The One. Единственный Маррс Джон

Глава 36

Мэнди

Мэнди не могла нарадоваться своей племяннице Белле. Та сидела на высоком стульчике за обеденным столом родителей в окружении других детей, слишком маленьких, чтобы постичь суть праздника.

Вскоре свет потускнел, и в комнату вошла ее мать, неся на блюде розовый праздничный торт, украшенный большой свечой с единицей на ней. Увидев его, Белла тотчас задергала толстенькими ножками. Все собрались вокруг, чтобы спеть «С днем рожденья тебя». Мэнди встретилась взглядом с сестрой – Карен изо всех сил старалась сдержать счастливые слезы. Тетя Беллы, Пола, помогла девочке задуть свечу. Белла выпустила огромный пузырь слюны и протянула руку, чтобы схватить торт.

Мэнди обожала всех трех своих племянниц и племянников и никогда не забывала поиграть с ними. С тех пор как они родились, она потратила на дизайнерские одежки для них больше, нежели потратила на себя. Но у нее был секрет, в котором ей было стыдно признаться: всякий раз, покупая что-то для них, она покупала точно такую же вещь для ребенка, который, как она надеялась, когда-нибудь у нее будет. В запасной комнате у нее под кроватью стояли два чемодана и сумка, до отказа набитые детскими нарядами, которые никто никогда не наденет.

Увы, в последнее время ей становилось все труднее находиться рядом с детьми – от одной только мысли, что у нее, в отличие от сестры, не будет ребенка от ДНК-пары, Мэнди чувствовала себя физически больной. Даже если в скором времени она встретит кого-то, с кем можно завести семью, он никогда не будет ее суженым, потому что ее суженый умер. Ей было страшно, что она не сможет полюбить ребенка от другого мужчины так, как любила бы ребенка от Ричарда. В душе Мэнди уже начинала злиться на Полу и Карен за то, что у тех было все, о чем мечтала она. Если Кирстин найдет симпатичную девушку, с которой свяжет свою жизнь, она будет следующей, и клин, разделяющий их, станет еще шире.

– Да, киска, пойдем со мной, – сказала Пола и, крепко схватив Мэнди за руку, потащила сестру в сад, в пластиковый кукольный домик, устроенный для Беллы. Внутри они присели на крошечные стульчики. Пола с недобрым блеском в глазах достала из кармана пачку сигарет.

– Какую игру ты затеяла?

Мэнди изобразила невинность, хотя точно знала, о чем спрашивает ее сестра.

– Я имею в виду Ричарда, твою пару. Ты обещала познакомить нас с ним сегодня. А в последнюю минуту заявляешь, что у него «срочное индивидуальное занятие»… Кому могла срочно понадобиться индивидуальная тренировка? Давай выкладывай правду.

Мэнди сглотнула застрявший в горле комок. О Ричарде она рассказала семье почти все, за исключением одной вещи – что его больше нет в живых. Она смотрела на Полу, не зная, что сказать.

– Прошло два месяца с тех пор, как ты встретила любовь своей жизни, мы же до сих пор не видели его даже краем глаза, – сказала Пола, выпуская в открытое окошко дым. – Так что с ним не так?

– С ним всё в порядке, – сказала Мэнди и глубоко затянулась. Она даже не осознавала, как сильно ей нужна сигарета, и поняла это лишь тогда, когда дым проник ей в горло.

– У него бородавка на лбу? Татуировки по всему телу? Нет руки или ноги? Он на фут ниже тебя? Черный? Ты ведь знаешь: даже наш старый дедушка-расист не стал бы возражать, знай он, что ты счастлива…

– Нет, нет, все это здесь ни при чем. – В душе Мэнди пожалела, что все не так просто.

– Ты боишься, что бедный парень испугается нас?

– Ну, вы иногда бываете слегка кровожадными, а он довольно застенчив. – Мэнди еще не была готова поделиться правдой. – Я представлю его, когда решу, что он готов.

– Что ж, разумно. – Странно, но ее объяснение, похоже, устроило Полу. – Только давай не будем тянуть с этим делом до второго дня рождения Беллы. Если честно, мне не терпится познакомиться с моим будущим зятем.

– Конечно, не будем, – сказала Мэнди, понимая, что срок действия ее лжи истек.

Глава 37

Кристофер

Шагнув в распахнутую дверь, Эми обняла Кристофера. Тот не знал, как ему реагировать. Он не видел выражения ее лица, поэтому обнял ее в ответ. И, похоже, поступил правильно.

– Просто кошмарный день, – тихо сказала Эми и, выпустив его из объятий, прошла по коридору в гостиную. Расстегнув молнию на сапогах, швырнула их в угол комнаты и бросила ключи на круглый деревянный столик. Когда она отвернулась, Кристофер положил ключи ровно и аккуратно поставил обувь.

– Прошлой ночью нашли еще одну девушку, – начала Эми, щедро плеснув водки в стакан из бара с напитками; порция тоника была менее щедрой. Не тот стакан, подумал Кристофер, но не стал говорить это вслух. – На этот раз Южный Лондон.

– Почему это так тебя расстраивает? – спросил он, с трудом сдерживая лихорадочное предвкушение разговора.

– Потому что на этот раз он превзошел самого себя. Избил бедную девочку до смерти, выбил ей зубы, сломал ребра, залил в горло отбеливатель… И выколол глаза.

Это была необходимость, подумал Кристофер.

– Меня не удивит, если он ее также изнасиловал, – добавила Эми.

Кристофер оскорбился этому предположению.

– Господи, – ответил он. – Откуда ты все это знаешь? Я не думал, что ты расследуешь это дело.

– Я не расследую; просто нескольким сотрудникам, и мне в том числе, поручили опросить соседей, поскольку, пока преступник не пойман, нельзя исключать никакие другие варианты. Это его девятая жертва. Можешь в это поверить, Кристофер? Девять бедных девушек…

Скоро они найдут Номер Десять, подумал Кристофер и довольно скрестил на груди руки.

– До того как мы поговорили с соседями, следователь, ведущий дело, показал нам фотографии девушек. Никогда не видела столько тел, связанных с одним расследованием.

Представив, как полиция обсуждает плоды его труда, Кристофер едва сдержал улыбку. И что самое главное, они обсуждали их с той, с кем он был близок.

– Все остальные были задушены, – сказала Эми. – Но эта атака была личной, как будто он знал ее… как будто хотел доставить ей мучения. Это коренным образом изменило его психологический портрет.

Это был не план, подумал Кристофер, а лишь небольшое, но полезное лирическое отступление.

– Каким образом? – спросил он.

– Нет никаких сомнений, что у него не всё в порядке с головой, – ответила Эми. Кристофер тотчас ощетинился. – Но, похоже, он еще и мстителен. Он не просто зациклен на женщинах: у него, видимо, глубокая, укоренившаяся ненависть к ним, вот почему это убийство было таким жестоким. Не знаю, может, мать била его в детстве или что-то в этом роде…

Кристофер сделал невозмутимое лицо – ей ни к чему знать, как сильно она заблуждается. Он считал себя врожденным психопатом, тем, кто появился на свет с этим заболеванием – или даром, как он привык думать, – в отличие от психопатов вторичных, продуктов окружения. Он вырос в зажиточном пригороде, с двумя родителями, которые часто говорили ему, что любят его, даже если он этого не чувствовал.

Их преждевременную смерть – от рака и болезни сердца – Кристофер воспринял примерно как потерю домашнего кролика. Поддерживал редкие контакты со своими братьями, особенно со старшим, Оливером. Как ни старался, Кристофер никогда не мог понять важности денег. Именно Оливер помог ему разумно распорядиться долей внушительного наследства, которое получил каждый из сыновей. Вложенное в высокодоходные бумаги, оно приносило Кристоферу регулярный ежемесячный доход, которого было достаточно, чтобы он мог заниматься графическим дизайном лишь от случая к случаю.

– Они нашли на ней фото следующей? – спросил Кристофер. Он терпеть не мог слово «жертва» – оно подразумевало, что в случившемся нет их вины. В его глазах они напросились сами, поскольку предлагали ему свои номера телефонов, болтая в приложениях для знакомств; они были слишком доступны, а это имело свои последствия. Ни у одной из них не было ДНК-пары. В известном смысле это были граждане второго сорта, презираемые теми, кто нашел свою истинную любовь.

Впрочем, это была беспроигрышная ситуация для всех участников – когда он завершит свой проект, никто так и не узнает его имени, в то время как «жертвы», как назвала их Эми, будут вознаграждены тем, что навсегда останутся частью дела, которое войдет в британскую криминальную историю. О них будут писать книги, снимать документальные телефильмы и сериалы, а само дело будет служить материалом для изучения в течение десятилетий. В своей смерти они достигнут гораздо большего, нежели могли надеяться достичь в своей заурядной жизни.

– Да, там было еще одно фото, – ответила Эми и, сев за стол в столовой, подперла руками голову. – Нет никаких сомнений в том, что она тоже мертва, но нет и никаких подсказок, где может находиться тело. Нам остается только ждать, что кто-нибудь увидит нарисованный на асфальте трафарет.

– Почему вы не хотите опубликовать ее фотографию в СМИ?

– Потому что никакая газета или телеканал не покажет лицо мертвой девушки. К счастью, в интернете нет таких высоких моральных стандартов, и каждая жертва сейчас в Сети. Но мы сделали для газет и телевидения фоторобот последней девушки, так что, возможно, это ускорит процесс.

Похоже, сделанный из баллончика рисунок, который Кристофер оставлял рядом с домом, захватил воображение публики. Он довел счет своих побед до пяти, прежде чем полиция узрела связь, но как только рисунки были обнародованы, по всему Лондону стали появляться их копии.

Следователям еще предстояло установить, что все убитые женщины пользовались одним и тем же приложением под названием «Флирт». Это был побочный проект сайта «Найди свою ДНК-пару», предназначенный для тех, кто таковой еще не нашел, зато мог найти утешение в обществе точно таких же одиночек. Занимаясь составлением длинного и короткого списка, Кристофер работал и с другими приложениями. Как выяснилось, некоторые девушки были зарегистрированы и там, так что полиции было слишком сложно сузить поиск до одной общей ссылки. Даже если полиция проверит их телефоны, она не найдет ссылки на Кристофера в их сообщениях. Он создал более сотни адресов электронной почты, привязанных к нескольким десяткам левых смартфонов, спрятанных в неисправном морозильнике в его подвале.

Кристофер загрузил программное обеспечение из «Темной сети», позволяющее следить за их сообщениями, фотографиями, социальными сетями, «облачными» устройствами хранения и местоположением, но никогда больше с ними не разговаривал. У него не укладывалось в голове, что люди настолько глупы, что хранят всю свою жизнь на пяти дюймах пластика, куда может залезть кто угодно.

– Вряд ли я когда-нибудь это пойму, – сказала Эми. – У меня в голове не укладывается, зачем кому-то нужно отнимать столько жизней? В чем смысл?

Ради самоутверждения, подумал про себя Кристофер. Ради кайфа. Ради учебников истории. Чтобы доказать, что ему хватило силы характера и амбиций стать серийным убийцей, что это его собственный выбор, а не дело случая. Что самому выбрать эту жизнь, а затем самому же поставить в ней точку. Потому что до него никто так еще не делал. Потому что ни одно чувство на свете не сравнится с тем, которое испытываешь, когда жизнь другого человека целиком и полностью находится в твоих руках.

– Я не знаю, – ответил Кристофер. Решил снова ее утешить, встал позади нее, обнял за плечи и привлек к себе. – Может быть, он просто умеет это делать, – добавил он, целуя ее в макушку. – Вот и делает.

Эми на миг отдалась во власть сильных теплых рук своей ДНК-пары. Стоя позади нее, Кристофер попытался представить выражение ее лица, когда она впервые увидела фото того, на что он способен. Даже с его неспособностью понимать эмоции он не сомневался, что это было омерзение.

Глава 38

Джейд

Большую часть первой своей ночи в Австралии Джейд не сомкнула глаз, и не только из-за разницы во вемени. Известие о неизлечимой болезни Кевина и осознание того, что она его не любит, оставили в ее душе неприятный осадок. Она злилась на него и еще больше злилась на себя.

В тишине гостевого домика на ферме Джейд включила ночник и подключилась к вай-фаю, чтобы выяснить, нормально ли это – ничего не чувствовать к своей ДНК-паре. Она знала, что между ними любовь, но где же тот оглушительный, гулкий, красочный фейерверк или радуга, как то было в фильмах и телепрограммах, которые она смотрела? Вымышленные ДНК-пары западали друг на друга с первого взгляда. Тогда почему с ней этого не случилось?

Джейд проверила официальный сайт «Найди свою ДНК-пару». «Эмоции, которые испытывают участники такой пары, могут варьироваться от пары к паре, – прочла она. – У некоторых это происходит мгновенно, другим может потребоваться несколько встреч или несколько дней, прежде чем они ощутят тягу друг к другу. Иногда это связано с умственными способностями пары или отдельного человека, или болезнью, которая может влиять на выработку феромонов и рецепторов. Сбой биологических часов участника ДНК-пары также может повлиять на то, как они ощущают свои эмоции».

Узнав, что проблема не так уже и редка, Джейд слегка взбодрилась. Она уже начала тревожиться, что причина ее холодности – в состоянии Кевина, в том, как мало он был похож на свои фото, а также в том, что она – бесчувственная дурочка. Теперь же, вооруженная новыми знаниями, Джейд почувствовала себя гораздо лучше. Она влюбится в Кевина. Это непременно случится, ей просто следует подождать. Хотя, по большому счету, признала она, трудно по уши влюбиться в того, кому не светит увидеть следующее лето.

Внезапно раздался негромкий стук в дверь.

– Войдите, – ответила Джейд и приподнялась на локтях. Дверь медленно открылась, и в проеме появилось улыбающееся лицо Кевина.

– Привет! – сказал он. – Я увидел, что у тебя горит свет. Хочешь прокатиться и увидеть кое-что?

– Конечно, – ответила она. Часы на стене показывали 3.56 утра.

– Встречаемся у твоей машины через пятнадцать минут. Возьми кофту. По утрам тут бывает холодно. Да, и твои ключи, конечно.

Когда Джейд вышла из дома, Кевин уже стоял у машины, опираясь на свою металлическую раму.

– Поехали, – бодро сказал он.

Следуя его указаниям, Джейд проехала по грунтовой дороге и вырулила на шоссе. Они ехали минут десять, пока не достигли плоской равнины рядом с дорогой.

– Нельзя быть в Австралии и не увидеть восход солнца, – сказал Кевин. – Такой красоты нет больше нигде.

Они сидели рядом, слушая классику в стиле соул. Между тем тьма постепенно исчезла, сменяясь пурпурно-оранжевым заревом.

– Как часто ты приезжаешь сюда? – спросила Джейд.

– Стал часто сразу после того, как мне поставили диагноз, – ответил Кевин. – Затем я на какое-то время ушел в темное место. Я был зол на всех, особенно при мысли, что у других будет целая жизнь, полная восходов и закатов, в то время как мои можно пересчитать по пальцам. Затем пришел к пониманию, что быть здесь и видеть любой восход – это уже большой подарок. Это значит, что я прожил еще один день.

Джейд инстинктивно положила голову на плечо Кевина и не убирала, пока не взошло солнце и сам он не задремал. Его рука была холодной, а кожа – похожа на пергамент. Интересно, задумалась Джейд, каким он был на ощупь, прежде чем рак начал поедать его тело.

Хотя яркая любовь, какую положено испытывать к своей ДНК-паре, все еще явно отсутствовала, Джейд стало спокойнее на душе. Они много раз и подолгу разговаривали по телефону, и она воспринимала его как лучшего друга, а не только как ДНК-пару. А это самое главное, подумала Джейд. Наверное, если посмотреть глубже, это и есть настоящая любовь: просто быть рядом с кем-то, когда солнце встает и садится…

Когда она вернулась на ферму, Кевин все еще спал. Их встретил его брат, Марк. Открыв пассажирскую дверь, он расстегнул на Кевине ремень безопасности и, подхватив его на руки, понес обратно в дом. Глядя ему вслед, Джейд внезапно ощутила, как в ней шевельнулось нечто такое, чему у нее не было названия.

Глава 39

Ник

Ник зажал ладонями дымящийся пластиковый стаканчик горячего шоколада, купленный в киоске на безопасном расстоянии от игрового поля. Он собирался заодно купить и гамбургер, но вовремя заметил грязные ногти продавца за прилавком. Это был первый матч регби в его жизни – в школе на первом месте был хоккей на траве, – и на улице было холодно, как в Арктике. Он плотно замотал шею серым кашемировым шарфом, который Салли подарила ему на день рождения, и поднял капюшон, чтобы держать уши в тепле.

«Что я здесь забыл?» – спрашивал себя Ник, не имея ни малейшего понятия, каковы правила игры или что вообще происходит на поле. Он знал лишь одно: он был не в состоянии оторвать взгляд от одного игрока перед ним. Глаза Ника скользнули выше, с икр Алекса на его мощные бедра, а затем на крепкий, мускулистый торс. Он почти ждал того мгновения, когда атлетическая внешность Алекса возбудит его, чтобы совпадение их ДНК начало обретать смысл. Если им предопределено судьбой быть вместе, наверняка он должен ощутить хотя бы легкое сексуальное возбуждение… Увы, ничего подобного не было.

Ник ни с того ни с сего решил провести утро наблюдая за игрой. Вспомнив фото команды в рамке на стене офиса Алекса, он нашел в интернете расписание матчей, чтобы узнать, когда будет следующий. Поле располагалось в пригороде Бирмингема, но, памятуя о том, что явиться без приглашения было бы некрасиво, Ник занял место в сторонке от других болельщиков, чтобы наблюдать за Алексом издали.

Прошла неделя с момента их встречи в баре, где они провели большую часть вечера, ближе знакомясь друг с другом. Оба слегка опьянели, постепенно открывая друг в друге все больше общего, от живописи до архитектуры, от путешествий до рок-музыки. Единственная тема, в которую оба избегали вдаваться, – это их отношения с подругами. И хотя их беседа текла дальше, ни один не решился заговорить о том, что теперь они ДНК-пара, хотя эта мысль витала в голове у обоих.

Конец их беседе положила подруга Алекса Мэри, позвонившая, чтобы спросить, когда его ждать домой. На кратчайший миг Ник почувствовал укол ревности. Прощаясь, они обменялись вежливым, но долгим рукопожатием, и каждый в душе боялся, что это прикосновение может стать последним. Ни один не предложил ни встретиться снова, ни созвониться. Пока им было достаточно знать, что другой существует, хотя и живет своей независимой жизнью.

А пока Салли организовала неожиданную поездку в Брюгге. Ник узнал об этом лишь в пятницу днем, когда она появилась в его офисе с двумя чемоданами, билетами на поезд и распечаткой бронирования отеля. В последнее время в их отношениях возникла дистанция. Нику казалось, что он позволил всей этой истории с Алексом встать между ними. Но то, как Салли устроила этот их секс-тур, навело его на мысль, будто она тоже пытается что-то компенсировать. Она была более рассеянной, чем обычно, и ему ничего другого не оставалось, кроме как предположить, что Салли расстроена тем, что у него теперь есть ДНК-пара. Ник попытался отогнать эту мысль на задворки сознания.

В Брюгге ее сексуальный аппетит был почти ненасытным, и когда они не осматривали достопримечательности города, то были в постели. Одна часть его «я» мучилась вопросом, не подозревает ли Салли, что он вновь виделся с Алексом, и пытается составить тому конкуренцию. Но ни один из них ни разу не упомянул его имя.

По возвращении в Бирмингем Ник не просто хотел снова увидеть Алекса, он испытывал в этом потребность. Они целых восемь дней не видели друг друга.

Внезапно его мысли прервал летящий по воздуху мяч, который ударил его прямо в плечо.

От неожиданности Ник выругался. Толпа перед ним расступилась, и он оказался на виду.

– Передашь нам мяч, приятель? – крикнул коренастый мужчина с бритой головой.

В тот момент, когда Ник неуклюже бросил мяч в сторону игрока, Алекс заметил его. Ник испуганно оглянулся, тотчас пожалев о своем решении тихой сапой вторгнуться в личный мир Алекса. Но стоило ему увидеть на лиц того улыбку, как его собственная не заставила себя ждать.

Глава 40

Элли

Когда Тим открыл входную дверь, в руках у него была миска с хлопьями.

Элли судорожно попыталась представить, как это выглядело в его глазах, когда он увидел перед собой высокого, крепкого мужчину с бритой головой, стоящего с ней рядом. У тротуара рядом с его скромным домом стояли два черных «Рейнджровера» с тонированными стеклами. Элли не знала, разглядел ли он фигуры людей за рулем обоих.

– Привет, – пробормотал Тим и проглотил полный рот хлопьев. Рукава его рубашки были закатаны, желтый галстук свободно болтался на шее. Похоже, ее внезапное появление застало его врасплох, и теперь он гадал, как она узнала его адрес.

– Привет, – ответила Элли. – Извини, что нагрянула без предупреждения. У тебя найдется несколько минут, прежде чем пойти на работу?

– Я только и делал, что пытался поговорить с тобой последние несколько дней, но ты не пожелала общаться со мной.

– Я знаю и прошу меня извинить. Именно поэтому я сейчас здесь, чтобы все объяснить. Можно войти?

Тим шагнул в сторону, впуская их. Андрей вошел первым. Войдя, он снял темные очки и осмотрел прихожую и другие комнаты и лишь затем разрешил Элли войти вслед за ним. Тим хмуро посмотрел на этого громилу, а затем – на свою ДНК-пару.

– Это мой телохранитель, – пояснила она почти извиняющимся тоном.

– В таком случае я должен сообщить о семье ниндзя, обитающей в столовой, и о бочках с горчичным газом, который я синтезирую в теплице.

Увы, шутка Тима никого не рассмешила. Андрей одарил его колючим взглядом.

Элли потребовалось четыре дня, чтобы набраться смелости и вновь напомнить о себе Тиму после того, как их второе свидание завершилось метанием банки с краской. С тех пор она забаррикадировалась в своем лондонском таунхаусе и оставалась там, чувствуя себя оплеванной и не зная, как поступить дальше.

Будь ее встреча с Тимом заурядным свиданием с очередным кавалером, Элли никогда не стала бы встречаться с ним снова. Увы, Тим не был ни заурядным, ни очередным. Кроме того, ей нравилось проводить время узнавая его ближе, а их поцелуй незадолго до нападения оказался верхом блаженства.

Элли привыкла выступать перед публикой. Некоторые ее речи слушали тысячи людей по всему миру. Но, как ни старалась, как ни репетировала перед зеркалом в ванной, она до сих пор не знала, с чего ей начать. Как объяснить Тиму, что случилось?

– Могу я предложить тебе и твоему ручному гиганту кофе? – спросил Тим, глядя на Андрея.

– Я так его и называю, – Элли рассмеялась, пытаясь ослабить напряженность. – Андре Великан. Так вроде звали знаменитого французского борца? Он еще был в «Невесте-Принцессе»?[29] Это один из моих самых любимых фильмов.

Тим покачал головой и направился в гостиную, где с помощью пульта приглушил голоса утренних телеведущих и, поставив миску с хлопьями на кофейный столик, пригласил Элли сесть.

– Так что же случилось тем вечером? – спросил он. – Почему совершенно посторонняя женщина бросила в нас красную краску и кричала, что у тебя на руках кровь?

– Потому что так думают многие, – ответила Элли. – Ты наверняка уже догадался, что я была не совсем честна с тобой относительно того, кто я такая или чем зарабатываю на жизнь.

– Это да.

– Фамилия, которую я указала в своем ДНК-профиле, – это девичья фамилия моей матери, Айлинг. Моя настоящая фамилия – Стэнфорд, и я не работаю личным помощником генерального директора. На самом деле я работаю на себя. И то, что я делаю, немного… спорно.

– Торгуешь оружием или что-то в этом роде?

– Нет, нет, – сказала Элли. – Ничего подобного. – Она умолкла, затем глубоко вздохнула. – Тим, я – ученый, открывший ген совместимости ДНК, за что многие меня ненавидят.

Глава 41

Mэнди

Семейные дни рождения, юбилеи, девичники, вечеринки на работе, совместные выходы в рестораны и тусовки – все это осталось для Мэнди в прошлом. Всякий раз, когда ее куда-то звали, она выдумывала отговорку, часто ссылаясь на то, что у нее, мол, уже есть планы с Ричардом в ста милях отсюда. В принципе, она не лгала – по крайней мере, отчасти, – так как решила проводить все больше и больше времени с его семьей, а не со своей.

По тону сообщений голосовой почты можно было легко догадаться, что мать и сестры от этого отнюдь не в восторге. Когда-то это была дружная семья, сплоченная смертью отца более десяти лет назад. Но теперь Мэнди пыталась отстраниться, остальные же не могли понять почему. Конечно, они пребывали в уверенности, что она нашла свою ДНК-пару, и ожидали от нее откровенности; она же не находила в себе мужества сказать им правду. Пока.

Общение с ними не приносило ей того утешения, какое приносило общение с Пэт и Хлоей. Мэнди все больше и больше отдалялась от своей семьи, а две ее сестры купались в любви и счастье, которых у нее никогда не будет. Она сомневалась, что родные смогут понять, через что она прошла. Мать же, хотя и потеряла любовь всей своей жизни, была слишком старомодна, чтобы по-настоящему понять, сколь сильна может быть любовь к ДНК-паре и каково это – потерять ее. Семья Ричарда заполнила эту пустоту.

«Если ты хочешь немного выпить, то почему бы не приехать к нам с ночевкой?» – написала ей Пэт в сообщении накануне вечером. И она, собрав вещи, поехала и провела с ними вечер – смотрела фильмы на DVD, пила вино и листала альбом детских фотографий Ричарда. И в очередной раз задалась вопросом, на кого был бы похож их ребенок.

Когда все легли спать, Мэнди лежала в кровати в гостевой комнате не в силах уснуть. Она закрыла глаза и, как обычно, представила будущее, которого у них никогда не будет. Вот они с Ричардом рука об руку входят в парадную дверь дома ее родителей, вот ее семья окружает его вниманием… Ее пальцы нащупали край одеяла и от отчаяния со всей силой сжали его.

Возвращаясь из ванной, Мэнди заметила, что дверь спальни Ричарда слегка приоткрыта. Она робко открыла ее шире, но комната оказалась пуста. Мэнди вошла, тихо закрыла за собой дверь и включила лампу. Любопытство взяло верх. Она открыла ящик тумбочки и заглянула внутрь. Там лежали туалетные принадлежности – увлажняющий крем, средства для ухода за волосами и дезодоранты, а также распечатанная упаковка из десяти презервативов. Мэнди сосчитала – осталось только четыре. Она тотчас подумала, кто та счастливица – или счастливицы, – с кем он использовал недостающие шесть. При этой мысли у нее защемило сердце. Она завидовала женщине, чье лицо даже не представляла.

Затем Мэнди заглянула под кровать и нашла поношенный зеленый рюкзак из тех его дней, когда он путешествовал. На лямках все еще болтались рваные ярлыки авиакомпаний и автобусов, но сам рюкзак был пуст. Мэнди вынула из комода кое-какую одежду, пробежала по ней пальцами и прижала к лицу, вдыхая запах; и при каждом прикосновении, каждом вдохе по ней будто пробегал ток.

И наконец в нижнем ящике, в дальнем углу, она обнаружила потертый мобильник давно устаревшей модели. Мэнди включила его, предполагая, что батарея разряжена, но, на ее счастье, там еще оставалось два деления. А еще телефон был так стар, что не требовал пароля. Она знала, что вторгается в личную жизнь Ричарда, но ей было все равно: жажда знать о нем как можно больше была неутолимой. И чем больше она узнавала, тем больше ей хотелось знать.

Большинство старых текстовых сообщений были от клиентов, которых он тренировал, или от друзей, которые устраивали вечеринки. Из них Мэнди не узнала о нем почти ничего нового – только то, что у него был широкий круг друзей и благодарных клиентов. А вот в фотогалерее преобладали снимки одного человека, а именно молодой женщины разной степени раздетости. По возрасту она была ближе к Ричарду, чем Мэнди, и гораздо симпатичнее, подумала та. Постаравшись отогнать приступ ревности («Интересно, кто она такая…»), Мэнди, нахмурив брови, продолжила пролистывать фотографии, надеясь, что фотографии девушки вскоре закончатся.

И тут она наткнулась на обнаженное селфи Ричарда. Ей как будто дали под дых. Сердце едва не выскочило из груди. На миг она застыла, не зная, что делать дальше. Затем, пролистав фотогалерею справа налево, увидела еще с полдюжины откровенных фото своей ДНК-пары. Ей тотчас бросилось в глаза, какой большой у него член. Не чувствуя ни малейшего стыда, Мэнди увеличила снимок, чтобы рассмотреть его ближе. Внезапно ее пронзило ощущение, которого она давно не испытывала: ей захотелось мужчину.

Затем она нашла трехминутный видеоклип – и залилась краской. В нем, в этой же самой комнате, на той же кровати, на которой она сейчас сидела, Ричард удовлетворял сам себя. Мэнди была не в силах сдерживаться. Убедившись, что дверь спальни закрыта, она уменьшила на телефоне Ричарда звук и откинулась назад, в том же положении, что и он. Молча и медленно сунула руку в пижаму и, закрывав глаза, потрогала себя, пытаясь представить, каково это: почувствовать внутри себя Ричарда. В считаные секунды все мышцы ее тела сжались, и она кончила в тот же момент, что и ее ДНК-пара на видео.

Положив мобильник обратно в его ящик, Мэнди с блаженной улыбкой легла на кровать, ожидая, когда головокружение ослабнет. Но вместо того чтобы вернуться в свою комнату, погрузилась в глубокий сон. Проснулась спустя несколько часов, когда услышала скрип дверных петель. Открыв глаза, увидела перед собой лицо Пэт.

– Ой, простите, – поспешила извиниться она. – Мне не спалось, и я забрела сюда.

– Всё в порядке, дорогая, – ответила Пэт с ласковой улыбкой. – Можешь оставаться с Ричардом сколько тебе захочется.

– Тебе хотелось бы иметь своих детей?

Вопрос Пэт застал Мэнди врасплох. Они сидели в парке рядом с домом, глядя на холмистый пейзаж. Мэнди поведала Пэт о своем неудачном браке, о том, как долго она была на грани отчаяния, но затем ее взгляд упал на молодую мать с двумя маленькими детьми, и она умолкла. Шумные дети по очереди бросали хлеб уткам в пруду, хихикая каждый раз, когда те крякали.

– Да, я любила бы мужа и детей, – ответила Мэнди с отрешенной улыбкой.

– Ты говорила, что у тебя есть племянница и племянник? И часто ты их видишь?

– Очень часто. Но в последнее время не очень. Сестры говорят мне, что я могу проводить с ними столько времени, сколько захочу, но это не то же самое, когда у тебя собственные дети.

– Думаю, тебе рано отчаиваться.

– Не знаю… Вообще-то я дважды беременела от Шона, моего бывшего мужа, но оба раза дело закончилось выкидышем: первый раз через несколько месяцев после нашей свадьбы, второй – через пару недель после того, как он бросил меня ради своей ДНК-пары. И я поставила на себе крест, решив, что мне никогда не быть матерью ребенка от любимого человека. Вдруг оказалось, что у меня есть Ричард… И мое воображение разыгралось. – Мэнди тихо усмехнулась. – Я мысленно рисовала себе, как мы с ним купим маленький старый сельский домик – чтобы там требовался ремонт с нуля и мы бы трудились вместе – и первая комната, которую мы обустроили бы, была детской. И мы так рассчитали бы график работ, чтобы я забеременела, когда мы завершали ремонт, и я стала бы матерью, которой всегда себя видела… Но теперь эта возможность у меня отнята.

Пэт ответила не сразу.

– Не обязательно, – сказала она, помолчав. – Пойдем со мной, я хочу тебе кое-что показать.

Взбираясь следом за Пэт по крутой тропинке на холм, Мэнди пыталась угадать, что та имела в виду. Минут через десять они остановились и, прищурившись, посмотрели на горизонт.

– Отсюда весь город как на ладони, – начала Пэт. – Видишь тот шпиль вдалеке? Это деревня, где мы с отцом Ричарда поженились – в церкви Святой Марии. А вон там внизу? Там мой Ричард пошел в начальную школу. Теперь, если посмотреть направо, – рядом с большими трубами паб «Лиса и гончие». Там Хлоя получила свою первую работу по выходным, когда готовилась к выпускным экзаменам. С этого холма видна жизнь всей нашей семьи.

– Это должно быть важно для вас.

– Это важно для всех нас. Ричард обожал это место. Он приезжал сюда на своем горном велосипеде и мог сидеть здесь часами. Здесь мы развеяли его прах, чтобы тот разнесся над городом, в котором он вырос. Но не весь; остальную часть мы развеяли рядом с нашим домиком в Озерном крае[30].

– Это так трогательно.

Пэт повернулась к ней и посмотрела ей в глаза.

– Но только потому, что Ричарда больше с нами нет, это не значит, что моему мальчику конец.

– Что вы имеете в виду?

– Я говорила тебе раньше, Ричард всегда мечтал иметь детей. Как и ты, он умел находить с ними общий язык – вероятно, потому, что сам был в душе большим ребенком.

Мэнди кивнула. Именно о таком муже она мечтала.

Пэт продолжала смотреть вдаль.

– Когда он узнал, что у него рак яичка, все мы понятия не имели, чем это обернется в будущем. И тогда Ричард пошел в банк спермы, на тот случай если больше не сможет иметь детей естественным путем. Он должен был сдать три или четыре образца – помню, Ричард шутил, что это куда приятнее, чем визит в обычный банк. Мэнди, образцы все еще находятся в хранилище.

Мэнди повернула голову и посмотрела на Пэт. Взгляд той был по-прежнему устремлен вдаль.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я предлагаю тебе, – продолжила она. – Если ты готова выносить моего внука – ребенка Ричарда, – я дам тебе такой шанс.

Глава 42

Кристофер

Кристофер посмотрел на спящую в его постели Эми. Ее плечи мерно поднимались и опускались. Он не любил, когда кто-то вторгался в его личное пространство, даже если это были объятия, поэтому, как только она уснула, убрал руку с ее талии, отодвинулся на край кровати, лег на спину и повернул голову. Наблюдать, как она спит, – такого пьянящего чувства Кристофер еще ни с кем не испытывал.

В тусклом свете он едва мог различить яркую татуировку в виде бабочки чуть ниже шеи. Она раздражала его почти так же сильно, как и ее пристрастие к дешевым кольцам и браслетам. Но, не считая этих вещей, в Эми Кристофер больше ничего не стал бы менять. Обычно на этой стадии отношений он нашел бы уйму причин подвести черту и бросить ее на произвол судьбы. Однако для Эми у него имелся другой план.

Его рука медленно скользнула к краю кровати, а затем потянулась к полу. Кончики пальцев бесшумно ощупали пол, пока не коснулись деревянных ручек проволоки для резки сыра, специально оставленной под кроватью. Осторожно протянув ее по мягкой щетине ковра, Кристофер вытащил проволоку и положил на одеяло. Крепко взявшись за рукоятки, поднял ее над собой и растянул до упора. Затем перевернулся на бок, чтобы снова накрыть Эми, и медленно опустил проволоку ближе к ее шее. С каждым сантиметром его сердце билось все сильней и сильней. Наконец проволока заняла хорошо знакомое ему положение, и он замер.

С тех пор как начал убивать, Кристофер получал неимоверное удовольствие, но он всегда выбирал незнакомых женщин. Если их что-то и связывало, то лишь ни к чему не обязывающая переписка на «Флирте». «Треп», как они это называли, длился ровно до тех пор, пока Кристофер не выуживал из них номер телефона. Никто из них не задумывался над тем, что, добровольно называя ему свой номер, они тем самым вручают ему ключ, открывающий дверь ко всей их личности.

Эми прервала его воспоминания, издав сладкий посткоитальный вздох. Интересно, подумал Кристофер, что ей снится? Лично ему никогда ничего не снилось, или, по крайней мере, если и снилось, он никогда не помнил своих снов. Впрочем, он не слишком переживал по этому поводу. Ведь что такое сон? Пустая игра сознания, исчезающая при пробуждении; какой смысл пытаться запомнить их, если нет шансов на успех?

Такого секса, как с Эми, у Кристофера не было ни с кем. У него ни разу не возникало желания удовлетворить хотя бы одну из семидесяти или около того женщин, которые были у него с тех пор, как он в двенадцать лет потерял девственность. Секс неизменно предполагал лишь его собственное удовлетворение. Но Эми стала исключением, и Кристофер был горд тем, что именно он заставлял ее стонать и, доведя до экстаза, мог умерить пыл, пока она не была готова раствориться в нем. Он наслаждался тем, что контролировал ее оргазмы. Впрочем, с не меньшей готовностью он отдавал инициативу в ее руки и не позволял себе кончить, пока она не давала на то согласия. Он ни разу в жизни не позволил никому повелевать им, и только с Эми это было совершенно нормально. Что порождало внутренний конфликт – Кристофер отнюдь не стремился быть нормальным. Он полагал, что его мозг устроен таким образом, что был гораздо мощнее любого «нормального». Это был дар, позволявший ему делать все, что он хотел, без страха и – до сегодняшнего дня – без последствий.

Кристофер придвинулся ближе к ней и почти уткнулся носом ей в затылок. Глубоко вдохнул, втягивая в себя аромат шампуня с лимоном и морской травой, которым она накануне вымыла голову. Это был его самый любимый – ему нравилось, когда она пахла цитрусовыми.

Всего одно быстрое движение, и проволока обовьет ее шею, и она станет цепляться за нее, как и все остальные.

– Почему ты все время ерзаешь? – пробормотала Эми, к его удивлению.

– Извини, я думал, ты спишь.

– Я спала, но потом почувствовала, что тебе не спится. В чем дело?

– Ничего такого. Просто не могу уснуть. Все время думал о тех женщинах, смерть которых ты расследуешь.

– О жертвах.

– Да. – Он сглотнул комок. Это слово все еще оставляло неприятный привкус во рту.

– И что ты думал о них?

Кристофер хотел сказать, что помнит каждый запах и марку шампуня, которым мыла голову каждая девушка; как он вдыхал этот запах, когда, накинув им на шею проволоку, дергал их головы назад. И что с тех пор, как начал свой проект, он понял, что человеческая красота – вещь преходящая, потому что после всего нескольких дней биологического разложения все они выглядели одинаково: раздутые, покрытые пятнами, изъеденные внутри и снаружи собственными бактериями.

– Мне было интересно, что произошло у них в голове, когда они поняли, что скоро умрут, – ответил он. – О чем бы подумала ты?

Эми ответила не сразу.

– Наверное, пожалела бы о том, чего не успела сделать в этой жизни, пока у меня был такой шанс. А ты?

– То же самое, – солгал Кристофер.