Пламя Дуглас Пенелопа

Глава 5

Тэйт

Я протискиваюсь сквозь толпу на кухню со своим красным пластиковым стаканчиком, чтобы добыть свежую порцию выпивки.

В доме Мэдока царит полный хаос.

Фэллон веселится: поочередно собирает использованные стаканы и болтает с нашими друзьями, в то время как ее муж играет в бильярд в подвале с Джексом и другими парнями. Мы с Джульеттой тоже курсируем от одной группы гостей к другой.

Все вернулись домой на выходные, поэтому тут яблоку негде упасть. Я привезла с собой Гэвина, понадеявшись, что отцу будет легче привыкнуть к моему новому парню.

–Эй, – шепчет он мне на ухо, подойдя сзади, – думаю, нам пора выбираться отсюда.

Улыбнувшись, убираю ладонь Гэвина со своего живота и разворачиваюсь.

–Сомневаюсь. Мы оба пили алкоголь, – напоминаю я и веду его за руку к кухонной стойке. Из открытого подвала доносится песня This Is the Time Nothing More.

–Мэдок разрешит нам остаться в одной из комнат, можем просто переночевать здесь.

Пульс отдается в ушах, но я ничего не отвечаю. Остаться в одной из комнат? После двух месяцев отношений нет никаких сомнений, что мы с ним хорошо ладим. Оба учимся в медицинском, состоим в одном академическом обществе. Гэвин нашел общий язык с Мэдоком, хотя они не очень близки. А вот Джекс все еще его сторонится.

И отцу пока сложно проникнуться к Гэвину симпатией. Я знаю, почему. У него очень крепкие отношения с Джаредом, поэтому он не может адаптироваться к переменам. Мне это понятно.

Но я стараюсь жить дальше. Гэвин умный и веселый. Только рядом с ним я не думаю о Джареде.

Несмотря на мои попытки вновь обрести хоть какое-то подобие счастья, становится лишь труднее.

С каждым днем все более очевидно, что я не люблю Гэвина, и это меня беспокоит. Многие занимаются сексом без любви, но я поняла одну вещь: если у тебя нет чувств к партнеру, близость не приносит особого удовольствия.

–Уверена: мы найдем комнату, чтобы переночевать, – говорю тихо, слегка улыбнувшись.

Гэвин смотрит на меня.

–Разве у тебя нет здесь своей спальни? – спрашивает он. – По-моему, Мэдок однажды упоминал об этом.

Я медлю, стараясь сообразить, как ответить, выливаю свой напиток в раковину и наполняю стакан водой.

–Есть. – Наконец-то киваю. – Но…

Увидев нескольких парней, ворвавшихся в кухню из подвала и заполонивших коридор криками, я вздрагиваю.

–Но?.. – настойчиво повторяет Гэвин.

Отвлекшись на шум, опять перевожу взгляд на него.

–Эй! – выкрикивает кто-то. – Посмотрите это видео с Трентом!

Я моргаю. Мой стакан выпадает из рук в раковину. Забыв о Гэвине, сворачиваю за угол и направляюсь в гостиную, где ребята сидят на диване, сгрудившись над айпадом. Выглянув из-за чьего-то плеча, вижу запись, загруженную, судя по всему, сегодня, на которой Джаред мчится по треку, изобилующему крутыми поворотами и изгибами. Хоть лицо и скрыто шлемом, это точно он. Я узнала бы его фигуру где угодно.

У меня перехватывает дыхание, пока наблюдаю за ним, и я позволяю себе едва заметно улыбнуться.

Боже, какой Джаред красивый. Как он маневрирует и безупречно управляет мотоциклом.

У него получилось.

Джаред занимается тем, чем хочет, и живет так, как хочет. Насколько бы больно мне ни было, я им горжусь.

Я не оборачиваюсь, почувствовав за спиной Гэвина. В кадре появляется комментатор. У меня кровь застывает в жилах, когда я замечаю Джареда на заднем плане. Он раздает автографы детворе. Несколько девушек в сексуальных нарядах, развлекающих зрителей на гонках, заходят в автобус позади него. Другой член гоночной команды хватает Джареда за плечи сзади, что-то шепчет ему на ухо, после чего оба начинают улыбаться, словно разделив только им известную шутку. Затем парень толкает его к тому же автобусу с девушками, сам идет следом, и дверь за ними закрывается.

–Вот это жизнь, мужики, – комментирует мой сосед справа.

Пытаясь сохранить безразличное выражение лица, я отхожу назад, несмотря на ощущение, будто мое сердце разрывается на части.

Гэвин следует за мной на второй этаж. Не знаю почему, но я веду его прямиком в нашу с Джаредом комнату.

Мне нужно это сделать. Я больше не хочу Джареда. Не хочу боли. Не хочу рисковать и тешить себя надеждой, что когда-нибудь буду с ним, а потом опять переживать подобные страдания. После месяцев тоски, попыток забыть и двигаться дальше все равно кажется, словно он повсюду.

Мы с Гэвином уже занимались любовью, и сейчас я могу переспать с ним в нашей с Джаредом кровати. Тогда я преодолею точку невозврата и этим убью все свои чувства.

Парень целует меня в шею. По моей щеке скатывается слеза. Такое ощущение, будто моя кожа покрыта грязью и с каждым его прикосновением пачкается все сильнее. Я не хочу этого.

Я не должна так поступать. Но все равно закрываю глаза и наклоняю голову вбок, приглашая Гэвина.

Он сжимает мою грудь, поглаживает ее через футболку и целует меня.

Едва его рука проскальзывает под пояс моих джинсов, как я резко вздыхаю и сжимаю бедра, чтобы не пустить Гэвина дальше. Только сама не знаю, чего на самом деле хочу.

С ним Джаред исчезает из моих мыслей. Он всегда помогает мне забыть. Я смогу.

Но затем качаю головой.

С каждой секундой становится все противнее, и я не хочу использовать Гэвина, превратить происходящее между нами во что-то грязное, лишь бы почувствовать себя лучше.

Голос Джареда всплывает в памяти: «Ты переворачиваешь мой мир с ног на голову уже восемь лет. А мне все мало».

Меня душат слезы. Я судорожно дышу, отталкиваю парня от себя и закрываю лицо ладонями.

–Тэйт, что случилось? – обеспокоенно спрашивает он.

Я качаю головой, прислоняясь спиной к стене около ванной, сползаю на пол и тихо плачу.

–Тебе нужно уйти. Прости, но сегодня тебе придется провести ночь в другом месте.

Гэвин подходит ближе.

–Детка, мы можем переночевать где угодно. Что я сделал?

Снова покачав головой, прошу:

–Пожалуйста, просто уйди.

Эта комната принадлежит мне и Джареду, больше никому.

–Пожалуйста, уйди, – выкрикиваю громче.

–Тэйт, – не унимается он.

–Сейчас же! – ору я. – Оставь меня одну!

Положив голову на колени, я плачу. Понятия не имею, почему чувствую вину. Пока не появился Гэвин, я занималась сексм только с Джаредом. Я не сплю с кем попало, а Джаред до меня топил свою печаль в бесчисленных интрижках.

Почему мне не стало легче?

Слезы еще долго льются из глаз. Снизу до сих пор доносится громкая музыка, и я не знаю, ушел ли Гэвин, вернулся на вечеринку или нашел себе другую комнату.

Чья-то рука прикасается к моей. Запрокинув голову, замечаю Мэдока, который опустился рядом на одно колено.

Губы дрожат, я больше не в силах сдерживаться.

–Почему я не могу его забыть? – рыдаю.

Он закрывает глаза, устало проводя пальцами по волосам с таким видом, будто сам вот-вот заплачет. Но вместо этого Мэдок крепко обнимает меня, позволяя отпустить всю мою боль.

–Когда Фэллон увезли, – начинает парень, глотая собственные слезы, – я пытался забыться со многими женщинами. – Он с трудом продолжает. – Только это помогало всего на день-другой, а после я чувствовал себя еще паршивее.

Я смотрю на него.

–Прошло несколько месяцев. Джаред, наверное, уже нашел себе новую пассию, но мне никто не нужен, кроме него, – всхлипываю я, утирая слезы, но они не останавливаются. – Мне больно. Все болит. Прошлой осенью я чуть не срубила дерево, Мэдок. Что со мной не так? Почему я не могу смириться?

Он приподнимает мой подбородок, его голубые глаза наполняются слезами.

–А ты хочешь смириться?

Я прищуриваюсь.

–Конечно, хочу.

Мэдок наклоняет голову набок.

–Думаю, ты по-прежнему любишь его, Тэйт. И в глубине души знаешь, что он вернется за тобой.

Шмыгнув носом, я опускаю взгляд.

–Я не могу ему доверять. Столько всего произошло. – Слезы проливаются мне на губы. – Гэвин – хороший парень. Мне нужно попытаться начать все заново.

Мэдок берет меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза и настойчиво произносит:

–Ты принуждаешь себя. Помнишь выпускной класс? Тэйт, одна ты была сильнее.

Мэдок оказался прав.

На следующий день я разорвала непродолжительный роман с Гэвином, вместе с папой и Джексом взялась за тюнинг своей машины и весной стала участвовать в гонках.

Только недавно, более года спустя с нашего разговора с Мэдоком, я начала встречаться с Беном, без спешки, проверяя свою готовность к новым отношениям впервые за долгое время.

Я сидела в своем G8, из колонок тихо доносилась My Way группы Limp Bizkit. Стильный черный салон и тонированные стекла создавали ощущение, будто я в собственном отдельном мирке. Снаружи сновали зрители, некоторые уже проливали свои напитки и пошатывались. Я сдержала улыбку, нисколько не жалея, что никогда не участвовала в веселье, несмотря на желание Бена. Он хотел быть со счастливой девушкой, способной с легкостью справиться с любой социальной ситуацией.

В конце концов, раз мне так упорно хотелось участвовать в гонках, почему бы не окунуться в атмосферу балагана, сопутствующую им?

Но Бен опоздал с попытками оказать влияние на мой характер. Еще в школе мной был усвоен урок: я такая, какая есть. И мне гораздо спокойнее спалось, если я за это не оправдывалась.

Мне никто не нужен, и даже победа не важна.

«Я всего лишь нуждаюсь в этих ощущениях», – подумала про себя, сжимая руль и рычаг коробки передач. Кровь в моих венах буквально гудела от предвкушения.

Да, Мэдок прав.

В одиночестве я увереннее стояла на ногах. После советов Джекса погонять на «Петле» я обнаружила, что это единственное занятие, придающее мне сил. За рулем не существует ни чувства вины, ни давления – только тишина. Здесь я сама себе хозяйка, и сегодня, когда Джаред появится на треке, ничто не изменится.

А он появится.

Ужасно не хотелось признавать, но встреча с ним немного взбудоражила меня. Дело не только в том, как хорошо он выглядит. На его руках за последние два года прибавилось искусных татуировок, но грудь такая же гладкая, мускулистая и выглядит еще великолепней от загара, полученного под солнцем Западного побережья.

Разумеется, мне хватило одного взгляда на Джареда, чтобы выйти из равновесия.

В десять лет он стал моим другом, в четырнадцать – врагом, в восемнадцать – любовником, а в двадцать – причиной моего разбитого сердца. Я знаю его полжизни. Хотя роли поменялись, Джаред всегда оказывал на меня сильное влияние.

Всегда.

Нагнувшись, я достала из рюкзака мамин сборник «Листья травы» и, открыв его, приложила большой палец к переднему обрезу и пролистала страницы. Поднявшийся от этого легкий ветерок овеял мое лицо. Когда добралась до шестьдесят четвертой, глаза тут же нашли строки, которые она подчеркнула в двадцатом стихе «Песни о себе» Уолта Уитмена.

Прижав книгу к груди, я прошептала:

– Я таков, каков есть, и не жалуюсь.

В этом потрепанном карманном издании выделены многие строки, но я всегда возвращалась к маминым закладкам. Может, она отметила их для себя или предвидела, что когда-нибудь они понадобятся мне, но эти стихи всегда были рядом, направляли меня, когда ее не стало. Невзирая на то что мама умерла от рака больше десяти лет назад, я так и не перестала нуждаться в ней, поэтому постоянно носила книгу с собой.

Я уткнулась носом в переплет и вдохнула запах старой бумаги, непроизвольно закрыв глаза.

– Чувак, – послышался голос Мэдока, – что за извращение?

Открыв глаза, я раздраженно выдохнула при виде его большой головы, просунувшейся в окно. Можно было подумать, что Мэдок – мой бойфренд, учитывая то, как он ходил за мной по пятам, только попытки отделаться от него были напрасны. Он прислал три сообщения, уточняя, появлюсь ли я сегодня на треке. Я не пропустила ни одной гонки, но прекрасно понимала, почему Мэдок опасался, что на сей раз могу спасовать. Этот болван решил, будто у меня чувства собственного достоинства не осталось.

– Не хочу об этом говорить, – предупредила я, положив книгу в бардачок: всегда так делала на удачу, после чего вышла из машины.

– Ладно. – Мэдок кивнул, засунув руки в карманы своих серых шортов. – Но если увижу, что спишь с книгами, то вмешаюсь. – Он указал подбородком в сторону заднего сиденья, где валялись все мои учебники.

Послав ему многозначительный взгляд, я направилась к багажнику, чтобы установить GoPro, которую мне дал Джекс.

– Из-за дежурств в больнице у меня накопились долги по летнему чтению, – пояснила я, нагнувшись и прикрепив камеру, – к тому же мне хочется разобраться с литературой, упомянутой в сносках, до начала семестра.

– Читаешь книги из сносок? – Мэдок посмотрел на меня так, словно я призналась в убийстве.

Выпрямившись, я уперла руки в бока.

– Принимая во внимание то, что ты учишься на адвоката, тебе тоже не помешает уделять больше внимания своим спискам обязательной литературы.

Он вытаращил глаза.

– У нас есть списки литературы?

Я очень удивилась, но по смешку Мэдока поняла, что он шутит. По крайней мере, надеялась, что он шутит.

– Ну, завтра тебя не пошлют кого-нибудь оперировать, – возразил Мэдок. – Так что возьми паузу.

– Не могу, – отмахнулась я, направившись обратно к водительской двери. – Я просто…

– Беспокоишься, что начнешь думать о нем? – закончил он, заставив меня замереть на месте.

Стиснув зубы я выдохнула.

– Не сейчас, хорошо? Тебе делать больше нечего? Начни, например, создавать футбольную команду маленьких Карутерсов сразу после окончания колледжа.

Он проигнорировал мои слова. Не успела я опомниться, как Мэдок нырнул на заднее сиденье и стал собирать учебники в мой рюкзак.

– Мэдок, – запротестовала я, пытаясь отнять свои вещи, – отдай мне книги.

Отпрянув в сторону, парень ответил:

– Они останутся у меня.

– Сейчас же! – громким шепотом потребовала я.

– Не сегодня. – Он улыбнулся, покачав головой.

– Почему не сегодня? – поинтересовалась я, будто не понимая, к чему он ведет.

Вдруг из динамиков раздался громкий сиплый голос. Мы оба посмотрели вверх.

– Тэйт! – Мое имя эхом разнеслось над треом. – Ты здесь?

Я улыбнулась, озорно изогнула бровь и сладко произнесла:

– Прошу меня извинить, я на минуточку.

– О, разумеется, – проворковал Мэдок, почтенно склонив голову, пряча искрящиеся от еле сдерживаемого смеха глаза.

Подойдя к своей машине, я запрыгнула на капот и выпрямилась во весь рост.

– Здесь! – выкрикнула я, сразу же ощутив на себе сотни взглядов.

Поощрительные возгласы пронзили ночной воздух, мужчины и женщины улюлюкали, хлопали, свистели и скандировали мое имя. Возле скамеек я заметила Фэллон и Джульетту, которые подняли свои стаканы и тоже кричали в знак поддержки.

Распорядитель гонок Зак Хэйгер стоял вместе с Джексом на трибуне, очевидно, составляя расписание на вечер. Они проверяли участников только в тех случаях, когда кто-то отказывался. Поскольку всем гонщикам назначали конкретное время заезда, ребятам нужно было определить, кто уже прибыл, чтобы сформировать новую очередь.

Спрыгнув на землю, я бросила взгляд на Мэдока и закончила наш разговор:

– Вы все знали, что Джаред возвращается домой, и ничего мне не сказали. Я не сержусь, но не собираюсь участвовать в ваших играх. Я взрослый человек.

Парень нахмурил брови, уронил рюкзак и проворчал:

– Пож-жалуйста.

В ту же секунду он обхватил меня за шею и начал тереть костяшками пальцев по макушке.

– Мэдок, – взревела я, упершись одной ладонью ему в спину, а другой – в бицепс и пытаясь вырваться из захвата, – не смей устраивать мне головотерку!

– Головотерку! – воскликнул он. – Нет, взрослые люди подобными вещами не занимаются. А мы же взрослые, верно? – Мэдок продолжил, отчего кожа на голове начала гореть.

– Мэдок! – прорычала я низким голосом, часто дыша. – Отпусти меня! – Топнув ногой, я наконец-то вырвалась.

Он, смеясь, отступил, а я выпрямилась и пыталась отдышаться.

– Ты просто гад! – Я смахнула с лица волосы, выбившиеся из хвостика.

– Да, – присоединилась к нашему разговору Фэллон, подошедшая с Джульеттой. – Ты только что об этом узнала? – дразнящим тоном поинтересовалась она, подмигнув своему мужу.

Фыркнув, я резко стянула резинку с хвоста и распустила волосы, потому что моя прическа была испорчена.

– А, так-то лучше. – Мэдок одобрительно улыбнулся, получив от меня лишь хмурую гримасу.

Наше внимание привлек усилившийся гул толпы. Мы повернулись к треку, чтобы посмотреть, что случилось.

Люди отошли в сторону, уступая дорогу, и я заметила Джареда, прибывшего под радостные возгласы окружающих.

Он приехал на мотоцикле, который купил еще в школе. В последнее время Джекс хранил его в своем гараже, ведь Джаред для гонок обзавелся байками покруче. Свернув к обочине, парень затормозил, сдал назад и припарковался. Его мгновенно окружили старые друзья, поклонницы и даже поклонники.

Джаред снял шлем, слез с мотоцикла и улыбнулся своему давнему товарищу Заку. У меня внутри все сжалось, когда я заметила сидевшую позади него девушку.

Я не узнала ее и постаралась не брать в расчет ревность при мысли, что он привез ее с собой из Калифорнии.

Каждый хотел с ним пообщаться. Джаред снова оказался в центре внимания, как обычно.

Мэдок вывел меня из транса, щелкнув пальцами перед лицом, и спросил:

– Ты разозлилась?

Поджав губы, я ответила:

– Нет.

– А стоило бы, – парировал он. – Это не его зрители, а твои. Они пришли посмотреть на тебя.

Я резко вздохнула:

– Мне все равно…

– Согласен, у некоторых из них хорошая память, – перебил Мэдок, – и им интересно увидеть, какие орудия пойдут в ход, когда вы с Джаредом окажетесь в одном месте, но все-таки он не должен перетягивать внимание на себя в твоем шоу.

– Меня совершенно не заботит… – набросилась я на него, но тут же умолкла, когда парень схватил меня за руки и потряс.

– А что тебя заботит? – прорычал Мэдок.

Фэллон и Джульетта рядом со мной замерли. Я тяжело вздохнула, не ожидая такой грубости. Когда он дернул меня за свободную черную майку и порвал ее по шву, я едва моргнула, стиснула челюсти и спокойно спросила:

– Мэдок, какого черта ты творишь?

Он завязал края в узел, оголив половину моего живота.

– Ты – королева, – напомнил парень, затем подхватил рюкзак с земли. – Ты властвуешь на этом треке, над всеми здешними гонщиками. Джаред не ведает об этом факте, так что просвети его.