Выход из лабиринта Джонсон Спенсер

С этими словами он перебросил через плечо сумку с инструментами, и пара коротышек отправилась в путь, обследуя коридор за коридором, заглядывая в одну кладовую за другой и старательно избегая темных закоулков и тупиков.

Все кладовые были пусты, но Ох твердо решил не сдаваться.

По дороге он рассказывал Надежде о своей прежней жизни. О том, как они с Ахом и их друзьями, Нюхом и Шмыгом, каждый день искали Сыр, как они его нашли и как его было много. О том, как все было легко и просто: достаточно прибежать в кладовую – и бери сколько хочешь.

– Старые добрые времена, – с грустью проговорил Ох и умолк.

Времена изменились. Изменился и сам Ох. Когда-то он был сильным и влиятельным коротышкой, на которого все другие смотрели снизу вверх.

Но с исчезновением Сыра все рухнуло как карточный домик. Он больше не был ни сильным, ни влиятельным.

Размышляя об этом, Ох вдруг понял, что его привычная уверенность в себе, которая со временем переросла в самонадеянность, пошатнулась.

Для Оха это было чем-то новым.

Раньше он, в принципе, редко задумывался над своими мыслями, взглядами и суждениями.

Ох считал, что мир такой, каким он его видит.

Петляя по коридорам, коротышки то и дело находили кусочки Сыра. Этого было достаточно, чтобы подкрепиться и заглушить урчащий желудок Оха.

Надежда тоже попробовала Сыр, и он ей вполне понравился.

Иногда они находили Яблоки и, усевшись на землю, делили их пополам.

Этой еды хватало, чтобы вернуться к отправному пункту, где коротышки отдыхали и набирались сил до следующей вылазки.

Каждый день, отправляясь в путь, Ох ощущал все меньший энтузиазм.

Вернувшись на то же место через несколько часов бесплодных поисков, он в отчаянии бросал сумку с инструментами и сползал по стене на пол.

Однажды, когда они в очередной раз вернулись ни с чем, Ох настолько пал духом, что не знал, сможет ли продолжать поиски. Он мог думать только о том, какая у него тяжелая сумка.

– Должно быть, она очень много весит, – предположила Надежда.

– Ничего страшного, – сказал Ох.

Он не хотел признавать, что сумка была довольно тяжелой и он чувствовал себя выдохшимся.

– Зачем ты ее все время с собой носишь? – спросила Надежда.

– Чтобы пробивать в стенах дыры, – ответил Ох.

Он объяснил, что, если они найдут «нужную» стену, он попросит Надежду подержать долото, как когда-то это делал он, а сам будет орудовать молотком, как это делал Ах.

– Понятно, – сказала Надежда. – И что, раньше это срабатывало?

– Конечно, – ответил Ох, хотя сам в это время подумал: «Она задает много вопросов». – Это самое лучшее и дорогое долото, которое только можно найти.

– Я имела в виду дыры в стенах, – сказала Надежда. – Они помогли вам найти Сыр?

Ох не ответил. Он чувствовал себя оскорбленным. Это были лучшие инструменты! Он демонстративно громко поставил тяжелую сумку на пол и сел, прислонившись к стене.

Ох скучал по Аху. К тому же ему не нравилось находиться в Лабиринте, вдали от дома. Он хотел, чтобы все было как прежде.

– Ты скучаешь по своему другу, – сказала Надежда.

Казалось, она всегда знает, о чем он думает, и это немного действовало на нервы.

Ох пожал плечами:

– Я просто хочу, чтобы все вернулось на свои места.

Надежда села возле него и тоже прислонилась к стене.

– Я знаю, – произнесла она и, взглянув на Оха, добавила: – Но я не уверена в том, что так бывает.

– Что ты имеешь в виду? – раздраженно отозвался Ох. Ему это уже начинало надоедать.

– Я не думаю, что все когда-нибудь становится как прежде, – сказала Надежда. – Но считаю, что все может стать лучше.

Ох не знал как.

– Наш план «Больше стараться» что-то не работает, – мягко заметила Надежда.

Ох не ответил. Он чувствовал себя слишком подавленным.

– Может, нам нужна новая стратегия? – предположила она.

Ох посмотрел на Надежду и увидел, что она указывает на надпись Аха – ту самую: «Старые убеждения не приведут тебя к Новому Сыру».

– Что, если нам попробовать новое убеждение?

Ох покачал головой:

– Убеждения нельзя попробовать. Они… здесь, – и постучал себе по голове.

– Но что, если какое-нибудь одно изменить?

– Так не бывает, – объяснил Ох. – К тому же мне нравятся мои убеждения! Если я их изменю, то не буду Охом!

Он не хотел изменять свои убеждения или избавляться от них, потому что считал это делом принципа.

– Но тогда ты изменишь свое мнение, – пробормотала Надежда.

– Зачем мне это делать? – вспылил Ох. – Мне нравится мое мнение!

Надежда пожала плечами:

– Мне тоже. Но никакого Сыра мы пока не отыскали.

Ох не нашелся, что ответить.

Оба минуту помолчали. Наконец Надежда поднялась и сказала:

– Ладно, Ох, спокойной ночи! Приятных снов! Увидимся утром.

Ох с хмурым видом сидел у стены и думал о том, что сказала Надежда про его долото и молоток.

Конечно, пробивание стен ничем бы им не помогло. Но разве он сам этого уже не понял? Так почему он цеплялся за эти старые инструменты?

Потому, что Ох не знал, что еще можно сделать. Вот почему.

Им никогда не найти Сыр. Ему никогда не найти своего друга Аха. Он умрет в этом коридоре со своей бесполезной сумкой инструментов.

Ох громко, протяжно выдохнул, а потом задал себе вопрос, который мучил его все это время: «Почему я не пошел с Ахом?»

От безнадежности Ох расплакался.

И не заметил, как уснул.

* * *

В ту ночь Оху приснился сон.

Во сне он снова вернулся в свой дом возле сырной кладовой С, не находя себе места от раздражения и гнева. Дома что-то изменилось. Но что?

Потом он увидел что. На окнах были решетки! Ох словно находился в тюрьме. Глядя на себя через эти решетки, Ох понял, как он несчастлив, и во сне еще больше расплакался.

Проснувшись среди ночи, Ох задумался об этом странном сне. Почему он был пленником в собственном доме? Почему скучал по своему другу, но отказался пойти вместе с ним?

Ох размышлял об этом до самого рассвета.

С первыми проблесками света коротышка разглядел на стене надпись Аха о старых убеждениях и Новом Сыре.

– Может, Ах и прав, – тихо произнес он. (Выражение мыслей вслух, особенно таких сложных, как эта, помогало ему их прояснить.)

Он вспомнил тот день, когда Ах ушел, – казалось, это было сто лет назад. Ах пытался с ним поговорить, но Ох отказался его слушать.

– Я был уверен, что я прав, а он – нет, – сказал Ох. – Но, возможно, я был не прав. Я доверял своим мыслям, а не Аху.

Он резко сел.

Старые убеждения. Именно об этом была надпись Аха. Но Ох никогда не задумывался над тем, что такое «убеждение».

Теперь он, кажется, знал, что это такое.

Ох вскочил, схватил острый камень и написал на стене свою новую мысль, рядом с мыслью Аха. Закончив, он обвел ее в рамку в виде Яблока, чтобы не перепутать с надписью Аха.

Вот что такое убеждение. Это мысль. Но какую силу она имеет!

Почему он не отправился с Ахом на поиски Нового Сыра? Потому, что Ах смотрел на вещи по-другому – и Ох не мог видеть того, что видит его друг. Мысли удерживали Оха в сырной кладовой С, потому что он считал их правильными.

Ох считал, что, если он останется и будет твердо стоять на своем, все вернется на свои места. Он считал Аха легкомысленным, а себя умным.

Собственные убеждения мешали ему взглянуть на вещи по-другому. Вот почему он не пошел с Ахом.

Внезапно Ох вспомнил свой сон. Решетки на окнах были его старыми мыслями – мыслями, которые он считал правильными и которые не дали ему отправиться в Лабиринт.

Он был пленником собственных мыслей!

Ох нацарапал на стене еще одну мысль и тоже поместил ее в рамку в виде Яблока.

Он вспомнил, как целыми днями ходил вперед и назад по сырной кладовой С и считал, что, если просто подождать, Сыр снова появится и все будет как прежде.

Это была еще одна мысль, которую Ох считал истиной. Еще одно убеждение, которое делало его пленником!

Так что, все его убеждения были такими?

Ох вспомнил, как впервые увидел Надежду и как она предложила ему Яблоко. Сначала он боялся его есть, но потом все-таки съел. Потому что он ей доверял. И Надежда отдала ему свое последнее Яблоко! Да, она – настоящий друг.

Ох подумал, что это убеждение сослужило ему добрую службу.

И оставил на стене еще одну надпись:

Потом Ох вспомнил слова Надежды: «Что, если нам попробовать новое убеждение?»

Что он тогда ей ответил?

– Убеждения нельзя попробовать. Так не бывает!

Но, может, она была права? Может, можно изменить старое убеждение и выбрать новое?

Ох попытался подумать о каком-нибудь старом убеждении, но ему в голову ничего не пришло. Вся эта катавасия с убеждениями была для него еще новым образом мышления, и он не до конца понимал, как она работает.

Ох посмотрел на свои надписи в «яблочных» рамках, а потом вспомнил, как Надежда предложила ему попробовать Яблоко, а он отказался со словами: «Что бы это ни было, я не могу это съесть. Я ем только Сыр».

Так он тогда думал и считал эту мысль истиной – но она оказалась далека от истины! Потому что он съел Яблоко и не только не умер, но и почувствовал себя лучше. Так что Сыр был не единственной пищей, которую он мог есть.

И сейчас он думал по-другому.

Что сказала Надежда? «Спорим, ты изменишь свое мнение». Она была права. Ох быстро записал на стене очередную мысль:

Ох заметил, что чувствует себя бодрым и полным сил, и его это удивило.

Раньше ему не нравилось, когда его мнение оспаривали или сомневались в его правоте. Он всегда упорно стоял на своем.

Но сейчас, осознавая свою неправоту, он испытывал радостное волнение – такое, какое испытывают на пороге важного открытия.

Ох понял, что раньше отказывался менять свое мнение, поскольку боялся упасть лицом в грязь. Он не хотел менять свои убеждения, потому что они ему нравились. Он считал, что они делали его тем, кем он был.

Но теперь он понимал, что это не так. Он мог выбрать другую мысль. Он мог выбрать другое убеждение.

И при этом все равно оставаться Охом!

– Отсюда вопрос, – расхаживая вперед и назад, рассуждал вслух Ох. – Теперь, когда я знаю, что такое убеждение, какую силу оно имеет и как легко можно выбрать новое убеждение… что мне следует делать?

Он остановился.

Ответ был очевиден. Ему следует использовать это новое знание для успешного выполнения своей миссии. Ему следует найти новые запасы Сыра и Яблок.

Проблема заключалась в том, что они все перепробовали и все обыскали. У них не осталось вариантов.

Это была невозможная задача. А раз так, не было смысла и пытаться.

Но что, если «невозможная» – это просто убеждение? Что, если попробовать его изменить?

Ох почувствовал, что у него по телу побежали мурашки.

«Погоди, – сказал себе Ох. – Давай будем благоразумными».

Вся эта катавасия с убеждениями могла завести слишком далеко. В конце концов, должны же быть какие-то границы. Верно?

Ох какое-то время обдумывал эту мысль, а потом сделал глубокий вдох, с выдохом выбросил ее из головы – и почувствовал, как все начало меняться!

Он посмотрел на острый камень в своей руке и написал:

Когда надежда вернулась за Охом, он чистил кроссовки и что-то бормотал себе под нос.

Она с трудом узнала нового Оха! Вечером он был уставшим, поникшим и хмурым, а сейчас выглядел бодрым, как никогда.

Потом коротышка взглянула на серию надписей в яблочных рамках и ахнула:

– Ничего себе! Похоже, ты неплохо потрудился.

– Угу, – кивнул Ох.

– Что случилось? – спросила она.

– Я изменил свое мнение, – ответил Ох.

– Это хорошо, – просияла Надежда. – А насчет чего?

Ох надел кроссовки и медленно вытянул ноги. (У него все еще болели мышцы от этой тяжелой сумки с инструментами.)

– Этого я пока не выяснил, – сказал он.

Ох знал, что его прежние методы не работали. Ему нужно было предпринять что-то совершенно иное. Это означало, что ему надо по-другому взглянуть на вещи. Ему нужно изменить свое мнение и выбрать новое убеждение. Но какое именно убеждение, он не знал.

Надежда подошла к нему и села рядом.

– Можно тебя о чем-то спросить? – произнесла она. (Она видела, что Ох погружен в свои мысли, и не хотела его отвлекать, но он обязательно должен был это услышать.) – Ты сказал, что твой Сыр просто перестал появляться? Как и мои Яблоки?

– Да, – ответил Ох.

– Интересно, а откуда он появлялся?

Ох снова почувствовал раздражение. Надежда задавала так много вопросов! Какая разница, откуда появлялся Сыр? Его больше нет.

Внезапно Оха осенило.

Он посмотрел на Надежду и еще раз прокрутил в голове вопрос, который она задала.

Откуда появлялся Сыр?

Он или Ах когда-нибудь задумывался над этим вопросом? Ох вспомнил, как они искали Сыр, как нашли его и как им наслаждались. Но они когда-нибудь, хотя бы раз, задавались вопросом, откуда он берется?

Нет! Он был в этом уверен.

Ох почувствовал, как у него учащенно забилось сердце. Он не знал почему, но это казалось важным знаком.

Он снова посмотрел на Надежду, на этот раз без всякого раздражения.

– Откуда… появлялся… Сыр? – медленно повторил он. – Ты знаешь, это очень хороший вопрос.

Глаза Надежды засияли.

– Это значит, что у тебя есть ответ?

– Нет, – сказал Ох. – Но это все равно хороший вопрос. Если мы продолжим его задавать, то, возможно, найдем хороший ответ.

Они минуту помолчали.

Потом Надежда взглянула на Оха и мечтательно произнесла:

– Интересно, а что снаружи Лабиринта?

– Что снаружи Лабиринта? – оторопело уставился на нее Ох. – Снаружи Лабиринта нет ничего.

Что за мысль! Снаружи Лабиринта? Чушь какая-то! Лабиринт был везде. Не было никакой «наружи».

– А-а, – протянула Надежда. Она на секунду задумалась, а потом снова взглянула на Оха и спросила: – Ты уверен?

– Конечно! – сказал Ох.

Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, прокричали:

– Убеждение – это мысль, которую считаешь истиной!

Очередное убеждение! И Оху казалось, что оно скорее подрезало крылья, чем давало их.

Не мог ли он изменить и его?

Ох закрыл глаза и попытался представить себе место снаружи Лабиринта. Но все, что он мог видеть, – это Лабиринт, поскольку ничего другого не знал.

Он открыл глаза и покачал головой.

– Ничего не выходит, – сказал он Надежде. – Я могу видеть только то, что внутри Лабиринта. Я не могу представить себе что-либо за его пределами.

В конце концов, Ох всю свою жизнь провел в Лабиринте.

Надежда задумчиво посмотрела на него, а потом сказала:

– А что, если сначала поверить, а потом увидеть?

«Это… Это полный бред!» – чуть не выпалил Ох. Но вместо этого согласился:

– Это… отличная идея.

Если у веры на самом деле нет границ, почему бы не попробовать? Он снова закрыл глаза и стал думать: «Снаружи Лабиринта есть что-то удивительное».

Ох глубоко вдохнул и почувствовал, как его ум заполняет новая мысль, в которую он готов поверить.

Он открыл глаза и сделал на стене еще одну надпись:

Потом Ох посмотрел на Надежду и сказал:

– Давай пойдем и посмотрим, что снаружи Лабиринта.

Она улыбнулась:

– Это мне нравится. Может, мы узнаем, откуда берется твой Сыр.

Он кивнул, придя в волнение от этой мысли:

– И твои Яблоки тоже!

Надежда поднялась на ноги.

– ОК. Как мы собираемся это сделать?

– Понятия не имею, – сказал Ох.

И это была чистая правда. Где бы им поискать? Они уже везде искали.

Ох вспомнил, что когда они с Ахом отправлялись на поиски Сыра, то всегда избегали темных закоулков и тупиков. Коротышка объяснил это Надежде, рассчитывая на то, что она задаст еще какой-нибудь хороший вопрос.

И она, конечно же, это сделала.

– А что, если темные закоулки совсем не темные? – предположила она.

– Как они могут быть не темными? – воскликнул Ох. – Не зря же они так называются!

Надежда потянулась и сняла с настенного канделябра толстую свечу.

– Могут – если мы возьмем с собой свечу.

Ох уже направился в глубь коридора, но заметил, что Надежда не сдвинулась с места. Она стояла и смотрела на его сумку с инструментами.

– Ты берешь с собой молоток и долото?

Ох посмотрел на инструменты и медленно покачал головой:

– Не думаю.

– Хорошо, – сказала Надежда. – Не стоит начинать что-то новое со старым багажом.

Они снова пошли по коридорам, которые исследовали уже вдоль и поперек, только на этот раз они искали темные закоулки, вместо того чтобы держаться от них подальше. Оху казалось странным искать то, чего он раньше всегда избегал, но он решил, что, наверное, это естественно – испытывать что-то подобное.

Вскоре они подошли к ОЧЕНЬ темному закоулку и остановились.

Внутри была кромешная темнота, и Надежда подняла свечу, чтобы хоть немного осветить путь.

У Оха замерло сердце. Коридор заканчивался зияющей чернотой и плоской кирпичной стеной.

– Еще один тупик, – произнес он.

Надежда выглядела задумчивой.

– Сначала я тоже так подумала, – сказала она. – Но что, если не верить в эту мысль? В конце концов, не все закоулки темные. Может, и не все тупики тупиковые.

Оху понравилась эта мысль. Он решил удостовериться, сможет ли поверить в эту мысль настолько, чтобы превратить ее в убеждение.

Коротышка закрыл глаза и снова попытался задействовать воображение. Какое-то время ничего не происходило, но, когда Ох уже готов был сдаться, вдруг он уловил проблеск – если не света, то, по крайней мере, возможности света – и почувствовал, что у него екнуло сердце.

Ох открыл глаза и посмотрел на Надежду.

– Хорошо, давай проверим, – сказал он.

Оба шагнули в тупик, переполняемые страхом и волнением. Пока они шли, Ох не мог не думать: «Лабиринт – опасное место». Он знал это всю жизнь, с самого детства. «Лабиринт – опасное место» – эта мысль не давала ему покоя.

Но что, если это не та мысль, в которую нужно верить?

Ох остановился. Надежда, видя, что он хочет что-то сказать, тоже остановилась.

– Необязательно верить во все, о чем думаешь, – пробормотал Ох себе под нос.

Надежда ничего не сказала. Она поняла, что творится у него в голове.

Коротышки продолжали идти и наконец увидели в самом конце закоулка крошечный огонек. Это было пламя свечи, отражавшееся в небольшом стеклянном проеме двери!