Отель Хейли Артур

— Мне будет очень жаль, если такое случится, — сказал Альберт Уэллс. — Хотя я уже давно предполагал, что ваш отель испытывает финансовые затруднения.

— Откуда вы это узнали?

Старик немного подумал и ответил:

— В прошлый мой приезд, а возможно, и в позапрошлый, я уже видел, как туго идут дела. А в чем сейчас трудности: банк отказал в ссуде, по закладным нужно платить — что-нибудь в этом роде?

Удивительные качества открываются в этом бывшем шахтере, подумала Кристина: у него, оказывается, совершенно необыкновенное чутье.

И, улыбнувшись, она сказала:

— Я, видимо, наговорила вам больше, чем нужно. Но не сомневаюсь, и до вас дойдет весть о том, что сегодня утром к нам прибыл мистер Кэртис О'Киф.

— О нет! Только не он! — На лице Альберта Уэллса отразилось неподдельное беспокойство. — Если этот человек приберет к рукам и ваш отель, он станет точной копией всех прочих. Это будет фабрика, как я уже говорил. «Сент-Грегори» нуждается в переменах, но не в таких.

— А какие, по-вашему, тут нужны перемены, мистер Уэллс? — поинтересовалась Кристина.

— Хороший администратор мог бы сказать вам больше, чем я, но и у меня на этот счет есть кое-какие соображения. Я твердо знаю одно, мисс: публика страдает массовыми психозами. Сейчас она жаждет хрома, блеска и чтобы все у всех было одинаково. Но со временем люди от этого устанут и захотят вернуться к старине — к подлинному гостеприимству, к своеобразию характеров и обстановки; им захочется чего-то такого, что не было бы точной копией уже виденного в пятидесяти городах и ожидающего их еще в пятидесяти. Но вот беда: к тому времени, когда они одумаются и захотят всего этого, многие хорошие заведения, включая, возможно, и этот отель, уже перестанут существовать. — Он помолчал, потом спросил: — Когда же все решается?

— Право, не знаю, — ответила Кристина. Она была поражена проницательностью старика. — Только вряд ли мистер О'Киф пробудет здесь долго.

Альберт Уэллс кивнул.

— Да, насколько мне известно, он нигде не любит задерживаться. Действует быстро, особенно если что-то решит. Словом, могу лишь повторить: мне будет очень жаль, и, если это произойдет, я сюда больше уже не приеду.

— Нам будет недоставать вас, мистер Уэллс. Во всяком случае, если, конечно, я переживу грядущие изменения.

— Переживете, мисс, и будете там, где вам захочется. Хотя, если у некоего молодого человека есть голова на плечах, он вам не разрешит работать в отеле.

Она рассмеялась, и они еще немного поговорили, пока в комнату, предварительно постучав, не вошла медицинская сестра.

— Спасибо, мисс Фрэнсис, — сказала она сухо. Затем весьма недвусмысленно посмотрела на часы. — Пора моему пациенту принимать лекарство и отдыхать.

— Мне все равно уже надо идти, — сказала Кристина. — Я навещу вас завтра утром, если не возражаете, мистер Уэллс.

— Буду рад вас видеть.

И он лукаво подмигнул ей.

На столе Кристины лежала записка: ее просили позвонить Сэму Якубеку.

Она набрала номер. Главный бухгалтер сам снял трубку.

— Я звонил в монреальский банк, — сказал он. — И подумал, что вам это будет небезынтересно. Похоже, что дела вашего знакомого в полном порядке.

— Приятная новость, Сэм. А что они вам сказали?

— Да как-то странно все получилось. Они, конечно, ничего не сообщили о том, сколько у него денег на счету: во всех банках одни и те же порядки. Просто сказали, чтобы я представил чек к оплате. Я тем не менее назвал сумму, но она их не взволновала, следовательно, он располагает такими деньгами.

— Я очень рада, — сказала Кристина.

— Я тоже, тем не менее я послежу, чтобы счет за комнату и услуги не вырос в слишком большую сумму.

— Это, Сэм, вы умеете. Чего-чего, а предусмотрительности у вас хоть отбавляй, — засмеялась Кристина. — И спасибо, что позвонили.

Кэртис О'Киф и Додо удобно разместились в отведенных им номерах, и Додо тут же занялась своим любимым делом: принялась распаковывать чемоданы, в то время как О'Киф, усевшись в большей из двух гостиных, начал изучать бумаги в голубой папке с надписью "Секретно. Отель «Сент-Грегори». Предварительный доклад".

Додо, тщательно обследовав великолепную корзину с фруктами, которую по распоряжению Питера Макдермотта принесли в апартаменты, выбрала яблоко и начала его чистить, как вдруг телефон, стоявший у локтя О'Кифа, зазвонил — вторично за эти несколько минут. Первым позвонил Уоррен Трент. Он вежливо приветствовал гостя, желая лично убедиться, все ли в порядке. И услышал искреннее признание:

— Даже в наших отелях не могло бы быть лучше, дорогой Уоррен.

После чего владелец «Сент-Грегори» пригласил Кэртиса О'Кифа вместе с Додо к себе на ужин.

— С огромным удовольствием, — любезно согласился магнат. — Кстати, мне очень нравится ваш отель.

— Вот этого я всегда и боялся, — сухо ответил Трент.

О'Киф расхохотался.

— Потолкуем сегодня вечером, Уоррен. Наверно, немного и о делах, но больше всего мне хотелось бы просто поболтать с великим специалистом гостиничного дела.

Опустив трубку на рычаг, он увидел, что Додо недоуменно смотрит на него.

— Послушай, Кэрти, если он такой великий специалист, почему же он продает тебе свой отель?

О'Киф ответил обстоятельно, как отвечал всегда, хотя заранее знал, что она все равно ничего не поймет:

— Главным образом потому, что времена изменились, а он этого не чувствует. Нынче недостаточно знать толк в гостиничном деле — надо еще уметь считать.

— Вот это да, — воскликнула Додо. — Какие огромные яблоки!

Второй телефонный звонок раздался сразу же вслед за первым: звонили из автомата в вестибюле отеля.

— Привет, Огден, — сказал О'Киф, когда звонивший представился. — Я как раз читаю ваш отчет.

А в вестибюле, одиннадцатью этажами ниже, лысый человек с болезненным цветом лица, похожий на бухгалтера, которым он, кстати, и был, кивнул из стеклянной телефонной будки своему более молодому спутнику, стоявшему снаружи. Звали бухгалтера Огден Бейли, и жил он на Лонг-Айленде, но здесь в отеле он уже две недели числился как Ричард Фаунтейн из Майами. С понятной осторожностью он избегал пользоваться гостиничным телефоном и не звонил из своего номера на четвертом этаже. И сейчас, чуть понизив голос, он отчетливо произнес:

— Там есть пункты, которые нам хотелось бы несколько расширить, мистер О'Киф, и, кроме того, сообщить последние сведения, которые могут вам понадобиться.

— Хорошо. Дайте мне еще четверть часа, потом приходите.

Положив трубку, Кэртис О'Киф посмотрел на Додо и умилился.

— Рад, что тебе доставляют такое удовольствие эти фрукты, — сказал он. — Не будь тебя, я немедленно положил бы конец всем этим фестивалям плодов земных.

— Не могу сказать, чтобы я так уж любила фрукты. — На О'Кифа смотрели широко раскрытые, голубые, ясные, как у младенца, глаза. — Но ведь ты никогда их не ешь, так не пропадать же добру.

— В отелях никогда ничего зря не пропадает, — сказал О'Киф. — То, что оставит один, возьмет другой и вынесет с черного хода.

— Вот мама у меня просто обожает фрукты. — Додо оторвала веточку винограда. — Она с ума бы сошла от такой корзины.

О'Киф уже снова занялся было цифрами, но, услышав эту фразу, отложил листок.

— А почему бы в таком случае не послать ей корзину фруктов? — сказал он.

— Как? Сейчас?

— Конечно. — И подняв телефонную трубку, магнат попросил соединить его со служащим отеля, занимающимся фруктами и цветами. — Говорит мистер О'Киф. Это, очевидно, вы доставили фрукты в мои апартаменты.

— Да, сэр. — В голосе женщины послышалось беспокойство. — Вы чем-нибудь недовольны?

— Напротив. Я хотел бы, чтобы такая же корзина была срочно послана в Акрон, штат Огайо. Стоимость впишите в мой счет. Одну минуту! — Он передал трубку Додо. — Скажи им адрес и то, что хочешь передать своей матери.

Додо все сказала, как он велел, и, повесив трубку, в порыве благодарности бросилась ему на шею.

— Ой, Кэрти, ты самый милый!

Он положительно расцвел: приятно все-таки доставлять удовольствие.

Вот ведь удивительная штука, подумал он, хотя Додо обожает дорогие подарки не меньше, чем любая из ее предшественниц, наибольшую радость она, похоже, получает от сущих пустяков, как, например, сейчас, когда они послали эту корзину фруктов.

О'Киф покончил с бумагами из голубой папки, и ровно через четверть часа в дверь постучали. Додо открыла и ввела в гостиную двух мужчин с портфелями — Огдена Бейли, того, что звонил, и второго, Шона Холла, стоявшего у телефонной будки. Холл был копией своего начальника, только помоложе, но лет через десять, подумал О'Киф, у него, наверно, появится такой же болезненный цвет лица и сосредоточенный взгляд от нескончаемого изучения балансовых отчетов и финансовых сводок.

Магнат любезно поздоровался с обоими. Огден Бейли — он же Ричард Фаунтейн — был человек многоопытный, занимавший ключевое положение в империи О'Кифа. Кроме того что это был отличный бухгалтер, он обладал еще удивительным даром — поселится в каком-нибудь отеле и по прошествии одной-двух недель осторожного наблюдения — обычно без ведома администрации — представит своему боссу финансовый отчет, который потом совпадает вплоть до мелочей с данными, полученными от самого отеля. Молодой Холл, которого Бейли нашел и обучил, проявлял такие же многообещающие способности.

Оба вежливо отклонили предложение выпить чего-нибудь, в чем, впрочем, О'Киф и не сомневался. Они сели на диванчик напротив шефа, держа на коленях портфели и дожидаясь сигнала, чтобы их открыть. Додо на другом конце комнаты снова занялась фруктами — теперь она чистила банан.

— Я рад, что вы смогли прийти, джентльмены, — сказал О'Киф, как будто эта встреча не была запланирована несколько недель тому назад, — но, пожалуй, прежде чем приступить к делу, следует испросить помощи у всевышнего.

И произнеся это, владелец корпорации, натренированный многолетней практикой, легко опустился на колени и молитвенно сложил руки. Огден Бейли смиренно последовал примеру шефа, а через мгновение, после некоторого замешательства, на колени опустился и молодой Холл. О'Киф взглянул в сторону Додо — она все еще ела банан.

— Дорогая, — тихо сказал он, — мы собираемся просить господа благословить наши намерения.

Додо отложила банан.

— О'кей, — сказала она покорно и встала с кресла, — настраиваюсь на вашу волну.

Бывали минуты — правда, давно, — когда эти бесконечные молебствия ее покровителя, устраиваемые порой в самое неподходящее время, почему-то раздражали Додо. Но постепенно она привыкла, как привыкала ко всему, и теперь уже относилась к этому равнодушно. «В конце концов, — призналась она как-то подружке, — Кэртис — такая лапочка; ложусь же я с ним, когда он хочет, так почему бы мне на колени не встать?»

— Боже всемогущий, — начал Кэртис О'Киф нараспев, закрыв глаза; его розовощекое волевое лицо приняло безмятежно-спокойное выражением — даруй нам успех в наших начинаниях, да будет на то воля твоя. Благослови нас, господи, и помоги приобрести этот отель, названный в честь твоего святого «Сент-Грегори». Молим тебя, прибавь его к тем, которыми уже управляет во славу твою преданный твой слуга. — Даже имея дело с богом, Кэртис О'Киф всегда шел прямо к цели. — Более того, — продолжал он, запрокинув голову вверх, и молитва полилась полноводной рекой, — если будет на то воля твоя, сделай так, чтобы произошло это быстро и без лишних затрат и состояние, которым мы, слуги твои, владеем, не оскудело бы, а, наоборот, приумножилось к вящей пользе твоей. Ниспошли свою благодать, господи, и на тех, кто будет противостоять нам в этой сделке, чтобы поступали они в соответствии с волей твоей, наставь их на путь истинный, чтобы проявляли они благоразумие и рассудительность во всех делах. И, наконец, господи, будь всегда с нами, содействуй успеху наших начинаний и направляй дела наши так, чтобы мы могли ими способствовать возвеличению славы твоей. Аминь! Итак, джентльмены, сколько мне предстоит уплатить за этот отель?

О'Киф уже снова сидел в кресле. Однако прошла секунда-другая, прежде чем остальные поняли, что последняя фраза была не концом молитвы, а началом делового совещания. Первым пришел в себя Бейли; он ловко поднялся с колен, шагнул к диванчику и поспешно извлек содержимое из портфеля.

Холл, несколько ошарашенный происходящим, тоже встал и присоединился к нему.

— О цене я говорить не буду, мистер О'Киф, — почтительно начал Бейли. — Это вы, как всегда, решите сами. Но наличие закладной на два миллиона долларов, срок оплаты которой истекает в эту пятницу, несомненно, в огромной степени облегчит торги — во всяком случае, для нас.

— Значит, тут никаких изменений не произошло? Срок закладной не продлен и никто не дает им ссуды?

Бейли отрицательно покачал головой.

— Я напал здесь на некоторые весьма достоверные источники информации, и меня заверили, что ничего подобного не произойдет. Никто из финансистов не хочет связываться с этим делом, в основном из-за убытков, которые терпит отель, — расчеты я вам уже дал, — а также из-за плохого руководства, что общеизвестно.

О'Киф задумчиво кивал головой; затем он открыл папку, которую ранее просматривал, и вынул из нее страничку с машинописным текстом.

— По-моему, вы чересчур оптимистичны в ваших предположениях относительно возможных прибылей. — Его острый взгляд буравил Бейли.

Тонкие губы бухгалтера чуть растянулись в улыбке.

— Как вы знаете, сэр, я не склонен к преувеличениям. Я абсолютно уверен, что доходы могут повыситься в самое ближайшее время за счет выявления новых источников притока средств и пересмотра старых. Сейчас все упирается в слабую организацию. Тут дело из рук вон плохо. — Он кивнул на своего молодого помощника. — Шон изучил этот вопрос.

Немного застенчиво, заглядывая в лежавшие перед ним записи, Шон Холл начал:

— Система подчинения никуда не годится. В результате некоторые начальники служб имеют чрезмерную самостоятельность. Возьмем, к примеру, закупку продовольствия для ресторана…

— Одну минуту.

Холл тотчас умолк.

— Совершенно ни к чему знакомить меня со всеми деталями, — решительно заявил О'Киф. — Я полностью полагаюсь на вас, джентльмены, — всем этим вы со временем займетесь. Сейчас же я хочу лишь иметь общее представление о состоянии дел.

Несмотря на сравнительно мягкий тон этой отповеди. Холл вспыхнул, и Додо с другого конца комнаты сочувственно посмотрела на него.

— Если я правильно вас понял, — продолжал О'Киф, — слабость руководства способствует хищениям со стороны обслуживающего персонала, что подрывает бюджет.

Молодой бухгалтер усиленно закивал.

— Весьма существенно, сэр, особенно хищения продуктов и алкогольных напитков. — Он хотел было рассказать о своих наблюдениях в барах и ресторанах отеля, но сдержался. Этим они займутся позже, когда будет куплен отель и в нем начнет работать «бригада расчистки».

По своему недолгому опыту Шон Холл уже знал, что процедура присоединения еще одного звена к системе отелей О'Кифа неминуемо пойдет заведенным порядком. Сначала, за несколько недель до переговоров, отелем занимается «группа секретного обследования», обычно возглавляемая Огденом Бейли. Поселившись в отеле в качестве обычных клиентов, члены этой группы после тщательного, систематического наблюдения, да еще получив с помощью подкупа кое-какие дополнительные сведения, готовят отчет о состоянии финансов и положении дел вообще, в котором указывают слабые места и неиспользованные возможности. Иной раз — как, например, в данном случае осторожно наводятся справки вне отеля, среди бизнесменов города.

Всемогущее имя О'Кифа плюс перспектива сотрудничества с крупнейшей в стране корпорацией отелей обычно открывают путь к получению любых сведений. В финансовых кругах, как уже давно уяснил Холл, преданность и верность всегда отступают перед практицизмом и выгодой.

После этого, вооруженный собранной информацией, Кэртис О'Киф начинает уже прямые переговоры, которые чаще всего оканчиваются успешно. Затем в дело вступает «бригада расчистки».

Бригада эта, возглавляемая вице-президентом корпорации, состояла из нескольких требовательных, быстро ориентирующихся экспертов в области управления и администрации. В поразительно короткий срок она не только могла превратить, но и действительно превращала любой отель в стандартное предприятие О'Кифа. Прежде всего она обычно начинала с перетасовки служащих и административного аппарата, — более серьезные преобразования, включая перестройку здания и установку нового оборудования, осуществлялись позднее. Делалось все с улыбкой и заверениями в том, что никаких крутых нововведений не последует, тогда как на самом деле уже шла коренная ломка.

«Приступая к делу, — сказал один из членов бригады, — мы прежде всего объявляем, что не собираемся делать перемещений в штате. И тут же начинаем увольнять».

Шон Холл предвидел, что нечто подобное скоро начнется и в отеле «Сент-Грегори».

Иногда Холл, неглупый молодой человек, воспитанный в квакерских традициях, начинал задумываться о роли, которую сам он играет во всех этих делах. Несмотря на то, что он лишь недавно начал работать у О'Кифа, несколько отелей, отличавшихся приятным своеобразием, были у него на глазах поглощены корпорацией и, так сказать, «подстрижены под гребенку». В какой-то мере процесс этот огорчал его. Случалось также, что он испытывал муки совести, наблюдая, какие методы применяются порой для достижения цели.

Но в конечном счете верх всегда брало честолюбие, да к тому же Кэртис О'Киф щедро платил за услуги. Приличное жалованье и растущий счет в банке быстро успокаивали Шона Холла, когда у него становилось скверно на душе.

Были и другие соображения, о чем, правда, он едва отваживался мечтать. Сегодня утром, едва войдя в апартаменты, он остро ощутил присутствие Додо, хотя и старался изо всех сил не смотреть на нее. Эта блондинка с пышными формами, своей улыбкой, казалось, озарявшая все вокруг, пробудила в Шоне небывалую чувственность, чего никогда не могла добиться его хорошенькая брюнетка жена, отлично выступавшая на теннисных кортах и к тому же секретарь-стенографистка в ассоциации родителей и учителей. Думая о том, как повезло Кэртису О'Кифу, Шон Холл невольно тешил себя мыслью, что в начале своей карьеры великий человек тоже был молодым и честолюбивым бухгалтером.

Его размышления были прерваны вопросом О'Кифа:

— Ваше впечатление о плохой работе административного аппарата относится ко всем звеньям?

— Нет, не совсем так, сэр. — Шон Холл снова обратился к своим записям, сосредоточиваясь на том, чем занимался последние две недели. — Тут есть один человек — заместитель главного управляющего по имени Макдермотт, который кажется весьма компетентным. Ему тридцать два года, окончил Корнеллский университет. К сожалению, в его личном деле не все благополучно. Проверку проводило министерство внутренних дел. Вот их заключение.

О'Киф внимательно прочел листок, который ему протянул молодой бухгалтер. В нем содержались основные факты, связанные с увольнением Питера Макдермотта из «Уолдорф-Астории»; было сказано, что он тщетно пытался устроиться на работу, пока его не взяли в «Сент-Грегори».

Магнат прочел и молча вернул бумагу. Решение о судьбе Макдермотта примет «бригада расчистки». Однако членам ее известно настоятельное требование О'Кифа держать на работе только безупречных в моральном отношении служащих. Значит, при всей своей компетентности Макдермотт едва ли останется на работе при новом руководстве.

— Есть и еще несколько хороших служащих, — продолжал Шон Холл, — на менее высоких постах.

Они побеседовали еще минут пятнадцать. Наконец Кэртис О'Киф сказал:

— Благодарю вас, джентльмены. Звоните, если будет что-то новое и важное. В противном случае я сам свяжусь с вами.

Додо проводила их до двери.

Когда она вернулась, Кэртис О'Киф уже лежал на диване, где только что сидели два бухгалтера. Глаза его были закрыты. Еще в начале своей карьеры Кэртис О'Киф развил в себе способность забываться минутным сном и таким образом восстанавливать силы, которые казались его подчиненным поистине неисчерпаемыми.

Додо тихонько поцеловала его в губы. Он сквозь сон почувствовал ее влажный поцелуй и прикосновение высокой упругой груди. Ее длинные пальцы легли на его затылок и легонько начали массировать. На лицо ему упала прядь ее мягких шелковистых волос. О'Киф улыбнулся и открыл глаза.

— Подзаряжаю свои батарейки, — сказал он и с ублаготворенным видом добавил: — А ты помогаешь мне.

Пальцы ее продолжали двигаться. Через десять минут О'Киф уже чувствовал себя бодрым и вполне отдохнувшим. Потянувшись, он снова открыл глаза и резко сел. Потом встал и раскрыл Додо объятия.

Она порывисто бросилась к нему и крепко прижалась всем телом. Он чувствовал, как она горит, требуя его ласк.

Все больше возбуждаясь, он повел ее в примыкавшую к гостиной спальню.

Начальник охраны отеля Огилви, объявивший герцогу и герцогине Кройдонским во время своего загадочного звонка, что явится к ним через час, не спешил. Поэтому когда через два часа у входной двери загудел зуммер, герцогская чета уже была вне себя от волнения.

Герцогиня сама пошла открыть дверь. Она отослала горничную, придумав какое-то поручение, и весьма безжалостно отправила круглолицего секретаря герцога выгуливать бедлингтон-терьеров, хотя знала, что он до ужаса боится собак. Сейчас нервы ее были на пределе еще и потому, что оба — служанка и секретарь — могли вернуться в любой момент.

Вместе с Огилви в апартаменты проникло облако табачного дыма.

Заметив, что толстяк, не вынимая сигары изо рта, проследовал за ней в гостиную, герцогиня уничтожающе посмотрела на него.

— Мы с мужем не выносим табачного дыма, — сказала она. — Не будете ли вы так любезны потушить это.

Поросячьи глазки на жирном лице иронически оглядели герцогиню. Потом медленно осмотрели большую, со вкусом обставленную гостиную, и остановились на герцоге, стоявшем спиной к окну и вопросительно смотревшем на обоих.

— Ничего обстановочка, жить можно, — Огилви не спеша вытащил изо рта пресловутую сигару, стряхнул с нее пепел и легким щелчком направил окурок в украшенный богатым орнаментом камин, но промахнулся, и окурок упал на ковер — Огилви даже не попытался поднять его.

Герцогиня крепко сжала губы.

— Я полагаю, вы явились сюда не затем, чтобы обсуждать убранство апартаментов, — резко сказала она.

Огромное тело Огилви заколыхалось, сотрясаемое смехом.

— Нет, мэм, не затем. Просто мне нравятся хорошие вещи. — И резко понизив свой немыслимый фальцет, добавил: — Как, например, ваша машина. Та, что стоит здесь, в гараже отеля. «Ягуар», так ведь?

— А-а! — Герцог не произнес это, а скорее выдохнул. Герцогиня быстро и предостерегающе взглянула на него.

— А почему вдруг наша машина заинтересовала вас?

Поведение детектива, точно по мановению жезла, сразу изменилось.

— Кто еще есть в апартаментах? — резко спросил он.

— Никого. — На этот раз ответил уже герцог. — Мы отослали всех.

— Бывает, что лучше все-таки проверить. — Толстяк с поистине удивительной для него быстротой обошел комнаты, открывая поочередно двери и заглядывая за них. Он, конечно же, хорошо знал расположение комнат.

Открыв и снова закрыв входную дверь, Огилви вернулся в гостиную, явно удовлетворенный осмотром.

Герцогиня сидела в кресле с высокой прямой спинкой. Детектив встал перед ней.

— Так вот, — сказал он. — Вы сшибли тех двоих и удрали.

Герцогиня в упор посмотрела на него.

— О чем это вы говорите?

— Не будем играть в прятки, леди. Я разговариваю с вами серьезно. — Он вытащил новую сигару и откусил конец. — Вы читали газеты. Да и по радио тоже только об этом и разговор.

На щеках герцогини Кройдонской, до того совершенно бескровных, появились два ярких пятна.

— Ваши намеки возмутительны и нелепы…

— Сказано: хватит! — с внезапной яростью рявкнул он, отбрасывая видимость любезности. И повернувшись к герцогу спиной, словно его тут не было, Огилви помахал нераскуренной сигарой у носа своей жертвы. — Послушайте-ка лучше меня, ваша пресветлая светлость! Весь город поднят на ноги: полиция, мэр, детективы. И если они найдут преступников, тех, кто убил ребенка и мать, а потом удрал, голубчиков притянут к ответу, кто бы они ни были, есть у них всякие там титулы или нет. Ну, а я кое-что знаю, и если поступать по правилам, так не успеете вы глазом моргнуть, как тут появится взвод полицейских. Но я решил поступить по совести и сначала прийти к вам, чтоб вы мне рассказали, как оно было. — Поросячьи глазки мигнули и снова стали жесткими. — Если же вы хотите, чтоб было иначе, так и скажите.

Но недаром за плечами герцогини Кройдонской стояло три с половиной века врожденного высокомерия — ее нелегко было запугать. Вскочив на ноги, герцогиня смотрела на грубияна гневными, горящими серо-зелеными глазами.

От тона ее дрогнул бы даже тот, кто хорошо ее знал.

— Ах вы чудовище, шантажист! Да как вы смеете!

При всей своей самоуверенности Огилви на мгновение заколебался. Но тут вмешался герцог:

— Боюсь, дорогая, это не пройдет, хотя сыграно превосходно. — И повернувшись к Огилви, он продолжал: — Ваши обвинения справедливы. Я действительно во всем виноват. Это я вел машину и задавил ребенка.

— Вот так-то будет лучше, — сказал Огилви, раскуривая сигару. Теперь мы на правильном пути.

Подчиняясь неизбежному, герцогиня устало опустилась в кресло. Сжав руки, чтобы скрыть дрожь, она спросила:

— Так что же вам известно?

— Сейчас выложу. — Огилви не спеша, лениво выпустил клуб синего сигарного дыма и иронически посмотрел на герцогиню: а ну, посмей возразить! Но она ничего не сказала, лишь сморщила от отвращения нос. — Вчера вечером вы, ваша светлость, — продолжал Огилви, указывая на герцога, — еще засветло отправились к «Линди» в Ирландский квартал. Вы поехали туда на своем роскошном «ягуаре», вместе с приятельницей. По крайней мере, я думаю, вы так ее называете, чтобы не применять другого слова. — И Огилви, осклабясь, посмотрел на герцогиню.

— Продолжайте же! — резко сказал герцог.

— Так вот, — наглая жирная физиономия снова обратилась к нему, насколько мне известно, вы выиграли сотню в карты, потом спустили ее в баре. Вы разменяли уже вторую сотню — такой шел пир, только держись! когда ваша жена нагрянула туда на такси.

— Откуда вы все это знаете?

— Сейчас скажу: я живу, герцог, в этом городе и работаю в этом отеле уже давно. И у меня повсюду друзья. Я делаю им одолжение, и они платят мне тем же — сообщают, на чем можно подработать и где. Нет такого человека в нашем отеле, который бы набедокурил, а я бы об этом не знал. Большинство и не подозревают, что я все знаю, они и меня-то не знают. Считают, что об их маленьких секретах никто не догадывается, да так оно и бывает — за исключением подобных случаев.

— Понятно, — холодно произнес герцог.

— Вот только одно мне хотелось бы выяснить, — продолжал Огилви. — Я очень любопытный по натуре человек, мэм. Как это вы поняли, где может находиться ваш муж?

— Вы и так слишком много знаете, — сухо ответила герцогиня. — Думаю, что это к делу не относится. Мой муж имеет обыкновение делать пометки в книжке, когда разговаривает по телефону. Потом он нередко забывает уничтожить свои записи.

Детектив осуждающе прищелкнул языком.

— Такая невинная беспечность, герцог, а смотрите, до чего она вас довела. Ну, об остальном догадаться нетрудно. Вы с супругой отправились домой и сели за руль, хотя, учитывая ваше состояние, видимо, было бы разумнее доверить машину герцогине.

— Моя жена не водит машину.

Огилви понимающе кивнул.

— Это все объясняет. По-видимому, вы хоть и были пьяны, но держались…

— Значит, вы ровным счетом ничего не знаете! — перебила его герцогиня. — Не знаете наверняка! И ничего не можете доказать…

— Леди, я могу доказать все, что мне нужно.

— Пусть он лучше закончит, дорогая, — остановил ее герцог.

— Вот это верно, — сказал Огилви. — Посидите-ка и послушайте. Вчера вечером я заметил, что вы вышли к лифтам по лестнице, ведущей из гаража, а не через вестибюль. Выглядели вы оба незавидно. Я сам приехал незадолго до того, и меня это сразу насторожило: отчего вы так взволнованы. Я ведь уже сказал вам, что по натуре я человек любопытный.

— Продолжайте, — чуть слышно произнесла герцогиня.

— Вскоре разнесся слух о несчастном случае. По наитию я опустился в гараж и спокойненько осмотрел вашу машину. Вы, может, и не знаете: она стоит в самом дальнем углу за колонной, так что, когда работяги проходят мимо, они не видят ее.

Герцог облизнул пересохшие губы.

— По-моему, теперь это уже не имеет значения.

— Может, вы и правы, — согласился Огилви. — Так или иначе, то, что я обнаружил, заставило меня предпринять небольшую прогулку в полицейский участок, где меня тоже все хорошо знают. — Он замолчал, раскуривая сигару, а его собеседники угрюмо ждали продолжения. Когда кончик сигары зарделся, Огилви внимательно осмотрел его и продолжал:

— Там у них оказалось три вещественных доказательства. Ободок от фары, который, должно быть, отскочил в тот момент, когда машина сбила ребенка и женщину. Осколки стекла от фары. И след на одежде ребенка.

— След чего?

— Если провести тряпкой по чему-то твердому, герцогиня, особенно если поверхность к тому же лакированная, как, например, крыло машины, на тряпке останется след — будто отпечатки пальцев. Полицейские лаборанты исследуют его, как отпечатки пальцев: посыплют порошком, и все сразу видно.

— Очень интересно, — сказал герцог, словно разговор шел о чем-то вовсе не относившемся к нему лично. — Я этого раньше не знал.

— Да, это известно немногим. Но сейчас, как я понимаю, это не имеет значения. На вашей машине разбита фара и утерян ободок. Те, что находятся в полиции, конечно, совпадут с вашими, так что можно и не возиться со следами от машины и с кровью. Ах да, чуть не забыл: ведь машина-то у вас вся в крови, хоть она и не очень видна на черном лаке.

— О боже! — Герцогиня закрыла лицо руками и отвернулась.

— Что же вы нам предлагаете? — спросил герцог.

Толстяк потер руки, посмотрел на свои короткие мясистые пальцы.

— Я ведь уже сказал, что пришел вас послушать.

— Ну, а что я могу вам сказать? — В голосе герцога звучала безнадежность. — Вы все знаете. — Он попытался гордо распрямить плечи, но из этого ничего не получилось. — Так что зовите полицию и поставим на этом точку.

— Ну, зачем же так? Спешить ни к чему, — задумчиво, своим визгливым фальцетом произнес детектив. — Что сделано, то сделано. Бегите хоть куда, ни ребенка, ни матери уже не вернуть. К тому же в полицейском участке с вами, герцог, не станут церемониться — вам там будет не по душе. Нет, сэр, совсем не по душе.

Герцог и герцогиня медленно подняли на него глаза.

— Я-то надеялся, — продолжал Огилви, — что вы сами кое-что предложите.

— Я вас не понимаю, — неуверенно начал герцог.

— Зато я все понимаю, — сказала герцогиня. — Вам нужны деньги, не так ли? И вы явились сюда шантажировать нас.

Если она рассчитывала ошеломить Огилви, то ошиблась. Детектив лишь пожал плечами.

— Как бы вы это ни назвали, мэм, мне все равно. Я пришел лишь затем, чтобы помочь вам выбраться из беды. Ведь и мне нужно жить.

— Значит, за деньги вы согласны хранить про себя то, что вам известно?

— Пожалуй что да.

— Но судя по тому, что вы сказали, — начала герцогиня, вновь обретя утраченную было уверенность в себе, — мы от этого ничего не выиграем. Машину в любом случае опознают.

— С этим вам, пожалуй, надо считаться. Но есть основания думать, что ее могут и не опознать. Я вам еще не все сказал.

— Так скажите, пожалуйста.

— Я сам не все до конца продумал, — сказал Огилви. — Но когда вы сбили ребенка, вы мчались из города, а не в город.

— Мы просто ошиблись направлением, — сказала герцогиня. — Но потом нам как-то удалось развернуться. Это нетрудно в Новом Орлеане, где столько извилистых улиц. Мы свернули в какую-то боковую улицу и добрались до отеля.

— Я так и думал. — Огилви кивнул. — Но в полиции до этого еще не доперли. Они ищут вас за пределами города. Поэтому прочесывают сейчас пригороды и близлежащие городки. Они доберутся, конечно, и до Нового Орлеана, но не теперь.

— Сколько времени может до этого пройти?

— Дня три-четыре. Им еще надо осмотреть немало мест.

— А что нам даст… эта отсрочка?

— Кое-что может дать, — сказал Огилви. — При условии, что никто не обнаружит вашей машины, а она у вас так запрятана, что вам тут может повезти. Особенно, если бы удалось угнать ее отсюда.

— Вы хотите сказать: из этого штата?