Доктор, дым и зеркала Ольховская Влада
Я вернулась в общежитие к обеду и сразу направилась в ресторан. Найти его оказалось несложно, на первом этаже повсюду висели указатели на нескольких языках, да и запах с той стороны долетал вполне аппетитный, однако мне все равно было не по себе. Эрмин сказал, что я тут единственный человек. Есть ли в этом месте пища, подходящая для людей? А что если здесь готовят из людей? Мамочки… Нет, я, конечно, знала, что по международным магическим законам это запрещено. Но я ведь по умолчанию объявила всех нелюдей плохими ребятами, мне следовало ожидать от них чего угодно.
Поэтому к шведскому столу я подходила с опаской. Однако все оказалось не так плохо: я будто попала в самый типичный дорогой отель. В металлических лотках, с подогревом и без, размещались привычные блюда: салаты, рыба, макароны с мясом, фаршированная утка, чесночные булочки с сыром, чуть дальше – творожный торт и шоколадное печенье.
Мое облегчение было настолько очевидным, что Локи, сновавший вокруг меня, тихо рассмеялся:
– А ты что, ожидала увидеть здесь Красную Шапочку в кляре и Гензеля с Гретель в картофельном пироге?
– Не твое дело, – еле слышно ответила я.
Я ни на секунду не забывала, что его вижу только я. На меня и так уже пялились с подозрением, не хватало еще, чтобы они заметили, как я разговариваю сама с собой!
– Нет, в чем-то ты права, – продолжал трындеть Локи. Ему-то сдерживаться было без надобности! – Здесь есть особое меню – та же свежая кровь для тех, кому она необходима. Но такие блюда выдаются только по специальным разрешениям, так что случайно ты ангельское крылышко не обглодаешь.
– Тебе обязательно быть таким отвратительным?
Я говорила тихо, но массивный орк, набиравший картофельный салат неподалеку от меня, покраснел и сделал шаг назад:
– Простите, я не хотел…
Супер. Мы с этим призраком знакомы чуть больше часа, а проблемы уже начались. Я твердо решила: нельзя ему больше отвечать, ни одного слова. Может, тогда он оставит меня в покое.
Но если на Локи я могла не смотреть и даже проходить сквозь него, то с Флором Уинслоу этот трюк не работал. Козлоногий встречал меня с моими чемоданами и похабной ухмылочкой.
– Нечасто у нас бывают чистокровные люди, особенно такие божественно красивые, – проблеял он.
– Началось, – поморщился Локи. – Если его следующей фразой будет «вашей маме зять не нужен», я даже не удивлюсь.
– Спасибо, – сдержанно кивнула я. – Мне казалось, что вы оставите вещи в моей комнате и просто передадите мне ключ.
– Как я мог упустить шанс пообщаться с такой богиней чуть дольше?
– Интернатура длится год, еще наобщаемся.
Естественно, я не собиралась оставаться здесь год. Я хотела разобраться со смертью брата и валить отсюда на космической скорости. Но не рассказывать же об этом существу, при взгляде на которое фраза «Мужики – козлы!» обретает совершенно иной смысл.
– Много красоты не бывает, красоты бывает мало, – заявил Флор. Он перехватил мою руку и вложил в нее ключ так, что за один этот жест ему можно было ставить на лоб штамп «18+».
– Постарайтесь не касаться меня лишний раз, – холодно посоветовала я.
Кто-то другой на его месте смутился бы, а он продолжил улыбаться.
– Ничего не могу с собой поделать, дорогая, в ваших глазах можно утонуть!
– У нее глаза карие, в чем эта скотина тонуть собралась? – хохотнул Локи.
Мне захотелось улыбнуться, но я сдержалась, потому что не сомневалась: Флор воспримет эту улыбку как свою победу. А мне нужно было отвадить этого козлика от чужого огорода, и срочно.
– Пожалуйста, не трогайте меня и не называйте дорогой. Я здесь по работе, а не для новых знакомств.
– Как можно, звезда моя…
– Звездой тоже не надо, – прервала я. – Если я сейчас начну перечислять все эпитеты и метафоры, которые не надо в меня швырять, понадобится целый день. Поэтому поступим проще: называйте меня просто Дара, этого будет достаточно.
– Но как же я могу…
Пришлось снова перебивать:
– Сможете, а иначе нам с вами придется обсуждать нормы вашего поведения с доктором Тонансом.
Упоминание имени главного врача произвело должный эффект: сатир поджал губы, его взгляд из сального сделался злобным.
– Как вам будет угодно, Дара. Комната триста тринадцать.
Из мстительности он не стал относить туда мои чемоданы, просто отдал мне ключ и поцокал прочь на своих черненьких копытцах. Но это, честно, была малая цена за то, чтобы больше с ним не объясняться. Я свои чемоданы сама донесу, не хрупкая девочка!
Но если он ушел, то полупрозрачное присутствие Локи никуда не делось.
– Ловко ты его отшила! – оценил он.
– На самом-то деле, банально.
– Это как сказать. Сатиры редко надеются на свое мужское обаяние, потому что у них его попросту нет. Разговаривая с девушкой, которую им хотелось бы поставить в позу козочки, они выпускают феромоны из всех щелей. Наш округлый друг делал то же самое – не в полную силу, но настойчиво, а ты отбрила его без особых усилий. Я впечатлен.
Не хотелось признавать, что Локи в чем-то может быть прав, но – да, тут он был прав. Мне следовало догадаться, что Флор сразу же попытается проверить, легко ли будет меня получить. Однако я была настолько зла, когда пришла сюда, что даже не почувствовала этого, а разозлил меня как раз Локи. Так что этот призрак внезапно оказался полезным, а еще…
Еще хищник, которого я всегда чувствовала в себе, больше не спал. Он проснулся, когда умер Леон, и жаждал мести. И этот хищник не готов был отдать свою свободу и волю какому-то жалкому сатиру.
Локи плелся за мной до самой комнаты, но когда мы добрались до порога, я не выдержала.
– Оставь меня в покое, – громко и четко сказала я. Здесь все равно никого больше не было. – Я серьезно. Я нашла способ избавиться от козлины – и избавлюсь от тебя, если будет нужно. Может, остальные тебя и не видят, но они поверят мне, если я скажу, что ты здесь. И уж конечно в Эпионе найдутся те, кто знает, как изгонять призраков!
Мне не хотелось доводить до этого, но я должна была оставаться твердой до конца. У меня есть цель, и я не хочу становиться нянькой для неупокоенного духа.
Он посмотрел на меня как-то странно, по-новому, но этот взгляд я не совсем поняла.
– Хорошо, – сказал Локи. – Но если я понадоблюсь тебе, позови меня. Можно даже использовать то дурацкое имя, которое ты на меня навесила.
Сказал – и исчез. Просто растворился в воздухе, будто и не было его здесь никогда, и в комнату я входила уже без него.
Мое временное жилище оказалось гораздо лучше, чем я ожидала. Мне доводилось жить в общежитиях, поэтому я готовилась к выкрашенным краской гладким стенам, обшарпанной казенной мебели и сантехнике, которая видела на своем веку слишком много. А вместо этого я получила нечто вроде квартиры, и очень даже уютной.
Комната тут была всего одна, зато большая – размером с две стандартные комнаты, метров тридцать, наверно, не меньше. Ее заполняла подобранная со вкусом антикварная мебель: двуспальная кровать, письменный стол, книжные полки, комод, зеркало, ночной столик, сундук и платяной шкаф. Под потолком висела люстра из цветного стекла и металла, перекликавшаяся по стилю с торшером у кровати и настольной лампой. Темно-вишневый цвет мебели уравновешивали светло-бежевые стены, не дававшие комнате превратиться в пещеру. Высокие окна выходили на побережье, и, открыв их, я почувствовала свежий запах моря.
К комнате примыкала ванная, которая, по-моему, была больше, чем моя спальня в доме дедушки. Там соседствовали большая ванна с подведенными к ней медными трубами, душевая кабина с затемненным стеклом, раковина, унитаз, иронично напоминавший трон, и полки с таким обилием косметики, что позавидовал бы среднестатистический супермаркет.
Я не забыла, что я тут на задании и что задание это непростое. Но я вдруг подумала, что выполнять его будет приятней, чем я ожидала.
Остаток дня я провела за разбором вещей. Я слышала, как ходят по коридору другие обитатели общежития, как кто-то разговаривает в комнате надо мной, а кто-то слушает музыку за стеной. В моей же спальне царила тишина, напоминавшая, что я совсем одна в этом мире. Одна в толпе – это оказалось сложнее, чем я предполагала.
Может, болтовня Локи была не так уж плоха?.. Господи, о чем я думаю! К черту Локи, все должно идти по плану. Впрочем, вера в это не мешала мне украдкой осматривать зал ресторана, когда я спустилась на ужин. Я все надеялась, что где-нибудь мелькнет знакомый полупрозрачный силуэт, и злилась на себя за это. Но призрака нигде не было, и даже Флор обходил меня стороной, с видом униженным и оскорбленным.
После ужина я вернулась в свою комнату и оставалась там до темноты. В мире, где нет солнца, можно было ожидать резкой смены дня на ночь, но нет, темнело постепенно, совсем как при закате, которого, к сожалению, не было. А еще тут не было звезд и луны, так что тьма, сгустившаяся над Эпионой, была кромешной. Ее рассеивали разве что небольшие фонарики, установленные вдоль стен общежития, но их робкий свет едва долетал до моей комнаты, расположенной на третьем этаже.
Казалось бы: для крепкого сна как раз нужна абсолютная темнота, но мне вот не спалось. Я лежала на незнакомой кровати, укрывшись до подбородка новым одеялом, и – слушала. В этом мире было очень много звуков: волчий вой и надрывный, почти истеричный смех, тяжелый стук копыт и вязкое хлюпанье, рычание и измучанные стоны. Все это долетало в мою пугающе большую комнату с разных сторон, напоминая мне, что я сейчас единственный человек в мире, полном чудовищ.
Для скольких из здешних обитателей я – еда? А для скольких – игрушка, как для того сатира? Что со мной случится, если я засну? У меня ведь почти не осталось родни: мой дед слишком стар, чтобы что-то предпринять, если меня не станет. Знают ли они об этом?
Я снова и снова напоминала себе, что я – потомственная охотница, и я не просто так прибыла в Эпиону. Днем этого было достаточно, ночью – нет. С наступлением темноты я почему-то превращалась в самую обычную человеческую девушку, слабую, лишенную оружия. Тот же Флор мог вломиться в мою комнату, и что бы я делала тогда? Без оружия я могла не отбиться даже от него, не говоря уже о тех тварях, чьи массивные силуэты я видела в ресторане!
Хотелось плакать от страха и бессилия, но я крепилась, держалась из последних сил, пока не услышала странный шорох. По сравнению с другими звуками этого кластера, он был относительно тихим, но он раздавался совсем близко… в моей комнате.
Что-то ползало по моей комнате.
Эта мысль заставила меня подскочить на кровати, испуганно вглядываясь в темноту. Я надеялась, что мне чудится, не зря ведь говорят, что у страха глаза велики. Так нет же, стало только хуже: я заметила, как по полу скользнуло что-то небольшое, бесформенное, оставив за собой вязкий след. Я не смогла рассмотреть его при куцем свете далеких уличных фонариков и попыталась включить торшер. Только вот мне остро не хватало спокойствия, присущего охотникам за нечистью, и в панике я просто сшибла единственный источник света, повалив его на пол.
Теперь мне оставалось лишь сидеть на кровати, кутаясь в одеяло, и дрожать от ужаса. Чтобы включить основное освещение, мне нужно было встать и пересечь комнату. Пройти босыми ногами по полу, на котором остались скользкие следы! Да, тот уродец, что прокрался в мою комнату, был небольшим. Но я понятия не имела, что это такое и на что оно способно! Я была здесь совсем одна, мне некого было позвать на помощь…
И когда в мою дверь вдруг постучали, я подумала, что умру на месте от разрыва сердца. Вот только это был не яростный стук, с которым маньяки в фильмах ломятся в комнату беззащитной жертвы, а вполне мирные удары. За ними последовал низкий голос, чем-то похожий на звуки трубы.
– Простите, вы еще не легли спать? Мне не хочется вас беспокоить, но не могли бы вы открыть дверь?
– Вы кто? – спросила я. Прозвучало резко, но, по крайней мере, голос не дрогнул. Тот, кто является ко мне посреди ночи, может не рассчитывать на теплый прием. Вместе с тем, я не хотела, чтобы этот кто-то уходил, потому что скользкая тварь все еще таилась где-то в моей комнате.
– Я доктор Бобе, ваш сосед из триста двенадцатой.
– И что вам нужно тут в час ночи?
– Мне ужасно неловко, но, кажется, к вам пробралась моя селезенка.
– Ваша… что?!
– Моя селезенка, – терпеливо повторил он. – Откройте, пожалуйста, дверь, я заберу ее и больше не буду вам докучать.
Все это было настолько абсурдным, что пробилось даже через мой страх. Преодолев брезгливость, я спрыгнула с кровати, сначала включила свет, а потом уже распахнула дверь. Уж не знаю, каким чудом мне удалось не завопить от ужаса, но то, что я увидела на пороге, только на это и вдохновляло.
Больше всего это было похоже на груду болотной грязи, но – очень большую, с меня высотой. И если бы это была просто грязь, я бы не испугалась. Но нечто было покрыто пульсирующими сосудами, мягкими наростами, а откуда-то из глубины на меня смотрел единственный мутный глаз. Оно дышало, двигалось и, несомненно, было живым. Если бы оно решило броситься на меня сейчас, я, застывшая от изумления, и пикнуть бы не успела.
Но я его не интересовала. Из грязевой плоти вырвалось щупальце, похожее на древесный корень. Оно устремилось в угол моей комнаты, выволокло из-под комода извивающийся комок бурой слизи и всосало внутрь кучи.
– Премного благодарен, – пробубнило существо. – Это больше не повторится, просто комната долго пустовала, вот она и пробралась сюда.
Не дожидаясь моего ответа, оно поползло прочь, словно ночная охота на селезенку была тут в порядке вещей. А я осталась одна перед комнатой, исчерченной грязевыми полосами, и поняла, что меня трясет от страха и отвращения. Я вдруг очень четко представила, что было бы, если бы я заснула, а эта слизкая тварь заползла мне на лицо.
Вот тогда я и сделала то, что моя гордость наверняка мне еще припомнит. Я закрыла глаза и прошептала:
– Локи…
Он мог и не появиться. Был бы он живым, он наверняка не услышал бы этот шепот. Тогда мне пришлось бы справляться со всем одной, зато моя совесть была бы довольна: я не проявила слабость и выдержала все до конца.
Но нет, в следующую секунду он материализовался из воздуха прямо передо мной, словно только этого и ждал.
– Что, познакомилась с соседом? – усмехнулся он.
– Только не говори мне, что все это устроил ты, – нахмурилась я.
– Шутишь? Бобе – болотное чудовище, он постоянно разваливается на части, для него это нормально. А я всего лишь пытался сказать тебе, что в этом мире все время так, иначе и быть не может, если ты соберешь на одном островке земли представителей разных видов. Кстати, классная пижамка. Если бы у меня все еще была функционирующая половая система, я бы оценил.
Я только теперь сообразила, что стою перед ним в тонкой пижаме – шортиках и топе с кружевными вставками, который, в общем-то, ничего и не скрывал. Такой меня увидел и доктор Бобе, но болотному чудовищу было плевать, равно как и призраку.
Я поежилась и кивнула на комнату:
– Заходи, пошляк.
– Пошляк? О нет, сейчас я целомудреннее монашки. Хотя это вынужденное. Да ладно, не косись на меня злой кошкой, мне не помешает сделать что-нибудь полезное, а тебе нужна помощь.
– А где обязательное «я же говорил»?
– Оно не обязательное, оно по желанию, а желания у меня нет, – пожал плечами Локи. – Мы оба знаем, что я не материален и не смогу тебя защитить. Зато я смогу тебя разбудить, если будет нужно, и ты можешь спать спокойно.
Аргумент был сомнительный: я встретила этого призрака только сегодня и точно не могла доверить ему свою жизнь. Я была больше чем уверена, что меня ждет бессонная ночь как минимум сегодня… а потом я забралась в кровать и, чувствуя, что я больше не одна, мгновенно заснула.
Глава 4
Гамадриада
Доктор Бобе отвечал в Эпионе за грязелечение – привет от Капитана Очевидность. Комок грязи был дипломированным врачом с ученой степенью. К этому мне еще предстояло привыкнуть, как и к тому, что рядом со мной постоянно находился призрак. Утром я, если честно, пожалела, что позвала его на помощь, гордой воительнице, которую мечтал воспитать во мне дедушка, это не нравилось. Но прогонять его теперь, когда он пришел ко мне по первому зову, было некрасиво. Я решила смириться с его присутствием и посмотреть, к чему это приведет.
Он проявил благородство истинного джентльмена, не напомнив мне, что я поддалась панике и позвала его. Когда я проснулась, он сидел на дальнем окне и наблюдал за морем. Я не стала его благодарить, он этого и не ожидал. Думаю, можно было сказать, что у нас перемирие.
На этот день у меня была назначена первая практика – вместе с другими интернами, всего нас набралось человек шесть. Вернее, шесть существ, потому что Эрмин не соврал: я и правда оказалась единственным человеком в Эпионе.
Было немного странно вернуться в интернатуру после того, как я мужественно прошла ее во внешнем мире и успела побыть полноценным врачом. Но не могу сказать, что это стало для меня чистой формальностью: я и правда ощущала себя студенткой, причем не выпускницей, а первокурсницей. Цена моих медицинских познаний в Эпионе была невысока, и я подозревала, что вот-вот опозорюсь.
На мою удачу, никто и не ждал, что интерны будут работать самостоятельно. К каждому из нас приставили куратора, который был призван следить за тем, чтобы мы не отправили какого-нибудь бедолагу на тот свет своим лечением.
Моим куратором оказался здоровяк средних лет, который издалека был похож на вышибалу в дорогом клубе, а вблизи – на фитнес-модель. Неземным красавцем я бы его не назвала, но широкая улыбка и сияющие темно-карие глаза определенно придавали ему шарма. Да и голос у него был приятный: вкрадчивый, но без театральности, очень ровный и мягкий. Если бы все доктора говорили таким голосом, жизнь пациентов была бы намного спокойней.
– Хакир Алла к вашим услугам, – он чуть наклонил голову, приветствуя меня. – Я старший врач и буду рад помочь вам во время интернатуры.
– Он будет слаще только если намажет лысину медом, – проворчал Локи.
Я украдкой отмахнулась от него. Просила же молчать, пока рядом посторонние!
– Дара Сотер, – представилась я. – Ваше имя кажется мне знакомым… вы случайно не знали моего брата?
Вопрос был не более чем вступлением, подводом к нужной теме: Леон упоминал это имя слишком часто, чтобы я его забыла. Я знала, что так звали его друга, но не представляла, как этот друг выглядит. Теперь вот выяснила.
Улыбка Хакира померкла.
– Да, я знал вашего брата, и очень хорошо. Мне до сих пор сложно поверить, что это случилось.
– Мне тоже.
– Знаете, когда все только произошло, я даже решил, что это убийство, – неожиданно заявил он. – Леон не мог покончить с собой, просто не мог, так мне тогда казалось! Я решил все проверить.
– Почему я про брата слышу впервые? – удивился Локи.
Но мне сейчас было не до него, я не сводила глаз с Хакира.
– И как, проверили?
– Да, проверил, и не нашел ничего подозрительного. Я понимаю, иногда сложно поверить, что человек, которого ты вроде как хорошо знаешь, может совершить такой поступок. Но что еще остается? Только привыкнуть и жить дальше.
Черта с два.
– Я и живу, – соврала я. – Поэтому я здесь. Мне кажется, Леон делал очень важное дело, которое я хочу продолжить.
– Это очень благородно с вашей стороны. Он упоминал, что вы блестящий хирург, но программа интернатуры, на которую вы поступили, подразумевает многогранное обучение, которое начинается в этом отделении. Пойдемте, я покажу вам первый этаж.
Сразу за холлом и регистратурой, которые ничем не отличались от привычных мне, начинался просторный приемный покой. Вот здесь уже отличия были – и это еще мягко говоря! Если врачи старались сохранять облик обычных людей, то пациенты таким не заморачивались. Мимо меня мрачно прохромал кот размером с газонокосилку, хриплый человек-пень втолковывал что-то медсестре, тоненькая хлипкого вида девушка доказывала врачам, что ей не нужны таблетки, а нужна операция. Здесь попадались существа всех возрастов, размеров и форм. Некоторые были совсем не похожи на людей, другие и вовсе не выглядели живыми.
– Сюда попадают те, кому не нужно оставаться в больнице, – пояснил Хакир. – Мы осматриваем их и сразу назначаем лечение.
– То есть, это такой эквивалент человеческой поликлиники?
– Не совсем. К нам приходят те, у кого серьезные проблемы со здоровьем. Эпиона – кластерный мир, сюда непросто попасть. Никто не проделывает такой путь, чтобы вылечить насморк. В то же время, наша больница славится лучшими показателями лечения, у нас очень низкая смертность.
– На правах местного призрака, готов подтвердить: замечательно лечат, – вклинился Локи.
Он шел за нами со скучающим видом, но я все равно чувствовала, что ему здесь не нравится.
Мне вдруг стало интересно: а не здесь ли он умер? Я ведь, по сути, ничего не знала о своем «ручном призраке». Сначала я не хотела к нему привязываться, а потом мне было не до того.
Собственно, мне и сейчас не до того, я ведь тут не на экскурсии.
Из приемного покоя мы прошли мимо лабораторий и попали в лечебный зал. Здесь стояли кровати, отделенные друг от друга плотными занавесками молочного цвета. Некоторые кровати пустовали, но пациентов хватало, они занимали больше половины зала.
– Тут вы и будете проходить интернатуру, Дара, – объявил мой провожатый. – Проводить осмотр в приемном покое могут только врачи-резиденты, такие у нас правила. Зато здесь свободные руки никогда не будут лишними. Иногда, конечно, вам придется выполнять работу, которая больше подходит простым медсестрам, но постарайтесь это перетерпеть.
– Без проблем.
– Рад это слышать!
– Трепло, – прокомментировал Локи.
Тут он был прав. Я могла сколько угодно изображать энтузиастку перед Хакиром, внутри у меня все сжималось при мысли о том, что мне придется обслуживать существ, которые мне, по большому счету, отвратительны. Нелюдей! Я уже видела, как одна из практиканток, пришедшая вместе со мной, вытирает мутную желто-зеленую лужу под кроватью, а другая, надев резиновый фартук и маску, спиливает полипы с деревообразного старика. Это же не больница, это цех какой-то!
Но я должна вытерпеть. Нельзя вызывать ни у кого подозрений, особенно у моего куратора.
– Знаете, Дара, мне правда жаль, что вашего брата больше нет, – задумчиво произнес Хакир. – Он был очень нужен нашей клинике… Он мог стать надеждой, которую мы так долго ждали.
– Я не уверена, что понимаю вас.
– Вам наверняка сказали, что люди – нечастые гости здесь. Но Леон великолепно прижился в Эпионе, он нравился и врачам, и пациентам. Я знаю, что между людьми и нелюдями сохраняется определенная напряженность, а Леон никогда не скрывал, чем занималась его семья. Поначалу это принесло ему немало проблем, но потом… потом он своим примером доказал, что разным видам не так уж сложно жить вместе.
Ага, все очень мило, прямо как у Диснея. Но к чему это привело Леона? Поэтому я, конечно, кивала и соглашалась с ним, однако в глубине души не верила. Мой брат погиб из-за нелюдей, точка.
Но кое-какая польза от философствований Хакира все же была: он подсказал мне версию, до которой я должна была додуматься сама. С которой нужно было начинать!
Что если в этой больнице оказался родственник или друг тех, кого убили наши предки? На то, чтобы составить список всех жертв нашего дедушки, рулон туалетной бумаги понадобится! Предположим, такой тип попадает в Эпиону – и встречает тут наследника семьи Сотер, но при этом слабого, доверчивого и совершенно не готового к бою. Соблазн отомстить велик, и не каждый может перед ним устоять.
Поэтому я решила повнимательней присмотреться к пациентам. Хакир упомянул, что он взял часть тех, с кем работал мой брат, и с этого можно было начать. Локи, к счастью, сообразил, что настала пора испариться, поэтому я могла полностью сосредоточиться на осмотре. Пока всю работу выполнял Хакир, а я просто наблюдала, чтобы потом повторить его действия, если понадобится.
Да уж, как говорила девочка Дороти, мы теперь точно не в Канзасе! Осмотр пациентов в этой больнице был не похож на то, к чему я привыкла и чего ожидала. Мы подошли к какой-то невнятной громадине, напоминавшей мне двухметрового культуриста, который непонятно зачем натянул на себя розовое платье с блестками. Громадина прижимала к себе плюшевого единорога и на проверку оказалась нежной юной девицей по имени Демми. Мне сложно было к этому привыкнуть, а вот Хакира ничего не смущало. Пока он записывал что-то в карту, Демми смотрела на него влюбленными глазами, а он даже подмигнул ей, чем вогнал в свекольную краску на щеках.
Рядом с этим влюбленным бульдозером обосновался мелкий чернявый типчик с непропорционально короткими ручками и ножками. Он смотрел с подозрением и на меня, и на весь белый свет. На попытки Хакира расспросить о его самочувствии он молчал как партизан, и нам пришлось оставить его в покое.
– Ему тяжело сейчас, – вздохнул Хакир. – Аллергия на бытовую химию, вот оно – влияние цивилизации на вековые устои!
– И как это понимать?
– Во времена, когда сформировался его вид, полы мыли водой. Теперь в воду добавляют чистящие средства с подозрительными мужиками на этикетке, а у него от этого экзема.
Ну, я в этом проблемы не увидела – станет меньше существ, которые пугают детей, роясь у них под кроватью. Я, конечно, понимаю, что все эти домовые, или к какому там виду относился чернявенький, веками на четвереньках ползали. Но ведь что-то нужно менять – или исчезать навсегда. Потери некоторых сказок этот мир даже не заметит, он ради них лишний раз от экрана смартфона не оторвется.
Соседом чернявого крохи было существо, с которым этот мелкий, похоже, успел подружиться, потому что оно было немногим выше него. Хотя я, честно, с таким бы лишний раз не общалась, даже если бы оно осталось последним разумным собеседником на Земле.
Существо напоминало сморщенную полутораметровую черепаху, лишенную панциря. Оно носило некое подобие свободного кимоно, которое закрывало непростительно малую часть его страшненькой тушки. Голову существа венчало широкое белое блюдце, в котором плескалась не самая чистая вода.
Черепаха с блюдцем полулежала на кровати и со скучающим видом читала «Историю» Геродота. Подозреваю, что после недели в Эпионе меня уже невозможно будет удивить.
Но если к зеленому уродцу я быстро привыкла, то следующий тип внушал лишь желание вмазать ему чем-нибудь тяжелым. Нет, внешне он ничем не отличался от человека, причем вполне симпатичного – смуглого и темноглазого. Но было в этих глазах что-то такое, что заставляло даже сатира казаться застенчивой девственницей. Когда я подошла ближе, он облизнулся и разве что слюну не пустил. Уж не знаю, чего именно он от меня хотел, но мне не нравился ни один из вариантов.
Однако он не успел ничего спросить, а я – ничего сказать. Нас обоих отвлек женский крик, мигом разрушивший тишину зала.
– О, проснулась, – болезненно поморщился Хакир. – С каждым разом лекарство держит все меньше и меньше.
Кричала молодая девушка, привязанная к кровати мягкими ремнями. Это обстоятельство ей категорически не нравилось, и теперь она отчаянно пыталась освободиться. Девушка извивалась и изгибалась всем телом, стараясь вырваться из оков. От ее отчаянной борьбы свободная пижама сбилась, показывая, что кожа у пациентки светло-зеленая. Волосы девушки вымокли от пота и разметались по подушке, белизна которой подчеркивала их изумрудный цвет, безумные желтые глаза скользили по залу, открытый в крике рот был полон нечеловечески мелких зубов.
К ней уже спешили медсестры, к которым присоединился и Хакир. Я осталась в стороне, потому что все равно не знала, что мне делать. Девушка была в ужасе, она не понимала, что происходит, и не реагировала на попытки поговорить с ней. Медикам только и оставалось, что прижать ее к кровати. Хакир умелым движением вогнал ей в шею шприц, и вскоре она затихла. Убедившись, что с ней все в порядке и она просто спит, он вернулся ко мне.
– Что с этой дриадой? – спросила я, разглядывая бинты на теле девушки.
– Вы неплохо распознаете виды, – отметил Хакир. – Я впечатлен. Только это не дриада, а гамадриада, более редкий подвид.
– И в чем разница?
– У обычных дриад способностей побольше, да и в целом они покрепче. А гамадриады обычно привязываются к одному конкретному дереву на всю жизнь. Если с деревом что-то происходит, его гамадриада погибает в мучениях. Дерево нашей пациентки пошло на обеденный стол, а ее, умирающую, нашли обычные дриады и доставили сюда.
Девушка с зеленой кожей дышала тяжело и хрипло, я слышала это даже на большом расстоянии.
– Что с ней будет теперь?
– Мы попытаемся связать ее с другим деревом, а если не получится, она умрет, – ответил Хакир. – Чудо уже то, что она до сих пор жива. А что делать? Мир меняется под властью людей, чтобы выжить, мы тоже должны развиваться.
Не думаю, что он хотел упрекнуть лично меня – или людей в целом. Для Хакира это было простым фактом, вроде как законом бытия, но его слова все равно заставили меня задуматься.
Люди, как ни крути, остаются доминирующим видом на планете. Нередко они, по незнанию или осознанно, портят жизнь нелюдям, а то и вовсе отнимают эту самую жизнь. Кто-то относится к этому со спокойным пониманием, как Хакир. Но не всем же быть такими умными! Возможно, мой брат, единственный человек в этой больнице, заплатил не за грехи отцов, а просто за то, что принадлежал к «не тому» виду. Вот и версия номер два сформировалась.
А еще я не могла не думать о том, что эта гамадриада очень похожа на меня. Она тоже наверняка верила, что ее ждет совсем другое будущее, счастливое и мирное. Но все изменилось в один день – в один миг даже. Никто не спрашивал ее, чего она хочет и к чему готова, ее просто вырвали из родного мира и заставили стать кем-то другим.
Когда она кричала, я слышала знакомую ярость в ее голосе. Она тоже хотела отомстить тому, кто отнял у нее привычную жизнь. Она не знала его имени и понимала, что вряд ли найдет его. Но жажда мести оказалась сильнее здравого смысла, и теперь она кричала в бессильном гневе, пока ее не успокоили те, кто теперь боролся за нее со смертью.
Глупая маленькая гамадриада. Кому она может отомстить, если сама на ладан дышит?
Глупая маленькая человеческая девушка. Кому она может отомстить, если она сейчас в мире, полном чудовищ? Если ей некого позвать на помощь, некому даже выговориться? Если все ее навыки оказываются бесполезны перед страхом, порожденным темнотой ее собственной спальни? Кому она может отомстить?
Кому я могу отомстить?
Хакир понятия не имел, о чем я думаю, это наловчился угадывать лишь один дурацкий призрак, который сейчас куда-то испарился. А врач просто сказал мне:
– Давайте продолжим осмотр.
Глава 5
Йотун
Из уха на меня смотрел глаз, и с этим нужно было что-то делать – потому что ухо и глаз принадлежали двум принципиально разным существам.
– Как же это ты так умудрился? – сочувствующе спросила я.
Здоровяк лишь пожал плечами. Передо мной сидел настоящий гигант – раза в два меня выше и раза в три тяжелее. Он легко мог перешибить меня одним кулачищем, а вместо этого косился на меня, как провинившийся школьник. Ему было не важно, что я человек, он помнил лишь о том, что я – доктор.
Да я и сама только теперь начинала чувствовать себя полноценным врачом. Первые дни я хвостиком бегала за Хакиром и пыталась запомнить, что он делает и что делать мне, чтобы не оставить свою руку в чьих-нибудь клыках. Мне остро не хватало знаний и опыта, дедуля учил меня убивать этих существ, а здесь мне полагалось их лечить. К тому же, я не была уверена, что все они подпустят к себе человека.
Но все оказалось не так плохо, как я ожидала. Медицина нелюдей отличалась от человеческой, многие ситуации были уникальны, врачам приходилось двигаться вслепую и постоянно советоваться друг с другом, и в этом они ничем не превосходили меня. Что же до моего происхождения, то для кого-то оно, может, и было важно, но никто не выражал презрение открыто.
Так что теперь я выполняла не только поручения Хакира, я сама проводила осмотр и назначала лечение. Но с этим парнишей я разобраться не могла.
Передо мной сидел йотун – грозный северный гигант, который стал жертвой глобализации. Вот уж не думала, что мистическим созданиям придется об этом беспокоиться, но – как есть! Чудовища наловчились жить среди людей и путешествовать по миру, они все чаще покидали привычную среду обитания. Этот вот зачем-то потащился в Африку, где поймал паразита, раньше селившегося только в неразумных монстрах. Паразит, который и сам умом не блистал, с удовольствием забрался в тело северного гиганта. Йотун же обнаружил, что у него появился «пассажир», только когда этот мелкий паршивец ему лапкой через кожу помахал.
Пока жизни гиганта ничего не угрожало, он быстро восстанавливался, как и все представители его вида. Так ведь и паразит разъелся! Он уже покусывал кости, еще робко, но нельзя было дожидаться, пока эта скотина решит разнообразить свое меню. Поэтому здесь, в общем отделении, йотуну назначили лекарства: яды, которые должны были избавить его от паразита. Только вот они не сильно помогали, а значит, вариантов оставалось не так много.
– Сегодня придет на консультацию хирург, – предупредила я. – Обсудим, что делать дальше. Но ты не бойся, я ведь и сама хирург, могу сказать, что операция будет несложная!
– Хочу сам его давить, – буркнул йотун.
– Ну, я на это точно не претендую.
Я понятия не имела, когда явится хирург, поэтому на время оставила гиганта в покое. Ему и так несладко приходилось: если паразит засел в ухе, можно было ожидать чего угодно. Поэтому я сделала запись в его карте и отошла – и почти сразу рядом со мной мелькнула знакомая золотистая вспышка.
Я постепенно привыкала к Локи, знала, когда и как он появляется, чего от него ожидать. Он не собирался уходить, его по-прежнему никто не видел, ну а я не имела права его прогнать после того, как сама же позвала. По крайней мере, такой версии я предпочитала придерживаться. Не могла же я сказать ему, что даже его болтовня оказывалась полезна, когда мне становилось совсем тоскливо!
– Рад видеть, что ты начинаешь это делать, – заявил он.
– Делать что? Здороваться с существами, живущими в чужих ушах?
– Относиться к тем, кто здесь собран, как к пациентам, а не к твоим личным врагам. Неплохо для инквизитора.
– Я не инквизитор.
Я ничего не рассказывала ему о себе, он во многом разобрался сам. Узнав, кто был моим братом, Локи начал внимательнее прислушиваться к тому, что о нем говорят, да и сам он помнил Леона, хотя знаком с ним не был.
Он пытался узнать у меня больше, а я молчала. Потому что если бы я начала отвечать на его вопросы, наше общение стало бы слишком похоже на дружбу, а я не могу себе такое позволить.
– Раз ты преодолела этот рубеж, может, ты и ко второму готова? – полюбопытствовал он.
– Боюсь даже спросить, что ты назначил мне вторым рубежом.
Почему он мне вообще рубежи ставит, я что, скаковая лошадь?
– Осмотр комнаты твоего брата, – пояснил Локи. – Когда ты будешь готова? Если ждешь идеального момента, то он не наступит. Иди сегодня.
Как же я ненавижу эту его способность угадывать, что меня беспокоит! Нет, серьезно, почему этот призрак, при общении с которым я слова миллиграммами отмеряю, понимает меня лучше, чем люди, знавшие меня годами? И это при том, что я по-прежнему не знала о Локи ничего – кроме того, что он мертв.
Так вот, с братом он угадал. Комната Леона ждала меня, а я все находила отговорки: то осмотр поздно закончился, то анатомическую энциклопедию почитать надо, то сил нет. Я придумывала сотни причин, чтобы не входить туда, не видеть то, что было миром моего брата. Почему? Да потому что это делало боль потери еще острее и напоминало мне, что Леон мертв, и это уже не исправишь.
– Сегодня не получится, – отмахнулась я. Разговаривать с Локи было непросто: приходилось постоянно подбирать моменты, когда рядом никого не было.
– Почему? – не отставал он.
– Ну… у меня голова болит!
– Ты обыскивать эту комнату собираешься или сексом с ней заниматься?
– Очень смешно, – фыркнула я. – Мне нужно продолжить осмотр!
– Врач года, – закатил глаза Локи. – Ты же интерн, у тебя нет ни нормы, ни строгого графика, что хочешь, то и делай!
Тут он был прав, в Эпионе так работали не только интерны, но и большинство врачей. На большом экране, висящем в центре зала, появлялся список необходимых дел, и тот, кто первым освобождался, просто брал новое задание. Сейчас нужно было измерить температуру у одного из пациентов. Это, конечно же, важнее, чем мои личные дела.
Вот только пациентом этим оказался каппа – тот самый похожий на черепаху коротыш с блюдцем на голове. Когда я подошла, он, не отрываясь от «Несвоевременных размышлений» Ницше, заявил:
– Только ректально.
– Чего? – опешила я. – Вам же по нормам можно через рот мерять!
– Погрешность выше. Да и потом, градусники часто путают. Если мне в зад попадет тот, что другим в рот дают, я это переживу. А если наоборот, будет неприятно. Поэтому, милочка, не навязывайте мне свое мнение, а выполняйте.
Читать бесплатно другие книги:
