Сокол и Чиж Логвин Янина
Ночь. Подъезд. К-квартира.
Квартира!
А-а-а! Проспала! И в дверь кто-то ломится! Все! Хана мне! Если хозяева не повяжут, то Лешка точно шею свернет! До чего ж я все-таки невезучая!
Тре-е-е-е-е-ень!
Знаете такое полезное упражнение — «велосипед»? Думаю, все в школе на уроках физкультуры проходили. А под одеялом «крутить педали» не пробовали? На скорость? А вот я попробовала. И, кажется даже, у меня получилось взять легкий старт.
Я взвилась на постели пружиной, но честное слово сдержала бы крик. Я бы молчала как суслик в тряпочку, выискивая в панике пути отступления, если бы вдруг не увидела ноги. Мужские ноги. И упругую голую задницу, в которую едва не клюнула носом. Кто-то спал в одной постели со мной, развернувшись валетом… и под мой крик начал шевелиться.
— А-а-а-а! — заорала я и полезла через эти ноги Топтыгиным. Запрыгала, чуть не запутавшись в них, скатилась на пол и потянула, прикрываясь, одеяло на себя, но у меня его с таким же криком вырвали, оказавшись сильнее в руках.
— А-а-а-а!
Так-с! Тут маленькое отступление.
Что вы знаете о птицах семейства соколиных? О соколах? Лично я знаю кое-что- спасибо телеканалу «Планета животных», собственной любознательности и школьному кружку «Юный натуралист», в котором занятия вел мой папа — учитель географии. Это птица отряда хищных, питающаяся мелкими млекопитающими, насекомыми и птицами. Обладательница длинных крыльев и острого клюва. Зоркого глаза. Крупные особи порой вырастают до полуметра. Очень быстрая в полете и сильная. Например, белую куропатку бьет на лету, пикируя с большой скоростью. Насчитывает три десятка различных видов и названия этих видов, кроме сапсана и кречета, я вам, конечно, с лету не скажу, но! Тот птиц, что сейчас сидел передо мной — а это был именно Артем Сокольский и никто иной — совершенно точно был из семейства «сокол пучеглазый». И сейчас взирал на меня, раскрыв в изумлении не только серо-карие мигающие глаза, но и рот.
Прическа у Сокола была, как у дельтапланериста — модная челка на взлете. Видимо, до того, как я заорала, парень преспокойно себе дрых носом в подушку, а тут такое. О своем внешнем виде вообще промолчу. Слава Богу, я догадалась поймать запущенный в меня предмет, и теперь прижимала подушку к груди, как пират сундук с золотом, раскорячившись на полу.
Наверняка, это все стресс виноват, иначе чем еще можно объяснить тот факт, что самый главный вопрос почему-то задала именно я.
— Ты-ы?! Ты откуда здесь взялся, Сокольский?! Тебя же не было!
Но, увы, парень не оценил мою смелость. У него, в отличие от моего писка, получился настоящий рявк.
— Я-то?! Это ты откуда взялась, н-ненормальная! Совсем офонарела к чужим людям в дом пробираться и в постель лезть! Вы там что с девчонками чокнулись все на этих шоу «Прояви хитрость — завоюй парня»?! Сначала письма, звонки, потом — встречи в подъезде. Что за фигня! Так далеко еще ни одна не заходила!
— Я не хотела, честно…
— Ну да, рассказывай! И штаны снимать не хотела, и задницу мою щупать, и орать, как дурная баба в трубу. Чуть заикой меня не сделала!
— Да ничего я не щуп…
— Скажи еще, что от удивления сирену включила! А я поверю, ага, что ты не знала к кому в постель забралась! Кто здесь живет по-твоему?! Твоя мама?! У меня что, на лбу стоит печать «идиот»?
Ого, как темные брови нахмурились, глаза засверкали. Если бы не челка и примятый след на щеке, запросто испугаться можно. Хотя, кажется, я и так боюсь.
— Ну да…
— Чего?!
— Конечно, не знала! Ни о чем не знала! Да я вообще в твою квартиру случайно попала!
— Так, хватит! Устроила тут цирк! — Сокольский заерзал в постели, обматываясь одеялом. Я тоже завозилась, собирая в кучку раскинутые конечности. — Я тебе не главный клоун на конкурсе юных аниматоров! Не с кем переспать — дуй на сайт знакомств и решай проблемы по-взрослому, без меня. А я сам выбираю с кем спать, где спать и когда спать, ясно?! И вообще, — серые глаза злобно прошлись по мне, — с чего ты взяла, что можешь мне понравиться? Да ты вообще не в моем вкусе!
Что-о?! Пффф! Скажите пожалуйста, какой эстет! Да очень надо! Была б здесь Мила Францевна, она, как известная в прошлом пианистка, объехавшая полмира, быстро бы объяснила этому индюку, что такое хороший вкус, а что — моветон. А я, так и быть промолчу. Не было счастья — и не надо!
Видимо, мое лицо соизволило отобразить работу мысли, потому что Сокольский вдруг наставил на меня палец.
— Вот только не вздумай устраивать спектакль! Много вас таких — желающих внимания. Достали уже!
Нет, ну надо же! Вот это самомнение — мне бы такое! Он точно сокол, а не орел?
— А я и не устраиваю. Конечно, удивилась! Можешь не верить, но я действительно не знала, что здесь живешь ты. Лешка сказал — друг! А еще — что друг уехал в другой город, вот! Ну, я и подумала…
Темная бровь Сокола в злой иронии взлетела вверх. Прямо патриций в этом одеяле, ни больше, ни меньше. Только лаврового венка на голове не хватает — чтобы печать на лбу прикрыть. Но он прав. Даже логика сегодня против меня. Я действительно могла догадаться. Много ли у Лешки друзей, кто может похвастаться отдельной квартирой? Вряд ли. А про Сокола мне Ульянка раньше говорила, что он живет один, и что отец у него какая-то важная шишка.
— Как уехал, так и вернулся. Я, к твоему сведению, не ночую, где попало! А Леший вообще должен был через час свалить…
Видимо, не только у меня кипела работа мысли, потому что парень вдруг нахмурился и выдал:
— Постой. Ты сказала Лешка? Ким? Так это с тобой он тут, получается, мутил, а затем спать оставил? Он что, гад, совсем охренел в моей постели своих девчонок топтать?!
Ой, кажется, сейчас птичка лопнет — так Сокол надулся и покраснел. Даже ногами засучил, сползая с кровати. Вместе с одеялом, конечно! Что-то до Лешки я его не так выводила из себя.
Стоп! Лешка. Открутим пленку назад. Это чего он только что сказал?!
Похоже, в этой комнате сейчас лопнут две птички.
От обиды я тоже на ноги схватилась, но подушку не отпустила — уж если блюсти честь, так до конца!
— Что?! Да не хватало ужаса ходить за этим делом по чужим домам! И не было у меня ничего с Лешкой! Мне просто ночевать было негде, совсем! У меня хозяйка золото, я у нее два года комнату снимаю, а вчера к ней племянник из тюрьмы вернулся — уголовник-рецидивист! — вот и сбежала. Уже думала на улице спать придется, а тут Ким с ключами. И не был он у тебя вчера, только я. Я вообще сбиралась рано утром уйти, чтобы ты и не узнал даже! Но у меня телефон выключился, а в доме свет пропал — не зарядить! Я тихонько вошла, легла — все! И нужен ты мне, Сокольский, как зайцу стоп-сигнал! Я и фамилию-то твою знаю только потому, что в универе слышу часто. Хоть бы подумал сначала, лезла бы девушка к тебе в постель в футболке и колготках, если бы хотела охмурить. Да чтоб ты знал, ты тоже не в моем вкусе, понял! Иначе я бы хоть прихорошилась!
Сказала и рожицу постаралась скривить так, чтобы он наверняка понял, что я о таких, как он, думаю.
— И я тебя не щупала — больно надо! А за вторжение извини. Некрасиво, конечно, получилось. Если что, я белье и постирать могу. — И уточнила на всякий случай. — Когда будет где.
Меня снова смерили жутким взглядом.
— Спасибо, не надо! Уж лучше от тебя сразу отвязаться!
Вот тут я не могла не согласиться! Но плечами для приличия пожала.
— Ну, как хочешь. Мое дело предложить. Так я пойду? Мне еще на занятия в универ хотелось бы попасть. Сегодня лекция у Баталова, а он знаешь какой препод — у-у, гризли! Доказывай потом на сессии, что ты не рыба — проглотит и не заметит! Так что, Сокольский, спасибо тебе за ночь и все такое. Кажется, было даже приятно познакомиться…
И по стеночке, по стеночке стала отползать к сброшенным на пол вещам. А квартирка-то у Сокола ничего, приличная. Окна высокие и потолок светлый. Мебели, конечно, мало, зато стол письменный с компьютером — вот мне б такой! Лампа, колонки, камера, МФУ. Как в кино у хакеров — полный фарш! И все это в комнате размером, как моих три!.. Ух, ты! — чуть не споткнулась. Вот это плазма! На пол стены! Я такую только в универмаге техники и видела! Даже потрогать от удивления захотелось, но покосилась на хозяина и передумала. Еще заклюет как куропатку, и вякнуть не успею, вон как смотрит недружелюбно.
На лице у Сокола застыло выражение крайнего возмущения. Нет, ну странный народ эти парни, ей богу! Значит то, что без спросу к нему в квартиру проникла — пережил. А то, что не в моем вкусе — переварить не может!
— Познакомиться?! Издеваешься?! Ну и наглая же ты, П-пыжик! Я вспомнил тебя. Давай, отваливай вместе со своим спасибо! А с Лешим я сам поговорю — напросился! И попробуй только кому-нибудь рассказать, что спала с… что мы вместе… черт! Что ночевала у меня, и клянусь…
Но чем именно клянется и на чем — Сокол договорить не успел. Впрочем, так же как я возмутиться, что и вовсе я не Пыжик, а Чижик — плохая у него память. Мы снова оба покраснели и чуть не лопнули, когда в дверь неожиданно позвонили.
Трееееень!
И еще раз, куда настойчивей и требовательнее. Трееееееееееееееееееееень!
Тот, кто нас разбудил и о ком мы благополучно забыли в пылу «знакомства», как оказалось, и не думал никуда уходить.
В квартире стало так тихо, что даже из-за входной бронированной двери совершенно отчетливо донесся мужской голос:
— Артем, немедленно открывай! Мы знаем, что ты дома! Сын, хватит валять дурака! Ждем еще минуту и заходим — ключи у нас есть! Если ты думаешь, что я намерен простить тебе вчерашнюю выходку, то глубоко ошибаешься!
Ключи? Есть? У кого?
О-о-ой! — волосы на затылке зашевелились. Родители! А я с подушкой и в труселях прямо из постели их возмущенного чада! Вновь стало так страшно, что хоть чечетку зубами отстукивай! И, судя по всему, не только мне. Потому что Сокольский вдруг оказался рядом и прошипел сквозь зубы:
— Вот черт! Кажется, отец со своей грымзой приехали!
И как был нагишом в одеяле, так и потопал открывать. А я завертелась на месте, не зная куда бежать и за что хвататься. Ну все, Фанька, труба твои дела! Если Сокол сейчас обо всем расскажет родителям — не помогут и слезы, точно в участок за разбой загребут! Попробуй потом доказать, что ты не верблюд, а просто поспать зашла.
Взгляд упал на циферблат настенных часов, и вдруг отчаянно захотелось разреветься — половина девятого утра. Все, на лекцию к Баталову опоздала! Еще один пропуск, и прощай стипендия вместе с мечтой о красном дипломе! Привет пересдаче и хвостам! Нет, ну до чего же все-таки обидно!
Замок в двери щелкнул, в прихожей послышались голоса, и я свалилась на пол, впопыхах натягивая джинсы. Вскочив на ноги, схватила свитер, продела руки в рукава, толкнулась макушкой внутрь…
— Ну, здравствуйте, девушка!
Да так и застыла, как всадник без головы, с растопыренными, как у огородного пугала руками, услышав обращенный ко мне строгий голос.
— Так значит это из-за вас Артем вчера не приехал на семейный праздник?
И так это было сказано, знаете, с обидой и укором, как будто я этому голосу алименты задолжала за двадцать лет.
Ой, а может, мне и дальше так постоять? Я могу. Что-то не очень хочется нос показывать.
— Э-э… нет, — я закачалась, поворачиваясь. Мой писк точно слышно? — Я тут ни при чем.
— А вот мне почему-то так не кажется. Вы хоть понимаете, дорогуша, как этот вечер для нас с Сусанночкой много значил?!
— Э-э, м-м… с кем?
— Вы что, издеваетесь? — ну вот, еще один сомневающийся в моих чистых помыслах выжить любой ценой. Только рычать-то зачем? Мне и сына его хватило. — Это же и дураку ясно, кто Артема сорвал и зачем, раз уж вы здесь! Впрочем, — мужчина выдохнул, успокаиваясь, — действительно, откуда вам знать. Сегодняшняя молодежь — сплошь поколение потребителей и эгоистов. Только собственными желаниями и живет!
— Ну-у… — Вообще-то с таким утверждением я была в корне не согласна. Не всякое проявление индивидуального мышления равно понятию и ярлыку «эгоист», даже если идет в разрез с чьим-то мнением. На то мы и индивидуумы, в конце концов, чтобы мыслить и принимать решения самостоятельно. Даже в силу возраста. И будь мы не в этой точке пространства и времени, я бы, скорее всего, попробовала возразить. (Это я уже молчу, как этому шишке возразил бы мой папа!) Но сейчас меня терзали мысли куда более приземленные — показать голову или не показать? Высунуть из окопа или не высунуть? Интересно, какой отрезок этого самого времени нормальный человек может простоять в чужой гостиной телеграфным столбом со свитером на голове, прежде чем ему поставят диагноз?
Оказалось полминуты.
— Мне кажется, девушка, что вы задержались в гостях и вам давно пора домой.
Ур-ра! Поставили! То есть — не повязали! Голова сама собой вынырнула из горловины, а руки оправили вещицу на талии. Я даже улыбнулась сердитому незнакомцу, вперившему в меня серый взгляд, и бочком, бочком попрыгала к выходу.
— Ага! Пора! Ужас как пора! Вы даже не представляете как меня заждались! Я только в туалет забегу и исчезну! Честно-честно! И вы больше никогда, совсем никогда, вообще никогда обо мне не услы…
— Куда? Стоять! — скомандовал, шагнувший навстречу из коридора Сокол, и я даже моргнуть не успела, как вдруг оказалась прижатой сильной рукой к боку парня.
Ну, все, сдаст. Как пить дать сдаст партизана с потрохами! От отчаяния тут же захотелось возмутиться, почему это он мной командует, и я даже рот открыла, приготовившись бороться за свободу до последнего вздоха, когда внезапно увидела молодую женщину, которая вошла в комнату, стуча шпильками модных сапог. И следом за ней девушку примерно моих лет, вкатившую в спальню чемодан.
Я сказала чемодан? О, не-ет. Чемоданищще!
Обе незнакомки оказались блондинками в модных шубках и, честное слово, я бы назвала их красотками, если бы не надменно поджатые губки и выражение лиц, словно им каждой в нос вставили пыж, смоченный в уксусе.
— Мама, где я буду жить? — спросило ломко-хнычущее создание, кокетливо улыбнувшись Соколу, и женщина обвела комнату победным взглядом.
— Конечно в этой квартире, золотко. Где же еще? У нас не так много семейной жилплощади, чтобы рассмотреть другие варианты.
— Я же сказал — нет! — вырвалось у парня, но дамочка тут же наставила на него палец.
— И никаких возражений, Артем! Илоночке нужна твоя помощь и внимание. Забота, в конце концов! Ничего, поживете вместе, дочь освоится с городом, а потом решим вопрос с отдельной квартирой. Я не говорю, что это надолго, дорогой! Максимум до нового года! А пока ты как брат присмотришь за моей девочкой…
— Какой к черту брат, Сусанна! Мы чужие люди!
Ноздри дамочки затрепетали, уголки губ задергались. Ой-ей, кажется, сейчас будет потоп. Известный женский прием и до смешного прозрачный, так неужели до сих пор работает?
— Василий! Я не могу это слышать! Ну, хоть ты сыну скажи!
Хм, судя по тому, как решительно вскинулся Сокольский-старший и как насупил густые брови — работает, да еще как.
— Артем! — снова рык. Неужели все мужчины думают, что если вот так вот, поднапрягшись в связках, порычать, то можно все решить? Странные создания. — Мы тебе вчера сообщили, что Илона решила учиться на курсах флористов и ей понадобиться помощь. В скором времени мы станем одной семьей, и это крайне невежливо так поступать со своей сводной… с дочерью Сусанны, когда я иду тебе на любые уступки!
— Я уже ответил, пап, что нет. Мог и не сообщать!
Ого, какой Сокол серьезный. Я осторожно завозилась под его рукой. Эй, он собирается меня отпускать или как? Мне вообще-то до ветру не мешало бы сходить.
— Поздно, сын! Илона «уже» приехала! Покажешь девочке город, поможешь освоиться, познакомишь с друзьями. Заодно и нам с Сусанной будет спокойнее. Все равно ты по весне на сборы уедешь, кому-то придется и за квартирой присмотреть.
— Пап, какая весна? Минуту назад речь шла о трех неделях.
Ага, шла. Я свидетель!
— Неважно.
— Нет, очень важно! Речь идет о моей территории…
Ну вот. Только рогов не хватает, сейчас бодаться начнут.
— О моей территории! Ты забываешься, сын! О моей! И если ты еще не понял, все равно будет так, как я сказал! Точка!
Ничего себе! Кажется, назревает настоящий скандал, а Фанька как всегда в эпицентре! Да что ж такое-то! К моему изумлению обе блондинки радостно выдохнули. Зато Сокол вдруг не на шутку напыжился. Не удивительно. Если бы мне вот так же привезли жильца — я б еще и не так брыкалась!
— Нет вопросов, пап. Не нравится, как я живу — отлично! Мне самому надоело перед тобой отчет держать! Брошу универ и буду играть в футбол, как хотел. К черту все!
— Я тебе брошу! Я тебе так брошу! Никакого спорта без образования, понял?! Сначала диплом получи, а потом делай что хочешь!
— Тогда не командуй, как мне жить, и не попрекай!
Глава 3
Мужчина вдруг схватился рукой за сердце и пошатнулся. С Сокольского разом слетела вся спесь.
— Пап?
— Вася?
— Василий Яковлевич? — проблеяла худой овечкой Илоночка, вторя матери, и сразу стало понятно, чьи руки в этой семье моют золото.
Глава семейства, как настоящий кабальеро, соскочивший на ходу с лошади, устоял на своих двоих. Задрав подбородок, вскинул руку, успокаивая «толпу» и кажется мне, что эту короткую сцену можно было бы отыграть лучше. Во всяком случае, как по мне, именно дрогнувший голос выдал дилетанта с головой.
— Все хорошо, сын. Отголоски сердечной болезни. Сейчас выпью воды и полегчает.
Что, серьезно? Никто кроме меня и не заметил? Кажется, нет. Сокольский, путаясь в одеяле и чертыхаясь, поскакал на кухню и тут же вернулся со стаканом воды. Так быстро слетал, что я даже моментом воспользоваться не успела.
Сусанна ласково погладила локоток мужчины и сердито взглянула на парня. Впрочем, ее взгляд удивительным образом смягчился, когда Илоночку внезапно пробрал кашель. Вот только обратилась она не к дочери.
— Артемушка, дорогой, ну к чему эти разногласия и нервотрепка в кругу любящей семьи? Неужели мы не можем сесть и договориться, как нормальные люди? Давай-ка, выпроводи поскорей свою гостью, и спокойно все обсудим. Девушка, — карие глазки сверкнули острым нетерпением, — до свидания! Кажется, вам ясно сказали, что вы здесь задержались!
Вот он — мой звездный час! Момент работника массовки, во избежание конфликта с примой труппы, красиво уйти со сцены и раствориться в безызвестности, не затеняя свет софитов, падающих на ее протеже. Меня больше никто не держал и я, рада стараться, попятилась из комнаты.
— Ага, сказали. Так я пошла?
— Идите-идите, — отвесила поклон Сусанночка, — и сделайте одолжение, милочка, — не возвращайтесь!
Как грубо. Вот прямо обидеться захотелось. А впрочем — не мне с этой грымзой жить!
— До свида… — я развернулась на коротком разбеге, нацелившись на выход, но меня, как куропатку на лету, срезали крепкие руки Сокола.
— Стоять! — прошипел парень в ухо, и я даже покраснела от такого неожиданного внимания, хватая ртом воздух. Сильный какой! И чего он ко мне все время обниматься лезет? Вот снова ухватил за талию и притянул к себе, разворачивая лицом к родителям.
Ну, все, решил сдать, зараза! Все шишки сбросить на меня! Ябеда! Прости Лешка, прости мама, я сделала все что могла.
— Ты куда, Пыжик? А познакомиться? И нечего стесняться! Сейчас всем признаемся и дело с концом! Ты же этого момента три месяца ждала!
И если бы, паразит, не ткнул меня кулаком в ягодицу, я бы даже не сообразила, что это он мне.
— Кто? Й-я?!
— Ты! Пела — познакомь да познакомь. Хочу как можно скорее влиться в твою дружную семью. Ну, вот они, мои родственники. Золотые люди, как видишь! Особенно Сусанночка, — парень белозубо оскалился будущей мачехе, — юмористка! Не возвращайтесь! Очень смешно! В общем так, пап, тут такое дело, — вновь напустил на лицо серьезность, выставляя меня вперед. — Вот это — моя девушка…
А? Чего?
— И мы решили жить вместе!
Ик. Ик. Ик, ик, ик… Я оттопала назад.
Женщина нахмурилась, я заморгала. Рука Сокольского крепче сдавила талию. Да, парню не позавидуешь. Держится так, словно вот-вот рухнет на дно. Только я-то тут причем? Совсем офигел, что ли? Да меня сейчас эта Сусанночка с доченькой пилочками для маникюра исполосуют!
Я расцепила край губ и попыталась изобразить чревовещателя.
— Ты что, Сокольский, лбом в дуб въехал? С ума сошел! Ты что несешь?!
Но получилось только промычать: «мумымумы». Очень явно промычать — все трое родственничков тут же уставились на меня и переглянулись. Не удивительно, даже я засомневалась в своей адекватности.
Стало так обидно, что немедленно захотелось Сокольского стукнуть! Ткнуть кулаком, пониже спины, совсем как он, правда, с размаху. Но впечатать кулак мешало обмотанное вокруг бедер одеяло и хмурые взгляды, поэтому парня пришлось как следует ущипнуть. Кто ж знал, что в этом месте одеяло сползет и мой чудо-щипок придется на голую задницу! Ну все, теперь точно со свету сживет!
На лице Сокольского не дрогнул ни один мускул. Вот это выдержка! Кубик-Рубик бы уже орал как резанный! У меня даже коленки подломились от уважения. Пришлось проблеять совсем как Илоночка — тоненько и противно. Исключительно в виде извинения.
— З-з-здрасти!
— Сусанна, дорогая, — улыбнулся Сокол, — как видишь, есть небольшая проблема. Не можем мы жить втроем, когда у нас тут любовь-морковь. Придется вам с отцом подыскать для Илоны другую квартиру.
Рано радовались. Акула, она и есть акула, даже если живет на суше. Скрипнув зубами, Сусанночка улыбнулась Сокольскому-старшему, нахмурившему лоб от признания сына, и повисла на мужском локте.
— Глупости! — легко отмахнулась от слов парня. — Знаем мы, какая у тебя любовь! Сегодня одна девочка, завтра другая. Все помним! А Илоночке учиться нужно, в большом городе друзей заводить. Ну же, Артемушка, — пропела лисой, — неужели откажешь своей сестре?
— Нет, — упрямо сглотнул Сокол. Заиграл важно желваками. — На этот раз все по-другому. У меня тут любовь случилась, можно сказать всей жизни! Да я вообще впервые так влюбился! Люблю Пыжика не могу! Даже ночами снится! Вот как только встретились — так никого вокруг не замечаю. Только ее! Еле упросил переехать ко мне, так что учтите — у нас все по-серьезному!
И похлопал меня ладонью по плечу. Надо понимать — вроде как приголубил.
М-да. Станиславский отдыхает. Артисты! Интересно, когда закончится первый акт, можно будет уже сбегать в уборную?
— Пожалей дочь, Сусанна. Зачем ей слушать наши… ну, ты сама понимаешь что. И так соседи каждую ночь в батарею стучат.
Женщина поняла, а вот я не очень. На всяк про всяк с подозрением покосилась на парня — это чем он тут ночью занимается?
— Да и девочка у меня стеснительная, не хочу ее напрягать. А ревнивая какая — тигрица! Мне, конечно, льстит, но боюсь за Илоночку.
Че-го?!
— Кхе-кхе! — ну вот, кажется и папаня отмер. Да уж, влюбленный сын — это вам не шутки! Можно и речь потерять. Посмотрел на меня как-то уж слишком критически, оценивая с ног до головы.
Ну да, не очень, согласна. На тигрицу не тяну, максимум на выдру. Так я же после работы и без марафету! Подумаешь, бублик растрепался и на затылок слез. Да любовь вообще слепа! Пусть скажут спасибо, что не выхухоль! Так что я на всякий случай плечики-то развернула и подбородок вскинула. Чижик, знаете ли, тоже птица!
— Пыжик, значит? — ах, да. Я и забыла, что у кого-то проблемы с памятью. Мужчина снова недовольно откашлялся. — А имя, Артем, у твоей пассии есть?
И вот тут пулемет Чапаева заклинило.
Я почувствовала, как рука Сокола вновь легла на талию и напряглась. Тоже мне артист. Ну и сымпровизировал бы уже что-нибудь. Все равно ведь они меня больше не увидят.
— А что? — снова упрямое. — Это так важно?
Блиин! Захотелось закатить глаза. Ну, конечно, важно! Ну и дурындище! Сам же говорил любовь! А теперь проколется на сущей ерунде!
— Значит, нам твою девушку тоже прикажешь Пыжиком называть? Как шапку?
— Да, — подключилась Сусанночка, — какое-то совершенно глупое прозвище!
Так, Фаня, кажется, пора отрабатывать ночлег и спасать Сокольского. А то вон уже и Илоночка захихикала. Без меня ему против трех акул никак не выстоять.
— Ну-у…
— Анфиса я! — даже руку удалось протянуть мужчине уверенно и улыбнуться на все тридцать два, — приятно познакомиться!
Ага! Съела Сусанночка! Вот-вот, подергай кисло носиком вместе с дочуркой. Папа говорит, что улыбка у меня потрясающе-обаятельная, и я ему верю.
— Можно Фаня. Вы знаете, мы как-то привыкли с Артемом к уменьшительно-ласкательным прозвищам. Ну, там пусик мой, мусик, — я повернула голову и потрепала Сокола за щеку. — Вот он и растерялся. Правда, пусик?
Парень сглотнул слюну, но ответил, скрипнув зубами:
— Конечно… мусик.
Главное, не раскололся и то хлеб. А в догонялки мы после поиграем. Я так бегаю, что просто у-ух!
Кстати о хлебе. Только я вошла в роль и собралась по-культурному слинять: «Прощай, любимый, дела зовут! Привет учеба и институт!», как вдруг Сокольский-старший откашлялся, виновато взглянул на повесившую нос Сусанночку, развел руками…
— Ну, девочки, я не виноват. Против личной жизни не попрешь!
… и сказал, почему-то глядя на меня:
— Надеюсь, сын, ты нас хоть чаем напоишь с дороги? Все же не чужие мы люди. Или так и будем стоять? Тебе, кажется, в скорости на учебу надо, нет? Нам вот с Сусанной точно дел прибавилось…
Вообще-то да, еще как надо! Но мужчина был прав. Выпроводить гостей, просто развернув их на пороге, не очень-то вежливо. Особенно, если гость — твой папа. Да и Илоночка стоять не хотела, она хотела здесь жить, и сейчас, держась за чемодан, едва сдерживала слезы досады, прожигая во мне дыру.
— Э-э, конечно, — просипел Сокол как-то не очень уверенно и тоже воззрился на меня.
Эй, я не поняла. А при чем тут, собственно, Фаня? Кто хозяин в доме?
Папа довольно почесал руки.
— Анфиса, сделай нам всем горяченького. Кх-м, пожалуйста. А мы тут пока с Артемом поговорим, — а у самого лицо такое светлое, невинное, вроде это не он придумал способ сплавить меня с глаз.
Ладно. Все равно в туалет невтерпеж, так хоть уйду красиво! Хм, может быть, даже сбежать получится…
— Пыжик, не дури там! Мне с сахаром!
Ыыы. Трус! Взялся же на мою голову! Я обреченно потопала выполнять задание.
Коридор. Туалет — о, да! Кухня.
Шкафы. Холодильник. Полки. Вермишель быстрого приготовления. Чипсы. Полбутылки кока-колы. Соль. Горчица. Кетчуп. Снова вермишель — запас на неделю. Пакетик из-под соленых креветок. Быстрорастворимый суп. Сухой попкорн для микроволновки… Да он что, издевается?! С сахаром ему, правда?! Я же даже чай найти не могу!
Заглянула в холодильник… И тут мышь от тоски повесилась! Нет, ну я так не играю! Так и вижу, как Сусанночка с дочуркой хохочут, глядя на мою красную от стыда рожицу.
А может, им с кока-колой вермишель предложить погрызть? А что, Сокольский вон лопает и ничего!
Я пошла шелестеть по ящикам. М-да, красивая у Сокола кухня, просторная, и мебель дорогая, только вот толку мало. Так и захотелось запустить сюда своих четырехлетних сестричек с фломастерами и жуткой тягой к прекрасному. Ой, кажется, чайник просвистел. Уже? Вот засада!
Есть! Нашла чай! И сахар! Ур-ра! Убью Сокольского — дурындище быстрокрылое! Ну, кто же чай на подоконник ставит! Да еще за штору! Но настроение заметно поднялось. Еще больше поднялось, когда, хихикая, всыпала хозяину две ложки сахара… и, подумав, добавила еще шесть. А чтобы у него во всех местах слиплось! Тогда точно не догонит! А еще… Эврика! У меня же бутерброды есть! Правда, только два, зато от мысли, что с красной икрой — прямо полегчало. А пусть гости думают, что здесь каждое утро так завтракают!
Вот же я хозяйка, оборжаться! Осталось только бутерброды разрезать на части, чтобы Илоночка не объелась, и можно считать, что мы с Соколом в расчете!
Я расставила на столе исходящие паром чашки и прислушалась к голосам в комнате.
Рык-рык. Писк Илоночки. Рык-рык. Эмоционально-высокое Сусанны. Рык-рык — сердитое мужчины и резкое Сокола. Ой, снова Илоночка. Интересно, отстоит Сокол у папы территорию или нет? Может, пока мне шею не намылили со всем этим нечаянным маскарадом, лучше самой все слопать и слинять?
Поздно.
Сокольский мои старания оценил, вновь превратившись в Сокола пучеглазого, а вот девочки его папы — не очень. Так и косились на нас недружелюбно, вытаскивая из квартиры чемодан.
Отстоял, значит.
— Ну, я пойду? — За гостями закрылась входная дверь, и мы с Артемом остались вдвоем в прихожей. Отыскав глазами свои вещи, я потянулась рукой за шапкой. Неужели можно выдохнуть? Ну и утречко!
— Стоять.
— Что, опять? — удивилась, поворачиваясь к парню. — Чего это? Грымза же ушла.
— Как ушла, так и вернется, — ответил заметно помрачневший Сокольский. — Эта фурия легко позиций не сдает. Она знает, что я не завязываю длительных отношений, так что наверняка отца спровадит и заявится сегодня же вечером со своей дочуркой. Налаживать контакт.
— А эта Илона что, и правда без пяти минут твоя сводная?
— Не знаю. Отец уже год с Сусанной шашни крутит, но до вчерашнего дня жениться не спешил. Я новость по дороге к городу узнал, потому и вернулся. Навестить хотел. Денег у отца хватает, а решимости и здоровья не очень. Запросто может в любой момент передумать, вот Сусанна и старается закрепить позиции, чтобы наверняка.
— Ясно. А я-то тут при чем?
— А при том, что я тебя к себе в гости не звал!
— Так я же объясни…
— Рот закрой!
— Слышь, ты! — я так возмутилась, просто жуть! Я ему тут бутерброды, понимаешь ли, от сердца отрываю, чаи завариваю, а он! Не хватало еще, чтобы всякие парнокопытные мне рот затыкали. — Совсем опупел?!
— Да помолчи ты! — оборвал меня парень. — Мне твоя помощь нужна. Только при условии, что ты не хитростью сюда пробралась, чтобы со мной встретиться.
— Чего?
— Ну, может, придумала себе всякие бредни девчачьи про любовь с первого взгляда, подружек наслушалась. Думаешь, ты одна такая? Я не встречаюсь, поняла? Ни с кем. Я только сплю. Хочешь со мной переспать?
И чего это рожа сделалась такая мерзкая? Ты смотри, и про вкусы забыл.
— Да иди ты! — я вмиг нахохлилась. — Индюк! Лесом-полем! Нужен ты мне триста лет и три года! Три дня, три минуты и три секунды! Чихать я на тебя хотела, понял!
Меня, конечно, занесло, но он тоже не прав. Видимо, мое лицо досказало все лучше всяких слов, потому что Сокольский, кажется, поверил. Тоже мне прЫнц! Да я б с таким вообще под один куст не присела, ну, вы понимаете…
Точно поверил. Снова стал хмурым и злым. А я упрямо натянула шапку.
— Да, понял я, понял, Пыжик, не кипятись.
Читать бесплатно другие книги:
