Параллельная жизнь Вавилова Елена

Глава 4

Гонконг

Толстое стекло отделяло немолодую китаянку от инфекционной палаты, внутри которой на больничной койке лежала на животе ее старшая сестра. Удушливый кашель сопровождал каждый вздох зараженной женщины, время от времени она впадала в бред. Несчастная заразилась, когда эпидемия вспыхнула в ее густонаселенном жилом комплексе. Заразилось несколько сотен человек, предположительно через систему вентиляции или кнопки лифта. Состояние больной резко ухудшилось после трех дней в больнице, и врачи были беспомощны. Больная не могла даже сесть в кровати, каждое движение оборачивалось сильнейшей болью в груди и отдавалось в лопатки. Инфекционист, наблюдавший за ней, только что озвучил родным самый мрачный прогноз.

Страх жителей Гонконга нарастал с каждым днем. Самое ужасное заключалось в том, что люди не знали, как можно противостоять нежданно нагрянувшей беде. Улицы выглядели пустынными, защитные маски редких прохожих наводили на угрюмые мысли и никак не внушали чувство относительной безопасности. В глазах тех, кто осмелился выйти на улицу, читалась растерянность, каждый видел в другом потенциальную опасность, которой, казалось, невозможно было избежать, и оставалось только уповать на счастливый случай и надежду, что вирус не настигнет его. Средства массовой информации лишь усугубляли обстановку, пугая людей высокой смертностью заразившихся. Незримый враг продвигался в Гонконг из сопредельных районов Южного Китая. Этот вездесущий дьявол был назван атипичной пневмонией, или ТОРС. За недолгий период борьбы с ним ученые не успели по-хорошему изучить вирус, чтобы предложить лечение. Количество заболевших в странах Азии росло, и смертность приближалась к двадцати процентам. Иными словами, погибал каждый пятый заразившийся. Однако человек живет не относительными числами, а конкретными чувствами и эмоциями. Китаянка переживала за умирающую сестру, а русская разведчица, испытывая собственный страх перед вирусом, также думала о семье своего надежного агента.

Работа с агентами из числа местного населения является неотъемлемой частью работы разведчика-нелегала. Псевдоним Лада был присвоен в Центре китаянке, сотруднице офиса финансового секретаря гонконгского правительства, с которой Стелла встречалась уже больше года. Женщина была уверена, что помогает китайцам, а не русским. Она передавала весьма полезную информацию, и ценность такого агента была неоспорима. Очередная встреча с Ладой оказалась малоприятной – ее сестру не удалось спасти.

Несмотря на введенные ограничения в городе и смерть родственницы, Лада вовремя прибыла в условленное место. Вдвоем женщины побродили по пустынной набережной, присели на скамейку возле закрытого кафе с видом на пролив Виктория и в основном молчали. Стелла не решалась задавать вопросы, но своим присутствием и участливым взглядом она хотела поддержать агента, давно ставшую ей подругой.

– Тебе не нужно бояться. Я не заразная. Я уже сдавала анализы, результат отрицательный, – нарушила молчание Лада и принялась подробно рассказать, как протекала болезнь у сестры и как она умирала. Слушая собеседницу, девушка представила себя на месте умирающей в кислородной маске, в окружении врачей, которые в защитных костюмах смотрят на нее сквозь прозрачный пластик очков и скорее внушают ужас, чем успокоение. Нужно было взять себя в руки, и Стелла предложила Ладе в качестве материальной поддержки заранее приготовленный конверт с деньгами.

Домой Стелла возвратилась в ужасном настроении. Ей было страшно и вдруг неимоверно захотелось вернуться в детство, вновь стать маленькой девочкой и броситься в объятия отца, чтобы он прижал ее к себе, защитил от всех бед и напастей, ласково шепнул на ухо: «Не бойся, дочка, я с тобой». Но детство осталось в прошлом, и не было той прежней безмятежной жизни с мамой и папой. Вместо этого была легенда, предложенная коллегами в Центре, в которой даже не досталось места родителям. Их заменили вымышленными дальними родственниками в Англии.

На следующее утро из Парижа позвонил Анри и, как и неделю назад, настоятельно советовал Стелле покинуть Гонконг и переехать на время к нему в Париж. Со дня на день могли ввести карантинные ограничения, и тогда ей будет уже труднее выехать.

– Бери отпуск и прилетай ко мне! Здесь безопаснее. Я уже забронировал отдых на горнолыжном курорте Лез-Арк в самом сердце Французских Альп. Свежий воздух пойдет тебе на пользу!

Стелла медлила с ответом, потому что без согласования с Центром она не могла покинуть страну. Когда шифровка наконец пришла, она содержала долгожданное решение: «Учитывая сложную эпидемиологическую обстановку в стране пребывания, Центр считает целесообразным предпринять меры личной безопасности и советует временно покинуть Гонконг. Необходимо обосновать ваше отсутствие перед контактами и на работе. Встречи с Ладой на время заморозить. Все технические средства связи взять с собой. Квартиру в Гонконге сохранить и по возможности внести плату за аренду на несколько месяцев вперед. О состоянии здоровья, конкретных сроках и месте вашего пребывания регулярно сообщать в Центр».

Стелла вздохнула с облегчением. Объяснить ее решение об отъезде из города соседям и знакомым не составит труда! Почти все из ее окружения знали о ее романтических отношениях с французом. Решено, завтра же она напишет заявление на отпуск и купит билет в Париж.

Через несколько дней Стелла уже сквозь иллюминатор самолета провожала взглядом тонущие в сизой дымке небоскребы Гонконга и бирюзовые воды пролива Виктория. Она покидала город, но надеялась, что вскоре жизнь здесь наладится, и она вернется. Впереди ее ждал Париж и, конечно же, Анри.

Внутреннее напряжение начало отпускать только в аэропорту Шарль де Голль после приземления. На смену усталости от длительного полета пришла радость и предвкушение встречи с любимым. Чтобы увидеть его, пришлось для начала пройти через тепловизор для измерения температуры в зоне контроля, а потом выстоять длинную очередь на паспортном контроле. И вот уже ликующий Анри крепко сжимает ее в своих объятиях. Он с нетерпением ждал, когда исчезнет то огромное расстояние, которое разделяло их, он мечтал вновь почувствовать тепло ее рук, мягкий шелк ее волос и заглянуть в бездну ее карих глаз. А Стелла ощущала, как все страхи и переживания последних недель наконец отступали. Она обмякла в сильных руках Анри. В этот момент никто другой ей не был нужен на этом свете. Какое счастье, что это был не сон!

Неделя в Париже пролетела мгновенно, и казалось, что счастью влюбленных не было конца. Несмотря на промозглую погоду, они часто после возвращения Анри с работы гуляли по освещенным тусклыми фонарями улицам и частенько ужинали в небольшой таверне по соседству с квартирой. В течение дня Стелла была предоставлена сама себе, и это позволило ей подготовить первое тайнописное письмо в Центр и сообщить о благополучном прибытии во Францию и о планируемой поездке в горы.

Под руководством Анри необходимая зимняя одежда и лыжная экипировка были приобретены, дорожный маршрут проложен с остановкой в Лионе и автомобиль арендован. Дорога из Парижа до Лиона на машине заняла целый день, но это было путешествие, полное новых для Стеллы впечатлений. Она с удовольствием поглядывала в окно и прислушивалась к рассказу Анри, который охотно взял на себя роль гида.

Лион, вечный соперник Парижа, произвел на девушку неизгладимое впечатление. Утро следующего дня началось с прогулки по Старому городу. Кафедральный собор Святого Иоанна Крестителя, который гордо возвышался над берегом реки Соны, как нельзя лучше гармонировал с узкими средневековыми улицами прилегающего квартала. Посещение города было бы неполным без того, чтобы посетить один из ресторанов этого гастрономического центра Франции и попробовать шедевры кулинарного искусства. По рекомендации консьержа гостиницы молодые люди отправились на обед в известный «бушон» – так называют уютные, оформленные на деревенский манер рестораны. Традиционную атмосферу ресторану придавали скатерти в красную клетку, медная посуда и всевозможные горшочки. Заказанные кнели из щуки, знаменитые лионские колбаски, паштет в бриоши и запеканка из макарон в сливочно-сырном соусе основательно подкрепили путешественников перед оставшимся отрезком пути.

Горнолыжная деревня, в которой Стелла и Анри должны были провести несколько следующих дней, располагалась выше других населенных пунктов массива Лез-Арк. Обворожительное местечко встретило молодых людей разноцветными огнями и беспечным ажиотажем туристов. Возле гостиницы располагалась удобная парковка, от которой до входа в невысокое здание в виде шале было рукой подать.

На следующий день, при первых лучах солнца, Стелла и Анри позавтракали и отправились в пункт аренды лыжного снаряжения. Сверкающие белизной склоны гор лишь кое-где перемежались темными перелесками и пятнами каменистых проплешин. Морозное утро напомнило Стелле раннюю сибирскую весну. Вокруг было пустынно и тихо. Только вдали с крутой трассы слышались редкие возгласы горнолыжников. Девушка побаивалась даже сделать первые шаги на склоне для новичков. Она крепко опиралась на лыжные палки, а возле ее ног склонился Анри и старательно застегивал крепления. Он проверил ботинки Стеллы и затянул их потуже. «Они неимоверно тяжелые», – пожаловалась девушка, но тут же отблагодарила любимого улыбкой за его заботу.

– А иначе нельзя, дорогая, – извиняющимся тоном отозвался он. – От этого зависит твоя устойчивость на трассе и качество поворотов, а значит, твоя безопасность как лыжника.

Будучи коренной сибирячкой, Стелла прекрасно чувствовала себя на беговых лыжах, но теперь ей предстояла сложная задача – показать себя полным профаном, едва ли не впервые увидевшим снег. Однако сделать это было несложно, так как маневрировать на скоростном спуске оказалось довольно трудным делом. Через полчаса выяснилось, что Анри не только опытный горнолыжник, но умелый и терпеливый инструктор. В свою очередь Стелла проявила себя как способная ученица, и к середине дня она, хоть и не очень уверенно, но самостоятельно скатывалась вниз. Когда у нее не получалось совершить поворот, девушка падала, одна из лыж отстегивалась, и она, лежа на снегу, ждала помощи Анри. А тот лихо подбирал укатившуюся лыжу и помогал ей встать и продолжить спуск.

Кроме катания, горнолыжный курорт предлагал множество развлечений, которые туристы всего мира называют «апре-ски», буквально в переводе с французского – «после лыж». Зимой темнело рано, и поэтому вечерние развлечения были в изобилии, от сауны и бассейна до бара и бильярда. Анри и Стелла не упускали возможность попробовать всевозможные развлечения.

Несколько дней подряд Стелла продолжала самостоятельно совершенствовать лыжные навыки на учебном склоне. Анри же отправлялся на дальнюю трассу для продвинутых слаломистов, куда нужно было добираться на двух подъемниках. За два дня до отъезда, ранним утром, на горе Стелла заметила молодого человека в синем костюме и ярком оранжевом шлеме, который старательно отрабатывал технику поворотов. Девушка невольно наблюдала за незнакомцем. Судя по его осторожным движениям и неуверенности, он тоже был новичком. Остановившись после очередного спуска, чтобы поправить ботинок, Стелла была уверена, что никому не мешает, но когда она подняла голову, то увидела стремительно приближающегося к ней того самого лыжника. Казалось, что столкновения избежать было невозможно, но за несколько метров до Стеллы мужчина упал на снег, кубарем покатился и замер у самых ног девушки.

Стелла сбросила защитные очки и наклонилась над парнем.

– Все в порядке? Вы не ушиблись? – испуганно спросила она на английском языке.

– Простите меня. Я такой неуклюжий, – молодой человек тоже ответил на английском, но с типично французским акцентом. Он снял шлем и встал во весь рост. Стелле показалось, что она уже где-то видела этого голубоглазого блондина.

– Меня зову Филипп Бомон, – представился он и протянул девушке руку. – Идемте подбирать наши лыжи, – усмехнулся он. – Я никак не могу привыкнуть к тому, что они сами отстегиваются при первом же неловком движении.

– Меня тоже это раздражает. Кстати, я Стелла Лэй.

В это время с горы спустился Анри. Он еще издалека заметил инцидент и поспешил на помощь.

– Что случилось? – озабоченно спросил он. – Любимая, все в порядке?

– Не беспокойся, дорогой, – сказала Стелла, – вот только лыжи убежали.

– Филипп, – представился еще раз молодой человек.

– Я помню вас, – усмехнулся Анри, – мы в бильярд вместе играли.

– Верно! Вы отличный игрок! Я очень сожалею о том, что случилось несколько минут назад, – промолвил Бомон. – Позвольте мне пригласить вас обоих на обед?

– Дорогая, как ты считаешь? – Анри повернулся к девушке.

– Мне кажется, надо принять приглашение, иначе Филипп так и останется с комплексом вины перед нами, – пошутила Стелла.

Ресторан, который предложил Филипп, издалека напоминал большую охотничью заимку, заваленную почти по самую крышу снегом. Однако это оказалось обманчивым впечатлением – внутри было просторно, а терраса с другой стороны позволяла в солнечную погоду обедать на свежем воздухе. Но, учитывая холодный ветер в этот день, Филипп предложил столик рядом с камином. Стелла, сняв свою лыжную куртку, выглядела более чем эффектно в темных обтягивающих лыжных брюках и белом вязаном свитере с объемным воротником.

Филипп рассказал о себе. Он был родом из Нормандии, родился в Руане, затем окончил Страсбургский университет и сейчас работал в инвестиционной компании, которая вкладывалась в новые компьютерные технологии. Это очень заинтересовало Анри, и беседа тут же приняла оживленный характер. Стелле оставалось лишь наблюдать, как мужчины, найдя общий язык, обсуждали достижения в области технологических разработок. Новый знакомый импонировал девушке, ей нравилась его немногословность и умение кратко излагать свои мысли. Этот вечер по-настоящему доставил удовольствие всем троим.

– Жаль, что у меня уже на послезавтра билеты на поезд. Уезжаю в Париж, – посетовал Филипп.

– Мы тоже уезжаем, только на машине. Может, ты откажешься от поезда и поедешь с нами? Мы только будем рады твоей компании, – перешел на «ты» и задорно предложил Анри.

– А что, это отличная идея! Вместе нам будет веселее! Часть бензина я вам оплачу, – не заставил себя долго уговаривать Филипп.

Глава 5

В Пятом округе Парижа близ Сены, на том месте, где раньше находились аббатство Сен-Виктор и винный двор, ныне возвышается изумительное по своей красоте и необычности архитектуры здание Института Восточного мира. Его стеклянные стены по замыслу современного архитектора были закрыты одинаковыми металлическими маштрабиями[1], выполненными в стиле арабских орнаментов, которые в совокупности создавали образ изысканного восточного рисунка.

Именно на этом месте условился встретиться Филипп со своими новыми приятелями через несколько дней после их прибытия в Париж. Стелла, не знакомая в полной мере с культурной жизнью французской столицы, вначале удивилась, но Анри объяснил ей, что кроме учебного заведения в этом институте располагается интереснейший музей арабского искусства, а также кафе и смотровая площадка на уровне девятого этажа, где можно прекрасно провести время и полюбоваться видами округи.

Филипп Бомон вызывал у пары дружескую симпатию, а у Стеллы даже восхищение его умом и рассудительностью, но повода для ревности Анри она не давала. Приятельские отношения ее вполне устраивали. Скорее всего, Филипп выбрал Институт Восточного мира для экскурсии, чтобы сделать приятное Анри, учитывая его ливанские корни. Предложение было с восторгом принято.

Друзья, не торопясь, рассматривали артефакты древности, предметы искусства и культуры Востока, собранные в выставочном зале. Анри в части экспозиции, посвященной Ирану и Ливану, даже выступил экскурсоводом. Было заметно, что он гордился причастностью к восточным народам. Стелла не имела больших познаний в ближневосточном искусстве и археологии и новую для себя сферу культуры старалась воспринимать с энтузиазмом начинающего культуролога, перед которым открываются новые рубежи познания. Она живо интересовалась происхождением и эпохой создания многочисленных фигурок и предметов.

Больше, чем коллекцию музея, Стеллу впечатлил интерьер здания, его конструкция и убранство. За все время пребывания там девушка не встретила ни одной скучной темной детали. Повсюду использовалось стекло и сверкающий металл, включая мебель. Поднимаясь в скоростном лифте, похожем на хрустальную колыбель, она испытала легкое головокружение и взмолилась:

– Мы изучаем коллекцию уже два часа, я изрядно утомилась от этого великолепного, но замкнутого пространства. Может, поднимемся на смотровую площадку?

– Конечно, любимая! – мгновенно отреагировал Анри. – Надо было раньше сказать, а то мы с Филиппом увлеклись разговором на тему высокого искусства Востока, – виновато улыбнулся он.

Перед дверью, ведущей на террасу, в кармане Анри зазвучала трель звонка. Он, одной рукой вынимая телефон, поднес указательный палец к губам и махнул своим спутникам, чтобы они не останавливались. Однако те решили его подождать.:

– Привет, Ник, слушаю тебя… понял, сегодня хочешь отдать?.. прямо сейчас?.. ну хорошо, – неуверенно согласился Анри. – Я, то есть мы, сейчас на смотровой площадке Института Востока… хорошо… дождусь. Через полчаса? Ок! – молодой человек убрал телефон в карман, посмотрел на часы и произнес: – Давайте выйдем, у нас есть время!

От прохладного воздуха и смены обстановки Стелла мгновенно взбодрилась. Перед глазами открывался потрясающий вид на необычный район Парижа. Анри увлек ее поближе к ограждению и нежно обнял. Филипп немного растерялся и деликатно отошел в сторону.

Стелла задумчиво смотрела вдаль. На минуту она позволила себе представить берег далекого могучего Байкала, а потом зябко поежилась.

– Здесь, наверное, замечательно в теплое время года, а сейчас хочется спрятаться в кафе и выпить чего-нибудь горячего.

– Полностью тебя поддерживаю, – ответил Анри и предложил Филиппу тоже погреться и заодно перекусить.

– Я предлагаю сразу заказать чай с мятой. Не возражаете? – предложил Филипп.

– Чудесно! – отреагировал Анри.

– А когда принесут чай, можно будет выбрать что-нибудь еще? Я угощаю, – предложил Филипп и продолжил: – Анри, я поражен твоими познаниями в области восточной культуры и археологии! Это твое увлечение?

Анри загадочно улыбнулся:

– Это зов моих предков. Как ты понял, я обращал ваше со Стеллой внимание главным образом на ливанские экспозиции или, в редких случаях, на иракские… Дело в том, что моя семья родом из Ливана, и я интересуюсь историей и культурой этой страны, мой папа там родился и вырос, поэтому в детстве я часто проводил летние школьные каникулы у дяди Фарида… – Он неожиданно умолк, покосился на Стеллу, испугавшись, что упоминание имени родственника напомнит ей о неприятных минутах ее похищения в Бейруте. Однако его опасения были напрасны. Стелла не очень-то обращала внимание на разговор Филиппа и Анри, она внимательно изучала меню. По крайней мере, так казалось… В действительности ей были очень интересны откровения, на которые с друзьями он решался нечасто. Анри тем временем продолжил разговор:

– Для обычного посетителя некоторые артефакты, найденные в той или иной местности Ливана, практически ничего не значат, но для меня это напоминание о хорошо знакомых местах, где я бывал и даже присутствовал во время раскопок, а мои познания о той или иной вещи получены от самих ученых-археологов. Для меня все эти сохранившиеся статуэтки хранят тепло моих предков…

– Но ведь ты родился в Париже?! – удивленно воскликнул Филипп.

– Да, конечно, я люблю Францию. Здесь прошло мое детство, здесь я родился, вырос, учился, но… не более того… – Прервав мысль на полуфразе, Анри приподнялся с места, приветственно помахал рукой входящему в кафе мужчине и воскликнул: – Привет, Ник! Мы здесь!

К столику подошел невысокий брюнет лет сорока с дружелюбной улыбкой. В руках у него была папка из мягкой кожи с логотипом люксового бренда Монблан.

– Это мой коллега по работе, Ник Орлофф, он американец, – представил мужчину Анри, а тот, глядя на Стеллу и Филиппа, еще шире улыбнулся и на плохом французском произнес:

– Очень рад знакомству!

– Присаживайся, Ник. Здесь ты можешь говорить на английском. Стелла приехала из Гонконга и еще не выучила французский, а мой приятель Филипп хорошо владеет английским, – пояснил Анри. Американец присел на свободный стул и положил папку себе на колени. Стелла пристальнее всех разглядывала присоединившегося к ним коллегу. Ее смутило русское звучание фамилии нового знакомого – Орлофф, – это то же самое, что фамилия Орлов. Имеет ли он отношение к России, если да, то какое? Говорит ли он по-русски или он всего-навсего потомок давно переехавших в Америку иммигрантов?

– Ты что-нибудь хочешь, Ник? Мы заказали чай с мятой, – спросил Анри, высматривая официанта, и, увидев его, призывно взмахнул рукой.

– Чудесно, – весело отозвался американец. – Я тоже с удовольствием попробую. Говорят, что здесь его готовят по-особому.

– Именно, – подтвердил Анри и попросил подошедшего официанта добавить в заказ еще один стакан чая.

– А я, пожалуй, съем крок месье, – добавила Стелла.

– Замечательный выбор! Я тоже обожаю этот французский сэндвич с ветчиной и сыром! – восхищенно произнес американец.

Анри похлопал друга по плечу:

– Ник, я вижу, ты становишься настоящим французом. Мы как раз здесь серьезные темы обсуждаем. О родине, о наших корнях, о наследии традиций и культуры. Так вот… – продолжил начатую ранее мысль Анри, уже обращаясь ко всей компании, – для нас, восточных людей, очень важен культ предков. Я родился во Франции, но я не могу назвать себя стопроцентным французом. Я – ливанец, и для таких, как я, Ливан является отечеством, потому что там родились и жили наши отцы, предки, весь род. Мне близка культура Ближнего Востока. Я люблю ее и понимаю, хотя и не часто бываю на родине моих родственников. Для меня очень важно сохранить традиции восточной культуры в моем сердце.

Подошедший официант прервал эмоциональную тираду Анри. Он аккуратно поставил на стол четыре высоких стакана с затейливым узором и металлический чайник с толстым дном. Следом он подал Стелле заказанный крок месье.

– …Поэтому, – продолжил Мансур, когда официант отошел, – если мне вдруг однажды придется выбирать между Францией и Ливаном, я выберу последний, потому что это земля моих предков. К слову, у меня еще есть родственники в Ираке, и эта страна также мне небезразлична.

Стелла с умилением смотрела на Анри, потому что только что высказанная им точка зрения отвечала ее собственным взглядам на жизнь. Она очень хорошо понимала любимого, и это окрыляло ее. Вот только открыто выразить чувства она не имела права. Ее любовь к родине была непоказной, это глубокое чувство преданности своему народу и стране выражалось в ее делах. То, что она совершала, стараясь помочь отчизне избежать конфликтов и стать сильнее, должно было быть невидимым для других. Стелла была уверена, что она была не одинока в своих усилиях. Параллельно, где-то далеко и совсем близко, трудились такие же, как она, преданные делу и русской земле профессиональные разведчики.

– Интересные рассуждения! – удивился Ник. – Я даже и не догадывался, что для восточных людей настолько важны родовые корни, ведь они – я имею в виду тех же ливанцев, иракцев, сирийцев – так стремятся в Европу и готовы здесь ассимилироваться.

– Все-таки, по моим наблюдениям, во Франции многие иммигранты продолжают следовать своим традициям, – робко вступил в разговор Филипп. До настоящего момента он не участвовал в обсуждении, а только внимательно слушал и с любопытством посматривал на американца.

– Не хочу никого обидеть, но иногда иммигранты во Франции в погоне за соблюдением традиций ведут себя весьма вызывающе. Взять, например, ношение хиджаба в школах, – заметил Ник и покосился на Анри. – Вот, например, мои родственники родом из России, но они никогда не выставляют напоказ своих культурных предпочтений и обычаев.

– Американцев сложно назвать нацией, это скорее некая общность народов. Разве нет? – заметил Анри.

– У меня русская фамилия, но я не могу причислить себя к русским, скорее наоборот, я испытываю неприязнь к этой стране. Я в третьем поколении американец, полноценный гражданин США, о своем происхождении предпочитаю не упоминать, – продолжил свои рассуждения Орлофф. Стелла немного успокоилась. Похоже, Ник мало знал о России и, скорее всего, не говорил по-русски.

– Вы еврей? – позволил предположить Филипп.

– Да, – замялся Орлофф и, чтобы скрыть смущение, сделал очередной глоток чая.

– Во-первых, в Европу стремятся не все выходцы с Ближнего Востока, во всяком случае – пока, – поспешил сменить тему деликатный Анри, – а во-вторых, в том, что люди вынуждены покидать родные места, во многом виноват Запад. Посмотрите на отношение США к Ираку например, не сегодня-завтра грянет гром, и под каким-либо предлогом начнется битва.

– Не переживай, Анри, ничего серьезного не произойдет, – резко оборвал его Ник, – ну а если ты так волнуешься о своих родственниках, то я похлопочу, – засмеялся он. – А вы, мадемуазель, что думаете по поводу национальных ценностей? – Орлофф обратился к Стелле. Девушке не нравилось то, что Ник пытался доминировать в разговоре, но она все же приветливо улыбнулась.

– А у нас традиции передаются не только по национальному признаку, но и по роду занятий.

– Вот как? Позвольте узнать, как именно? – сверкнул темно-карими глазами Орлофф. Он явно проявлял интерес к девушке.

– Мои предки потомственные китайские шаманы.

– Вы опасная женщина?! – воскликнул Ник.

– Вовсе не опасная. Родиться потомственным шаманом мало, нужно, чтобы природа и духи тебя приняли. Я вот, откровенно говоря, не чувствую в себе сверхъестественные способности.

– То есть вы такая же, как мы все? – американец продолжал разговор в несколько развязной манере.

– Я считаю, что мы все уникальны, в каждом человеке находится целая вселенная. Эмоции, родовые корни, приобретенные знания, жизненный опыт, отношения с другими, наше здоровье, наше тело – это все отражает наше духовное начало. Мир человека многогранен. Главное – использовать свои внутренние силы для добра. Для этого не обязательно быть шаманом, – ответила девушка.

– Вы настоящий философ! – продолжил Ник.

– Шаманизм и считается древнейшей философией о происхождении человека и мира в окружении духов. Природа и человек всегда взаимосвязаны. Одно не бывает без другого. – Стелла чувствовала, как сама увлеклась рассуждениями.

– Мне бы очень хотелось продолжить наш разговор, но, к сожалению, я должен бежать. – Ник допил чай и аккуратно поставил пустой чайный стакан на стол, открыл папку, которую он старался не выпускать из рук, достал большого формата запечатанный белый конверт без надписей и протянул его Анри.

– Вот то, что я тебе обещал, – добавил он и, попрощавшись со всеми, поспешил к лифту.

Анри положил бумаги на стол возле себя и посмотрел на Стеллу. В его лукавом взгляде читалось облегчение:

– Наконец-то он оставил тебя в покое.

– Да, непростой он собеседник, – вздохнула девушка и тоже улыбнулась.

– И к тому же недостаточно деликатен для еврея, – флегматично произнес Филипп.

Стелла приподняла стакан, сделала глоток и так неловко поставила его обратно, что едва не выплеснула чай на документы. Анри мгновенно отдернул конверт в сторону и неожиданно, разозлившись, воскликнул: «Ну что ж ты делаешь, дорогая! Надо же быть осторожнее с важными бумагами. Ты же не хочешь, чтобы у меня были неприятности?!» Стелла виновато пожала плечами в ответ, но мгновенно оценила особенную реакцию на ее небольшую оплошность. Ее проницательность подсказывала, что, скорее всего, в конверте находится нечто важное.

Глава 6

Париж, Франция

В квартире на четвертом этаже дома на углу улиц Жавель и Курно Пятнадцатого округа Парижа натужно завывал пылесос, добросовестно собирая незаметную на светлом деревянном полу пыль. Наконец Стелла, нажав ногой на кнопку, выключила нагревшийся агрегат и отложила пылесборник-щетку в сторону.

Арендованная квартира Анри была небольшой, но такое уютное гнездышко из двух комнат и кухни его вполне устраивало, а появление Стеллы здесь на время азиатской эпидемии стало неимоверно радостным событием. Окна, выходящие на юг, делали жилище светлым и просторным. Из мебели было только самое необходимое – телевизор, рабочий стол, который по необходимости превращался в обеденный, светло-серый диван и журнальный столик в гостиной, кровать, шкаф-купе и пара тумбочек в спальне. На кухне умещался лишь откидывающийся кухонный стол, прикрепленный прямо к стене, пара стульев, холодильник и плита. Полочки для книг и канцелярских принадлежностей Анри пришлось расположить в гостиной в углу возле стола. Изюминкой квартиры была, несомненно, ванная комната с окном, из которого, если приоткрыть жалюзи, открывался вид на буро-оранжевые черепицы крыш близлежащих домов. А принимая ванну, можно было мечтать и любоваться небом. Ванная комната располагалась между гостиной и спальней, так что попасть в нее можно было с двух сторон. Настенные зеркала на противоположных стенах визуально увеличивали размер помещения. Опрятность и любовь Анри к порядку проявлялись в мельчайших деталях домашней обстановки: одежда, аккуратно сложенная в шкафах, порядок на кухне, убранная кровать и тщательно начищенная обувь. Каждая вещь лежала на своем месте. Своей организованностью Анри напоминал Стелле отца, который тоже был своего рода перфекционистом.

Стелла с удовлетворением окинула взглядом прибранную комнату, еще раз включила пылесос и одновременно взяла телефон с намерением набрать номер Анри. Нынешним утром он отправился на сутки в деловую поездку на юг Франции с одним из своих коллег.

– Дорогой, привет! – радостно воскликнула девушка, услышав голос Анри, и, чуть помедлив, выключила пылесос.

– Ты чем там занята? – последовал вопрос. – Уборкой?

– Угадал, – засмеялась Стелла.

– Трудно было ошибиться.

– А как у тебя дела? – перехватила инициативу девушка.

– Мы прибыли в Бордо. Здесь солнечная погода.

– Отлично! А в Париже опять пасмурно.

– В поезде я успел подремать, так что теперь с новыми силами могу взяться за дело. Но я уже скучаю по тебе!

– Я тоже скучаю. Позвони мне из отеля. Хорошо?

– Обязательно! Вечером. Сначала я поеду по делам, возможно, будет некогда. Освобожусь, сразу тебе позвоню. Ок?

– Договорились, – согласилась Стелла. Она отложила телефон в сторону и внимательно осмотрелась по сторонам. Казалось, что она что-то искала. После короткой паузы она принялась старательно протирать книжные полки влажной тряпкой. Ее взгляд остановился на фотографии в тонкой серебряной рамке, сделанной в Сингапуре в первые дни знакомства с Анри. На ней Стелла одной рукой поддерживала непослушную прядь распущенных волос и кокетливо улыбалась. Тут же нахлынули воспоминания о первом свидании в парке орхидей, очаровании от встречи и сильнейшем желании как можно дольше не расставаться с привлекательным иностранцем.

Вскоре уборка была закончена. Стелла приблизилась к столу и начала тщательно просматривать деловые бумаги Анри, а затем аккуратно возвращать их на место. Она старательно полистала несколько книг по компьютерному программированию, пробежалась глазами по визиткам, собранным в аккуратную стопку. Девушка искала документы, накануне переданные Ником в конверте. Мысль о том, что там может быть что-то интересное, не покидала ее. Ни конверта, ни документов на столе и на полках не оказалось. Оставалось единственное место – это ящик в одной из прикроватных тумбочек в спальне. Трогать ящик нужно было очень аккуратно – если Анри заметит, что Стелла его выдвигала, то оправдать это наведением порядка будет сложно. Однако девушка решилась и чуть потянула ящик на себя. Приоткрытая щель обнажила белый конверт. Стеллу охватил азарт. Она запомнила, вплоть до миллиметра, положение конверта и осторожно вынула его. К счастью, конверт был не запечатан. Скорее всего, Анри уже успел ознакомиться с его содержанием. Девушка присела на стул и уже без волнения стала разглядывать листы бумаги. На ее лице отобразилось удовлетворение от того, что текст был напечатан на английском, а не на французском языке.

Заголовок «Список интересующих нас лиц» насторожил Стеллу. Интуиция подсказывала, что документ важный. Девушку охватило воодушевление от такой невероятной удачи. Несколько десятков имен и фамилий были разделены на группы с указанием месторасположения и названием учреждений, которые, вероятнее всего, являлись банками. Напротив некоторых фамилий были добавлены номера, состоявшие из восьми или десяти цифр. По написанию имен и фамилий Стелла догадалась, что речь идет о выходцах с Ближнего Востока или арабских стран. Но какое отношение они имели к Анри? Неужели он выполнял задание американцев? Что конкретно их интересует? Вопросов появилось множество, но прежде всего было необходимо срочно скопировать документ. Сердце колотилось от опасности и везения одновременно, но это только мобилизовало ее, побуждало работать тщательно и безукоризненно.

Дальнейшие действия были делом техники. Она достала из сумочки пудреницу, открыла ее, а затем, нажав острием булавки на скрытую миниатюрную кнопку, сняла зеркальце с корпуса пудреницы. По обеим сторонам автоматически выдвинулись два ролика от объектива встроенного мини-фотоаппарата. Аккуратно положив первый лист на поверхность тумбочки, она сфотографировала его и затем проделала те же действия несколько десятков раз, чтобы заснять весь текст инструкции, не пропустив ни единого слова.

В момент, когда оставалось сфотографировать последнюю страницу, Стелла вдруг услышала шаги за входной дверью на лестничной площадке. Она напряглась. А что, если Анри только имитировал свой отъезд и сейчас войдет в квартиру с проверкой? Стелла поспешно уложила листы обратно в конверт и задвинула ящик. К счастью, прозвучала легкая трель звонка в соседнюю квартиру и послышалось короткое приветствие пожилой соседки, обращенное к пришедшим к ней гостям. Стелла выдохнула и спокойно закончила фотографировать страницы и вернула пудреницу в первоначальное состояние. Конверт с документами занял свое прежнее место, а разведчице предстояла не менее важная часть работы, которую она должна была проделать в другом месте. Девушка, не теряя времени даром, оделась и вышла на улицу.

Как только Стелла переехала из охваченного эпидемией Гонконга к Анри в Париж, встала задача срочно арендовать отдельное жилье для подготовки секретных сообщений и связи с Центром. К выбору конспиративной квартиры девушка отнеслась обдуманно – в полном соответствии с теми правилами, которым ее обучили еще в Москве.

Прежде чем сделать окончательный выбор, Стелла осмотрела несколько вариантов. Первый из них отпал сразу, как только девушка вошла в подъезд – в маленькой каморке сидела консьержка, а такой свидетель и контролер ей был не нужен. Второй вариант квартиры показался вполне подходящим, и Стелла даже встретилась с хозяином жилья, однако окна выходили во двор-колодец, соседние дома оказались значительно выше уровня квартиры, а это могло помешать чистому прохождению радиосигнала во время связи с Центром. Разочарованная девушка вынуждена была под благовидным предлогом отказаться. Каждый вариант требовал времени и усилий, да и должен был проходить тайком от Анри. Пришлось отказаться и от третьей квартиры – Стелла столкнулась в подъезде с полицейским в форме, который выходил из квартиры, очевидно, направляясь на службу. Такое соседство разведчицу никак не устраивало. И только за день до планируемой поездки Анри в Лион подвернулся подходящий вариант в столичном Латинском квартале.

Во второй половине девятнадцатого века французским бароном Османом была предпринята перепланировка Парижа. Именно тогда город претерпел значительные архитектурные изменения. Появились так называемые «османские кварталы», в которых дома образовывали сплошные стены, не имея ни малейших промежутков между собой. На первых этажах располагались магазины, рестораны, аптеки, банки и другие коммерческие предприятия, на вторых этажах жили их хозяева, а на третьих – самых престижных – состоятельные люди Парижа. Под самой крышей строилась мансарда, расчлененная на чуланчики «комнат для прислуги». Теперь в таких квартирах на самых высоких этажах жили, как правило, студенты.

Отправляясь на осмотр потенциальной конспиративной квартиры, Стелла продумала легенду для правдивого объяснения необходимости места проживания. Она оделась так, чтобы максимально походить на женщину, которая часто ездит в командировки: бежевый тренч поверх джинсов и белой блузки. Также прихватила с собой клетчатую дорожную сумку.

Узкие улочки «латинского» района навеивали воспоминания романов Виктора Гюго, прочитанные девушкой в школьные годы. Если бы не современные красочные вывески бутиков, многочисленных кофеен и не современная одежда прохожих, то можно было бы ощутить возврат в историческое прошлое Парижа. Латинским этот квартал назывался совсем не потому, что здесь жили выходцы из Латинской Америки. В давние времена поселение формировалось вокруг университета Сорбонна, где обучение велось на латыни, и этот же язык являлся средством общения студентов, приехавших сюда из разных мест. Постепенно латынь исчезла из употребления, а историческое название сохранилось. Традиционно в округе селились студенты, профессора и люди так называемых свободных профессий – писатели, юристы, врачи.

Прибыв по указанному адресу, Стелла вошла в неприметную дверь с улицы и воспользовалась старинным лифтом, который остановился на четвертом этаже. Дальше нужно было подниматься по узкой лестнице. Девушка постучала в дверь и услышала вежливое: «Открыто, заходите» на английском языке с явным французским акцентом. Высокая худощавая женщина средних лет в узкой юбке чуть ниже колена, кашемировом свитере и ярком шарфе вокруг шеи настороженно посмотрела на Стеллу и протянула руку для приветствия. Девушка слегка улыбнулась и пожала ей руку.

– Посмотрите, подойдет ли вам такое жилье? Смежная с комнатой кухня, шкаф, индивидуальное горячее водоснабжение и отопление, туалет – вот, собственно, и все удобства. Обычно я сдаю ее студентам. Вы по телефону объяснили, что часто бываете в Париже в командировках.

– Да, это так, – вежливо промолвила Стелла, осмотрела комнатку и улыбнулась. Невзрачный интерьер, сводчатый потолок, распахнутые старинные оконные рамы напомнили ей знаменитую картину Яна Вермеера «Девушка, читающая письмо у открытого окна». Стелла выглянула на улицу, и наружный пейзаж только усилил это впечатление – ничего, кроме стены соседнего дома и его покатой крыши, она не увидела. Душ, совмещенный с туалетной комнатой, выглядел более современно, чем кухонный угол, в котором, кроме узкого деревянного столика, посудного шкафчика, крохотной табуретки и электрического бойлера, ничего не было. Для убедительности Стелла внимательно осмотрела все детали жилища, хотя в действительности условия проживания ее не беспокоили – ведь жить здесь она не намеревалась.

– Мне эта квартира подходит, – уверенно произнесла Стелла, продолжая разговор на английском. Хозяйка квартиры, как оказалось, неплохо его понимала и могла объясниться.

– Вы уверены?

– Да. Я координирую снабжение магазинов китайских товаров во Франции. Мне изрядно надоело зависеть от гостиниц. Приезжая рано утром, там не всегда заселяют. А в полдень комнату надо освобождать, и что делать, если у меня самолет поздно ночью? Здесь я чувствовала бы себя комфортнее, часть вещей могла бы оставлять.

– Я понимаю. Ну тогда… – женщина подтвердила сумму аренды, указанную в газетном объявлении: – Четыре тысячи франков. Столько же залог.

– Чудесно! Это примерно шестьсот евро? – уточнила Стелла и, как будто оправдываясь, добавила: – Мне ведь в евро придется отдавать.

– Я за нее брала четыре тысячи франков, – твердо повторила женщина, видимо еще не привыкшая к запущенному в обращение евро. Она вынула из небольшой дамской сумки очки, достала калькулятор и принялась высчитывать сумму.

– Получается шестьсот десять… евро, но так и быть, пусть будет шестьсот.

– Вот и отлично! Я готова подписать договор.

В завершение всех формальностей Стелла отсчитала необходимую сумму, добавила еще столько же и протянула хозяйке. – Давайте я отдам сразу за три месяца вперед, чтобы вы были спокойны, а потом, когда этот срок закончится, и нас с вами устроит такое сотрудничество, то заплачу сразу за полгода вперед. Договорились?

Хозяйка была заметно удивлена, но от дополнительных денег не отказалась. Она тут же сделалась еще более ласковой и принялась словоохотливо объяснять, как пользоваться бойлером, плитой и душем, а напоследок показала Стелле, как открывать и запирать дверь, и вручила ей ключ. Затем они вместе спустились вниз и, попрощавшись, разошлись в разные стороны.

Сфотографировав из документа Анри «Список интересующих нас лиц» на миниатюрную камеру-пудреницу, Стелла прямиком отправилась на свою конспиративную квартиру для изготовления микроточки. Эта работа требовала времени и использования специальных средств. Она поднялась на лифте на четвертый этаж, преодолела оставшийся лестничный пролет до своей каморки и скрылась за дверями, закрыв ее на ключ. Из своей дамской сумочки она вынула заранее купленную почтовую открытку с конвертом и несколько инструментов для работы. Открытка соответствовала определенным параметрам, оговоренным Центром. Закончив филигранную работу по изготовлению микроточки, тонким пинцетом Стелла отсоединила от пленки микрочешуйку, затем острым лезвием надрезала уголок открытки, осторожно вставила туда едва заметный носитель информации и заклеила клеем. Потом, чтобы выровнять поверхность открытки, положила сверху увесистую книгу, которая лежала на тумбочке возле кровати. На конверте необходимо было указать номер почтового ящика в одном из городов Германии. Такие ящики в почтовых отделениях обычно открывались агентами, которые затем передавали пришедшую корреспонденцию сотруднику российской разведки. Преимущество такого абонентского ящика состояло в том, что его содержимое не отличалось от множества других писем и открыток, поступающих на имя получателя.

На самой открытке, которая после помещения на нее микроточки внешне выглядела неизменно, девушка написала воображаемой тетушке пожелания здоровья в связи с днем ее рождения. Оставалось только поместить открытку в конверт, запечатать его и сбросить послание в почтовый ящик на одной из парижских улиц. Стелла покинула квартиру и только на улице поняла, насколько сильно она устала от проделанной скрупулезной работы.

Глава 7

Опасность в этом районе Чечни поджидала за каждым поворотом, буквально на каждом километре «зеленки» – так на армейском жаргоне называли лесистую местность и густые заросли вдоль дороги. Весь путь от военной базы Ханкала до поселка Шали Юрий Краснов просидел на десантном отсеке БМП, прислонившись к теплой броне башни. Справа и слева от него расположились два бойца личной охраны, которую вопреки возражениям Юрия назначил командующий объединенной группировкой вооруженных сил на Северном Кавказе Владимир Молтенской. В свою очередь генерал получил подробный инструктаж и личную просьбу замначальника Управления нелегальной разведки Холмогорова беречь Краснова как зеницу ока. Сергей Петрович, как всегда, с тяжелым сердцем отправлял своего подчиненного в «горячую точку», но он понимал, что лучшей кандидатуры для выполнения очередной ответственной задачи, чем выпускник Рязанского воздушно-десантного училища, не найти.

Само задание предписывало описать, изучить на месте, а затем доставить все ценные документы из личных вещей террориста Резвана Читигова, которые накануне были обнаружены неподалеку от Шали в лесной зоне района, отчасти контролируемого боевиками. Главным опасением было то, что бандиты могут напасть на бронегруппу с целью отбить или уничтожить ценный трофей.

Командующий рассматривал несколько способов безопасно доставить сотрудника Службы внешней разведки к месту недавних боевых действий. Оба – наземный и воздушный – имели свои риски и преимущества. Краснов предпочел боевую машину пехоты вертолету. Генерал только облегченно вздохнул, понимая, что подопечный своим решением снял с него ответственность, и тут же дал команду подготовить довольно внушительную броневую группу сопровождения.

Перед отъездом Юрий Александрович ознакомился с краткой информацией о Читигове, которую помнил почти наизусть: «Резван Умарович Читигов. 22 апреля 1964 года рождения, поселок Шали. Чеченский террорист, зарекомендовал себя отчаянным и довольно жестоким командиром, специалист по сильнодействующим ядам и химическому оружию. В 1995 году принял участие в операции по захвату заложников в Буденновске. Его имя также связывают со взрывом на Манежной площади в Москве в 1999 г. Подозревается в связях с ЦРУ. Координирует финансовые поступления из-за границы».

Службу внешней разведки России интересовали любые сведения о Читигове, и особенно его связь с американцами. Было установлено, что этот этнический чеченец в прошлом служил по контракту в американской морской пехоте и там прошел обучение в элитной диверсионно-разведывательной школе. Предполагалось, что именно тогда его завербовало ЦРУ. Российская разведка не хотела упустить возможность заполучить новую информацию о деятельности этого террориста, который во время первого чеченского конфликта имел позывные «Буран» и «Минер».

Путь, который в любое другое время занял бы около тридцати минут езды на автомобиле, сейчас требовал более часа. Напряжение и тревожные мысли оставили Юрия после первых десяти минут, и он даже ненадолго задремал, но неудобное положение не позволяло полностью расслабиться. Бойцы бдительно наблюдали за прилегающей к дороге местностью, держа автоматы на изготовку. У ног Юрия сидел сопровождавший его от Москвы полковник Владимир Крючин, сотрудник Антитеррористического комитета ФСБ. Уже почти год Юрий Александрович взаимодействовал с этим подразделением для выполнения заданий, в которых имела интерес внешняя разведка.

В течение четырех лет в военном училище Юрий Краснов воспитывался как армейский офицер и, несмотря на то что уже долгое время работал в разведке, остался боевым офицером по своей натуре, образу мыслей, а порой и по поведению. Юрий испытывал дискомфорт от чрезмерной, как ему казалось, опеки, но поделать с этим ничего не мог. Он считал себя достаточно подготовленным бойцом, который не нуждался в дополнительной защите. В этот раз он успокаивал себя мыслью о том, что охрана сопровождения предназначалась не столько ему, сколько тому ценному и секретному грузу, который Юрий должен был доставить в Центр на обратном пути.

Колонна вошла в Шали, и бойцы, немедленно поставив оружие на предохранитель, опустили его стволами вниз – населенный пункт считался достаточно безопасным местом. Как только бронегруппа покинула поселение, телохранители вновь привели автоматы в боевую готовность и стали наблюдать за подступившей вплотную к дороге «зеленкой». При этом они не выглядели напряженными или взволнованными – их лица оставались абсолютно спокойными. Колонна, грохоча траками по мосту, преодолела речку Басс и буквально через несколько минут, не доезжая до села Агишы, свернула налево в лес, а еще через некоторое время остановилась на большой поляне, которая была оцеплена войсками.

– Дальше пешим порядком, – сказал один из бойцов, подтягивая повыше надетые на сапоги чулки ОЗК[2] из прорезиненной ткани, а затем спрыгнул на землю и тут же по щиколотку увяз в грязи – некогда первозданный зеленый покров уже был разбит гусеницами многочисленных боевых машин.

– Позывной Туз, – представился боец, а его напарник, усмехнувшись, произнес: – Какой он Туз, он Тузик, а я Валет.

– Ты не Валет, ты шестерка, – парировал Туз. Неизвестно, чем бы закончилась эта полушутливая пикировка телохранителей, если бы не подошедший к группе капитан-чеченец, который обратился к Крючину:

– Идем? Тут метров двести по лесу… в общем, недалеко.

Стараясь ступать на уцелевшую местами траву, Краснов в сопровождении своих охранников и полковника Крючина двинулся следом за офицером-проводником к опушке. Чуть углубившись в редкие заросли, Юрий первым делом старательно вытер о влажную после дождя траву тяжелую от грязи прорезиненную обувь и пошел дальше следом за бойцом. Через минуту тропинка, уже натоптанная военными, пошла резко вверх. Рифленые подошвы чулок скользили о прошлогоднюю листву, и всем идущим приходилось цепляться руками за ветви деревьев.

Наконец Юрий увидел оцепление из числа бойцов-чеченцев рядом со скалой, торчащей из крутого склона сопки. Повсюду валялись пустые консервные банки, обертки от галет и остатки провизии.

– Это они тут так пировали? – спросил Крючин.

– Нет, – смутился чеченец. – Мы уже двое суток здесь дежурим. Будем уходить, обязательно уберем, – заверил он.

– Ну, тогда хвалитесь трофеями, – сказал Краснов. – Будем изучать, – добавил он и покосился на ряд испачканных в земле противопехотных мин.

– Только сегодня последнее разминировали, – заметив его взгляд, пояснил боец, – Понатыкали вокруг… – А затем взмахнул стволом автомата: – Следуйте за мной.

Сделав несколько шагов к утесу, чеченец остановился и произнес:

– Вот. Саперы и химики уже поработали. Все безопасно, но перчатки все-таки надо надеть.

Юрий Александрович увидел внушительный по размерам потрепанный саквояж, который стоял на аккуратно постланной черной парниковой пленке рядом с зияющей дырой возле скалы.

– Тайник? – спросил он.

– Подземный схрон. Читигов, как крыса, прятался здесь, когда в Шали были облавы, а когда успокаивалось, он выползал и возвращался домой. Он ведь в этой местности родился и вырос. В Шали у него почти в каждом доме родственники. Трудно отловить шакала… но ничего, мы все равно его возьмем… Теперь у него нет надежного лежбища, – зло сплюнул боец и подал Краснову силиконовые перчатки.

Юрий из любопытства заглянул в темноту норы, затем присел на корточки и начал рассматривать содержимое саквояжа. Кроме камуфляжной куртки, штанов и пары носков в нем находилось снаряжение, документы, большой фотоальбом, аудио- и видеокассеты и компьютерные диски.