Хозяйка проклятого острова Орланд Лилия

Глава 3

Даже сейчас, спустя столько лет, воспоминания о том дне вызывали неприятный озноб. На эмоциях Тамара пообещала Морозову все что угодно, любые деньги, лишь бы удержать в руках своего журавля. Но сумма, которая стояла в договоре, заставила женщину обомлеть. Она даже не знала, что такие бывают.

Спасибо Морозову, понял, что жена олигарха не равно олигарх, нашел компромисс. Вот уже двадцать два года Тамара Львовна официально считалась почетным благотворителем клиники “Авиценна”, куда ежемесячно жертвовала большую часть тех средств, которые муж выделял на ее содержание. А неофициально эти средства оседали в кармане Ивана Сергеевича.

Татьяна не питала иллюзий. Знала: пока она платит, Морозов молчит.

Боялась ли она, что муж узнает правду? Да. Жалела ли о своем поступке? Тоже да. Хотела бы все изменить, если бы можно было вернуться назад?..

В этом Тамара не была уверена. Все же привыкла к сытой жизни и уже не представляла, как можно жить иначе. Но тайна отягощала душу, не давая сполна насладиться своим положением. Страх разоблачения не позволял расслабиться ни на секунду.

Оттого и ходила Тамара по дому как привидение, страшась лишний раз привлечь внимание супруга. А уж когда Дианка маленькой была – и вовсе ночей не спала, тряслась, как бы правда наружу не вылезла.

Однажды Диане потребовалось переливание крови. У отца – четвертая группа, у матери – первая, а у ребенка оказалась вторая. Борис, когда узнал об этом, потребовал объяснений. Но здесь природа оказалась на стороне Тамары. Врач пояснил, что первая и четвертая группы крови взаимоисключающие. Так что их ребенок, родись он живым, в любом случае был бы со второй или третьей группой. А что резус отрицательный, так у матери тоже.

Но была еще абсолютная несхожесть с “родителями”. И Тамара, и Борис не отличались ни тонкой костью, ни изяществом черт. А у Дианы было и то, и другое. Чем старше она становилась, тем заметнее были отличия. Синие глаза, русые волосы, в то время как родители – темные шатены. Отец кареглазый, а мать – сероглазая. Пришлось выдумывать несуществующую бабушку, в которую Дианка “пошла”. Хорошо, что родители Тамары к этому времени умерли, других родственников не было, и Борис не мог проверить ее слова.

Но жизнь в постоянной лжи и напряжении не прошла для Тамары бесследно. Уже не раз Морозов назначал ей антидепрессанты, а то и вовсе уговаривал лечь в клинику на месяц-другой, подлечить нервы.

Иван Сергеевич был не дурак. Понимал: пока жива и здорова Тамара, его карман никогда не будет пустым.

– Что-то ты сегодня сама на себя не похожа? – голос супруга заставил Тамару очнуться от воспоминаний. – Заболела?

Она растерянно взглянула на него. Но Борис не смотрел в ее сторону. Его внимание было приковано к дочери.

– Нет, пап, со мной все в порядке. Наверное, акклиматизация, – отмахнулась Диана с небрежным видом.

– Почему не ешь? Люба плохо приготовила?

Диана глянула в тарелку, в которой копалась весь завтрак, но почти ничего не съела. Причем с таким видом, будто впервые видела все, что там лежит.

– Что-то нет аппетита…

– И кофе не пьешь, – Борис недовольно нахмурился. – Тамара, позвони Морозову. Пусть посмотрит.

У Тамары екнуло сердце.

– Думаешь, Диана… беременна?..

– Вот пусть он и скажет.

Суховской всегда говорил с женой таким тоном, будто отдавал распоряжения прислуге. С дочерью вел себя иначе. Но Тамара помнила, что Борис умеет быть и другим: ласковым, нежным любовником, заботящимся о чувствах партнерши. Только как давно это было…

А Дианка и правда странно себя ведет. Сама на себя не похожа. Взгляд другой, неприятный.

Тамара пригляделась внимательнее.

Будто почувствовав ее интерес, дочь повела плечом.

– Не надо никуда звонить, – произнесла тоном пай-девочки, – я попрошу Игоря просто купить мне тест. Купишь, милый?

Игорь поспешно поддакнул:

– Конечно, куплю. Можем даже вдвоем съездить, проветриться.

– Ладно, – Борис вытер рот, бросил салфетку в пустую тарелку и поднялся. – Тогда до вечера. Вечером обсудим ваши дальнейшие планы.

Он вышел. Тамара проводила мужа глазами, а затем посмотрела на зятя и дочь.

Что-то в утренней сцене ее смущало. Наверное, взгляды, которыми обменивались Диана и Игорь. Казалось, эти двое играют спектакль…

***

– Они меня задолбали, – Елена откинулась на спинку удобного диванчика в одном из престижных московских ресторанов.

Она смотрела в спину уходившей официантки, которая только что приняла заказ, и думала, что даже эта обслуга свободнее, чем она.

– Успокойся, дорогая. Скоро мы уедем, – Игорь расположился напротив.

По его виду и не скажешь, что любовник нервничает. Расслабленно положил руку на спинку кресла, оглядывает зал рассеянным взглядом.

– Мне не надо “скоро”, я хочу сейчас, – лже-Диана понимала, что ведет себя как капризная истеричка.

Но ничего не могла поделать. Напряжение оказалось слишком серьезным. Родители Дианы практически не выпускали ее из виду. Реагировали на каждый промах. Сначала все списывая на беременность, а потом, когда выяснилось, что дедом и бабкой им пока не быть, решили, что их кровиночка приболела.

Тьфу! Разве это жизнь? Ей приходится следить за каждым шагом, за каждым словом или движением. Есть всякую бурду только потому, что это любила гребаная Дианочка. От этого имени Лену уже начинало тошнить. Еще и два амбала-телохранителя постоянно таскаются следом. Как Дианка со всем этим жила?

Удивительно, но Лене все чаще хотелось вернуть свою прежнюю жизнь. Конечно, лучше бы это сделать с деньгами Суховских. Но лже-Диана уже начала задумываться о том, чтобы бросить эту затею к чертовой бабушке и рвануть на свободу без ничего.

Под “ничего” Елена, само собой, подразумевала Дианкины украшения, а также обнаруженную в ее квартире и спрятанную от Игоря наличку. Если еще обналичить карты и забрать хотя бы половину гардероба, то о деньгах не придется задумываться ближайшие пару лет.

А больше всего Лену разочаровал любовник. Она думала, что после того, как заменит его жену, он будет с ней по-прежнему нежен. Но оказалось, что, кроме секса, у них нет ничего общего. Да и секс за три недели, которые они прожили в доме Суховских, потерял былую остроту и привлекательность.

Сам же Игорь стал раздражительным. Орал на Лену, когда они оставались наедине. Обвинял в тупости, заставлял читать книжки, говоря, что по сравнению с Дианой ее интеллект на уровне неандертальца.

Все это безумно злило.

– Успокойся, – процедил Игорь, не меняя выражения на лице. – Ты привлекаешь внимание.

Он глазами показал на столик в отдалении, где сидел один из телохранителей. Второй, как уже знала Лена, прогуливался по улице перед дверью.

– Ты прав, – через силу улыбнулась она. – Извини, котик.

– Я же просил, не называй меня так!

Лена сощурилась.

Кажется, ее “муж” забыл, кому всем обязан. Что ж, придет время – и она напомнит ему. Осталось недолго ждать.

Ее глаза неприятно блеснули, но Игорь ничего не заметил. В это время он жадно разглядывал задницу официантки, склонившейся над соседним столом.

***

Вот уже две недели, как Последний Приют был покрыт снегом. Близилась Ночь Новогодья – один из главных местных праздников. А Диана все не могла поверить, что она в другом мире.

Разве другие миры существуют? Видимо, да, раз ее занесло в один из них. Таурас – так его называют местные жители. За четыре месяца пребывания здесь с ней столько всего случилось: и хорошего, и плохого. Но лучшим она назвала бы свое решение выйти замуж за Ормонда ле Блесса.

Он оказался идеальным мужем, несмотря на внешние недостатки. Да и к ним Диана быстро привыкла. Ведь красивое лицо в человеке не главное, главное – красота его души. Именно здесь, в Последнем Приюте, она поняла это особенно четко.

Сейчас, спустя два месяца после свадьбы, Диана могла бы назвать себя счастливой. Почти. Она прижилась в замке, познакомилась с прислугой, хотя когда-то, в прошлой жизни, едва ли помнила имена тех, кто подавал ей завтрак и убирал постель. Нашла для себя интересное дело.

С последним, кстати, как ни странно, помогла Инесс ди Ресталь – негласная хозяйка Лабард-и-Нара. Объявив о своей беременности, герцогиня торжественно вручила Диане ключи от кладовых.

– Вы жена интенданта, – сказала она тогда, – так что место экономки – ваше по праву. А я теперь могу сосредоточиться на своей главной задаче: вынашивании наследника для короля Аквилении и моего будущего супруга – Джерарда ди Лабарда.

Диану последние слова неприятно кольнули. Можно было врать кому угодно, но не самой себе. Ормонд был идеальным мужем, лучшим, чем она заслуживала. Но глупое сердце сохло по Джерарду. По самодовольному, высокомерному, напыщенному гаду, который просто сбежал в море, узнав, что его фаворитка беременна!

Не желая думать о нем, Диана загрузила себя работой. На острове было чем заняться, особенно в преддверии холодов.

Для начала заручиться поддержкой Ормонда, затем отправить стройматериалы и крепких парней для ремонта домов в деревне рыбаков. Организовать рыбацкую артель и несколько бесперебойно работающих коптилен. На вопросы “зачем, еды и так хватит”, она неизменно отвечала:

– Запас карман не тянет!

Рыбаки поначалу ворчали, не слушались, но стоило Ормонду разок с ними поговорить по-мужски – и они больше не смели перечить. Все-таки авторитет у ле Блесса на острове был.

Диана сунула нос во все направления хозяйственной деятельности. Планы были поистине наполеоновскими: восстановить собственную мыловарню на острове, расчистить поля, подготовить виноградники и фруктовые сады. А еще построить теплый хлев на зиму и позаботиться, чтобы на острове появилось свое мясо. Для этого нужно было самим разводить скотину, которой никто не хотел заниматься.

За десять лет люди здесь обленились. Они привыкли жить разбоем и не желали работать. Так что Диане не раз пришлось обращаться к мужу за помощью. Если раньше Ормонд был негласным советником принца, то теперь официально стал его правой рукой. Спорить с ним желающих было мало. Народ вынужден был подчиняться, хотя бы их страха перед наказанием.

Диана решила, что на первое время и этого достаточно. Она верила: когда люди увидят перемены к лучшему, им самим захочется измениться.

Единственное, что она оставила прежним, это деление добычи и снабжение аристократов. Просто побоялась лезть в эти дебри. Все остальное рьяно взялась переделывать.

В ней словно открылось второе дыхание. Спустя месяц Диана увидела, что запущенные ею процессы делают жизнь простых людей лучше.

Рыбаки перестали голодать и уже не выглядели как жертвы Освенцима. Благодаря Доку на берегу появились оснащенные лечебницы. И пусть оснащение это было времен Средневековья, но зато появились гигиенические требования, и каждый больной имел отдельную койку.

Спустя какое-то время жители острова начали искать Диану, чтобы о чем-то попросить, на что-то или кого-то пожаловаться. А то и поблагодарить.

И для нее это было высшей похвалой своей деятельности.

Только проблемами Дома Утех и трактира “Титаник”, у которого так и не появилось вывески, Диана наотрез отказывалась заниматься. Из всех просителей таверны, которых за это время пришло немало, госпожа ле Блесс приняла только Аньес. Выпила с ней по чашке брусничного чая, угостила творениями замкового повара и категорически отказалась вновь вникать в дела трактира.

– Понимаешь, Аньес, Пьесы – вполне себе взрослые люди, поэтому должны отдавать отчет в своих поступках. И если они позволили так со мной обойтись, пусть теперь сами решают свои проблемы. Попробуй вот это пирожное, – Диана положила на блюдечко перед кухаркой желтый глянцевый шарик с белоснежным наполнением. – Просто пальчики оближешь.

Аньес только вздохнула, глядя на это великолепие. Она была уверена, что вкус у пирожного такой же чудесный, как и внешний вид, да только ей было нужно совсем другое.

После ухода Дианы трактир захирел. Все не просто скатилось на прежний уровень, но и стало намного хуже. Слуги разворовали или побили дорогую посуду. Красивые занавески и скатерти использовали, чтобы вытирать грязные руки и носы. Винный погреб господина Пьеса окончательно опустел. А посетители ежедневно жаловались на возврат к прежнему скудному меню.

Но Диана упрямо отказывалась все это слышать. И сердце кухарки обливалось кровью: только воспрянувшая из небытия таверна вновь покрывалась серой пеленой забвения. Клиентов становилось все меньше и меньше. А госпожа Пьес костерила бывшую управляющую всеми известными ей словами, срываясь на слуг.

Разговор прервал вежливый стук. Это ле Блесс обозначил свое присутствие, прежде чем войти.

Увидев его, кухарка поднялась и заторопилась к выходу. Все на острове знали, что интендант всегда становится на сторону жены. А значит, и здесь не повлияет на решение Дианы. Аньес тут просто больше нечего делать.

– Спасибо за чудесные пирожные, – поблагодарила она, хотя едва ли заметила их вкус.

Ормонд проводил гостью задумчивым взглядом.

Он волновался за молодую жену. Диана была занята с раннего утра и до позднего вечера. Иногда ему приходилось забирать ее из какого-нибудь отдаленного уголка острова, где она обсуждала возможность использования и этой земли.

Ормонд не был глупцом. Он понимал, что происходит и почему Диана так изматывает себя. Ей необходимо почувствовать себя нужной. А он, к великому своему сожалению, не может дать ей этого чувства.

Их дружеский брак был всего лишь маскировкой, необходимой для того, чтобы защитить Диану от чужих посягательств. Ле Блесс готов был сделать для этого все, что в его силах.

Но сделать Диану счастливой – не мог.

Глава 4

Лабард-и-Нар готовился к Новогодью. Хотя до праздника оставался еще целый месяц, работа в замке уже кипела. Чтобы ничего не забыть, Диана составила целый план и каждое утро начинала с того, что за чашечкой бодрящего бужевничного напитка пересматривала его, вычеркивая уже воплощенные пункты и вписывая новые.

Ормонд только мягко улыбался, глядя, как она то хмурится, что-то черкая в своих бумажках, то эмоционально вздыхает и поднимает глаза к потолку.

– Мне нужно еще две меня, – сказала она ему как-то раз. – Или нет, три меня! Я одна не справляюсь.

– Так почему бы тебе не взять себе помощниц?

– Нет, что ты! – замахала она руками. – Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам. Я знаю все свои недочеты и слежу за ними, а так мне придется еще и помощниц контролировать? Нет уж, хватило опыта в “Титанике”.

Диана уже рассказала мужу про испорченные занавески. Эта история научила ее, что даже в таком простом деле никому нельзя доверять, если хочешь получить идеальный результат.

А она хотела, чтобы эта ночь Новогодья была идеальной.

И потому носилась по замку как угорелая, заставляя обленившихся слуг драить полы, натирать фарфор и стекло, чистить камины и обметать паутину с самых дальних щелей.

Лабард-и-Нар представлял собой комплекс из центрального донжона и пяти башен, соединенных двухэтажными корпусами. Территорию замка опоясывала широкая стена с фигурными зубцами и узкими бойницами. Когда-то на этой стене круглые сутки дежурила вооруженная стража. А теперь там в безделье шатались местные господа. То устраивали пикники, то от нечего делать упражнялись в метании камней или стрельбе по морским птицам, иногда пролетающим над замком.

Диану коробило их поведение. Как можно целый день ничего не делать? Только есть, спать и развлекаться? Она уже забыла, что когда-то вела именно такой образ жизни. Сейчас у нее не было ни минутки покоя, и ей это нравилось.

– Госпожа Диана, ее светлость требуют вас к себе!

Запыхавшаяся служанка прибежала как раз в тот момент,  когда Диана распекала нерадивого трубочиста. Один из каминов на первом этаже забился еще неделю назад, а этот лодырь все это время провел в пьяном угаре, даже не собираясь трезветь! Пришлось звать на помощь двух дюжих лакеев, которые вытащили пьянчужку из его логова и вывернули ему на голову ковш ледяной воды.

Пока трубочист отфыркивался, стоя на четвереньках, Диана обернулась к служанке. Это была Катрина – личная камеристка Инесс.

– Что-то случилось?

– Простите, я не знаю, – камеристка изобразила вежливый книксен. – Но ее светлость желают вас видеть.

Поморщившись, Диана оглядела себя. Чепец слегка съехал набок, волосы растрепались, белые с утра манжеты испачканы, и на подоле скромного серого платья видны пятна сажи. В комнатке трубочиста царила такая грязь, что она сама не заметила, как вымазалась, пока помогала вытаскивать его на свет божий.

Да уж, видок как раз подходящий, чтобы идти к герцогине.

– Ладно, скажи, что я буду через десять… нет, двадцать минут. Хоть умоюсь.

Когда спустя означенное время Диана вошла в покои Инесс, та уже нетерпеливо выстукивала пальцами по столу.

– Заставляешь себя ждать, – герцогиня смерила экономку надменным взглядом. – Почему не пришла сразу?

– Простите, ваша светлость, мне нужно было переодеться.

 Диане все еще было трудно привыкнуть к местной субординации и этикету, но она старалась, не желая провоцировать конфликты со знатью. А знать, как она уже поняла, была здесь мелочной и мстительной. Чего только стоила таинственная смерть ди Лера.

– Ладно, у меня к тебе разговор.

Инесс поднялась из кресла, в котором сидела. Ее небольшой животик обозначился под бархатом платья, заставляя Диану быстро отвести взгляд. Вид беременной герцогини причинял неимоверную боль.

– Слушаю вас…

– Как ты знаешь, эти два месяца мой жених почти не появлялся в Последнем Приюте. Он был  очень занят, собирал сторонников, чтобы вернуть трон Аквилении. Но я получила весть…

Инесс сделала паузу и указала на шкатулку, стоящую на столе. Диана уже знала, что таких шкатулок всего две в замке: одна у герцогини, а вторую Джерард всегда держит при себе. Как они работают, она не понимала, для нее слово “магия” все еще было синонимом слова “фокус”, но стоило положить в такую шкатулку письмо и произнести имя адресата, как названный человек получал послание.

Это ей тоже объяснил Ормонд, когда она спросила, есть ли на острове какие-то способы связи. Тогда он еще добавил, что шкатулка герцогини принимает послания только от Джерарда, принц лично ее настроил, ведь он обладает магией. А вот шкатулка самого ди Лабарда способна принимать послания со всего мира.

– “Бурерожденный” возвращается на остров, – продолжила герцогиня. – На борту находится мой отец, герцог Кортан ди Ресталь. Приготовь к его приезду лучшие покои в Северной башне.

Диана удивленно переспросила:

– В Северной? Но она же давно закрыта.

– Вот и открой. Отправь туда слуг, мне тебя, что ли, учить? – Инесс раздраженно вздернула нос. – У тебя есть целых три дня, все иди!

Герцогиня махнула рукой и отвернулась, показывая, что аудиенция окончена. Диане пришлось молча выйти. Но она не могла отделаться от необъяснимого тревожного чувства. Оно засело в груди колючим комком, стоило лишь услышать о возвращении брига. Если возвращается “Бурерожденный”, значит, возвращается и Джерард. Мужчина, по которому она в тайне сходит с ума, и с которым не хочет встречаться.

Выходя замуж за Ормонда, Диана уверяла себя, что ничего не испытывает к Джерарду. Ну, разве что раздражение от его королевских замашек. Она надеялась, что долгое отсутствие принца вернет ей душевный покой. И вроде бы так и было. Но сегодня слова Инесс разбередили старую рану.

– Так, хватит думать о нем! – разозлившись, Диана ущипнула себя за руку и ойкнула от боли. – Я замужем, он – почти женат. У нас нет ничего общего!

– Это вы о ком, милочка? – прозвучал за спиной мужской голос.

Диана резко обернулась. Позади стоял знакомый хлыщ в бархате и шелках.

– А, это вы, барон ди Вильясс, – пробормотала она, отступая.

Барон уже давно оказывал ей знаки внимания, и его ничуть не смущало, что она замужем.

– Рауль, для тебя просто Рауль, красавица, – он широко улыбнулся.

Диана поспешила увеличить расстояние между ними. Еще не хватало, чтобы этот любвеобильный “Ромео” зажал ее здесь, где в любой момент могут увидеть слуги.

– Господин Рауль, позвольте пройти, я очень занята.

– И чем же таким ты занята? – он снова предпринял попытку приблизиться. – Может, я смогу тебе помочь?

– Нет, вы точно мне не поможете, – пробормотала она, обходя его по широкой дуге, благо что в коридоре было достаточно места. – Хорошего дня, господин Рауль.

Диане пришлось приложить усилие, чтобы удалиться с гордо поднятой головой, а не сбежать, сверкая пятками.

Рауль ди Вильясс был одного с ней возраста и вел себя примерно так же, как “золотая” молодежь из ее прежнего окружения. Но если в прошлой жизни Диану это не задевало, ведь она сама не сильно отличалась от сверстников, то теперь вальяжность и панибратство барона неприятно задевали.

Да, он был весьма симпатичным мужчиной. По местным меркам. С модными усиками и ухоженной эспаньолкой. Любая из служанок в замке пищала бы от восторга, зажми он ее в углу. И даже если бы эта служанка была замужем, ее муж молчал бы и даже гордился, что его жена привлекла внимание господина с благородной фамилией.

Диана это уже давно поняла. Да только на нее магическая для других приставка “ди” совершенно не действовала. Ну подумаешь, какой-то там род, какая-то фамилия. Герцоги, графы, бароны… Все они просто бездельники. А в ее обязанности входит следить, чтобы их тарелки и кубки были полными, постели чистыми, а одежда – всегда свежей. Остальное – не в ее компетенции.

– Подожди! – он нагнал ее в два шага и схватил за руку. Не давая опомниться, рывком развернул к себе. – Не так быстро, красавица…

Диана вскрикнула, когда его пальцы с силой сжали ее запястье.

А потом произошло что-то странное.

Воздух вокруг задрожал, завибрировал, она могла бы в этом поклясться! Пошел маревом, будто жар над костром. Каменные стены коридора исчезли, вместо них Диана увидела скалистый берег, волны, бьющие о скалы в немом исступлении, и черный провал пещеры. Она напоминала беззубый рот мертвого чудовища, распахнутый в последнем вдохе. И из нее тянуло пронзительным холодом…

Потрясенная, не в силах сказать ни слова, Диана уставилась на эту пещеру. Кожа покрылась мурашками от нахлынувшей паники. От жуткого чувства, что из этой пещеры кто-то прямо сейчас наблюдает за ней.

Как… Как она здесь оказалась? Это что, галлюцинация? Или чья-то нелепая шутка?

Диана дернулась в сторону. Моргнула. Пещера пропала. Вокруг снова были знакомые стены.

Рауль ди Вильясс без сознания лежал на полу. В трех шагах от нее. Вены на его щеках вздулись и почернели.

***

Музыка в ресторане была громкой, визгливой и уже начала раздражать. Лена потянулась за бокалом и замерла, почувствовав накатившую тошноту. Голова закружилась, в глазах замелькали мушки.

Она зажмурилась на несколько секунд, но это не помогло. Тошнота только усилилась, да еще в висках появилось неприятное давящее ощущение.

Неужели рыба была несвежая? Нет, это невозможно, ресторан один из самых дорогих в Москве! Наверное, она просто выпила лишнее. С этими коктейлями сам не заметишь, как опьянеешь.

– Куда ты? – спросил Игорь, заметив, что она поднимается.

– Что-то меня подташнивает, – пробормотала Лена, потирая виски.

– Может, ты и правда беременна?

Любовник смотрел озабоченно, хмуро. Спиногрызы были ему ни к чему. Особенно сейчас, когда тесть уже созрел, чтобы выделить бабки. Игорь был твердо уверен: дети – это ответственность, а любая ответственность усложняет жизнь и тянет ко дну.

– Не говори ерунды! – огрызнулась лже-Диана.

Не оглядываясь, она направилась к туалетным комнатам.

Игорь начинал ее нервировать. Раньше Лена не замечала, какой он мелочный, скупой, подозрительный и вечно всем недовольный. Наверное, потому что виделись они редко и в основном лишь для одного.

Игры в постели у них были жаркие, тут ему равных нет, да только во время этих игр они почти не общались. А сейчас он был рядом каждый день, каждую минуту вот уже четыре месяца. Недостатки, на которые Лена прежде закрывала глаза или не замечала, раздражали все больше.

Наличие поддельного мужа тяготило, а вместе с этим накапливалось желание вырваться на свободу. Избавиться от “супруга” и навязчивой опеки родителей Дианы. Точнее ее отца. Матери было плевать на родную дочь. Она даже не заметила подмены!

Туалет здесь был под стать ресторану. От золоченых стен и натертого до блеска кафеля слезились глаза.

Лена закрылась в кабинке и склонилась над золотистым унитазом, уверенная, что ее сейчас вырвет. Но ничего не происходило. Постояв так пару минут и убедившись, что тревога ложная, лже-Диана захлопнула крышку и устало опустилась сверху.

Что за ерунда с ней творится? Тошнота прошла, как и не бывало. Голова перестала кружиться словно по волшебству. И даже мушки, только что мелькавшие в глазах, исчезли бесследно.

Недомогания будто и не было вовсе.

– Может, я и правда беременна. Надо все-таки еще раз купить этот дурацкий тест, – проговорила Елена вслух, успокаиваясь от звуков собственного голоса.

Она вышла из кабинки и подошла к зеркалу, собираясь вымыть руки и освежить макияж. Но не успела открыть кран. Зеркало затуманилось, вновь вызывая тревогу. Лена попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь. Пошатнулась, инстинктивно хватаясь за раковину, и прикрыла глаза.

Когда снова открыла их, тумана уже не было. Только вместо зеркала, в котором должны были отражаться ее фигура и кабинки, перед Леной был остров, окруженный серой водой.

В первый момент это напомнило ей кадры из документального фильма о природе, когда съемки ведутся с дрона, охватывая всю панораму. Камера наезжала на остров все ближе и ближе. И вот уже Елена могла различить темно-серые скалы, покрытые похожими на плесень водорослями, и пожухлую траву, ложившуюся под порывами ветра.

“Дрон” будто летел вдоль острова, но вдруг резко замедлился, открыв взору темный зев пещеры. Перед входом, словно не решаясь войти, стояла молодая женщина в дурацком чепце и старинном платье ужасного цвета. Такие Лена как-то видела в историческом фильме. Ветер трепал подол, женщине приходилось придерживать его.

Незнакомка всматривалась вглубь пещеры, будто там находилось что-то важное для нее. А оттуда тонкой струйкой над землей стелился туман. Он не был обычным, не такой молочно-белый, как иногда бывает поутру над рекой. Лена видела туман в детстве, когда убегала на рассвете, чтобы порыбачить со своим лучшим другом – лохматым бездомным псом Шариком.

Здесь же туман был темно-серым, почти черным. Он собирался нелепой кляксой у ног женщины. Сначала коснулся только подошв ее сапожек, затем разлился по краю подола. И вот он уже поднимается выше, медленно заключая женщину в черный кокон.

А та, словно не замечая этого, продолжала вглядываться в пещеру.

Елене захотелось крикнуть, предупредить незнакомку, но она словно лишилась голоса. Не могла ни выдохнуть, ни шевельнуться, лишь беспомощно наблюдала за происходящим.

Что-то в очертаниях незнакомки показалось Елене до боли родным. Она рефлекторно подалась к зеркалу, чтобы рассмотреть лучше. Но в этот момент “камера” максимально приблизилась, и женщина обернулась.

Нет!

Лена резко отпрянула, поскользнулась, едва ухватившись руками за стойку с раковинами.

Глава 5

У женщины было ее лицо! Лицо Елены Николаевой. В этом она не усомнилась ни на секунду. Те же черты, те же глаза. Из-под чепца выбивались пряди ненавистного махагонового оттенка, в который Елена покрасилась, чтобы сыграть роль Дианы.

Незнакомка словно стояла с той стороны зеркала и в упор смотрела на Лену.

Неужели она видит саму себя? Но как, почему? Что это за место?

Позабыв про жуткий туман, колыхающийся за спиной ее двойника, Лена жадно вгляделась в лицо, подмечая каждую черточку.

Та, вторая Елена выглядела осунувшейся, даже усталой. Скулы казались острыми, губы – обветренными, взгляд – напряженным.

Страх сжал сердце Лены.

Неужели она сходит с ума? Это галлюцинации? Шизофрения? Или у нее внезапно открылся дар предвидения?

Но если так, то она сейчас видит свое будущее?

И что же оно означает? Она снимется в историческом фильме?

Лена подалась вперед, стараясь не упустить ни одной мелочи в своем двойнике.

Если это фильм, то гримеры знатно постарались, чтобы она выглядела настоящей древней крестьянкой. Тогда ведь не было средств по уходу за кожей – ни гигиенической помады, ни увлажняющего крема. Одним словом – Средневековье.

Ни черный туман, ни потрепанный внешний вид двойника уже не пугали ее. О карьере актрисы Лена мечтала с детства, но провалилась на первом же просмотре в институте кино, хотя отчаянно флиртовала с преподавателем, намекая на близкое продолжение знакомства.

Если ее детская мечта сбудется, она сможет бросить опостылевшую жизнь во лжи с ненастоящим мужем. Уедет на съемки и там, вдалеке, вновь станет самой собой.