Желтые небеса Орлов Антон

– Как же он отсюда сбежит? – поинтересовался Мартин, до сих пор молчавший.

– У него звездолет на южном полюсе спрятан, – объяснила рыжеволосая девушка.

– Точно?

– Об этом все говорят, – махнул рукой Эш. – Как всегда, власть принадлежит аморальному меньшинству.

На Мартина косились испытующе.

– Это Паад, его ко мне с орбиты прислали, насчет экспедиции, – вскользь представил гостя Вениамин. – Самое главное, ребята – сохранить свою личность, невзирая на усилия таких, как Панасов и Унарре. Этот мир никогда не станет их миром! Здесь, на Кадме, в муках родится и обретет себя человек будущего, которому чуждо потребительское отношение к жизни…

Сейчас он говорил увлеченно, решительно, даже властно, а борешанисты слушали, излучая восторг и полное согласие. Мартин слегка удивился этой метаморфозе: нервный, усталый, неуверенный в себе человек вдруг превратился в сильного, раскованного лидера. Что ж, всякое бывает… Видимо, с молодежью Эш чувствует себя в своей стихии.

Так как Мартина речь не захватила, он отправился осматривать холл. Тут было уютней, чем на других этажах «Дендроэкспорта». Мусор и обломки сметены в кучки по углам, на полу разбросаны циновки. На сверкающей позолотой декоративной решетке висит грязное полотенце, рядом стоит ведро с водой и тазик. Туфли, которые сушились тут ночью, исчезли. Похоже, Эш за истекшее время все-таки успел побывать дома… если только у него нет подружки, которая навела порядок.

Остановившись перед псевдостеклянной стеной, Мартин поглядел сверху на бывший космопорт: из труб деревянных пристроев валил дым, спешили по своим делам валвэнийцы, парами бродили охранники. Эгтемеос – многолюдное местечко. К заднему крыльцу ресторана подъехала телега, груженная корзинами и бочками; вокруг нее прыгала, захлебываясь лаем, собака. По центральной улице, обсаженной пурпурными пирамидальными елями, двигался только что прибывший караван: тяжело навьюченные чиротаги, крытые повозки, люди в мокрых плащах и конусовидных шапочках.

Скорее всего, ночное покушение организовали боссы: обманув их ожидания, Мартин вовремя снял шлем и остался жив, тогда Панасов и Унарре приказали кому-то из доверенных людей убрать его. После этого они могли бы на законных основаниях конфисковать бронекар… Вполне логично. Убийца проследовал за Мартином до «Дендроэкспорта» («а я, старый сукин сын, не заметил слежки!»), поднялся, ничем себя не выдав, на двадцатый этаж и установил на двери в коридор вибромину. Профессионал. Только вот способ он выбрал больно уж громоздкий: для таких случаев есть пули, метательные ножи… Это показалось Мартину неувязкой, но, сколько он ни напрягал извилины, изобрести другой версии не смог. Падение люстры – случайность, однако дверь не могла разлететься на куски мистическим образом. Так недолго предположить, что за головой Мартина охотятся потусторонние существа… или что само здание пыталось его убить. Он никогда не был склонен к подобным фантазиям.

Когда киллер (возможно, бывший террорист, подрывник-психопат, которому нравится убивать именно таким способом) потерпел неудачу, Унарре и Панасов решили, что Мартин Паад – слишком ценная боевая единица, чтобы пустить его в расход, куда разумнее будет привлечь его на свою сторону. Отсюда и предложение принять гражданство. Все просто, никаких загадок. Кроме одной: откуда у них вибромина? Там ведь процессор, который неминуемо должен был выйти из строя… Значит, не должен был. Значит, существуют материалы, непроницаемые для неизвестного излучения. Надо учесть.

Вениамин и борешанисты оживленно обсуждали вопрос о том, можно ли считать населяющего техногенные миры обывателя мыслящим человеком. Все склонялись к выводу, что нет, нельзя. Мартин, на которого никто не обращал внимания, прошелся взад-вперед по холлу и вдруг заметил нечто новенькое. Холл имел Г-образную форму, и за поворотом висели на стене два портрета. Термостойкая пластиковая бумага, цветная печать. Остановившись, Мартин удивленно поднял брови – оба портрета, что называется, осквернены: их покрывали грязные потеки, следы свежих плевков, написанные вкривь и вкось нецензурные ругательства. «Уничтожь ЗЛО!» – призывала прикрепленная к стене над ними табличка.

Мартин подошел ближе. С левого портрета на него смотрела совсем юная девушка, с правого – мужчина лет тридцати пяти – сорока. Пусть оба изображения сильно пострадали, их индивидуальные черты сохранились в достаточной степени. У девушки узкое треугольное лицо, тонкие точеные черты. Из одного глаза торчит рукоятка ножа, зато другой глаз, удлиненный, серо-зеленый, на редкость красив. У мужчины физиономия круглая, полная, чтобы не сказать заплывшая жирком. Ежик темных волос, упрямый тяжелый подбородок. Взгляд небольших прищуренных глаз внимателен и насмешлив.

Несмотря на пояснительную табличку, у Мартина эти лица не вызвали антипатии. Скорее, интерес. Он стоял и разглядывал их, тем временем голоса в холле стихли, борешанисты ушли. Позади послышались шаги. Эш, по звуку определил Мартин, и повернулся.

– А, вы здесь… – Эш выглядел напуганным, даже слегка заикался. – Картины смотрите… Это вообще, понимаете, абстрактные изображения, компьютерный синтез, этих людей на самом деле нет! Один мой друг по памяти смоделировал их на компьютере, это игра его воображения… В них есть что-то такое зловещее, матеро-обывательское, правда? Вот мы их тут и повесили… – он робко улыбался, глядя на Мартина так, словно ожидал по меньшей мере удара в челюсть. – Это символы всего злого…

– Игра воображения по памяти? – удивляясь, чего он так трусит, хмыкнул Мартин. – Интересный, наверное, метод…

– Разве я сказал – по памяти?.. Я заговариваюсь, я все еще плохо себя чувствую после «видения смерти». В чистом виде игра воображения, вот что я имел в виду…

– Странные у вас тут развлечения, – оглянувшись через плечо на обезображенные портреты, Мартин пожал плечами. – Зачем вам это нужно?

– Это сконцентрированный образ зла, всего, что враждебно, – Эш измученно вздохнул. – Пойдемте, вы же хотели посмотреть уцелевшие материалы экспедиции.

– Пойдемте.

Возле поворота Эш остановился и вдруг опять улыбнулся – теперь уже не робко, а ехидно:

– Паад, а вам эта харя никого не напоминает?

Он показывал на портрет мужчины.

– Да нет, – равнодушно бросил Мартин.

– Совсем-совсем никого?!

– Если вы хотите намекнуть, что он похож на Панасова, так я еще не имел чести познакомиться с боссом.

Эш расплылся в улыбке от уха до уха, но ничего больше не сказал. Они вошли в коридор, под ногами захрупали осколки.

– Я вот здесь живу, – Вениамин распахнул дверь комнаты.

Прилежно делая вид, что никогда раньше тут не был, Мартин стоял на пороге и озирался. Кое-чего он ночью не заметил: на стенах висели картины, черно-белая графика борешанистов, обычные для них сказочные мотивы. В отличие от тех двух портретов в холле с этими работами Эш обращался бережно. Внешняя псевдостеклянная стена прикрыта ажурным плетеным занавесом. Под потолком – два туманно-прозрачных шара, останки третьей люстры заметены в угол. Кадмийского артефакта не видно.

– Это принесли мои друзья, – кивнул на картины Эш. – А штору мне подарили в той деревне, где Мадина вышла замуж. Предмет народного промысла…

– А пентаграмма зачем? – Мартин остановился перед пятиугольником на полу.

– Не обращайте внимания. Это для игры, мы с ребятами так играем от нечего делать, – подтолкнув ногой циновку, он прикрыл пентаграмму. – Вы же не суеверный человек?

– Угадали, не суеверный. – Так как мебели не было, Мартин уселся на надувной матрас. – Давайте материалы.

Материалов было немного. Несколько фотографий: снятые с разных точек X-объекты, полузасыпанные песком руины, хрупкое существо с большими выпуклыми глазами и веером кожистых гребней на голове; коробка с компьютерными кристаллами (скорее всего, испорченными, но сейчас не проверишь); тощая пачка листков, исписанных безобразно неразборчивым почерком.

Мартин поднял взгляд на Эша:

– Вы писали?

– Я. Тут общие наблюдения.

– А поразборчивей не могли?

Он испытывал нарастающее раздражение: из-за такой мелочовки его оторвали от куда более приятных дел и едва ли не с помощью шантажа загнали на Кадм!

– Я почти не умею писать от руки, в последний раз упражнялся в школе, – начал оправдываться Эш. – Я привык надиктовывать или вводить с клавиатуры…

– Ладно, не волнуйтесь. В ЛОСУ расшифруют ваши записи, не зря же этим кабинетным засранцам зарплату платят. Что на кристаллах?

– Наблюдения Зотовой. Мы разыскали негуманоидов, и она вошла с ними в контакт, но ничего важного не узнала. Это выродившаяся раса, живут примитивно, прячутся от людей, про икс-объекты ничего не знают. То есть у них есть всякие мифы и легенды, Зотова записывала: там говорится, что икс-объекты были созданы много тысячелетий назад их предками, великими магами. Но сейчас они даже близко к ним не подходят. Табу.

Мартин подавил навязчивое желание сплюнуть на пол и сквозь зубы выругался. Он потерял массу времени, его несколько раз чуть не прикончили – и все ради сведений посредственной ценности, которые представляют интерес разве что для ксеноэтнологов! Ладно, можно утешиться тем, что ЛОСУ тоже осталось в дураках: ведь оно профинансировало обе экспедиции в расчете на некую исключительно важную информацию, а результат нулевой.

– Это и есть коренной обитатель Кадма? – он показал на существо с гребнями.

– Да. Зотова сфотографировала. Тут еще кристаллы с ее видеозаписями, но вряд ли что-нибудь уцелело.

– Наверняка, – хмуро кивнул Мартин. – Вы не будете возражать, если я все это заберу и запру в сейфе?

– Забирайте, – сразу разрешил Вениамин.

– Это ведь не все, Эш? – заметил Мартин полувопросительно. – У вас наверняка хранятся кое-какие древние артефакты, найденные экспедицией…

После долгого молчания Эш сознался:

– Только один. Послушайте, Паад, зачем играть в прятки? Разве это не вы устроили здесь погром вчера ночью?

– Лично я ничего не устраивал. – Мартин пожал плечами. – Как насчет того артефакта?

– Его нельзя держать в машине. У вас что-нибудь сломается. Вчера вы на минуту взяли его в руки – и вон что вышло. – Эш покосился на осколки люстры. – Я не знаю, в чем дело, но он так влияет на окружающие предметы. Пожалуйста, поверьте мне и больше его не трогайте.

– Вот оно что… И вы не боитесь хранить у себя такую штуку? – пристально глядя на встревоженного антропоэтнолога, спросил Мартин.

– Я хочу сберечь его для науки.

– Не лучше ли спрятать его за пределами Эгтемеоса? Скажем, где-нибудь закопать?

– Нет, вдруг кто-нибудь откопает, – энергично запротестовал Эш. – Пусть лежит у меня, я уже приноровился с ним обращаться.

– Ладно, последний вопрос. Вы сможете показать на карте деревню, где живет Мадина Милаус?

– Не надо. – Эш беспокойно заерзал, словно свернутый спальник, на котором он сидел, стал вдруг очень жестким. – Мадина вам не обрадуется. Я все рассказал, она ничего не сможет добавить. Мы с вами цивилизованные люди, мы должны уважать ее выбор. По их традициям, замужней женщине нельзя общаться с посторонними мужчинами, поэтому она просила, чтобы никто к ней не приезжал. Ей там хорошо. Чувствует себя, как за каменной стеной. Я не стану ее предавать!

Он смотрел на Мартина затравленно и решительно – как человек, который скорее даст разрезать себя на куски, чем выболтает чужой секрет. И Мартин оставил эту тему.

В течение последующих нескольких дней он собирал и настраивал передатчик. Понимая, что для успешного завершения его миссии вопрос связи с орбитой будет иметь решающее значение, ЛОСУ снабдило его таким количеством деталей и готовых блоков, что их с лихвой хватило бы на два десятка передатчиков. Вся электроника, разумеется, пришла в негодность, но люди из ЛОСУ, хоть Мартин и взял в привычку про себя их поругивать, учитывали тот факт, что электроника при неблагоприятных условиях может выйти из строя. Кроме современных радиоэлементов, в распоряжении у Мартина имелся специально изготовленный антиквариат вроде транзисторов, резисторов, диодов, чипов и пр. Многое из этого тоже пострадало, но кое-что сохранилось и пошло в дело. Мартину никогда еще не приходилось мастерить настолько примитивный передатчик, с непривычки работа продвигалась медленно.

Сотимара по его просьбе собирал сведения об обстановке в Валвэни. Картина складывалась невеселая. За двенадцать лет, прошедшие с тех пор, как Мартин в первый раз посетил Кадм, тут многое изменилось. Особенно в последние годы. Жизнь стала нестабильной, и дело было не только в пресловутых «видениях смерти». То там, то здесь вспыхивали бунты. Гораздо чаще, чем раньше, случались пожары и эпидемии. Валвэнийцы толковали о странных знамениях, о нечисти, о злом колдовстве. В общем, все пошло наперекосяк, и Мартин, сортируя и анализируя информацию, никак не мог вычислить, где же причина. Обычно он умел находить причины (и поэтому ЛОСУ, если речь шла о действительно скверных ситуациях, предпочитало его другим агентам, столь же опытным и тренированным), но сейчас готов был капитулировать: да, черт-те что творится, а почему – хрен знает… Между тем его интерес к происходящему вокруг был отнюдь не академическим: ему предстояло совершить путешествие через территорию Валвэни, далеко или близко – пока неизвестно (сперва надо вытрясти информацию из Вениамина), и лишь после этого можно будет вызывать лидонский корабль.

Покушений на него больше не было. Дважды ему нанесла визит Унарре, один раз – Панасов, худой лысеющий мужчина респектабельного вида, совсем не похожий на портрет злодея в холле у Эша. Боссы держались корректно, не угрожали, соблазняли его должностью главнокомандующего вооруженными силами Эгтемеоса (нянчиться с борешанистами?.. Ну, спасибо!).

Эш по-прежнему жил у себя на двадцатом этаже, отказавшись перебраться в каюту бронекара. У него часто собирались борешанисты, и Мартин скоро уловил, что они играют в какую-то особую игру, старательно законспирированную, о которой ни в коем случае не должны проведать посторонние. Так как Мартин умел восстанавливать целое по отдельным разрозненным деталям, для него их игра не была тайной, но он не подавал виду, что понимает, в чем дело, когда кто-нибудь, заговорщицки подмигивая Эшу, говорил: «Привет Борешану!» или «Врагам нашего Габри сегодня досталось!».

Суть игры заключалась в том, что Габри Борешан воскрес, и Эш будто бы способен вступать с ним в контакт как доверенное лицо, чтобы передавать ему приветы от преданных последователей, а последователям – излагать его идеи. Для контакта Эш якобы пользовался пентаграммой, нарисованной в его комнате на полу. Обезображенные портреты в холле – это портреты врагов Борешана, которые виноваты в его смерти. О том, что реального Габри Борешана растерзали на Икраде полуразумные амфибии, никто здесь не вспоминал. Впрочем, Борешан ведь давным-давно превратился в мифологического персонажа, документально зафиксированные подробности его биографии фанатов мало интересовали. Всяк развлекается по-своему… Мартин понимал, что для борешанистов игра – это жизнь, и чем больше в ней таинственного, необычайного, тем лучше. Не понимал он другого: зачем все это понадобилось Эшу? Сам Эш борешанистом не был.

Наконец Мартин закончил сборку передатчика. Осталось уладить еще одно дело – и можно вызывать корабль.

Глава 10

Пришлось подождать, когда ребята уйдут. Мартин сидел в углу холла на деревянном ящике, накрытом циновкой, и из-под полуприкрытых век наблюдал за окружающими. Борешанисты успели к нему привыкнуть: этот большой чужак, связанный с Эшем какими-то скучными делами, добродушный, хотя и неразговорчивый, определенно ничего не смыслил в их играх, но зато и не мешал. Раз Эш терпел его присутствие – терпели и они.

Сейчас Вениамин что-то воодушевленно объяснял обступившей его молодежи. Другая группка, рассевшись на ступенях винтовой лестницы, травила анекдоты. Специфические анекдоты: чтобы уловить их юмор, надо быть борешанистом. Еще трое упражнялись в меткости, кидая сухие колючие шарики – плоды какого-то местного растения – в портреты всеобщих врагов.

– Я попала ему в нос! – засмеялась девушка с веселыми раскосыми глазами. – Четыре раза подряд!

Смотрела она на Мартина, словно приглашая порадоваться вместе, и он спросил:

– Зачем?

– Это же зло… – она пожала плечами. – Так ему и надо!

– Откуда вы знаете, что зло?

– Тут написано, – пришел на помощь подружке невысокий серьезный юноша.

– А вы всегда верите тому, что написано на табличках?

«Не лезь в дискуссию, дурак, – осадил себя Мартин. – Ты пришел сюда не за этим».

– Это же убийцы-обыватели! – усмехнулся юноша.

Спорить дальше Мартин не стал. Наконец все ушли, в холле остались только он и Вениамин.

– Эш, у вас есть выбор, – сообщил Мартин, поднимаясь с ящика.

– Какой выбор? – повернулся к нему Эш.

После разговора с борешанистами он был в приподнятом настроении, лицо разрумянилось, глаза светились энергией.

– Или вы скажете мне, где находится Мадина Милаус…

– Или?.. – Вениамин насторожился.

– Или я введу вам дозу веритола. – Мартин достал из кармана инъектор в стерильном футляре. – И тогда вы все равно скажете мне, где находится Мадина Милаус.

– Паад, вы… Вы ни в коем случае не должны ее тревожить, – упавшим голосом произнес Эш. – Не делайте из меня предателя! Мадина нашла, как говорится, свое простое женское счастье… У них там очень строгие традиции! Если туда нагрянете вы, никто не станет разбираться, кем вы ей приходитесь, она будет опозорена…

– Я все учел. – Мартин успокаивающе поднял руку. – Я проникну в деревню таким образом, что никто меня не увидит, и побеседую с Мадиной тет-а-тет. Как спасатель, я не имею права бросить ее на Кадме, не убедившись, что она действительно хочет остаться.

– Вы мне не верите? – глядя ему в глаза, спросил Эш.

– Отчего же нет? – он пожал плечами. – Просто надо соблюсти кое-какие формальности. Мадина должна в письменном виде засвидетельствовать, что она остается на Кадме по собственной воле.

– Ради бюрократических формальностей вы готовы разрушить ее жизнь! Поймите, Паад, я не могу вам сказать…

– Тогда закатайте рукав и не дергайтесь. – Мартин сделал вид, что открывает футляр.

– Не надо! – Побледнев, Эш попятился. – Вы что, сумасшедший? Это же незаконно, вы разве не знаете?

– Так ведь свидетелей нет, – ухмыльнулся Мартин.

– Дайте мне хотя бы подумать. Пятнадцать минут, пожалуйста! Для меня это очень серьезная нравственная дилемма, раз я обещал Мадине, что буду молчать… Я должен побыть один в своей комнате, я не могу сразу принять настолько важное решение…

– Ладно, – разрешил Мартин. – Пятнадцать минут.

Эш не сбежит. Побывав здесь еще пару раз в его отсутствие, Мартин убедился, что другого выхода из этого коридора нет.

Вениамин ушел, нетвердо ступая. В ожидании Мартин прохаживался взад-вперед по холлу, прислушиваясь к невнятному голосу Эша, – антропоэтнолог не то разговаривал сам с собой, не то ругался в отчаянии. Наконец он появился, как будто немного успокоившийся.

– Я скажу вам, где Мадина, – он сглотнул. – Она живет в цибенской деревне Раюсаны, это довольно далеко отсюда. Давайте покажу на карте… – Он начал дрожащими руками разворачивать карту, которую принес с собой.

– Хорошо. Поедем туда вместе.

– Да, я так и хотел предложить, – торопливо закивал Эш. – Вместе. Эту деревню трудно найти, я там уже был, а вы еще не были… Вот здесь она, смотрите. – Он ткнул пальцем.

– Ага. Собирайтесь.

В комнате Эш вытряхнул на пол из сумки скомканную одежду, запихнул обратно, потом начал складывать туда же давно не мытую пластмассовую посуду.

– Бросьте, у меня есть посуда, – остановил его Мартин.

– А? – Эш поднял голову. – Ладно, оставлю тут, пусть ребята пользуются. Они присмотрят за комнатой в мое отсутствие. Паад, я на всякий случай возьму с собой деньги. Они спрятаны на другом этаже, подождите меня внизу.

– Ну уж нет, – не согласился Мартин, – вдруг вы удерете?

– Да с чего я удеру? – Вениамин состроил удивленную гримасу. – Я сам хочу поехать с вами…

– Так, беспочвенные подозрения.

Деньги были спрятаны на семнадцатом этаже. Ворча по адресу «твердолобых агентов ЛОСУ, которые не признают права на личные тайны», Эш разгреб неприметную кучу обломков в одном из покинутых кабинетов и извлек оттуда туго набитый кожаный мешочек. Келмацкие медные квадратики, твердая валюта.

– Откуда у вас такой солидный капитал? – полюбопытствовал Мартин.

– Не ваше дело, – поморщился Вениамин. – Я не собираюсь материально зависеть от вас в дороге. Паад, вы только что заставили меня совершить предательство, растоптали мое чувство чести и даже не сознаете, что сделали! Хотел бы я знать, просто вы наивный или садист…

– Эш, у меня тоже есть свои понятия о чести, – Мартин смерил его холодным взглядом. – Я никогда еще не бросал человека, которого взялся вытащить. Никогда. Ни разу. Я должен быть уверен, что Мадина Милаус не хочет вернуться домой.

– Я же сказал вам, как она к этому относится!

– Пусть сама скажет. А теперь заткнитесь, и пошли.

Спускаясь по лестнице, Эш негромко пробормотал:

– Вы просто игрок, не привыкший проигрывать. Для вас люди ничего не значат.

Мартин не ответил. Ему было наплевать, что Эш о нем думает.

Борешанисты тренировались на поле космодрома. Они опять надели белые и желтые плащи, разделились на команды, и тренировка превратилась в мистерию – будто они находились одновременно в двух реальностях: в одной, опостылевшей, был Эгтемеос, рутина ежедневной службы, не внушающие почтения боссы с их нравоучениями, а в другой, иллюзорной, лунные эльфы бились с солнечными и происходила масса других вещей, недоступных восприятию Мартина Паада. С непроницаемым лицом наблюдая за Вениамином, который о чем-то шептался с кучкой «убитых» эльфов, он успел сосчитать борешанистов, выделить наиболее сильных бойцов, оценить их технику. Если Эш попросит о помощи (а с него станется, неуравновешенный парень), стычки не избежать. Шаркали подошвы о бетонные плиты, стучали пластиковые мечи. О чем разговаривают, не слышно. Мартин знал, что сможет утихомирить всю эту компанию, не пользуясь оружием, но нет гарантии, что он при этом никому ничего не сломает. Когда на тебя налетает три с лишним десятка человек, трудно быть осторожным. В такой свалке невозможно контролировать силу каждого удара и в последний момент останавливаться, проводя костедробительные захваты. Наверняка будут травмы. Не говоря уж о том, что, если он раскидает борешанистов, как котят, на глазах у толпы валвэнийцев (день выдался солнечный, у кромки поля толпились зрители), престиж вооруженных сил Эгтемеоса будет подорван. Пожалуй, Панасов и Унарре ему этого не простят…

Наконец Эш всем по очереди пожал руки и направился к нему. Как всегда после общения с борешанистами, он выглядел очень бодрым.

– Ну все, я попрощался с ребятами. Идемте. Я пожалел вас, Паад, не стал говорить им про ваши беспринципные штучки. Они бы такого не стерпели, вы их еще не знаете! Скажите спасибо, что я ничего им не рассказал.

– Спасибо, – проворчал Мартин.

От чистого сердца, но Эш насупился, решив, что он издевается.

Сотимару нашли в холле одного из отелей, около расшитой шелковыми аппликациями палатки куртизанок. За прошедшие дни фаяниец более-менее отъелся, обзавелся отлично сшитой валвэнийской одеждой, следы побоев исчезли.

– Мы выезжаем, – сказал ему Мартин. – Идем.

На озаренных солнцем улицах Эгтемеоса было еще многолюдней, чем обычно. Блестели не успевшие просохнуть лужи, полные скукоженных воздушных вьюнов, сверкало псевдостекло. В глазах рябило от множества пестрых одеяний. Некоторые из попадавшихся навстречу валвэнийцев низко кланялись Сотимаре. Не Мартину, не Вениамину, а именно Сотимаре.

– Ваши знакомые? – спросил Мартин.

– Нет, просто здешний народ. – Перлорожденный небрежно махнул рукой.

– Но они вас как будто знают?

– Им внушает почтение мой облик, – Сотимара тщеславно усмехнулся. – Одежду такого покроя и расцветки носят савашейские князья. Мне повезло наткнуться тут на приличного портного. Этот костюм сшит на заказ, по индивидуальной мерке. Пусть он не так изыскан, как фаянийские, его можно носить.

Мартин искоса поглядел на него: лиловые кожаные штаны, бледно-желтая рубашка с воротником-стойкой, затканным золотом, элегантный темно-серый камзол, безупречно повязанный шарф из тончайшего кремового шелка. Длинные волосы заколоты на затылке бронзовой пряжкой, усыпанной мелким речным жемчугом. Перлорожденный умел одеваться! Сам Мартин в своем блеклом пятнистом комбинезоне и Эш в давно не стиранном, потрепанном костюме рядом с ним по всем статьям проигрывали. Те, кто сгибался перед Сотимарой в подобострастных поклонах, вероятно, принимали Мартина за головореза-телохранителя, а Вениамина – за слугу. Недовольного жалованьем, судя по его похоронной гримасе.

Карет и повозок под бетонным навесом прибавилось: утром в Эгтемеос прибыл еще один караван. Мартин насчитал четырнадцать похожих друг на друга дощатых фургончиков, покрытых растрескавшимся коричневым лаком. На оглоблях висели замысловатые предметы из птичьих перьев и крашеной соломы.

– Что это?

– Обереги, – объяснил Сотимара. – Дикари верят, что это поможет им избежать неприятностей.

Около фургончиков бродило несколько длинноусых воинов с саблями, в грязных полосатых шароварах и кольчугах. Охрана. Чуть поодаль стояло трое патрульных-борешанистов. Эш подошел к ним проститься. Мартин между тем разглядывал фургончики: их выщербленные бока свидетельствовали, что сюда не раз вонзались стрелы, копья и метательные ножи. Охранники начали бросать на него угрожающие взгляды, но пока молчали.

– Вы их раздражаете, – шепнул фаяниец.

Мартин отвернулся. Эш, обменявшись рукопожатиями со своими друзьями, вернулся и опять намекнул, что, скажи он только слово, эти ребята мокрого места от его обидчиков не оставят.

«Вот еще загадка: почему Эш пользуется среди борешанистов таким непререкаемым авторитетом? – подумал Мартин, лавируя среди хаотично запаркованных туземных экипажей. – Не врет ведь, они действительно относятся к нему с обожанием! Почему?»

Он отпер дверцу бронекара, пропустил спутников вперед. Сотимара занял кресло пассажира в кабине, антропоэтнолог ушел в салон. Мартин до последнего момента подозревал, что он попытается сбежать, но Эш как будто смирился с судьбой. Тем лучше. После того как бронекар, миновав единственные ворота Эгтемеоса, выехал на широкую, все еще не просохшую до конца дорогу и помчался к горизонту, меся мощными колесами грязь, все пути для бегства были отрезаны. На всякий случай Мартин послал Сотимару разведать, что делает Вениамин. Тот сидел на откидном диванчике и с расстроенным видом смотрел в иллюминатор. Мартин окончательно успокоился. Небьющиеся иллюминаторы не открываются, а дверцу, которая ведет из салона наружу, он запер и все ключи держал у себя, но все равно в глубине души опасался, что Эш так или иначе попробует выбраться из машины. Все в порядке. Похоже, он становится мнительным.

Ядовито-зеленую, изрезанную затопленными оврагами равнину поближе к вечеру сменили плантации – заболоченные пространства с бесконечными рядами шаровидных темных кустиков. Между грядками настланы жерди и дощечки. Двенадцать лет назад Мартин побывал в этих краях. Он даже узнал большую деревню, где остановились на ночлег: островерхие домики на сваях, с открытыми опоясывающими верандами и шаткими лесенками; деревянный храм Болотной Богини, увешанный гирляндами высушенных плодов гурьяба – основного сельскохозяйственного продукта, произрастающего в этой местности; длинный приземистый амбар для хранения гурьяба, от фундамента до конька крыши заляпанный грязью (предполагалось, что злые духи по недомыслию решат, что в таком непрезентабельном строении не может находиться ничего ценного, и не станут губить собранный урожай).

Пахло болотом. Булькали и пищали какие-то твари. На фоне теплого оранжевого заката чернели конусовидные крыши. Мартин отметил, что деревня за истекшее время пришла в упадок: часть построек разрушена, да и люди выглядят унылыми, апатичными. Не сравнить с тем, что было раньше.

Они с Сотимарой сидели на веранде трактира, дощатый пол которой находился вровень с крышей запаркованного внизу бронекара. Им принесли ужин: похлебку из гурьяба, рагу из гурьяба и кореньев, пирог с начинкой из гурьяба, растертого с медом. А также слабенькое светлое пиво – его здесь тоже варят из гурьяба. Эш устроился за другим столом и расплатился отдельно, келмацкими деньгами. По валвэнийским меркам, он обладал недурным капиталом (и наверняка это лишь часть его капитала), но не объяснял, откуда у него столько денег, ограничиваясь туманными фразами, что это, мол, его личное дело и не позволит он каждому бандитствующему бюрократу из ЛОСУ лезть к себе в душу. На «бандитствующего бюрократа» Мартин не обиделся, а насчет денег решил, что Эш, скорее всего, сбыл аборигенам часть уцелевшего имущества экспедиции.

Смеркалось. Трактирщик зажег масляные фонарики, перед этим опустив прикрепленную к кромке навеса сетчатую штору. В ячейки шторы были вплетены остро пахнущие стебли, их аромат отпугивал мошкару. Этого человека Мартин помнил громогласным, суетливым, энергичным. Теперь он сильно сдал, постарел и производил впечатление тяжело больного. Да и со всей деревней произошло что-то неладное. Мартин заметил, что на верандах соседних домиков никого нет, ставни и двери плотно закрыты. Кое-где светились одинокие желтые фонарики, но в остальном деревня с наступлением темноты словно вымерла. Двенадцать лет назад здесь было иначе: никто не прятался, люди спокойно занимались своими делами, болтали, отдыхали, смеялись.

Хозяин что-то сказал, фаяниец перевел:

– Он приглашает нас зайти в дом. Говорит, снаружи оставаться опасно.

Кроме них, посетителей в трактире не было. Они вошли в уютное, декорированное пестрыми циновками помещение с деревянными столами и лавками. На ходу дожевывая пирог, Мартин объявил:

– Ночуем в машине. Эш, вы тоже. Сотимара, спросите, почему снаружи опасно.

Злые чары, объяснил трактирщик. Они тяготеют и над этой деревней, и над соседними. Началось около года назад: сгнила на корню большая часть урожая, стали сами собой рушиться дома и амбары (только один целый амбар остался, а раньше их была дюжина!), умирают новорожденные дети, по ночам на болотах кто-то воет. Статуя Богини в храме упала и раскололась (Мартин в прошлый раз ее видел: деревянная, трехметровой высоты, с глазами-зеркальцами) – это значит, некое злое божество одержало верх над покровительницей края. Через деревню проходит большая дорога, и люди, которые останавливаются в трактире, рассказывают, что на всем белом свете творится то же самое.

Выслушав перевод, Мартин задумчиво потер подбородок. В злые чары он не верил.

– Это магия, Паад, – встревоженно добавил Сотимара. – Такая же, как «видения смерти». В Валвэни все пропитано магией.

Вениамин с покорно-скучающим видом стоял у двери, засунув руки в карманы. Рассказ трактирщика не произвел на него впечатления. Похоже, он тоже не верил в злые чары.

– Пошли, – позвал Мартин.

Воздух был сырой и прохладный, запах болота усилился. Над плантациями клубился туман. Вокруг вились тучи невидимой в темноте мошкары – легкие щекочущие прикосновения к лицу и тыльной стороне ладоней позволяли представить, как ее тут много. Экономя батарейки, Мартин не стал включать фонарик. Позади хлопнула дверь, стукнул засов.

– Болото, – с отвращением процедил Эш.

– Завтра выберемся из этой зоны, – нашаривая в кармане ключи от машины, отозвался Мартин.

– Я не в прямом смысле, а в переносном. Обывательское болото…

Мартина удивила злость, прозвучавшая в его голосе.

– Эш, вы о чем?

– О валвэнийских обывателях. Вообще-то, валвэнийские ничуть не хуже алзонских или наших лидонских. Они во всех мирах одинаковы. Тот, кто это сделал, совершил для них доброе дело, а они своим умишком ни черта не поняли!

– Какое доброе дело?.. Да залазьте вы, а то кровососов напустите!

– То, что они считают злыми чарами. По-моему, это дело рук человеческих, вам не кажется? Раньше все эти деревни загнивали в довольстве и процветании, не давая миру ни поэтов, ни художников, ни философов, а теперь кто-то уничтожил их нездоровое благополучие, чтобы научить здешних жителей…

Эш разглагольствовал, поставив одну ногу на ступеньку. Потеряв терпение, Мартин силком запихнул его в темную кабину, забрался следом и захлопнул дверцу. Нашарил в углу футляр с «вечной лампой», достал светящийся конус. Как он и опасался, мошкара успела просочиться внутрь.

– Ночью нас покусают, – с грустью констатировал Сотимара.

– Ага, – Мартин исподлобья поглядел на Эша.

– Да вы погрязли в своих мелких удобствах! – Тот вскинул голову, приосанился и стал похож на героя третьесортного фильма, с чувством произносящего нравоучительный монолог. – Как и жители этой жалкой деревушки, неспособные думать и страдать дальше своего носа! Кто-то наступил в их болото, чтоб они проснулись, а они только хнычут и злятся! И так во всем Валвэни. Трагедия непонимания…

– Вряд ли. – Взяв лайколимскую лампу под мышку, Мартин открыл дверцу, которая вела из кабины в коридорчик. – Отдельный человек или диверсионная группа не могли это устроить, на Кадме не те условия. Другое дело миры вроде Лидоны с развитой инфраструктурой, где есть всепланетная компьютерная сеть. Там хватит легкого толчка в одном грамотно выбранном месте, чтобы содрогнулась вся система. А здесь… Слишком велики расстояния, слишком заторможен информационный обмен, слишком примитивное производство. Сигнал заглохнет, не успев уйти далеко от своего источника.

Эш у него за спиной рассмеялся злорадным мальчишеским смехом.

– Это если источник находится в одном месте! А если он постоянно перемещается, нанося удары – или подавая разрушительный сигнал, как вам будет угодно – то здесь, то там, и его воздействие, таким образом, охватывает всю территорию Валвэни?

– Тогда его отследили бы воздушные патрули. Не говоря уж о том, что для регулярных диверсий нужно располагать транспортом и техникой, а техника в Валвэни долго не живет. Кроме того, встает вопрос о мотивах. С какой стороны ни подойди, а дестабилизация жизни в Валвэни – бессмысленное занятие. Я не вижу никого, кто бы на этом выиграл.

– Я же сказал, какие тут могут быть мотивы: с помощью боли и страданий научить обывателя думать.

– Эш, – остановившись перед дверью своей каюты, Мартин оглянулся через плечо, – настоятельно советую вам проделать один эксперимент. Сядьте задницей на иголку и посмотрите, сможете ли вы думать в таких условиях. Иголку могу одолжить.

– Вы все опошляете! – раздраженно фыркнул Эш. – Именно страдания формируют человека!

Не слушая его больше, Мартин заперся в каюте. Хотелось отоспаться – и после Эгтемеоса, где он ни на секунду не позволял себе расслабиться, и после сегодняшней езды по дрянной раскисшей дороге, без компьютера и автопилота. Сбросив ботинки, повесив на крючок ножны с мечом и кобуру, он растянулся на койке. И тут всплыла неожиданная мысль: пожалуй, версию Эша рановато отбрасывать… Если дестабилизирующий фактор – это исконные обитатели Кадма, раса загадочных негуманоидов, то мотив налицо: кадмийцы хотят изгнать людей со своей территории. Возможно, они все же сохранили крохи древних знаний и способны управлять X-объектами. Включая последние, они выводят из строя электронную аппаратуру пришельцев и вдобавок с помощью «видений смерти» вызывают у людей дискомфортные состояния. Почему они зашевелились именно сейчас? Потому что ощутили угрозу, когда на Кадм начали прилетать чужие корабли. Видимо, коренные кадмийцы остались только в Валвэни, поскольку в Чадоре, к примеру, ничего похожего не происходит. Идет тихая необъявленная война, и чем скорее люди найдут способ прекратить ее – тем лучше. Превозмогая усталость, Мартин сел, вытащил из футляра сияющий конус и начал писать новый отчет. Эта информация во что бы то ни стало должна попасть к тем, кто находится на орбите.

Стук в дверь.

– Паад, отдайте лампу!

– Пользуйтесь фонариком, – буркнул Мартин.

– Я из-за вас набил шишку. Вы забрали к себе единственную лампу!

– Я руководитель.

Мартин не стал говорить Эшу, что в салоне стоит футляр с еще одной «вечной лампой». Слишком уж тот его допек.

– Вы думаете, что на вас нет управы, но это не так. Слышите, Паад? Даже такие, как вы, когда-нибудь за все расплачиваются!

После этой угрозы Эш ушел. Дописав отчет, Мартин спрятал листки в тайник и наконец-то завалился спать.

Ему приснилась одетая в пыльный гранит набережная, многоэтажные серые дома с аляповато-пышной лепниной, полуденные небеса, подернутые желтой хмарью. Снизу, от мутной бурой воды, поднимаются едкие испарения, что не удивительно: на протяжении веков в эту речку много чего сливали… Острая боль в левом предплечье, рукав намок от крови. Выбитый нож валяется на тротуаре. Тут же скорчился грабитель, который успел-таки полоснуть его этим ножом. Немногочисленные прохожие – мужчины в консервативных брючных костюмах, женщины в длинных, до щиколоток, платьях с оборками и кружевами, с блестящей на солнце бижутерией – торопливо проходят мимо, делая вид, что ничего не заметили. Скривившись, он цедит сквозь зубы ругательство и нашаривает в кармане носовой платок – перевязать рану. Избитый грабитель пытается приподняться, но он пинает его в грудь, и тот опять затихает. Кровь капает на асфальт. Дал себя порезать, как последний дурак… Зато полицейский инспектор хорошо заплатит за поимку этого типа. Главное – деньги, наплевать на кровь. Инспектор, якобы изловивший опасного преступника, получит поощрение от начальства, а он – свой гонорар. И все будут довольны. Кроме грабителя, которому сегодня очень не повезло.

Когда Мартин проснулся, рука все еще болела. Сев на койке, он осмотрел ее: никаких повреждений, разве что на коже розовые точки… Достала его чертова мошкара! Он энергично помассировал левое предплечье, боль немного ослабла. Характерная боль как от пореза. И сон странный: с массой деталей, звуков, запахов, ощущений… До сих пор ему такие не снились. Не считая «видения смерти», но то был не сон, а искусственно вызванная галлюцинация.

Поглядев в зеркало, он увидал там распухшую воспаленную рожу. Открытые участки кожи противно зудели. Сотимара и Вениамин выглядели не лучше: у фаянийца один глаз почти заплыл, у антропоэтнолога вздулся волдырь на нижней губе.

– Я же говорил, что нас покусают, – сокрушенно вздохнул Сотимара. – Теперь придется выйти в таком виде на всеобщее обозрение… Это дурной тон! Надо было попросить у трактирщика шепчущей травы, мошкара ее не переносит.

– Так почему вы сразу не сказали? – угрюмо спросил Мартин.

– Извините, Паад, – он развел руками – небрежно-извиняющийся жест. – Под впечатлением разговора о магии я об этом просто забыл. Пожалуйста, извините!

На рассвете в деревню пришел караван, в трактире было не протолкнуться. За столами сидели бледнокожие мужчины в дорогой, давно не стиранной одежде, все до зубов вооруженные, усталые, злые. Они грубо покрикивали на подручных трактирщика и с подозрением посматривали на Мартина. Были с ними две женщины в парчовых полумасках, украшенных драгоценными камнями. На купцов не похожи. Вероятно, дипломатическая миссия или свадебный поезд. Сотимары не было рядом, чтобы спросить, он остался в машине: перлорожденный не мог показаться на людях с распухшей от укусов физиономией. Не то воспитание! Наблюдая украдкой за путешественниками, Мартин и сам сделал кое-какие выводы: они измотаны, утомлены – значит, двигались всю ночь, лишь бы не останавливаться под открытым небом. Это говорит о том, что на дороге неспокойно… Несколько раз прозвучало слово «Эгтемеос». Значит, туда направляются.

Доев рулет из гурьяба, Мартин поднялся, жестом позвал Эша, который сидел за соседним столом. Их проводили настороженные взгляды. Зато Эш, несмотря на следы укусов, выглядел более уверенным, чем вчера. С его лица не сходило торжествующее, иронично-снисходительное выражение. Мартин в конце концов решил, что он счел себя отомщенным, впустив в машину зловредных кровососов. Ну и черт с ним.

– Паад, у вас еще есть обезболивающее? – потирая переносицу, спросил Сотимара, когда Мартин вырулил на дорогу.

– Есть. Не стоит злоупотреблять им. Я же дал вам гель, снимающий раздражение.

– Это другое. У меня сильно болит нос. Мне приснилось, что я сломал его, и теперь он болит как сломанный.

– Что приснилось? – заинтересовался Мартин. У него тоже до сих пор ныл несуществующий порез на руке.

– Во сне я управлял необычной летательной машиной вроде аэроплана. Ненадолго потерял управление и ударился лицом о приборную доску. Услыхал хруст, – он опять пощупал нос. – Очень детальный сон, совсем как «видения смерти». Только я там не умер.

Мартин машинально потянулся к переключателю, но вспомнил, что автопилот не работает. Не переставая следить за дорогой (изредка попадались всадники на чиротагах, пешеходы), он обратился к Эшу, который сидел на откидном сиденье возле дверцы:

– А вам что-нибудь в этом роде не снилось?

– Нет, – Вениамин раздвинул в улыбке припухшие губы и одарил Мартина взглядом, полным затаенного превосходства, словно хотел сказать: я – это совсем не то, что вы!

Обитаемая заболоченная местность кончилась, дорога нырнула в лес. Оранжевое солнце спряталось за густыми кронами.

– Тут может быть засада, – с близоруким прищуром всматриваясь через лобовое стекло в древесный коридор, предупредил Сотимара.

– Учту, – отозвался Мартин.

На засаду они напоролись четверть часа спустя: после пологого поворота бронекар чуть не врезался в перегородивший дорогу завал. Мартин еле успел затормозить (подвела привычка: вовремя тормозить в экстренных случаях – задача бортового компьютера, а не человека). Машину тряхнуло, по корпусу застучали стрелы. Бронекар был оснащен выдвижным ножом наподобие бульдозерного, но сейчас, когда все цепи полетели, его не выдвинешь. То же самое и с бортовыми бластерами… Припомнив, что еще есть в арсенале, Мартин достал из бокового шкафчика три противогаза. Один бросил на колени Эшу, второй – Сотимаре.

– Надевайте.

– Вы собираетесь устроить газовую атаку? – нахмурился антропоэтнолог. – Это противоречит международной конвенции, у аборигенов нет средств защиты!

Страницы: «« 23456789 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Вернувшись в Аквилонию, после длительного приключения, Конан узнаёт, что на его троне сидит неизвест...
В новом томе `Саги о Конане` читателя ждет увлекательное продолжение тетралогии Олафа `Трон Дракона`...
Один из популярнейших авторов «Саги о Конане» Олаф Локнит представляет читателям свой новый сериал-т...
Глупо отказываться от благ цивилизации, уйти жить в чайный домики посвящать свою жизнь мужчинам, иск...
Визитная карточка этого серийного убийцы – металлический жетон с выбитыми на нем цифрами. Он прикреп...
Алексан Бугой – коллекционер экзотического вида мотыльков, за которыми он охотится по всей Вселенной...