Законный брак Росси Делия

– Потому что незамужней девушке нельзя танцевать с лордом Кейном, если она не хочет попрощаться со своей репутацией.

– Так и есть, – серьезно сказала Оливия Керн. – Лорд Кейн – известный повеса, одиноким леди лучше держаться от него подальше.

– А замужним? – наивно спросила Триш.

– А замужних общество не осудит, – в голосе женщины прозвучала едва заметная ирония. – Если только не произойдет ничего предосудительного.

Я грустно усмехнулась. Оливия очень точно отобразила мораль уэстенских дам. Если ты одинока и за тебя некому заступиться, ты легко можешь стать предметом пересудов. Тебе не простят ни чуть более теплую улыбку, ни оживленный разговор с мужчиной, ни, уж тем более, отданный признанному сердцееду первый танец.

Взгляд невольно обратился к пирату. Кейн шел прямо на нас, и люди расступались перед ним, словно море во время отлива. Он ничего для этого не делал, казалось, даже не замечал окружающих, просто двигался вперед – уверенно и неторопливо, но все тут же освобождали ему дорогу. Будто по неслышному сигналу.

Я смотрела на породистое лицо, на усмехающиеся губы, на красиво падающие на ворот фрака темные волосы и чувствовала, как быстро бьется сердце. Проклятье! Незачем ему так биться. И не отчего. Особенно в свете того, на что я решилась.

– Дамы, – остановившись рядом с Бетси, коротко поклонился Кейн.

Взгляд его пробежал по восторженным лицам, дольше положенного задержался на Бет и замер на мне.

Как и все подруги кузины, я присела в реверансе и поднялась, стараясь не засматриваться на лорда. В последние годы я положила за правило держаться подальше от таких вот самовлюбленных красавцев. Мне хватило и мужа, который был невероятно красив и так же невероятно любвеобилен. Причем, его любовь, как выяснилось однажды, доставалась не только мне, но и еще нескольким уэстенским дамам. Ах, как же искренне Бобби каялся, когда я узнавала о его изменах, с каким пылом уверял меня, что больше никогда… А потом мне становилось известно об очередной интрижке, и все повторялось сначала: покаяние, заверения, вымаливание прощения… Правильно говорят: красивый мужчина – чужой мужчина. Нет, увольте. Больше я ошибок прошлого не повторю, и пусть лорд Кейн хоть трижды красавец, меня это никаким образом не касается.

– Госпожа Дерт, – Кейн сделал шаг и оказался непозволительно близко. Так близко, что я ощутила тонкий, едва уловимый аромат его туалетной воды. – Оставьте за мной первый танец, – слегка склонившись ко мне, негромко сказал он.

Это не было просьбой. Это не было вопросом. Это не было общепринятым приглашением. Кейн просто ставил меня в известность о своем намерении потанцевать. Пришел, увидел, захотел и присвоил. Настоящий флибустьер… Только я не собиралась превращаться в судно, которое он с легкостью возьмет на абордаж. Первый танец, еще чего! Да это же все равно, что объявить перед всеми, что мы с Кейном едва ли не любовники!

– Простите, лорд Кейн, но я уже отдала первый танец другому, – посмотрела в холодные серые глаза.

Вот так. Не хватало еще попасть в сети очередного отъявленного бабника. Нет уж. Хватит с меня Бобби.

– Да что вы говорите? Другому? – в голосе лорда прозвучала такая явная насмешка, что я невольно выше вскинула голову. – Тогда – второй.

– К сожалению, второй тоже занят. И третий. Если вас устроит четвертый или пятый…

Договорить я не успела.

– Не утруждайтесь перечислением танцевальных позиций, госпожа Дерт, – уголки чувственных губ чуть приподнялись, что должно было означать улыбку, но мне почему-то показалось, что Кейн не улыбается. Глаза, в отличие от губ, не лгали. Они были ледяными и смертельно-опасными, как дуло пистолета. – Дамы, кто из вас желает оставить за мной полонез? – повернулся он к затаившим дыхание «кумушкам».

И сказал это так, будто предлагал не танец, а нечто большее. Мне тотчас же представилась темнота роскошной спальни, отблеск свечей на обнаженных телах, смятые шелковые простыни…

В груди стало тесно, дыхание сбилось, щеки опалило жаром. Боже! Как ему это удается? Кажется, ничего предосудительного не сделал, а в голову лезут всякие непристойности! Или это все потому, что я слишком давно одна? Или из-за проклятого прошлого, в котором я уже имела глупость подпасть под обаяние пирата?

– Моя бальная книжка еще не заполнена, – пролепетала Мелинда, с надеждой глядя на Кейна.

Ее полные щеки пошли некрасивыми пятнами, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота.

– Ах, я, конечно, не испытываю недостатка в кавалерах, но первый танец пока никому не отдала, – легко коснувшись веером правой щеки, улыбнулась Бетси.

То, что она сделала это левой рукой, означало согласие. И мне почему-то показалось, что это согласие касалось не только танца.

– Вы мне подходите, – небрежно бросил Кейн. – Впишите меня в свою книжицу.

Он окинул Бет медленным, почти раздевающим взглядом и, коротко поклонившись, пошел прочь. Кто-то кланялся ему, кто-то пытался заговорить, но Кейн не останавливался. Он неторопливо пересекал пространство переполненной гостями залы, и я снова видела тот же эффект морского отлива. Кейн был похож на скалу, о которую разбивалось и людское любопытство, и попытка привлечь внимание, и досужие разговоры.

Я проследила, как он остановился рядом с леди Четем, и отвернулась, раздумывая над тем, где найти кавалера на первый танец. Да и на все последующие тоже. Угораздило же солгать этому несносному Кейну!

«Успокойся, Кэри! – внушала я себе. – Помни о том, зачем пришла на бал. Тебе нужно найти подходящего мужчину, и это – вовсе не Кейн, который если однажды и женится, то непременно на деньгах».

Я сжала веер и обвела глазами зал. Как назло, взгляд зацепился за широкую спину «флибустьера». Удивительно, как идет ему фрак. Одежда, в которой большинство мужчин, в зависимости от комплекции, выглядят похожими либо на пингвинов, либо на лакеев, на Кейне сидела идеально. Хотя, мне кажется, на нем все, что угодно, сидело бы идеально.

Крепкое тренированное тело, длинные ноги, гордая посадка головы… Что ж, его не зря называют главным сердцеедом Уэстена. Ни одна дама не способна равнодушно смотреть на самоуверенного красавчика и не испытывать желания узнать, каково это, когда тебя целуют его твердые губы, или обнимают крупные и сильные руки…

Я так задумалась, что не заметила, как поблизости появился какой-то господин.

– Госпожа Дерт, вы окажете мне честь станцевать с вами полонез? – послышался смутно знакомый голос.

Я посмотрела на стоящего передо мной мужчину и попыталась понять, где могла его видеть. Черные волосы, бледная кожа, слегка раскосые карие глаза…

– Я Найджел Броун, нас познакомил полковник Рент, – пояснил тот, догадавшись, по моему лицу, что я затрудняюсь его вспомнить.

– Ах да, конечно, полковник Рент.

В памяти возникла размытая картинка: большая темная гостиная в старинном особняке полковника, Бертиль, играющая гаммы, и двое мужчин, вошедших в комнату. Точно. Найджел Броун, стряпчий из Лариделла, как представил его мой наниматель.

– Вы снова в Уэстене по делам? – улыбнулась я, благодаря небеса за быстрый ответ на мою мольбу.

– Да, – кивнул Броун. – У нашей фирмы появился еще один клиент, и я приехал, чтобы заключить с ним договор. Господин Уэллс собирается застраховать свою жизнь на весьма неплохую сумму, а еще я уговорил его вписать в страховку жену и детей, так что… – Броун не договорил. – Простите, вам, наверное, это совсем не интересно, – немного смущенно заметил он.

– Вы что-то говорили о полонезе?

Я не стала отвечать на последнее замечание Броуна и перевела разговор на танцы. Сейчас это было для меня гораздо важнее, чем договора и прочая «юриспруденция». К тому же, мне не хотелось смущать Найджела еще больше.

– Да, если позволите, я был бы счастлив вас пригласить.

В темных глазах появилась надежда.

– Я польщена, господин Броун, – ответила я. – И…

Договорить я не успела.

– Ну конечно! Простите, видимо, я был слишком самонадеян, – сокрушенно сказал Броун. Он сложил руки за спиной и слегка склонил голову, словно признавая вину. – О чем я только думал? Разве у такой красивой леди может остаться незанятым первый танец?

– Вы удивитесь, но я еще никого не успела вписать в свою бальную книжку, так что полонез – ваш, – успокоила собеседника.

– Поразительная удача! – тут же просиял Найджел.

Он широко улыбнулся, отчего стал похож на большого доброго пса, и заглянул мне в глаза с почти собачьей преданностью.

Мне даже не по себе стало. Я давно уже отвыкла от такого искреннего проявления чувств. Уэстен был основан на месте одного из первых поселений варийских колонистов, перебравшихся на материк из Эрдерона, и современные жители мало чем отличались от своих предков. Здесь не признавали слабости и не одобряли тех, кто не умел «держать лицо». Может, это и неплохо, но как же иногда хотелось простого человеческого участия и честности вместо привычной игры под названием «благодарю, у меня все прекрасно!»

Я покосилась на Броуна из-под ресниц.

Найджел смотрел на меня, и в его взгляде я видела тот самый блеск, который появляется в глазах мужчин, когда они общаются с понравившейся женщиной.

И что мне это дает? Стоит ли считать появление Броуна милостью небес? И кто может сказать, есть ли у него личные средства? И даже если есть, высока ли вероятность того, что он захочет сделать мне предложение? Или что у него нет честолюбивой матушки, которая уж точно не пожелает видеть в невестках нищую вдову?

К сожалению, то, что ты красива и привлекательна, ни на что не влияет. Мужчины восхищаются, говорят комплименты, даже влюбляются, но вот женятся все равно на «хорошем приданом». А меня удостаивают лишь сомнительными предложениями «небольшой помощи» или, попросту, содержания, и заверениями в вечной преданности. Можно подумать, она мне нужна…

Я сжала кулаки, но потом заставила себя успокоиться. От нервов нет никакой пользы, только веер сломаю, а он у меня один и уже пережил две починки.

В эту минуту по залу поплыли первые звуки ритурнели, и Броун поклонился, подавая мне руку.

Не знаю почему, но прежде чем принять ее, я взглянула на Бетси и увидела знакомую широкую спину. Кейн. Он слегка склонил голову, приглашая мою кузину на полонез, и повел ту в центр залы, где уже выстраивались остальные пары.

Я видела хозяина дома, господина Болтона, раскланивающегося перед баронессой Ярд, госпожу Болтон, улыбающуюся лорду Гришему, вставших вслед за ними лорда Коллинза и леди Феймор. Сразу после них в полонез вступили Кейн с Элизабет и лорд Грин с госпожой Редли, и танец начался.

– Госпожа Дерт, – поторопил меня Броун.

Я только улыбнулась в ответ и оперлась на предложенную руку. Глупо обращать внимание на Кейна. А еще глупее ломать голову над тем, почему он «удостоил» меня приглашением на танец.

Мы с Кейном не могли считаться близкими знакомыми. Нет, когда-то давно, в те времена, когда были живы мои родители, и я еще не вышла замуж за Роберта, лорд бывал в нашем доме, и довольно часто – они с отцом вели какие-то общие дела. Я тогда даже успела в него влюбиться. Глупо, конечно. А потом Кейн неожиданно уехал в столицу и вернулся только полтора года назад, после смерти старого лорда Кейна, чтобы заняться семейным делом. И мы практически не виделись. Поговаривали, что молодой лорд надолго здесь не задержится, но Кейн не оправдал ожиданий уэстенцев. Он перестроил «Кейн-Империал», сделал грандиозный ремонт в родительском особняке и зажил на широкую ногу, регулярно разбивая сердца женщин и физиономии их разгневанных мужей.

– Как здесь многолюдно, – робко заметил Броун, отвлекая меня от задумчивости.

– Да, Болтоны славятся своим гостеприимством, – ответила я.

И это было правдой. Болтоны давали минимум три бала в год, приглашая на них почти все благородные фамилии Уэстена.

– Я так признателен полковнику Ренту, составившему мне протекцию. Не далее, как вчера, он представил меня господину Болтону, и вот я здесь.

Броун обвел глазами зал и восторженно вздохнул, а я, напротив, постаралась скрыть вздох разочарования.

Мы с Найджелом дошли до главного прохода и заняли свои места. Поклон, шаг, коснуться кончиками пальцев руки партнера и… Полонез начался, унося нас по анфиладе залов, мимо роскошно обставленных комнат, позолоченных картин и дорогих старинных гобеленов.

Когда торжественное «шествие» закончилось, Найджел проводил меня к той самой колонне, возле которой уже шушукались Бетси с подругами, и, поклонившись, заглянул в глаза.

– Это будет слишком самонадеянно с моей стороны, если я попрошу вас подарить мне еще один танец? – голос его звучал так просительно, а взгляд был таким жалким, что на какой-то миг я почувствовала раздражение.

Боже, ну разве таким должен быть мужчина?

«Уймись, Кэри! – тут же оборвала себя. – Хватит амбиций и глупостей. Один раз ты уже нашла «настоящего мужчину», и что из этого вышло?»

– Оставлю для вас мазурку, – благосклонно улыбнулась Найджелу, скрывая за этой улыбкой боль от не вовремя всплывших воспоминаний.

– Благодарю, госпожа Дерт! – с воодушевлением сказал Броун.

Он снова поклонился, попятился назад и наткнулся на мужа Бет.

– Простите, – покраснев, пролепетал Найджел.

– Нужно быть внимательнее, молодой человек, – наставительно процедил судья Кроу, разглядывая Броуна сквозь круглые стекла пенсне.

Несмотря на то, что Бенджамин Кроу приходился мне родственником, я никогда не называла его по имени. Этот упитанный самодовольный мужчина был слишком важным в собственных глазах, и мне бы и в голову не пришло обратиться к нему как-то иначе, чем господин Кроу.

– Кузина Кэролайн, – заметив меня, снисходительно кивнул судья.

– Господин Кроу, – прохладно улыбнулась я.

– Дорогая, вы слышали новость? – тут же забыл обо мне Бенджамин.

Он подошел к жене и взял ее за руку таким собственническим жестом, как если бы Бет была принадлежащей ему вещью. Впрочем, для большинства мужчин жена была именно такой вот вещью, без права на собственное мнение и уж тем более без права на проявление своей воли.

– О чем вы, дорогой?

– Городской совет решил устроить народные гуляния по случаю Авадана. Ввиду того, что праздник выпал на будни, было принято решение перенести его на воскресенье. Так что гуляния состоятся ровно через две недели, и я уверен, это будет весьма полезное событие для горожан.

Боже, этот человек даже в обычной жизни говорит так, будто он на заседании суда!

Я отвлеклась от разговора супругов, обводя взглядом зал и отыскивая подходящих для моей цели мужчин. Вот Сэмюэль Ривз, средних лет вдовец и держатель акций «Пасифик Оил». А рядом с ним – Генрих Стаут, состоятельный рантье. Господин Стаут немолод, уныл и плешив, но это не мешает ему быть одним из завидных женихов Уэстена. Чуть дальше я заметила Мередита Поула, секретаря городского совета. Чиновник выглядел встревоженным и нервным, а взгляд его перебегал по лицам гостей с одинаковой тоской.

Мне стало грустно. О чем я только думала, собираясь на прием? Какое замужество? Какие женихи? Неужели я готова всю жизнь провести с одним из этих чужих и неприятных мужчин?

«Вот поэтому ты и живешь впроголодь, Кэри, – влез голос разума. – И если не образумишься, закончишь свою жизнь в долговой тюрьме, так же, как дядюшка Джобс».

Перед глазами тут же возникли неприглядные картинки: темная комнатушка в Найсберри, соломенный тюфяк на грубо сколоченной кровати, холодный очаг и хлебные корки, размоченные в миске с водой… И дядя, сидящий на колченогом стуле и невозмутимо посасывающий пустую трубку. Помню, когда впервые увидела дядюшку Джобса в стенах Найсберри, едва удержалась от слез и вывернула все карманы в поисках хоть одной завалящей монетки. К счастью, она нашлась, и я сумела организовать старику горячий обед. А потом отправилась к кузине Бетси с просьбой помочь родственнику. Жаль, что время выбрала неудачное – господин Кроу был дома и, выслушав мой эмоциональный рассказ, посоветовал предоставить Ирвина Джобса его судьбе и больше не беспокоить их с Бет нелепыми требованиями. «Я не так богат, чтобы содержать нищих родственников жены, – посмотрев на меня поверх пенсне своими холодными выцветшими глазами, заявил он. – И уж тем более не обязан расплачиваться за ваши тунеядство и беспечность. Кстати, вам всем не помешало бы подумать о том, чтобы забыть свои былые замашки и найти себе занятие, приносящее доход». Что ж, господин Кроу был очень убедителен. Больше я никогда не обращалась к родственникам с подобными просьбами. А занятие… Занятие у меня было, только дохода от него едва хватало на покрытие текущих расходов и выплату дядюшкиного долга.

– Кузина Кэролайн, вы сегодня хорошо выглядите, – отвлек меня от раздумий голос господина Кроу. – Это платье новое?

Родственник бесцеремонно оглядел меня с головы до ног и неодобрительно поджал губы.

– На вашем месте я бы не был столь расточителен, – заметил он.

– Стоит поблагодарить Господа, что вы не на моем месте, дорогой господин Кроу, – улыбнулась в ответ, скрывая за улыбкой иронию.

– Разумеется, дорогая кузина, разумеется, – серьезно ответил Кроу. Он не услышал в моих словах насмешки. – Когда я только начинал…

– Прошу меня извинить, я обещала господину Ривзу кадриль, – поспешила я сбежать от нотаций.

Если Кроу не остановить, он может долго вещать о пользе бережливости и разумного отношения к деньгам. А оно мне сейчас надо?

Я пробиралась сквозь толпу гостей, ненароком прислушиваясь к обрывкам разговоров и отвечая на приветствия знакомых. А заодно, размышляя над тем, кто из мужчин хоть немного подходит для моих планов.

«Воистину, Кэри, ты задумала просто невозможное дело, – ворчала про себя, разглядывая присутствующих на балу господ. – Ни одного мало-мальски сносного кандидата в мужья! И на ком ты собиралась применить свою магию? С молодыми, как выяснилось, связываться бесполезно, у них свои «Амелии Стрейн» имеются, с людьми постарше… А захотят ли они жениться на видавшей виды вдове, когда могут взять молодую и неопытную?»

– Госпожа Дерт!

Громкий возглас заставил меня остановиться. По тому, какими заинтересованными стали лица окружающих, я уже знала, что увижу, когда обернусь.

– Вы тоже получили приглашение?

Ах ты ж слизняк! И сколько мнимого удивления в голосе! Будто не видел белую именную карточку в наш последний вечер.

– Здравствуйте, господин Стрейн, – как можно непринужденнее улыбнулась своему несостоявшемуся жениху. – Какая неожиданная встреча. Не припомню, чтобы вы собирались на этот прием.

Больше того, я твердо знала, что у доктора не было приглашения. По крайней мере, до нашего расставания так уж точно. А, понятно. Похоже, кто-то решил развлечь светское общество, позвав на бал несостоявшуюся пару, о которой судачит весь город. Что ж, узнаю уэстенцев.

– Меня пригласил лично господин Болтон, – самодовольно улыбнулся Гордон, а я почувствовала отвращение.

И с этим слизняком я собиралась связать свою жизнь?

Я незаметно огляделась и увидела, что все, кто находятся рядом, жадно прислушиваются к нашему разговору.

– Как поживаете, госпожа Дерт? – в голосе Стрейна звучала ирония и неприятная уверенность в собственной исключительности. В красивых голубых глазах больше не было прежнего обожания, одна только спесь. И этому человеку я готова была отдать свою руку?

– Благодарю, господин Стрейн, очень неплохо, – улыбнулась в ответ, стараясь не показывать своих истинных эмоций. – Как здоровье госпожи Стрейн?

Глупый вопрос. Что этой старой грымзе сделается?

– Матушка вполне здорова.

Гордон покосился на стоящих неподалеку мужчин, потом посмотрел на меня и чуть подался вперед.

– Вы танцуете, госпожа Дерт? – небрежно спросил он, но в его словах мне послышался какой-то подвох.

Неужели несостоявшийся жених рассчитывает услышать, что, после расставания с ним, я подпираю стену бального зала в постыдном одиночестве?

– Разумеется, господин Стрейн, – улыбка получилась естественной и непринужденной. – Моя бальная книжка заполнена почти полностью.

– Неужели? И следующий танец…

– Следующий танец госпожа Дерт танцует со мной, – раздался из-за моей спины знакомый низкий голос, в котором ясно слышались насмешливые нотки.

Проклятый флибустьер! Он не оставил мне выбора! Но как же вовремя он появился…

– Миледи, – Кейн остановился прямо передо мной и склонился в безукоризненном поклоне.

Слишком безукоризненном, чтобы быть принятым мной всерьез, как и обращение «миледи».

– Лорд Кейн.

Моя рука оказалась в твердых тисках, и банкир повел меня к танцующим.

Первые аккорды музыки заставили меня беззвучно выругаться. Вальс. Небеса что, издеваются? Действительно вальс? Тот танец, при котором близкий контакт с партнером неизбежен?

Будь у меня выбор…

Я вскинула подбородок и посмотрела в ледяные глаза банкира. Нет, выбора у меня не было. Если бы Кейн не появился так вовремя, Гордон вполне мог бы устроить некрасивую сцену. К этому все шло. И я даже примерно представляла, почему он это сделал. Та компания, на которую оглянулся Горди, состояла сплошь из молодых и богатых прожигателей жизни, предводительствовал которыми некто Оллес Финч, сын известного эшерского судовладельца. Многие из этих мужчин в свое время пытались добиться моей благосклонности, но, разумеется, не преуспели. Помню, поговаривали даже о некрасивом споре, который они затеяли, чтобы получить «прекрасный трофей», то есть меня. Трофей… Мерзкое слово. Только ничего у них не вышло. Похоже, они и подбили Гордона на какую-то глупую выходку.

– Можно спросить, милорд? – оказавшись почти в объятиях Кейна, спросила я.

– Да?

Флибустьер вскинул бровь, отчего его лицо стало выглядеть еще надменнее.

– Почему вы так настойчивы в своем желании со мной потанцевать?

– Считайте, что это моя прихоть, – усмехнулся Кейн, прижимая меня к себе так плотно, что это было почти на грани приличия. Именно что на грани, не переступая через нее, но и не позволяя мне чувствовать себя свободно.

Я всем телом ощущала близость пирата. И она меня тревожила, сбивала дыхание и заставляла вспомнить о том, как давно я не была с мужчиной. «Твои лучшие годы проходят в одиночестве, Кэри, – словно наяву, услышала я грустный голос дядюшки Джобса. – Это несправедливо. Молодая женщина не должна оставаться одна. У нее от этого портится характер». Что ж, скорее всего, дядя был прав. Мой характер определенно испортился и сейчас испортится еще больше, потому что я не намерена терпеть неуважение партнера.

– Не забывайте о приличиях, лорд Кейн, – как можно холоднее произнесла я и попыталась отстраниться, но сделать это в летящем круговороте вальса было не так просто. Руки партнера держали крепко, а его плечи казались выточенными из камня. Эту глыбу было не сокрушить ни словами, ни действиями.

– Разве вы не в курсе уэстенских сплетен? – спросил он.

В серых глазах мелькнула насмешка. Правда, мне почему-то показалось, что эта насмешка касалась не столько меня, сколько самого Кейна. Он будто иронизировал над собой и забавлялся собственной дурной славой.

– Разве не знаете, что я и приличия – совершенно несовместимые понятия?

И, словно в подтверждение своих слов, Кейн притянул меня еще ближе.

– Немедленно прекратите! – возмутилась в ответ, чувствуя, как загорается в крови неконтролируемый жар. Он охватывал тело, опалял щеки, сбивал дыхание… – Если вам хочется меня скомпрометировать, то это глупо.

– Да? Почему?

– Это уже сделали до вас, так что еще одна сплетня ничего не изменит.

– Вы об этом слизняке Стрейне? – хмыкнул Кейн и закружил меня быстрее, не обращая никакого внимания на темп остальных пар.

А я удивилась тому, что банкир применил к Гордону то же выражение, что и я.

– Именно, – ответила партнеру.

– Забудьте о нем. Красивой женщине не пристало обращать внимания на сплетни. Они – неизбежная часть ее жизни.

Голос Кейна зазвучал вкрадчиво, в нем появились теплые, чувственные нотки. А рука, лежащая на моей талии, сдвинулась чуть ниже.

И именно в этот момент мимо нас проплыла в танце пара Элизабет и господина Уайтли, и я заметила, каким взглядом одарила меня кузина.

Я улыбнулась Бет и подняла глаза на партнера.

– Верните ее на место, – не прекращая улыбаться, приказала ему.

– Что, простите?

– Ваша рука. Верните ее на место.

Кейн нагло усмехнулся, но подчинился.

– Как скажете, миледи, – нарочито серьезно произнес он, а потом наклонился ко мне и прошептал: – Однажды вы позволите мне гораздо большее, чем мои руки на ваших… м-мм… бедрах.

– Уверены?

– Я никогда не проигрываю.

– Что ж, мои поздравления. Только я не играю в подобные игры.

На душе стало тоскливо. Неужели все мужчины одинаковы? Почему им так не терпится уложить меня в постель? Можно подумать, ни на что другое я не гожусь!

Кейн ничего не ответил. Он продолжал кружить меня, и я уже даже подумала, что он не придал особого значения ни своим, ни моим словам, но ошиблась.

Музыка стихла, банкир проводил меня на место и, поклонившись, чтобы поблагодарить за танец, негромко спросил:

– Слышал, вам нужны деньги, госпожа Дерт?

Мне стало не по себе. Неужели об этом известно всем? Что, если вдобавок к несостоявшейся помолвке, уэстенцы примутся обсуждать и мою нищету? Или Кейн все-таки заметил меня в своем банке и поинтересовался у служащих, что я там делала?

– А разве есть люди, которым они не нужны?

Я постаралась взять себя в руки. Что бы ни было, терять хладнокровие рядом с таким типом, как Кейн, точно не стоило.

– Боюсь, вам они необходимы больше, чем многим другим. И срочно, не так ли? Сколько вы задолжали? Сто олдеров? Двести?

Серые глаза стали темнее, в них снова загорелся тот опасный огонек, который делал Кейна похожим на пирата.

– Я могу решить вашу проблему, – не дожидаясь ответа, сказал банкир.

Он говорил тихо, так, чтобы не услышали окружающие, но выглядел при этом невозмутимым, будто ничего особенного в нашем разговоре не было.

– Вы дадите мне ссуду?

Я внимательно вгляделась в красивое лицо. Очень красивое, просто до неприличия. Мужчины не должны так выглядеть, это все же прерогатива женщины.

– Ссуду? – переспросил Кейн. – Да, я готов дать вам нужную сумму безо всяких гарантий и поручителей.

Он небрежно отвел со лба волосы.

– И что вы хотите взамен? – настороженно спросила я, понимая, что глупо ждать милости от флибустьера.

– Ваше тело.

Эти слова упали между нами, и мне показалось, что они застыли в воздухе, плавая прямо передо мной и наливаясь огненными отсветами, обжигая своим оскорбительным смыслом и насмехаясь над всем, что считается правильным и порядочным.

– Только тело? Без души? Простите, милорд, но они идут в комплекте. К тому же, ни мое тело, ни моя душа не продаются.

Я насмешливо улыбнулась, про себя желая проклятому пирату провалиться в преисподнюю.

– Неужели? И это не вы раздумываете над тем, кому себя продать? Ну же, признайтесь, кого вы выбрали для акта самопожертвования? Ривза? Стаута? Или доходягу Поула?

Кейн перечислял имена с серьезностью распорядителя аукциона, а мне хотелось закрыть ему рот рукой, чтобы не слышать, как обнажается неприглядная правда о моих не слишком чистых намерениях. Да, я действительно собиралась выйти замуж без любви, на одном только голом расчете, ну и что? Разве это не общепринятая практика?

– А может быть, вы надеетесь подцепить кого-нибудь побогаче? – не отставал Кейн. – Кто у нас тут есть?

Он демонстративно оглядел зал.

– Как вам Оливер Краун? Его последняя сделка принесла больше семи тысяч олдеров. Или лучше Ивен Грим, имеющий неплохие перспективы с наследством. Говорят, его дядя одной ногой в могиле.

– Вы не смеете…

Я задохнулась. Да что он себе позволяет?! Кто он такой, чтобы меня судить? Разве я давала повод для подобных мыслей? Три года строгого траура, еще два года бесконечных попыток удержаться на плаву, да мне не то, что о мужчинах, мне о себе-то подумать некогда! А эти все… Холеные, сытые, уставшие от бесконечных побед… Что они понимают в моей жизни?

– Подумайте над моим предложением, госпожа Дерт, – усмехнулся Кейн и пошел прочь, не обращая никакого внимания ни на мое возмущение, ни на жадное любопытство окружающих.

Оставшаяся часть вечера прошла скомкано. Я почти не запомнила ни тех, с кем танцевала, ни тех, с кем разговаривала и смеялась, ни тех, кто бросал на меня заинтересованные взгляды. Жестокие слова Кейна не шли у меня из головы, и я придумывала все новые и новые ответы на них, а потом мучилась, пытаясь понять, чем привлекла к себе такой двусмысленный интерес. До моего похода в банк Кейн меня даже не замечал. Какая муха его укусила?

«Успокойся, Кэри, – пыталась урезонить саму себя. – Не стоит обращать внимания на всякие глупости. И на тех, кто эти глупости произносит! Кейн привык к легким победам, но ты его трофеем не станешь, пусть даже не рассчитывает! Оглянись по сторонам, найди подходящего господина и проверь на нем силу своего внушения». Да. Так и следует поступить.

Я обвела глазами зал, прикидывая, кого принести в жертву собственным матримониальным планам. Взгляд остановился на секретаре Поуле и беседующем с ним полковнике Ренте. И тот, и другой были холосты, оба обладали неплохим состоянием и оба давно лишились своих матерей. При этом Рент был уже в возрасте, а Поул – в самом соку, если использовать выражение Ильды. И мне оставалось выбрать из этих двоих того, кто не вызывал бы отвращения в качестве мужчины, с которым придется делить жизнь и постель.

Секретарь, словно почувствовав что-то, передернул плечами и завертел головой. Его худое нервное лицо побледнело, глаза тревожно забегали по толпе. Неужели почувствовал, что о нем кто-то думает?

Я решила не ждать милостей от судьбы и «пошла на абордаж»: неторопливо, стараясь не привлекать лишнего внимания, направилась к мужчинам и, проходя мимо них, невзначай обронила веер.

Полковник Рент тут же нагнулся, в попытке его поднять, но раненая нога оказала ему плохую услугу, и секретарь был быстрее.

– Госпожа Дерт, – на впалых щеках Поула вспыхнул румянец. – Кажется, это ваше.

Мередит протянул мне веер.

– Благодарю, господин секретарь, – улыбнулась в ответ, стараясь выглядеть чуточку смущенной и в то же время заинтересованной в дальнейшей беседе.

– Вдова Дерт, – коротко поклонился стоящий рядом с Рентом Эдвард Хьюз, владелец единственной уэстенской гостиницы, а сам полковник кашлянул и пригладил пышные усы, как делал всегда, когда волновался.

– Госпожа Дерт, рад видеть вас на этом приеме, – произнес он своим глуховатым голосом.

Небольшие умные глаза смотрели серьезно и пристально из-под кустистых бровей.

Полковник чем-то напоминал мне отца – статью, военной выправкой, даже небольшой хромотой. У папеньки было прострелено колено, а у Рента нога неудачно срослась после ранения. Я знала об этом из рассказа госпожи Олдени, сестры покойной жены полковника. Одно время она следила за моими занятиями с Бертиль и поведала много интересного о прошлом своего зятя. Служба в Аудакаре, саурская война, ранение и отставка – госпожа Олдени без устали живописала подробности, и мне казалось, что я знакома с Рентом очень давно, можно сказать, всю жизнь.

А еще я знала, что нравлюсь полковнику. Женщины всегда чувствуют такие вещи. И Поулу я тоже нравилась. Так кого же из этих двоих выбрать?

Боже, прости, но у меня нет другого выхода…

Прислушавшись к еле тлеющей искорке магии, посмотрела в глаза Ренту, а потом перевела взгляд на секретаря и попыталась внушить своим собеседникам чувства доверия и приязни. На первый раз этого было достаточно. В моем предприятии главная сложность заключалась в том, чтобы не вызвать подозрений ни у самих «кандидатов», ни у присутствующих на балу гостей. В последние двести лет магия внушения пользовалась в Эшере дурной славой. Она уходила корнями в языческое прошлое, к алайетам, жившим на месте нынешней империи задолго до прихода на эти земли колонистов, и Верховный совет магов считал ее опасной и вредной. Может, так оно и было, да только мне эта магия досталась от матери, а ей – от бабушки, у нас в роду все женщины владели даром, кто-то большим, кто-то меньшим, и никто, кроме, пожалуй, матушки, не принимал близко к сердцу заверения столичных магов. Разве может быть то, чем наградила природа, вредным?

– Не правда ли, Болтонам удаются прекрасные балы? – обращаясь ко мне, спросил Поул, а Хьюз важно кивнул, поддерживая это утверждение.

– Прекрасный вечер, господа, – согласилась я и, услышав звуки котильона, поторопилась проститься: – Прошу меня извинить, я обещала этот танец господину Стаксу.

Генри Стакс, один из самых влиятельных жителей Уэстена, подошел ко мне сразу после ухода Кейна и был очень любезен. Правда, я не спешила обмирать от восторга. Между банкиром и Стаксом весь последний год шло негласное соревнование. Оба были молоды, богаты, и оба любили женщин. И, похоже, я сумела пробудить их интерес. Это было плохо. Точнее, не так. Это было очень плохо. В своем стремлении добиться желаемого эти господа не остановятся ни перед чем, это вам не глупый молодняк из компании Оллеса, а мне сейчас меньше всего нужно такое пристальное внимание.

– Конечно, столь прелестная леди просто обязана станцевать каждый танец на этом вечере, – немного насмешливо заметил Хьюз, а Поул неожиданно поклонился и поцеловал мне руку.