Ночь в твоих глазах Ясная Яна

Вырываться – терять лицо, время и возможность реализовать хоть сколько-то выигрышный ход.

Магия – отрезана браслетом.

Снять… не знаю, смогу ли, но на попытки нет времени, а делать нужно что-то немедленно, именно сейчас!

Нужно что-то внезапное. Что-то, что собьет его с толку, отвлечет и даст выиграть время.

И, глядя на него глаза в глаза, чувствуя запястьем его пальцы как ожог, я шагнула вплотную к темному и поцеловала его.

Да, я определенно сбила его с толку.

Правда, сориентировалась остроухая погань мгновенно. Миг – и он перехватил инициативу, ладони сжались на моих руках стальными капканами, и, прижав меня к двери кабинета, он требовательно впился в мои губы, продлевая и углубляя поцелуй.

Губы, пусть жесткие, были знакомо приятны, нахальный язык будил ощущения, которые я, как мне казалось, придумала, а длинное, твердое тело прижатое к моему, будоражило воспоминания, пуская волны дрожи. И я, расслабив мышцы, откинулась спиной на опору позади меня и позволила себе уплыть в эти ощущения, прислушиваясь к ним и смакуя.

…прижавшееся ко мне тело. Мои пальцы переплетены с его и руки плотно прижаты к двери. Ментальная установка, которой я успокаивала себя перед встречей, слетела, и теперь по жилам расползалась будоражащая смесь из страха, азарта и – Великое Ничто его пожрало бы, этого темного, но так и есть – возбуждения.

Замечательно. А я-то всю жизнь считала, что я правильная девушка и мне нравятся правильные вещи!

И пока тело погружалось в эти эмоции и ощущения, разум работал совершенно в ином направлении.

Расколоть блокировку сходу не удалось. Эльфийский артефакт действовал по щадящему варианту: он отрезал меня от управления силой, но не лишил доступа к ней полностью, возможность видеть и чувствовать магию осталась. И только пытаясь колдовать, я ощущала себя запертой в саркофаге: нигде не жмет, не давит, но и двигаться не позволяет.

И всё же, этот щадящий режим оставлял мне шанс. Я чувствовала, верила, что если постараюсь, если проявлю ловкость и гибкость – смогу извернуться внутри, как гимнастка в цирковом ящике, и вывернуться из блокировки…

Мне просто нужно время!

И когда темный решил разорвать поцелуй, попытался отстраниться, а, может быть, даже что-то сказать – я не дала ему этого сделать. Мне нужно еще время!

…мой дождевик упал на пол первым из нашей одежды.

Следом отправился его камзол.

Шейный платок.

Рубашка была ослепительно белая и безнравственно-дорогая, родная сестра той, которая осталась на полу пещеры в Улариэ: каменный шелк[4], пуговицы, изрезанные рунами…

Я потянулась к ним – и мои руки выпустили из тисков.

Мелкая верхняя пуговица с трудом поддавалась нервным пальцам, кожа шеи казалась смуглой от контраста с воротником, а от темного пахло терпко и пряно, и этот запах будоражил сознание, отвлекал от мыслей о спасении.

Пуговица выскользнула из петли.

Первая попытка не удалась. Ничего, мы попробуем еще раз. Ведь если восприятие сохранилось, значит, какие-то потоки мне доступны. Вся проблема только в том, что они настолько тонки, что расползаются от попыток сплести их в чары…

И двойственность моих намерений лишь добавляла пикантности и остроты ситуации осознанием: я собираюсь использовать свою женскую привлекательность, чтобы провести темного. Это… будоражило.

Попытка проваливалась за попыткой.

Пуговица поддавалась за пуговицей.

Руки темного, теперь не занятые удерживанием моих, скользили по моему телу, и грубая шерсть не спасала от плотных прикосновений. И это тоже осложняло спасение.

От бедер – до груди, так весомо, так ощутимо. И сжав мою грудь властным, хозяйским жестом, они пускают по мне горячие искры, и те отзываются дрожью между ног.

И руки отправляются в обратный путь, плотно прижавшись к моему телу, скользят вниз, и на бедрах сжимаются, сгребая ткань платья в кулаки, поднимая ее… чтобы скользнуть под этот ворох. Коснуться голой кожи над границей чулок.

Ох! Оракул, помоги!

…и очередная попытка рассыпается уже по вине эльфа.

И я, открыв глаза (когда я успела их закрыть?), не успев подумать, возмущенно кусаю голую грудь передо мной, чуть выше темного овала соска.

Возмездие следует незамедлительно: мои ягодицы стискивают под платьем, а меня прижимают к… к горячему, твердому – и новое «Ах!» вырывается из меня непроизвольно, с выдохом.

А тёмный прикусывает моё ухо – нежную мочку, и легонько касается её самым кончиком языка, еле ощутимыми движениями.

…под ними, но не из-за них рассыпаются потоки, сплетенные в очередную попытку обойти блокировку.

Мне так обидно!

Ненавижу тебя, темный…

Но ему плевать – лишь бы я продолжала выгибаться, прижимаясь к нему всем телом и беззвучно поскуливать от болезненно-сладких ощущений.

Усилием воли мне удалось собраться.

…я не сдамся. У меня есть цель.

И одна часть меня продолжает перебирать плетения и варианты в поисках спасения. А другая погружается острое удовольствие от того, как трется об меня сквозь штаны тело темного. Пока что – сквозь штаны.

Эта мысль подбросила дров в мой костер, и я выгнулась, ловя его движение встречным, пытаясь попасть в ритм и усилить…

Хрипло выдохнув, темный замер – а в следующий миг меня стиснули в объятиях, тускло освещенный кабинет крутнулся вокруг меня, и я оказалась все так же прижата спиной – но уже не стоя у двери, а лежа на диване…

…и, глядя на темного с вызовом, я ме-е-едленно развела колени.

…очередное плетение развалилось, не найдя бреши в блокировке…

Хриплый выдох.

Вес навалившегося сверху тела.

Ладонь, скользнувшая между ног и стиснувшая плоть… и движения пальцев, ласкающие, перебирающие.

Крик застревает в горле, дыхание клокочет в груди, хриплое, надрывное – когда эти пальцы проникают внутрь, меж складок, туда, где мокро и горячо, и двигаются, двигаются, двигаются – порождая жажду, острую потребность. Мне не тягаться с темным в этих играх – и когда он находит и прижимает пальцем какую-то точку, у меня темнеет в глазах, и голова запрокидывается. И я не кричу «да-а-а-а!», только потому что закусила нижнюю губу.

Пытка оборвалась – темный убрал руку, но от этого стало лишь хуже. И, спасая меня от болезненной голодной пустоты, впился поцелуем в губы, толчками проникая в мой рот своим языком.

Щелкнул ремень, тяжесть чужого тела надо мной стала полнее.

Горячее, твердое прикосновение между ног – и толчок, заполнивший меня этим горячим и твердым целиком.

В этот раз движения были быстрыми, резкими, не скольжение – удары внутрь меня, и я выгибалась навстречу так же агрессивно, платя ему той же монетой и скребя ногтями так и не снятую рубашку.

В глазах темнело, а внутри, там, где жарко и горячо скользила мужская плоть, копилось острое напряжение.

Мышцы сжимались, стараясь усилить его – и оно всё нарастало.

Сегодня освобождение пришло быстро.

Эльф дернул меня за бедра, рывком прижал к себе, вдавил плоть в меня до упора, до странного болезненно-сладкого ощущения – и меня сжало спазмом. Горячим, светлым, уже знакомым. Желанным.

И я выгнулась ему навстречу, обнимая мужчину, и чувствуя, как под моими руками его сотрясает дрожь, и растворилась в накатившем блаженстве.

– Не получилось? – с искренним сочувствием спросил нависающий надо мной темный через несколько мгновений, пока я еще пыталась отдышаться и прийти в себя.

Да нет, вроде бы всё получилось…

А… А-а-а!

Что-о-о?!

– Лирелей, ну вы же не думали, что вам дважды удастся один и тот же трюк? – мягко улыбнулся он мне сверху.

Спокойно, Нэйти. Держи лицо!

…потом при удобном случае столкнешь его со скалы за это.

– Попробовать всё же стоило, – небрежно отозвалась я, давая понять, что разгаданные планы меня ничуть не расстроили.

Они, кстати, и не расстроили. Просто я внесла поправки на будущее.

– Не то, чтобы я возражал, конечно, – с намеком отозвался темный и выразительно куснул меня за грудь прямо через ткань глухого платья.

А когда от чувствительной вершины разбежались искры по телу, интимно шепнул мне на ухо:

– Хотя то, что меня держат за идиота – самолюбию не льстит!

– Что вы, вериалис, я и цели себе такой не ставила – льстить вашему самолюбию, – снисходительно парировала я, прекрасно понимая, что могу себе это позволить: раз уж за предыдущие художества не обезглавили – за колкость и подавно ничего не сделают.

Да и не колкость это, а так… Слабая попытка отыграться за досадное поражение.

Позволив себе легкую понимающую улыбку, темный протянул мне руку, помогая встать. Деликатно отвернулся, позволяя привести себя в порядок.

Я с тоской бросила быстрый взгляд вокруг – и не нашла ничего, что можно было бы обрушить на этот возмутительно самоуверенный затылок.

Блокирующий браслет разве что?

Широкий, увесистый – он вполне сгодился бы на роль орудия мести и спасения, но, увы, не было у меня никакой уверенности, что из столь неудобного положения я с первого удара оглушу противника.

А темный вряд ли будет настолько любезен, чтобы дать мне вторую попытку.

Да и в принципе… нападать на Тень одного из темноэльфийских Домов, мага и наверняка опытного воина, не будучи воином самой и без магических сил – идея не из лучших.

Отогнав прочь лишние мысли, как агрессивные, так и упаднические, я быстро и тщательно устранила беспорядок в одежде, застегивая, завязывая и подтягивая всё, что темный неизвестно когда успел расстегнуть, развязать и стянуть.

Нет. Стало очевидно, что прямо сейчас я блокировку не обойду. А значит, ход за темным.

– Лирелей, мы с вами не очень удачно начали наше знакомство. Давайте попробуем заново, – предложил он, сопроводив меня к столу и устроившись напротив. – Ваше имя мне известно, а вот я не представился. Позвольте мне исправить эту оплошность: Мэлрис эль-Алиэто из дома Алиэто. Можете звать меня Мэл.

Потрясающе, Даркнайт Ирондель Янтарная. Ты наконец-то узнала имя мужчины, с которым дважды разделила постель – да и то, не изъяви он добрую волю, ты бы так и не удосужилась поинтересоваться. Родители тобой гордились бы. Особенно отец… И мама тоже.

…эльфийский этикет – прекрасен. Вдвойне прекрасен он своей информативностью.

Возьмем, к примеру, гномов, раз уж мы находимся в одном из их миров. У гномов, как и у большинства разумных рас, известных нам, два пола – мужской и женский. На эти два пола приходится около двух десятков обращений, в которых учитывается собственно пол собеседника, его социальный, матримониальный и профессиональный статусы, а также происхождение и раса. И это только то, что используется при общении с иными разумными, внутри собственной расы критериев и нюансов, определяющих обращение к собеседнику, куда больше – как и самих обращений.

Теперь вернемся к эльфам. У эльфов тоже существует два пола – мужской и женский. На два пола у эльфов существует ровно четыре варианта обращения. Три из них отражают статус собеседника относительно говорящего: выше, ниже или же собеседники равны по положению. Четвертый пренебрежительно используется при общении с разумными иных рас, потому что любой инородец – по умолчанию, ниже любого эльфа по статусу. Всё. Такие мелочи, как, например, пол собеседника или тонкости его иерархического положения полностью игнорируются этикетом обращений.

Иногда я задавалась вопросом, как эльфы сами умудряются не путаться, и четко определять с одного взгляда вериалис перед ними, эраро или ренсали…

А если говорить конкретно о моей ситуации, то, что сообщает мне о собеседнике его имя?

Ничего.

Кроме того, пожалуй, что теперь я знаю, как обращаться к нему в постели!

…вернее, как мне следовало к нему обращаться.

Более никаких сведений я из этой бесценной информации не почерпнула.

«Мэлрис» – личное имя; «эль» – происходит из темноэльфийского дома, у светлых домов используется «аль»; «Алиэто» – тот самый темноэльфийский дом, но связан с ним темный может быть десятком способов: кровным родством различной степени дальности, вассальной присягой, магической клятвой или же клятвой личной… И абсолютно любой из этих способов дает ему право называться «эль-Алиэто».

Единственное, что дает более-менее твердую информацию – «из дома Алиэто». Эта часть означает, что он не только происходит из Алиэто, но и состоит на службе у этого дома.

О, да, дивные никогда не лгут.

Но каких же вершин они достигли в несообщении правды!

Потому что всё это, кроме личного имени (вполне востребованного, к слову, среди темных), было известно мне и раньше.

О-бо-жа-ю эльфов. Просто обожаю.

Эти мысли пронеслись в голове быстрыми ласточками, пока вслух я нанизывала на воздух все предписанные в такой ситуации слова.

– Скажи, Ирондель, – начал темный, и я подобралась.

Ого! По имени! Без обращения «лирелей», указывающего на мой неполноценный в глазах эльфа статус! Да еще и на «ты» – что и вовсе напрямую свидетельствует, что меня признали достойной эльфийского этикета обращений. Невиданная честь, я прониклась.

И напряглась.

– Что ты хотела найти в сокровищнице?

Я промолчала. Врать всё равно бесполезно, а правда слишком дорого обойдется единственному близкому мне разумному существу.

– Это как-то связано с тем, что твоя сестра, Таура Роше, княжна Янтарная, осуждена императором за участие в заговоре и отправлена в ссылку в мир Пьющего Камня?

Вопрос упал в молчание, как тяжелый камень.

Следовало ожидать, что они всё узнают.

Я только надеялась, что это произойдет гораздо позже.

– Она больше не княжна Янтарная, – нейтрально отозвалась я, разглядывая каменную стену кабинета.

– Если говорить с точки зрения закона – она больше и не твоя сестра.

Да. Не княжна, не сестра, не дочь…

Таура Огненная, первая наследница владетельного князя Янтарного, первый маг и первая красавица Янтарного мира – а также всего Самоцветного Ожерелья – перестала быть собой тогда же, когда и я.

Всё рухнуло в один миг, и императорской милостью, отсекающей нас от крови и имени изменника, нарушившего вассальную клятву, она стала Таурой Роше, безродной уроженкой мира Ор-Шао с окраины Империи.

Люди императора, верставшие нам новые личности, не утруждали себя, и приписали ее к тому миру, где Тау находилась в момент нашей семейной трагедии. Так Ор-Шао, мир степей и орков, где выпускница одной из лучших боевых академий Миров проходила преддипломную практику, стал ее новой родиной.

Со мной поступили так же – и императорской волей я во всех документах стала дочерью мира Джиоврил: исконные имперские земли, коренные человеческие миры.

И поэтому я надеялась, что нас с Тау свяжут не скоро.

И что до тех пор я успею вытащить свою сестру из беды.

Я полюбовалась браслетом-блокатором на правой руке.

Вытащила. Молодец.

Осознания, что я сама в беде, всё еще не было.

Чего бы ни хотел от меня темный – он предпочитал добиваться этого миром, танцуя вокруг меня свои странные танцы, а значит – мы еще поглядим, кто кого перетанцует. Зачем-то же он поддался, хоть и сразу разгадал мой план с поцелуем. Я сомневаюсь, что мое тело в первый раз произвело на высокородного столь неизгладимое впечатление, что он просто не устоял. Глупо, у него таких шпионок было…

…а другие еще поди и настоящие, а значит, опытные…

– Итак, Ирондель Даркнайт, что ты искала в сокровищнице Алиэто-оф-Ксадель?

Я шевельнула бровями, давая понять, что он может сам выбрать любой устраивающий его ответ – я нисколько его не ограничиваю.

Настроение было меланхоличным, под стать серому дождю Восьмого мира, очередная неудача в цепи провалов последнего времени повергла меня в грусть, печаль и уныние, и я не желала ни общения, ни бесед.

Ни, тем более, допросов.

– Впрочем, это даже не самый интересный вопрос. Куда любопытнее другой: как ты ее нашла?

Масляные светильники по стенам чуть потрескивали и едва ощутимо коптили, но давали уютный желтый свет. Интересно, их здесь используют вместо привычных магических ламп ради экономии или для атмосферы?

– Ирондель, – укоризненно напомнил о себе темный (с прозеленью) эльф.

– Мэлрис, что вам от меня нужно?

Теперь уже собеседник предпочел сделать вид, что не услышал вопроса:

– По правилам темноэльфийской речи, к единственному собеседнику не следует обращаться во множественном числе, Ирондель. Правильно спрашивать «что тебе нужно?».

Нового он мне не сообщил ничего: за месяцы службы в доме Алиэто хочешь-не хочешь, а научишься разбираться в подобных деталях.

– Нет, – отозвалась я, – Правильно спрашивать – «вам». Ты не смог бы скрыть от других ни попытку моего проникновения в сокровищницу, ни, тем более, мой побег из замка. И первого, и второго с избытком хватило бы для смертного приговора. И раз уж ты до сих пор не привел его в исполнение, значит, уверен, что тебе за это ничего не будет.

Я положила руки на покрытую скатертью столешницу, переплела в замок пальцы, и повторила, прямо и твердо глядя в глубокие зеленые глаза:

– Что вам от меня нужно?

Темный тоже откинул прежний, расслабленно-покровительственный тон:

– В защите Алиэто-оф-Ксадель обнаружилась огромная дыра. Как ты думаешь, что нам нужно?

Что ж, логично. Мне следовало самой об этом подумать.

– А после того, как я поделюсь этой информацией, меня казнят? – уточнила я, с интересом склонив голову набок и позволив иронии отразиться в голосе.

Вот только, от нее не осталось и следа, когда темный вдруг и на мой вопрос, и на мой взгляд ответил с одинаковой серьезностью:

– Твоя жизнь, как ты помнишь, была условием сделки. Но если хочешь – я могу принести тебе магическую клятву.

– Хочу.

Он плавно поднял руку, раскрыв пятерню:

– Я, Мэлрис эль-Алиэто, – вокруг его руки сгустились и замерцали искорки, медленно разгораясь и становясь ярче. – Клянусь!

Из искр магии воплотился подгорный терн, откликавшийся на магические клятвы темных эльфов свидетелем первого порядка, обвил широкое, но сухое мужское запястье, перекинулся на кисть – и сразу вслед за ним воплотился лунный плющ, второй свидетель темноэльфийских клятв.

Воплотился – и оплел колючего собрата зеленой лозой.

– Что ни я лично, ни мой народ не заинтересованы в казни либо причинении смерти иным способом лирелей Ирондель Даркнайт!

Плющ и терн осыпались зелеными и коричневыми звездами и истаяли.

Я вздохнула, и ответила на вопрос, ради которого темный принес мне клятву (пусть и сделал это максимально расплывчато):

– Немного истории, немного архитектуры, немного логики, совсем чуть-чуть магии – и очень много терпения.

Оценив взгляд темного (кажется, кому-то не слишком понравилась расплата той же монетой), я решила не затягивать со смакованием мести, и пояснила:

– Я изучала исторические хроники времен Элга Завоевателя. Он брал множество эльфийских замков, как светлых, так и темных. Вычленила закономерности, учла архитектурные особенности, и предположила, как теоретически должны вести себя магические потоки. А потом в течение полугода отслеживала их на практике…

Я слегка пожала плечами, как бы показывая, как всё просто.

Хотя на самом деле, это ни капли не просто. Я проделала огромную работу, и мне было чем гордиться. Жаль, что не перед кем. А темный эльф, пострадавший от ее итогов, боюсь, не поймет, если я потребую восхваления моих талантов…

– Я… впечатлен, Ирондель Даркнайт, – почтительно склонил голову «пострадавший». – Мы учтем сказанное и примем меры, но это не умаляет моего восхищения!

И я против воли почувствовала себя польщенной.

– Кто тебя послал в Алиэто-оф-Ксадель?

Я с усилием расслабила руки, сжавшиеся в кулаки. Уронила равнодушное:

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

Взгляд сам собой перетек на каменную кладку стен и любовно начищенную медь масляных светильников на них. Всё же, обстановка здесь мне нравилась.

Добротно, надежно, уютно.

– Что тебе за это пообещали?

Если выберусь из этой передряги и выживу – обязательно заведу себе такие светильники. Хоть где-нибудь! Они мне нравятся.

– Возможно, какие-то поблажки для твоей сестры? Послабление режима, уменьшение срока?

Сердце дернулось, ударило с перебоем. От упоминания Тау и того, что она в беде, стало физически больно.

Я постаралась удержать лицо и голос одинаково ровными:

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

Эль-Алиэто вздохнул. Так сочувствующе, так искренне… Что в любой другой ситуации я ему бы даже поверила.

Но не поверила.

– Что тебе приказали забрать из сокровищницы дома Алиэто?

Я оценила деликатность формулировки: темный тактично избежал слова «украсть». Но…

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Как тебе удалось сбежать из Алиэто-оф-Ксадель?

Тишина в кабинете нарушалась лишь потрескиванием огня в лампах на грани слышимости да шелестом дождя за окном.

Мне было больно от того, что я не справилась, подвела Тау, страшно, что темному вот-вот надоест эта мышиная возня и он спросит по-другому, и тоскливо от того, что я не могу дать ему ответы. Просто не могу.

Я бы хотела, правда, хотя бы ради себя и своей безопасности, но возможность (пусть теперь и призрачная) помочь Тау – важнее.

Первым прервал молчание темный:

– Да-а-а… Так у нас, пожалуй, сотрудничества не выйдет.

Я не выдержала, скакнула на него взглядом, хоть и планировала бесстрастно изучать стену.

К моему удивлению, темный недовольным не выглядел.

И прежде, чем я успела надерзить, что подобного намерения в своих планах и не припоминаю, темный внес новое предложение:

– А если так: ты соглашаешься сотрудничать и оказываешь посильную помощь с устранения прорех в защите – а я организую тебе встречу с сестрой…

Ласточки мыслей заметались стремительными росчерками. При всех недостатках дивной расы есть у них и неоспоримые достоинства: эльфы не лгут. И значит…

– В целом, я согласна. Но хотелось бы подробнее оговорить условия сделки. Будет печально, знаешь ли, если вдруг окажется, что «организовать встречу с сестрой» означает сослать в мир Пьющего камня и меня, – тонко улыбнулась я темному.

– Ну что ты, как можно, Ирондель! Разве я бы смог?! Да никогда!

Мы оба знали, что я заглотила наживку, но мне было всё равно.

– Кстати, о «никогда», – оборвала я развлекающегося темного, – Сроки встречи тоже нужно обозначить конкретно. Допустим, завтра.

Темный убавил веселья, и вздохнул:

– Я доставлю тебя к Тауре Роше, дам возможность увидеться с ней и поговорить, после чего верну туда, откуда привел. Во время этой встречи и в пути туда и обратно я обязуюсь обеспечивать твою безопасность. Но, Ирондель, я не всесилен. По закону вы друг другу никто, и, если я попытаюсь действовать официально, светлые родичи не упустят случая отказать темным, так что придется задействовать обходные пути, а на это потребуется время… Думаю, не меньше декады.

Я молча кивнула. А потом добавила:

– Что ж. В таком случае, распорядись, пусть хозяин подаст писчие принадлежности – я готова приступить к исполнению своей части сделки. И, раз уж мы тут обмениваемся профессиональными секретами, может, поделишься, на чем я погорела с вашей сокровищницей? – с самым невинным видом закинула я удочку.

Темный улыбнулся и покачал головой.

Что ж, я и не рассчитывала всерьез получить ответ! Просто по моим расчетам меня никак, ну никак не могли засечь – и теперь меня гложет любопытство, в чем ошибка?

– Хорошо.

Что? Сердце замерло в восторге: да не может такого быть!

– Хорошо, Ирондель. Приноси клятву верности дому Алиэто, и получишь ответы на все свои вопросы!

С-с-с… Сказала бы я, кто ты, Мэлрис эль-Алиэто!

Но вместо этого лишь сухо уточнила:

– А не велика ли честь?

– Вовсе нет, – легко откликнулся темный, подавая мне руку, которую я бездумно приняла, и помогая встать. – Ты ценный маг, и, безусловно, мой дом готов доверить тебе честь прикоснуться к его тайнам. Но на условиях верности.