Крылья Старк Кристина

– Не намного меньше, чем тебе!

– Да ну? – удивился Феликс. Похоже, он ждал пояснений.

– Мне семнадцать. А тебе всего-то двадцать два.

– Серьезно? Я был уверен, что мне… несколько больше, – задумчиво сказал он. – Чего еще я о себе не знаю?

И тут меня осенило. Ведь он ничего не знает не только обо мне, но и о себе! Интерес в его глазах заставил меня встрепенуться. Он ничего о себе не знает! Я лихорадочно соображала, какую из всего этого можно извлечь пользу.

– Слушай, – быстро заговорила я, оглядываясь по сторонам (наверно так выглядит дилер, толкающий экстази на дискотеках). – Я могу рассказать все, что знаю о тебе, все! В обмен на пустяк: ты приедешь к Анне, чтобы она просто смогла обнять тебя и наконец избавиться от своих кошмаров. Мы живем в Симферополе, это не займет много твоего времени, а потом езжай на все четыре стороны. Она отпустит тебя! Ей будет достаточно того, что ты жив и начал новую жизнь, и…

– Я сомневаюсь, – резко ответил Феликс (как будто у него своего экстази было валом).

– В ч-чем именно? В том, что она захочет отпустить тебя? Конечно, ей будет тяжело, но…

– Я сомневаюсь в том, что ты сможешь предоставить мне сколько-нибудь актуальную информацию обо мне самом.

– Феликс! Я прожила с тобой под одной крышей несколько лет! А после того как ты уехал, я кучу времени провожу рядом с твоей матерью! Я знаю о тебе ВСЕ!

Он какое-то время очень странно смотрел на меня: на его лице было написано сожаление с примесью насмешки, – и наконец выдал:

– Хорошо. По рукам.

Неужели мои догадки оказались верны и я нащупала те тайные рычаги, которые наконец заставят его поехать к матери? Я еле сдерживала щенячий восторг, который, впрочем, тут же сменился сильными подозрениями.

– Ты обещаешь? Если я расскажу тебе все о Феликсе, ты…

– Зачем же все. Мне достаточно лишь некоторых сведений.

– Все что угодно! Что ты хочешь знать?

Феликс придвинулся поближе, положил локти на стол, нервно прошелся пальцами по волосам. Его лицо превратилось в неподвижную маску, черты стали до неузнаваемости жесткими. Я смогла различить свое отражение в его зрачках – он смотрел на меня в упор, не моргая:

– Расскажи мне, как долго я сидел на героине, прежде чем дело закончилось передозировкой и клинической смертью, расскажи, как быстро я сообразил, что мертвые куда охотней расстаются со своими кошельками, чем живые. Да, все эти месяцы, пока меня не было, я грабил, а если мешали грабить – убивал. Ты наверно в курсе, что в столице полно непуганых богатеек? А грязную выручку спускал на наркотики. Но, может быть, ты знаешь обо мне еще что-нибудь существенное?

Сказанное оглушило меня, как удар топора. Я ощутила всеми позвонками, что это – не выдумки. Подкатила тошнота и ощущение полной дезориентации, словно меня только что сняли с карусели, на которой я провела много часов.

Оказывается, мы жили в разных мирах. Теперь я поняла, как смехотворно выглядели мои попытки затащить его в свою реальность: в мир школьных книжек и плачущих мам – из мира шприцев и патронов. Цыпленок пригласил стервятника поклевать зернышек в его сарае!

Я пришла в себя от легкого стука двух стаканов по поверхности стола. И пока Феликс разглядывал нижнее белье официантки в вырезе ее кофточки (та явно неслучайно наклонилась пониже), я схватила стакан с виски и сделала три больших глотка. По пищеводу внутрь потекло расплавленное тепло, краски мгновенно стали ярче, запахи – резче. «Так-то лучше, Лика Вернер! Впишите в свое резюме: умею быстро пить крепкие напитки, пока не отобрали. И-хо-хо!»

Сейчас перестанут трястись колени, я встану с этого проклятого стула, выйду из этого проклятого ресторана и буду бежать отсюда так быстро, как только смогу! На этот раз с меня точно хватит. С меня хватит!

– Что-нибудь еще? – проворковала официантка, обращаясь к Феликсу. Ох, знала бы эта курица, кому она строит глазки…

– Да! Счет! – рявкнула я.

Порылась в сумке, бросила на стол купюру покрупнее, игнорируя тот факт, что монстр все еще сидит напротив и внимательно на меня смотрит, вдруг потеряв интерес к лифчику официантки. Потом решительно встала и сделала шаг по направлению к выходу. В ту же секунду мои колени подкосились, как на хорошо смазанных шарнирах, углы обзора залило пульсирующей чернотой, и я отключилась.

– Я люблю тебя. В самый первый раз, когда я увидел тебя, я сказал себе: «Мы две половики одного гамбургера»…

– Ч-что? – пробормотала я и открыла глаза.

– Я знаю, тебе нужно время, но я готов ждать сколько угодно.

Передо мной сидел совершенно незнакомый мужик: слегка пьяный, небритый и бесконечно счастливый – и чертил пальцем круги на моей ладони. Я покосилась на рыжий локон, щекотавший мне висок, на свою пухлую белую руку с огромными накладными когтями и на внушительную грудь, колыхавшуюся прямо под моим подбородком. Моя левая рука держала большой стакан пива «Карлсберг».

– Вот черт, – выругалась я, оглядываясь по сторонам. Снова выбросило! И в самый неподходящий момент. Но я все еще в ресторане гостиницы, хвала Всевышнему!

– Я знаю, – засмеялся мужик. – Я сам не ожидал, что ни хрена не смогу сопротивляться твоим чарам, Ленка!

«Приехали».

– Ты такой… лапуля, – выдавила я из вежливости, идиотически улыбаясь, – но мне надо… уйти.

Я отставила стакан, встала из-за стола и в ту же секунду поняла, что ноги не держат меня! «Ох, Лена, сколько же ты выпила?» Голова трещала, как орех под подошвой ботинка.

– Лен, я помогу! До туалета? – мой поклонник, пошатываясь, вскочил.

– Я сама! – взвизгнула я, стряхивая его руку, и потопала к барной стойке. От барной стойки я легко найду дорогу к своему телу!

И тут меня чуть не снесла с ног массивная фигура с безжизненным телом на руках: Феликс нес меня к выходу.

– Что с ней? Я могу помочь? – заплетающимся языком вымолвила я, загораживая ему дорогу к выходу.

– Вряд ли, – сказал он, игнорируя мой первый вопрос.

– М-может, все-таки нужна к-какая-то помо…

– Нет, спасибо! – рявкнул он, в два шага обошел меня и быстро зашагал к выходу.

Я ринулась за ним, задевая столы и натыкаясь на людей. В голове булькала каша, тошнило и шатало во все стороны. Я кое-как выползла на улицу и охнула: серебристая машина, которую я не успела толком рассмотреть, сверкнула в темноте габаритами и стремительно скрылась за поворотом. Бежать за тачкой, как в прошлый раз, я была не в состоянии. Я села на ступеньку и сжала голову руками. И что теперь?

– Ленка, вот ты где! Любовь моя!

Лапуля, запыхавшись, сел рядом.

– Мои откровения испугали тебя не на шутку?

Я поежилась от неожиданной уместности этой фразы. Толстяк приобнял меня и приложился губами к шее. «Терпи, Вернер, ты не имеешь права дать Лапуле по морде. Во имя их с Ленкой светлой любви».

– Прохладно. Я думаю, надо вернуться, – поежился он.

– Да… вернуться, – прошептала я, тяжело дыша. – Если я смогу.

– Ты о ступеньках? Сможешь, Ленусик, мы по одной ступенечке, потихоньку да залезем наверх, держись за меня, – заворковал Лапуля.

Меня шатало из стороны в сторону, в глазах двоилось.

– Раз, два, – я, кряхтя, влезла на первую ступеньку.

– Три, четыре, пять, шесть, – запел басом Лапуля, придерживая меня за талию. – Семь. Восемь. Девять…

А «десять» я не услышала.

Я открыла глаза и резко вдохнула. Река разноцветных ночных огней разбивалась о лобовое стекло, омывала машину с двух сторон и угасала где-то вне поля зрения.

Да! Моя душа умеет не только прыгать, но и летать! Я смогла вернуться в себя, преодолев нешуточное расстояние. Если скорость, с которой машина сейчас неслась по трассе, умножить на время, пока я была в отключке, то получится добрый десяток километров! (Общение с Ковалевской явно шло мне на пользу.) Впрочем, скачка эндорфинов хватило всего на три секунды. Я сглотнула, все еще чувствуя горечь виски во рту. Пока у меня не слишком много поводов радоваться. Со мной рядом сидел наркоман и убийца. Нас связывали узы формального родства, но этот человек ничего об этом не помнил и не хотел вспоминать. Похоже, я только сейчас начала осознавать, во что вляпалась.

Я уловила боковым зрением его плечо, вытянутую руку и расслабленную ладонь на руле. Я первый раз видела, как Феликс ведет машину.

– Мне не стоило выкладывать все, прости. Я не думал, что дело дойдет до обморока, – сказал он, заметив, что я пришла в себя. – Ты была такой самоуверенной, убеждая меня, что все знаешь о нем… Я больше не знал, как тебя остановить.

Я смотрела прямо перед собой.

– Куда ты везешь меня? Ты сделаешь мне больно? – пробормотала я, хватая воздух в промежутках между словами. Я чувствовала, еще чуть-чуть, и у меня зашевелятся волосы на голове.

– Что? – переспросил Феликс.

– Я не хочу умирать.

– Я не настолько плохо вожу машину, – отшутился он, но я не сразу сообразила, что это шутка. Панические нотки в моем голосе заставили его сбавить скорость, он повернулся ко мне:

– У тебя паранойя. Это раз. И тебе не стоило пить виски, это два.

– При чем тут паранойя?! Я всего лишь нахожусь в машине у человека, который способен убить! Если это правда, – в глубине души я все еще лелеяла крохотную надежду, что он просто все выдумал и сейчас признается в этом.

– Правда. Но она относится к тому, кем я был, – не ко мне. Я ничего об этом не помню. И к тому, что делали эти руки, не имею никакого отношения.

Феликс на секунду оторвал руки от руля, разворачивая их ладонями вверх.

– Ну да, может, у тебя есть еще нимб на батарейках? – не сдержалась я, хотя следовало бы. Этот новый, странный Феликс пугал меня до смерти.

– Нимб мне не к лицу. Еще вопросы?

«О да, много вопросов!»

– Откуда же ты знаешь о том, что сделал, если потом потерял память?

– Скажем так. Есть люди, которые помогли мне разузнать кое-что о себе.

Меня мучили противоречивые чувства: волнение, страх, интерес и странное оцепенение. Как будто я вдруг повстречала соседского пса, которого не видела много лет, и теперь отчаянно пыталась вспомнить, кусается он или нет.

– Куда мы едем? – напряглась я. Машин стало совсем мало, куда-то пропали роскошные здания и витрины. Мы ехали по широкой трассе, по обе стороны от которой высились ровные ряды фонарей и деревьев.

– Домой.

– Я не хочу! – дернулась я.

– Домой к тебе. Кажется, сегодня вечером ты упустила свой поезд.

Я ошарашенно уставилась на него.

– Но ты не можешь знать куда!

– В Симферополь. Ты сама сказала, где живешь.

«К тебе домой. В Симферополь» – эти слова как будто повисли в воздухе. Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы до конца осознать их смысл.

– И ты… ты покажешься Анне?

– Да, но это будет спектаклем, не более того. И завтра же я должен уехать.

Ох… Бояться кого-то до чертиков, но при этом испытывать благодарность – такого со мной еще не случалось.

– Не обязательно везти меня. Я могу доехать сама. Поездом.

– Все еще боишься?

– Очень, – выдавила я, втайне рассчитывая на то, что чистосердечное признание смягчит приговор.

– Ты в целости и сохранности доедешь домой. Я обещаю.

Что-то внутри меня перестало дергаться и клокотать, словно под кипящей кастрюлей убавили огонь.

– А если я передумаю, ты всегда можешь отправить меня в нокаут, вчера у тебя почти получилось.

Я почувствовала, как к лицу приливает кровь. Сейчас, зная, кто он есть на самом деле, у меня бы вряд ли хватило смелости ударить его. Человек в здравом уме не станет тыкать палкой в зверя.

– Учитывая т-твое прошлое, я думаю, это будет не самой лучшей затеей.

– Прекрати бояться меня, – повторил он, и мне отчего-то сразу захотелось поверить ему. Это его вновь приобретенное умение особенно настораживало меня. Заставь человека верить тебе – и сложно будет представить более легкую добычу: она будет танцевать под звуки затачиваемого ножа.

– И это не мое прошлое, а прошлое Феликса, – добавил он. – Так его звали?

Я кивнула и осмелилась спросить:

– А как зовешь себя ты?

Он какое-то время молчал, словно у него был десяток имен и сейчас он раздумывал, какое из них выбрать. И наконец, к моему разочарованию, сказал:

– Можешь звать меня как привыкла – Феликс.

– Нет, я хочу знать, – уперлась я. – Давай так: ты скажешь, как теперь зовут тебя, а я скажу, как зовут меня.

– Тебя зовут Лика.

Я уставилась на него с испугом.

– Вчера твои подруги неоднократно выкрикивали твое имя, пока ты была без сознания.

«Подруги!» Ох, я совсем забыла!

– Я должна каждый час звонить и отчитываться, что со мной все хорошо, – объяснила я. – Иначе мне конец.

– Пока ты была без сознания, он звонил несколько раз.

– Проклятье! – я наконец выкопала мобилку из недр сумки: восемь не отвеченных звонков от Альки! Я приложила телефон к уху и через несколько секунд начала терпеливо выслушивать Алькины вопли.

Алька была не на шутку перепугана и орала на меня добрых десять минут, причем используя такие выражения, какие я от нее слышала впервые.

– Где ты? – наконец спросила она, отдышавшись.

– Еду домой.

– Слава богу! А что, из Киева есть какие-то ночные поезда? Когда будешь?

Ох, если бы они знали, где я сейчас и с кем, мне было бы куда спокойней…

– Аля, слушай внимательно. Серебристое авто… – тихо начала я, собираясь выложить Альке подробное описание машины, в которой ехала. Если со мной что-то случится, они смогут найти того, кто видел меня в последний раз. Внутри снова забурлил страх.

Мне показалось, что Феликс с неудовольствием посмотрел на меня.

– Скажи мне марку своей машины и регистрационный номер, – повернулась я к нему, не особо надеясь на внятный ответ. Наглость – второе счастье, и кроме нее, у меня сейчас больше ничего не было.

К моему изумлению, он спокойно назвал мне все буквы и цифры.

– Альхен, запиши, пожалуйста, это очень важно, – начала я и…

Запнулась.

– Лика! Говори! Что за серебристое авто?! – бушевала Алька в трубке.

Я оглянулась на Феликса. И в этот момент он тоже повернул голову и встретился со мной глазами, как будто говоря: «Хорошо подумай, прежде чем делать это».

– Я… – все слова вдруг застряли в горле. – Алекс, я считаю, что машина серебристо-серого цвета наилучшим образом подчеркнет цвет моих глаз! Запиши, чтоб я не забыла! Моя первая машина будет именно такой!

Алька заорала прямо в ухо:

– Вернер, ты что, пьяна?

– Есть немного, – сказала я, радуясь, что хоть что-то из сказанного будет чистой правдой.

– Держи телефон рядом! – прорычала Алька. – И не дай бог ты снова не будешь брать трубку!

– Нет-нет, Бог такого больше не допустит, – отшутилась я, запихнула телефон в сумку и уронила затылок на подголовник.

Феликс повернулся ко мне:

– На всякий случай собиралась описать ей машину? Почему передумала?

Я помолчала, уставившись в непроглядную темноту за окном. Это действие алкоголя или подобные жуткие мысли сами собой могли прийти в мою голову?

– Я не могу сдать им тебя. Если я завтра не приеду домой, то Алька поднимет на уши всю милицию в городе. Ее мать – следователь и из-под земли тебя достанет. Но Анна – она не переживет все это. Так что лучше пусть никто ничего не знает. Даже если это плохо для меня закончится…

Феликс затормозил так резко, что если б не ремень, то я бы непременно треснулась лбом об стекло. Машина остановилась, он повернулся ко мне и одарил очередным невыносимым, сумрачным взглядом:

– Послушай-ка. Мне осточертело видеть, как ты сидишь рядом и смотришь на меня, как на чудовище, готовое в любую секунду растерзать тебя в клочья. Я бы с удовольствием сейчас вернулся назад в город, высадил тебя на вокзале, где бы ты не спеша выискивала билеты на ближайшие поезда, радостно тряслась по пятнадцать часов в вагоне и занималась прочими глупостями, но у меня слишком мало времени. Завтра утром я планирую быть в Симферополе, сделать все, о чем ты меня так просишь, и уже вечером отправиться в обратный путь. Поэтому вокзал отменяется, и я буду весьма благодарен, если ты перестанешь пороть всякую чушь и трястись, как эпилептик. Я не причиню тебе вреда! Что мне, черт возьми, сделать, чтобы ты наконец взяла себя в руки?

Феликс смотрел на меня с таким упреком, что я начала сомневаться, кто же из нас настоящее чудовище. Физическое и моральное истощение от приключений последних дней и тот факт, что я нахожусь ночью в машине человека, которого, как оказалось, совсем не знаю, – все это здорово проехалось по моей психике.

– Пожалуйста, я не хотела тебя злить, – пробормотала я, совсем потеряв голос от страха.

Кажется, Феликс ожидал от меня какого-то другого ответа и, не получив его, разозлился. Он вышел из машины, открыл мою дверь и, не особо церемонясь, вытащил за локоть наружу.

Ох, он же не собирается бросить меня на окраине города в такое время? Я знала, что при желании умею приводить людей в бешенство, но чтобы так быстро? Феликс обвел меня вокруг машины и ткнул пальцем в табличку с номерами.

– Быстро. Звони подруге и диктуй номер.

– Нет, – уперлась я.

– Или диктуешь номер, или я беру первого попавшегося попутчика.

– Зачем попутчика? – пискнула я и тут же ошарашенно замолкла. Я впервые разглядела машину снаружи: спортивная «ауди» оттенка… да ее словно облили жидким серебром. Я не была сильна в марках и моделях машин, но две вещи были ясны как божий день: во-первых, я еще никогда не видела ничего подобного, и, во-вторых, Феликс последние полгода времени даром не терял.

– С попутчиком тебе будет не так страшно, не так ли?

– Это смотря еще что за попутчик, – пробубнила я, с трудом отрывая глаза от машины.

– Я выберу кого-нибудь пострашнее. Кого-нибудь, кого бы ты смогла по-настоящему испугаться.

По моему лицу начала расползаться улыбка.

– И куда же ты посадишь третьего человека? Утрамбуешь в багажник?

– Да, – с наигранной решимостью сказал он. – Ты уже в курсе, я на многое способен.

Я рассмеялась. Во мне что-то переломилось. Я вдруг осознала, что стою посреди совершенно пустой дороги, под завораживающим, усеянным звездами небом; и что человек, которого я давным-давно считала мертвым, стоит рядом со мной; и что у меня впереди целая – и единственная – ночь, когда я могу задать ему все свои вопросы и узнать, что же с ним случилось. Разве все это не стоит того, чтобы пренебречь своим страхом?

– Я не буду никому звонить, – вздохнула я и, помолчав, добавила: – И бояться тоже не буду.

Феликс продолжал недовольно смотреть на меня.

– Я обещаю.

Кажется, он не очень поверил, но внешне расслабился.

– Тебе придется пообещать мне еще две вещи.

Я наконец перестала таращиться на эту потрясающую машину и переключилась на Феликса.

– О моем возвращении никто, кроме твоей семьи, не должен узнать. Ни одна живая душа. Если это условие невыполнимо, то еще не поздно повернуть обратно.

– Я обещаю, – без колебаний сказала я. Что-что, а хранить секреты я умела.

– И второе: ты не будешь пытаться остановить меня, когда я решу уехать.

– А уехать ты намерен завтра же?

– Да.

Это условие мне совсем не понравилось, но я была не в том положении, чтобы спорить.

– Обещаю.

Я забралась в салон и, как только мы тронулись, повернулась к нему и задала первый вопрос из той тысячи, что вертелась у меня на языке:

– Феликс, откуда у тебя такая машина?

– Моя… новая семья располагает… некоторыми средствами, – ответил он, тщательно подбирая слова.

Я не ожидала, что слова «новая семья» так уколют мое сердце.

– Та юная блондинка – одна из них?

– Да.

Так вот оно что… Скорей всего, он удачно женился. А эта блондинка – его приемная дочь. Или… Да я скорее съем жука, чем поверю, что она – его жена.

– Она твоя жена?

– Нет!

Мне показалось, что он вот-вот рассмеется.

– Она скорее… сестра, – его голос был полон странного веселья.

Второй укол в сердце. Я боялась, что мой очередной вопрос пробьет в моем сердце дыру размером со спутниковую тарелку, но все же спросила:

– И у тебя есть новые мать и отец?

– Вместо параноидальных намеков ты решила добить меня вопросами личного характера? – поинтересовался он.

Я вдруг испугалась, что он больше не станет отвечать на мои вопросы, и залепетала, нервно теребя в руках ленту ремня:

– Феликс, пожалуйста. Ты не представляешь, как много я думала о том, что же с тобой случилось, как я хотела, чтобы ты объявился и весь этот кошмар закончился. И вот ты сидишь рядом, и у меня всего одна ночь, чтобы узнать хоть что-нибудь. Узнать, что произошло, кто те люди, которых ты теперь называешь семьей, чем ты живешь. Я обещаю, что никак не воспользуюсь этой информацией.

– Хорошо, – не сразу ответил он.

Я поглядывала на него уголком глаза и чувствовала, что это решение далось ему нелегко. Как будто он сжалился надо мной, уступил мне вопреки каким-то своим правилам. Я чувствовала и мысленно благодарила его за это.

– Несколько месяцев назад очнулся в частной наркологической клинике. Кто-то увидел меня в подъезде дома и вызвал скорую. У меня была передозировка и клиническая смерть, но, как видишь, вытащили. На тот момент я уже ничего не помнил о прошлой жизни… Мое лечение в клинике, как потом оказалось, оплачивали незнакомые мне люди. Изабелла – одна из них. Вот, пожалуй, и все.

Значит, все было гораздо хуже, чем я предполагала. Мы потеряли Феликса задолго до того, как он исчез.

– Почему они, эти люди, оплачивали твое лечение?

– Наверно им показалось, что я хороший человек, – усмехнулся он.

– Нет, серьезно!

– Я не знаю почему. Но факт остается фактом: они вытащили меня, и только благодаря им я сейчас здесь.

– И ничего за это не потребовали взамен? С чего бы им спасать тебя?

Он пожал плечами.

– Взамен? Ничего.

Я чувствовала, что он чего-то недоговаривает, но высказать ему свои подозрения значило оборвать те тонкие нити, которые наконец протянулись между нами. Я не хотела этого, мне еще о многом хотелось спросить.

– Куда делись твои татуировки?

– Ничего о них не знаю. Это их ты искала на моих руках?

– Угу, – еле слышно призналась я, вспоминая, как чуть не сорвала с него рубашку. – А что было потом? Каким образом ты столькому научился за несколько месяцев?

– Что ты понимаешь под «стольким»?

– Ну брось. Ты знаешь, о чем я. Водить машину, оказывать первую помощь, раздавать тумаки направо и налево. Как будто всю жизнь только этим и занимался. Все, что умеешь ты, – Феликс не умел!

– Когда он ушел из дома?

– А что? Ты пропал прошлой осенью. Примерно восемь месяцев назад.

– Ну, значит, у него было достаточно времени, чтобы всему этому научиться.

– Учиться?! Принимая во внимание твой рассказ, я думаю, у него были дела поинтересней, чем учиться – чему бы то ни было. Кажется, ты многого недоговариваешь.

Я повернулась к нему и сердито уставилась на него. Сейчас в нем не было ничего от Феликса. Волосы, лоб, сосредоточенный взгляд, нос, подбородок – я словно видела это все впервые. Такой знакомый и чужой одновременно. Таинственный, как сумерки, как темная вода. Он молчал.

– Феликс, я хочу большего, – начала упрашивать я.

Он вскинул брови.

– Ну я имею в виду, что… – засуетилась я, краснея, – что хочу больше подробностей.

– Я понял, – улыбнулся он, в открытую упиваясь моим смущением. – Однако – нет.