Волчья кровь Соболева Ульяна

– Пожалуйстааа! Я не крала!

– Заткнись! За эти вопли тебе отрежут язык! Кто давал тебе право орать в этом доме?!

Сунаг вышагивала впереди всех. Она подпрыгивала от явного задора, от возбуждения и от предвкушения. Ни для кого был не секрет – она любила смотреть на казни, любила лично придумывать наказания и смотреть, как их исполняют. Она впитывала в себя крики боли и страданий, а ее лицо покрывалось румянцем и глаза сверкали от наслаждения. Самые изощренные пытки придумывала именно эта женщина. Ее боялись все эскамы и даже охрана. Сунаг была эскамой Роксаны, и все об этом знали. За глаза называли любимым ядовитым питомцем архбаа.

– В карцер ее, в подвал! До решения! Без еды и воды! В кандалы и на цепь! Как псину!

– Не надоооо! Господи… я ни в чем не виновата, я только трогала без перчатки…не надооо. Это же проступок, а не преступление.

– Что здесь происходит?

ОН появился из ниоткуда. Словно материализовался из самой темноты длинных коридоров, а позади него молча стоит свита, расставив широко ноги и зажав руки за спиной. Это были доли секунд, когда я посмотрела ему в лицо. Вы когда-нибудь смотрели на солнце? Эта попытка стоила того, что вы видели? Боль и жжение в глазах, желание заплакать от невиданной красоты и от обжигающего света, и темные пятна, прыгающие и застилающие зрение еще какое-то время. Я словно прикоснулась к солнцу и чуть не застонала, когда светло-зеленая бездна вспыхнула изумрудными сверхновыми, заставив меня вздрогнуть всем телом. За мою дерзость. За то, что посмела взглянуть на него…Но если я и так умру, то почему не могу увидеть ЕГО перед смертью?

– Господин!

Все склонили головы, а меня швырнули на колени. Я проехалась вперед и замерла у самых носков сапог. Наклонилась и прижалась к ним губами. Как было положено. Тяжело дыша и слыша биение собственного сердца. Глаза все еще болят и невыносимо хочется смотреть еще, чтобы их так же жгло, чтобы так же сходить с ума от этой красоты. Нет…человек не может быть настолько прекрасен. И тут же ослепляет сожаление – почему тогда я всего лишь ничтожный человек.

– Эта эскама – воровка. Ее ведут в темницу до первого суда и вынесения приговора.

– Я не воровала!

Меня ударили ногой по ребрам, и я упала ниц перед Повелителем. Вслед за мной рухнул кто-то еще. Вначале просто на колени, а потом на пол животом, и я увидела широко раскрытые глаза. Мертвые глаза одного из стражников. Судорожно глотнула раскалившийся воздух. За что и почему он умер? Что произошло за эти доли секунд, в которые я ловила ртом воздух от боли после удара.

– Говори! – голос, от которого начинает дрожать все тело и заходиться душа.

Точно знала, что эти слова обращены ко мне. Глядя на начищенные до блеска носки сапог, глубоко вдохнула.

– Я…ничего не воровала. Просто испугалась, когда вошли, и спрятала в карман…Я знаю, что нельзя рассматривать и трогать, я готова понести за это наказание, но я не воровала.

– Что ты рассматривала, эскама?

Протянула вверх дрожащую руку со свисающей цепочкой и медальоном, не смея поднять голову, продолжая смотреть на собственное отражение в зеркальной чистоте сапог. У меня из рук забрали медальон, и какое-то время было очень тихо.

– И что ты там увидела интересного?

– Вас… – голос дрогнул, и я вдруг ощутила, как меня взяли за локоть и поднимают с пола. Все тело не просто дрожит, а мне кажется, я дергаюсь в приступе лихорадки и боюсь даже представить себе, на какое чучело сейчас похожа. С растрепанными волосами, без кокошника, с порванными чулками и залитым слезами лицом. Уродка.

– Посмотри на меня!

Отрицательно качнула головой, кусая губы.

– Тебе хватило наглости трогать мои вещи и рассматривать мое изображение, а смелости посмотреть мне в глаза не хватает? Я сказал, смотри мне в глаза! Ты же не хочешь остаться без своих?

Медленно подняла взгляд и ощутила, как в ту же секунду на нереальной скорости меня столкнули вниз с пропасти в самое пекло. Слишком близко. Настолько близко, что у меня кружится голова, и, кажется, я сейчас потеряю сознание. Его лицо словно высеченное из камня не отражает ни одной эмоции, но оно настолько красивое, что мне кажется, я вижу перед собой нечто божественное или дьявольское. И этот аромат…запах свежего ветра, снега, свободы и безграничной власти.

Вблизи эти глаза не просто изумрудные, они прозрачно-светлые с темной каймой по краю радужки и широкими черными зрачками. Кажется, что они светятся изнутри, настолько этот цвет яркий и редкий.

– Зачем ты взяла медальон? Говори правду!

– Я…всегда его беру, когда убираю в кабинете. Мне…мне нравится на него смотреть. Вы…вы можете увидеть в камеры. Они же там есть…

Пальцы, сжимающие мой локоть, сжались еще сильнее, так, что стало невыносимо больно, но я бы не посмела и пикнуть.

– Почему? Зачем тебе смотреть на медальон и не хотеть его украсть? В чем смысл?

– Мне не нужно смотреть на медальон…и сам медальон мне не нужен.

– Тогда зачем?

– Я смотрела на вас.

И снова в глаза так, что дух захватило и заломило кости от отчаянной смелости и понимания, что меня ждет за это признание. Сильные пальцы разжались.

– Пусть номер одиннадцать продолжит работу в доме!

Переступил через труп стражника и пошел вперед по коридору вместе со своей охраной. Только сейчас я увидела в шее стражника рукоять ножа с головой волка на конце и сверкающими изумрудами глаз. Посмотрела вслед Арху и увидела, как он кладет медальон в карман своего пальто и быстро спускается по лестнице вниз.