги.

Я посмотрела на Горна.

«Слышишь, парень, ты должен справиться! – мысленно обратилась я к нему. – Подумаешь, амла! Покажи характер, утри нос этим напыщенным докторишкам! Ты ведь не собираешься сдаваться?»

Горн лежал неподвижно. В тишине громко тикали часы. Мне оставалось только ждать.