Эпицентр Корнев Павел
– Увидимся, Петя.
– Увидимся, – эхом отозвался я и занялся картофельным пюре и котлетой. Своей очереди дожидался кусок отварной говядины, а на десерт была слойка. И не могу сказать, будто аппетит пропал, да только ел дальше без особого удовольствия.
В расположение вернулся сытым, но не слишком довольным жизнью. Если к служебным пертурбациям уже выработался некий иммунитет, то разговор с Аркашей откровенно выбил из колеи. Раньше прошлая жизнь представлялась незыблемым фундаментом, а сейчас натуральным образом почва из-под ног ушла.
Впрочем, долго пребывать в раздрае чувств мне не позволили. Только доложился командиру взвода, и тот сразу погнал на инструктаж в дежурку. Сержант Козодой оторвался от преферанса, выложил на стол стопку журналов учёта и велел расписаться за ознакомление с техникой безопасности, правилами патрулирования и порядком досмотра транспорта. Попутно буквально в двух словах рассказал о том, что и как придётся делать, а после разложил на краю стола карту и провёл пальцем от Кордона до Эпицентра.
– Дорога тут одна, если по какой-то надобности с неё съехать придётся, направление штурман указывать станет. Экипаж у тебя опытный будет, не заблудитесь.
– Штурман?
– Пулемётчик, – пояснил Захар. – Будет и пулемётчик, и снайпер.
– А карту ты всё же изучи, Петя, – посоветовал ефрейтор Черепица. – Сектора с пятого по двадцать восьмой не смотри, не наша зона ответственности, а вот с двадцать девятого по четвёртый весь объездить придётся.
Я поначалу ничего не понял, затем сообразил, что речь идёт о привычных уже румбах, только не ограниченных тринадцатикилометровым радиусом Эпицентра.
– Да, лишним не будет, – согласился с этим советом сержант. – Гляди, начиная с пятидесятого километра начинается зона ограниченного посещения, а до того…
Что там «до того» начальник смены поведать не успел, от распахнутой двери донёсся гулкий стук, а следом кто-то бодрым голосом объявил:
– Тук-тук, хозяева! Кто в теремочке живёт?
Шагнувший в дежурку молодой человек с нашивками младшего сержанта был не слишком высок и не мог похвастаться мощным сложением, зато его запястья оказались в обхвате как три моих, а ладони больше походили на лопаты.
В остальном же ничего особенного: лет двадцати пяти на вид и, как говорится, неброской внешности, приятной наружности. Лицо овальное, нос прямой, брови русые – заметно светлее подстриженных под бокс волос; справа на груди висели знаки «За отличную стрельбу» и «Отличный пулемётчик».
– Явился, не запылился! – рассмеялся Захар Козодой, протянув руку. – Ты чего пришёл? Выезд только в три пятнадцать!
– Да мимо проходил, – отмахнулся младший сержант. – Скажи лучше, кто эту неделю нас катать будет?
– Рядовой Линь, – указал на меня начальник дежурной смены и усмехнулся. – Петя, этот обманчиво дружелюбной наружности боец – твой пулемётчик, штурман и командир мотогруппы. Слушай его, Фома Коромысло плохому не научит.
– Только пить, курить и по бабам ходить! – хмыкнул Вова-футболист.
– Как будто это что-то плохое! – хохотнул пулемётчик, протягивая руку.
Пожатие широченной лапищи оказалось предельно аккуратным, не иначе специально постарался не раздавить мне кисть; это крайне порадовало, пусть и мог в любой момент качнуть в неё сверхсилу.
– Казарму пулемётчиков знаешь? – уточнил Фома.
– Показали.
– Тогда собирайся и подъезжай. Выдвигаемся через пятнадцать минут.
Он покинул караулку, а я оглянулся на сержанта.
– Форма одежды какая?
– Плащ, очки и шлем в обязательном порядке, остальное на твоё усмотрение, – сказал тот, протянул путевой лист и предупредил: – Уровень бензина только проверить не забудь. И давай живее, Фома – мировой парень, но есть у него пунктик: терпеть опозданий не может.
Ну, я и не стал медлить, рискнул даже скатиться по спусковому столбу. А и нормально! Накинул поверх полевой формы плащ, кожаные штаны решил не надевать, переобуваться тоже не стал. Прихватил фляжку и пистолет-пулемёт, вышел на улицу и, хоть перед выездом из Новинска залил бак под пробку, всё же последовал совету сержанта и проверил уровень топлива. С тем оказался полный порядок: запас хода более чем в два раза перекрывал протяжённость нашего сегодняшнего маршрута, указанную в путевом листе.
Закрепив ППС в держателях, я повернул ключ зажигания, толкнул ногой педаль пускового устройства и покатил к воротам. Навстречу попался такой же мотоцикл, как у меня, только покрытый густым слоем рыжеватой пыли, а на контрольном пункте пришлось дожидаться, пока с территории выедут два грузовика.
Когда подкатил к соседней казарме, Фома уже стоял у крыльца в компании дымивших папиросами сослуживцев. Одной рукой он контролировал упёртый прикладом в землю пулемёт, в другой удерживал на весу ранец с боекомплектом. Кожаная куртка у него оказалась такой же, как у Василя, и танковый шлем с очками тоже ничем от стандартных не отличались, а вот перчатки точно были пошиты по индивидуальному заказу.
Прежде чем забраться в люльку, младший сержант взглянул на наручные часы, и я подумал, что не помешало бы обзавестись хронометром и мне. Увы, даже с повышенным денежным довольствием копить было на такую покупку и копить.
– Поехали! – распорядился Фома, начав прилаживать к вертлюгу сошки пулемёта.
Я тронулся с места и направил мотоцикл к соседнему зданию, а там, стоило только остановиться, Фома без промедления дунул в здоровенный медный свисток. С минуту ничего не происходило, а затем толчком – или даже пинком! – распахнулась входная дверь и на улицу вышел худощавый ефрейтор. Был он смуглым, черноволосым и черноглазым, свёрнутую кожаную куртку нёс под мышкой, а винтовку – закинутой на плечо; вещевой мешок болтался на одной лямке, на гимнастёрке посверкивал золотым ободком стилизованный под мишень нагрудный знак «Снайпер ОНКОР».
– Раздолбай! – тихонько ругнулся Фома и поторопил стрелка: – Тимур, ну время же!
– Ой, да перестань ты! – фыркнул ефрейтор, заметил меня и цокнул языком. – О, у нас новый руль!
Я протянул руку.
– Пётр.
– Тимур. – Стрелок ответил на рукопожатие и передал вещевой мешок Фоме, чтобы тот убрал его в ноги, а куртку устроил на запасном колесе. – Ну всё, погнали!
Я выжидающе посмотрел на пулемётчика, и тот уточнил:
– Выезд на Эпицентр знаешь?
– Через госпиталь ехать или напрямик дорога есть?
– Давай через госпиталь.
Ну и поехали. Восседавший на заднем сиденье Тимур одной рукой вцепился в ручку, а другой придерживал брошенную на запасное колесо куртку, на кочках его потряхивало, но очень скоро я перестал беспокоиться насчёт снайпера и полностью сосредоточился на дорожной обстановке. Движение оказалось весьма напряжённым, постоянно попадался встречный автотранспорт, и любая невнимательность могла завершиться аварией. С учётом приличных скоростей и превосходства грузовиков в массе ничем хорошим столкновение для нас закончиться не могло; пока доехал до восточного пропускного пункта, просто взмок. Жара свою роль, конечно, тоже сыграла, но в первую очередь сказалась всё же нервотрёпка.
– Ну, я же говорил! – рассмеялся Тимур, когда мотоцикл остановился в тени блокпоста с установленной на крыше спаркой крупнокалиберных пулемётов.
Фома отмахнулся от него и отошёл к караульным, перекинулся с ними парой слов и крикнул:
– Колонна на подходе. Готовность – две минуты!
Стрелок ругнулся вполголоса и принялся застёгивать куртку, а я удивлённо спросил:
– Мы не просто к Эпицентру едем, что ли?
– Не-а, – мотнул головой ефрейтор. – Колонну сопровождать будем.
Вернувшийся к мотоциклу Фома приладил на пулемёт диск и пояснил:
– Иностранных операторов на подстройку к Эпицентру везут, мы в головном дозоре и туда, и обратно. На месте они своими силами справятся, там немного по округе покрутимся. Покажем тебе окрестности.
Я хрустнул костяшками пальцев и произнёс:
– Когда ехали на инициацию, сказали, что тут спокойно, а нас только для порядка сопровождают.
Пулемётчик и снайпер обменялись многозначительными ухмылками, и Фома резонно заметил:
– Петя, ну сам посуди – кто бы такую ораву туда-обратно просто для порядка гонять стал? А горючее? А моторесурс?
Я выставил перед собой раскрытые ладони.
– Так вопрос именно в том, как в реальности дела обстоят!
Младший сержант пожал плечами.
– Тимур, сколько с начала года серьёзных инцидентов было? Десятка полтора?
– Если по нашей зоне ответственности и со стрельбой, то да. А если брать браконьеров, чёрных старателей и всякую мелкую шушеру, то чуть ли не каждый день кого-нибудь прихватывают.
Я не удержался и присвистнул.
– А серьёзные – насколько серьёзные?
– Серьёзней не бывает, – уверил меня Фома. – Мой тебе совет: веди себя так, будто в прифронтовой полосе находишься, целее будешь.
– И мы вместе с тобой, – на полном серьёзе поддакнул Тимур.
Патрулирование улиц в Новинске враз перестало казаться таким уж неприятным занятием, и я невольно передёрнул плечами.
– Мёдом тут всем, что ли, намазано?
Фома Коромысло рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
– А ты как думал! Именно что – намазано! И одиночки пытаются мимо патрулей к Эпицентру просочиться, и полноценные диверсионно-разведывательные группы захаживают. Сейчас вот иностранцы по обмену едут – если их обстреляют или подорвут, вонь до небес поднимется. Такой счёт нам выставят, мало не покажется.
Я припомнил лекцию капитана Городца после неудавшейся провокации у водохранилища и вновь поёжился, а поскольку молча стоять не хотелось, решил прояснить момент с резанувшей слух фразой.
– «По обмену» – это как?
– Ну, ты же в курсе, что Эпицентр самый мощный из всех источников? – уточнил Фома и после моего кивка продолжил: – Иностранцам даже на пятый или седьмой виток переключиться за счастье, вот институтские умники и организовали взаимовыгодный процесс.
– У нас же договор с Лигой Наций…
– Не, это уже сверх квоты. Берут только прошедших инициацию в другом источнике, кого-то за наличный расчёт, кого-то взамен наших слабосилков.
– Чего?!
– Рот закрой, муха залетит! – пошутил Тимур.
Младший сержант тоже глянул на меня с неприкрытой усмешкой.
– Петя, ты как маленький, честное слово! С витка на виток не перескочить, так? А вот между источниками – вполне. Если кому-то башковитому с инициацией не повезло, его могут в Айлу отправить. Там источник дохлей нашего, но с правильной подстройкой реально сильнее операторов нашего пятого витка стать. С шестым, конечно, не сравняться, но не до жиру, знаешь ли.
У меня чуть голова кругом не пошла. Оказывается, девятый виток – это не приговор! Можно поднять свою пиковую мощность в разы! Всего-то и надо – зарекомендовать себя с лучшей стороны, показать перспективность!
– А потом ещё раз настроиться на Эпицентр, только на эталонном шестом витке… – пробормотал я и пробормотал достаточно громко, чтобы меня расслышали.
Фома пожал плечами.
– Не факт, что выгорит. Но чего не знаю, того не знаю.
«А что вообще ты знаешь?» – едва не вырвалось в приступе непонятного ожесточения. Хотя – а непонятного ли?
Легко сказать: «зарекомендовать себя»! Попробуй – зарекомендуй! Я ведь не в РИИФС, я в ОНКОР! И мои трудовые свершения многомудрых профессоров точно не впечатлят!
Следом вспомнилось предложение Палинского зачислить в институт вольным слушателем и обещание Льва поразмыслить над поступившим от профессора предложением, от разочарования и обиды на весь белый свет неприятно закрутило кишки. Но справился с собой, взял эмоции под контроль.
Не о том думать надо! Не о том! Я прошлой ночью человека убил и очень скоро под подозрение попаду, если уже не попал, а всё мысли о великих свершениях и научной карьере покоя не дают! Дурдом!
– О чём задумался, Петя? – спросил с интересом следивший за мной пулемётчик.
Но тут уж я не сплоховал, пожал плечами и с деланым безразличием сказал:
– Думаю, две минуты давно прошли, а колонны всё нет.
– В яблочко! – рассмеялся Тимур, наставив на меня указательный палец. – Устами младенца глаголет истина!
– Бросьте! – отмахнулся Фома. – Главное, что мы вовремя прибыли. А так – стоим в теньке, плохо разве? Сейчас поедем.
Я прислушался к собственным ощущениям и решил, что никуда ехать не хочу. Тошно было на душе и немного страшно. Сбегал облегчиться в туалет, а только вернулся, и к пропускному пункту подтянулась припозднившаяся автоколонна.
Хотя «колонна» – это громко сказано. Два небольших автобуса, легковой вездеход с поднятым брезентовым верхом, грузовик с пехотинцами, ещё один с зенитной установкой, два кургузых броневика с крупнокалиберными пулемётами и мы – вот и весь транспорт.
Подошёл офицер с единственным угольником на шевроне, когда отдали честь, он спросил у Фомы:
– На связи от вас кто?
Пулемётчик указал на Тимура.
– С рацией работаешь или напрямую по радиоканалу?
– Ментально.
– Годится. Связь держим в обход диспетчера, подключайся к общему каналу, – сказал лейтенант и предупредил: – Всё, ждём авиаразведку и выдвигаемся.
Черноволосый снайпер на миг зажмурился, затем открыл глаза и сообщил:
– На связи.
По его виску скатилась капля пота, никак иначе усилия по установлению ментального канала себя не проявили.
– Дистанция – пятьсот метров, самое большее километр. Сильнее от нас не отрывайтесь.
– Так точно, – очень спокойно и по-деловому ответил Фома Коромысло, и лейтенант ушёл в караульное помещение.
Я с интересом уставился на снайпера и спросил:
– А все так могут?
– Не, – мотнул головой пулемётчик. – Я только накоротке связь держать могу, в зоне прямой видимости. И недолго. А большинство и такое общение освоить не в силах.
– Мой случай, – усмехнулся я.
Тут Тимур встрепенулся и запрокинул голову. Я проследил за его взглядом и вскоре разглядел в небе силуэт аэроплана. Тот выписал над нами круг и немного снизился, затем покачал крыльями и вновь начал набирать высоту, взяв направление на Эпицентр.
– Выдвигаемся! – объявил Тимур и принялся застёгивать кожаную куртку.
Я взглянул на младшего сержанта, и тот махнул рукой.
– Ходу!
Движок завёлся после первого же толчка педали пускового устройства, а стоило только всем разместиться на своих местах, я опустил на лицо мотоциклетные очки и покатил по дороге.
– Петя, не гони, – повысив голос, одёрнул меня пулемётчик. – Мы головной дозор, наше дело – дорогу проверять, а не заезд на скорость устраивать. Тимур, контроль дистанции на тебе.
Я немного сбросил скорость и уточнил:
– Так нормально?
– Да, пойдёт.
И мы покатили дальше. Контрольно-пропускной пункт оказался крайним строением Кордона, сразу за ним начиналась степь, но не ровная, словно стол, как с другой стороны городка, а куда более холмистая. Ну а в остальном всё так же – пыльная лента трассы, пожухлая трава, лёгкий встречный ветерок, небо и птицы в нём, а ещё выше – солнце.
Но вот обзор оказался далеко не столь хорош, как запомнилось по первой поездке. Тут холм, там взгорок – для отстранённого наблюдения из кузова порядок, а в поездке, как выразился Фома, по «прифронтовой полосе» хотелось бы контролировать обстановку получше. Склон сопки с одной стороны, склон сопки – с другой и всё, больше толком ничего и не видно; на простор выехать за счастье.
– Слишком оторвались! – крикнул Тимур, когда мы проехали мимо столба с отметкой «сорок четыре».
Пулемётчик оглянулся и скомандовал:
– Наверху остановись!
«Наверху» – это на вершине вытянутого холма со столь пологим склоном, что дорогу проложили напрямик через него. Движок начал порыкивать, но мотоцикл преодолел подъём без всякого труда. Ну а там я сразу сообразил, что место для остановки выбрано отнюдь не случайно: очень уж замечательный оттуда открывался обзор. Даже показалось, будто на востоке небо чуть светлее; от одного взгляда заломило глаза.
Эпицентр. Так сказывалась пусть и относительная, но всё же близость Эпицентра.
– Нормально? – обратился ко мне Фома. – Голова не кружится?
Я задумчиво пожал плечами.
– Да вроде нет. А должна?
– По-разному бывает, – уклончиво ответил пулемётчик, снял с окуляров висевшего на груди бинокля крышечку и поднёс его к глазам.
Не став отвлекать его, я приложил ладонь козырьком ко лбу и осмотрелся, благо местность просматривалась отсюда на добрый десяток километров. Серая лента дороги петляла меж пригорков, она то забирала к югу и вырывалась на степной простор, то виляла обратно и тянулась по опушке наползавшего с севера леса, а где-то и шла напрямик через заросли.
Когда её прокладывали, такое положение дел никого не беспокоило, а вот сейчас с точки зрения обеспечения безопасности ситуация складывалась не из лучших, это было очевидно даже дилетанту вроде меня. И ещё показалась какой-то очень уж нарочито-чёткой граница между лесом и степью. Справа от дороги виднелось лишь несколько рощиц, в то время как слева, куда ни кинь взгляд, зеленели деревья. И это разделение точно не было вызвано деятельностью человека, скорее уж подобным образом сказывался феномен Эпицентра.
Я так увлёкся открывшимся видом, что совсем упустил из виду соскользнувшего со своего места позади меня Тимура. Винтовку тот оставил в креплении, встал рядом и повёл перед собой ладонями, словно разглаживал на невидимой стене невидимую газету. Лёгким жжением прошлось по коже излучение перенасыщенного сверхэнергией пространства, а воздух перед снайпером словно загустел и немного даже исказился.
Странные манипуляции не на шутку заинтересовали, я подался к Фоме и прошептал:
– Чего это он?
– Воздушную лизну сделал, – так же вполголоса пояснил пулемётчик. – Увеличение отличное, но слишком парусность высокая – на ходу нельзя использовать. Да ты подойди, не бойся! Сам посмотри!
Я слез с мотоцикла, обошёл Тимура и заглянул ему через плечо. Такое впечатление – чужие очки с неправильными диоптриями надел: вроде каждая деталь предельно чётко выглядит, а в единую картинку изображение не складывается.
– Уф-ф… – поморщился я и несколько раз моргнул, отгоняя подступившую дурноту.
– Да ты просто не в фокусе, – усмехнулся снайпер, продолжая ладонями смещать воздушную линзу из стороны в сторону.
– Ну что там? – спросил Фома.
– Конвой едет, – сообщил стрелок. – Погоди, сейчас с диспетчером свяжусь. – Он с минуту молчал, затем сказал: – Порядок, это наши, по расписанию идут.
– В любом случае колонне дай знать.
– Уже.
– Что-нибудь ещё?
– Нет, погнали!
Тимур забрался на заднее сиденье, я тоже медлить не стал, но Фома меня придержал:
– Петя, мотай на ус: левый сектор – Тимура, мой – правый. Ну а твоя зона ответственности – дорога и обочины. И не просто контролируй их, а высматривай всё непонятное. И главное – запоминай. Тут по возможности стараются ничего не менять, если появляются новые кочки или ямы – это всегда подозрительно. Возможна закладка взрывного устройства.
– Серьёзно?
– Были случаи, – подтвердил младший сержант, повесил бинокль на грудь, поправил шлем и дал отмашку: – Поехали!
Мотоцикл неспешно покатил вниз под горку, и какое-то время мы пылили по тянувшейся через степь дороге, а уже на подъезде к лесной опушке из-за деревьев навстречу нам вывернули три грузовика. Фома поднял в знак приветствия левую руку, шофёр первого из автомобилей коротко бикнул в ответ. Так и разъехались.
А только я смахнул пыль с очков, пулемётчик обернулся и крикнул:
– Тимур, что воздух?
– Молчит! – отозвался ефрейтор.
– Прибавь! – приказал тогда мне Фома, а минут через пять велел съезжать с дороги и ехать напрямик через степь к соседнему холму, который вполне мог послужить огневой позицией, реши вдруг кто-нибудь обстрелять автоколонну издалека.
Трава скрывала камни и неровности, и гнать по бездорожью я не рискнул: пулемётчик пару раз даже подгонял, призывая прибавить газу. Руль так и кидало из стороны в сторону, но въехал как-то на пологий склон, справился. На вершине – никого, только чернели копотью сложенные в костровой круг камни.
Тимур и Фома завертели головами по сторонам, а уже через пару минут младший сержант заторопился.
– Погнали!
Высказывать претензий из-за слишком медленной езды по целине он не стал, но в интонациях мне почудились раздражение и недовольство. Поэтому на обратном пути заставил себя позабыть об осторожности, но и так едва не опоздали с возвращением на дорогу – автоколонна с броневиком во главе к этому времени уже показалась из-за ближайшего холма. Пришлось прибавить газу.
Немного погодя трасса начала забирать к северу, пошла напрямик через лес, и хоть обочины были очищены от деревьев, как-то сразу сделалось не по себе. На открытом пространстве утешала иллюзия, будто контролируешь обстановку, а тут пальнут из кустов – и все дела. А пальнуть определённо могли: очень уж напряжёнными и собранными стали мои спутники.
Пару минут спустя попался съезд в лес – не просёлок даже, просто две накатанные в высокой траве колеи, и Фома указал на них. Спрашивать я ничего не стал, чуть сбросил скорость, потом вывернул руль. На кочке люльку подкинуло, но удержал мотоцикл под контролем, погнал по проезду между деревьями, который особо от трассы не удалялся и преимущественно тянулся параллельно ей.
Примерно через полкилометра мы вернулись на дорогу и на всех парах помчали в обратном направлении. У съезда развернулись и вновь покатили к Эпицентру. На этот раз обошлось без недовольного сопения.
Минут через десять мы проскочили через мост над тихой лесной речушкой, в тени высоченных сосен там прятался от солнцепёка броневик. Насколько понял, Тимур связался с его экипажем ещё на подъезде, проехали мимо без остановок. Дальше трасса принялась виться меж лесистых холмов, а потом вновь вырвалась на степной простор. Там ещё несколько раз пришлось съезжать на целину, а на одном из пригорков даже заметили мотокоманду вроде нашей.
Припекать начало на подъезде к двадцать шестому километру. На блокпосте, перекрывавшем дорогу у контрольно-следовой полосы, мы даже сделали минутную остановку. Мои спутники перекинулись парой слов с дежурившими там бойцами, а я стянул танковый шлем, приник к фляжке и разом её чуть ли не ополовинил. Да ещё вылил немного воды на затылок, помотал головой.
– Живой? – обеспокоенно уточнил вернувшийся к мотоциклу Фома. – Сможешь дальше ехать или сменить?
Я уставился на младшего сержанта с нескрываемым удивлением.
– Зачем ещё? Конечно, смогу!
– Ну, смотри. С непривычки близость Эпицентра по-всякому сказываться может. Дай знать, если что.
– Хорошо.
Но – не пришлось. Доставил сослуживцев на место в лучшем виде. Взмок, конечно, и поначалу десять раз пожалеть успел, что кожаный плащ надел, потом только осознал собственную неправоту. Жарило не солнце, жарил Эпицентр. Стоило только кинуть взгляд в его сторону, и глаза начинало печь так, будто слишком сильно приблизил лицо к открытой дверце растопленной печи. Ладно хоть ещё только неприятным жжением и ломотой в костях дело и ограничилось: ни головокружения, ни слабости в конечностях я на сей раз не ощутил.
Да и на солнцепёке нас держать не стали: прежде чем пойти утрясать какие-то формальности, Фома велел загнать мотоцикл под навес; вот в его тени мы с Тимуром и расположились. Я скинул плащ, снайпер избавился от куртки, сидели, пили воду, переводили дух. А там и автоколонна прибыла.
После нашего отъезда к ней присоединился легковой автомобиль, судя по вымпелу на капоте с коронованным красным львом, принадлежавший айлийской дипломатической миссии. Выбравшиеся из него важного вида господа начали общаться с пассажирами автобусов – молодыми людьми, подтянутыми и спортивными, внешним видом вызвавшими ассоциации с кадетами военных училищ.
Подачи им транспорта для заезда в Эпицентр мы не дождались; вернулся Фома Коромысло, задумчиво потёр нос, глянул на меня с неприкрытым сомнением и сказал:
– С дирижабля непонятную активность в двадцати километрах отсюда засекли, просят проверить. У нас два часа в запасе – как раз обернуться успеем.
Тимур, который только достал из вещевого мешка газетный свёрток с парой бутербродов, страдальчески поморщился и сунул еду обратно.
– А что за активность? – насторожился я.
Фома разложил на люльке карту местности и принялся водить по ней пальцем, составляя маршрут, вместо него ответил снайпер:
– Да мало ли какая ерунда наблюдателям сверху померещилась? Они там дуреют от безделья. Слушай, Фома, а от соседнего опорного пункта туда не ближе будет?
– Нет, это к северо-западу отсюда, – помотал головой пулемётчик. – Мы ближе всех.
Я выглянул из-под навеса и посмотрел в небо, где в ничем не замутнённой синеве явственно просматривался вытянутый силуэт зависшего на высоте нескольких километров дирижабля. Во фляжке ещё плескалась вода, я сделал пару глотков, завернул крышечку и принялся одеваться.
– Такая вот, Петя, у нас служба, – с усмешкой заявил Фома, убирая карту в планшет. – А ты как думал? Мы не просто трассу патрулируем, но ещё и разведкой местности занимаемся. Проще нас сгонять, чем вездеход. И егерей по таким пустякам не вызывают, а пешком тут не находишься – слишком от Эпицентра припекает.
– Уже заметил, – вздохнул я.
– И вот ещё что, – сурово глянул на меня младший сержант, – давай-ка ты повышай мастерство управления мотоциклом! Нам мобильность до зарезу нужна, не можем позволить себе ползать с черепашьей скоростью.
Тут уж я ничего говорить не стал, молча завёл движок.
Ехать выпало на север. Поначалу достаточно долго пылили по двум колеям, проложенным напрямик через степь патрульным автотранспортом, а потом холмисто-неровная местность с рощицами и перелесками осталась позади, мы въехали в тайгу и покатили по просеке.
Трясло мотоцикл изрядно, и я не гнал, но, памятуя о высказанной претензии, и с черепашьей скоростью не полз, благо примятая колёсами моих предшественников трава не могла скрыть ни ям, ни камней. Дорожная пыль в кои-то веки пропала, на полянках стоял одуряющий аромат лесных цветов, порхали бабочки и жужжали шмели, но моих спутников красоты природы нисколько не привлекали, держались они настороже. И, глядя на них, не расслаблялся и я сам.
Наверное, именно поэтому и уловил, как по коже пробежался колючий холодок. Нечто подобное испытывал, когда слишком пристально смотрел в сторону Эпицентра, но тогда начинало зудеть за глазными яблоками, а тут морозом всего так и обдало. По тормозам я ударил совершенно инстинктивно, и мотоцикл замер, не успев выехать на прогалину меж высоченных сосен.
– Ты чего? – охнул Тимур, которого качнуло вперёд, и ему даже пришлось упереться в меня ладонью.
– Тсс! – шикнул на него Фома, вскинув руку. – Чуешь, сквозит?
Снайпер выпрямился и мотнул головой.
– Нет, я ж на связи. – Он закрыл глаза и кивнул. – Ага, сквозит. Морок.
– Это что такое? – опешил я.
Пулемётчик выбрался из люльки, встал на краю поляны и поманил меня к себе.
– Морок – это нестабильная зона повышенной концентрации сверхэнергии, – сказал он как по писаному и добавил: – Обычное дело в окрестностях Эпицентра.
Теперь, когда смолкло стрекотание мотоциклетного движка, я расслышал шум крон и поскрипывание стволов, поэтому к Фоме двинулся с откровенной опаской, но ничего чрезвычайного на прогалинке не углядел. Разве что воздух там показался каким-то слишком уж густым, он тёк словно нематериальная река, а каждый вдох отзывался в лёгких неприятным покалыванием.
– Видишь? – уточнил младший сержант.
Я кивнул и спросил:
– Это опасно?
– Это? Нет. Но иногда концентрация сверхсилы зашкаливает, тогда и молниями сыпануть может. Только и сюда тоже лучше не соваться, лишние нагрузки для организма.
– И что теперь делать?
– Объезжать.
Пришлось, ломая кусты, разворачиваться и возвращаться назад, искать прорехи среди деревьев, благо господство высоченных сосен мешало разрастись подлеску, а рельеф местности оказался не слишком сложным. Справился.
Мы отмахали ещё несколько километров по просеке, затем свернули на широкую тропу и поехали по той, подныривая под ветки и уклоняясь от сучьев. Ладно хоть развернувший карту Фома подсказал выезд на соседнюю просеку, на ней удалось прибавить скорость. Но совсем уж откровенно не гнал – близость Эпицентра начала сказываться на концентрации не лучшим образом, ощущал себя куском мяса, неравномерно прожаривавшимся с одного бока; пот по лицу так и тёк, поток встречного воздуха сносил его со щёк и висков к ушам.
А потом на глаза попался странный условный знак в виде отметивших сосновый ствол горизонтальных полос – белой, красной и снова белой. Намалевали их точно неспроста, и я сбросил скорость, но Фома только рукой махнул.
– Порядок!