Эгоист Киланд Ви
Уилл держал напиток в левой руке. На его пальце все еще был след от обручального кольца, которое он, видимо, недавно снял. Я дождался, когда наши взгляды встретились, а потом выразительно посмотрел на тот самый палец.
– Мы будем занимать этот стол еще минут пятнадцать. Вы с женой хотите сыграть, когда мы закончим?
Ничего особенно я не сказал, но он без лишних слов понял мой намек, как это бывает между мужчинами.
– Может, в другой раз. Меня ждут друзья.
Приятно было пообщаться с тобой, Уилл.
После того как мы с Эмери закончили игру, мы уселись за столик в тихом уголке бара. Она быстро прикончила первую «Маргариту», и официантка тут же принесла вторую. Ее подавленное из-за хмыря с бабочкой настроение сменилось на приподнятое, конечно, не без помощи винных паров.
– Расскажи, какой из всех подарков, которые ты получал на день рождения, твой самый любимый.
– Мой любимый подарок? Даже и не знаю. Когда я рос, папаша покупал мне кучу всякого дерьма. Думаю, все же тачка, которую он подарил мне на семнадцатилетие.
– Как скучно. – Она сделала глоток коктейля, и на губах у нее остались крупицы соли.
– У тебя тут… – Я жестом указал на свой рот. – Соль.
Она подняла руку и вытерла губу, но с другой стороны.
Я усмехнулся и потянулся к ней через стол.
– Дай я это сделаю.
Повинуясь порыву, я снял соль с ее губ, поднес палец ко рту и слизал с него крупинки соли. Может, я обманываю себя, ведь недаром я эгоманьяк, но могу поклясться, что ее губы приоткрылись, и если бы наклонился поближе, то услышал бы короткий вздох.
Твою мать. А ведь она наверняка легко заводится в постели.
Я кашлянул.
– А как насчет тебя? Какой подарок для тебя был лучшим в жизни?
– Родители подарили мне сертификат на лазерную коррекцию зрения, когда мне исполнилось восемнадцать.
– Лазерная коррекция? Но ты ведь носишь очки?
– Да… я не воспользовалась подарком. Я пошла к доктору и объяснила, что родители ошиблись и мне не нужна операция.
– Как же так получается, что ты не захотела делать операцию, и в то же время считаешь, что это лучший подарок в твоей жизни?
Она снова сделала глоток коктейля. К сожалению, на сей раз соль не прилипла к ее губам. Я хотел было сделать вид, что она снова испачкалась, но Эмери заговорила слишком быстро:
– На самом деле я хотела сделать операцию. Во втором классе Мисси Робинсон обзывала меня бабулькой, потому что мне нужны были две пары очков: одна, чтобы видеть, что написано на доске, а вторая – чтобы читать. Это прозвище так и прилепилось ко мне, я ходила с ним все начальные классы. Я просто ненавидели свои очки. Долгое время я отказывалась носить их, несмотря на то что приходилось щуриться и меня постоянно мучили головные боли.
– Я что-то упустил? Твои родители подарили именно то, что тебе было так нужно, а ты отказалась от подарка?
– На самом деле родители не могли себе позволить такую дорогостоящую операцию. Она стоила шесть тысяч долларов, а отец уже лет двадцать ездил на одной и той же машине. Но все же это был лучший подарок, который я только могла пожелать.
Какая же она милая вдобавок к потрясающим сиськам, в высшей степени соблазнительной заднице и умным речам. Должен добавить, эти губки тоже очень ничего.
– А как обстоят дела сейчас? Если бы осуществлялось любое твое желание, чтобы ты сегодня хотела получить на день рождения?
Эмери в раздумье постучала пальчиком по губам.
– Принять ванну.
– Ванну? Типа этих спа-процедур с грязью и всего такого прочего?
– Нет. Просто хочу хорошенько понежиться в ванне. У меня в квартире только душ, и я так скучаю по настоящей ванне. Дома я имела привычку принимать ванну по утрам в субботу – надевала наушники и отмокала, пока не начинала морщиться кожа. Сейчас мне этого очень не хватает.
Я медленно отпил пиво из кружки, разглядывая ее.
– А ты скромна в желаниях.
Она пожала плечами.
– А как насчет тебя? Если бы сегодня ты праздновал день рождения, что бы ты выбрал в качестве подарка?
Я чуть не подавился от внезапно возникших фантазий. Лучше молчи. Не желая портить Эмери настроение в день рождения, я решил остановиться на второй идее насчет подарка.
– Хороший минет был бы самое то.
Эмери как раз отпивала коктейль и расхохоталась, забрызгав меня всего «Маргаритой».
Я вытер лицо салфеткой.
– Ну, теперь кроме соли на мне еще и коктейль.
Она хихикнула.
– Прости.
Мы, спотыкаясь, добрели до квартиры Эмери только после двух ночи. Это я настоял на том, чтобы проводить ее домой. Я сам был слегка под мухой, но, как мне казалось, она была еще сильнее пьяна.
– Ш-ш-ш… – Она приложила пальчик к губам, призывая меня к тишине, хотя больше шумела сама.
– Эт-то квартира Болдуини-и.
Точно. Она напилась в стельку.
Я забрал ключи у нее из рук.
– Ничего страшного, если он услышит, что ты пришла с другим мужчиной, это пойдет ему только на пользу.
Эмери чуть посторонилась, чтобы я мог открыть для нее дверь. Глубоко вздохнув, она положила голову на мое плечо, пока я возился с замком. Черт! Похоже, эту проклятую штуковину заело.
– Он не будет ревновать, – невнятно пробормотала она. – Я ему не нужна.
Я покрутил ключи в замке еще несколько раз, и замок с лязгом открылся.
– Ну, в таком случае он полный идиот.
Я распахнул дверь и вручил ключи Эмери. Она тут же их выронила и захихикала, когда мы столкнулись лбами, пытаясь поднять их с пола. Сквозь ее смех я услышал, как открывается дверь в соседнюю квартиру. Эмери ничего не заметила.
Когда Болдуин вышел в коридор и увидел нас, во мне внезапно проснулся собственнический инстинкт. Эмери стояла спиной к нему и не видела, что у нас появился зритель. Она улыбалась и смотрела на меня огромными голубыми глазами, и тут на меня что-то нашло. Я наклонился и запечатлел на ее губах нежный недолгий поцелуй – просто чтобы прощупать почву.
Всему виной вначале был тестостерон, желание досадить этому хрену из соседней квартиры. Так сказать, подлить масла в огонь. Но когда я поднял голову и увидел, что глаза у нее расширились, а губы приоткрылись, словно приглашая продолжать, мои дальнейшие действия уже не имели ничего общего с желанием подразнить наблюдателя.
Желание, вспыхнувшее во мне, казалось непреодолимым. Я потерял контроль над собой. Мой рот обрушился на ее губы, которые приоткрылись для меня. Я просунул туда язык и провел по ее языку. Он был соленый и пряный от текилы, и это было самое восхитительное, что я когда-либо пробовал. Внезапно я почувствовал, что просто невыносимо хочу ее.
Повинуясь внезапному порыву, я прижал Эмери к себе, крепко обхватив руками. Я уже не замечал парня, в которого она была влюблена и который сейчас наблюдал за нами, – во всем мире были только я и она. Все вокруг исчезло, когда я еще глубже проник в ее рот, и она с готовностью прижалась мягкими полушариями к моей груди. Звук, который она издала, когда моя рука накрыла ее феноменальную задницу, побудил меня продолжать. Я ничего не хотел так сильно, как только прижать ее к двери и потереться о нее своим набухающим членом. И я уступил бы порыву и сделал это, если бы ублюдок-сосед не испортил нам весь кайф.
Болдуин покашлял. При этом звуке Эмери отстранилась от меня и обернулась, обнаружив, что предмет ее обожания стоит и смотрит на то, что происходит между нами. Она выглядела ошеломленной, и в глазах ее промелькнула тень сожаления, что мне крайне не понравилось. И это несколько меня отрезвило. Я не имел права заставлять ее быть еще более несчастной, чем она уже была по вине этого кретина.
Сжав ее лицо в ладонях, я наклонился и прошептал:
– Может, это заставит его проснуться. – А потом поцеловал ее в щеку. – Увидимся завтра в офисе, именинница.
Глава 19
– Что за фигня, кто все эти люди? – Роман сидел в темноте на балконе моей квартиры и курил самокрутку, когда я выскочил к нему на пару минут, спасаясь от гостей.
– Может, ты бы узнал, если бы был там, вместо того чтобы сидеть здесь. – Я присел рядом с ним и принялся смотреть на море огней, которое сейчас представлял собой Нью-Йорк. – До чего же холодно!
– Ты видел ту блондинку с большими сиськами, в синем свитере?
– Это Сейдж. Одна из новых подружек Алексы.
– С мозгами у нее туговато. Я решил пошутить и сказал ей, что могу определить ее возраст, пощупав ее грудь.
– Только не говори мне, что она позволила тебе себя лапать.
Кончик сигареты Романа засветился красным, когда он сделал глубокую затяжку.
– После того как я хорошенько за нее подержался, она спросила, когда родилась. – Он выпустил цепочку колечек из дыма. – Я сказал «вчера» и вышел сюда покурить.
Я усмехнулся. Роман тот еще засранец. Он, наверное, получил оплеуху, или же ему повезло, и он легко отделался – иногда я даже гадал, какой из двух вариантов ему нравится больше.
– Ага. У Алексы просто талант выбирать себе таких подруг.
– Похоже, она неплохо освоилась в Нью-Йорке.
Со стороны, по крайней мере сегодня, это выглядело именно так. В любом случае лучше, чем тот ее поход на вечеринку в прошлом году, после которой она закатила мне грандиозный скандал в первый день нового года. А я всего лишь спросил ее, кто тот парень, который привез ее домой на следующий день утром. В этом году наш дом наполнили ее друзья, которых она завела в те четыре месяца, что прошли со дня нашего переезда в Нью-Йорк из Атланты. Но, по правде говоря, она все еще чуть ли не каждый день ныла по поводу разлуки с ее прежними приятелями и подружками.
– Она обзавелась несколькими друзьями. В основном с курсов по актерскому мастерству, на которые ходит, и из спортивного зала. Я надеялся, что она найдет друзей, у которых с ней больше общего, – может, дамочек из клуба «Мамочка и я», но она говорит, что они все надутые суки в свитерах.
– Ну, если эти свитера такие же, как у той блондинки, я, пожалуй, одолжу у тебя малыша Бека, чтобы заглянуть в этот самый клуб.
Мы помолчали несколько минут, наслаждаясь спокойствием ясной морозной ночи. Когда Роман снова заговорил, голос у него стал неожиданно серьезным:
– Как поживает Эй Джей?
Эй Джей – прозвище моего отца, сокращенный вариант имени Эндрю Джэггер. Никто из нас не использовал имя, данное при рождении: я всю жизнь был Дрю, а он Эй Джей.
– Не очень хорошо. Опухоль распространилась на легкое. Видимо, придется удалить кусочек.
– Вот черт. Прости, дружище. Эй Джей слишком еще молод для такой передряги.
Четыре месяца назад отец пошел к врачу на ежегодное обследование и анализы крови показали, что у него совсем отсутствовали печеночные ферменты. Через пару дней у него обнаружили рак печени. Несмотря на то что статистика была не на его стороне – за последние пять лет при таком диагнозе выживало лишь пятнадцать процентов, – он был полон оптимизма. Отец пережил месяцы интенсивной химиотерапии и чувствовал себя при этом просто ужасно, а после окончания последнего курса узнал, что рак дал метастазы в легкие.
– Верно. Я рад, что могу быть здесь рядом с ним. У него, конечно, куча друзей и коллег, но, так как у него нет жены, которая бы заботилась о нем, мне надо сейчас быть в Нью-Йорке.
– А я-то уже начал думать, что ты навсегда поселишься в Атланте.
– Похоже, Алекса именно это и планировала.
Я всегда намеревался вернуться в Нью-Йорк и работать с отцом в его адвокатской конторе. Когда я наконец сдал экзамен и был допущен к адвокатской практике, Алекса умоляла мена остаться в Атланте еще на год. Это, правда, означало, что мне придется сдавать квалификационный экзамен еще раз, но мне так хотелось сделать ее счастливой, пока она привыкала к тяготам материнства. Поэтому мы решили задержаться в Атланте на год. Год превратился в два, и, если бы не заболел отец, думаю, Алекса упросила бы меня провести в Атланте еще год, а потом еще…
– Она пытается приспособиться. Любит ходить по магазинам и решила записаться на курсы актерского мастерства. Очевидно, это то, что она всегда хотела сделать, но никогда не упоминала об этом, пока не пошла на первое занятие. – Я пожал плечами. – Да пусть занимается чем угодно, если это делает ее счастливой.
Роман посмотрел на меня.
– А как насчет тебя? Она делает тебя счастливым?
– Она хорошая мать.
– Как и моя мать. Но это вовсе не означает, что я хочу спать с ней и зависнуть возле ее юбки на всю оставшуюся жизнь.
– У тебя уникальная способность во всем находить только дерьмо.
– Я сплю с инструкторшей по йоге. Она тоже обожает всю эту туфту с самокопанием.
– Уверен, ты с ней именно поэтому, а вовсе не из-за того, что она может задрать ногу и положить себе на плечо.
– Единственные счастливые минуты, когда она закрывает свою варежку и прекращает проедать мне мозги всей этой бесполезной ученостью, это когда я закидываю ее ноги ей на плечи. Мой член действует как затычка для фонтана из цитат всяких там мудрецов.
Я усмехнулся и встал, хлопая друга по спине.
– Пойдем. Пора возвращаться на вечеринку. Я уже начал отмораживать яйца, и надо проверить, как там Бек. А то гости что-то расшумелись.
Пробираясь сквозь толпу людей, которых становилось все больше, я прошел в детскую. Мой малыш такой чертовски милый – он даже улыбался во сне. Ну ладно, возможно, он просто подергивался во сне, но его ротик каждую секунду то расслаблялся, то растягивался в улыбке. Возможно, ему снились гоночные машины и виноград – две вещи, которые он полюбил за последние два месяца. Я поправил одеяло, натянув его до подбородка, и провел пальцами по мягким щечкам. Господи, я даже представить себе не мог, что можно кого-то любить так сильно. На мгновение сердце в груди сжалось при мысли о том, что и мой отец мог так же смотреть на меня двадцать с лишним лет назад. Мне было так нужно, чтобы отец поправился. Я хотел, чтобы он поближе узнал моего сына и научил меня быть таким же замечательным отцом, как он сам.
Я не был религиозен – последний раз я был в церкви, когда женился на Алексе, а до этого, возможно, на похоронах. Но над кроваткой моего сынишки висел маленький крестик. Я видел его каждый день, но воспринимал лишь как часть убранства комнаты.
Но отчего бы и не попробовать.
Стоя рядом с кроваткой Бека, я произнес небольшую молитву, прося Бога присмотреть за моим отцом и малышом.
Мы жили в Нью-Йорке уже четыре месяца, и крестик всегда висел над кроваткой в детской. Но когда я открыл дверь, чтобы вернуться к гостям, он вдруг сорвался со стены и упал на пол.
Остается только надеяться, что это не дурное предзнаменование.
Глава 20
Голова болела так, словно меня сбила машина, полная разъяренных членов общества анонимных алкоголиков. Я просто умирала от жажды, казалось, мой рот – это высушенная знойная пустыня, но каждый глоток воды при этом вызывал тошноту. О боже. Неудивительно, что я нечасто напиваюсь.
У этого жуткого похмелья был единственный плюс – я отвратительно чувствовала себя физически и у меня просто не осталось сил думать о том, что случилось вчера.
Дрю.
Этот поцелуй.
И Болдуин.
Задерживая дыхание, от которого мне самой становилось тошно, я еле притащилась в офис, опоздав еще больше, чем обычно. У меня не намечалось сеансов до полудня, но я не успевала внести свои комментарии в карты клиентов.
При мысли о том, что мне предстояло встретиться с Дрю лицом к лицу, моя тошнота, вызванная похмельем, начинала казаться мне лишь разминкой перед настоящим испытанием. Войдя в холл и увидев, что дверь в его кабинет закрыта, я облегченно вздохнула. Я понимала, что буду испытывать неловкость при общении с ним, так что будет лучше, если эта встреча произойдет как можно позже, когда я хоть немного приду в себя.
Войдя в кабинет, я повесила пальто на вешалку у двери и поставила ноутбук на док-станцию. И только когда я уселась за письменный стол и уже хотела включить компьютер, я заметила записку, явно написанную почерком Дрю.
Весь день буду в Джерси на снятии показаний. Вернусь не раньше вечера. Пожалуйста, окажи мне услугу и сходи наверх в мою квартиру. Я оставил записку с инструкциями на кухне. Восточный пентхаус. Карточка для лифта и ключи от двери в твоем верхнем ящике.
Заранее благодарю, Д.
Все это было очень странно. Я попыталась успокоиться и даже ответила на несколько писем, но любопытство взяло верх. Забрав ключ и карточку для лифта из верхнего ящика стола, я уже через пять минут вышла в холл. Поднимаясь на лифте, я словно во сне смотрела, как зажигаются цифры. Я знала, что Дрю жил в том же здании, но он никогда не упоминал, что это пентхаус. Зачем он направил меня к себе в квартиру? Может, у него есть кошка и ее надо покормить?
Сверкающие серебристые двери лифта раскрылись, и я вышла на последнем этаже. Там были только две двери, ЗП и ВП. В отличие от замка в моей квартире, дверь в Восточный пентхаус открылась довольно легко. Дрю написал, что не вернется до вечера, и все же я сочла своим долгом подать голос, когда приоткрыла дверь.
– Эй?… Эй? Есть кто-нибудь дома?
В квартире царила тишина. Никаких пушистых мурлычущих созданий у порога тоже не наблюдалось. Я закрыла за собой дверь и вошла внутрь в поисках кухни.
Очуметь!
Квартира Дрю Джэггера просто потрясала роскошью.
С отвисшей челюстью я прошла мимо элегантной кухни, спустилась на две ступеньки и попала в гостиную, где одна стена была полностью стеклянная. Окна от потолка до пола открывали вид на Центральный парк, который казался кадром из фильма. Полюбовавшись несколько минут красотой парка, я с трудом оторвала от него взгляд и направилась в кухню. На гранитной столешнице меня ждала записка:
По коридору, первая дверь справа.
Что за хрень?
Там был только один коридор. Мои ладошки вспотели, когда я протянула руку к дверной ручке. Я сама не понимала, отчего так нервничала.
Не имея ни малейшего понятия, что мне ожидать, я медленно открыла дверь и обнаружила… всего лишь пустую ванную комнату. Я все еще сжимала в руке записку из кухни и снова прочитала ее, проверяя себя. Все верно. Первая дверь справа. Предположив, что Дрю ошибся, я хотела было уже закрыть дверь, как заметила листочек, приклеенный к зеркалу над раковиной. Включив свет, я хорошенько рассмотрела ванную комнату, прежде чем прочитать записку. Это была просто чудесная ванная. Больше спальни в моей квартире. Повернувшись к своему отражению, я сняла листок с зеркала.
На тумбочке пакет. Там всякие женские штучки для ванны – все для тебя. Пульт от джакузи тоже там. С днем рождения, пусть и с опозданием. Приятного дня.
P. S. Мотрин в аптечке.
На мои глаза неожиданно навернулись слезы. Непримиримый разрушитель брачных отношений в глубине души оказался добрым и отзывчивым человеком.
Кожа у меня сморщилась от воды. Я отключилась минут на двадцать, отмокая в расслабляющей ванне и слушая Нору Джонс. Дрю приготовил соли для ванны, лавандовую пену и две маленькие свечки, тоже с ароматом лаванды. Неловкость, которую я испытывала, раздеваясь и наполняя ванну в незнакомом доме, быстро испарилась, как только я ступила в теплую воду.
Я провалялась в ванне больше получаса, и вода уже начала остывать, но мне все же хотелось опробовать джакузи. Я вытащила пробку, спустила часть воды и добавила немного из крана чуть ли не кипятка, чтобы согреться. Схватив крошечный пульт, я нажала на пару кнопок, и вода в ванной забурлила.
М-м-м, это просто божественно.
Я увеличила интенсивность струй в районе спины, а еще одну струю накрыла подошвой правой ноги, чтобы ее помассировать.
Это действительно было похоже на массаж. Когда же мне последний раз делали массаж и кто это был? Мужчина? Это было так давно. Очень давно. Наверное, поэтому я прикрыла глаза, чтобы полностью насладиться этими невероятными ощущениями. Интересно, а что бы я испытывала, если бы мне массировали другие части тела?
И это привело мои мысли прямиком к Дрю.
Тот поцелуй.
Тот поцелуй.
Я вздохнула. Я же не знала, что Болдуин вышел в коридор, а Дрю все это проделал только для того, чтобы заставить его ревновать. Но поцелуй получился совсем как настоящий. Он был наполнен страстью. Мне казалось, то, как он прижимался ко мне, как стискивал меня в своих объятиях, и сам этот поцелуй были вызваны неистовым желанием. И хотя вначале он меня напугал, мое тело немедленно ответило на его порыв. Вот почему, когда я осознала, что он это сделал только потому, что за нами наблюдал Болдуин, чтобы заставить его ревновать, меня охватили самые противоречивые чувства.
Но сегодня я пребывала в смятении совсем по другой причине. Мысль о том, что между мной и Дрю происходит нечто странное, волновала меня гораздо больше, чем то, что мог подумать об этом Болдуин.
Так как Дрю крепко засел у меня в мыслях, я решила отправить ему сообщение. Я понятия не имела, любит ли он общаться с помощью эсэмэсок – ни разу не видела, чтобы он обращал внимание на телефон, обычно он лишь отвечал на звонки.
Эмери: Это самый лучший подарок на день рождения, который я когда-либо получала. Спасибо тебе.
Мое сердечко заколотилось, когда на экране запрыгали точки.
Дрю: Неужели лучше подарка, который должен был исправить твое зрение, но ты его не приняла? Тебе легко угодить.
Я рассмеялась, передвинула ступню, убрав ее от струи, и развела ноги, чтобы чувствовать напор воды.
Эмери: Так мило с твоей стороны. Эта ванна просто божественна.
Дрю: Правда? Ты мне пишешь сообщение прямо из ванны?
Эмери: Угадал.
Дрю: Черт, вот только не надо мне этого рассказывать. Я тут в процессе опроса свидетелей, а теперь буду отвлекаться, представляя тебя голой в ванне.
Я начала было набирать ответ, но остановилась. Значит, Дрю представлял меня голой. По всему моему телу побежали крошечные мурашки, несмотря на то что я лежала в теплой воде. Я знала, что он меня просто дразнит, но в этом было что-то невыразимо волнующее, и я решила ему подыграть.
Эмери: И тебе нравится то, что ты представляешь?
Дрю: Я только что вынужден был подправить штаны под столом. Что на это скажешь?
Думаю… Мне понравилась мысль о том, что у Дрю Джэггера приключился стояк, когда он представлял меня в ванне. Мое тело реагировало на его слова так же, как на вчерашний поцелуй. Я пыталась придумать какой-нибудь остроумный ответ с сексуальным подтекстом, но пока я ломала голову, крошечные точки снова запрыгали на экране.
Дрю: Как пошли дела с этим недоумком профессором после моего ухода вчера?
При упоминании Болдуина на меня, как и вчера, словно вылили ушат холодной воды: я сразу вспомнила, что Дрю всего лишь был в обычном своем амплуа циничного шутника. И снова я попалась на эту удочку, вообразив на минуту, что это было серьезно с его стороны!
Эмери: Рассказывать нечего.
По какой-то причине я скрыла тот факт, что Болдуин попросил разрешения пригласить меня сегодня на ужин в качестве компенсации за вчерашнее.
После предыдущих сообщений, когда Дрю отвечал мне почти мгновенно, на этот раз он молчал несколько минут. Но в конце концов на экране снова появились точки.
Дрю: Приятно провести время. Мне нужно вернуться к работе над делом.
Это сообщение было последним. Я отмокала в ванне еще несколько минут, а потом быстро оделась и вернулась в офис. Мои консультации во второй половине дня особых волнений не принесли, и остаток дня пролетел за внесением новой информации в досье клиентов. Болдуин прислал сообщение, что зарезервировал на семь часов столик в каком-то модном месте, название которого я не решилась бы произнести, поэтому я ушла из офиса в половине шестого, чтобы навести красоту перед ужином.
Я сменила блузку и юбку, которые носила в офисе, на маленькое черное платье. Необязательно даже было наводить справки про ресторан, куда мы собирались, – я знала, что в любом случае это будет что-то пафосное. В отличие от Дрю, Болдуин не посещал дешевые бары с бильярдом в подвале и не имел обыкновения поедать жирные гамбургеры у Джоуи. Самое смешное, что мне совершенно не хотелось идти ни в какое фешенебельное место. Застегивая маленькие серьги с висячими жемчужинами, я внезапно разозлилась на саму себя за то, что приходится притворяться, будто мне нравится бывать в таких местах с Болдуином. По правде говоря, я просто делала вид, что получаю удовольствие от тех же вещей в жизни, что и он, чтобы иметь возможность проводить с ним время.
Когда Болдуин постучал в мою дверь ровно в семь, мне было как-то не по себе. Вместо обычного радостного предвкушения от встречи с ним я испытывала сейчас одно лишь раздражение. Я злилась на него за то, что он кинул меня накануне вечером, променяв на женщину, с которой он спал в последнее время, и меня бесила мысль, что приходится притворяться, будто наши вкусы совпадают, в то время как он и не собирался менять свои привычки ради меня. Я открыла дверь и пригласила его войти внутрь, пока заканчивала собираться.
Я была в спальне, когда в гостиной зазвонил мобильник Болдуина и он с кем-то поздоровался. Часть разговора я услышала, когда вернулась в гостиную.
– Возможно, около одиннадцати.
Я прошла на кухню, открыла сумку, с которой ходила сегодня на работу, и начала перекладывать всякие нужные штучки из нее в маленький черный клатч.
– Хорошо, договорились. Будет поздно, но мы еще успеем все это обсудить.
Я просматривала сообщения в телефоне, когда Болдуин завершил разговор. Оказывается, десять минут назад пришло сообщение от Дрю.
Дрю: Уже возвращаюсь. Ты еще в офисе? Придется писать заявление в суд, когда приеду, так что буду работать весь вечер. Собираюсь заказать китайскую еду. Что предпочитаешь?
Я начала набирать ответное сообщение, но остановилась, услышав голос Болдуина:
– Ты готова?
– Конечно. – Я взяла свой новый клатч и подошла к шкафу за пальто. Болдуин – настоящий джентльмен – взял пальто из моих рук и помог мне его надеть.
– Тебе придется работать после ужина?
– Хм?
– Ты сказал это по телефону. Я случайно услышала, что ты собираешься поговорить с кем-то позднее.
– О, это Рэйчел. У нас запланирована куча мероприятий на работе в конце недели. Она хочет пойти со мной, когда я буду читать доклад, а потом приглашает меня к себе. Я сказал, что мы обсудим это позже, когда я вернусь домой.
Маленький пузырек злости, растущий во мне, наконец прорвался наружу. Причем, как ни странно, я больше злилась на себя, чем на Болдуина. Я резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Знаешь что? Мне жаль, что сообщаю тебе об этом в последний момент, но у меня весь день болела голова, и сейчас состояние только ухудшилось. Боюсь, сегодня из меня получилась бы плохая компания для тебя.
Болдуин был явно ошарашен, он сдвинул брови и нахмурился.
– Ты не хочешь пойти со мной на ужин? – словно не веря своим ушам, произнес он.
– Только не сегодня. Прости. Встретимся как-нибудь в другой раз.
Я сделала это не намерено, но едва только произнесла эту фразу, как вдруг поняла, что повторила слова Болдуина, когда он отказался встречаться со мной в мой день рождения. Встретимся как-нибудь в другой раз.
После того как он ушел, я вспомнила, что так и не отправила Дрю текст, который начала набирать. Мои пальцы зависли над словами: «Уже ушла, но спасибо за приглашение», и я принялась стирать это сообщение.
К черту все!
Я набрала без дальнейших раздумий:
Эмери: Хочу свинину с грибами по-китайски.
Глава 21
– Похоже, я поступил опрометчиво, уехав сегодня из офиса.
Эмери сняла пальто и оказалась в обтягивающем маленьком черном платье. Она улыбалась. Твою ж мать! Прошлой ночью, пока я ехал домой на такси, всю дорогу убеждал себя в том, что этот поцелуй был ради ее же собственного блага. Я просто ей подыгрывал. И все это произошло не потому, что она чертовски красива и умна, и даже не потому, что, совсем не умея играть в бильярд, даже не пожаловалась, когда я притащил ее в бар с бильярдными столами. А по той лишь единственной причине, что надо было простимулировать хмыря-профессора, чтобы тот решился хоть на какой-нибудь шаг. И я ведь почти убедил себя в том, что так оно и было.
Но эти мысли не давали мне покоя весь день. Что, если я подлил масла в огонь и он действительно перейдет к решительным действиям? Эмери просто таяла в моих объятиях, когда я ее целовал. Ее тело было таким податливым, я слышал ее легкий стон и знал, что она испытывает те же чувства, что и я сам. Мотор запущен, и машина готова к старту. Для этого ублюдка.
Снятие показаний со свидетелей должно было продолжаться четыре часа. Однако из-за моего рассеянного внимания у меня это заняло вдвое больше времени. Вечером я позвонил Иветт и отменил свидание, которое мы запланировали еще месяц назад. Иветт – стюардесса, предпочитавшая ни к чему не обязывающие отношения и напевавшая милую мелодию, делая минет. Бесценная находка для холостяка.
– Я собиралась пойти на одно мероприятие, но мои планы изменились, – сообщила мне Эмери немного смущенно.
Я кивнул.
– Давай поедим. А то твое мясо остынет.
Она уселась в одно из кресел для посетителей напротив моего стола.
– Как много еды. Кто-то собирается к нам присоединиться?
– Ты долго не отвечала на звонки, вот и заказал еще еды на тот случай, если ты еще в офисе. А поскольку не знал, что тебе нравится больше, куриное мясо, говядина или креветки, то заказал всего понемногу. Парень, принимавший заказ по телефону, еле говорил по-английски. Когда я позвонил, чтобы заказать свинину, то понял, что проще будет добавить ее к заказу, чем пытаться что-то заменить. – Я подвинул контейнер с едой через стол к ней поближе. – Никаких тарелок, никаких вилок. Надеюсь, ты умеешь есть палочками?
– Хм, с этим у меня полный провал.
Я указал большим пальцев наверх:
– Можешь подняться ко мне и взять вилку, если хочешь. Но я лично не ел с шести утра, так что сделай это сама.
Она улыбнулась и сорвала бумагу с палочек.
– Я постараюсь справиться. Но только не издевайся надо мной.
Это была непростая задача. Очень трудно не отпускать шуточки по поводу женщины с двумя левыми палочками. Она роняла больше, чем успевала донести до рта. Но мы обошлись без слов. Каждый раз, когда у нее падал кусок свинины на пути в рот, я усмехался, а она смотрела на меня с возмущением, прищурившись. И это было так же забавно, как дразнить ее с помощью слов, но требовало гораздо меньше усилий.
– И как себя повел этот хмырь, твой сосед профессор, вчера ночью?
Она вздохнула и откинулась в кресле.
– Да никак. Он пригласил меня на ужин сегодня вечером, в качестве компенсации за то, что отменил наше свидание накануне.
Читать бесплатно другие книги:
