Поцелуй багрового змея. Часть 2. Бушующий огонь Лайм Сильвия

– Ой, поверь, при желании возможно все, – многозначительно усмехнулась я, в темноте пытаясь разглядеть Ханну, но в результате только получив от нее незаметный тычок локтем.

Тельварис не ответил, явно не уловив смысла моей шутки. К тому же оказалось, что за время, которое мы проболтали, гоблин уже успел представиться и рассказать что-то о теории магии. И все это так и не зажигая факелы.

– Кроме того, – продолжал профессор, – есть расы, которые склонны к определенному типу волшебства, а есть такие, которые не склонны к нему вообще. Например, люди.

– Ну конечно, – вздохнув, фыркнула я.

– И так уж вышло, что в вашей группе впервые на моей практике есть человек. Фиана Шиарис, не так ли?

После прозвучавших слов сразу стало как-то тише.

– Так… мастер, – сбивчиво проговорила я, начиная краснеть.

Несмотря на то что вокруг было темно, хоть глаз выколи, чувствовалось, что все присутствующие смотрят только на меня. А я даже не знала, где конкретно находится гоблин! Да еще и прослушала, как его зовут…

– Мы должны определить, насколько вы реально способны колдовать, гематит Шиарис, – продолжал мастер. – Мильер Рессел рассказал мне, как проходили ваши вступительные испытания в академию. И поэтому я принял одно важное решение.

Я вздрогнула, почему-то почувствовав, что это решение может мне сильно не понравиться.

– Поскольку занятия на «Черном гематите» ориентированы так, чтобы учитывать сильные и слабые стороны каждой расы, я не стану учить всех одному и тому же. Вы просто не сможете выполнять одинаковые задания. Поэтому в первом семестре наши уроки будут ориентированы на отработку ударов самой сильной стихии, присущей каждой расе. А гематит Шиарис… будет от этих ударов защищаться.

– Что? – ахнула я. – То есть на мне начнет отрабатывать магию вся группа?

– Вот попала, – хмыкнула Ханна, хлопнув меня по плечу. – Но я уверена, ты справишься, фиалочка. Ты же у нас победительница огров!

И сдавленно рассмеялась в кулак низким смехом Джерхана.

– Сочувствую, – добавил с другого бока Тельварис.

Он хотя бы не смеялся, кажется, говоря совершенно серьезно.

– Не стоит беспокоиться, – добавил гоблин звонким уверенным голосом. – Судя по тому, что рассказал наш ректор, какая-то чувствительность к магии у вас, Шиарис, все же имеется. Именно поэтому мы начнем с попыток эту чувствительность развить. Подойдите ко мне и встаньте в центре пещеры.

Кто-то по бокам от меня зашевелился, послышалось шуршание ног по каменному полу.

Я осторожно сделала шаг и тут же полетела вперед, споткнувшись о какой-то камень. В последний момент почти одновременно с двух сторон меня ухватило сразу четыре руки.

– Осторожнее, – раздался хмурый голос Тельвариса.

И резкий – Джерхана:

– Эй, Фи, смотри перед собой!

– Я смотрю… Да без толку. Спасибо, – выдохнула я, заглушая быстро бьющееся в горле сердце.

Почти сразу я выпрямилась, но в стороне кто-то все же усмехнулся моей неловкости.

– А нельзя хотя бы факелы зажечь? – спросила я у преподавателя, не слишком надеясь на положительный ответ. И через мгновение, не сдержавшись, добавила еле слышно: – Интересно, у всех мастеров в этой академии мания проводить занятия в темноте?

– Что, даже так? – игриво шепнул мне в самое ухо Джерхан, который явно мгновенно понял, о чем и о ком идет речь. – Я уже почти ревную.

Я пообещала себе, что обязательно пристукну его, как только мы вернемся в древо.

– Боюсь, факелы не позволят задействовать твою колдовскую чувствительность, – проговорил гоблин, отвлекая меня от мыслей о благородной мести. – Ты попытаешься разглядеть магию глазами. А нам это не нужно. К тому же все присутствующие, кроме тебя, так или иначе видят в темноте. Поэтому для моего эксперимента отсутствие света будет отличным подспорьем.

– Замечательно, – нервно буркнула я, пытаясь идти на голос мастера. На этот раз, как ни странно, Джерхан взял меня за руку и осторожно повел вперед. – Я эксперимент…

Однако в следующий миг мысли испарились у меня из головы, потому что на грани слышимости раздался очередной щелчок пальцев, и я взлетела в воздух. Я хотела вскрикнуть или хотя бы возмутиться, но быстро поняла, что этот фокус – дело рук самого мастера.

– Это чтобы вы не переломали себе кости, пока добираетесь до площадки для тренировки.

– Тут есть еще и какая-то площадка? – пискнула я, перебирая ногами в воздухе и инстинктивно пытаясь зацепиться хоть за что-то. Снизу раздавались сдавленные смешки.

Настолько зависимой и беспомощной я не чувствовала себя давно. Впрочем… может, не так уж и давно. Мастер ядов на каждом занятии заставлял меня испытывать нечто подобное. Словно я подвешена в воздухе и в любой момент могу упасть.

А я опять думаю о Багровом змее.

Что ж… ничего нового.

Когда ноги коснулись твердого камня пещеры, мне показалось, что я начала что-то видеть. В кромешной тьме шевелились какие-то тени и смутные образы, словно со всех сторон вокруг меня появлялись люди.

– Да, в самом центре пещеры – свободное место для упражнений по магии, – ответил спокойный звонкий голос гоблина совсем рядом. – Не вертитесь, я справа, – добавил он и положил руку мне на плечо.

В его интонациях не было насмешки, но я все равно чувствовала себя глупо.

Впрочем, как ни странно, оказалось, что в чем-то мастер прав. Я и впрямь с каждой секундой все внимательнее начинала вслушиваться и всматриваться в окружающую тьму. И потихоньку ощущала чужое присутствие без участия глаз.

– Вам нужно преодолеть самое главное – страх, – продолжал гоблин. Звук раздавался откуда-то на уровне моего плеча.

– Я не боюсь, – покачала головой и осознала, что лгу.

В груди спиралью свилось холодное и промозглое чувство.

– Все испытывают страх, когда лишаются чего-то привычного. Тем более когда речь идет о зрении – основополагающем элементе, который дает большую часть представлений об окружающем мире. Но вам придется преодолеть этот страх. Например, представить себя существом, которое от рождения никогда не видело света.

Я громко сглотнула. Странное ощущение шевельнулось внутри, когда он это сказал.

«Представить себя существом, которое от рождения никогда не видело света…» – что-то невыносимо ужасное было в этих словах.

– Мастер… – Я вдруг запнулась, осознав, что так и не спросила ни у кого, как зовут нашего преподавателя по магии.

– Мастер Грильс, – невозмутимо подсказал гоблин, снова без капли иронии или насмешки. – Мое имя Стерег Грильс. Не переживай, я знаю, что гоблинские имена сложны в запоминании. Особенно для Великих змеев, надо заметить, – он усмехнулся с мягкой хитрецой. – Впрочем, с их длинными клыками только шипеть, верно?

Он похлопал меня по плечу и убрал руку. А мне вдруг стало гораздо легче, чем прежде. Словно вот такая спокойная поддержка и была мне нужна.

Каким-то образом гоблин умудрялся разговаривать так легко и непринужденно, словно был моим старым знакомым. Может быть, даже кем-то вроде одного из товарищей моего сводного брата, бродягой или вором подземной Шейсары.

– Мастер Грильс, – кивнула я, приготовившись выполнять указания и неожиданно совершенно позабыв короткую ускользающую мысль, что вспыхнула в голове всего мгновение назад. Что-то очень важное, о чем я хотела спросить пещерного гоблина. – Что я должна делать?

– Я рад, что вы готовы, гематит Шиарис, – одобрительно проговорил мастер, и его голос начал удаляться от меня, словно гоблин отошел в сторону. Сразу стало еще страшнее.

Впрочем, к дракам я привыкла. Что с того, что теперь одно из сражений будет вестись по новым правилам?..

Я расставила ноги пошире и приняла устойчивое положение.

– Надень перчатки, – снова раздался голос гоблина. И мне в руки упала тонкая кожаная тряпочка.

А перед глазами вспыхнуло лицо Астариена с его горящими алыми глазами и раздражением в красивом рычащем голосе: «А перчатки перед тобой для чего лежат?..»

Дрожь лизнула позвоночник.

Я встряхнула головой, пытаясь выбросить мысли о мастере.

– Это перчатки из зачарованной кожи пятнистой ящерицы, пропитанной кровью огра, – пояснил тем временем гоблин. – В первое время они позволят вам отбивать летящие заклятия.

– Кровь огра? – раздался в стороне насмешливый голос Ханны. – Мастер Гроар, никак, накапал вам пару капель?

– Не каплю, а целый кувшин, – неожиданно ответил преподаватель, чем чрезвычайно всех удивил. – Поэтому артефакт у вас в руках очень редкий, гематит Фиана. Относитесь к нему с уважением.

– Да, конечно, – ахнула я, обнаружив, что держу, вообще-то, всего одну перчатку, и пытаясь нащупать на полу вторую, которая, похоже, упала.

Ее нигде не было. Зато я нашла чей-то гладкий ботинок довольно странной конструкции. Спереди он был открыт, и изнутри, касаясь пола, торчали небольшие пальцы с довольно острыми ногтями.

– Что это вы делаете? – спросил мастер Грильс, отдернув ногу в сторону.

– Ищу вторую перчатку, – ответила я, густо краснея. Сбоку раздались сдавленные смешки.

– Я дал всего одну, – объяснил гоблин. – Вы должны отбивать заклятия обеими руками, однако левая будет лишена защиты. Таким образом вы будете вынуждены вкладывать в движения собственную магию. Таков план.

– Ах, вот оно что… – сухо проговорила я, поднимаясь на ноги.

Перспектива вырисовывалась не самая радужная. Но под ребрами уже зудело попробовать. Я никогда не делала ничего подобного! Мне не приходилось сражаться с существами, наделенными волшебством, и, признаться, это немного расстраивало. Ведь каких бы высоких успехов с годами я ни достигла в рукопашном бое, меня всегда сможет победить один-единственный маг.

А магов в Шейсаре бессчетное количество…

В следующие десять минут мастер Грильс рассказывал, какие движения я должна совершать, как стоять и что чувствовать. Где-то в теле должен находиться магический центр, который просто обязан откликнуться на тренировку, и в какой-то момент необходимость в перчатке должна исчезнуть.

В теории звучало складно и понятно, однако стоило перейти к практике, как все стало выходить из рук вон плохо. В паре с хмурым гарпием я трижды падала в обморок, не успевая отскакивать, когда парень применял свою расовую магию – туман-морок. В темноте до меня быстро и незаметно добиралось колдовское облако, которое совершенно не удавалось отразить перчаткой, и я погружалась в неприятный зачарованный сон. А между прочим, падать на каменный пол – то еще удовольствие! Мастер Грильс даже вынужден был встать рядом со мной, чтобы при падении поддерживать меня и не дать разбить голову.

Стыдно было ужасно. Но вернуться в общежитие с раскрошенным черепом не хотелось, поэтому я только тихо поблагодарила гоблина за заботу. Помнится, мастер Гроар подобной поддержки не предлагал.

Вторым ко мне в соперники поставили незнакомого дракайна. Его родовой магией оказалось пламя. Довольно слабое, по мнению Тельвариса, что стоял неподалеку и ждал своей очереди. Однако когда в меня полетело несколько жгучих огненных капель размером с куриное яйцо, я была склонна не согласиться с товарищем.

Двигая руками вперед-назад, как учил мастер Грильс, я пыталась отразить капли, а затем атаковать в ответ, для чего и выбрасывала вперед лишенную перчатки ладонь. К сожалению, последний пункт должен был сработать в том случае, если моя собственная сила проснется, а этого пока не происходило. Поэтому я продолжала тренироваться вхолостую.

К счастью, огонь во тьме было прекрасно видно, а от магических всполохов вся пещера немного осветилась. Несмотря на это, через десять минут все мое тело покрывали ожоги, потому что огненные удары соперника я через раз пропускала.

– Жарковато, да? – усмехнулся дракайн, стоящий со мной в паре и явно крайне довольный собой.

Конечно! Ему-то ничего не угрожало. А я, когда в меня попадал его снаряд, каждый раз вскрикивала. Судя по ухмылке дракайна, крайне смешно. Но он хотя бы сдерживался, не смеялся, а вот парочка гарпиев под предводительством Волантиля Хьяра, моей персональной головной боли, хохотала почти в голос.

– Нет, так не пойдет. – Гоблин остановил бой, чем меня несказанно порадовал, хотя и немного удивил.

Он махнул рукой, и следующей против меня вышла Ханна.

– Возможно, у двух девушек команда получится слаженней, – задумчиво проговорил мастер Грильс, потирая острый подбородок и хмуро качая головой. Как и все в пещере, он тоже заметил, что у меня пока ничего не получается.

– А разве вы не собираетесь загонять меня до полуобморочного состояния, чтобы, избитая и уставшая, я наконец научилась колдовать? – осторожно спросила я, честно говоря, несколько сникшая от полученных ожогов. Руки были красные, на них набухали волдыри. К счастью, мантия оказалась огнеустойчивой, поэтому живот и ноги удалось сохранить в целостности.

В этот момент Ханна, которая уже встала напротив меня, вытянула в сторону ладонь, на которой зажглось крупное, насыщенно-оранжевое пламя. Даже этот совсем небоевой огонек был значительно крупнее всего, что в меня швырял прошлый соперник. И, глядя на ухмыляющуюся соседку, в глазах которой сверкала дерзкая и совсем не женская веселость, я поняла, что мне конец. Похоже, наг владел огнем гораздо лучше скрывшегося с глаз дракайна.

Был в этой скрытой огненной угрозе только один плюс: я стала еще лучше видеть мастера Грильса – его взгляд и выражение глаз. Гоблин удивленно посмотрел на меня, приподняв кустистую бровь.

– Я не планировал отправлять вас домой на носилках, гематит Шиарис, – с некоторым удивлением ответил он. – Вы всего лишь первокурсница. Настоящие сражения будут много позже. Примерно к концу года.

– А вот мастер Гроар явно придерживается другого мнения, – буркнул кто-то в стороне.

Гоблин скривился, как будто ему под нос подсунули нечто давно протухшее и крайне пахучее.

– Я не одобряю тактику преподавания мастера Гроара, – ответил он, чем явно обрадовал не одну меня. – На моих занятиях вы продолжите совершенствовать и взращивать свою силу. На его – убивать друг друга. Но не будем отвлекаться!

Он хлопнул в ладоши и через мгновение расставил оставшихся парней по парам. Если прежде все просто глазели на то, как происходит избиение «человеческой бедняжки», то теперь каждый занялся делом. Вокруг засверкали всполохи магии, скользя от одного академиста к другому. Парни повторяли те же движения, что и я: вперед-назад-вперед. Ударить-блокировать-ударить. Только, в отличие от меня, ни у кого на руках не было зачарованных перчаток, у них получалось и так.

Пещера озарилась светом желтых огненных сфер, всполохами магического тумана и вспышками белой молнии, на которую оказался способен единственный василиск в нашей группе. Ни у кого задание не вызывало проблем. Ни у кого, кроме меня.

Впору было расстроиться, но я предпочла сконцентрироваться на другом. А именно – на том восхитительном факте, что Тельварис встал в пару с дракайном, оставившим на моем теле тьму болезненных ожогов. Подмигнув мне, сын ректора Рессела послал в его сторону сразу десяток раскаленных сфер, отразить и блокировать которые тот просто не смог. И пещера наполнилась уже его раздосадованными криками.

Это была небольшая, но очень приятная месть.

Ханна же все так же стояла напротив меня, насмешливо улыбаясь и приготовившись бить.

Я заранее настроилась на получение еще десятка болезненных ран и, может быть, даже на лишение части волос. Интересно, без них я покажусь мастеру Ришу совсем некрасивой?

Едва эта мысль оформилась, я начала впадать в панику.

– Только не целься в голову! – ахнула я.

Но в этот момент гоблин подал Ханне знак, и, совсем не женственно замахнувшись, с крутым разворотом широких плеч она ударила.

Несмотря на то что опасалась я худшего, огромный и мощный огненный шар полетел… нарочито медленно! Я даже не успела сообразить, что происходит, инстинктивно прикрываясь перчаткой и прикидывая, как увернуться. А потом стало ясно, что шар-то все еще летит. Едва-едва! Не торопясь и пофыркивая желтым дымком.

Увидев мое озадаченное лицо, Ханна запрокинула голову и расхохоталась низким мягким голосом Джерхана. И лишь когда я пошире распахнула глаза, приложив палец к губам, чтобы он замолчал, Нефритовый змей под прикрытием чуть успокоился и кивнул. Но продолжал хитро улыбаться.

Мне не составило труда протянуть вперед перчатку и поймать внушительный, но крайне медлительный снаряд. А затем сделать ответный выпад второй рукой, словно посылая в Ханну собственную магию.

Наконец-то задание гоблина мне удалось выполнить хотя бы наполовину.

– Отлично! – кивнул мастер Грильс. – Гематит Джар, ты прекрасно управляешь своим огнем. Способность контролировать скорость его полета – это именно то, на что я и рассчитывал. Впрочем, от мирайи не стоило ожидать меньшего. Оставайся в паре с гематит Шиарис и потренируй свои удары. Блоки потренируешь потом.

Гоблин взглянул на меня с некоторым сочувствием. Ведь я так и не смогла ни разу атаковать в ответ. Да и защититься без перчатки не представлялось возможным.

– Твоя сила разовьется, я уверен, – проговорил он, ободряюще улыбнувшись.

Я взглянула в его глубокие черные глаза, так похожие на человеческие и при этом так сильно отличающиеся, и попыталась понять, лжет он или нет.

Мастер Грильс поймал мой взгляд и неожиданно улыбнулся. Черные радужки под густыми бровями таинственно сверкнули.

– Вы меня успокаиваете, да? – спросила я, хотя вообще-то собиралась промолчать.

Гоблин в ответ покачал головой, а затем вдруг подошел ко мне. Совсем близко, как будто был не преподавателем, а хорошим другом. Склонился к моему уху и тихо-тихо заговорил. Так, чтобы его слышала только я:

– Настоящее могущество не в силе магии, гематит Шиарис.

Он протянул руку, коснулся моей ладони, перевернул и будто бы вложил в нее что-то. Однако когда кожу защипало подозрительное тепло, я поняла, что мастер вручил мне маленький язычок пламени. Грильс убрал руки за спину, а я с трепещущим сердцем продолжала наблюдать за тем, как продолжает подрагивать магический огонь на крохотном расстоянии от моей кожи.

– Сила гоблинов низка, – тихо сказал мастер, – однако она может быть чудовищно опасна для врагов.

Язычок пламени неожиданно стал голубым, превратившись в дрожащую каплю воды, от которой в разные стороны посыпались калено-белые искры. Когда они достигали моей кожи, я чувствовала обжигающий холод.

– И даже если все думают, что ты слаба, это не значит, что так оно и есть.

Кристально чистая капля обернулась вокруг себя и превратилась в мягкое густое облако пара, которое при этом было пугающе горячим.

– Никто не знает, по каким законам в наших телах живет магия и почему у одних она сильнее, а у других слабее, – добавил гоблин, пока я завороженно глядела на удивительные трансформации, которыми управлял мастер. – Никто не знает, почему кто-то легко подчиняет морские волны, а по приказу другого расцветают цветы в саду.

И прямо сейчас пар превратился в крохотный стебелек. Он был тонким и красивым, мягко извивался, как живое существо, а на самой верхушке появилось два листика.

Я не могла оторвать глаз от происходящего. Последнее колдовство гоблина выглядело самым безобидным. Но внезапно стало ясно, что стебелек тоже не так прост, как кажется. Очень быстро его тело стало напоминать подвижную ленту. Корнями растение потянулось к моему запястью, но я не решалась отдернуть руку, уверенная, что мастер контролирует процесс.

– Однако воплощение нашей силы не имеет никакого значения, – продолжал гоблин свою странную лекцию. – Магия – это почти живое существо. И для него важно не то, кем ты являешься, а то, находишься ли ты в гармонии с собой. Именно поэтому у людей, как правило, магии нет вовсе. Люди – единственная раса, характеризующаяся абсолютным непостоянством.

– Что? Разве? – удивилась я, уже забыв обо всем на свете. О том, что рядом разрываются молнии, вспыхивают огненные шары и то и дело кричат одногруппники, пропустившие удар. Я была полностью поглощена рассказом мастера и утопала в его опасных черных глазах, блестящих от колдовского света, разливающегося вокруг.

– Да, – спокойно кивнул мильер, пошевелив кончиками пальцев.

Вслед за его движениями стебелек опутал мою руку, ползая по ней, как маленькая щекотная змейка.

– В характере людей – постоянное изменение. Ваше сердце способно любить сегодня одного, а завтра другого. Сегодня обожать, а завтра проклинать. Сегодня – помнить смерть, а назавтра забыть о ней.

– Но… – Я открыла было рот и тут же закрыла его, столкнувшись с пристальным черным взглядом.

Что-то таилось в словах гоблина. Что-то возмутительно резкое, но почему-то правильное. Хотелось спорить с ним, но я никак не могла найти верных слов, будто частично понимала, что он прав.

– Это неплохо, – покачал головой мастер, и его заостренное ухо шевельнулось, когда пара тонких косичек выпала из хвоста. – Создатели дали вам короткую память и слабую волю, чтобы вы могли выжить. Это основа человеческой гибкости. Приспособляемости. А еще – бонус к короткой жизни. Например, если ребенка в детстве бросит мать, он должен жить, приняв в качестве родительницы другую женщину. Если у женщины погибнет муж, она должна найти другого. Ваш век короток. Если вы станете оплакивать свои потери десятилетиями, шанс продолжить род будет очень низок.

Я громко сглотнула, чувствуя от его слов странную боль где-то в груди. Мои родители погибли, а я продолжала жить. Но была ли это хорошая жизнь?

– То, что мы продолжаем жить, не значит, что нам не больно, – глухо проговорила я, пока стебелек обвивался вокруг моих пальцев. А я смотрела на него, и он расплывался перед глазами во влажном блеске.

– Тебя должно успокоить то, что долгоживущие расы страдают гораздо сильнее, – покачал головой он, осторожно коснувшись моей руки, словно хотел поддержать. – Например, мы, гоблины, почти не умеем прощать. Ведь если тебя предали единожды, то сделают это снова. Поэтому и предательства среди нашей расы чрезвычайно редки. А дракайны способны по-настоящему полюбить лишь раз в жизни. На прочее их сердце оказывается не способно. Феи умирают, если умирает их возлюбленный. А мираи приучились не привязываться ни к кому. Дело в том, что их память хранит каждую деталь прожитой жизни до гробовой доски. Любимого родственника или друга они способны оплакивать вечность. По этой причине они редко по-настоящему отдают кому-то свое сердце. Их память безупречно хранит каждую черточку родного существа. Каждую улыбку, жест, запах. И новую пару они всегда будут невольно сравнивать с прошлой любовью. Чтобы этого избежать, Великие змеи предпочитают не влюбляться вовсе.

От этого рассказа мне стало еще хуже, чем от прежнего.

– Но все это я говорю не для того, чтобы расстроить вас, Шиарис. А чтобы пояснить, почему у людей так редко встречается магия, – заметил гоблин.

Честно говоря, после истории о мираях я уже с трудом понимала, к чему клонит профессор. Все внутри перемешалось. А мастер все говорил и говорил, словно затягивая меня в омут своих черных глаз, зачаровывая таинственным живым растением, скользящим по моей ладони.

– Магия любит постоянство, – звучал размеренный голос. – Это постоянство она находит в долгоживущих расах и очень редко – в людях. Однако любой человек, если очень сильно захочет, сможет приручить силу. Главное – найти гармонию с собой. То постоянство, которое требуется магии, чтобы течь в нас, словно быстрая река. Вы понимаете меня, гематит Шиарис?

Я резко подняла голову, вглядываясь в узкое лицо гоблина, пытаясь прочесть по его выражению, что он имеет в виду. Потому что я окончательно запуталась.

– Честно говоря, не очень, – пришлось признаться.

По тонким губам гоблина скользнула улыбка.

– Для вас я скажу проще, Фиана, – мягко проговорил он, приподняв бровь. – Магия проснется в вашей крови. Слово гоблина.

– Правда? – ахнула я, не веря своим ушам.

Сердце едва не остановилось. Никто не мог дать подобного обещания! Ни мне, ни кому-либо другому! Но… мастер Грильс дал. И, судя по его черным глазам, на дне которых словно оживало само волшебство, он не лгал.

Но как, подземье его зажуй, он мог это гарантировать?..

– Правда, – кивнул он, и антрацитовые зрачки вдруг опасно сузились. – Но только если вы пообещаете…

– Все что угодно! – воскликнула я, возможно, слишком поспешно. Но в тот момент мне казалось, что я способна выполнить любой приказ, любое пожелание гоблина. Если бы он потребовал что-то взамен… Как бы неправдоподобно это ни звучало, я была готова на все.

Вот только мастеру оказалось ничего не нужно. И это и впрямь пугало, намекая на то, что в его словах кроется какой-то скрытый, тайный смысл. Я даже дышать перестала.

– Вы должны пообещать мне не так много, гематит Шиарис, – покачал головой гоблин, отчего еще несколько косичек упали на его лицо, затемняя и так непроглядный мрак глаз. Несколько мгновений он молчал, пристально глядя на меня, а затем наконец ответил: – Магия не терпит непостоянства, гематит Шиарис… А потому, когда сила потечет по вашим венам, вы ни при каких обстоятельствах не должны решить, что без нее вам было лучше.

– Что? – опешила я от такого утверждения. – Почему я должна так решить? Я хочу уметь колдовать! Всегда хотела!

Какое-то время гоблин просто смотрел на меня, а затем вдруг вздохнул, словно то ли не поверил мне, то ли смирился с чем-то. И в тот же миг зеленый стебелек на моей руке начал вести себя странно.

Я мгновенно забыла о мастере, потому что его растение прижало корни вплотную к моим венам и тут же вонзилось в них, проникая в тело.

Я ахнула, пытаясь сдернуть с себя колдовской ужас, но оказалось, что это невозможно! На мне уже не было растения! Оно стало плоским, прилипло к коже ладони. А затем и вовсе сделалось рисунком, который через пару мгновений исчез без следа.

– Что это?.. Что это за…

Мне не хватало воздуха. К горлу подкатил удушливый страх.

Однако секунды утекали одна за другой, а я не чувствовала никаких изменений. Никаких движений в венах, ничего похожего на то, что там поселились невидимые черви или колдовские жуки. Нет, все было так, как и прежде.

– Что это? Мастер! – громче спросила я и увидела, что гоблин улыбается, пожимая плечами.

– Магия, – спокойно ответил он. – Просто фокус, гематит Шиарис. Просто фокус.

С этими словами он как ни в чем не бывало отошел от меня, и занятие продолжилось. Только я все еще чувствовала себя так, словно со мной произошло какое-то неведомое колдунство.

Впрочем, изменений по-прежнему не было. Я все так же не могла отражать магию без перчатки огровой крови и все так же была не способна наносить магические удары. Так что, если гоблин и говорил правду о том, что однажды я научусь волшебству, это явно должно было произойти не сейчас.

Занятие уже подходило к концу, и все шло в штатном режиме, пока в пещеру не забежал какой-то старшекурсник с выступившей изумрудной чешуей на кистях и с отросшими черными когтями. Он выглядел испуганным и нервным, что, собственно, и объясняло частичную трансформацию василиска. Судя по всему, перед нами появился представитель именно этой расы.

Студент подбежал к профессору и быстро-быстро начал ему что-то рассказывать. Гоблин нахмурился, а когда парень покинул пещеру, мастер обернулся к нам.

– К сожалению, я вынужден остановить занятие. Сегодня в нашей академии произошло страшное преступление. Совершено убийство.

Эти слова прозвучали как грохот колдовской бомбы. Мертвая тишина разлилась по пещере, никто не смел произнести ни звука.

– Сейчас вы отправитесь по домам и в общежитие. Волноваться не следует, – добавил Грильс, но было видно, что он крайне обеспокоен. – Ректор Рессел и все наши преподаватели – маги высочайшего уровня, и я уверен, мы найдем убийцу быстрее, чем это сделали бы любые магические следователи. Кроме того, нам несказанно повезло, ведь наш мастер ядов – командор гвардиаров самого царя. И находить злоумышленников – его прямая обязанность.

Одногруппники зашептались, стал подниматься шум.

Я взглянула на Ханну. Краска отлила от ее лица, брови сдвинулись. Стоявший рядом Тельварис широко распахнул глаза, словно не верил в услышанное. Его губы были плотно стиснуты, кулаки сжаты.

– Кого убили, мастер? – вдруг спросил мой сосед, напряженно вглядываясь в лицо преподавателя. И мне показалось, что в голосе прозвучал страх. Вот только что это был за страх?

– Академистку, – мрачно проговорил гоблин, и Джерхан еще сильнее побледнел.

– Кого именно? – с нажимом уточнил он.