Серые камни. Часть 2 Цыпленкова Юлия

* * *

– Конечно, живой, – раздраженно отмахнулся Дин-Брайс. – Дурачье! Уже друг друга готовы поубивать от страха.

Он приблизился к прислужнику, без всякой осторожности коснулся раны, мало заботясь о том, что Тьен вскрикнул от боли.

– Огня!

– Х-х-хозяин! – запинаясь, взмолился прислужник.

Лагер подбежал с уже зажженным факелом, и риор взглянул на пальцы, которыми коснулся раны.

– Это кровь, – с мрачным удовлетворением произнес высокородный. – Самая обычная кровь. – После обернулся к следопыту и ткнул ему под нос окровавленные пальцы: – Разве у покойников бывает горячая кровь?

Гирен отшатнулся, но нашел, что возразить:

– Так он же еще не остыл.

– Молчи, собака! – Дин-Брайс замахнулся на смерда. – Он чувствует боль, и из раны идет кровь!

– П-п-притворяется, – неуверенно отозвался Филис.

– Точно, – горячо кивнул Гирен. – Его надо сжечь, тогда точно будем знать, что вреда уже не будет.

– Я тебе нос отгрызу! – взвыл Тьенер.

– А я гово… – начал следопыт, но рот ему заткнул кулак Альтора.

– Надоел, – буркнул ратник. – Его бы самого сжечь, верещит, как тварь из Архона.

Риор кивнул Альтору. После забрал факел у Лагера и поднес его к прислужнику. Тьен дернулся, но Дин-Брайс перехватил его.

– Не сжигайте меня, хозяин, – взмолился прислужник. – Я живой. Просто упал, когда к вам бежал, головой ударился, вот и потерял сознание…

– Или со страху в обморок свалился, когда болото увидел? – криво усмехнулся риор, скрывая за издевкой собственную слабость. – Сиди спокойно, я не собираюсь тебя сжигать. Надо стрелу вытащить и перевязать рану.

– Правда? – глаза Тьена доверчиво распахнулись.

Дин-Брайс тут же скривился, его раздражение было всё еще сильно, и эта детская надежда во взгляде, почти обожание и признание в любви, взбесили высокородного. Он сунул обратно Лагеру факел и велел Альтору:

– Займись им, или я удавлю слюнтяя из жалости. – Уже отойдя от ратников и раненого прислужника, риор перевел взгляд на Филиса, виновато склонившего голову: – Будешь слушать бабьи причитания, надену платье и отправлю в услужение к лейре Брайс. Понял меня?

– Простите, – шмыгнул носом паренек. – Я просто… испугался.

Риор усмехнулся и бросил быстрый взгляд на болото, но сознаваться кому-то, что ему тоже было страшно, высокородный не собирался. Он посмотрел на кусок очистившегося звездного неба, после в черноту ночного леса и решил, что на привал они остановятся, только покинув распадок. Затем подумал о беглецах, которые, наверное, смотрят сладкие сны, и всё, что скопилось в душе за эту проклятую ночь, вскипело желчью. Если бы сейчас Дин-Брайса спросили, как он относится к врагам лиора, он бы ответил, что готов перегрызть им глотки. Кто-то должен быть виноват в гибели его людей и в собственном кратком малодушии, и виноватые нашлись без всяких сомнений…

Глава V

Утро выдалось солнечным. Первые лучи позолотили горные пики, скользнули по Рыжему гребню и пощекотали нос сладко спавшему мужчине.

– А-апчхи, – чихнул он и сел.

После протер глаза и от души потянулся, впервые за долгое время ощущая себя отдохнувшим. Савер поднял голову, прищурился и кивнул солнцу, желая ему доброго утра. Он поднялся на ноги, чувствуя бодрость и готовность к продолжению путешествия, хотел уже разбудить высокородных, но повернулся в их сторону и замер. На губах прислужника появилась улыбка, граничившая с умилением, и будить хозяина и лиори расхотелось.

Райверн вытянулся в своей излюбленной позе на спине, закинув одну руку за голову. На его плече спала Альвия, уткнувшись носом в шею риора. Ее ладонь покоилась на мужской груди, ногу Перворожденная закинула Кейру на бедро, и ладонь второй руки изгнанника лежала на женском колене. И если бы Савер не был уверен в том, что хозяин спит, он бы подумал, что тот наслаждается минутами близости с любимой женщиной, до того довольная улыбка застыла на нагловатой физиономии высокородного.

– Хоть вовсе не буди, – тихо хмыкнул прислужник. – Чисто лебедь с лебедушкой.

Савер еще немного полюбовался умиротворяющей картиной, даже не вспомнив, что еще вчера, с трудом забравшись сюда, он думал лишь о том, как бы столкнуть лиори с вершины гребня и остаться вне подозрений. Хотел даже ночью ударить камнем по голове, чтобы поскорей прекратить свои мучения и освободить хозяина от власти проклятой женщины. И в то мгновение прислужнику уже было всё равно, что скажет риор, потому что он был уверен, что высокородный должен оценить заботу своего слуги и понять, что тот прав. Но прошедшие дни и размышления подернулись дымкой забвения, словно кто-то стер их из памяти верного прислужника. А глядя на Перворожденную, Савер ощущал и вовсе непонятную благодарность и восторг, словно видел перед собой богиню, спустившуюся с неба и одарившую его благодатью. Объяснить себе подобное восхищение мужчина не мог, но чувствовал его очень ярко.

Наконец, оставив в покое спящую пару, прислужник заново разжег костерок, бросив в него весь оставшийся хворост. После поставил на него маленький котелок, которым путники разжились прошлым утром у бродячего торговца. Вылил в него почти всю воду из бурдюка, стоявшего рядом с местом их ночевки, и накидал в котелок травок, собранных по дороге, чтобы приготовить отвар. Добыл из мешка подсушенный хлеб, прихваченный еще в Хилипе в гостевом доме, и хмыкнул при воспоминании о Бусинке.

Когда вода уже кипела, и воздух наполнил аромат трав, Савер вновь обернулся к высокородным и первое, что обнаружил – хозяин проснулся. Райверн скосил глаза на Альвию, кажется, опасаясь повернуть голову, чтобы не потревожить ее. Затем опустил руку из-за головы на плечо лиори. После опустил ниже и с невинным выражением на лице погладил Перворожденную по коленке, не встретив сопротивления, провел дланью от колена до бедра, подождал еще немного и сдвинул ладонь на округлый зад самой повелительницы Эли-Борга. В этом месте риор вздохнул с умиротворением и несильно сжал ладонь.

– Оборву руки, – послышался сонный голос лиори.

– А? Что? – забормотал Кейр, «разбуженный» словами Перворожденной. – Спи, Али, спи, еще можно. Тш-ш….

– Поздно, – ответила Альвия, отодвигаясь от шеи риора. – Я проснулась. Ты слишком громко сопел от удовольствия.

Она хотела подняться, но Райверн Кейр не был бы Райверном Кейром, если бы не обратил досадное пробуждение лиори в собственную пользу. С присущей ему наглостью, риор перевернулся, придавив Перворожденную своим массивным телом к лежанке, перехватил ее руки, завел за голову и сжал запястья широкой ладонью. Альвия не возмущалась и не вырывалась, только надменно изломила бровь и услышала:

– Фу, какая ты утром лохматая и заспанная.

– Что? – опешила лиори.

– Я сказал, что ты утром трогательная и беззащитная, просто прелесть, – и Кейр ослепил Альвию жизнерадостным оскалом.

– Ты сказал, что я лохматая и заспанная, – не поддалась Альвия.

– Но ты же лохматая и заспанная, а еще трогательная и беззащитная. Одно другому не мешает, – возразил Райверн.

– Но «фу» мешает «прелести». Прелесть не может быть «фу, какая».

– Очень даже может, когда прелесть ворчит и вредничает. А ты не можешь не ворчать и не вредничать. Кто просил тебя просыпаться?

Альвия поперхнулась и не сразу нашла, что ответить, столько праведного возмущения было написано на лице изгнанника.

– Ну, потрогал я твой перворожденный зад, и что? Он на месте, у меня приятное утро. Неужели тебе жалко для меня такой малости за то, что я самоотверженно согревал тебя всю ночь собственным телом? Да в конце концов! Я отдал тебе всё тело, а ты жалеешь мне какой-то один завалящий зад?

– А завалящий он потому, что валяется вместе со мной? – уточнила лиори.

– Именно, – кивнул Кейр. – А сам зад очень даже хорош, но я должен ощупать его снова, чтобы убедиться, что не ошибся в первый раз. Я держался за него долю мгновения…

– Тебе остатки разума выдуло за ночь? – заподозрила Перворожденная.

– Мой разум при мне, это всего лишь исследовательский интерес и жажда благодарности. Но я могу оставить в покое твой зад и заменить его на поцелуй, ну, хотя бы в щеку. Целуешь ты, так и быть, дозволяю.

И он склонился к лицу лиори, подставив щеку. Альвия сузила глаза, ухмыльнулась и… попыталась вцепиться наглецу в щеку зубами. Райверн отпрянул, укоризненно покачал головой и, перехватив Перворожденную, перевернулся, укладывая ее на себя. Ладони риора опустились ниже спины лиори, и пальцы сжались. В бирюзовых глазах полыхало коварство и неубиваемое жизнелюбие:

– Как же ты предсказуема, сердце мое, – сообщил Альвии довольный боржец. – Я был уверен, что ты милостиво предложишь мне довести мои исследования до конца.

– И какое заключение ты готов огласить? – поинтересовалась лиори, усаживаясь поверх бедер риора.

– Лучшего зада, чем у властительницы Эли-Борга, не сыщется во всем свете, – объявил Кейр, глядя с улыбкой на женщину.

– И сколько седалищ ты изучил, чтобы прийти к своему заключению? – спросила Альвия, и взгляд ее вдруг стал колючим.

– Хозяин, – позвал Савер. – Госпожа, завтрак…

– Отстань, – в один голос отмахнулись высокородные, продолжая сверлить друг друга пристальными взглядами.

– И всё ж таки я здесь и…

– Савер, помолчи, – рявкнул риор.

– Савер прав, отпусти, – велела лиори.

Райверн показал ей руки, после заложил их под голову и иронично приподнял брови:

– А я и не держу, ты сама меня оседлала. Кстати, если посидишь так еще немного, я захочу облапить еще что-нибудь спереди и повыше. Хотя почему – захочу? Я уже хочу…

– Похабник, – фыркнула Перворожденная, поднимаясь на ноги.

– Просто честный человек, – пожал плечами риор и воскликнул ей в спину: – Но поцелуй за тобой! Я не насладился ощущениями от изучения…

– Замолчи, – отмахнулась Альвия и перебралась к прислужнику. – Доброго утра, Савер. Как спалось?

– Чудесно, – искренне улыбнулся тот. – И вам доброго утра, госпожа.

Лиори улыбнулась в ответ, потрепала прислужника по плечу и приняла из его рук кружку, захваченную еще в Оделе. После взяла сухарь и впилась в него зубами, упорно не желая смотреть на Кейра, устроившегося рядом. Он несколько раз пытался заговорить с Альвией, но она осталась холодна и отвечала только Саверу. Райверн прищурился и некоторое время рассматривал Перворожденную, громко похрустывая сухарем. После взял второй и, нацелив его на лиори, обличительно произнес:

– Ты ревнуешь, Али. – Она возмущенно округлила глаза, хотела что-то ответить, но Кейр не дал, продолжив: – И не лги, что это не так. Ты меня ревновала все годы, что мы были разделены.

– Пф, – патетично отмахнулась Альвия, допила отвар и поднялась на ноги.

– Не «пф», – передразнил ее изгнанник, – а – да, Райв.

Лиори обернулась к нему, усмехнулась и ответила, глядя в глаза:

– Нет, Райв.

Савер закатил глаза, но в перепалку не полез, справедливо рассудив: когда высокородные спорят, смерду лучше им не мешать. Да и принимать чью-либо сторону не хотелось, потому прислужник решил – пусть разбираются сами. Он вылил на руки лиори остатки воды из бурдюка, чтобы она могла ополоснуть лицо. И пока Перворожденная причесывалась и переплетала косу, собрал вещи. Риор потер лицо сухими ладонями, причесался пятерней и, решив, что и так красавец, вновь посмотрел на Альвию.

– Ну, сознайся, Али.

– Отстань от меня, – отмахнулась она, закидывая на спину перевязь с мечом, чтобы удобней было спускаться вниз.

– Савер, – Райверн позвал прислужника, – а ты что скажешь?

– Скажу, что погода чудесная, хозяин, – ответил тот.

– А еще?

– Вы прекрасны, хозяин.

– Знаю, – отмахнулся Кейр. – Ладно, молчи, подлиза. Я сам ее дожму.

– Может, его ночью бешеный рандир покусал? – предположила Альвия, посмотрев на Савера.

– Скорей болотный дух, госпожа, но я точно сказать не могу, ибо проспал всю ночь без просыпу. Вы были рядом, вам и лучше знать.

Высокородные переглянулись и махнули на прислужника, сегодня он был слишком миролюбив, чтобы выступить на чьей-либо стороне. Так что споры и препирательства остались им. Саверу же достался его мешок, бодрость духа и хорошее настроение. Слуга не возражал, потому ушел вперед, слушая перепалку хозяина и лиори вполуха.

– Али, ну, сознайся, – Райверн догнал Перворожденную и пристроился рядом. – Я сразу отстану. И, может быть, тоже в чем-нибудь сознаюсь.

Она остановилась и развернулась к риору. Взгляд серых глаз стал напряженным. Она склонила голову к плечу и спросила:

– У тебя еще остались секреты?

– Ты всё о том же, – удрученно вздохнул Кейр. – Нет, что касалось прошлого, я рассказал всё. Что касаемо моей жизни в Эли-Харте, мне каяться не в чем. Против Эли-Борга зла не замышлял, в намерения Тайрада посвящен не был.

– Тогда в чем хочешь сознаться?

– Ответь на мой вопрос, узнаешь, – искушающе произнес риор, и Перворожденная отмахнулась:

– Обойдусь.

Она продолжила путь по каменным глыбам, больше не обращая внимания на Кейра. Тот вновь поравнялся с лиори, первым перебрался через квадратный валун, который преградил дорогу, выпятив вверх ребро. После обернулся к Альвии и подал руку, она ухватилась за раскрытую ладонь, и изгнанник легко перетянул женщину через неудобный камень.

– Неужели тебе совсем неинтересно узнать все мои тайны? – спросил риор, приобняв лиори за талию.

Перворожденная перебралась на следующий камень и пожала плечами:

– Ты сказал, что ничего не затевал против Эли-Борга, в заговоре не участвовал. Что мне может быть интересного в твоих тайнах?

– Какая ты все-таки противная, – фыркнул Райверн.

Альвия обернулась, насмешливо взглянула на него и отметила:

– Тогда у тебя противное сердце. Еще вредное, ворчливое, вообще, фу, какое. – После покачала головой и вздохнула: – Не завидую тебе, Райв, такую гадость таскаешь в груди.

Теперь рот открыл изгнанник. Он несколько мгновений смотрел вслед удаляющейся лиори, наконец, понял смысл ее слов и поспешил за Перворожденной.

– Какое есть, – сварливо произнес он. – Другого сердца нет и не будет, и прошу отнестись к нему с уважением. Сам я давно смирился, что мое сердце, хоть и совершенно, но порой невыносимо.

Она вновь обернулась и ткнула пальцем в грудь Райверна:

– Заменил бы на другое и жил спокойно, – голос лиори наполнился ядом.

– А я люблю мое сердце, – с вызовом ответил риор. – Мне другого не надо.

– Конечно, не надо, – с издевкой усмехнулась Перворожденная. – У тебя же грудь широкая, туда столько сердец можно напихать, что однажды сам забудешь, какое из них настоящее.

– Отличная грудь, гостеприимная, уютная. Не так ли, Али? – прищурился Кейр.

– Ужасная, неудобная, жесткая, – отмахнулась она.

– Но спалось тебе на ней сладко.

– Почти глаз не сомкнула, – соврала Альвия. – Ты еще и храпишь так, что рокот небесного грома в сравнении с тобой словно мурлыканье котенка. Ужасная ночь. Удивлена, как устоял гребень после твоего напора. Дрожал каждый камень.

Лиори отвернулась и зашагала дальше. Райверн некоторое время оторопело смотрел ей в спину, наконец, всплеснул руками и воскликнул:

– Ты наглая врушка!

Альвия, не оборачиваясь, помахала ему рукой и скрылась за очередным большим камнем. Кейр догнал Перворожденную, когда она сократила расстояние между собой и Савером, заступил ей дорогу и возмущенно объявил:

– Моя госпожа – лгунья.

– Слово лиори – истина, – высокомерно ответила Альвия. – Всё, что я говорю, неоспоримо.

– Врушка, – мотнул головой Райверн. – Вот это неоспоримо. Во-первых, я не храплю. Во-вторых, на моей груди ты чувствовала себя, как дома. А в-третьих, у меня всего одно сердце – и это истина.

Перворожденная закатила глаза, затем попыталась обойти риора, но он раскинул руки, не давая женщине обойти себя, и потребовал:

– Признай, что соврала.

– Ни словечком, – заявила Альвия. – Ни буковкой.

– А я точно знаю, что соврала, – не сдавался изгнанник.

– И кто тебя убедил в этом? Те женщины, которые проводили с тобой ночи? Они тебе бессовестно лгали. Должно быть, опасались, что ты заставишь их вернуться и послушать тебя еще раз, – Альвия вдруг охнула и шлепнула себя ладонью по лбу: – Так вот почему их было так много! Они попросту больше не возвращались, и тебе приходилось отыскивать новых. Прости, Райв. Я-то была о тебе дурного мнения, а стоило пожалеть.

Последнее вышло злой насмешкой. Лиори поднырнула под вытянутую руку и прошла дальше. Кейр обогнал ее, но не стал ни оборачиваться, ни помогать перелезать с камня на камень. Он некоторое время шел молча, явно задетый словами Перворожденной, однако долго не продержался, все-таки обернулся и нацелил на нее палец:

– Если моей госпоже так угодно знать, то я отвечу. Женщин у меня и вправду было немало, и не всех я могу вспомнить, и не только имя, но и как они выглядели. Потому что женщины шли ко мне в любое время суток, несмотря на то, пьян я или трезв. Приходили ни по одному разу и желали задержаться подольше.

– Мне плевать! – зло отмахнулась Альвия и обошла Райверна. Однако через несколько шагов обернулась и отчеканила: – Ваши похождения, риор, мне неинтересны. Если вас распирает от желания поделиться с кем-нибудь своими победами, то настоятельно требую исключить меня из числа слушателей. Мне омерзительны вы и ваши женщины. А если уж называть вещи своими именами, то вы… – она на короткий миг сузила глаза и выплюнула: – Шлюха. И не смейте больше лгать о своей любви. Любите вы себя и только себя. Отныне я вообще сомневаюсь, что у вас есть сердце.

И пока она говорила, на лице Кейра всё шире расцветала торжествующая улыбка.

– Если продолжишь скалиться, у тебя треснут щеки, – раздраженно произнесла Альвия и отвернулась. Но до изгнанника долетело: – Он еще меня называет лгуньей.

Райверн умиротворенно вздохнул и торжествующе произнес:

– А я говорил, что дожму. Ревну-ует. – И прошептал, глядя с нежностью в спину разгневанной женщине: – Злюка моя ненаглядная.

Однако тут же стал серьезным и почесал в затылке. Теперь надо было помириться, но лиори выглядела слишком воинственной, и как к ней подойти, риор пока не представлял. Соваться под горячую руку не хотелось, но и вновь чувствовать ее отчужденность тоже.

– Перестарался, – вздохнул Кейр и поспешил за своими спутниками.

Альвия не оборачивалась, она сердито хмурила брови. Гнев клокотал в крови, он обжигал щеки, заставлял ладони сжиматься в кулаки, и с уст Перворожденной время от времени злобным шипением срывались бранные слова. Уму непостижимо! Да в Архон! Зачем Кейр вывалил на нее свою грязь? То, что он был невоздержан сверх всякой меры, лиори и без того знала, шпионы исправно докладывали о том, как живет предатель. Альвию всегда выводило из себя его беспутное поведение. Это было мерзко! Отвратительно! Гадко! Да в конце концов, она даже брезговала думать, как можно быть настолько похотливым животным! Какая ревность? Это просто неприятие нечистоплотности и ничего больше.

– Животное и есть, – буркнула Перворожденная.

Она догнала Савера, обошла его и первая начала спуск с гребня.

– Госпожа, осторожней! – донесся до нее вскрик прислужника.

– Я ловка, как гейт, – отмахнулась лиори, но под ноги смотреть начала, однако гневные мысли продолжали роиться в голове, жаля воспоминаниями о словах изгнанника.

«У меня было немало женщин…». Нашел чем хвалиться! Что она – юнец, охочий до женского тела, чтобы выслушивать подобную похвальбу?! Немало… Дур вообще на свете великое множество, с этим не поспоришь. Да и нравы Эли-Харта были слишком вольными. Еще бы риорам Тайрада не иметь по пучку любовниц, если их господин скачет по чужим спальням, как горный гейт! Но Кейр-то – боржец! Он не какой-нибудь блудливый хартий, чтобы бросаться на всё, что готово задрать подол!

– Скотина какая…

«Они шли ко мне в любое время суток, хоть к трезвому, хоть к пьяному…». Вот, пожалуйста. И какая уважающая себя женщина будет кидаться на мужчину, даже не брезгуя, если он во хмелю? Да в Эли-Борге столбов бы не хватило для порки, если бы боржинки так вели себя! Как… как течные суки, право слово!

– Немыслимо!

«Мечтали задержаться…». Ну, конечно! Такое золото! Сам Райверн Дин-Одел! Язык, как мельница, кого угодно заболтает. Лиори ядовито усмехнулась и охнула, когда нога съехала с выступа. Запястье сжала сильная рука, удержав от падения. Перворожденная подняла голову и встретилась с встревоженным взглядом бирюзовых глаз.

– Осторожней, – Кейр укоризненно покачал головой и услышал в ответ шипение:

– Убери руки, мерзавец.

– Доберемся за земли и уберу, – заверил он.

– Я тебе шею сверну, – пообещала в ответ лиори.

– Обожаю, когда ты рычишь, как дикая кошка, – Райверн миролюбиво улыбнулся.

Альвия прикрыла глаза, медленно выдохнула и произнесла уже ровным тоном:

– Лучше присмотри за Савером, я сама справлюсь.

– Али…

– Я всё сказала, – ледяным тоном оборвала его лиори, вырвала из захвата руку и продолжила спуск.

– Да и пожалуйста, – фыркнул риор.

Женщина не ответила. Она заставила себя быть внимательней, однако отвлечься от ненужных размышлений не удалось. «Они сами шли ко мне…». Еще бы не шли. Женщины вообще склонны увлекаться такими наглецами и мерзавцами. Еще взгляд его этот… Как в ловушке держит. Завораживающий взгляд, манящий. И губы… И ямочки на щеках, когда улыбается, а улыбается часто, потому что веселый… И стать.

– Всё равно животное, – проворчала Альвия. Она подняла голову, встретилась взглядом с Райверном и тут же отвернулась, усмехнувшись: – Ревную…

Кто он ей, чтобы ревновать? Не муж, не жених, даже не возлюбленный. Всё, что когда-то жило в ее сердце, умерло. Ничего не вернуть, ничего! Так какой смысл в ревности? Его нет, разумеется. Обычная брезгливость и неприятие невоздержанности в желаниях и связях. Только и всего.

– Только и всего, – повторила она вслух для весомости и нахмурилась. – Блудливая сволочь.

– А разве мне было кому хранить верность?

Лиори вздрогнула от неожиданности и обнаружила, что уже стоит на земле, и ее спутники замерли неподалеку. Савер переводил дыхание, Кейр смотрел на Альвию. На его устах играла улыбка, но была она скорей грустной. Перворожденная упрямо поджала губы, тряхнула головой и обратилась к прислужнику:

– Савер, куда дальше?

– Туда, госпожа, – ответил прислужник, вытянув руку влево.

Альвия кивнула и устремилась в указанном направлении, не желая слушать Райверна.

– Но ведь это так! – крикнул ей вслед риор. – Ты отказалась от меня и лишила всякой надежды. Более того, ты связалась с каким-то мозгляком…

Лиори обернулась и подняла руку:

– Достаточно, Райв.

– Госпожа, не спешите, умоляю вас, – воззвал Савер.

Альвия вздохнула и подождала, пока прислужник с Кейром поравняются с ней. Теперь она была вынуждена идти с ними рядом. Вскоре Савер прибавил шаг и опередил высокородных. Перворожденная хотела последовать за ним, но ее локоть сжал Райверн, не позволив сбежать.

– Али, ответь мне, когда постельные игрища стали равняться с любовью?

– Отстань от меня, – в голосе лиори зазвучала угроза.

– Отстану, обещаю, но я хочу, чтобы ты услышала меня. Мне некому было хранить верность, я даже не особо дорожил своей жизнью. Ее смысл был утерян вместе с последним вздохом моего господина. Всё, что было для меня ценного в эти годы: Одел, Савер и поездки к дайр-имам. Мое сердце было разбито, душа отравлена обидой, а тело… Каждый человек нуждается в том, чтобы хотя бы изредка ощущать себя нужным, чувствовать живое тепло рядом. Жениться я не хотел. Никто не сумел изгнать из моего сердца образ сероглазой лейры Борг. Но я – здоровый мужчина, и потребности у меня те же, что и у других мужчин. Да, у меня были женщины, да, меня любили, да, я предавался страсти в чужих объятьях, но что должно было удержать меня? Твой приговор? Или же подосланные убийцы? Быть может, известие, что твои ночи уже не одиноки? Что из этого должно было меня подвигнуть вести жизнь затворника? Да и разве ты не жила точно также? Разве любила того, кого ты подпустила к себе первым? Или же Таля? Будь это так, он бы уже несколько лет был твоим мужем. Но его имя ты назвала в порыве ярости и по необходимости. Однако это не мешало тебе делить с ним свою страсть, не так ли? Так в чем же виновен я? Лишь в том, что ты не забыла меня, и каждое новое известие о моих забавах жалило тебя уколом ревности? Так ведь и я ревновал. Ревновал и бесился. Если хочешь знать, когда Тайрад рассказал мне, что у тебя появился… дружок, я ему не поверил, особенно когда он заявил, что твоя девичья опочивальня более не пустует. Я не поверил, но… – Альвия кинула на изгнанника быстрый взгляд: – В Харте стало тогда одними покоями меньше, а одним пьяным дурнем больше. Это стало вторым ударом после твоей клятвы. Ну а третьим ударом был Таль. В тот день, когда до меня донесли это известие, я ненавидел тебя так же истово, как любил. Я смирился с тем, что уже никогда не заполучу тебя, привык к мысли, что однажды ты выберешь себе мужа, потому что Эли-Боргу нужен наследник. Но я не был готов, что ты приблизишь моего лицемерного побратима. Это было, как двойной удар в сердце. И все-таки я вынудил себя признать, что не смею упрекать тебя даже мысленно. Так в чем же я виноват перед тобой? – Кейр выпустил руку Перворожденной, подмигнул ей: – М? – и прибавил шаг, догоняя прислужника: – Савер, как ты?

Альвия опустила взгляд на свою руку, после машинально растерла запястье и посмотрела вслед Райверну, уже болтавшему со своим слугой. «Так в чем же я виноват перед тобой?». В чем? В том что… Лиори попыталась найти ответ, но вместо этого вдруг усмехнулась и покачала головой:

– Змей.

Значит, ревность? Нет! Альвия представила, что на плече Кейра, точно так же, как она, спала другая женщина, что он обнимал ее и трогал… Лиори скривилась, обожгла спину риора гневным взглядом и… сдалась. Да, ревность. Ее выводило из себя то, что он «предавался страсти в чужих объятьях». Это просто бесило! Вздохнув, Альвия повторила:

– Змей, – неожиданно осознав, что больше не злится.

Даже больше, она признала слова изгнанника справедливыми. И как бы ей ни хотелось отмахнуться, но он был прав. Ни Дин-Тьера, ни Дин-Таля она не любила. И если первого выбирала по некоему подобию утраченной любви, из-за легкого веселого нрава, то второго – просто из-за того, что ей было необходимо чувствовать себя нужной, и тоскливый взгляд Тиена стал крючком, за который она зацепилась. Ее любили, и этого лиори вполне хватило, но сама она так и оставалась холодна, если, конечно, не считать ночей, наполненных чувственным наслаждением.

Райверн обернулся, заметил задумчивый взгляд Перворожденной и едва заметно улыбнулся.

– Обожаю умных женщин, – сказал он Саверу.

– Когда-то вы говорили, что обожаете глупышек, – заметил прислужник.

– Наивных, Савер, наивных, – поправил его риор. – И не обожаю, а нахожу в них некую прелесть. Не перевирай моих слов. А вот умных обожаю.

– Или умную? – улыбнулся Савер.

– А перед ней преклоняюсь, – улыбнулся в ответ Райверн. – Годы сделали ее тверже, но раздери меня твари Архона, если она не всё та же маленькая лейра, скрытая панцирем своей власти.

– Наивная?

– Трогательная, Савер. Невероятная, – закончил изгнанник шепотом.

– И вы готовы отдать за нее жизнь.

– Она – моя жизнь, ее смысл и цель. Так было раньше, так осталось теперь, и так будет всегда.

– Всегда, – кивнул прислужник и помрачнел, вдруг ощутив уже знакомый холод и смрад тления. – Всегда.

Райверн скосил на него глаза, сразу отметив, как потускнели только что блестевшие глаза, как зябко поежился Савер, как сделал осторожный вдох. Поджав губы, риор еще некоторое время наблюдал за слугой, после накрыл его плечо ладонью, пожал его и спросил, глядя с добродушной улыбкой:

– Что тебя беспокоит, дружище?

– Всё хорошо, хозяин, – ответил Савер, так и не взглянув на Кейра.

– Как думаешь, почему за нами не плетутся гончие?

Прислужник поднял удивленный взгляд на риора. Потом пожал плечами и в задумчивости потер подбородок.

– Я не знаю, хозяин, – ответил Савер. – Не думал об этом.

– И, тем не менее, нам еще ни разу не пришлось сражаться, хотя прошли мы уже не мало, и до границы с Эли-Боргом осталось не так долго. Думаешь, Тайрад отпустил нас с миром?

– Да ну-у, – протянул прислужник и хмыкнул. – Лиор уже, должно быть, зубы стер, пока скрежетал ими от злости. Когда это Эли-Харт ходил в добряках?

– Никогда, Савер, это ты верно заметил, – усмехнулся Райверн. – И все-таки мы идем, а нас не преследуют, собаками не травят, почему? – Слуга нахмурился, пытаясь понять, чего от него ждет хозяин, а он явно к чему-то подводил, только к чему? – Тай должен был обратиться к этой бледной мрази, своему колдуну. Но раз тот не отправил гончих, значит, удумал иную гадость?

– Н…наверно, – запнувшись, ответил Савер, и взгляд его вдруг стал испуганным: – Что вы хотите от меня, хозяин?

Кейр обернулся назад, обнаружил Альвию почти за своей спиной и тепло ей улыбнулся. Лиори на улыбку не ответила, но кивнула, предлагая продолжить разговор с прислужником. Риор спорить не стал. Он вновь сосредоточил внимание на Савере.

– Я хочу знать, что тревожит тебя, – сказал Райверн. – Я всегда ценил тебя за острый ум, Савер, так покажи его. Есть мстительный и жадный лиор, есть черный колдун, и есть мы: лиори Эли-Борга, которая мешает Эли-Харту, я – предатель, не позволивший осуществиться давней задумке, и ты – мой верный слуга и единственный друг. Тайрад не может допустить возвращения лиори в ее риорат, это станет концом его чаяний и прикормленных мушек. А еще не может простить мне вмешательства. Мы оба знаем венценосного мерзавца, потому можно смело предположить, что лиора распирает от жажды мести. Но колдун не дотянется до Перворожденной, она защищена своей кровью, и я чарам поддаюсь слишком плохо, чтобы управлять мной. Ну же, Савер!

– А… – прислужник тяжело сглотнул и беспомощно посмотрел на риора. Голос его задрожал, когда мужчина все-таки ответил: – А я – простолюдин, мной управлять можно.

Кейр покивал и в третий раз задал свой вопрос:

– Что тебя беспокоит с некоторых пор? Скажи, я гневаться не буду, но мне нужно услышать это от тебя, чтобы понять, насколько глубоко забрался колдун.

Савер обернулся назад, посмотрел на Альвию, после вновь поднял растерянный взгляд на риора и ответил, едва слышно:

– Она, хозяин. Вы идете с ней, чтобы умереть, а я не могу этого допустить. Кроме вас у меня никого нет, и дышу я до сих пор только благодаря вам! – голос Савера окреп, в нем появилась злость и уверенность в том, что он говорит: – От этой женщины все ваши беды! Она предала вашу любовь восемь лет назад, она предаст ее снова и, наконец, заберет вашу жизнь. Если ее не станет…

– Не станет и меня, – негромко произнес Кейр, глядя в глаза прислужнику. – И ты это знаешь. Поэтому ты помог мне вырвать ее из лап Тайрада и вывез из Фариса.

– Но это путь в один конец! – в отчаянии вскричал Савер.

– Это – мой путь! – Райверн мотнул головой, заставляя себя успокоиться. – Друг мой, ты ведь уже понял, кто ударил в самое уязвимое место. Ты видишь, как нас решили уничтожить, всех троих одним ударом. Теперь ты – клинок Эли-Харта. В тебе хватило сил бороться с собой столько времени, найди их снова. Тебе не нужна жизнь лиори, потому что ты не интриган и не убийца. Ты – просто парень с чистым сердцем, и оно бьется не для того, чтобы какая-то колдовская тварь управляла им.

Альвия, молча слушавшая разговор, шагнула ближе и мягко сжала пальцы прислужника. Тот дернулся, но вдруг обмяк и повинно склонил голову.

– Я отпущу вас, Савер, – сказала она. – Отпущу твоего хозяина и обещаю не отдавать приказ о преследовании столько, сколько ему понадобится времени, чтобы уйти. Даже больше. Я предлагаю тебе помощь. Когда мы дойдем до Эли-Борга, я заберу тебя с собой, и мой чародей освободит тебя от черных пут. После ты вернешься к Райверну, и вы вместе покинете пределы риоратов. Ты прав, я не могу не исполнить клятвы, но в моей силе отсрочить приказ о поимке риора.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эмиграция – явление старое, пережившее пик поэтизации в годы Первой мировой войны и сильно романтизи...
Многолетний опыт в сфере консультирования привёл автора к необходимости объединить свои знания астро...
Оказавшись в другом мире, я решила, что у меня есть две заботы: понять, как вернуться домой, и помоч...
Родная академия подложила мне свинью.Вместо шикарного королевского дворца, где я должна была проходи...
В жизни Макса Александрова все утряслось. И именно в этот момент он узнает об исчезновении Карины, д...
Люба давно не общалась со своей сестрой Надей и была шокирована ее внезапной смертью. Надя была очен...