Сокол и Чиж Логвин Янина

Глава 17

— Что?

Губы горели, глаза тоже… Было почти невозможно оторваться друг от друга и так не хотелось возвращаться в реальность, где были чужие взгляды и голоса. Биение сердца все еще заглушало шепот за спиной, но сумасшествие поцелуя уже отпускало, мы тяжело дышали, наблюдая, как мир вокруг нас обретает детали и цвет.

Я почувствовала, как на моей талии сжались пальцы Сокола.

— Артем, они смотрят, отпусти.

— Нет.

— Сокольский, — уткнулась лбом в его шею, все еще цепляясь за крепкие плечи, — ты с ума сошел?

Хотя это я, я сошла с ума! И зачем только говорю?

— Да, Чиж, — услышала в ответ.

— Пожалуйста, не надо, прошу тебя. Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь увидел.

Сокол и сам все понял. Найдя в себе силы меня отпустить, он повернулся к компании.

— Марджанов, выложишь фото в «Инстаграм» — закопаю, понял? — пообещал без тени шутки.

— Блин, Сокол, ну что ты за человек? — услышала я голос брюнета. Смотреть на него не хотелось. — Не обламывай страждущих на корню…

— Руслан, я не шучу.

Прогулка по развлекательному комплексу закончилась, и мы возвращались молча, стараясь не встречаться взглядами, словно оба пребывали в шоке от того, чем обернулся для нас вечер и поцелуй. Не касались друг друга, но я и без слов ощущала напряжение, которое искрило между нами, не желая стихать. Как будто что-то живое (чему так просто не подобрать названия, но при мысли о котором затруднялось дыхание), спеленатое нашим молчанием и растерянностью, отчаянно хотело вновь разгореться и вспыхнуть огнем.

Не знаю как Артем, а я сидела в машине как на иголках, боясь поднять на парня глаза, не в силах поверить, что сама разбудила это в себе. Что решилась на подобное, но роза в руках подтверждала собственную смелость и пугала сонмом вопросов: что делать дальше? Как нам теперь жить под одной крышей? Сумеем ли мы оставить личное пространство друг друга в покое? И если для Сокола, возможно, поцелуй с Чижик не так-то уж много и значил… то для меня сегодняшний вечер закончился настоящим откровением.

Вряд ли получится все оставить и жить, как прежде. А значит мне, скорее всего, придется съехать, но куда?

Сокол остановил машину у подъезда и обернулся к заднему сидению, чтобы подать мне сумку. Наклонившись вперед, достал из бардачка телефон… Мы вдруг отдернули руки, нечаянно соприкоснувшись пальцами.

Нет, это я отдернула, излишне поспешно спрятав руку в карман. Боже, как глупо!

— Извини! — пролепетала беспомощно, краснея от своей трусости. Куда только подевалась моя смелость? — Что-то нашло. Это нервное, наверно.

Артем смотрел на меня.

— Чиж…

— Да? — я распахнула глаза, сердце снова стучало в горле.

Кажется, парень нервничал, то закусывая, то отпуская нижнюю губу. В настоящий момент он тоже наблюдал за моим ртом. Даже в вечерних сумерках это было заметно.

— Чиж, — повторил, — я не знаю, что мне сейчас сказать и что сделать. Все немного вышло из-под контроля. Я не хотел, чтобы так получилось. Точнее, хотел… — он выругался. — Черт!

— Нет, это я виновата, Артем. Я все понимаю.

— Глупости! — Сокол нахмурился. — Конечно же, нет! Марджанов — чтоб ему! Он мастер подобных авантюр. Я ведь давно знаю Руслана, помню на что он способен, и все равно попался как дурак. Попался не в первый раз! Еще и тебя втянул.

Я сглотнула и Сокольский тоже. Наверняка мы подумали об одном и том же.

— В первый раз это был ящик пива, Чиж, — почему-то негромко уточнил Артем. — Ничего подобного ни с кем.

— Да, я помню. — Господи, как же пылают щеки! Не выдержав прямой взгляд Сокола, я отвернулась к окну. Неужели сердце кольнула ревность?

Сокольский продолжил:

— В общем, Чиж, я не знаю что сказать и как именно, но знаю точно, что сегодня отлично провел с тобой время. Это был хороший вечер, и я ни о чем не жалею.

— Правда? — Я снова повернулась к парню — в серых глазах отражался свет, льющийся из окон многоквартирного дома. Эти глаза смотрели так же уверенно, как всегда. — Я тоже, — ответила. — Мне очень понравился сегодняшний вечер.

— Значит, ты не сбежишь? — очень серьезно спросил Сокол, как будто мог слышать мои мысли.

— Н-нет.

— Хорошо, Чиж. С остальным мы справимся, слышишь? Все будет хорошо.

Он с облегчением выдохнул и откинулся на спинку сидения. Сжал руки в кулаки на руле, уставившись перед собой.

Я открыла дверцу и вышла из машины. Направилась было к подъезду, но заметив, что Сокол так и остался сидеть в автомобиле — вернулась.

— А ты? Артем, разве не идешь домой?

Сокол неохотно мотнул головой, словно и сам не был уверен в своих словах.

— Нет. Не думаю, что сейчас. Позже.

— А…

— Все в порядке, Чиж. Я знаю, что мне нужно. Иди, я подожду, пока ты включишь свет.

Вот так просто. Я растерялась. А мне? Что нужно мне? Я не знала. Сокольский смотрел на меня, и я медленно побрела к подъезду, оглядываясь, сжимая розу в руке. Чувствуя вдруг, как в душе заскреблось еще не отчаяние, но что-то очень похожее. Поднялась по ступенькам на седьмой этаж, не слыша ни собственных шагов, ни ожившего требовательным звонком телефона. Ничего. Отперла дверь квартиры, вошла, разулась… и простояла минуты три в бездействии в прихожей, пока вспомнила, что, кажется, должна зажечь в кухне свет.

— Анфиса!

Я стремительно обернулась на голос. Сокол стоял на пороге. Схватившись рукой за дверную коробку, он шумно дышал, словно бежал.

— Чиж, не пугай так больше, ладно? — выдохнул с беспокойством, а я кивнула, прижав сумку и розу к груди, заметив, как дернулся на его шее кадык.

— Ладно.

— И отвечай на мои звонки, пожалуйста.

— Хорошо.

— Я не он, слышишь? — вдруг упрямо сказал и повторил: — Не он!

Артем посмотрел на меня, перевел взгляд на порог и отступил назад. Снова тихо выругался, впившись пятерней в свои волосы.

— Черт, вот это мы с тобой влипли, Чиж, — вдруг улыбнулся, как мальчишка — одновременно отчаянно и озорно, — поверить не могу. Ложись спать.

— А ты?

— А я попробую сдохнуть в тренажерке. Надеюсь поможет!

Но я еще не спала — тихо сидела в пижаме на кровати, просушивая после душа длинные волосы, слушая бухтение телевизора и просматривая конспекты к завтрашним парам, когда в прихожей раздался звонок в дверь — требовательный и резкий. И сразу же за ним еще один. И еще.

Я напряглась — вряд ли это мог быть Артем. У него имелись свои ключи от квартиры, а Илонку я твердо решила больше не пускать в дом без разрешения хозяина.

Нет, не стану открывать! Гуляйте вальсом поздние гости! Если это дядя Вася — так пусть сначала сыну на телефон звонит — я-то тут причем? Однако совесть подсказала, что я здесь очень даже к месту и легенде.

Но игнорировать гостя не получилось. Звонки раздались снова, и следом кто-то настойчиво постучал кулаком в дверь. Я сбросила с колен конспекты, сползла с кровати и на носочках пробежала в прихожую. Припала к дверному глазку, на всякий случай схватив в руку телефон. Сейчас посмотрим, кто там у нас припозднился такой бесцеремонный.

«Ого! — удивилась. — Ничего себе ночной визитер!»

Я распахнула дверь сразу же, как только увидела в глазок Луку. Мальчишка стоял, опустив голову, развернувшись полубоком к лестнице, но я сразу узнала шапку и пуховик, которые видела на нем не так давно в развлекательном комплексе. Да и фигурку было несложно опознать. Мой брат Робик этого худышку в два счета бы завалил одной левой, настолько он казался тщедушным, хотя и был хорошо одет.

— Привет, Лука.

Мальчишка застыл, распахнув от удивления рот. Видимо, он никак не ожидал меня здесь встретить, да еще и в таком домашнем виде, так что, столкнувшись с присутствием малознакомой девушки в квартире старшего брата, тут же нахмурился и отступил, важно дернув на плечах рюкзак.

— Где Артем? — спросил коротко и без предисловий. Я бы сказала, что очень по-мужски. Я была удивлена не меньше гостя, так что мой ответ вышел таким же содержательным:

— На тренировке.

— Что, так поздно? — усомнился мальчишка.

Пришлось пожать плечами:

— Да, он так сказал. Постой, — я словно очнулась. — А ты сам-то чего пришел? Ты время видел? Тебе же спать давно пора, Лука! И почему Артему не позвонил? Он бы наверняка тебя встретил. Подожди, — сообразила, неожиданно испугавшись. — Ты что? Ты сейчас хочешь сказать, что ехал через весь город? Один?! Я правильно поняла?!

— Ну и что? — Лука дерзко вскинул подбородок. — Тебе-то какое дело? Я уже взрослый! А у Артема телефон не отвечает, вот!

Никакого. Совершенно. Мне нет никакого дела до незнакомых мальчишек, разве что очень волнует тот факт, что ребенок одиннадцати лет бродит один по улицам ночного города в декабре месяце. Да и неважно в каком месяце, важно то, что он бродит! Один! Дядя Вася с этой Алисой там совсем ополоумели, что ли?

Я отодвинулась от двери к стене, освобождая проход.

— Так, а ну заходи! — решительно скомандовала, чем снова изумила мальчишку. — Нечего соседей тревожить!

— Чего? — он фыркнул и насупился. Глянул сердито из-под шапки. — И не подумаю! Я тебя не знаю, а вдруг ты маньячка! А брата я здесь подожду, ясно?

— Ясно.

С лестницы потянуло холодом, звонкий голос мальчишки эхом звенел в тишине лестничной площадки… Я все же помнила, что разговариваю с ребенком, и решила самостоятельно покончить с реверансами, иначе наше противостояние могло продлиться еще долго. Я не знала точно, когда вернется Сокол, но точно знала, что запросто справлюсь с таким худышкой. Заодно и приоритеты между поколениями расставлю, чтобы не забыл, кто есть кто. Точнее, кто кого, как с Робиком.

Я вышла на площадку, цапнула Луку за капюшон и легко втянула упирающегося мальчишку в квартиру. Заперла за ним дверь.

— Разувайся, — сказала, стаскивая с него шапку и рюкзак. — Есть хочешь? — спросила, но Лука молчал, и я сделала нехитрый вывод: хочет. Повесив куртку в шкаф, отвела гостя на кухню.

Телефон Сокола не отвечал. Странно. Я еще раз набрала номер. В подтверждение моим мыслям Лука пожал плечами, вернувшись из ванной комнаты:

— Я же тебе говорил. Артем всегда недоступен, когда у него тренировка. Ненавижу футбол! — вдруг неожиданно заявил, воинственно сложив на груди руки в замок.

У-у, как все сложно-то, — теперь уж и я нахмурилась. Это от кого он сейчас замыкается? Хм, не мешало бы родителям разобраться.

— Слушай, Лука, я сегодня специально ужин не готовила, но у нас с Артемом осталось немного куриного супа, — предложила. — Ты садись, я уже подогрела! Ой, а давай я для тебя картофельные оладьи приготовлю со сметаной. Точно! Это будет быстрее всего и так вкусно, что ты просто пальчики оближешь! Артем трескает — за уши не оттянешь! Или яичницу? Только скажи, что ты хочешь?

Я зашуршала на кухне, глядя, как парнишка ест. Сначала неохотно черпая суп ложкой, а потом работая все усерднее. Пришлось даже хлеб подрезать и подсуетиться с обещанными оладьями. Мальчишка ел, а я все не могла отделаться от навязчивой мысли.

— Лука, к сожалению, я не знаю номер телефона твоего отца, иначе бы уже позвонила дяде Васе.

— Подумаешь! — он зло фыркнул и слизал с пальцев сметану. — Я тоже не знаю.

— Но, Лука, а как же твоя мама? Может, нам позвонить ей? Послушай, — я осторожно присела на стул рядом с гостем. — Я тебя совсем не знаю, это правда. И, конечно, понимаю, что ты пришел к брату, все так. Но родители всегда переживают за своих детей, и сейчас твоя мама, уверена, не может найти себе места от неизвестности, где ты и что с тобой. Это важно, Лука. Если ты дашь мне номер ее телефона, я обещаю, что сама с ней поговорю и попрошу тебя не наказывать. Хорошо? А там и Артем придет.

Мальчишка замер. Отодвинув от себя тарелку, пробормотал под нос:

— Не будет она переживать. Ей все равно.

— Это еще почему? — удивилась я. — Отчего ты так решил? Я уверена, что ты ошибаешься и что мама… — но договорить не успела.

Лука повесил голову, хлюпнул носом, потом еще разок, а затем разревелся.

Вот так дела-а!

Сокол

В тренажерном зале стихла музыка и над дальней частью, в которой располагалась кардиозона, погас свет.

— Парень, заканчивай со штангой. Закрываемся! Если хочешь успеть в душ, у тебя есть десять минут!

Отлично. Я выполнил последний жим и вернул штангу в стойку. Сев на скамейке, утер тыльной стороной ладони пот со лба, потянувшись за полотенцем. Последний час я занимался в зале один и совершенно не следил за временем. Остановить меня было хорошей мыслью. Я встал и размял плечи, после чего дал знать незнакомому охраннику, что ухожу.

Улица встретила тишиной и чистым, морозным воздухом. Снег под ногами приятно скрипел. Я спустился с крыльца спортивного клуба и направился к машине, чувствуя каждую мышцу в разбитом силовой тренировкой теле. Даже после контрастного душа оно все еще было напряжено, но мне определенно стало легче. Гораздо легче вдали от Чижика. Сейчас я снова мог связно думать.

Анфиса. Чиж. Моя нечаянная соседка. Последнее время меня волновало все, что касалось этой девчонки. Мысли прояснились, но на вопрос: «Чего же я от нее хочу?» по-прежнему не нашлось ответа. Определенно я хотел ее саму, давно, это не стало новостью, но меня никогда не волновала чужая жизнь и чужое прошлое настолько, чтобы завладеть мыслями. До появления Анфисы все это было за пределами моих желаний и интересов. Так почему же сейчас я не мог думать ни о ком другом?

Когда сцепился с тем белобрысым качком в баре?

Когда заехал Максу по лицу?

Когда приехал к университету и ждал? Как дурак ждал Чижа в машине, потому что по-другому не мог. После того, как она пришла за мной ночью в отделение — не мог дома находиться один, даже зная, что она ничего мне не должна. Почему так отчаянно захотелось что-то сделать для нее, когда увидел девчонку расстроенной — еще ночью на кухне? Тогда я явно почувствовал, что не хочу оставлять ее горечи прошлого. Никому из прошлого.

Только я. Чтобы помнила только меня.

Эгоистично? Наверно. Странное ощущение, новое и непонятное, но сегодня я готов был свернуть для нее горы — для своего зеленоглазого и симпатичного чижика, смешливого и настоящего, залетевшего в мой дом. Решившего поиграть с хищным Соколом, позволив ему распробовать свои сладкие губы. Клянусь, на какой-то миг я совершенно забыл, где нахожусь, настолько понравились мне их смелость и вкус. Настолько сильно рукам захотелось взять свое. Так хорошо и спокойно было на душе от мысли, что девчонка улыбается, а я знаю, что делать. И так не вовремя сознание ошеломил страх, что уйдет. Исчезнет вдруг из моей жизни так же одномоментно, как появилась.

Какого же черта со мной происходит? С нами происходит? Я давно жил один и ни в ком не нуждался. Возвращался в свой дом, чтобы спать. Чтобы забыться в нем с очередной Заей и снова остаться одному. Никогда не думал о доме, как о чем-то одушевленном. Месте, в котором уютно и где тебя кто-то ждет. По-настоящему ждет. Чиж никогда не говорила, но я знал, что ждала. Это было видно по мелочам, грело незнакомой приятной мыслью и проникало под кожу. Ее присутствие, запах, смех. То, с какой легкостью дом принял ее заботу… или я сам. Черт его знает. С недавнего времени я ненавидел моменты, когда оставался в нем один.

Да, я хотел Анфису — ту смешливую девчонку в дурацкой пижаме и простом свитерке. И другую — отзывчивую, горячую, которая снилась мне и сводила с ума каждую ночь, и которая, теперь я знал, существовала в реальности. Хотел так сильно, что едва не взял, в последний момент захлопнув дверь квартиры за своей спиной. Только растерянность в глазах Чижа и неготовность ответить — остановили меня. Было так легко все испортить. А что потом? На что я был готов потом?

Она опомнилась после нашего сумасшедшего поцелуя, я прочитал это в ее глазах, а я — нет. Но тренировка пошла на пользу, и я снова держал ситуацию в руках. Был уверен, что держу, когда возвращаясь к машине, думал о том, что не намерен ничего менять. Сначала стоило разобраться и с расстоянием, и с нами. С тем, чем все могло закончиться, решись мы на большее.

Я завел мотор «Тойоты» и достал из бардачка телефон. Увидев входящие звонки, нахмурился — больше десяти от Луки и пять от Чижика. В такое-то время? Сорвался с места тут же, набирая Чижа.

— Привет! — она ответила сразу, но полушепотом. — Подожди, — попросила, — я уйду на кухню. Минутку! — я практически увидел, как девчонка на носочках выбегает из комнаты.

— Чиж, что случилось? Почему ты говоришь тихо? И почему не спишь?

— Ну, наконец-то, Артем! — выдохнула она, негромко хлопнув дверью. — Ты сначала ответь, почему к тебе никак не дозвониться? Ты же меня сегодня сам просил отвечать, и сам же молчишь! Я почти оделась, уже хотела выходить!

— Постой… Куда выходить? Зачем?

— Затем, что у нас дома твой брат. Точнее, у тебя дома.

— Лука?

— Ну да. Пришел два часа назад. Я его накормила и сейчас он спит.

— В каком смысле пришел? Ночь на дворе.

— В самом прямом! Сам приехал на автобусе, представляешь? Он тебе звонил, но не смог дозвониться, а телефон вашего отца Лука не знает. Артем?

— Да? — сердце сжалось под ребрами в предчувствии чего-то плохого.

— Кажется, с твоей мамой беда, — призналась Чиж. — Я уже думала к ней ехать, насилу узнала у Луки адрес дома, но будет лучше, если ты сам.

— Она… Алиса жива?

— Да. Лука говорит, что да. Но, похоже, у нее нервный срыв на фоне затяжной депрессии. Твоя мама рассталась с сожителем и, я полагаю, была не в себе, когда прогоняла сына из дома. Лука говорит, что она все время повторяла какая плохая мать и посылала его жить к отцу. Бросала за порог вещи. Он признался, что у нее проблемы с… алкоголем. Ты осторожно там, ладно?

Я ненавидел Алису и за это тоже, за то, что сегодня пришлось пережить Луке, но автомобиль уже мчался в сторону ее дома, разрывая шинами стылый асфальт.

— Артем?

— Что?

— Позвони мне. Я буду ждать.

— …

— Артем? — Ком в горле все никак не давал сказать.

— Хорошо, Чиж.

Алиса оставила себе путь к отступлению. Даже в сегодняшнем сумасшествии она играла с чужими чувствами и ждала, что ее спасут. Вернут к былой красоте и благополучию. Снова найдется тот, кто поможет и вытащит из трясины, вскинет проблемы слабой женщины на свои плечи, чтобы она, отряхнувшись, оставив после себя осколки и пепел, пошла ломать чужие судьбы дальше.

В доме горел свет — это первое, что бросилось в глаза, едва я открыл ворота и увидел распахнутые настежь входные двери. Разбросанные по холлу вещи. Разбитую посуду и зеркала. Она курила и, по-видимому, последние несколько часов тушила сигареты о домашние предметы и мебель. Я увидел свежее прогорелое пятно на дорогом тюле в гостиной — просто чудо, что здесь все не сгорело к чертям.

Она лежала в своей спальне на широкой кровати, как кинозвезда пятидесятых — надев на себя дорогие чулки и платье. Жалкое зрелище для той, чью красоту напрочь смел ураган безумства и ярости. Это только в кино красиво — наглотавшаяся таблеток, списанная со счетов звезда с пустой бутылкой виски в руке и предъявленным миру «факом». Сейчас яркий макияж матери на бледной коже напоминал жуткую маску упырицы, волосы — мокрую ржавую паклю, а из глубокого декольте вывалилась одна грудь, измазанная в блевотине. И снова Алисе повезло, что не захлебнулась. Жутко воняло алкоголем.

Я попробовал пульс на запястье — он не прощупывался, но тело было теплым. Вытерев простыней лицо и рот, опустил пальцы на шею, уже набирая номер скорой.

— Скорая? Срочно нужна реанимационная помощь! Женщина сорока лет. Без сознания. Предположительно отравление медикаментами и алкоголем. Не знаю. Думаю, часа два, не больше. Улица Кольцова, дом 53. Что я должен сделать?

— Алиса, очнись! Алиса!..

Отец приехал уже в больницу — помятый и небритый, в распахнутом настежь пальто. Нашел меня в холле и тут же ушел к дежурному врачу. Минут через десять вернулся, чтобы тяжело опуститься рядом в кресло.

— Жива. Слава Богу.

— Знаю.

— Что будем делать, сынок?

Я покачал головой, пожимая плечами.

— Похоже, выбора нет, и тебе снова придется оплачивать банкет. Одной реанимацией тут не обойтись, ей понадобится длительное лечение. Сусанне расскажешь?

Отец лишь отмахнулся, а я отвернулся.

— Ясно.

Как это ни жестоко, но гораздо больше стабильно-тяжелого состояния матери в настоящий момент меня волновал другой вопрос:

— Лучше ответь, что будем делать с Лукой? Он сейчас у меня — остался с Анфисой. Сегодня он сам приехал к нам почти в полночь. Пацану одиннадцать лет, и я даже думать не хочу о том, что он сегодня пережил. Хватит в его жизни херовых Даршитов.

— Артем…

Мы не смотрели друг на друга.

— Пап, какая разница? Ты уже дал ему свою фамилию. Ты всегда был мужиком с большой буквы. Тебе стоит только принять его, и у тебя будет еще один сын. Ты нужен ему гораздо больше, чем такая Алиса. По себе знаю. Он мечтает о тебе, но никогда не признается.

Отец молчал, но мне необходимо было это сказать. Попросить, иначе уже завтра Лука окажется один. Я навсегда останусь старшим братом, но мне никогда не стать ему отцом.

— Это для него, понимаешь. Не для тебя.

— Сынок…

— Просто подумай над моими словами, прошу тебя.

— Хорошо, Артем, обещаю.

Зимой светает поздно, ночь до рассвета длинна и темна, но для меня она пролетела как один миг. Тяжелый, свинцовый миг — хаос из мыслей и чужих голосов, ожидания, смятения и злости, за которыми наступили апатия и тишина.

Я возвращался домой по тихому ночному городу, думая о том, как быстро жизнь меняет полюса. Как легко обстоятельства, независимые от нас, подчиняют человека себе, в любой броне выискивая слабые места. Пригвождая к земле тяжестью, которую так просто не сбросить с плеч. Как я умудрился втянуть в это дерьмо Чижика?

Все время, пока мы сидели с отцом в больничной приемной — мать стояла между нами. Ей давно не было места в связке Сокольских, но там, в больнице, она оказалась как никогда сильна и снова протянула руки по наши души. Только мысли о зеленоглазой девчонке, ждущей моего звонка, помогли мне сбежать и не думать о той, рядом с которой ее старшему сыну когда-то не нашлось места.

Звонок получился коротким и скомканным, еще в середине ночи. Я не привык быть слабым и едва нашел для Чижа несколько слов. Но с Анфисой был Лука, и я обещал… А впрочем, она и без слов все поняла.

Сейчас часы показывали «6:02» нового дня. Я поднялся на этаж и вошел в квартиру, стараясь не нарушить покой спящих в ней людей. Разувшись, снял куртку и заглянул в комнату. Лука спал на кровати — незаметная сломленная фигурка под одеялом — в темных сумерках и не разглядишь, Анфисы видно не было. Еще с улицы я заметил свет, горящий в окне кухни, и направился туда. Ну, конечно, неугомонная девчонка, она провела здесь всю ночь и сейчас спала, свернувшись клубком на неудобном диванчике — человек, которого я искал в этом городе, несмотря на то, что поиски привели меня в мой собственный дом.

Я вошел тихо. Уж не знаю, какое ей чутье подсказало, но Чиж тут же открыла глаза и села, потирая лицо ладонями. Волосы — густые и шелковые, красивой волной легли на плечи, губы от сна припухли — думаю, я мог бы смотреть на нее вечно. В расстегнутом вороте плюшевого халата взгляду открылась нежная ключица и обозначившееся полукружие груди… Я вдруг подумал о том, что хочу увидеть Чижа раздетой. Голой. С разведенными ногами и сбитым дыханием. До сухости во рту хочу забыться в ней, ощутить на себе ее руки и услышать, как она выдохнет мое имя. Мое имя, и к черту весь мир с его гребаными проблемами. К черту лживых Алис, больничные палаты и старые обиды. Кажется, я сам себя загнал в ловушку. Вернувшись домой, я еще больше хотел взять то, от чего бежал, пытаясь себя усмирить.

Меня остановило удивление, прозвучавшее в голосе девчонки и ее обезоруживающая, как всегда, прямота. Сейчас в ее голосе звучали беспокойство и тревога. Она тоже провела непростую ночь. Насколько было бы легче, если бы мы могли друг другу помочь. Успокоить. Развеять тревогу разговором наших тел, который откровеннее слов. Это же так просто. Не знаю, когда бы я ее отпустил…

— Артем? Привет, — тонкие пальцы запахнули ворот халата, и я поднял глаза. — Ты уже дома? А я уснула. Хотела тебя дождаться, но даже не услышала, как ты вернулся.

— Доброе утро, Чиж.

Она оглянулась в сторону окна, за которым все еще стояла мгла, и тут же посмотрела на электронное табло на кухонной плите, где отображалось время.

— Утро? Надо же, — изумилась, — действительно шесть часов. Как быстро пробежала ночь, и как долго тебя не было. Как она? — спросила, конечно, имея в виду Алису.

— Жить будет. Ей вовремя успели помочь. Даже не знаю, услышит ли кто-нибудь за это спасибо.

— А как ты? Устал? — Чиж встала и обхватила себя руками. Я снова поймал себя на мысли, что слишком пристально рассматриваю ее, замечая мягкий изгиб бедер и тонкую талию под халатом. Думая о том, как непреодолимо ненавистны мне два шага, разделяющие нас.

— Не знаю, — я пожал плечами, заставляя себя отвести взгляд. Взъерошил пятерней волосы, опускаясь на стул. — Ничего не чувствую. Мне почти все равно, я давно не считаю себя ее сыном.

Если Чиж и удивилась, то промолчала. Села за стол напротив, но тут же снова вскочила на ноги.

— Ой, ты же, наверное, есть хочешь?

Я поднял голову в сторону девчонки. Посмотрел на нее долгим взглядом.

— Чиж, только не говори, что не спала всю ночь и готовила. Зачем?

Теперь уже она растерянно пожала плечами.

— Я не так, чтобы много. Просто подумала, что утром Лука проснется и ему будет капельку веселее, если он будет знать, что кому-то рядом не все равно. Хорошо, если с ним будешь ты. Понимаешь, он рассказал, что боится. Что в последнее время очень переживал за маму и за себя, и это по-настоящему ужасно, Артем. Мне кажется, он чувствует себя ненужным. Блинчики с творогом такая мелочь, по сравнению с его детской бедой, но ничего лучше я придумать не смогла. Есть сметана и малиновое варенье. Как думаешь, они ему понравятся? — Чиж вопросительно вскинула брови.

Я не знал что ответить, горло снова сжал спазм. Я стиснул руки в кулаки и отвел глаза. Словно что-то сообразив, девчонка отступила к плите, зажгла конфорку и поставила на нее чайник. Спросила, оглянувшись:

— Артем, что тебе сделать? Чай или кофе?

— Чай. А ты… будешь? — я вскинул голову, вдруг испугавшись, что останусь один. Мне не хотелось, чтобы она уходила.

— Да, — просто ответила. — Как раз позавтракаю с тобой и соберусь на занятия, а вы отдохнете.

— Чиж, ночь была беспокойной. Может, останешься? Не пойдешь в университет? Тебе не помешает выспаться. Один день — не так страшно.

— Ты что! — она усмехнулась, качая головой. Оглянулась на меня поверх плеча. — У нас модульная контрольная, впереди экзамен. Я не могу. Да и вам с Лукой не хочу мешать. Вечером возьму смену в «Маракане», так что вернусь поздно. Могу даже домой не заезжать после занятий. Только скажи, я все пойму. Это же твой… это ваш дом.

Мне не понравились ее слова. Пальцы неожиданно смяли край клеенки на кухонном столе. Я смотрел, как длинные завитки русых с золотом волос, касаются талии.

— Анфиса, — сказать получилось хрипло, и она вздрогнула. Повернулась с чайником в руке. Я лихорадочно соображал с чего начать, глядя как распахнулись в ожидании ее глаза.

— Да?

— Днем я заеду в больницу, чтобы сменить отца — возможно, ему что-то понадобится и я хочу быть поблизости. А вечером у нас с командой общий сбор. Вчера я уже пропустил тренировку и ни о чем не жалею, но сегодня мне как капитану надо быть с ребятами. Лука останется один. Я, конечно, могу его взять с собой, но мне кажется, что брату сейчас ни к чему лишнее внимание и расспросы. А делать вид, что все хорошо, ни он, ни я не станем. Чиж?

— Да?

— Ты ему точно не помешаешь, скорее наоборот. Ты понимаешь?