Шифр Мальдонадо Изабелла
Он вышел вслед за миссис Го и ее дочкой, бормоча что-то вроде: «Pinche[18] плита!»
Нина закрыла за ними дверь.
– Мне нравятся твои соседи, – едва сдерживая смех, заметила Шона.
– Ты и с половиной незнакома! – Нина улыбнулась. – Живу будто с оравой чудаковатой родни.
– Давно бы уже сняла квартиру где-нибудь в центре… Средства-то позволяют, – проворчала Шона и, спохватившись, добавила: – Только не обижайся.
В ответ Нина рассмеялась:
– На что тут обижаться? Мне здесь нравится. В похожих квартирках я провела все свое детство.
Она не стала упоминать, что намеренно выбрала латиноамериканский квартал, дабы не утрачивать связь с земляками. Проведя детство в приемных семьях, Нина порой тосковала по своим корням. Чтобы примириться с этим, она изучала в школе испанский язык, а также общалась с гватемальцами, пуэрториканцами, сальвадорцами, перуанцами, мексиканцами и колумбийцами.
Переехав в нынешний дом, она познакомилась с миссис Гомес – чилийкой по происхождению, отчасти заменившей ей приемную мать. Женщина рассказала Нине много полезного о кулинарии и, конечно, о чилийском вине, которому, по ее словам, «французское пойло в подметки не годится». Впрочем, Нина сомневалась, что соседка пробовала французское вино.
Нарезая лазанью, Нина вернулась к изначальной теме разговора:
– Ты, кажется, хотела поговорить о Джеффри Уэйде?
Улыбка исчезла у Шоны с лица.
– Когда тебя принимали в академию, Уэйда временно отстранили от работы в ОПА.
Это еще мягко сказано. Одни говорили, что он нашел утешение на дне бутылки, другие – что похудел на 30 фунтов[19], хотя и так гремел костями, а по мнению некоторых, часть отпуска профайлер провел в психушке. Нина во всем этом сомневалась – тем не менее репутация Уэйда пострадала ощутимо.
Шона задумчиво смотрела в одну точку, собираясь с мыслями. Нина ее не торопила, молча раскладывая ароматную лазанью по тарелкам.
– Есть еще одна причина, отчего Уэйд не хотел, чтобы тебя приняли в Бюро. Кроме меня, об этом мало кто знает.
Предчувствуя неладное, Нина тяжело опустилась на стул.
– У Джеффри была младшая сестра, – вздохнула Шона. – В четырнадцать лет девочку похитили. Полицейские нашли ее через несколько дней. Физически она не пострадала, однако…
Нина уставилась на свои руки. Она давно гадала, почему Уэйд, устроившись в отдел поведенческого анализа, занял относительно новую на тот момент должность, связанную с преступлениями против детей. Теперь она знала ответ.
– Что случилось с его сестрой?
– В двадцать лет она приняла смертельную дозу таблеток, – качнув головой, ответила Шона. – Если верить Джеффу, она так и не оправилась от потрясения.
Так вот в чем дело.
– Он решил, будто и я закончу так же! – ни капли не сомневаясь, воскликнула Нина. – А работа в ФБР меня к этому подтолкнет!
Шона примирительно подняла руку.
– Представь себя на его месте. В Бюро приходит новенькая, пережившая нечто похуже, чем иные жертвы преступлений, которыми занимается его отдел. А тут еще сестра…
– Выходит, я виновата в том, что не опустила руки и стала копом? – Нина указала вилкой на Шону. – Я ведь четыре года проработала в полиции, прежде чем пошла в ФБР!
– Уэйд просто тебя оберегал. – Шона отрезала кусочек лазаньи.
– Скорее не хотел подтверждать, что я психически здорова. Вдруг лет через пять я слечу с катушек, а на бумажке – его подпись! – Нина насмешливо фыркнула. – Он еще хуже, чем я думала.
– Дело не только в этом… – Немного замявшись, Шона продолжила: – В твоем досье говорилось, что с тобой бывает… непросто. Ты не всегда ладишь с окружающими. Даже трудясь в полиции, ты предпочитала действовать в одиночку. У нас в Бюро так не принято.
Нина не нашлась с ответом. Она ненавидела секретные досье. Всю ее жизнь раскладывали по папкам чуть ли не с самого рождения. Если ты – обычный ребенок, никто не записывает каждый твой шаг, каждый нюанс твоего поведения. Другое дело – дети из приюта. На тех, кого считают «трудными», заводят самые подробные досье.
– Как я уже рассказывала, Уэйд был моим напарником в ОПА, – сменила тему Шона. – Но кое-чего ты не знаешь. Когда меня повысили и перевели в другой отдел, мы с Джеффри какое-то время… встречались.
– Стоп… Что? – Нина не могла представить эту парочку вместе.
– Я же говорила – тогда он был другим. – Шона прожевала кусочек лазаньи, раздумывая, все ли стоит рассказывать. – Когда ты устраивалась в ФБР, мы с Уэйдом уже расстались. Тем не менее он знал, что это я уговорила тебя подать заявку. В общем, Джеффри сообщил мне, что не поддержал твою кандидатуру. – Шона нахмурилась. – И тогда я обратилась напрямую к директору.
– Знаю, – кивнула Нина. – Некоторые коллеги тоже знают и до сих пор считают меня твоей протеже. Уэйд, наверное, тоже.
В комнате витали ароматы тмина и жареного лука. Шона положила вилку на край тарелки и, прищурившись, взглянула на Нину.
– Я вмешалась, потому что Бюро нужны такие как ты. Как мы.
Нина молчала, и Шона с горячностью продолжила:
– Большинство сотрудников ФБР – белые мужчины. Когда я начинала, они едва ли воспринимали женщин-агентов всерьез. Представь, как сложно пробиться женщине, да еще и темнокожей! Я, как и ты, трудилась не покладая рук, чтобы убедить всех, кто меня недооценивал. Бралась за самую дерьмовую работенку, вызывалась на дерьмовые задания, таскала дерьмовое снаряжение… Я все стерпела, ведь моей целью была должность, которая поможет расчистить дорогу другим. Я прошла этот путь ради тебя и не стану за это извиняться! Ни перед тобой, ни перед кем-либо еще! – закончила она, тяжело дыша.
Прежде Шона не рассказывала, как начиналась ее карьера. О дискриминации и стеклянном потолке, о который она не раз билась головой по дороге к успеху.
– Я даже не подозревала, каково тебе пришлось, – прошептала Нина. – Спасибо за все.
Примирительно кивнув, Шона продолжила:
– Я сказала директору, что мы не должны вменять тебе в вину твои стойкость и выдержку. К тому же ты четыре года проработала в полиции, и в твоем личном деле – ни одной жалобы. – Она вновь взяла вилку и пронзила лазанью на тарелке, словно та ее чем-то обидела. – А затем пришлось прибегнуть к последнему средству. – Опустила глаза. – Директор знал, что раньше мы с Уэйдом служили в одном отделе, и я поставила вердикт Джеффри под сомнение. Мол, как бывший психолог-криминалист, я подозреваю, что на его решение повлияли проблемы личного характера.
– Черт…
– Я обвинила в некомпетентности напарника – мужчину, которого когда-то любила и за которого переживала всей душой, – потому что поверила в тебя, Нина. – У Шоны в глазах заблестели слезы. – И я поступила бы так снова… Ведь это правильно.
– Тяжело тебе пришлось. – Смутившись, Нина протянула руку и сжала ладонь наставницы. – И как отреагировал директор?
– А что он мог сказать? Последние записи в личном деле Уэйда говорили не в его пользу. Из-за нестабильного состояния его временно отстранили от работы в ОПА. А ты, напротив, показывала образцовые результаты. Баллы на вступительных тестах были близки к максимальным. Допрос на полиграфе не выявил лжи – лишь недосказанность по нескольким пунктам, что, по мнению Уэйда, объяснялось пережитой травмой. Да и твои успехи в крупном отделении полиции говорили сами за себя. В общем, – заключила Шона, – директор одобрил твою кандидатуру.
– Вот почему Уэйд так со мной держится… – Нину вновь захлестнула обида. – Он по-прежнему считает, что мне не место в ФБР!
– Прости за эти откровения, но раз уж вы теперь напарники…
– И как мне работать с Уэйдом, если я ему не доверяю?
– Так и работать, – вздохнула Шона. – Конечно, можешь отказаться, но если все-таки продолжишь – теперь, по крайней мере, тебе известен расклад.
Подумав, Нина с предельной ясностью поняла, что этот расклад ей давно уже привычен: она – одна.
Платой за допуск к самому важному расследованию в ее карьере станет партнерство с агентом, который чуть не помешал ей работать в Бюро. «Так нечестно», – хотела сказать Нина. Но говорить не стала. Они с Шоной понимали это без слов.
Под пристальным взглядом наставницы Нина произнесла:
– Если мне дают выбор: принять бой или отсидеться в сторонке, – я сражаюсь. Всегда.
Глава 7
Центральный бойцовский клуб «Стальная клетка», Вашингтон, округ Колумбия
Внимательно осмотрев рассечение над левым глазом, боец, известный под прозвищем Один[20], взял иглу и проколол ею край рваной раны. Боль нахлынула раскаленной волной – чтобы проверить его на прочность, затравить, одолеть. Не поддавшись, Один протянул хирургическую нить сквозь распухшую плоть.
– Твою ж мать! – выругался позади Соррентино. – Ты и правда ничего не чувствуешь?
Вглядываясь в надтреснутое зеркало, Один проталкивал иглу сквозь противоположный край раны, наблюдая, как вздувается кожа под напором металлического кончика.
– Я все прекрасно чувствую. – Он потянул за нить, стягивая кромки рассеченной плоти. – Просто держу себя под контролем. Сам решаю, реагировать или нет. – Он снова проткнул кожу стальным острием. – Я сам себя укрощаю.
– Кого-кого, а Налетчика ты знатно укротил! – хохотнул Соррентино.
Один позволил себе довольно ухмыльнуться. Эндрю «Налетчик» Беннетт осмелился вызвать его на бой. Теперь этот дурень познавал все прелести разрыва селезенки.
Так испокон веков был устроен кровавый спорт. Наблюдая за боем, толпа вымещала скрытую ярость, а гладиаторы боролись за славу. Правда, у Одина имелось тайное преимущество. Он отличался от других – от всего человечества. Природа щедро одарила его нужными генами, да и по части упорства ему не было равных. Больше ни в ком так не сочетались физические данные и незаурядность ума. Брызги пота, вкус крови на языке, терпкий запах страха – все это кружило ему голову.
– Ты принес мне много денег, – Соррентино довольно улыбнулся. – Я всегда ставлю на тебя!
Один пропустил лесть мимо ушей. На эволюционной лестнице Соррентино находился где-то между тараканом и жабой, однако в деловой хватке ему не откажешь. Старый пройдоха достаточно разбирался в боях, чтобы верно угадывать победителя.
Сделав последний стежок, Один начал завязывать нить.
Соррентино наблюдал за ним, насупив сросшиеся брови.
– Как ровно зашил! Где ты этому научился?
Один пристально посмотрел на него – и не отвел ледяной взгляд, пока Соррентино смущенно не отвернулся. Убедившись, что тема закрыта, продолжил возиться с узлом.
– Ты свободен в пятницу вечером? – Соррентино перевел беседу в безопасное русло.
Один обрезал кончики нити почти у самой кожи, встал со скамьи и покосился на ряд телевизоров с плоскими экранами, висевших на стене.
– Нет, у меня дела. Я напишу, когда смогу прийти на бой.
Соррентино, похоже, понял, что ловить больше нечего, и, шаркая, поплелся прочь из раздевалки.
Один снова посмотрел на экраны. Спортивные трансляции его не интересовали, в отличие от местных новостей. Запихнув ножницы в аптечку, он сплюнул кровавой слюной на цементный пол.
Новости… Как всполошились бы здешние журналисты, пронюхай они, что мертвая бездомная девчонка связана с сотрудницей ФБР из нашумевшего видео! Нину показывали по всем каналам. Называли героиней. А если люди узнают, что их любимица виновна в смерти девушки?
Один вспомнил, как на видеозаписи Нина отделала в парке какого-то остолопа. Он пересматривал ролик снова и снова. По-прежнему невысокая, она научилась защищаться. Отточила боевые навыки, обзавелась оружием и жетоном ФБР.
Нина Геррера.
Воительница.
Один не знал ее новой фамилии. Искал Нину Эсперансу, однако на семнадцатом дне рождения след обрывался. Должно быть, смена фамилии произошла на закрытом слушании по делам несовершеннолетних, а к подобным протоколам, в отличие от других документов, доступа у него не было.
Долгие годы Нина от него ускользала. Теперь ее ждала кара за все одиннадцать лет.
Прежде чем умереть, она заплатит сполна.
Глава 8
Отдел поведенческого анализа, бизнес-центр
«Аквия» Аквия, штат Вирджиния
Нина ненавидела секреты. Конкретно этот зудел под кожей, будто гнойник. Он напоминал о себе при каждом появлении Уэйда и грозил рано или поздно вскрыться, окатив ядовитыми брызгами их обоих.
Впрочем, и спорные действия Уэйда, и причины, которые за ними стояли, – все личное отошло на второй план, уступив место поиску «субъекта» – так в ФБР называли неопознанного подозреваемого. Поэтому наутро Нина послушно последовала за новым напарником в переговорную ОПА, стараясь не вспоминать, что два года назад он, что называется, всадил ей нож в спину.
Нина окинула взглядом собравшихся в кабинете. Во главе стола восседал Джерард Бакстон – довольно известная персона в Бюро.
– Агент Геррера, – обратился к Нине Уэйд, проследив за ее взглядом. – Это старший специальный агент Бакстон, руководитель третьего подразделения ОПА.
Тот кивнул в знак приветствия.
– Я собрал здесь ключевых для расследования специалистов. Давайте начнем наше первое совещание.
Он посмотрел направо – на бледную женщину с копной кудрявых темно-рыжих волос, ниспадающих чуть ниже лопаток. Она сидела выпрямив спину; голубовато-зеленые глаза светились любопытством.
– Келли Брек, – представилась незнакомка. – Меня к вам временно направили из Отдела киберпреступлений, а до этого я занималась экспертизой видеозаписей. – Едва заметный южный выговор придавал ее речи певучесть.
Нина решила не спрашивать, почему сотрудницу киберотдела позвали на собрание ОПА. Бакстон славился нестандартным подходом к расследованиям – который, к слову, приносил плоды.
Коротко стриженный блондин, сидевший рядом с Брек, выглядел так, будто прибыл сюда на задание с ближайшей базы морской пехоты. Очки в черной оправе немного контрастировали с его суровыми чертами.
– Джейк Кент, – назвался он. – Третье подразделение ОПА.
Нина и Уэйд сели напротив Кента и Брек.
– Давайте обсудим жертву, – без всякой преамбулы начал Бакстон.
Все взгляды обратились к Уэйду, который открыл блокнот в кожаном переплете. Перед остальными лежали электронные устройства, однако старомодные предпочтения коллеги, похоже, никого не удивили.
– Девушку звали София Гарсиа-Фигероа, – начал Уэйд. – Шестнадцать лет, латиноамериканка. Ее мать сейчас в реабилитационном центре, лечится от пристрастия к метамфетамину. Отец в тюрьме, отсидел два года из десяти за распространение наркотиков. Софией с пяти лет занимались органы опеки. Минувшие полгода она жила в приюте, откуда уже трижды сбегала. Последний раз – две недели назад. Надзиратель заметил, что девушки нет в кровати после отбоя, однако разыскивать ее не стал. По словам копов, София начала подрабатывать проституткой. – Уэйд на мгновение поднял глаза. – Как ее мать.
У Нины защемило сердце. Парой скупых предложений коллега обрисовал жизнь, полную мук и одиночества.
Профайлер перевернул страницу.
– Последний раз ее видели около семи вечера на Эм-стрит, в паре кварталов от места преступления.
– Она была там с клиентом? – предположил Кент.
Не успел Уэйд ответить, как Бакстон многозначительно взглянул на Брек. Сотрудница киберотдела поняла его без слов.
– Мы с коллегами изучили видеозаписи, – сообщила она. – Софию засекла камера наблюдения в продуктовом магазинчике. Девушка заходила за сигаретами. Одна.
– Она купила их по поддельным документам? – уточнила Нина.
– Этого не требовалось, – вмешался Уэйд. – Продавец, который работал тем вечером, не слишком-то уважает закон о продаже табачных изделий. Полиция уже взяла прохвоста в оборот.
– Кто обнаружил убитую? – поинтересовался Кент: видимо, его еще не успели ввести в курс дела.
– Хоакин Очоа. – Уэйд снова сверился с записями. – Помощник официанта в ночом клубе «Тройная угроза». Около трех ночи – клуб уже закрылся – парень вынес мусор через служебную дверь и заметил, что из контейнера торчит нога. Благо помойка была заполнена почти доверху, иначе жертва лежала бы на дне и Очоа ничего не заметил бы.
Эту подробность Нина услышала впервые.
– Субъект не просто избавился от трупа. Наверняка он заранее знал, что контейнер будет заполнен. – Она повернулась к Уэйду: – Сколько оставалось времени до приезда мусоровоза?
Профайлер перелистнул несколько страниц.
– Мусор там вывозят раз в неделю. В следующий раз должны были в шесть утра того же дня. – Он кивнул Нине. – Согласен, убийца хотел, чтобы жертву обнаружили.
– Причем именно в мусорном контейнере, – добавила Нина.
Преступник, похоже, все делал с умыслом.
– Это меня и тревожит, – подхватил Уэйд. – Почему он оставил труп в контейнере? Если хотел, чтобы тело побыстрее нашли, то бросил бы его на тротуаре позади баков. Тогда жертва лежала бы незамеченной до шести утра – до приезда мусоровоза с гидравлическим подъемником. Так гораздо логичнее. Хотелось бы выяснить, – профайлер взглянул на Нину, – знал ли он о вашем детстве?
Уэйд задал вопрос с беспристрастностью бывалого детектива, однако его слова ударили Нину наотмашь. По его мнению, убийца оставил кошмарную пародию на ее прошлое – а значит, откуда-то узнал, что младенцем ее оставили в мусорном баке!
Попытавшись скрыть смятение, Нина поспешно ответила:
– Понятия не имею, как он это выяснил. Я ему точно не рассказывала.
– Но кто-то ведь знал? – продолжил наседать Уэйд.
– О том, при каких обстоятельствах я попала в приют, можно прочитать в моем личном деле. Но сама я никому эту историю не рассказывала.
– То, как убийца поступает с трупом, говорит о многом, – сменил тему Кент, избавив Нину от дальнейших объяснений. – Если преступник обращается с телом бережно, чем-то накрывает, – значит, он знаком с жертвой или хотя бы немного раскаивается. А пренебрежение к трупу означает полное обесчеловечивание жертвы. – Сотрудник ОПА постучал пальцем по столу. – Для нашего подозреваемого София была пустым местом. Он считал, что никакого сочувствия она не заслуживает. Поэтому и оставил ее там, где оставил.
– Верно, – Уэйд кивнул. – Однако здесь кроется что-то еще. Как объяснить записку во рту у девушки и зашифрованное послание на стенке контейнера? И там и там фигурирует слово «надежда», причем из контекста ясно: он намекает на прежнюю фамилию агента Герреры. – Профайлер снова повернулся к Нине: – Откуда субъект мог узнать вашу фамилию?
– Я сама ему сказала.
На мгновение воцарилась тишина, а затем Нина пояснила:
– Он меня заставил. Сперва я назвалась вымышленным именем, однако он меня раскусил. – Она расправила плечи, готовая дать отпор любому, кто осудит ее поведение в шестнадцать лет. – Мерзавец мучил меня, пока я не раскололась.
В тот день он ее сломил. Какая-то часть ее «я» так и осталась сломленной.
Нина сидела как на иголках, а Уэйд продолжил ее расспрашивать.
– Как думаете, похититель сразу понял, что esperanza значит «надежда»? Он об этом говорил?
Нина постаралась просеять воспоминания, разложить детали по полочкам.
– Нет. Должно быть, он узнал об этом позже.
Какое-то время все задумчиво молчали. Поскольку беседа приняла нежелательный оборот, Бакстон задал новую тему:
– Совершал ли убийца действия сексуального характера по отношению к Софии?
– Да, он ее изнасиловал. – Уэйд углубился в свои записи. – Кроме того, на спине у жертвы двадцать семь порезов, а также три ожога, похожих на сигаретные. На шее – следы от веревки. Пока неизвестно, в каком порядке преступник нанес увечья; ждем результатов медицинской экспертизы.
Нину замутило.
– По-вашему, он мог изнасиловать мертвую девушку?
– Вскрытие покажет, – Уэйд пожал плечами. – А еще хотелось бы узнать результаты анализа на токсины и экспертизы ДНК.
– Я их потороплю, – пообещал Бакстон.
– Есть предположения, где именно он убил Софию? – спросил Кент.
– Знаю только, что не там, где нашли ее тело, – ответил Уэйд.
Нина задумалась о жизни, которую вела жертва. Не здесь ли скрывался ключ к тайне ее смерти? Как ей удавалось выживать на улице? Проституция – занятие рискованное. Девушка нуждалась в охране. И, скорее всего, как и многие другие, увязла в трясине наркоторговли.
– София состояла в какой-нибудь банде? – спросила Нина, а когда Уэйд удивленно поднял брови, пояснила: – У нее был сутенер? Кто-то снабжал ее наркотиками?
– Полиция это выясняет. Детективы допрашивают всех, кто жил по соседству. Сегодня-завтра со мной свяжется Стэнтон. Пока на этом все.
– А теперь обсудим видеозаписи, – обратился Бакстон к Брек.
Сотрудница киберотдела вздрогнула, явно застигнутая врасплох. Нина посмотрела на новую коллегу с сочувствием. Пожалуй, Бакстон задал собранию слишком быстрый темп.
– Мы просмотрели множество записей из магазинов и с уличных камер на Эм-стрит, – начала Брек, придвинув к себе ноутбук. – В проулке позади ночного клуба камер нет.
– Готова поспорить, убийца знал и об этом, – вставила Нина. – Все остальное он тщательно спланировал – логично, что и место присмотрел заранее.
– Мы изучили все записи за десять часов: начиная с тех, что сделаны за два часа до визита Софии в магазинчик, и заканчивая снятыми в то время, когда помощник официанта обнаружил труп. Если нужно, проведем еще одну проверку, увеличив временной интервал.
– Есть зацепки? – поинтересовался Уэйд.
Брек расплылась в улыбке.
– Смотрите сами.
Она развернула ноутбук, и все подались ближе. На экране призрачно мерцали фонари и неоновые вывески Эм-стрит. Это был квартал ночных тусовок, в какой-то мере злачный: полно автомобилей и прохожих, последние – на разных стадиях алкогольного опьянения.
Брек щелкнула мышкой, и все автомобили исчезли, как и парившие над ними временные отметки. Остались горожане: одни шагали по тротуарам, попадая в круги света от уличных фонарей, другие перебегали оживленную магистраль, лавируя среди машин-невидимок. Каждого пешехода сопровождала отдельная временная отметка.
– Мы применили фильтр распознавания лиц, чтобы выявить жертву, – попутно рассказывала Брек; от волнения ее южный выговор звучал еще отчетливее. – Увы, за все десять часов она на записях так и не появилась.
– Она и не заходила в этот проулок, – заметила Нина. – Ее туда притащили.
– Мы уже выяснили, что мусор оттуда не вывозили несколько дней, – добавил Уэйд. – А значит, убийца не мог доставить труп на мусоровозе. Как же тогда?
Нина прикинула варианты.
– Вы можете подкорректировать параметры поиска и выделить людей с коробками или тележками? Тех, кто занимается доставкой?
– Конечно. Даже могу убрать остальных, – Брек защелкала клавишами. – Готово!
По непривычно пустому тротуару теперь шагали лишь курьеры. Один из них вдруг запнулся, размахивая руками и крича, а затем поспешил через дорогу. Нина усмехнулась, увидев, как мужчина вертит в воздухе средним пальцем: машину, чуть не сбившую бедолагу, стерла программа, и обычная уличная сценка превратилась в пантомиму.
– А можете оставить только тех курьеров, которые направлялись в клуб «Тройная угроза»? – попросил Кент.
Бледные пальцы Брек запорхали над клавиатурой. Еще больше фигур испарилось. Коллеги испытующе взглянули на экран.
– Вон он! – указала Нина.
Грузный мужчина в темной униформе, заметно прихрамывая, вкатил в клуб тележку с объемистой коробкой. Верхнюю половину лица затенял козырек бейсболки, а рот и подбородок скрывала густая борода. Время ускорилось, а затем снова замедлилось, когда бородач выкатил пустую тележку обратно на улицу, после чего неторопливо заковылял по Эм-стрит, пока не исчез из кадра.
– Где его автомобиль? – спросила Нина.
– Сейчас выясню. – Брек ввела новую команду. – А вот и наш голубчик!
Курьер вразвалку подошел к фургону «Форд Эконолайн», распахнул дверцы кузова и протолкнул тележку внутрь.
Увидев машину, Нина оцепенела.
Мужчина, припадая на однуногу, доковылял до водительской дверцы, с явным усилием протиснулся в кабину и уехал.
– Какой номер? – оживился Кент.
Брек приблизила кадр.
– Номерного знака нет.
– Дорожные камеры! – взволнованно воскликнул Бакстон. – Проследим за ним!
– Пока у меня есть только записи, снятые в пределах двух километров от места преступления. – Фарфоровые щеки Брек слегка порозовели. – Я увеличу радиус поиска. Теперь, когда известна машина подозреваемого, мы ее отыщем.
Нина напомнила о другой зацепке:
– А можете заодно поискать в базе видеозаписей самого курьера?
– Зависит от того, есть ли у нас четкие кадры с его лицом, – пробормотала Брек. – Все-таки стояла ночь… Попробуем высветлить картинку и получше выделить детали.
– Что-то тут не сходится… – Поразмыслив, Нина нахмурилась. – Человек, который на меня напал, был подтянутым, мускулистым. Как вы. – Она кивнула Кенту. – А мужчина на видео полноват, к тому же хромает на правую ногу.
– Вы не видели его одиннадцать лет, – резонно заметил Уэйд. – С возрастом мужчины перестают походить на аполлонов. Взять, к примеру, меня, – он усмехнулся. – А повредив ногу, тем более забросишь тренировки.
Брек снова развернула ноутбук к себе и застучала по клавишам.
– Я составлю алгоритм его походки и загружу в систему. Если камеры засекут кого-то похожего, сравним, насколько совпадает их хромота.
Сняв очки, Кент поинтересовался:
– Допустим, мне надо обмануть распознаватель лиц. Могу я просто нацепить накладной нос, фальшивую бороду и очки, чтобы сбить систему с толку?
Брек помотала головой.
– Программа работает с костной структурой лица в целом, поэтому подобные фокусы не помогут. Технологии так просто не проведешь.
– И все же возможность существует? Косметические импланты, пластическая хирургия…
– Теоретически да, – сердито ответила Брек.
– По крайней мере, у нас есть годная зацепка, – прервал отвлеченную дискуссию Бакстон. – Агент Брек с этим разберется. А пока давайте составим психологический портрет подозреваемого.
Нина навострила уши. Именно этой части собрания она ждала больше всего. Пусть репутация Джеффри Уэйда и пострадала, он по-прежнему считался самым опытным «охотником за разумом» в ФБР. Препарировать психику нелюдей ему было не впервой.
– Все сводится к мотиву, – начал Уэйд. – Поведение субъекта отражает особенности его характера, которые, в свою очередь, сводятся к определенным закономерностям – паттернам. Они дают нам понять, что именно движет преступником. – Профайлер сложил пальцы домиком. – Наш убийца действует методично. Он специально выбрал в жертвы Софию, дабы вовлечь в расследование Герреру. Судя по записке, он четко связал нынешнее преступление с тем, что пытался совершить одиннадцать лет назад. Исполнил давнее желание. Отсюда напрашивается вывод: убийца вышел на охоту после того, как посмотрел запись с участием Герреры.
Кент нахмурился.
– Хотите сказать, решающим толчком стал видеоролик?
– Это самая логичная версия. Убийцы могут долго фантазировать о расправе, ничего при этом не предпринимая. Обычно их побуждают к действию внешние факторы или стечение обстоятельств. – Уэйд взглянул на Нину. – Когда он увидел вас впервые за долгие годы, наверняка пришел в ярость.
Нина решила, что Уэйд так подробно все расписывает ради нее – и, возможно, агента Брек. Сотрудница киберотдела, как и Нина, не имела опыта в профайлинге, поэтому объяснения пришлись кстати.
Пользуясь случаем, Нина задала вопрос:
– Разве серийный убийца станет ждать одиннадцать лет?
– Глубоко одержимый – станет, – ответил Уэйд. – Наш субъект мог долго искать новую жертву взамен прежней и сдерживать свою тягу, пока не сработал триггер.
Кент снова нацепил очки.
– Или же он долгие годы скрывался и убивал исподтишка. Мы не можем утверждать, что агент Геррера была его первой жертвой, а София – второй за одиннадцать лет.
– Удивлюсь, если преступник с настолько ярким и последовательным почерком так долго оставался незамеченным, – возразил Уэйд.
Читать бесплатно другие книги:
