Отдам босса в хорошие руки Ручей Наталья

Остаток ночи тщетно пытаюсь вспомнить, кто уговорил меня выбрать этого монстра.

И только практически под утро наконец отключаюсь – мгновенно, как будто кто-то нажал на мой личный рубильник.

Правда, снится какой-то бред. Как будто я хожу по пустым магазинам, в которых нет ни покупателей, ни продавцов, тщетно ищу красный перец, а его нет. Любые специи, любые приправы, любой товар, кроме красного перца.

И вдруг, когда я устаю искать то, что мне нужно, и думаю, не обойтись ли тем набором, что уже есть, замечаю на полке именно то, что искал.

На вид – обычный мешочек, но, даже не раскрывая его, я знаю, уверен, что это именно то, что мне нужно. И уже тянусь за ним, как вдруг кто-то выхватывает его буквально у меня перед носом и невозмутимо мне сообщает:

– Я успел первым, все честно.

Мне хочется послать эту честность. Хочется послать человека, которого я даже не вижу. И который, словно издеваясь, развязывает тесемки на мешочке, подносит к моему лицу и насмешливо говорит:

– Тебе можно только смотреть. Трогать нельзя.

Я обхватываю этот мешочек двумя ладонями, пытаясь потянуть на себя, но добиваюсь только того, что перец попадает мне в ноздри, я оглушительно чихаю и… просыпаюсь.

«И что это было? – думаю, пока пытаюсь привыкнуть к мысли, что надо вставать. – Тоска по турецким базарам?»

Настя спит. Ее не будят ни мои шаги, ни звук воды в душевой, ни запах чая.

Прислонившись к косяку двери, подумываю окликнуть Настю, но она с таким удовольствием спит, что решаю пока все оставить как есть.

Большой город просыпается рано – разогнаться и выветрить какие-то смутные мысли, которые крутятся, но не хотят проявиться, не получается. Да и мелкий дождь, который срывается, не добавляет солнечных красок.

Серый асфальт убегает под шины колес, жмутся к обочине машины, которые опасаются развалиться даже на этой скорости минимум. К офису подъезжаю с единственной мыслью – попросить Снежану заварить чай, чтобы вдохнуть запах трав, лета, покоя, сбросить остатки сна, рассеять мутные мысли и включиться в работу.

Настроение и без того не из лучших, а тут вдобавок, оставив на стоянке машину, замечаю помощницу Пашки. На каблуках, а не в чешках, в которых прогуливалась вчера. В костюме – здесь вкус неизменен. Только на этот раз он красного цвета и так ее облегает, щедро позволяя оценить все окружности, что сразу понятно: она опять прогадала с размером!

Дефилирует с улыбкой, игнорируя взгляды встречных мужчин. Кивает ребятам из нашей компании, которые, в отличие от нее, спешат на работу. Длинные волосы распущены, несмотря на морось, которая сыплется с неба.

Но меня поражает не столько обратное преображение после свидания, сколько то, что в руках у нее горшочный цветок. Приличных размеров кактус, который она неприлично и бесстрашно прижимает к своему декольте.

Интерес, зачем ей цветок, подталкивает меня к тому, чтобы и сегодня воспользоваться не личным входом на территорию, а зайти как и все. К моменту, когда я захожу в шоу-рум, помощница Пашки уже пересекает его и начинает подниматься по лестнице.

Кивнув сотрудникам в ответ на приветствия и улыбки, иду следом за провокатором. А она поднимается медленно, успевает преодолеть всего пару ступеней, пока я также оказываюсь у лестницы.

Ну еще бы! Чтобы свободно переставлять ноги в такой узкой юбке, ее нужно задрать до талии минимум!

Услышав шаги за спиной, она оборачивается, машинально одаривая улыбкой, а потом настает узнавание.

– Доброе утро, – говорит вежливо, сухо, словно по протоколу.

Не собираюсь тратить время на еще одну ложь, да и ходить вокруг да около некогда: еще один пролет – и мы выйдем к нашему офису.

– Зачем вы тащите этот цветок? – спрашиваю то, чем она меня зацепила.

– Хотите помочь? – усмехается, не оглядываясь.

Но тут же качает головой, как будто от кого, от кого, а от меня помощи ждать не приходится, и, не утруждая меня повтором вопроса, наконец отвечает:

– Думаю, он станет прекрасным украшением нашей коллекции с Павлом Ивановичем.

Она первой поднимается на пролет, и у нее есть шанс просто уйти с моих глаз, не дразнить своей ложью. Но она неожиданно останавливается и оборачивается. И смотрит с вызовом, будто не просто готова к тому, что услышит, а ждет этих слов.

– У вас нет никакой коллекции, – поравнявшись с ней, делаю даме приятное – говорю то, что думаю. – У Павла Ивановича на цветы сильная аллергия. И, как личный помощник, вы должны это знать. Конечно, если вы хороший личный помощник.

К моему удивлению, она улыбается.

И, ничуть не смутившись, на этот раз весьма вежливо поправляет:

– У Павла Ивановича аллергия на пыльцу, к кактусам, тем более этого вида, это никак не относится. – Она, не поморщившись, прижимает колючий цветок к своему декольте. – Так что начнем мы нашу коллекцию с этого пушистого чуда.

Пушистое чудо, кажется, в шоке от возложенной миссии и крепких объятий, потому что, пользуясь случаем, пока помощница Пашки отвлекается на меня, сбрасывает на пол с десяток колючек, не меньше.

Этакий призыв от мужчины к мужчине.

Спаси! Помоги! Ты же знаешь, не все части тела у нас можно мять, не задумываясь!

Но испуганно замирает, когда на него устремляется взгляд новой хозяйки.

– Раньше нам было не надо, и так обходились, – продолжает она и, словно чувствует заговор, перекладывает кактус на другую руку. – Но вчера как-то нехорошо получилось!

Мелькает мысль: неужели сама расскажет, почему ее с такой радостью увольняли… Но нет.

– Руководитель компании, – она взмахивает указательным пальцем, – доверил мне такое важное поручение – полить в приемной цветы! А выполнить его не представлялось возможным! Да-да! Как раз то, о чем вы и говорили, Лев Николаевич, из ряда возможного-невозможного. Вот вроде бы и возможно – что тут такого, если секретарь польет в приемной цветочки, задание не из самых тяжелых. И в то же время возможности выполнить ваше поручение не было! И я вчера так расстроилась…

Она тяжко вздыхает, приковывая к своему декольте внимание уже не кактуса, а мое. Тот пока пытается отдышаться.

Я тоже чувствую некий сбой в организме. Смотрю на эту помощницу, которой нечем заняться без любимого хобби, и думаю: может, в скафандре ей было и лучше? В том убожестве у нее был только один редкий ценитель маленьких извращений. А если она появится в офисе в этом…

Мало того, что у нее декольте без малейшего комплекса. Юбка тоже о скромности даже не слышала. А высокие каблуки вызывающе притягивают внимание к стройным ногам. У нее же сто процентов отнюдь не колготки.

Чулки.

Наверняка на ней сегодня чулки.

Такое ощущение, что, открыв дверь в офисное крыло, она рассчитывает увидеть не коридор с кабинетами, а подиум из реалити-шоу.

И если она войдет… одна… улыбаясь, как невинная грешница, вот так, как сейчас…

У меня серьезные подозрения, что даже Тихон проснется и оставит без надзора компьютеры, чтобы взглянуть на нее.

А там, пользуясь его растерянностью и тем, что я ничего не увижу – дверь-то закрыта, – она вряд ли удовлетворится игрой с анкетами, а подсунет на изучение брачный контракт с какой-нибудь одинокой дамой приличного возраста.

Мне назло.

Злится же на меня.

Говорит вежливо, но злится и запомнила, что я называл ее секретарем, не иначе.

Но, судя по тому, что я вижу сейчас, это был незаслуженный комплимент. Ни один секретарь так себя не ведет.

Потому что по ее довольному взгляду так и читается: да-да, Лев Николаевич, ты все правильно понял! Вчера возможности выполнить твое дурацкое поручение не было, пришлось подыграть. Одну ночь позволить тебе почувствовать себя умным…

Небольшая уступка.

Зато сегодня я тебе доказала наглядно, что для меня такого словосочетания, как «возможное невозможно», не существует. Да и вообще, эти твои якобы распоряжения…

– Мне пора, – говорит она, – хочу еще заскочить к нашему программисту.