Повелительница тьмы в офисе Керлис Пальмира

Глава 1

Весь офис таращился в мой некогда уютный угол, напрочь позабыв о работе. Пластиковый кролик с зажатой в лапе на манер дубинки морковкой наворачивал круги по письменному столу, бешено вращая глазами и издавая душераздирающий рев. На самом деле это я должна была бы орать. Я! Но все, на что меня хватило, – якобы случайно вжать на заводной игрушке кнопку, запускающую механизм.

– Имей совесть… – процедила Алиса Нилова, моя абсолютно бессовестная начальница. – Выключи дурацкого кроля!

– Я не знаю как, – соврала я, – по-моему, он отключится, когда проорется.

Алиса побагровела, что плохо сказалось на ее недавнем мальдивском загаре. Она почти сравнялась цветом со своей огненно-рыжей шевелюрой и красным костюмом не самого дресскодного вида. Лучше бы позеленела, хоть какое-то разнообразие гаммы было бы!

Кролик подкатил к краю стола и самоубийственно плюхнулся на пуфик, продолжив шествие. Недолгое… Свалился на ковровое покрытие и поверженно замолк, прикрыв глаза. А вот коллеги из моей команды продолжили пялиться, что давало надежду – заступятся. Хотя бы один из пяти. Например, Света Литвина, за которой я то и дело подправляю описания на сайте, или Никита Титов, чьи дизайнерские решения не раз ломали мне всю верстку, и исправлять ее приходилось на выходных.

– Наконец-то! – Начальница возмущенно уставилась на несчастного кролика, уткнувшегося морковкой в пол. – Ты говорила, что в нем нет батареек.

– А ты говорила, что пожелания команды учитываются, – напомнила я. – У меня оно было одно.

– Валентинова, я учту. Как только скажешь что-нибудь более убедительное.

«Алиса, следуй за кроликом?» Жаль, не поймет намека! Она читает лишь маркетинговые отчеты, модные каталоги и паблики с шуточками. А прямым текстом посылать не корпоративно. Да и от моего ответа ничего не зависит, все решено. Я со щемящей тоской оглядела мой любимый рабочий уголок. Заставленный мягкими и не очень игрушками стол, перегородку из придвинутого вплотную шкафа, распечатанную картинку ядерного гриба в рамочке. И все это собираются у меня отобрать.

– Я интроверт, – заявила на всякий случай погромче, – и не могу работать в других условиях. У меня особая душевная организация и панические атаки из-за ваших опен спейсов.

Кто их только придумал? Наверняка те же ужасные люди, которые в Японии ставят на улицах туалеты со стеклянными стенами.

– Итак, – бескомпромиссно отрезала Алиса, – с завтрашнего дня ты сидишь у лестницы, а здесь установят кофейный автомат. Лучшего места для него не найти.

Не зря я никогда кофе не любила! Или зря? Похоже, кофе мне отомстил. За что?.. Сижу себе, тихо и спокойно обновляю сайт нашей компании, никого не трогаю. Рассчитывала на то же самое.

– Не хочу пересаживаться, – буркнула я, – тем более к лестнице, там постоянно все ходят.

– Это не аргумент, – приложила Алиса. – Их я так и не услышала, поэтому начинай переносить вещи.

Все молчали, Света с Никитой безучастно переглядывались. Предатели! Я им этого не забуду. Даже запишу, чтобы точно не забыть.

– Дорогие коллеги, – начальница демонстративно от меня отвернулась, – напоминаю, что завтра утром у нас встреча с новым директором. Он будет знакомиться с нашей командой, так что, пожалуйста, не опаздывайте.

Женская половина офиса тотчас оживилась, включая коллег из других команд, а сама Алиса произнесла «не опаздывайте» таким тоном, словно предпочла бы, чтобы никто, кроме нее, не явился. Нового управляющего директора – Виктора Варнавского – назначили буквально на днях, и его еще никто живьем не видел. Но на фотографии в рабочей рассылке был красавчиком… Правда, лицо делал слишком суровое. Сразу тянуло судорожно вспоминать, все ли я задачи закрыла. Наверняка тиран тираном. Но девушки уже разыскали его в соцсетях, не обнаружили там намеков на существование какой-либо спутницы жизни и отчего-то страшно возбудились. Пф-ф-ф!

Алиса развернулась на высоченных каблуках и покинула мой уютный угол. Или уже не мой: отобрали, выгнали, выселили… Переносить вещи рука не поднималась. Приковать бы себя к любимому столу, как борцы за экологию к спиливаемому дереву! Но оставаться жить в офисе – не то, о чем я мечтала. А о чем я мечтала? Помню разве что глупости из детства, типа наподдать супермену. Ну не нравился он мне…

Я подняла кролика с ковра, вложила ему в лапу оброненную морковку. Он бессмысленно смотрел на меня выпученными пластиковыми глазками, я смотрела на него – подозреваю, что ничуть не осмысленнее. Вспомнилось, как устраивалась сюда на работу три года назад, едва окончив университет. Ну и навешал мне тогда отдел кадров лапши! «Любовь к сотрудникам, комфортные условия, достойная оплата, карьерный рост», – говорили они. Ну и где?! В отпуск фиг вырвешься, поскольку меня некому заменять, премию зажали, а повысили Алису, как самую наглую. Это, видите ли, лидерские качества у нее. Ладно, все это можно было пережить. Но променять такую замечательную меня на кофейный автомат… Перебор!

Компьютер пиликнул звуком нового пришедшего письма. Я поставила кролика на стол, уткнулась в почтовый ящик. О, юристы снова просят «подвесить файл». Ну нельзя же так жестоко с файлами, право слово. Начинаю подозревать, что они там БДСМ-щики, ну или садисты какие-нибудь.

Файл я на сервер залила, отписалась о героически проделанной в два клика работе. Из монитора, с фотографии в почтовой карточке улыбалась я – жуткой натужной улыбкой, будто меня заставили, причем путем шантажа и угроз. Щелкнули в первый день на пропуск, а потом оказалось, что не только на него. На всех внутренних ресурсах компании висит эта красота невероятная. Я даже в паспорте приличнее выгляжу! Там всего лишь глаза навыкате, словно я фотоаппарат впервые в жизни увидела, а тут… Сведенные к переносице брови, перекошенный рот, маскирующиеся под синяки тени. Наэлектризованные волосы дыбом, которые кажутся не русыми, а гораздо темнее. Ведьма натуральная. Но это типичная история для нашей корпоративной сьемки: девчонки сразу упрашивают администратора поменять фотку на присланную ими, а я присылать не стала. Рассудила, что эффект у портрета в почте хороший – отпугивающий! Меньше писать будут да поостерегутся лишний раз приходить ко мне и стоять над душой. Действительно не приходили и даже в лифте не узнавали. Сплошной профит.

Стоило об этом подумать, как сбоку подошли Света и Никита. Она – худющая и очень миниатюрная, в розовом платье из детского магазина, где обожала закупаться одеждой. Он – двухметровый бугай в клетчатом свитере с оленями, совершающими непотребный акт (это если приглядеться). Я приближение коллег, конечно, заметила, но от монитора не отлепилась.

– Ну Алиса и коза… – сочувственно сказала Света. – Кофейный автомат как раз у лестницы можно поставить, рядом с тем, что выдает сладости. Удобнее будет.

Почему-то она говорит это мне сейчас. А не ей несколько минут назад. Впрочем, я ничем не лучше… Могла ведь ответить, что не пересяду. Настоять на своем. Выставить ультиматум! Все, надо решаться. Вещи я соберу, но в коробку. А потом в отдел кадров – оформлять отпуск с последующим увольнением. М-м-м, какой коварный план! Завтра утром реализую.

– Эля, не расстраивайся. – Никита положил лапищу мне на плечо. – Это всего лишь место.

Всего лишь место?! В принципе, и твой дом – всего лишь место. Его тоже нужно кофейным автоматам на растерзание отдать? Зубы скрипнули друг о друга. Зло прищурившись, я повернулась, он отступил на шаг. Ага, в гневе все-таки страшна. Вот только… Это на Алису так надо было смотреть. На Алису!

– Успокойся, – примирительно сказал Никита и использовал запрещенный прием. Достал из кармана кокосовую печеньку из автомата со сладостями. – Хочешь?..

Печеньку я сцапала. Печенька – это всегда лучше, чем ничего. Особенно для несчастных, почти безработных девиц.

– Давай вечером в бар сходим втроем, – предложила Света. – Посидим, развеемся.

Пошуршав пакетиком, я вгрызлась в печеньку – гордо и обиженно. Чтобы не думали, что меня можно купить столь незначительными взятками. Нет уж, пусть две печеньки тащат. Или три!

Света с Никитой упрямо нависли надо мной, явно не осознавая размера понесенного мной морального ущерба. Это не просто мое любимое, годами взлелеянное рабочее место. Это единственное, что я просила у руководства… Не бонусов, повышений или заморских командировок. А свой законный угол, в котором можно уединиться. Хоть где-то он у меня должен быть! Из некогда родной квартиры пришлось сбежать: брат обзавелся женой и новорожденной двойней и принялся всячески намекать, что я теперь лишняя в двушке, доставшейся нам от родителей, уехавших жить на дачу. Да и два орущих младенца – это вам не заводной кролик. В итоге я ютилась в съемной комнате, надеясь однажды накопить на собственное жилье. Оттого лишиться еще и уютного угла на работе было обидно до слез. К лестнице меня переселяют… Хорошо, что не под нее – как сиротку Гарри!

Печенье застряло в горле, я с трудом его проглотила. Света нетерпеливо топнула ножкой, Никита выжидающе сложил ручищи на могучей груди. У меня зазвонил мобильный телефон. Неизвестный номер… Наверняка спамеры. Но трубку я взяла – чтобы коллеги скорее отвязались.

– Эльвира Валентинова? – прозвучал из трубки очень деловой голос.

– Да, – напряглась я, поскольку любители поведать о каких-нибудь новых тарифах редко уточняли мое имя.

Дальше услышанное заставило меня уронить челюсть на стол и впасть в состояние шока. Глубокого. Света с Никитой наблюдали за всем этим встревоженно и, конечно, не ушли. Еще бы! По моему внешнему виду вполне справедливо можно было предположить, что меня сейчас придется откачивать!..

– Не могу я пойти с вами в бар, – выдавила я, закончив разговор и подобрав челюсть. – У меня встреча.

С юристом моей покойной двоюродной прабабушки Агаты. Старушке было без малого девяносто девять лет… Мы с ней ни разу не виделись, она давно жила обособленно и ни с кем из семьи связь не поддерживала. Папа считал, что она тронулась умом, да и в лучшие годы характером отличалась прескверным. Про ум, видимо, не наговаривал. Иначе с чего Агате взбрело в голову завещать всё мне?!

– Что случилось-то? – осторожно спросил Никита.

– Невероятное, – пробормотала я, до конца не осознавая случившееся.

Оказалось, что двоюродная прабабушка проживала в двухэтажной квартире на окраине города и отныне жилплощадь становится моей со всем содержимым. Но есть некие условия, о которых юрист сообщит мне лично. Обалдеть!

– Расскажешь? – полюбопытствовала Света, с помощью которой любые новости разносились по округе за считаные минуты. Пиар-отдел отдыхает. – Кто звонил, что за встреча?

– Поклонник, – ляпнула я наобум, совершенно не желая делиться новостями, в которые самой сложно поверить. – Большего не скажу, боюсь сглазить!

– Ну ты даешь, – развеселился Никита. – Что такого невероятного в том, что тебя позвали на свидание?

– Ты неправ, – вставила из своего угла Диана Власова, наш специалист по рекламе, накладным волосам и ехидным репликам. – Это достойно включения в дайджест главных событий года.

Света демонстративно закатила глаза, я хмыкнула и уткнулась в монитор. Лучше поработаю! Причем молча.

К счастью, коллегам тоже нашлось чем заняться. Остаток рабочего дня я провела как на иголках: ерзала, елозила и подпрыгивала. Не удивлюсь, если протерла напоследок в кресле дыру. Мысли о предстоящей встрече с юристом волновали очень. Не получалось ни огорчаться из-за смерти практически незнакомой старушки, ни радоваться привалившим в собственность хоромам. Неизвестно, что там за условия! Мечты так легко не сбываются, должен быть подвох. Агата меня никогда в глаза не видела, однако решила вдруг сделать наследницей. Это не просто странно, это бред какой-то!

Еле дождавшись вечера, я быстро расправилась с последними срочными письмами и, накинув кожаную куртку, помчалась к лифтам. В коридоре маячила проклятая лестница со свободным, открытым всем просторам письменным столом, внутри зрел он – протест. Какого черта я должна увольняться? Может, я и достойна большего, но вот так позорно капитулировать – ниже моего достоинства. Возьму и не сдамся! В смысле – никуда не пересяду. Что мне терять, если я уже мысленно отнесла заявление в отдел кадров? Алиса хотела аргументов, она их получит! Железных…

На улице была слякоть, темнело. Серое небо висело низко и угрюмо, лишь яркие логотипы на офисных высотках добавляли красок унылому мартовскому пейзажу. Стоило направиться к автобусной остановке, как дорогу мне перегородили. От неожиданности я встала как вкопанная, чуть не выронив сумку.

– Элечка, – расцвел самой благожелательной улыбкой мой младший братец Вадик. – Опять по сторонам не смотришь, не замечаешь никого!

– Что ты здесь делаешь? – опешила я.

– Подвезти тебя приехал. Дорогой сестре сейчас аж на окраину города надо, как тут не помочь.

Ах, вот оно что. Прознал про наследство. А заранее мне не позвонил, чтобы я через другой выход от помощничка не улизнула. Впрочем, что я – дурная? Зачем тащиться через весь город на автобусе, если можно прокатиться с комфортом. Избегать же братца бесполезно, он у меня упорный. Преследование и измор – его фирменная тактика, достанет любого.

– Отлично, вези, – извлекла я пользу из сложившихся обстоятельств и пошла к его машине, – а откуда ты узнал?

– Юрист Агаты звонил нам по городскому номеру, контакты счастливой наследницы спрашивал, – поделился Вадик, галантно открывая мне дверцу, – я был уверен, что сразу после твоей работы и встретитесь.

Я села в приятно прогретый салон, включила свою музыку – с этническими барабанами, бубнами и прикольной дудкой. Братец, любитель тяжелого, как сталелитейный пресс, рока, не возмутился даже. Ата-та, чую, сегодня мои уши в опасности совсем по другой причине… Чуйка не подвела! По дороге узнала, что Вадик не только выяснил, где жила Агата, но и в скольких комнатах. Информация о двух этажах взбудоражила его так сильно, что ему захотелось завести третьего ребенка. Срочно. И в связи с планируемым расширением семейства поменяться со мной квартирами, ведь мне неудобно будет из такой дали до работы добираться. Ну не прелесть ли? Пока не получишь внезапное наследство, и не узнаешь, какие заботливые у тебя родственники.

– Обсуждать это преждевременно, – отмахнулась я. Братец недовольно нахмурился, словно я усомнилась в его способности стать многодетным отцом. – Квартира еще не моя, там есть некие загадочные условия.

– Выполним, – ответил Вадик таким героическим тоном, что стало понятно: приложит все усилия. Постучал пальцем по навигатору на приборной панели и с сочувствием отметил: – Смотри, какой путь неблизкий. Мне очень тебя будет жаль, если ты каждый день станешь мотаться туда и обратно!

Ну какой он все-таки милый. Обидно, что обнять прямо сейчас нельзя! И душить. За рулем ведь, зайка…

Ехали мы не то чтобы очень долго. На глушь окраина не походила: были и магазинчики, и сетевой супермаркет, пусть и весьма скромного размера. Но до них придется прогуляться пешком, жила Агата на отшибе, почти у леса. Когда потеплеет, тут будет живописно. Пока же пасмурная темнота заставляла сердце екать совсем не от восторга. Фильм ужасов, ей-богу! Низко висящие черные тучи, отдельный въезд к одиноко стоящему на холме дому. Несмотря на заурядную восьмиэтажность, типичной высоткой он не выглядел. Кирпичный, темный, с гранитной облицовкой и изящным шпилем на крыше. Прибавим сюда кованый забор и окружение из мощных голых деревьев. Готично…

Припарковав машину в мрачном дворе, утыканном скрипучими деревянными качелями на длинных цепях, братец как-то нервно сглотнул. Да ладно! При свете дня здесь должно быть гораздо симпатичнее. Наверное… Крепясь, я вышла на улицу к уже ожидающему юристу – полноватому мужчине в круглых очках и смешном дутом пуховике.

– Пройдемте. – Он пригласительным жестом указал на подъездную дверь с железным кольцом. Э-э-э… это у них вместо домофона? – Введу вас в курс дела.

– Я с ней, – нарисовался рядом Вадик, – прослежу, чтобы вы ее не надули. Я тоже юрист!

Ага. Отчисленный после первой же сессии, на которую даже не удосужился явиться. Но я выдавила согласную улыбку: заходить одной в единственный в доме подъезд было жутковато. Кстати, зря. Внутри оказался подъезд как подъезд, разве что старомодный. Почтовые ящики с навесными замочками, большие и закругленные лестничные пролеты, старинный лифт по типу «подъемной кабины» с закрывающейся металлической решеткой, длинные извилистые коридоры. Хоромы Агаты располагались на пятом и шестом этажах. По пути нам встретился нелюдимый сосед, седовласый и сморщенный, как изюм. В ответ на мое смущенное «Здрасьте» он недовольно зыркнул на меня из-под густых бровей и поспешил прошаркать прочь. Ну… Надеюсь, соль у меня всегда будет своя!

Дверь Агаты была черной и зеркально-глянцевой, при желании вполне можно было рассмотреть собственное отражение. Юрист отворил ее, я вошла за ним следом и очутилась в кромешной темноте. Сбоку зашуршало, проявились очертания какого-то здоровенного чудища. Волосы на затылке зашевелились, сердце ухнуло в пятки. Неистово захотелось рвануть обратно, но за спиной стоял братец, делая отступательный маневр невозможным. Мгновение спустя щелкнул нащупанный юристом выключатель, в прихожей вспыхнул свет.

«Монстром» оказалась колченогая вешалка с торчащими во все стороны «лапами». Вот только лучше от этого не стало. Ух, как тут было надизайнено… По полной! Черные панели с имитацией паутины на стенах, по центру зеркального потолка – бронзовая люстра в виде крыльев летучей мыши. Винтовая лестница в стальных «кружевах», древняя мебель в стиле ренессанса, громоздкая, на изогнутых ножках. Шкаф так вовсе напоминал гроб на колесах. Всюду пыль и запах затхлой сырости, под обувной полкой шерсть, свалявшаяся в небольшой ком.

– Во красотища-то… – Вадик поперхнулся, и вряд ли от пыли. – Ну, ремонт все исправит.

– В квартире ничего кардинально менять нельзя, – осадил его юрист, – иначе Эльвира лишится права наследования. Это одно из двух условий.

– А второе какое? – поинтересовалась я предательски дрогнувшим голосом.

– Заботиться о Шуше.

– Это что?..

– Кто, – поправил юрист и указал на комок шерсти под полкой.

Комок сверкнул чернильными глазенками и зашевелился. Е-мое…

– А-а-а! – завопил Вадик, выскочив из-за моей спины и тыча пальцем в черное, патлатое и взъерошенное существо. – Оно живое!

Шуша возмущенно тявкнула – совсем не соответствующим миниатюрному размеру басом. Ах, так это… собачка?..

– Живое, – подтвердил юрист, – и ее благополучие является вторым обязательным условием.

– А продать квартиру когда можно? – осведомился братец.

– Не раньше, чем через десять лет. И сдавать тоже запрещено.

Он приуныл. Я воззрилась на Шушу, она на меня – ничуть не добрее, чем встреченный только что сосед. По-моему, сожрет. Ее даже не остановит то, что я в пасть не влезу. По кусочкам сожрет.

– Что ж, удачи, – от души пожелал мне Вадик и просочился обратно за дверь.

М-да.

Я осталась стоять в прихожей вместе со всем этим окружающим великолепием, людоедской Шушей и юристом.

– Вы можете отказаться, – развел он руками.

Еще чего!

Глава 2

Получив подписанные документы, юрист отправился восвояси – заниматься их оформлением. Несмотря на то, что формальности были улажены далеко не все, находиться в квартире я уже могла сколько угодно. А вместе с ключами получила запечатанный конверт от покойной двоюродной прабабушки. Письмо? Наверное, там раскрыты причины, почему она выбрала в наследницы меня! Причем всего неделю назад, за пару дней до смерти. Смущало, что конверт очень тонкий и невесомый… Видимо, Агата была лаконичной дамой и уложила свое послание на одном-единственном листе бумаги.

Заперев за юристом дверь, я сразу надорвала конверт. Из него выпал даже не лист, а его криво оторванная половина. На бумаге размашистым корявым почерком было выведено три строки:

«Шушу надо любить.

Шушу надо кормить.

Шушу надо слушаться».

И это все, что она хотела мне сказать?..

Я повертела лист и так, и эдак, убедившись, что больше нигде букв не затесалось. Ни объяснений, ни хотя бы «здравствуй, дорогая внучатая племянница»… Только инструкция к собачке. Бумага была старой, сероватой и закапанной воском. Конверт же – абсолютно новым, с современной почты. Озадаченно похлопав глазами, я перечитала написанное Агатой. Странное послание! Про любить и кормить еще понятно: переживала старушка за питомца, решила сообщить мне, что он не святым духом питается. Но что значит Шушу надо слушаться? Вообще-то, наоборот: собаки слушаются хозяев. Ну там – сидеть, лежать, ко мне. Или командовать станет она?

Я покосилась на нее, опасаясь услышать рычащим басом: «На место». А я и не в курсе, где тут мое место, неловко будет… Шуша сердито засопела и склонила голову набок, будто чего-то ждала. Не любви, подозреваю, а еды. Неизвестно, когда ее, бедную, в последний раз кормили. Надеюсь, корм где-нибудь на кухне!

Она нашлась за первой же дверью в мрачном и холодном коридоре. Хорошо, что я осталась в куртке и обуви… Каменный пол гулко стучал под каблуками сапог, серые стены казались голыми. Кухня была не лучше – как склеп. Грубый гарнитур, сделанный будто из гранитных плит, фарфоровые сервизы в серванте, длиннющий обеденный стол из темного дерева и стулья а-ля «трон в миниатюре». Чугунная газовая плита, многочисленные полки с впечатляющей коллекцией жестяных и стеклянных банок, громадная мраморная раковина. Ни намека на электронные девайсы. Ну хоть холодильник есть! Планомерно жужжащий. Работает…

Я сунула в него нос. В пустоте, на средней полке стояла алюминиевая кастрюля с надписью маркером на крышке: «Шушина каша». О, и искать не пришлось! Справедливости ради, каш внутри было несколько – смешанных воедино. Кажется, перловая, рисовая и пшенная. В замесе слабо сочетаемых круп виднелись какие-то когтистые лапки. Фу, гадость… Но лишь бы Шуше нравилось.

Она была тут как тут – на пороге. Зыркала так, словно я взяла ложку не для того, чтобы положить еды в ее миску, а чтобы слопать такую невероятную вкуснотищу сама. Кстати, а где миска? И нехорошо собачку полузамороженным кормить. А в чем греть? Я раскрыла кухонный шкаф над плитой. Там стоял котел. Честное слово, котел! Круглый, черный, на смешных коротких ножках. Глубокомысленно угукнув себе под нос, я полезла в соседний шкаф. Обнаружила тяжеленную сковороду, которой вполне убить можно. Сойдет. Не для убийства, а для Шушиной каши…

Зажигать древнюю плиту пришлось спичками, взметнувшееся до вытяжки пламя убавлять с испуганным вскриком. Кулинарные дела – не моя сильная сторона. В принципе не моя сторона! Зато я сносно умею разогревать готовое. Разогрев собачкин деликатес, я за неимением миски сгрузила его на фарфоровую тарелку. Поставила оную на пол и ласково отчиталась:

– Кушать подано!

Шуша отлепилась от порога. И, пятясь лохматой попой, просочилась обратно в темноту коридора. Но глаза-бусины продолжили буравить меня оттуда. Не голодная, что ли?.. А вот я – да. Доставка из кафешек в эти края вряд ли ездит, а домой я сегодня не попаду. Пока осмотрю унаследованную недвижимость, время будет позднее.

Детальный осмотр я начала с кухни. В шкафах были мешки с крупами и мукой, в баночках на полках – судя по наклеенным названиям – специи. «Коварнолист», «лопурец», «зимянка» и другое… Не слышала про такие прежде. Но раз существует всякая кинза и зира, то почему бы лопурцу не быть?

Порывшись как следует, я извлекла из недр шкафа баранки и насушенные из батона сухари. Освоила обыкновенный, ни разу не электрический чайник и, заварив чай, отужинала чем уж было. Я в этом плане непривередливая! А на сытый желудок гораздо удобнее проводить ревизию свежеобретенной собственности.

Я принялась исследовать комнату за комнатой. Шуша следовала за мной неотступно – эдаким конвоем, но держалась на расстоянии. Стоило вперить в нее взгляд, как она отворачивалась и фыркала. Вроде бы отворачивалась… Так-то очень сложно определить, где у нее зад, а где перед.

Вскоре я выяснила, что еще на первом этаже имеется гостиная с черным бархатным мягким уголком и допотопным телевизором. Похожий на средневековый кабинет туалет и ого какая ванная, вся в витражах и глянцевой чернильной плитке. На втором этаже разместилась спальня в том же стиле: витые колонны, кровать с балдахином и резной будуар с зеркалом, которое напоминало огромное стрельчатое окно. Что ж… Отныне я готическая принцесса!

За последней дверью был зал с обилием книжных шкафов, но не похожий на библиотеку. Уж больно много свободного пространства, не занятого ничем. Казалось, что комнату поленились или забыли обставить, а шкафы просто выставили вдоль стен. С полок выглядывали потрепанные корешки без единой буквы, поди угадай, о чем книга. Я потянула руку к одной из них, воздух сотрясло громыханием. Будто молния в колокол шарахнула, жуткий звук! Мгновение спустя он повторился. Ёперный театр, это дверной звонок! И кто пришел, зачем? Надеюсь, не тот сосед знакомиться…

Глазок на двери мигом развеял интригу и прибавил паники. Лучше бы это был сосед! Но нет, снаружи стоял дядя Яков… Внук и единственный ныне имеющийся прямой родственник Агаты. Собственно, никто не рассчитывал что-либо от нее получить именно потому, что вся семья была убеждена, что наследство достанется ему. Так и случится, если я не выполню выставленные условия. Ох, сдается мне, Яков пришел не счастливого новоселья мне пожелать…

Может, притвориться, что меня нет дома или я напрочь оглохла? От такого звонка второе очень даже вероятно! Но вряд ли Яков перестанет искать со мной встречи. Рано или поздно придется с ним поговорить, а я уверена: со временем он не успокоится, а только злее станет. Добрым дядя никогда не был, ни слова хорошего никому отродясь не сказал. В детстве я его побаивалась, потому что он вечно шикал на нас с братцем, чтобы не шумели, не бегали и вообще вели себя словно какой-нибудь предмет интерьера, а не дети. Но я быстро нашла способ побороть страх: представляла, что вместо густых усов у Якова над губой приклеенная щетка для обуви и она смешно шевелится, когда он говорит. А усы у него были выдающиеся что тогда в тридцать лет, что сейчас в пятьдесят.

Крепясь, я сняла куртку, стараясь больше походить на хозяйку, и отперла замок. Дверь молниеносно распахнулась без моего участия, в прихожую ворвался дядя, едва не сбив меня с ног. Чудом успела отскочить!

– Ты! – выплюнул он с яростью.

Усы над его губой затрепетали, ходя ходуном. Я тотчас представила вместо них щетку, которая вот-вот отвалится. Удалось взять себя в руки и поприветствовать родственника:

– И вам не хворать.

– Нахалка! – окончательно рассвирепел Яков. – Признавайся, как ты это сделала… Тайком втерлась в доверие несчастной одинокой старушке и запудрила ей мозги, заставив переписать завещание на тебя?!

– Да, – согласилась я, чтобы не оправдываться. – Вы всё вычислили.

Он заскрипел зубами и двинулся на меня всей своей немалой массой. Я инстинктивно попятилась к вешалке, под ногами откуда-то взялась Шуша. Не раскрывая пасти, она издала рык – короткий и утробный. Дядя шарахнулся, как роем пчел ужаленный. Во дает… Мелких собачек боится! Не сводя с нее глаз, он аккуратно прикрыл за собой дверь. Жаль, не с той стороны.

– Ладно, – сказал примирительно, – плевать мне на эту квартиру, все равно на нее не найдется психов-покупателей. Раз нравится – живи!

– Спасибо, вы очень великодушны.

– Но меня волнует сохранность бабушкиной библиотеки. – Мне достался пренебрежительный взгляд. – Семейным реликвиям нельзя находиться в чужих руках.

– Я тоже часть семьи, – оскорбилась я. – Мои руки – не чужие.

– Неважно, – фыркнул Яков. – Вы, молодежь, только в телефонах да компьютерах сидите, а книги совершенно не цените! Я их у тебя выкуплю.

И он назвал цену, от которой я чуть сама себя на пол не уронила. Сколько-сколько?! Книги из зала на втором этаже что, раритетный антиквариат?!

– М-м-м, – только и смогла выдавать я. – Не знаю…

…можно ли мне распродавать вещи из квартиры, раз в ней запрещено что-либо менять. Нарушу условия – и до свидания. Но дяде лучше о них не рассказывать. Увидит лазейку – проблем не оберусь.

– Тебе мало денег? – возмутился дядя. – Хочешь еще?

– Я понятия не имею, какая у книг цена, – изобразила я прагматичность. – Позову специалиста, пусть посмотрит. Тогда и смогу ответить.

– Зови, – процедил Яков. – Я готов дать большую сумму, чем он назовет!

Вот это любовь к книжному наследию… Что ж, если юрист даст на сделку добро, то почему бы и нет? Мне древние талмуды ни к чему. Честно говоря, и бесплатно бы чисто по-родственному отдала, не будь он таким хамом.

– Договорились, – я вежливо улыбнулась, – свяжусь с вами.

Яков кивнул и, не прощаясь, ретировался из квартиры. Спиной, осторожно и по шажку, все так же сохраняя с Шушей контакт глаза в глаза. Никогда бы не подумала, что у дяди такие фобии. Наверное, его в детстве бешеная болонка покусала… Когда я закрыла за ним дверь, Шуша направила кровожадный взор на меня. Я-то в чем виновата? Или ее выгуливать пора?.. Незадача: ошейника с поводком на видном месте не лежало, а идти без них было опасно. Удерет еще! Будет проваленное условие.

– Если хочешь в туалет, – вздохнула я, – давай тут, я уберу…

Шуша вздохнула еще шумнее, чем я, и оскорбленно отвернулась. Пара секунд, и шерстяной комок из-под моих ног уплыл вдоль стенки в темноту. Зараза! Надо внимательнее ходить и на диваны садиться, чтобы ненароком не вляпаться. Не похоже, что у нее есть лоток. И никаких собачьих вещей я не заметила: мисок, игрушек, лежанки… Кажется, сама Агата не так уж заботилась о питомце. Завтра куплю Шуше что-нибудь в зоомагазине, задобрю… В смысле – порадую. Вкусняшкой, например.

Дальнейшее обследование квартиры позволило мне найти, где регулируется отопление, и «поддать жару». Вскоре стало потеплее, я сменила сапоги на тапочки с обувной полки и рискнула остаться ночевать. Возвращаться домой в столь позднее время было не лучшей идеей, да и навалилась дикая усталость. Я не осилила дойти до зала с книгами и полюбопытствовать, чем дядя Яков так дорожит. Ложась спать прямо в одежде, плотно заперла дверь спальни. И подперла стулом на всякий случай. Спать в этой квартирке было неуютно. Вдруг посреди ночи ко мне на кровать запрыгнет Шуша? Я же тогда описаюсь вместо нее!

Напрасно я думала, что не усну. Вырубило, едва голова утонула в рыхлой перьевой подушке. Разбудил меня будильник почти севшего телефона. Я собралась, старательно разгладила смятую за ночь одежду, выпила чаю. Оставленная вчера на кухне тарелка была пуста и тщательно вылизана. Сытая Шуша – это хорошо, это мой шанс выжить! Сейчас собачка где-то пряталась, причем очень качественно. Игра в прятки: «один – ноль» в ее пользу. Сколько я ни звала, она не вышла. Обиделась за запертую спальню? Ну, что поделать! Все же у нас пока не те отношения, чтобы спать в обнимку… Я разогрела Шуше добавки и побежала на автобусную остановку.

Двор выглядел куда дружелюбнее и не казался декорацией из ужастика. Лучи утреннего солнца растворили половину готики, сделав страшные деревья просто деревьями, а облицовку дома не такой уж мрачной и пугающей. Но дизайн, конечно, стильный… Чего стоили только статуи горгулий на козырьке подъезда, которые я не заметила вчерашним вечером. На кованой скамейке сидели три старушки, проводившие меня подозрительными взглядами. Я поздоровалась, они тоже – хором. Нормально, жить здесь можно! А какие еще варианты? Лучше жуткая квартирка, чем никакой. Да и я не могу забрать Шушу в свою съемную комнату: туда с животными нельзя. Не бросать же ее одну на десять лет, заезжая лишь покормить. В школе вон обожала «Семейку Аддамс», одевалась во все черное и выводила стрелки на глазах, заставляющие маму нервно икать. Значит, были во мне нужные задатки!

Несмотря на длинный и новый путь, в офис я приехала без опозданий. Села на свое законное место, с которого не намеревалась никуда переезжать. Хренушки тебе, кофейный автомат. Буду стоять до последнего! То есть сидеть. Это довольно легко, когда уже мысленно уволился. За аренду мне теперь платить не надо, могу не торопясь искать другую работу. Главное, чтобы меня не уволили до того, как напишу заявление… А то обидно будет.

– Хорошее было свидание, – насмешливо отметила из другого угла Диана, – раз ты сегодня в том же, в чем вчера ушла.

Язва! Между прочим, ее место подходит для кофейного автомата не меньше, чем мое. Но свою подружку Алиса пересаживать, конечно, не хочет.

Отвечать на выпад я не стала. Пусть и дальше завидует моей несуществующей личной жизни! С мужчинами-то у меня не ладится… Дальше нескольких свиданий дело не заходит. Ну всё не то и не те. Год за годом без перемен. Не могу сказать, что я безумно верила в любовь и ее ждала, но заводить отношения только ради того, чтобы они были, не стремилась. Всему свое время. К счастью, родители перестали пилить, что пора выходить замуж. Внуками их мой братец обеспечил за нас обоих!

Спокойно потрудиться удалось пять минут. Явилась Алиса – в эффектном платье, опасно балансирующем на грани дозволенного. Будь вырез немного глубже, а юбка короче, получился бы стопроцентный наряд для вечеринки. Она похлопала в ладоши, привлекая внимание, и объявила:

– Встреча с новым директором состоится чуть позже, он задерживается.

Угу. Задерживается. Опаздывают-то только обычные работники.

– Так… – Алиса деловито прошла мне за спину и поинтересовалась: – Ты почему еще не переехала к лестнице?

– Потому что, – выпалила я, разворачиваясь к ней на офисном кресле, – я остаюсь тут.

– Это несерьезный разговор, Валентинова.

– Разговора не будет. У меня полно работы.

Ух, как хорошо я это сказала! Как отрезала. Света поперхнулась, привстав из-за своего монитора. Никита удивленно приоткрыл рот и даже мышкой щелкать перестал.

– Поработаешь, – прошипела Алиса, нависая надо мной, – на новом месте, когда пересядешь.

Весь офис воззрился на нас неотрывно, побросав дела и затаив дыхание. Толпа жаждет крови и зрелищ! Что ж… Я выпрямилась и бросила в ее чрезмерно загорелое лицо:

– Только через труп.

– Глупо, – искривила она накрашенные розовым блеском губы, – умирать из-за какого-то места в углу.

– Твой труп, – уточнила я.

Ее лицо изумленно вытянулось, и мне на мгновение показалось: переборщила…

– Я поняла, – елейно пропела Алиса, – тебе нужна помощь.

И вцепилась в подлокотники моего кресла, потянув прочь от родного стола. Офигела? Я уперлась ногами в пол, но она ловко меня развернула и пихнула вместе с креслом за шкаф-перегородку. От неожиданности я зачем-то оттолкнулась и поехала. В направлении коридора! Двойное ускорение, волосы назад. А-а-а!.. Между столов коллег возникла рослая фигура. Резко, внезапно, перегородив мне путь. Бабах! Светин испуганный вскрик, аварийное столкновение. Закрутило, перевернуло и уронило… Оказалась плашмя на ком-то мягком, сверху упало чертово кресло. Под его тяжестью я приподнялась на локтях, с опозданием осознав, кто внизу. Ой. А живьем Виктор Варнавский выглядит не так, как на фото. На фото у него не было настолько выразительных и округленных глаз…

Глава 3

Наверное, первым делом мне следовало бы встать. Или вскочить, как ошпаренной, немедленно. Но я впала в такой глубокий ступор, что просто не могла пошевелиться. Лежала на новом управляющем директоре посреди коридора у всего офиса на виду и хлопала ресницами. Впрочем, было неплохо – удобно. Если не считать впившуюся в поясницу спинку кресла… Виктор недоуменно хмурил высокий лоб, глядя на меня более чем задумчиво. Пристально и изучающе, насколько ему позволял ракурс. Дело дрянь. Кажется, пытается получше запомнить виновницу «аварии».

Секунда, другая, третья. Видимо, он начал догадываться, что я прилегла на нем надолго, и перехватил инициативу. Крепкие руки взяли меня за плечи, осторожно надавливая. Кресло сползло и откатилось в сторону, я завалилась набок. Одна ладонь осталась на моем плече, другая переместилась на талию. Рывок, и Виктор поднялся, помогая и мне встать на твердый пол рядом с ним.

Подскочила Алиса, торопливо вернула креслу вертикальное положение. Я оторвалась от продолжающих сверлить меня директорских глаз и наконец заметила: вокруг толпа… Наша команда, соседние, уборщица наперевес со шваброй! Ощущение, будто весь этаж сбежался. Или так и есть?

Отпустив меня, Виктор отряхнул свой шикарный деловой костюм – чуть помятый, но по-прежнему идеально сидящий на его спортивной фигуре. Взгляда при этом от моей скромной персоны не оторвал. Я внутренне сжалась, ожидая по меньшей мере выговора.

– Вы не ушиблись? – спросил он обеспокоенно.

– Нет. – Я мотнула головой и добавила с благодарностью: – Мне кажется, вы замечательно смягчили удар.

– Это точно, – усмехнулся Виктор, потирая бок, в который я, очевидно, и въехала. – Вам повезло. Врезаться в стену больнее.

– Извините, ради бога! – вклинилась Алиса. В общем-то, правильно извиняется. Это ведь всё из-за нее. – Эльвира прямо сейчас объяснит свое неподобающее поведение.

Стерва… Сказать, что это она меня толкнула? Но это не совсем правда, да и прозвучит как-то жалко.

– У нас такое экстремальное корпоративное мероприятие, – неожиданно нашлась я, – для поднятия боевого духа. Гонки на офисных креслах.

Еще один плюс принятого решения об уходе из компании – можно нести любую чушь… Хорошо, что не существует увольнения сотрудника по статье за неадекватность. Не существует же, да?..

Алиса сжала губы в тонкую полоску, толпа возбужденно зашепталась, никак не опровергая мои слова. Вывод? Все любят бесплатный цирк!

– Вот как… – Виктор покивал, будто поверил. Но чтобы поверила я, ему стоило кивать менее издевательски. – А почему вы участвовали в гонках одна? Неужели конкуренты срезались на старте? Или в чем смысл заезда?

– Сшибать тех, кто не нравится, – выдала я, зло косясь на Алису, и тут же осеклась: – То есть не вас, конечно. Это случайно вышло.

– Выходит, я вам нравлюсь? – Усмешка на его губах стала выразительнее.

– Не могу сказать, – пожала я плечами, на которых все еще чувствовался теплый след от его пальцев. – Мы с вами не были знакомы лично.

– Верно, с этой целью я и назначил встречу. – Он одернул пиджак и невозмутимо обратился к толпе самым что ни на есть начальственным тоном: – Прошу команду сайта пройти в переговорную комнату, остальные могут возвращаться к работе.

«Могут» сказал так, что ни у кого не возникло сомнений в том, что прочие варианты отсутствуют. Ни следа от былой шутливости в нем не осталось. Народ послушно потянулся на рабочие места, наши – в переговорку вслед за Виктором, а я зачем-то села на свое стоящее посреди коридора кресло. По-моему, мне уже нет смысла никуда идти… Разве что в отдел кадров. С написанным заявлением.

Я попыталась грустно откинуться на спинку кресла, но за нее ухватились Светины шаловливые ручки и хорошенько дернули с явным намерением вытряхнуть меня на пол. Ничего у моей дорогой коллеги не вышло. Ух, как я в подлокотники вцепилась! Фиг оторвешь. Только вместе с ними, а это, между прочим, порча корпоративного имущества получится.

– Нет уж, нет уж, и не надейся тут отсидеться, – азартно заявила Света, – после того, что устроила. Пойдешь на встречу как миленькая.

– Не пойду, – я поджала ноги, демонстрируя полнейшую решительность в данном вопросе, – ни за что.

– Значит, поедешь, – упрямо сказала она и, подталкивая кресло, покатила меня вперед по коридору. – До переговорки довезу, не поленюсь, честное слово.

– Вези в отдел кадров…

– Не борзей, они на третьем этаже! Я тебя с нашего десятого не дотолкаю: и лень, и мотивация нулевая.

– Можешь скинуть, – милостиво разрешила я, – в окно.

– И не мечтай. Знакомство со всей командой, а ты ее часть, так что нечего отлынивать.

Света поудобнее взялась за спинку и ускорилась, вскоре нагнав исчезающих за порогом переговорной комнаты коллег. Наверняка ей просто сериалы наскучили, вот и жаждет драйва наяву, а не через какой-то экран.

У дверей кресло пришлось покинуть из опасений, что если я въеду на нем внутрь, то Виктор воспримет это как угрозу собственной безопасности. Переговорка была моя нелюбимая, хотя я не любила их все без исключений. Но в этой стоял огромный круглый стол, вокруг которого полагалось рассаживаться. В итоге все друг перед другом, в уголке не затаишься.

Я села на свободный стул рядом с Никитой, сразу же попав под прицел директорских глаз. Сканирующий взгляд – настолько, что впору разослаться отсканированной копией по всем рабочим адресам. Ну, я бы на его месте тоже за собой следила. На всякий случай. К счастью, Виктора отвлекла Алиса – речью о том, какая потрясающая у нее команда, ведь без нас у нашей потрясающей компании не было бы такого потрясающе продающего сайта. Судя по ответным сугубо формальным кивкам, потрясен Варнавский не остался.

Встреча продолжилась самым ужасным, чем только могла. Представлением членов команды! Каждый говорил, кто он: как зовут и кем трудится. Я понадеялась отмолчаться и отчаянно подавала знаки Никите, чтобы он взял слово после предшествующей мне Дианы, но этот черствый человек не только не пришел на помощь, так еще и изобразил, как передает мне воображаемый микрофон.

Воцарившаяся пауза неловко затягивалась, в меня вперилось семь ожидающих взглядов. Вынуждают несчастного интроверта выходить из зоны комфорта. Будто я там когда-нибудь была… Хоть бы одним глазком посмотреть на нее дали, что ли.

– Эльвира Валентинова, – выдавила я, но договорить не смогла. В горле пересохло, вырвался придушенный хрип: – Я…

– Сногсшибательный редактор сайта, – закончил за меня Виктор с откровенной усмешкой. – В справочнике вы выглядите иначе.

Ничего себе! Он перед встречей ознакомился со списком сотрудников? Опасный человек, я была права.

– Изменилась за три года, – выдавила я улыбку.

– Так смените фотографию на актуальную, – велел Виктор и потерял ко мне интерес.

Дослушав представление моих коллег, переключился на Алису и рабочие вопросы. Не знаю толком, что я от этого испытала – обиду или облегчение. По-моему, оба эти чувства одновременно! Как такое возможно вообще?

Обсуждаемые темы были далеки от моей редакторской деятельности, и меня больше никто ни о чем не спрашивал. Я тихо слушала о бизнес-планах компании – чтобы быть в курсе, что интересного должно появиться в наших сетевых магазинах и на сайте. Виктор рассказывал довольно интересно – не то что прошлый директор, который действовал на меня исключительно усыпляюще. И совсем не в том смысле, что уснуть хотелось с ним! А с Виктором оказалось приятно и на полу полежать, и на сугубо деловой встрече посидеть. Признаюсь – заслушалась.

Он был хорош, нельзя не признать. Завораживающая смесь искрометного юмора и непробиваемой твердости, благодаря которой человека невозможно не воспринимать всерьез. Уверенность в каждом жесте, жгучий взгляд, приправленная изрядной дозой обаяния улыбка. Красивый мужик. Высокий, в меру накачанный, с правильными чертами лица. Легкая щетина и иронично нахмуренные брови ему несказанно шли, как и зачесанные назад волосы редкого темно-пепельного оттенка. Виктора даже не испортило, когда он, получив от Алисы распечатку со свежим отчетом, достал из кармана пиджака очки и нацепил на свой идеально прямой нос. Они круто на нем смотрелись! Не то что на этом ботанике Супермене, который пытался, очевидно, выглядеть умно. Само собой, я ему не верила: умный человек не станет летать в трусах, надетых поверх лосин.

В общем, я увлеченно разглядывала Виктора весь час, как и все в переговорке. Дамы особенно усердствовали, начала искренне переживать, не просмотрят ли они в нем дыру. Диана вовсе моргать забыла. Надо будет запомнить: в гляделки с ней не играть ни при каких обстоятельствах…

Впервые в жизни мне было жаль, что рабочая встреча подошла к концу и нужно возвращаться к компьютеру. Конечно, я этого не показала: в числе первых улизнула за дверь и покатила свое кресло обратно. Очень хотелось обернуться, но я себя пересилила. Нечего быть дурочкой и заглядываться на директоров! Сильно сомневаюсь, что такой шикарный мужчина – и ничейный. К нему уже давно должна прилагаться не менее шикарная леди. Скорее всего, он просто не любит выставлять личную жизнь в соцсети, и правильно делает. Ну а если действительно умудрился остаться одиноким, то что-то с ним не так… А не такие, как все, – это только в книжках заманчиво. На деле же тот еще геморрой.

В родном и уютном углу меня отпустило, распрекрасный Виктор отошел на второй план. Поспособствовали письма из рабочей почты, вытеснив из головы прочие мысли. Но не тревогу за светлое будущее! Поерзав на кресле, которое стало немного перекособоченным после падения, я решила, что увольняться не буду. Вот еще, облегчать задачу всяким нехорошим людям, которые меня не ценят, место под кофейный автомат освобождать. Пусть сами изворачиваются и увольняют, ну или доплачивают, чтобы ушла.

До самого вечера было спокойно, пока с важным объявлением не заявились Белозерцевы. Александра с Александром – наша сладкая парочка из внутреннего пиара. Они вели корпоративный портал, устраивали тимбилдинги, призванные сплотить команды, и прочие корпоративы. Состояли в законном браке и были очень похожи: оба округлые, бесконечно милые и страшно общительные.

– Завтра в обед будем отмечать удачный редизайн сайта, – заговорщицким, но громким шепотом сообщил Александр.

От слова «редизайн» меня знатно передернуло: скольких он мне нервов стоил, мама дорогая!

– По сколько скидываемся? – флегматично поинтересовался кто-то.