Маг-новобранец Горбенко Людмила
Мерлин прильнул лбом к стеклу ювелирной лавки и ахнул. Такой красоты ему еще не приходилось видеть, хотя покойная Катерина при жизни уважала украшения. Эти бы ей точно понравились. Блеск разложенных на синем бархате драгоценностей просто ослеплял.
Подвешенный над дверью колокольчик весело тренькнул. Коротышка ювелир быстро окинул посетителя профессионально оценивающим взглядом, и на его гладко выбритом лице отразился неутешительный вывод. Пожилые мужчины в поношенных плащах редко покупают драгоценности. Тем более мужчины с крестьянской косой в руках. А уж овечья жилетка, отчаянно воняющая псиной, вообще кричала: «У меня нет денег, гоните меня отсюда».
Ювелир быстро подскочил к посетителю и, загородив своим телом прилавок, подчеркнуто холодно осведомился:
– Чем могу помочь? Какой суммой располагаете?
Мужчина, казалось, засомневался. Он даже высыпал на ладонь какие-то медяки и начал пересчитывать их, тихо шепча себе под нос. Ювелир терпеливо ждал. Когда неперспективный покупатель закончил подсчет, он уже приготовился распрощаться с ним, как вдруг капюшон черного плаща медленно опустился с головы на плечи.
Глаза ювелира уперлись точнехонько в пустой проем на том месте, где у добропорядочных граждан располагается рот. Провал рта растянулся в широкую дружелюбную улыбку.
– У меня всего три монеты. Этого хватит на ожерелье? Вон то, с зелеными камушками? И я сразу уйду.
Ювелир нервно сглотнул. Еще никогда ему не задавали вопрос, ответ на который был бы так однозначен. Если к вам в дом приходит сама Смерть и спрашивает, хватит ли изумрудного ожерелья, чтобы откупиться от этого визита, редко кто будет долго раздумывать. Особенно когда Смерть настолько совестлива, что готова заплатить за покупку. Тремя последними монетами.
– Я готов дать вам все, что пожелаете! – выкрикнул ювелир.– Не надо денег! Что вы! Берите просто так! Надеюсь, что ваш следующий визит запланирован не на самое ближайшее время? Только не подумайте чего обидного, я всегда рад… то есть, что это я несу…
– Тогда кроме ожерелья я возьму шейную цепь и браслеты,– решила грозная фигура, задумчиво щелкая костяшками пальцев по острию косы.– И вот эти кольца, пожалуй. Все.
– Все? – не веря своему счастью, пролепетал ювелир.– И вы больше не придете?
– Нет. Столько интересных мест, где хотелось бы побывать. С тебя хватит и одного визита.
– Не придете никогда? – прошептал ювелир.
– Я не понял – ты меня приглашаешь? Или хочешь от меня избавиться?
Ювелир набрал полную грудь воздуха и решился:
– Хочу избавиться.
– Тогда заворачивай мои покупки и прощай. Дела ждут.
Окрыленный ювелир раскрыл сундучок, обитый изнутри бархатом, ссыпал туда украшения, добавил в качестве бонуса пару тяжелых литых браслетов и перекрестился.
Спустя несколько минут из дверей ювелирной лавки вышел высокий сутулый мужчина в плаще. Он тащил под мышкой сундучок, тяжелый и не слишком удобный на вид. Едва покупатель отошел от лавки, дверной замок щелкнул, и окошко украсилось табличкой «Закрыто».
– Магазины,– довольно сказал себе под нос Афанасий Дормидонтович, постукивая по крышке сундучка.– Какая прелесть, однако. Ох!
От столкновения с фонарным столобом сундук перекосился на сторону и едва не выпал. Стало слышно приближающийся цокот копыт и громыхание раздолбанных амортизаторов маршрутной кареты. Мерлин поставил сундук на тротуар и потянулся было в карман за деньгами, но передумал. Там три медяка, это он и так помнит. Да и зачем платить, если можно опять воспользоваться своим обаянием.
Увидев поднятую руку, возница притормозил.
– Еду в парк! – предупредил он.– Смена закончилась. Если тебе по пути – садись.
– В парк? А где это? – спросил предполагаемый пассажир, лица которого не было видно из-за низко надвинутого капюшона.
– В конюшне перед картофельным полем. Едешь?
– Еду,– ответил мужчина и вынул из-за спины косу, лезвие которой было местами насквозь проедено ржавчиной.
– Ты бы еще с граблями в карету лез! – возмутился возница.– И корову прихватил в придачу! Не повезу!
– Неужели ты мне откажешь? – расстроился мужчина, преграждая коням дорогу и с намеренной медлительностью спуская капюшон с головы. В лицо вознице уставились два пустых провала с мерцающими в глубине тусклыми искорками. В зеленом свете фонарика кости отливали мертвенной плесенью.
– Ты… за мной? Так рано? – прошептал возница и перекрестился.– Но почему?
– Потому что старым ногам иногда надо давать отдых! – широко улыбнулся зловещий собеседник, небрежно поигрывая косой.– И почему вдруг «ты»?
– Вы хотите забрать меня? – упавшим тоном поправился возница.
– Ты мне и даром не нужен! Я остановил тебя из-за кареты.
Что-то подсказало вознице, что лучше не продолжать дискуссию. Он счел за лучшее промолчать и послушно погрузил под сиденье неудобный сундук пассажира. Примостив в багажном отсеке груз с таким почтением, словно это был хрустальный кубок, он спорхнул на тротуар и гостеприимно открыл двери кареты настежь.
– Прошу! Куда прикажете?
– Ну, на картофельное поле мне точно не хочется,– задумчиво проговорил пассажир, покусывая кончик костяного пальца.– Мне нужна какая-нибудь обувь, шарф и перчатки. Тут неподалеку была улица, где множество магазинов. Гони туда! Да! Чуть не забыл– и в кондитерскую…
Когда карета притормозила у трактира «Дырявый бубен», давно стемнело. Мерлин неуклюже выбрался на улицу и помог вознице сгрузить на тротуар два сундука, шляпную коробку и мягкую дорожную сумку, набитую до отказа. Едва последний предмет багажа коснулся земли, карета сорвалась с места и растаяла в полумраке.
Мерлин усмехнулся и толкнул ногой дверь трактира.
– А… Опять вы, Афанасий Дормидонтович? – без особой радости осведомился молодой трактирщик.– Новая шляпа вам к лицу. Страусиные перья, если не ошибаюсь. Но… разве это не дамская модель?
– Она мне понравилась.
– Снова будете хлестать все подряд мимо рта, а потом расплатитесь старыми медяками?
Посетитель весело хохотнул, откинул крышку одного из сундуков и, зачерпнув оттуда, вывалил на стойку горсть жемчужных бус, перепутавшихся друг с другом.
– Это устроит?
Изо рта трактирщика вырвалось слово, которое строгая мама позволяла ему употреблять только в одном случае – когда он попадал себе молотком по пальцу. В полном шоке он кивнул и автоматически сгреб украшения себе в ладонь.
– Тогда начали,– довольно сказал Мерлин, сдвигая высокую кружевную шляпу на лоб.– Для начала пивка…
Под городом в желудке змия
Климат, если можно так выразиться применительно к утробе змия, становился все более сырым и горячим. Но Джульетта упорно продолжала идти вперед. Время от времени под ногами попадались монетки, а однажды даже целый холщовый кошель, набитый под завязку старыми сентаво. Невзирая на робкие протесты актера, трактирщица сгребла все это в одну кучу и умело упаковала в импровизированный узелок, скрученный из подола ночной сорочки Дитера. Среди множества переплетений был выбран коридор, стенки которого жестко пружинили, а далеко в конце слабо светилась мутная точка.
– Ты напрасно ищешь гортань,– обеспокоено сказал Дитер, покорно семенящий следом.– Это опасный путь, Джульетта! У него там температура как у верблюда под мышкой. А если змий сожмет мышцы…
– Придется рискнуть,– упрямо пропыхтела трактирщица.– К тому же искать ничего не надо. Я и так предполагаю, где гортань. Главное, не отвлекай меня, а то я запутаюсь. Когда пол и потолок меняются местами…
– Но почему ты не соглашаешься пойти другим, безопасным путем? Не хочешь через кишечник – не надо! Есть еще уши! Глаза, наконец! Нет, я не понимаю… Ой! Какой славный извилистый коридорчик! Это случайно не короткая дорога к кишечнику? Я бы посмотрел. А ты? Не желаешь составить компанию?
– Вон тот славный извилистый коридорчик всего-навсего дорога к железе, выделяющей ферменты. И я как раз к ней направляюсь. Хочу ее подоить.
– Как подоить? А выход? Ты же сама кричала…
– Молчи, болван. Ты видишь мои волосы?
– Нет, здесь темно. А что с ними?
– У меня никогда в жизни не было таких волос! Никогда! Я не уйду отсюда до тех пор, пока не наберу полные руки этого замечательного средства!
– Полные руки? Я же предупреждал тебя! Зарастешь, как обезьяна!
– Ерунда! Руки можно и побрить! Зато голова…
– Но Джульетта! Ты здесь всего ничего, а я уже не знаю сколько суток! Мне надоело сидеть взаперти, в темноте! Я есть хочу!
– Еды полно. Найди себе что-нибудь помягче и лопай на здоровье.
– Джульетта!
– Я тебе сказала один раз и повторять не собираюсь. Хочешь со мной – лезем через гортань. Или разделяемся, и каждый идет своей дорогой.
– Я боюсь!
– Прекрати ныть! Ты же мужчина, в конце концов!
– Но я… Ой! Ой! Она раскрывается! Ты чувствуешь? Боже, Боже! Постой, что это за шум? Джульетта, ты слышишь? Джульетта! Джульетта! Ау! А, вот ты где… Джульетта, что это с твоими волосами? Они снова поредели?
– Мои волосы поредели еще тогда, когда ты, щенок, не родился! – грозно рявкнул незнакомый низкий голос.– Убери руки! Я не Джульетта!
– Это я уже понял,– пролепетал актер.– А кто вы?
– Куриная Лапка.
– Сама? – восхищенно выпалили из угла.
– А это тогда кто? – недоверчиво переспросил Дитер.
– Да Джульетта же, идиот! Неужели до тебя не дошло – нас уже трое! Твой змий проглотил очередную жертву. Скажите, уважаемая Куриная Лапка, вы тоже попали сюда из моего трактира?
– Нет,– отрезала гадалка.– Еще чего не хватало, по трактирам шляться! Сидела себе, как обычно, в кабинете Наместника, гадала и тут…
– Значит, голова змия переместилась? – с ужасом спросил мужчина.– Она теперь под герцогским дворцом? Или у него две головы?
Даже в темноте ощущался тяжелый взгляд, которым одарила актера гадалка. Нервно хихикая (Дитеру некстати пришла на ум поговорка «Одна голова хорошо, а две лучше»), мужчина поспешил отодвинуться и уступить новой гостье удобное насиженное местечко на выступе около стенки желудка.
– Давно томитесь, болезные? – строго поинтересовалась гадалка.
– Пятые сутки! – проорал актер.
– Уже счет потеряла,– вздохнула трактирщица.– Как там мой Солли? Страдает там. Переживает за меня, наверное…
– Не очень-то он за тебя и переживает,– сказала Лапка, заинтересованно крутя головой и пытаясь во время коротких вспышек света рассмотреть подробности.– Вот насчет страданий – это да. В самую точку. В тюряге, знаешь ли, милая, не сахар.
– Где?
– В камере,– любезно пояснила гадалка, ощупывая толстую косу трактирщицы.– Ох, и волосы у тебя! Чем моешь?
– Ферментами мажу,– автоматически отозвалась трактирщица и взвизгнула: – То есть как в тюрьме! Мой муж в тюрьме?
– Ага, ага. А где ты их берешь, эти ферменты?
– Со стенок желудка собираю. Ой! Ой! Мой Солли! За что его посадили?
– В обвинительном акте инспектора сказано «За убийство супруги, ее любовника и кошки»,– сказала гадалка.– Весь город обсуждает. Особенно кошку.
– Кошки? Любовника? Что за бред? Ой! О чем это я? Он никак не мог убить меня! Я жива и здорова!
– Вижу, что здорова, не ори так, в ушах звенит. Но они-то этого не знают. Кресс так и сказал: показательное дело, открытый процесс. Виселица обеспечена.
– Р-р-р-р-р! Пустите меня!
– Куда, Джульетта? – попробовал возразить актер.– Там гортань, опасно! Змий задушит тебя!
– Пусти, говорю! Я не позволю, чтобы над моим любимым Солли издевались! Пусти!
– Пусти ее,– посоветовала гадалка, подставляя под стекающий со стенки густой зеленый поток свой фартук.– Хочет женщина выйти – пусть идет.
– Вы не понимаете, у змия в гортани мельничные жернова, а не мускулы! Раздавит как моль!
– И что? Все равно ее уже считают трупом.
– Но она же погибнет! Просто так! И никто за это не будет отвечать!
– Почему никто? Муж и ответит. Тем более все равно уже сидит. Не страдать же ему безвинно. Это несправедливо.
– А! Делайте, что хотите,– сдался мужчина, выпуская из рук подол ночной рубашки Джульетты.
– Вот это правильно,– одобрила гадалка.– Эй, убитая! Пока ты не задушилась на самом деле, хочу спросить – как именно использовать фермент? Покажешь?
Но Джульетта не ответила. С решительностью быка, идущего на таран, она разбежалась и взлетела по стенкам гортани вверх и вперед. Из глубин желудка поднялась волна удушливого газа, змий закашлялся и начал судорожно сокращать мышцы.
– Прыгай! – заорал мужчина.
– Прыгай, а то раздавит! – поддержала его гадалка.
– Никогда! – оттолкнувшись от жесткого ребра, трактирщица со всей силы толкнулась головой.
Пока зверь пытался выкашлять застрявшую в горле помеху, Джульетта улучила момент и проскользнула в приоткрывшуюся гортань. Крик проваливающегося в темноту Дитера слился с хрипом змия. В последнюю секунду в подол ночной сорочки разъяренной трактирщицы вцепилась Куриная Лапка, зажимая под мышкой узелок с ферментом и ботинок…
Стоявший на страже у герцогского дворца охранник удостоился чести видеть редкое зрелище. Знакомая стена палаццо, облицованная благородным желтым мрамором и ранее ничем себя не запятнавшая, вдруг проявила крайне строптивый характер. Она нервно задрожала, роняя на землю отколотые мраморные плитки, и исторгла из себя двух всклокоченных женщин.
Охранник молча разглядывал странную пару.
Первая, в испачканной ночной сорочке с оборками, стояла, прижимая к груди грязный кошель и еще более грязный узел. Ее прическа напоминала заплетенные в косы иглы дикобраза, а руки ощетинились редкими, но толстыми черными волосками. Когда эта образина присела в глубоком реверансе и прошептала «Здравствуйте, пан», охранник невольно вспомнил прошлогоднее цирковое представление с дрессированными обезьянами и отодвинулся.
Вторая дама была – вот это сюрприз – Куриная Лапка. Но боже, в каком она оказалась виде! Волосы спутаны и ниспадают на лицо, одежда перепачкана цветными пятнами, в руке узелок, из которого капают на ковер зеленые капли.
– Пани Лапка! – огорчено вскричал охранник.– Кто вас так?
– Жизнь, милок,– многозначительно приподняв брови, сказала гадалка и в качестве доказательства стукнула себя в грудь зажатым в другой руке мокрым ботинком.
Не найдясь с ответом, охранник промолчал.
Стена тихонько икнула.
За кадром
– Пятый! Пятый!
– Тише! – возмутился я.– Мы обшариваем спальни пятого яруса Башни, а вы орете как резаный!
– Не надо обшаривать, отбой. Чертенок покинул Башню.
– Вы издеваетесь? Он же только вернулся сюда!
– Сначала вернулся, а теперь развернулся! Автоматика показывает, что жетон теплый и что он направляется в сторону Восточного квартала. Примите факс.
Ого! Я прямо-таки зауважал себя со страшной силой. Иной полевой работник доживет до того, что рога отвалятся, а ни разу даже не поприсутствует при таком событии, как получение факса. А я удостоился чести уже во второй раз!
Вторая быстро сунула мне в руку какую-то бумажку, налипшую на голенище моего сапога, и мы благоговейно замерли навытяжку, как солдаты почетного караула.
– Пятый! – нетерпеливо буркнул куратор.– Ну что же вы?
– Ждем! – гаркнул я, с трудом удерживаясь от рвущейся с языка подобострастной приставки «с».– Где факс?
– У тебя в кулаке, дубина! – рявкнул куратор.– Что стоим, глаза таращим? Читай!
Я дрожащими руками поднес к лицу мятый листок (пардон, немного перенервничал от волнения) и замер, уставившись на сургучную печать.
– Что ты делаешь? – осведомился куратор.
– Смотрю на печать,– шепотом, чтобы не рассекретить тайну, сказал я.
– Смотри на буквы, умник! – выкрикнул куратор.– Надеюсь, ты их еще не забыл?
Оскорбившись и расправив простецкую бумажку (ей-ей, не пойму, отчего к этим факсам такое трепетное отношение), я вгляделся в первую строчку и… подпрыгнул от радости.
«В целях обеспечения выполнения важнейшего секретного задания Организации подателю сего оказывать всяческое содействие деньгами, питанием, нужным обмундированием, а также присвоить внеочередное полевое звание…»
Мечта всей моей жизни!
Я – секретный работник пятого ранга! Любой из наших теперь обязан помогать мне всем, чем может, а я… я…
Приятные грезы, однако, были прерваны самым бесцеремонным образом.
– Пятый! Пятый! – Наушник буквально раскалился от возмущения. Того и гляди, полетят брызги слюны.
– Пятый! Вы забыли о срочности задания! Прячьте факс – и за работу! Пятый! Немедленно летите в Восточный квартал! Прямо, направо, потом опять прямо и опять направо. Потом…
– Прямо,– снисходительно подсказал я.– Дом Чайхана. Мы только что были там, но ничего не нашли.
– Поищите еще. Может быть, глаза работника пятого ранга окажутся более зоркими. Пятый! Пятый! Что за шуршание?
– Снимаю повязку,– сообщил я.– Надоело смотреть на мир одним глазом.
– Как это вы решились явить миру боевую отметину? – хихикнул куратор.– Эта тонкая полоска шелка так вас украшала…
Только административная крыса может не знать, что украшения работникам пятого ранга уже ни к чему. Сам ранг – лучшее украшение. Вон как смотрит на меня напарница – прямо глазами ест. Приосанилась, живот втянула, грудь выпятила, ресницами так и машет: туда-сюда, туда-сюда, а взгляд такой умоляющий, просто неловко…
Да, детка, радуйся! Тебе довелось работать в паре с самим Пятым!
– Пятый! – простонала Вторая.– Пятый! Ой, больно-то как! Сойди с моей ноги, скотина!
Не дождавшись от меня никакой реакции (я впал в легкий ступор), напарница сумела самостоятельно вытащить из-под моего сапога свою ножку и в качестве ответной мести немедленно наступила на меня шпилькой своего ботинка. (Не пойму, какой кретин разрешил надевать на задание эту обувь?)
Надувшись друг на друга, мы некоторое время не разговаривали и летели молча. Помирил нас куратор. Прозвучавший в наушнике голос звенел таким торжеством, что мы враз забыли все обиды.
– Пятый! Я его засек! Ты был прав, это дом Чайхана! Совершенно точно, чертенок внутри! Малыш вырос и окреп настолько, что его аура просматривается сканером!
– Он видим? – коротко спросил я. (Мы, работники пятого ранга, немногословны.)
– Нет. Чтобы включить видимость, обработаете его спреем, лежащим в правом нижнем кармане ваших комбинезонов. Двух баллончиков должно хватить.
– Он на человеке?
– Да. Анализ пота показывает, что это мужчина. Скорее всего, из-за влияния чертенка он ведет себя не совсем адекватно, думаю, вы сразу его узнаете. Только будьте осторожны, малыш набрал достаточно сил, чтобы оказать сопротивление! Как найдете, сразу надевайте на него наручники и делайте укол. Не забывайте, он тоже может вас видеть. И главное – помните, КТО он! Спешите, купол закрывается!
– Уже летим!
По счастью, дождь к этому времени почти кончился. Робко выглянувшее солнышко с трудом пробивалось сквозь темную сферу, накрывшую город. Лишь кое-где оставались прозрачные бреши, но и они скоро закроются, я уверен.
Кстати, каким местом чертенок связан с куполом, я так и не догадался. Да и шут с ними, устал уже заковыристые загадки разгадывать. Мысль одна: скорее бы сдать эту бесконечную смену и спать…
Не тратя времени на лишние повороты, мы с напарницей немедленно рванули по кратчайшему расстоянию между двумя точками к Восточному кварталу. Уже на подлете к дому Чайхана стало понятно, что здесь действительно происходит неладное – от едкого дыма щипало глаза, а шум потасовки разносился далеко за пределы улицы.
Главной кричащей силой была супруга Чайхана. Она таскала за волосы плачущую Лейлу, периодически отбрасывая очередную вырванную с корнем прядь в сторону. Две невестки аккуратно поднимали упавшие волосы и складывали их в пустую наволочку.
Изредка выдергивая из книги, которую держала на вытянутых руках, одну страницу, мать тыкала ею в лицо заплаканной Лейле, после чего с ненавистью бросала в полыхающий костер.
Хозяин дома стоял как мраморная статуя: молча, окутанный дымом, с трагическим выражением на лице. В одной руке он сжимал розовую тетрадь, в другой – треххвостую кожаную плеть. У его колен, тряся подбородком и не выпуская изо рта трубки кальяна, сидел дедушка. Почтенный старец указывал перстом на внучку и злорадно посмеивался.
В сторонке, на вынесенной из дома скамеечке, устроилась бабушка. Она плевалась, стараясь угодить в лицо Лейле, но из-за переменчивого ветра попадала во всех подряд.
Периодически из-за угла показывались внуки Чайхана. Они ходили вокруг дома кругами, маша руками и истошно вопя:
– Лейла опозорена! Наша Лейла опозорена!
С крыши свешивалась любопытная мордочка кошки Шивы.
Спокойными были только сыновья.
Разложив ковры прямо на мостовой, они безмятежно бросали кубики шеш-беша и двигали камни с интересом, но без особого воодушевления.
– И кто из этих мужчин донор? – спросила Вторая, обескуражено оглядывая скандалящих.– Все ведут себя неадекватно. Кого брать?
– Сначала надо разобраться из-за чего сыр-бор.
Я заглянул через плечо застывшего Чайхана и присвистнул:
– Вот это я понимаю!
Тетрадь с заголовком МОЙ ДНЕВНИК , которую глава семейства держал в руках, была исписана мелким красивым почерком. Аккуратные завитки и ровные строчки свидетельствовали о твердости характера и усидчивости. Если не обращать внимания на некоторую склонность к авантюризму и чрезмерную любвеобильность (точки над «и» и форма округлых букв были весьма специфичны) – образец, а не девушка.
Под обложкой, украшенной пронзенными стрелами окровавленными сердечками, помещались впечатления Лейлы от встречи с «коварным мужчиной, выдающим себя за Хендрика, но не являющимся таковым». Сбоку неумелой рукой была нарисована картинка, изображающая слияние двух тел в замысловатой акробатической позе.
– Неудивительно, что папаша так разъярился! – засмеялась Вторая.– Ай да Лейла! Ай да праведница, любящая за вышиванием напевать мантры! Но нам это даже на руку. Истеричные эмоции людей отвлекут от нас внимание чертенка. Начнем обыск прямо сейчас.
В рекордные сроки обшарив присутствующих мужчин (чувствовалась приобретенная квалификация), мы отлетели на крышу и недоуменно переглянулись.
– База! База! – шепнул я.– Чертенок не обнаружен. Вы ничего не напутали?
– У меня плохие предчувствия,– сказала Вторая.– Сейчас куратор заорет, что мы опять опоздали, и прикажет снова лететь в Башню.
– База! Чертенок точно здесь?
– Здесь! – рявкнул куратор.– Купол скоро совсем почернеет, у нас нет времени! Ищите как следует!
– Мы обыскали всех, кроме кошки и клопов! – обиделся я. (Не понимаю, при чем здесь купол, хоть убей!)
– Значит, обыщите и кошку!
Ярость наполнила меня быстро и доверху, как вода из водопада наполняет мелкий сосуд. Не знаю, что бы я сделал, но в этот момент из дома, позевывая и почесываясь, вышел мужчина в засаленном халате.
– Что это вы тут делаете, а? – глуповато улыбаясь, поинтересовался он.
– Оскар! – простонал Чайхан.– Дорогой! Какой позор! Теперь за мою дочь никто и гроша ломаного не даст! Порченый товар никому не всучишь! Видно, не судьба нам породниться, не судьба! А все проклятая книга – подвела меня!
– Ты обанкротился? – испугался Оскар.
– Лучше бы я обанкротился! Моя дочь опозорила меня, Оскар! Она оставалась наедине с мужчиной в своей комнате, Оскар! Как честный человек я расторгаю помолвку первым! Кто теперь захочет взять Лейлу в жены и распоряжаться приданым? Никто!
– Зачем клеветать на порядочную девицу? Подумаешь – оставалась наедине! Может, они просто беседовали о погоде? – воскликнул Оскар.
– «Его губы как лепестки роз» – это, по-твоему, о погоде, да? – проскулил Чайхан, тряся бумажкой.– Нет, Лейла опозорена навек! Она немедленно пойдет в монастырь замаливать свои грехи! Баранов порежу, парчу сожгу, сундуки завещаю церкви!
– Зачем же сразу церкви? – испугался Оскар.– Зачем в монастырь? К чему такие опасные настроения, Чайхан, дорогой? Твоей Лейле прямая дорога под венец с моим племянником! Я совсем забыл сказать, но он провел в монастыре все детские годы! Считай, отмолился впрок сразу за двоих!
– Берешь за Хендрика мою опозоренную дочь? – недоверчиво переспросил Чайхан.
– Беру! – поспешно закивал Оскар.
– Даешь выкуп? – еще больше изумился Чайхан.
– Вот с выкупом сложнее,– уклончиво покачал головой Оскар.– Сам понимаешь, девушка, оставшаяся наедине с незнакомым мужчиной в своей комнате, не может стоить двадцать монет. Подпорченный товар должен быть уценен, поверь мне как финансисту. Не о погоде же они там беседовали. Даю полторы. Мелочью.
Несчастный Чайхан был согласен на все. Он благоговейно принял из рук Оскара горстку мелочи и, утирая слезы, выкрикнул:
– Лейла, дочь моя, ты спасена! Этот добрый человек согласился взять тебя в жены своему племяннику, несмотря на твою запятнанную репутацию!
Оскар с явным облегчением вздохнул.
Я с интересом покосился на этого хитрого дядюшку и вдруг почувствовал, что у него под халатом…
– Я его нашел! – крикнул я.– База!
– Слышу, слышу, не шуми,– отозвался воодушевленный куратор.– Повторяй за мной: именем Организации изгоняю тебя…
Пересохшими от волнения губами мы со Второй хором зачитали текст. Мужчина в халате охнул и согнулся пополам.
– Снимай с него невидимость и парализуй! Спрей у тебя в правом нижнем кармане! – крикнул куратор.
Не дожидаясь, пока чертенок спрячется, я выхватил из-за ремня баллончик, как ковбой пистолет, и, направив струю под ноги мужчины в халате, нажал кнопку.
Баллончик выплюнул жалкое облачко газа и сдох. На мостовой перед нами обрисовалась ягодица чертенка, помеченная клеймом. Вторая открыла рот и непочтительно хихикнула.
– Не много же от него осталось!
Я молча вырвал из ее правого нижнего кармана такой же баллончик и держал кнопку нажатой до тех пор, пока газ не иссяк.
– Вот это да… – тихо промычала опешившая напарница.– Даже глазам больно…
Естественно. Глазам действительно было больно – ведь тело чертенка теперь было равномерно покрыто толстым слоем позолоты, как конфетка глазурью. Жаль только, что оно по-прежнему могло двигаться, а значит, сопротивляться.
– Что было в твоем баллончике? – рыкнул я, с ужасом представляя, как приволоку эту золотую статую на базу, и меня тут же посадят за глумление над образом САМОГО.
– Лак для волос с блестками,– пролепетала Вторая, стараясь спрятаться за чертенком.– Купила на хеллоуин…
– Пятый! – выкрикнул куратор.– По какому поводу маскарад?
– Понимаете… – начала объяснять Вторая, боясь, что я первым успею все свалить на нее, но тут нам стало не до объяснений.
Читать бесплатно другие книги:
