Стань моим завтра Скотт Эмма

Я попыталась закричать, но у меня пропал голос. Попыталась пошевелиться, но ноги налились свинцом. Лишь когда они вышли из магазина и завернули за угол, мне удалось освободиться от этих невидимых, парализующих пут.

Я бросилась вслед за ними – так же, как и в реальной жизни.

Из моего горла вырвался крик – так же, как и десять лет назад.

И сейчас во сне – так же, как тогда – я опоздала.

Фургон уехал прочь, скрипя колесами, а я бежала слишком медленно или была слишком напуганной (или «слишком маленькой», как все вокруг пытались меня убедить), чтобы остановить его.

Розмари похитили.

Я проснулась от крика, вырвавшегося из моего горла, вся мокрая от пота. Я пыталась отдышаться и понять, где я нахожусь, отчаянно моргая.

«В хостеле! – вопило мое сознание, словно стараясь спасти себя. – Ты в нью-йоркском хостеле, а не там! Ты не в том дне!»

Я никак не могла восстановить дыхание – мешал комок в горле. Наконец я проглотила его и жадно вдохнула воздух. А потом сделала то же, что и всегда, когда меня охватывал этот кошмар. Успокоила себя, мысленно переписав конец этой истории. Я нарисовала его в своем воображении в черно-белом цвете.

Я была сильной, а не маленькой четырнадцатилетней девочкой. У меня с собой оказалась бейсбольная бита. Или нож. Или пистолет. Моя сестренка посмотрела на меня через плечо. Сначала она казалась встревоженной, но потом на ее лице проступило облегчение. Потому что я была рядом. Я похлопала по плечу ее похитителя – того мерзавца, который обманом уводил за собой маленьких девочек. Когда он обернулся, тревога появилась уже на его лице. А вслед за ней и страх.

А потом – боль.

Боль, скопившаяся за десять лет. Моя. Папина. И особенно мамина.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Обычно это советуют женщинам во время родов. Дышите, несмотря на боль. Ждите, пока она разожмет свои челюсти и отпустит вас. Расслабьтесь в эти несколько мгновений передышки. Старайтесь не думать, что уже подступает следующая волна. Хоть вы и понимаете, что она уже близко.

Я закрыла глаза и, размеренно дыша, уняла горячее пламя своей ярости. Когда воспоминания отступили, я откинула одеяло и пододвинулась к окну, наполнив свой взгляд городом. Серые острые углы, бесцветные вертикальные линии – даже солнце не могло их смягчить. Нью-Йорк оказался злым. Холодным и безразличным. В нем не было ни доброжелательности Филадельфии, ни относительной надежности, которую внушал Вегас. Город, возвышавшийся за моим окном, плевать хотел на то, выживу я или умру, останусь или уеду, добьюсь успеха или потерплю поражение.

«Попробуй завоевать меня, – шептал он. – Или уезжай. Мне нет до этого дела».

Но для меня все было не так. Я посвятила свой графический роман матери. Я хотела, чтобы мир увидел ярость моей мамы. Я в этом нуждалась. Я не смогла спасти сестру. Теперь я могла дать ей лишь одно – свое творчество.

– Я никуда не уеду, – тихо проговорила я, и эти слова, четко написанные черным по белому, зависли в облачке над моей головой.

Что-то внутри меня, щелкнув, встало на место, и я сосредоточилась на том, как сделать невозможное реальным.

Если взять в расчет сумму на аренду комнаты в Вегасе и деньги на обратный билет, у меня было 400 долларов, чтобы снять себе жилье. Тогда у меня оставалось еще 300 долларов – этого должно было хватить, пока я не найду себе работу. Я открыла ноутбук и начала листать сайты, где люди искали себе соседа по комнате.

Я позвонила по паре объявлений, которые выглядели плюс-минус прилично, но мне сказали, что моего залога в 400 долларов не хватит. Даже близко. Я позвонила в пару мест, казавшихся менее приличными. Там мои деньги были готовы забрать в любой момент, но все мои инстинкты кричали, что меня хотят надуть. Было и несколько приемлемых вариантов, но эти квартиры находились на дальних окраинах Куинса и Бронкса – практически все равно что на луне. Пока я искала, проходил час за часом.

Где-то к часу дня я вспомнила, что накануне так и не поела, и пожалела, что отдала свой ужин.

Отдала Бекетту.

Единственному человеку, которого знала в этом городе.

«Ты его не знаешь, – поправила я себя. – Ты не знаешь о нем совершенно ничего».

Но вдруг я поняла, что это не совсем так. На самом деле я знала о нем немало. Я чувствовала себя легко, разговаривая с ним. Он был остроумным и немного холодным в общении – но я сама была такой же. В его присутствии я не ощущала ни беспокойства, ни дискомфорта. Рядом с ним мои инстинкты не били тревогу. Он давал деньги бездомным, хотя ему жилось несладко. Он работал на двух работах и ради одной из них вставал на рассвете пять дней в неделю, чтобы объезжать на велосипеде весь Манхэттен. Он взял остатки итальянской еды для друга и проводил незнакомку до хостела, находившегося в другой части города, потому что хотел убедиться, что с ней ничего не случится.

«Он порядочный парень», – подумала я. И ему не хватало денег на оплату жилья.

Схватив мусорный пакет с вещами, портфолио и ноутбук, я вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Администратор был на месте, за своей стеклянной стеной. Я отдала ключ и выписалась, мысленно молясь, чтобы мне не пришлось возвращаться сюда на ночь.

Мне нужно было как-то убить время, поэтому я купила у уличного торговца гирос и лимонад и остаток дня бродила по городу, пытаясь ознакомиться с местным метро, автобусами и основными достопримечательностями. Хотя, если мой безумный план сработает, мне нужно будет осматриваться совсем в другом районе.

Я вздрогнула, глубже кутаясь в пальто. Солнце клонилось к закату, а на город опустились тяжелые серые тучи. Подул холодный ветер и пошел дождь – с некоторым намеком на снег. Я юркнула в «Старбакс», купила кофе и просидела с ним несколько часов, размышляя, не сошла ли я с ума. Мне хотелось знать, предстояло ли мне снова – как в случае с моим графическим романом – услышать отказ.

Без двадцати семь я вышла на улицу. Повернувшись лицом к холодному ветру, резавшему мое лицо сотней маленьких ножей, я снова направилась к «Джованни».

Бум!

В бистро было пусто. В такую погоду людям явно не хотелось выходить из дома. Прошлым вечером Бекетт сказал, что в эту смену ему нужны хорошие чаевые, чтобы хватило денег на оплату квартиры. В старших классах я подрабатывала официанткой, поэтому понимала: ничего не получится. Сегодня даже официанты не получат и восьмидесяти баксов, что уж говорить о помощнике.

Но я могу это исправить.

Я попыталась найти его глазами в полумраке ресторанчика, чувствуя, как тревожно сжимается желудок. Управляющий и бармен разговаривали за стойкой. Когда я подошла к ним, оба вежливо улыбнулись.

– Здравствуйте, – проговорила я, торопливо пряча мусорный пакет между своими ногами и барной стойкой. – А Бекетт сегодня работает?

Пожалуйста, скажите «да». Пожалуйста, скажите «да». Пожалуйста…

– Да, конечно, – ответил управляющий. – Он придет в семь. Обычно смена начинается в пять, но я предчувствовал, что сегодня здесь будет тихо. Вы его подруга?

– Можно так сказать, – отозвалась я и с облегчением выдохнула. – Я не собираюсь отвлекать его от работы, вы не подумайте. Просто хотела поговорить, когда у него будет перерыв.

Управляющий широко улыбнулся.

– Бекетт ни разу не опаздывал на работу. Я не буду возражать, если он пять минут поговорит со своей можно так сказать подругой.

Я слабо улыбнулась в ответ, после чего управляющий пошел поприветствовать парня и девушку, которые добрались до ресторана, не побоявшись непогоды.

Бармен – седеющий мужчина средних лет в галстуке и жилетке поверх белой рубашки – мотнул подбородком в мою сторону. Он выглядел как актер массовки из фильма с Фрэнком Синатрой. Обходительный и обаятельный, словно из другой эпохи.

– Хотите чего-нибудь, мисс?

– Колу, пожалуйста.

К стойке подошла та же официантка, что обслуживала меня вчера – высокая прическа, большие сережки-кольца.

– Господи, сегодня тут тихо, как на кладбище, – проговорила она. – Три водки-мартини, Винс. Две для посетителей, и одну для меня, чтобы в этой смене был хоть какой-то смысл!

– Хорошая попытка, Дарлин, – пробормотал Винс, ставя передо мной стакан с колой. Пока он наливал в шейкер водку – на двоих, – я обернулась к официантке.

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно, – ответила она. – Времени у меня куча.

– Ты давно работаешь с Бекеттом?

На ее лице тут же засияла улыбка.

– Примерно год, каждый вечер пятницы и субботы. Это просто пытка!

– Пытка?

Она уперла кулачок себе в бок, а другой рукой облокотилась на стойку.

– Ты его видела? Он же прекрасный образец мужской привлекательности! Я до сих пор пытаюсь забрать его домой насовсем. Но приходится ограничиться тем, что он мой лучший друг.

Я улыбнулась, поднося колу к губам.

– Я скорее спрашивала о его характере.

Дарлин посмотрела на меня непонимающим взглядом.

– Ну, какой он человек? – перефразировала я.

– Ой, дорогая, он лучше всех. По-настоящему хороший парень. Видит бог, таких слишком мало! По крайней мере, рядом со мной.

Винс поставил на поднос Дарлин два идеальных мартини.

– Ты разбиваешь мне сердце, Дар.

Она фыркнула.

– Ты женат дольше, чем я на свете живу, старичок!

Дарлин ткнула в меня пальцем.

– Она спрашивает про нашего Бэкса. Расскажи ей, Винс.

– Он готов отдать тебе свою рубашку, даже если она у него последняя.

«Это внушает оптимизм», – подумала я, стараясь не слишком обнадеживаться.

– А к чему все эти вопросы? – в дружелюбный тон Дарлин закрались подозрительные нотки. – У него что, какие-то проблемы?

– Нет-нет, ничего такого.

Никакой правдоподобной лжи в голову не шло, поэтому я пожала плечами и широко улыбнулась:

– Просто я, кажется, тоже хочу пойти с ним домой.

– Ха! Какая ты молодец! – воскликнула Дарлин и многозначительно мне подмигнула. Подняв поднос, она наклонилась ко мне. – Удачи, милая. Буду держать за тебя кулачки. Или страшно ревновать, одно из двух.

Я ожидала Бекетта, медленно попивая колу и набивая рот бесплатными хлебцами, которые Винс поставил передо мной. Он показался ровно в шесть пятьдесят, а в семь был уже на рабочем месте. Он сразу же занялся делом, взяв в руки поднос и принявшись убирать со стола остатки чьего-то ужина.

Я собралась с духом и, встав со стула, направилась к нему.

– Привет, – произнесла я.

Бекетт оглянулся через плечо. Потом оглянулся еще раз. На мгновение в его темно-синих глазах зажглась искорка. Потом он нахмурился и вернулся к работе.

– Что ты тут делаешь? Так понравилась паста, что теперь жить без нее не можешь?

– Мне надо с тобой поговорить.

– Я только пришел. У меня не будет перерыва до девяти.

– Да, но тут почти никого нет, – заметила я. – И у меня к тебе важное дело.

Закончив убирать со стола, Бекетт выпрямил спину и бросил нерешительный взгляд на управляющего, который болтал с Винсом за барной стойкой.

– Дай мне секунду, – сказал он и мотнул подбородком в сторону столика на двоих в дальнем углу. – Я сейчас подойду.

Я кивнула и села за стол. В стаканчике мерцала свеча. Подошла Дарлин и убрала второй комплект приборов. Она как раз рекомендовала мне суп с пастой и фасолью, когда на второй стул опустился Бекетт.

– Привет, Дар!

В этих простых словах и улыбке Бекетта сквозила нежность.

– Привет, дар-огой, – проворковала она и заговорщицки мне улыбнулась, прежде чем уйти.

– У меня всего пять минут, – сказал он.

– Я заказала суп, – выпалила я.

Бекетт нахмурил темные брови – они отличались по цвету от его светлых волос.

– Мне тебя с этим поздравить?

Я покачала головой, чувствуя, как к щекам приливает краска.

– Я просто не знала, хочешь ли ты есть. Заказать тебе что-нибудь?

Он нахмурился еще сильнее.

– Я же работаю. Теоретически. Почему ты до сих пор в Нью-Йорке? Я думал, тебе пришлось вернуться в Вегас.

– Я собиралась вернуться. Но я не хочу этого делать.

У меня внезапно пересохло в горле. Бекетт смотрел на меня, как на инопланетную форму жизни, причем вражески настроенную. «Ничего не получится», – подумала я, а потом задалась вопросом, действительно ли мне это нужно. Может быть, он та еще сволочь. Возможно, Дарлин и Винс ошибались насчет него. Не исключено, что мое первое впечатление тоже было неверным. Обычно, когда дело касалось новых знакомств, инстинкты меня не подводили, но, кто знает, вдруг на этот раз они дали сбой – как и все остальное в этой кошмарной поездке.

Но заглушая все мысли о Бекетте, мои инстинкты кричали, что я должна остаться в Нью-Йорке. В Вегасе мне было нечего делать, а мысль о возвращении в Филадельфию казалась слишком болезненной. Я знала: мой графический роман хорош. Его могут принять. Мне всего лишь нужно было немного времени, чтобы его подправить. Убедив себя в этом, я немного успокоилась.

Сложив руки на столе, я наклонилась поближе к Бекетту.

– У меня есть предложение.

Бекетт откинулся на спинку стула.

– Слушаю.

– Я хочу быть твоей соседкой по комнате.

У него округлились глаза, и я заметила, как его кадык дернулся под воротником белой рубашки.

– Ты хочешь быть моей соседкой по комнате, – повторил он очень тихим голосом, что прозвучало немного странно.

– Совсем ненадолго, – добавила я. – Не думай, тебе не придется жить со мной целый год. Месяц, в крайнем случае два, пока я не разберусь со своими делами. А потом я навсегда оставлю тебя в покое.

Он молча смотрел на меня с минуту, показавшуюся мне бесконечностью, а потом моргнул и коротко рассмеялся, словно не веря своим ушам.

– Ты хочешь быть моей соседкой по комнате, – еще раз произнес он.

– Да.

– В моей студии площадью тридцать семь квадратных метров?

– Ну да…

– У тебя не будет личного пространства. У меня не будет личного пространства.

– Я изо всех сил постараюсь тебе не мешать.

Бекетт на пару секунд замолчал, задумчиво глядя перед собой, а потом произнес:

– Прости, если разочарую, но я не хочу себе соседей по комнате. Мне они не нужны.

– Но тебе же нужны деньги?

Он сложил руки на груди.

– Черт, мне так чертовски приятно, что ты используешь против меня личные вещи, которые я рассказал тебе вчера.

– Поверь мне, я в более отчаянном положении, чем ты, – проговорила я. – Со времени нашего последнего разговора моя дерьмовая ситуация стала еще хуже. Эти идиоты – мои соседи в Вегасе – сдали мою комнату, ничего мне не сказав.

Я протянула руку под стол и извлекла оттуда мусорный пакет.

– Вот полюбуйся. Тут все вещи, которые у меня остались в этом мире.

Бекетт посмотрел на пакет, и я заметила, как его взгляд смягчается – но всего лишь на пару мгновений. Я засунула пакет обратно под стол между своих ног.

– Я говорю это не для того, чтобы на тебя надавить, – продолжила я. – Просто смотри: мы оба в фиговом положении. И мы можем друг другу помочь. Вот он, способ.

Бекетт постучал пальцами по столешнице, а потом махнул головой, словно прогоняя непрошеную мысль.

– Ты меня не знаешь, – тихо проговорил он. – Совсем.

– Кое-что я все же знаю. Я про тебя спрашивала…

– Ты про меня спрашивала? – Он наклонился еще ближе ко мне, повышая голос. – Кого же?

Я отодвинулась назад.

– Винса. И Дарлин.

Как по команде, к столику подошла Дарлин и поставила передо мной суп.

– Держи, милая.

– Она спрашивала тебя обо мне? – обратился к ней Бекетт.

– Было такое. – Дарлин потянулась к нему рукой и ущипнула за щеку. – Я сказала, что ты прекрасный образец мужской привлекательности.

Бекетт тут же покраснел, а я беззвучно застонала.

– Нет, – произнесла я, чувствуя, что к моему лицу тоже приливает краска. – Скажи лучше, что еще ты мне рассказала.

Дарлин вздохнула.

– А, да. Я говорила, что ты один из немногих по-настоящему хороших людей, оставшихся в этом мире. Один из лучших.

Она наклонилась ко мне поближе, словно собиралась рассказать секрет.

– Он пытается держать это в тайне, но у него очень плохо получается.

Подмигнув Бекетту, Дарлин удалилась, оставив его безмолвно смотреть ей вслед.

Я глотнула колу, пытаясь скрыть улыбку.

– Конечно, это не полицейская проверка, но Винс сказал то же самое. Может, чуть другими словами.

– А.

Бекетт откинулся на спинку стула, по-прежнему держа руки сложенными на груди. На его лице не читалось никаких эмоций.

– А что еще выяснилось при твоей полицейской проверке? Пожалуйста, просвети меня.

Я вздохнула и отодвинула от себя стакан.

– Прости. Я не хотела лезть в твою жизнь. Просто я девушка, а ты парень… – Я пожала плечами. – Для девушки, оказавшейся в незнакомом городе, ставки немного выше, согласен?

– А как насчет моих ставок? К кому мне обратиться, прежде чем пускать в дом незнакомку? У кого запросить твою характеристику? Может, у этих твоих соседей-идиотов из Вегаса?

– Ты прав, – согласилась я. – Серьезно, ты абсолютно прав. У тебя есть ручка?

Он моргнул, а потом издал саркастичный смешок.

– Ручка? Найдется, почему бы и нет.

Он порылся в кармане фартука, который был частью его формы, и извлек оттуда шариковую ручку.

Подтянув к себе салфетку, я написала на ней имя и номер телефона, а потом подвинула ее обратно на другую сторону стола.

Бекетт взял салфетку в руку.

– Тео Флетчер.

– Начальник тату-салона в Вегасе, где я работала. Он может за меня поручиться.

Бекетт еще с минуту буравил меня изучающим взглядом, после чего бросил салфетку на стол и потер глаза рукой.

– Слушай, Зельда, мне правда жаль, что обстоятельства сложились для тебя так дерьмово, но жить со мной… Это не выход.

Под столом я сжала руки в кулаки.

– Это единственный выход, который у меня есть, и при этом мы оба окажемся в выигрыше. Ты же сам говорил мне попробовать еще раз, не помнишь?

– Когда?

– Вчера вечером. Я сказала, что попыталась и облажалась, а ты ответил: «Попытайся еще раз».

Я наклонилась вперед.

– Я не могу оставаться в том хостеле. Там шумно и небезопасно, а мне нужно работать над романом. Мне нужно переработать его, чтобы попытаться еще раз. Я знаю, что если сейчас уеду отсюда, то больше не вернусь. А если вернусь, то очень нескоро. Я чувствую, что я стою на пороге чего-то нового. Мне всего лишь нужно немного времени, а тебе нужно немного денег.

Я закусила губу.

– Разве не так?

– Забудь о том, что тебе сказала Дарлин, Зельда. – Теперь в голосе Бекетта звучала тяжесть. – Тебе нужно говорить не с ней, а с моим инспектором по условно-досрочному освобождению.

Я отодвинулась назад.

– С твоим инспектором?

Бекетт понаблюдал за проступившим на моем лице шоком, горько и обреченно улыбаясь поджатыми губами, а потом поднялся из-за стола.

– Был рад с тобой поговорить. Мне пора возвращаться к…

– Постой! – крикнула я. – Подожди… пожалуйста.

Бекетт замер в нерешительности, но все же опустился обратно на стул. Я не знала, что сказать и как задать следующий вопрос. Мой суп, стоявший между нами, остывал, а Бекетт стучал пальцами по столу.

Наконец он сказал:

– Вооруженное ограбление.

– Вооруженное ограбление, – повторила я. – Значит… у тебя был пистолет.

– Да, – подтвердил он, буравя меня холодным взглядом. – У меня был пистолет. И маска. Как у плохих парней в кино.

Я не знала, что на это ответить. Мне было страшно задавать новые вопросы, потому что его ответы могли лишь ухудшить ситуацию и отправить меня обратно в Вегас.

– Ладно.

– И все?

Бекетт подвинулся на стуле и заговорил. Его слова сочились сарказмом.

– Может, ты ответишь «ладно», если я расскажу, что пришел грабить особняк в Верхнем Ист-Сайде с тремя другими парнями? И что хозяева – муж и жена – рано пришли домой и напугали нас? А мы явно до хрена напугали их. Если точнее, мы настолько напугали их своими пистолетами и масками, что мужчина упал замертво от сердечного приступа.

У меня сжался желудок. Хлеб, который я съела, застыл внутри меня куском цемента.

– Он умер?

– Конечно, умер, – ответил Бекетт. – Нас не осудили за убийство, несмотря на старания окружного прокурора. У мистера Джохансэна был повышенный холестерин, а еще он незадолго до этого переболел ангиной, бла-бла-бла, так что в этом отношении нам повезло.

Слова Бекетта были насквозь пропитаны горечью. На самом деле он явно не считал, что ему в чем-то повезло.

– В общем, я принял участие в ограблении, случайно убил человека и отсидел два года в тюрьме. Как тебе такое? До сих пор считаешь, что я идеальный сосед?

Я слабо рассмеялась.

– В интернете я видела объявления и похуже.

Бекетт уставился на меня.

– Прости, – сказала я. – Постоянно глупо шучу в самые неподходящие моменты.

– Ты шутишь, – проговорил Бекетт. – То есть тебя совсем не беспокоит то, что я тебе рассказал? Как насчет моей судимости? Как насчет того, что я убил человека?

– Ты не убивал его, – сказала я. – Тот мужчина умер, но ты его не убивал. Ты же не замышлял убийство. Просто так сложились обстоятельства. Ты не хотел…

– Не имеет значения, чего я хотел, – произнес Бекетт. – Важно только то, что случилось. Тот мужчина умер. А если бы мы не пришли грабить его дом, он был бы жив. Конец истории.

– Но ты переживаешь из-за того, что произошло, – проговорила я, чувствуя себя человеком, свисающим с края утеса и отчаянно цепляющимся за камни, чтобы не упасть. – Ты же не…

Взгляд Бекетта стал ледяным.

– Я из-за этого переживаю? Я чувствую себя…

То, что я сказала, настолько его обескуражило, что он не смог подобрать слов. Я поняла, что все испортила, еще до того, как он сказал:

– Этот разговор окончен.

Он поднялся на ноги, но в этот раз я его не остановила. Я осталась сидеть в одиночестве, так и не притронувшись к своему супу. Я чувствовала себя окончательно разбитой.