Полигон-3. Страж Предела Уленгов Юрий

Глава 6

Земная Федерация, система Ориона. Планета Рапсодия, Красная зона, она же Инферно. Неизвестное место.

Вот и подкрепление, которого я опасался! Черт… Как же все это надоело! Вся эта бесконечная гонка, дыхание врага в затылок и ощущение бега на месте. Я уже практически тосковал по тюремному блоку… Вот только там конец был очевиден, и повлиять на него было невозможно, а здесь… Здесь мы еще побарахтаемся.

Посмотрев на кучу оружия и снаряжения, я выругался: цирк с Шарбаром можно было и не устраивать. Нормально спрятать снарягу и оружие я уже не успею. Ладно. Что дальше?

Поправив рюкзак, я поднял взгляд на Скайлер. Девушка смотрела на меня как-то странно: пристально и будто изучающе. Наконец, словно приняв какое-то тяжелое решение, она кивнула, и пробормотала:

– Да. Пожалуй, ты все же справишься…

– Справлюсь с чем? – непонимающе спросил я, но ответа не дождался.

– Увидишь. Все, уходим. Времени мало.

Развернувшись, девушка что-то крикнула Шарбару, и двинулась вперед. Я, вздохнув, пошел вслед за ней.

В этот раз мы не бежали, шли быстрым, но экономным шагом. Надобности в рывке пока не было, и сохранить силы стоило на тот случай, если он все же понадобится. Чувствовал я себя все так же нехорошо, но, по крайней мере, туман в голове рассеялся. А еще мне не требовалось тратить все силы на новый вдох, и я, наконец, смог попытаться поговорить с девушкой.

– Скайлер, – тихо позвал я. – Как я оказался в Инферно? Мы же спустились в шахту в Пределе.

– Границы Оранжевой и Красной зоны смазаны, – ответила, не оборачиваясь, девушка. – Спустились в Пределе, поднялись в Инферно… Здесь это норма. Форты на границе Красной зоны начали строить только недавно, чаще всего это и не форты даже полноценные, так, аванпосты. Здесь нет стены, как между Пределом и Лимбом. Если нет карты, легко заблудиться. Оп – и ты уже в Инферно. И поначалу от Предела отличить его сложно. По мере углубления начинаешь понимать, что попал в самую задницу, но, как правило, в этот момент уже бывает поздно.

– А ты эти места знаешь, как я погляжу, – я кивнул, хоть она и не могла меня видеть. – И бродишь по Инферно в одиночку. А еще у тебя есть ручной морф…

– А еще у меня есть ручной морф… – произнесла девушка таким тоном, что стало ясно: вопросы задавать бесполезно, ответов я не дождусь. По крайней мере, пока что. И меня это злило. Даже на Земле прогулка в неизвестность с привлекательной девушкой может окончиться чем угодно, но там есть вероятность хотя бы одного приятного варианта, на Рапсодии же… Впрочем, если бы Скайлер задумала против меня недоброе, у нее были уже десятки возможностей осуществить замысел. Для начала – достаточно было не доставать меня из развалин. Есть, конечно, вариант, что ее весьма интересует награда, объявленная за мою голову Слаем, но я его отмел, как несостоятельный. Во-первых – сдать меня Слаю было гораздо проще, пока я валялся в бессознательном состоянии, во-вторых… Ну вот не чувствовал я ничего такого в девушке, хоть убей! Не сказать, чтоб я читал людей, как открытую книгу, но все же интуиция у меня обычно работала неплохо. И сейчас она молчала. Хотя все эти недоговоренности мне крайне не нравились.

– Хотя бы планом действий ты со мной поделишься? – я начинал злиться уже всерьез. Видимо, девушка это почувствовала, потому что на этот раз играть в молчанку не стала.

– Скорее всего, те, что идут за нами – неплохие следопыты, и более-менее знают Инферно. Рано или поздно они нас догонят, и тогда придется сражаться. Узнав, что их передовой отряд погиб, они будут начеку и устроить засаду уже не получится. Придется их стряхивать.

– Каким образом?

Скайлер замолчала, и я почувствовал, как злость возвращается, но, прежде чем я успел дать волю раздражению, заговорила вновь.

– Мы пойдем через мозгокрутку.

Судя по многозначительному тону Скайлер, мне это странное название должно было что-то сказать, но увы. Вероятно, об этой неведомой хреновине должна была что-то знать Элис, но сейчас я не хотел ее дергать. Чем скорее закончится адаптация сколоп… биокомпьютера, на которую сейчас брошены все ресурсы нейропроцессора, тем лучше для меня же. Так что ладно.

Не получив никакой реакции, Скайлер на миг обернулась, и, прочитав на моем лице недоумение, хмыкнула.

– Не знаешь, что это такое?

– В первый раз слышу.

– Хм… Может, это и к лучшему?

– Нет, не к лучшему! – я начал выходить из себя. – Либо ты рассказываешь, куда меня тащишь, либо идешь туда сама! – меня всерьез взбесили все эти многозначительные недомолвки. Безусловно, я был благодарен девушке, и тон можно было подобрать и попроще, но чересчур уж надоело мне чувствовать себя овцой, которую ведут на заклание.

Скайлер остановилась так резко, что я едва не врезался в нее. Повернувшись, девушка пристально посмотрела мне в глаза. Ее лицо вдруг оказалось так близко, что я ощутил на коже горячее дыхание. Дуэль взглядов продолжалась несколько секунд, затем рыжая отстранилась, и процедила:

– И что же ты будешь делать, если я пойду туда сама?

– Разберусь как-нибудь, – запальчиво ответил я.

– Понимаю… – протянула Скайлер. Отступив на шаг, девушка вздохнула и проговорила:

– Идем дальше. По дороге расскажу.

Мы продолжили путь, причем сейчас Скайлер шла даже быстрее, чем до этого. Пройдя несколько десятков метров, она, все же, заговорила.

– Мозгокрутки – последствия использования ксеносами биологического оружия. Такие себе мертвые зоны. Насколько я поняла из того, что мне рассказывали, это как заградительные полосы, пришельцы обустраивали их, отступая вглубь территории. В Инферно есть огромные участки, зараженные чем-то вроде микроорганизмов. И выжить на них практически невозможно. Там… Ты когда-нибудь сталкивался с дементорами?

Вопрос прозвучал достаточно неожиданно, и я немного затормозил с ответом.

– Сталкивался… К сожалению.

– Тогда ты поймешь, о чем я говорю. Это очень похоже. Только если дементоры излучают на какой-то пси-частоте, которая вызывает чувство панического страха, то мозгокрутки… Все-таки это сложно объяснить. В общем, мало кто выбирается оттуда живым. Эта дрянь просто выворачивает наизнанку, в итоге люди тупо накладывают на себя руки.

– В смысле? – я даже с шага сбился, настолько неожиданным оказалось окончание.

– В прямом. Ствол под челюсть – и привет. Или виском на камень. Или горлом на нож. Люди такие выдумщики, – девушка фыркнула.

– Я рад, что тебя это веселит, – хмуро проговорил я. – Вот только теперь мне совсем непонятно, зачем ты меня туда ведешь.

– А у нас нет выхода, – Скайлер пожала плечами. – Мы в этой местности от грамотной погони не спрячемся, не оторвемся. Негде. А в мозгокрутку они за нами не пойдут.

– Ну и какой толк нам с этого? – кажется, блуждание в одиночку по Инферно и общение с морфом девушке на пользу не пошло. Она же сумасшедшая! – Ты же сама сказала, что живым оттуда никто не выходит. Ты думаешь, мне станет легче от того, что мозги себе вышибу я сам, а не кто-то из головорезов Слая?

– Я не сказала «никто», – Скайлер сделала акцент на последнем слове. – Я сказала «мало кто». Ощущаешь разницу?

– Разве что диалектическую.

– Не выходят из мозгокруток те, кто суются туда наобум, без понимания происходящего на этих участках и без хорошего проводника. У остальных – шансы есть. И гораздо выше, чем шансы на выживание в открытом бою с прокачанными бойцами, идущими по следу.

– Дай угадаю, – буркнул я. – Хороший проводник – это ты, да?

– Я много раз была в мозгокрутках. В самый первый – да, чуть не умерла. Но мне удалось выжить. Как раз благодаря тому, что я кое-что поняла. Почувствовала это место.

Дерьмо! Да она совсем поехавшая! Ну, понятно, почему она не хотела мне объяснять, что это за хрень такая!

– Я понимаю, как это звучит, – продолжила девушка. – Просто доверься мне. Других вариантов нет. Нам не оторваться. Мы сейчас идем между двумя огромными радиационными пятнами. Одно тянется на несколько километров, второе упирается в мозгокрутку. Здесь вообще все очень загажено, и, если б мы не ушли с маршрута, пришлось бы идти только вперед. Где нас рано или поздно догнали бы. Скорее рано, чем поздно, – уточнила Скайлер.

«Просто доверься мне». М-да. Интересно звучит. Особенно от человека, с которым я знаком, по факту, несколько часов. Замечательное предложение.

– Скайлер, – медленно проговорил я. – Скажи, а почему ты мне вообще помогаешь?

На этот раз я был готов к резкой остановке, и замер в паре шаге от Скайлер. Девушка повернулась, несколько секунд рассматривала меня, будто видя впервые, а потом спросила:

– Ты меня совсем не помнишь, да?

Я непонимающе уставился на нее.

– Понимаю… А так? – Скайлер подняла руки, собрала волосы и оттянула их назад, прикрыв ладонями. Я вгляделся в ее лицо, и вдруг замер.

– Черт… Да ладно. Ты…

– Угу, – кивнула она, и усмехнулась. – Теперь вспомнил?

– Теперь – да… – обалдело проговорил я. Черт, вот это встреча!

***

– Вставай, сука! – полный злобы выкрик сопровождается ударом и болезненным стоном. Я устало ищу взглядом источник звука. Новый удар задает направление: звук исходит из закутка за диспетчерской, в которой расположились остатки моего взвода и пары соседних, осиротевших. Бой за космодром Калибана окончен, беженцы – эвакуированы, ксеносов, благодаря подоспевшему флоту, удалось отбросить, высадка пятого и двенадцатого батальонов позволила, наконец, взять под контроль всю территорию космодрома, а мне – сложить с себя командирские полномочия. Теперь, хвала богам, я снова отвечаю только за свой изрядно поредевший взвод. И за то, что творится в его расположении, естественно.

Гудящие мышцы требуют сбросить броню, развалиться на спальнике и забить на все внешние раздражители, но я не могу себе этого позволить, пока рядом происходит что-то непонятное. С трудом удерживая стрелковый комплекс, потяжелевший за последние сутки килограммов на двадцать, я иду на звук.

Они внутри. Три бойца из пятого взвода, мне незнакомого, но изрядно повоевавшего под моим началом в эту бесконечную ночь. Одного из них я, кажется, даже узнаю. Джексон… Да, точно, Джексон. Двое остальных мне незнакомы. Как и четвертое действующее лицо.

Девушка. В грязной гражданской одежде, с очень коротко остриженными рыжими волосами. Одежда в грязи, на лице – свежие кровоподтеки. Она сидит, согнувшись, и держась руками за живот. В тот момент, когда я захожу в закуток, Джексон наносит ей новый удар. Тупой носок бронированного ботинка врезается девушке в низ живота, и она, сложившись вдвое, отлетает в сторону, бьется о стену и сжимается в позе эмбриона. Ее ноги подергиваются от непереносимой боли.

Я окидываю происходящее взглядом в доли секунды, еще немного времени уставший мозг анализирует увиденное. И, по мере анализа, кровь в жилах начинает кипеть от ярости.

– Бойцы, мать вашу! – рявкаю я. – Что за хрень здесь творится?

Один из троицы, услышав мой голос, рефлекторно вытягивается по струнке. Джексон и второй реагируют медленно и лениво. Увидев меня, Джексон нехорошо ухмыляется.

– Сучка повстанцев, садж, – лениво отвечает он. – Из пленных. Ломается, сэр.

В первую секунду я не понимаю, о чем он говорит. А когда до меня все же доходит, мне хочется верить, что я все-таки что-то понял неправильно.

– Поясни.

– Эта тварь – одна из них. Она Миллигана срезала, прямо на моих глазах. И по мне стреляла…

– И как она оказалась здесь, рядовой? Пленные заперты в подвале. Или она пыталась бежать?

– Никак нет, сэр, – снова ухмыляется Джексон. – Куда ей бежать? К этим, что ли? Мы с Сайком и Новиковым решили немного поучить сучку, сэр. А она недотрогу корчит. Ну, ничего. Мы ее быстро обломаем. Присоединитесь?

Я устал. Невероятно, просто безумно. За последние двое суток я спал… Нисколько. Не до того было. Особенно после того, как выяснилось, что остатками батальона придется командовать мне. И сейчас хочется простых решений.

Самое простое, что приходит в голову – поднять ствол и влепить очередь в эту наглую, ухмыляющуюся морду. Однако я сдерживаюсь и произношу тихим, но полным металла голосом:

– Рядовой. Сейчас вы, все трое, разворачиваетесь и идете отсюда на хрен. Если вы делаете это быстро и без пререканий, я, так и быть, молчу, и вы не отправитесь на гауптвахту, а, может быть, и под трибунал. Пленную я отведу в подвал сам. Выполнять!

Джексон ухмыляется еще шире.

– Что, садж, в одного сочную телочку решил оприходовать? Так нечестно. Это мы ее сюда привели. Но так и быть, готовы уступить. Первым будешь?

Сука.

Видимо, что-то отражается на моем лице. Ну, или рука на цевье непроизвольно дергается, потому что рядовые отступают на шаг, а Джексон, произвольно или нет, берется за кобуру излучателя.

Я вскидываю бровь.

– Это бунт, рядовой? Неподчинение приказу?

Где-то в глубине души я понимаю этих пацанов. Брошенных прямо в ад, умывшихся кровью и видевших смерти друзей. Девушка – одна из повстанцев, одна из тех, кто стрелял и убивал, пытаясь прорваться к кораблям. Но она – военнопленная, а мы солдаты Федерации. И мы не должны уподобляться этому сброду. Иначе, чем мы будем отличаться от них?

– Да пошел ты на хер, садж, – цедит Джексон. Излучатель уже в его руке. Одурманенный недавним боем, он еще не пришел в себя и сейчас способен на все что угодно. – Командовать понравилось? Вали командуй своими. А нам – не мешай. Всосал?

Остальные, воодушевленные примером товарища, тоже тянутся к стволам. Я начинаю просчитывать варианты.

На мне – штурмовая броня, выстрелы ручных излучателей для нее – как щекотка. Разве что попадут в голову – шлем разъело кислотой во время последней атаки и мне пришлось его выбросить. В руках – стрелковый комплекс, а решившие поразвлечься бойцы – лишь в штанах и майках. Завалиться влево, срезая одной очередью Сайка и Новикова, перекатиться через плечо и, встав на колено, пристрелить Джексона. На все про все – пара секунд, даже понять, что происходит, не успеют. Только вот…

Додумать, что именно мешает мне расстрелять потерявших берега бойцов, я не успеваю. Позади слышится удивленное восклицание, а потом знакомый голос спокойно и буднично интересуется, так, будто спрашивает, не осталось ли у меня воды во фляге.

– Что за херня, садж? У нас бунт?

Я облегченно перевожу дух. Рэйзер. С этим парнем за спиной мне всегда спокойнее. Хоть в учебке, хоть на маневрах, хоть в полной заднице, которую еще пару часов назад представлял собой единственный космодром Калибана. Вовремя же он появился.

– Вроде того, капрал. Но, думаю, парни просто погорячились. Горячка боя, кровь играет, все такое… Верно, парни?

Рэйзер настроен не так миролюбиво, как я. Отчетливо слышится щелчок предохранителя. Капрал смещается чуть левее, так, чтобы я не маячил на линии огня, вжимает приклад в плечо и командует:

– Оружие на пол, ублюдки! Быстро!

Иногда я думаю, что именно Рэйзер должен был стать сержантом, не я. Резкий, жесткий, наглухо отмороженный… Впрочем, именно эта отмороженность и мешает его продвижению по карьерной лестнице. Но сейчас она нам на руку. Я не вижу капрала, но готов спорить, что могу безошибочно описать выражение его лица: плотно сжатые губы, морщина, прорезавшая лоб, а в глазах – дьявольские огоньки, как бы говорящие Джексону и компании: ну давайте же, придурки, ослушайтесь! Дайте повод нашинковать вас свинцом и обедненным ураном… Или что там у него сейчас в магазине?

Первым сдается безымянный щуплый блондин, стоящий справа от Джексона – Сайк.

– Сэр, это не то, что вы подумали, сэр! Я…

– Заткнись! – рявкает Рэйзер, и солдат вздрагивает. Медленно наклонившись, он кладет оружие на пол. Его примеру следует второй, черноволосый крепыш Новиков. Джексон все так же стоит напротив, стискивая рукоять излучателя. На скулах играют желваки.

– Джексон! – я стараюсь говорить спокойно. Получается плохо. – Тебе особое приглашение нужно?

Наконец, ломается и он. Положив ствол, рядовой разгибается, и немигающим взглядом смотрит на меня. В его глазах – ненависть.

Я тяжело вздыхаю. Надо. Не хочется – но надо. Иначе конец авторитету сержанта Таверовского. А сержант без авторитета в разгар боевых действий – не сержант, а ходячий труп в сержантском звании. С большой, оплавленной дырой в спине.

Сделав два шага вперед, я коротко, без замаха, вбиваю приклад в лицо Джексона. Что-то хрустит, брызжет кровь, Джексон валится на колени. Ударом колена я ломаю ему нос, а когда рядовой падает набок, добавляю ботинком под дых. Все. Достаточно.

– Встать, мясо! – орет Рэйзер. Джексон кривится, но поднимается. В его глазах больше нет ненависти, один лишь страх. Кажется, только сейчас он понимает, в какое дерьмо вляпался.

– Вы, двое! – Рэйзер поворачивается к рядовым. – взяли это мясо – и к капитану. Расскажете ему, как вам, имбецилам, хватило ума напасть на сержанта. А я проконтролирую. Выполнять!

Бойцы меняются в лицах. Нападение на сержанта в боевой обстановке – это трибунал. А так как никто не будет сейчас возиться с тремя придурками, расстреляют их, скорее всего, на месте.

– Отставить, – тихо говорю я, сам себя не слыша за стуком в висках. – Окажите, если надо, помощь рядовому Джексону, и валите к своему взводу. Потом поговорим.

На этот раз дважды повторять не требуется. Троица удаляется к выходу. Проходя мимо меня, Джексон поворачивается и шепчет:

– Спасибо, сэр.

Я лишь морщусь. Когда бойцы покидают закуток, меня пихает в бок Рэйзер.

– Ты чего? Эти придурки в тебя стрелять хотели, а ты их просто отпустил?

Я пожимаю плечами.

– Сегодня и так слишком много наших полегло. Хватит.

Рэйзер морщится.

– Какой же ты все-таки мягкотелый, Алекс!

– Отвали, – бурчу я, и подхожу к девушке, немного пришедшей в себя и жмущейся в угол.

– Вставай, – я протягиваю ей руку, собираясь помочь. – Идти можешь?

Вместо ответа она шумно собирает слюну и смачно плюет мне в лицо. Дерьмо!

Да пошли вы все!

Выпрямившись, я вытираю слюну перчаткой, и иду к выходу, обтирая на ходу перчатку о стену.

– Капрал, отведите пленную к остальным, – устало командую я, и удаляюсь под гомерический хохот Рэйзера.

Как же меня все это задолбало!

***

Вынырнув из воспоминаний, я невольно коснулся лица, будто вытирая с него слюну. Скайлер потупилась и немного покраснела.

– Тогда я была совсем дурой, и не сказала «спасибо», – тихо проговорила девушка. – Решила сделать это сейчас.

– Всегда пожалуйста, – пробурчал я, не очень понимая, как себя вести.

– Если б не ты, эти придурки меня тогда убили бы. А если будет тут стоять, как два столба, другие придурки убьют нас обоих. Потому предлагаю продолжить путь, – девушка развернулась чуть быстрее, чем нужно, и пошла вперед. Я двинулся следом.

– Судя по тому, что ты была среди повстанцев, и в итоге оказалась здесь, логичнее было бы убить меня, а не спасать, – задумчиво проговорил я в пустоту. – Я ведь солдат Федерации, цепной пес и олицетворение зла, – я не понимал, как относиться к девушке. С одной стороны – да, она меня спасла, выходила, и продолжает спасать. С другой… Сколько парней положили бунтовщики? Вместо того чтобы прекратить свое дерьмо и биться с нами плечо в плечо против общего врага, они, наоборот, поперли в атаку, стремясь унести свои задницы с планеты. «Она Миллигана срезала, прямо на моих глазах», – в голове очень реально прозвучал голос Джексона.

– В тюрьме строгого режима на Фурии у меня было много времени для того, чтобы оценить и пересмотреть свои поступки, – не оборачиваясь, в тон мне произнесла Скайлер. – Гораздо больше, чем мне хотелось бы. Я бы могла рассказать трогательную, душещипательную историю о том, как двадцатилетней, либерально настроенной дурехе с бьющим по мозгам максимализмом, засрали голову и втянули в полное дерьмо, но это не воскресит твоих товарищей. Потому я не стану этого делать. Просто скажу: мне жаль. И то, что я тебе помогла – самое малое из того, что я могла бы сделать.

– Угу, – буркнул я. Тело двигалось автоматически, сам же я погрузился в размышления о том, как много значат наши поступки, даже когда совершаешь их совершенно спонтанно и импульсивно, о том, как тесна, все же, необъятная вселенная, и о том, что, кажется, у меня ярко выраженный синдром защитника слабых и угнетенных. Скайлер на Калибане, Марго в Лимбе, Трикс – в Элизиуме… Правда, тот факт, что из всех трех случаев лишь эпизод со Скайлер принес мне реальную пользу, а не адский геморрой и новых врагов, невольно заставляет задуматься о том, что пора бы обуздать эту свою импульсивность. Впрочем, ни о чем из сделанного я не жалел. Ну, такой вот я человек. Возможно, мое обостренное чувство справедливости когда-нибудь сведет меня в могилу, но, по крайней мере, упрекнуть перед смертью мне себя будет не в чем. Ну, почти…

Из почти философских размышлений меня вырвал раздавшийся в голове голос Элис:

– Фиксирую облучение активными системами наблюдения. Поиск источника… Внимание: неизвестный летательный аппарат!

Резко развернувшись, я вскинул голову, и выругался: над нами, на высоте примерно пятидесяти метров, висел дрон-разведчик. И почему-то я сильно сомневался в том, что «птичка» принадлежит администрации.

Скайлер тоже заметила дрон. Прищурившись, она проводила уходящий беспилотник взглядом, потом посмотрела на меня и проговорила:

– Ну что, ты уже решил, стоит ли мне доверять? А то что-то подсказывает, что времени у нас значительно меньше, чем мы рассчитывали.

В ответ я лишь пожал плечами. А что мне еще оставалось?

Глава 7

Земная Федерация, система Ориона. Планета Рапсодия, Красная зона, она же Инферно. Неизвестное место.

Бег по пересеченной местности – последнее, чем хотелось бы сейчас заниматься. Мне б в регенерационную капсулу, да в режим полной сенсорной депривации, и чтоб никто не кантовал суток трое, да где там… Вечный бой, покой нам только снится. Автодок обеспокоенно жужжал и слал бесконечные тревожные уведомления, в которых «общая ослабленность организма», «сильное физическое переутомление» и «посттравматический стресс» были, наверное, самыми безобидными понятиями, но впрыскивать новую химию не торопился. Куда, во мне ее и так столько плещется, что на несколько таких Алтаев хватит. Организм эту дрянь скоро отторгать уже начнёт. Дерьмо… Никогда бы не подумал, что буду настолько сильно мечтать о хотя бы нескольких часах покоя и узкой койке кубрика «Буревестников». Эх… Мне бы сейчас лечиться и восстанавливаться, а я тут скачу, как сайгак, ещё и с погоней на хвосте.

Дрон больше не появлялся, но я не питал иллюзий по этому поводу. Это означает лишь то, что преследователи увидели все, что хотели. Ну, или у летающего разведчика попросту закончился заряд. Я пятой точкой чувствовал, что погоня дышит нам в затылок, и лучше бы нам поторопиться.

Поймав на бегу трубку гидратора, я сделал несколько быстрых глотков. Сердце колотилось так, будто готовилось вот-вот выпрыгнуть из груди через горло, мышцы гудели… Дерьмо, в какую же развалину я превратился! А ведь это ещё и с модификациями! Что, блин, со мной сделала эта дрянь в голове? Я восстановлюсь вообще?

Скайлер легко бежала впереди, не выказывая никаких признаков усталости, и я даже позавидовал девушке. Пик формы, черт побери! Ну, ничего… Выберусь из Инферно, очухаюсь, и смогу не хуже. А то и лучше.

Впереди показались какие-то здания, и я невольно замедлился, оценивая обстановку. На Полигоне очень быстро учишься анализировать любые изменения, в первую очередь, на предмет возможной опасности, и только потом пытаешься понять, чем эти изменения могут быть полезны тебе.

Небольшой посёлок выглядел безопасно, вот только где-то в глубине, на самой границе сознания появилось тревожное, тянущее чувство. Что-то здесь не так. Где-то подвох.

Я замедлился еще сильнее и перешел на шаг, тиская в руках стрелковый комплекс. С каждым пройденным метром ощущение тревоги усиливалось, но я никак не мог понять, что служило тому причиной.

Скайлер оглянулась через плечо, и притормозила.

– В чем дело?

– Что-то не так, – тихо проговорил я, оглядываясь по сторонам. – Что-то здесь есть… Или кто-то.

– Тревожно? – поинтересовалась девушка.

– Да. Самое верное определение.

– Это мозгокрутка. Она уже близко. Теперь понимаешь, о чем я говорила?

Я вздохнул. Дерьмо. Если оно на расстоянии так действует, то что будет, когда мы приблизимся и мертвая зона наберет мощь?

– Понимаю. Но расслабляться все равно не стоит.

– Здесь – можно. Морфам здесь делать нечего, а люди… Ни один нормальный человек здесь и пяти минут не высидит. Я вообще удивлена, что тебя так поздно плющить начало. Должно бы раньше.

Я вспомнил о своей пресловутой устойчивости к пси-воздействию, и неопределенно хмыкнул. Ну, хоть какая-то польза.

– А как же ты? – девушка выглядела точно так же, как и раньше, никаких признаков тревоги.

– Что я?

– Ну, ты сказала, что ни один нормальный человек здесь не высидит. А ты?

– А кто сказал, что я нормальная? – Скайлер усмехнулась и тут же сменила тему. – Ладно, времени мало. Давай ускоримся. Вдруг наши друзья не в курсе особенностей этих мест, и сунутся за нами. Далеко они не пройдут, конечно, но нам лучше бы поторопиться.

Я лишь кивнул.

На мозги давило с каждым шагом все сильнее, и, чтобы немного отвлечься, я принялся рассматривать поселок.

С первого взгляда он практически не отличался от того, в котором мы с Дисом и остальными вечность назад дали бой открывшим на нас охоту туристам. Такие же однотипные здания, отпечатанные на строительном принтере, даже улочки выглядят одинаково. С одним лишь отличием: там поселок был целым. Здесь все было по-другому.

Полуразрушенные, оплетенные растениями здания даже спустя годы хранили следы шедших здесь боев. Проломы в стенах, следы от пуль и энергетических зарядов, последствия взрывов и пожаров… Да, воевали всерьез. Странно, что, учитывая вовремя проведенную эвакуацию Рапсодии, ее просто не превратили в безжизненный шар орбитальными бомбардировками. Да, бесспорно, инфраструктуру жалко, но неужели она дороже людских жизней? Впрочем, если здесь все принадлежало Корпорациям, то не так уж и странно. Эти людей не ценят, кредиты им важнее. А правительство Федерации давно кормится с рук частных компаний, всячески лоббируя их интересы. Вот и бились здесь пацаны с морфами грудь в грудь, как былинные богатыри, поливая кровью каждую пядь корпоративной земли. Сука, какие же сволочи! Как вообще можно жить в мире, в котором человеческие жизни, жизни отличных бойцов, защитников, ценятся меньше, чем какая-то гребаная руда? А главное – зачем?

Я в сердцах сплюнул на землю, выругавшись под нос. Настроение стало совсем дерьмовым. Надоело. Куда-то бежать, от чего-то прятаться… Может, проще остаться здесь, занять позицию за тем, например, домиком, и дождаться преследователей? Да, скорее всего это станет моим последним боем, но кого-то из них я точно с собой заберу. А потом – долгожданный покой. Сколько можно бегать? Я ни на миг не останавливаюсь с того самого момента, как оказался здесь. Ну выберусь я, допустим, разберусь со Слаем, а дальше что? Быть собачкой Корпорации, вилять хвостиком и лизать ботинки, в надежде что мне скостят срок? Фу. Не лучше ли закончить все здесь и сейчас?

Звонкий удар по шлему заставил меня сбиться с шага и качнуться вперед, ловя равновесие. Резко развернувшись, я вскинул было оружие, но тут же его опустил: в паре шагов от меня стояла Скайлер, неведомо когда успевшая сместиться мне за спину, и потирала ушибленную руку.

– Ты чего? – непонимающе проговорил я, опуская оружие.

– Да ничего, – криво улыбнулась девушка. – Тебя так плющило, что ты даже не слышал, как я зову тебя. Соберись!

Я помотал головой. Вот дерьмо! Это так оно, значит, действует? А я ведь был на все сто процентов уверен, что это мои собственные мысли! М-да… И это только начало пути. Нормально так.

Внимательно оглядевшись, я непонимающе посмотрел на Скайлер. Мы прошли не больше километра, и вокруг все было таким же, как несколько минут назад. Те же заброшенные, полуразрушенные дома, та же заросшая травой дорога… Никаких изменений. Мы точно уже в этой гребаной мозгокрутке? Или это девушка мне мозги пудрит, чтобы…– Эй, Алтай! Очнись! – девушка помахала затянутой в перчатку ладошкой у меня перед лицом. – Не заставляй меня разочаровываться в тебе! Мы только вошли, еще пилить и пилить!

– Мы уже в мертвой зоне? Не вижу никаких отличий, – удивленно проговорил я.

– А ты что хотел? Чтобы здесь таблички стояли «Осторожно, пси-воздействие»? Все, сосредоточься, и иди за мной. Желательно побыстрее. Старайся ни о чем не думать. Пой песенку, считай убитых морфов, вспоминай цыпочек, которых затаскивал в койку, делай, что угодно, только не вздумай коматозить! Иначе – конец! Ты здоровенный, идти далеко, я твою тушу отсюда не вытащу, если вдруг тебя вырубать придется. Давай, солдат! Как на марше! Вперед!

Как ни странно, слова девушки подействовали на меня отрезвляюще. Я угрюмо кивнул, поправил ремень, и двинулся следом за ней. Каждый шаг тяжелых ботинок вздымал облачко красноватой пыли, и я сам не заметил, как перешел на маршевый шаг, а в голове зазвучали строки идиотской песенки, которой мы в учебке изводили капрала Хартмана: «Тесный кубрик звездолета, мы десант, а не пехота, под ногами сто парсеков до Земли…».

Безумие какое-то.

***

– Вижу две цели. Передаю картинку.

Змей, управляющий дроном, расшарил поток в тактическую сеть, и Рэйзер хмуро кивнул. Азарт, охвативший при получении заказа улегся, особенно после того, как пришли сообщения о гибели Сэта и его команды. То, что они нашли, добравшись до места, где погиб отряд, даже останками не назовешь. Рэйзер до сих пор не был уверен, что им удалось найти все фрагменты тел бойцов, и злился из-за того, что не мог понять, что произошло с группой.

На первый взгляд все было ясно: группа потеряла бдительность, нарвалась на морфов и расклад выпал не в пользу Сэта и парней. Вот только в этих краях морфы – редкие гости, а Сэт, Блик, Хаунд и остальные не были сопливыми новичками, которые позволят тварям ксеносов порвать группу без единого выстрела. А еще морфы не собирают оружие и снарягу в кучу для сортировки. Так что здесь однозначно потрудились люди. Однако Рэйзер не помнил за своим бывшим сержантом каннибальских наклонностей. Полигон, конечно, меняет людей, но не до такой же степени!

Можно, конечно, предположить, что Алтай нарвался на отряд уже после того, как парней порвали ксенотвари, и просто прибарахлился с трупов. В пользу этого варианта говорили комбинезон Вихря и стрелковый комплекс Сэта, которыми щеголял бывший десантник, однако что-то подсказывало Рэйзеру, что это не так. Ладно, не имеет значения. Скоро Алтай сам даст ответ на этот вопрос. В числе прочих.

– Командир, а что это за баба с ним? – поинтересовался Гост, присевший у дерева и настороженно осматривающий окрестности.

– Хрен ее знает, – рассеянно ответил Рэйзер. – А что?

– Да ничего. Нормальная такая. Ее как, в целости и сохранности доставить надо, или без разницы?

– Ее вообще в заказе нет, – чем дольше Рэйзер смотрел на картинку с коптера, тем больше она ему не нравилась. Что-то было здесь… Неправильное.

– О! Так может мы с парнями… Ну, того? Развлечемся?

Рэйзера вдруг захлестнуло раздражение. Сука, что не так с этими людьми? Полчаса назад товарищей по кусочкам раскладывали, а стоило увидеть аппетитную задницу, так все мысли сразу о том, как бы ее по назначению использовать. Тьфу, блин!

– Не той головой думаешь! – рявкнул Рэйзер. – Парни, мать вашу, а ну давайте серьезнее!

– Да мы чего… – протянул Гост. – Мы ничего. Просто, ну, их двое всего, девка, вон, даже без оружия. Че тут вообще сложного? А баб живых уже два месяца не видели, одна симуляция гребаная. Вот и…

– Сэт, небось, тоже так думал. «Че тут вообще сложного?». И где он? Ты голову-то его нашел? Или так и осталась где-то в кустах валяться? Все, нахрен, забываем о бабах и начинаем нормально работать. Мне второй провал за день не нужен.

Гост что-то буркнул, и отвернулся, а Рэйзер недовольно поморщился. Разболтались. Не клан элитных хэдхантеров, а детский сад на прогулке. С другой стороны, что-то он и правда загонял пацанов в последнее время. Надо бы им отпуск в Элизиуме устроить. В той его части, в которой не бывает бойцов «Группы Феникс», а характер разрешенных развлечений зависит исключительно от количества кредитов на твоем счету. Но – после того, как разберутся с этим заказом.

– Ладно, парни. Давайте по делу. Что видите странного?

– Баба без оружия, – тут же отозвался Гост. – Холодняк только какой-то. И броня странная. Он ее из Лимба притащил, что ли?

– Змей?

– Идут в мозгокрутку. Похоже, не знают, что это такое. Нормальный человек туда не полезет.

– Объект – ведомый. Девка – проводник, – негромко проговорил Сильвер. – А холодняк у нее не простой, думается мне. Видел я чуваков с подобными штуками в Инферно. Только там у них мечи были. Перерубит тело в броне и не поморщится. Изгои. Полные отморозки. Я, если честно, с ними лишний раз не связывался бы.

– Что еще за изгои? – не понял Рэйзер. Он, вроде как, многое видел на Полигоне, еще больше – знал, потому что не скупился на плату за информацию, но про этих изгоев не слышал ни разу. Сильвер пришел в клан недавно, до этого долго водил туристов в Инферно, так что вполне можно допустить, что боец знает что-то, о чем Рэйзер не в курсе.

– Игроки, пославшие систему. У них нет интерфейса. Что-то там с нейропроцессорами. То ли они хакнутые, то ли и вовсе удалены, не знаю точно. Для системы они мертвы. Живут в Инферно, держатся особняком, на глаза не лезут. Вышли из игры, типа.

– Хм, – Рэйзер почесал подбородок. Интересно. Удаленные нейропроцессоры – это чушь, конечно, в стандартной лаборатории форта или аванпоста такое не сделаешь, это только в Элизиуме или другой Зеленой зоне, но администрация Полигона подобную операцию провести не даст. Ладно, это не так важно. А вот информация о холодном оружии, способном разрубить бойца в доспехах… Тела парней, конечно, были сильно фрагментированы и изуродованы, но вот на остатках брони были весьма характерные разрезы… Интересно, интересно…

– Если девка из изгоев, то о мозгокрутке они знают. И идут туда целенаправленно, – продолжал Сильвер. – В общем, я бы не говорил «что тут сложного». Надо быть на стреме.

– Но ведь идти в мозгокрутку – самоубийство! – Змей даже коптер завалил на бок от удивления.

– Значит, они знают что-то, чего можем не знать мы… – флегматично пожал плечами Сильвер, поправляя ремень винтовки.

– Какие видите варианты? – Рэйзер всегда прислушивался к членам клана. Те командиры, которые считают себя умнее своих бойцов, обычно долго не командуют. В отдельных случаях – еще и долго не живут. В пользе коллективного разума бывший капрал Федеральных войск успел убедиться еще в армии. Даже потомственный земплепашец с какой-нибудь Новой Кубани, ни разу в жизни не выезжавший дальше ближайшего города на своей планете, мог иметь уникальный опыт, благодаря которому в нестандартной ситуации мог предложить такое же нестандартное решение, зачастую оказывающееся проще традиционного. Кроме того, только слушая бойцов, наблюдая за тем, как у них работают извилины, можно понять, на кого можно положиться, а на кого не стоит, кому можно отдать отряд под командование, а кого лучше оставить ведомым… Рэйзер был неплохим психологом, и построить неплохую карьеру в армии ему помешало только то, что делать этого он не желал. Не так он представлял свою цель в жизни, совсем не так. За что, собственно, и поплатился.