Доктор, дым и зеркала Ольховская Влада
Может, день, когда мной будет командовать сопля-переросток, когда-нибудь и наступит, но точно не сегодня. Пожалуй, это знак судьбы, которая неожиданно стала на сторону Локи: хватит отвлекаться, пора заняться делом.
Когда я уходила, каппа крикнул мне вслед:
– И захватите три градусника, потому что у меня три анальных отверстия! Потом выведем среднее арифметическое.
Яркий пример информации, без которой я легко прожила бы всю оставшуюся жизнь.
Я знала, что хирург должен осмотреть йотуна после обеда, и в этот момент я хотела быть рядом – просто жалела бедолагу. Но до тех пор я вполне могла устроить себе перерыв.
– Это ж надо – жить с тремя задницами! – восхищался Локи, пока мы шли к выходу. – Хотя я знаю людей, которые похожи на одну большую задницу, что гораздо хуже. Но ты как врач, кстати, не любознательна.
Я с легкостью пропускала его болтовню мимо ушей, наловчилась уже. Я не отвечала призраку, но и не прогоняла его. При мысли о том, что сейчас я увижу комнату брата, у меня все замирало внутри. По сути, эта спальня, даже не принадлежавшая Леону, знала о нем больше, чем я, не общавшаяся с ним два года.
В разгар рабочего дня общежитие пустовало, я даже Флора не встретила, но это, конечно, к лучшему. Ключ от комнаты брата я получила еще в первый день и теперь постоянно носила его с собой. Мне только и оставалось, что отпереть замок, а я не могла пересилить себя и просто стояла перед дверью.
Локи в кои-то веки прекратил свои дурацкие шуточки и тихо спросил:
– Хочешь, я зайду, посмотрю, что там?
– Не надо. Я и так знаю, что там: его вещи. Я даже не понимаю до конца, чего боюсь.
– А ты точно боишься?
Я не знала, что ему ответить. Пожалуй, это был не страх, а чувство вины, смешанное с горечью и затаенной болью. В любом случае, я должна была преодолеть это сама, а не полагаться на нелюдя, да еще и мертвого.
Поэтому я открыла дверь и вошла в комнату. Локи следовал за мной, ему хотя бы хватало такта не лезть вперед.
Комната Леона была именно такой, как я ожидала: в меру прибранной, но не стерильно чистой, вполне жилой. Совсем как тогда, когда мы оба были детьми и жили с отцом… Теперь отца нет, Леон мертв, осталась только я – совсем одна. От таких мыслей слезы жгли глаза, и я постаралась отстраниться от них, мне не хотелось плакать сейчас. Я прибыла в Эпиону не для того, чтобы рыдать в три ручья, нужно действовать.
Никаких следов обыска и тем более борьбы в комнате не было. Чувствовалось, что Леон очень редко бывал здесь, но это как раз в его стиле: из двадцати четырех часов в сутки он работал, кажется, двадцать шесть.
– Что ищем? – поинтересовался Локи.
– Ты – путь в загробную жизнь, я – все, что может раскрыть причину смерти Леона.
– Шутки про смерть? Не круто.
Да уж, получилось глупее, чем я ожидала. Но извиняться я не стала, гордость была против.
Локи мог бы обидеться и уйти, а он остался. Если честно, часть меня была благодарна ему за это – слабая часть, не охотник и не зверь. Девушка, которая вспоминала прошлое. Было так странно и дико касаться вещей Леона, вспоминать многие из них и знать, что они никогда ему не понадобятся. Когда человек умирает, все, что было важным для него и из-за него, внезапно теряет смысл. Это уже не символы, это просто вещи, и от этого становится еще больнее. Вот он был – а вот его нет, он стерся из картины мира, а жизнь двинулась дальше, будто ничего и не случилось.
Я не знала, что со всем этим делать. По идее, я должна была забрать его вещи, но куда? Да и зачем они мне? Наверно, правильнее будет раздать их пациентам, если тут так делается. Но для начала я должна была унести из опустевшей комнаты все, что было по-настоящему важно для меня и Леона.
– Ты даже сейчас не хочешь рассказать о своем брате? – спросил Локи, осматривавший другую часть комнаты.
– Нет. С чего бы?
– Не знаю прямо… Может, с того, что с моей помощью тебе будет легче?
– Не будет, если ты предашь меня.
– Каким это образом, интересно? – удивился он. – О том, что ты – потомок истребителей нечисти, тут и без меня все знают. Да и вообще, меня никто не видит, поэтому я при всем желании им ничего не расскажу.
– Ну и что? Я говорила тебе, что не хочу делиться личным. Я ведь даже не уверена, что ты не моя галлюцинация!
Подтверждений, кстати, и правда не было. Я разговариваю с красивым мужиком, которого никто не видит и которому даже имя я сама придумала. Привет, паранойя!
Локи предсказуемо обиделся:
– Да у тебя воображения на меня не хватило бы! И кстати, твоя галлюцинация обнаружила кое-что важное, дуй сюда.
Я постаралась сохранить гордый вид, но к нему все равно подошла, сама-то я ничего не обнаружила. Локи стоял на пороге ванной и указывал на полки возле душевой.
– Смотри туда.
На первый взгляд, ничего подозрительного на них не было. Серьезно, если бы я была полицейской, устраивающей тут обыск, я бы, пожалуй, просто прошла мимо. Но мне хватило двух секунд, чтобы разобраться, что его смутило.
На полках было слишком много всего – три геля для душа, включая «Дикую вишню», два шампуня, причем один женский, пена для ванн и несколько кремов, а чуть дальше – ароматические свечи. Леон, конечно, был в меру романтичным джентльменом, но это для него за гранью.
Во время наших разговоров у меня были мысли о том, что ему кто-то нравится, возможно, он даже начал с кем-то встречаться. Но вот эта кавалькада косметики – уже признак полноценных отношений. Получается, с ним кто-то жил, а поскольку Эпиона – замкнутый мир, это была или докторша, или медсестра, или кто-то из пациенток, что вряд ли, поскольку их тоже просто так не выпускают.
На похоронах Леона никто из женщин не выделялся, все они назвались просто друзьями, да и здесь я не раз слышала разговоры о том, что мой брат ходил в завидных холостяках, даром что человек. У него были отношения, и он их тщательно скрывал – становится все интереснее!
Особенно при том, что человек, живущий с ним под одной крышей, мог без труда заметить, что с ним что-то не так и он готовится покончить с собой. Если, конечно, этот человек сам не подтолкнул его к такому – тут у сожительницы тоже непередаваемые возможности. Особенно у той, кто скрывал эти отношения.
– Будем искать бабенку? – осведомился Локи.
– Еще как. Но сначала мы будем искать ежедневник.
– Какой еще ежедневник?
– Леон уже много лет жил по ежедневнику, – ответила я. – Привычка появилась, когда он учился в медицинском. Он ни черта не успевал, круглые сутки был похож на загнанную лошадь и понял, что свихнется, если не начнет записывать план на день. Не думаю, что он перестал это делать, став практикующим врачом.
– Разумно, так проще вести всех его пациентов, – кивнул Локи. – Тогда ищем.
В ежедневнике могли быть важные данные о его контактах, встречах, планах – или причинах того, что с ним случилось. Гадать было бесполезно, оставалось только искать. Я была уверена, что это лишь вопрос времени, ежедневник должен быть здесь, ведь его не было среди тех вещей, с которыми Леона доставили во внешний мир.
Но – облом. Ежедневника нигде не было, и это наталкивало на определенные подозрения. Роль главной злодейки в этой пьесе, конечно же, отводилась той женщине, с которой он жил. У нее наверняка были ключи, чтобы она могла в любой момент забрать свою «Дикую вишню», а она вместо этого украла ежедневник. Почему, зачем? Может, узнала, что Леон покончил с собой, и поспешила скрыть их связь? А может, она прекрасно понимала, что никакое это не самоубийство, и старательно заметала следы.
Короче, нужно было искать эту барышню, непонятно только, как. По запаху шампуня, что ли? Размышляя об этом, я продолжала осматривать комнату, уже ни на что особо не надеясь. Между делом я открыла и сундук, совсем такой, как в моей комнате, и невольно присвистнула. Я-то его использовала для хранения одежды, а братец поступил куда оригинальней: передо мной предстал целый оружейный набор.
Все эти вещи были мне знакомы: владению таким оружием обучал нас дедушка. Несколько метательных ножей, которые можно спрятать под одеждой. Кинжал со специальным механизмом, позволявшим скрывать его в рукаве и доставать в одно движение. Перчатка с вшитыми в нее лезвиями. Елки, да тут коллекцию юного ассасина можно было собрать! Причем это были не старенькие дедушкины побрякушки, а новое оружие великолепного качества.
Привлеченный моим удивлением, Локи тоже заглянул в сундук и хмыкнул:
– Неплохой фетиш был у доброго доктора!
– Это не фетиш. Это, скорее, фобия.
– В смысле? Он хранил в комнате то, чего боялся?
– Да не боялся он этого. Леон просто терпеть не мог оружие.
Я достала из сундука металлический браслет со скрытым лезвием и примерила его; кожаные ремни позволяли подогнать его под мой размер. Всегда хотела такую штуку!
Я, но не Леон. Он подобных вещей сторонился.
– Мой брат был пацифистом, прямо как наш папаня, – добавила я. – Он везде и всюду пропагандировал отказ от оружия.
– Что-то не похоже… Если ты не в курсе, в Эпионе такие штуки не приветствуются, это все-таки больница.
– Могу догадаться!
– Официально они не запрещены, но протащить их в этот кластер очень сложно. Твоему брату потребовалось бы немало усилий и денег на такое, не говоря уже о риске.
И все-таки он это сделал. Леон, который и сам мухи бы не обидел, и три дня оплакивал бы муху, убитую мной, собрал неплохой арсенал. Серьезно, реликвии нашего дедули не выдержали бы конкуренцию с этими цацками. А ведь мой брат умел этим пользоваться, он просто не хотел.
Но что-то его заставило – а иначе зачем ему оружие истребителей нечисти? Или… или дело в самом Леоне?
У меня впервые появилась версия, в которой он не был жертвой. Мне было ужасно стыдно думать об этом, будто я предавала память о брате, а не думать я не могла. Мне невольно вспомнился йотун, которого я осматривала сегодня.
Вот был обычный добродушный гигант, здоровый и сильный, а вот в нем поселилось что-то другое, чуждое самой его природе, маленькое и злобное. В случае йотуна это был паразит, а в случае моего брата вполне могло быть безумие. Я чувствовала хищника в себе много лет, научилась подавлять его. А если в Леоне эта сила проснулась внезапно? И мой брат, добряк и хиппи, вдруг захотел убивать нелюдей? Это ведь такая возможность: в Эпионе их полно, и все они ослаблены, все станут легкими жертвами.
Леон собрал оружие и приготовился к своей личной войне, но в последний момент понял, что он делает. Он испугался и пошел на отчаянные меры, чтобы спасти свою душу: убил себя вместе со зверем, что передается в нашей семье по наследству. Что еще ему оставалось? Он был на Эпионе один, вряд ли он мог поговорить по душам со своей сожительницей, если скрывал отношения с ней. Он даже мне не мог позвонить – мы ведь были в этой глупейшей затянувшейся ссоре!
Естественно, я не собиралась делать эту версию основной. Я бы хотела вообще забыть ее, притвориться, что у меня и мысли не было об этом. Но мысли ведь были, и вполне справедливые!
В ежедневнике Леона скрывались ответы, в которых я сейчас отчаянно нуждалась. Поэтому мне и нужно было найти этот ежедневник, если его, конечно, еще не уничтожили.
– Что будешь делать с этим? – Локи указал на сундук.
– Не знаю, а раз не знаю, то и брать не буду, пусть пока хранится в сундуке. Эрмин говорил, что недостатка в комнатах нет, и вещи Леона могут полежать здесь. Пожалуй, я воспользуюсь его щедрым предложением.
– Логично, тем более что тебе эти пафосные ножички все равно не нужны.
А вот это он зря. Во время тренировок я превосходила моего брата, и я знала, как пользоваться этим оружием. Но мне никогда не доводилось испытывать свои силы в реальном бою, да и сейчас не хотелось.
Главное, чтобы выбор не сделали за меня.
Глава 6
Дзасики-вараси
Мы сидели на окне и ели миндаль в шоколаде. Вернее, ела я, а Демми провожала каждый орешек голодным взглядом, но гордо отказывалась от моего предложения поделиться. Вот честно, лучше бы она орешек взяла: мне было жутковато видеть голодный взгляд тролля, направленный на мою руку.
– Точно не хочешь? – в который раз спросила я.
– Конечно, это же бомба калорий, – вздохнула Демми.
– Все показатели бетономешалки, а мозги человеческого подростка, – хмыкнул Локи, наблюдавший за нами.
И хорошо, что Демми его не видела и не слышала, потому что он был совершенно прав. Ее нежная душа каким-то непостижимым образом оказалась заперта в теле двухметрового тролля. Она хорошо разбиралась в высокой моде, возле ее кровати стояла хрустальная фигурка воздушной балерины. Однако даже в человеческом обличье Демми могла сойти разве что за трансвестита, так что ей приходилось большую часть времени проводить в кластерах. Так она оттуда умудрилась познакомиться по интернету с каким-то человеческим мальчиком и влюбиться в него! Теперь Демми проходила обследование, потому что решилась на очень серьезную операцию: уменьшение скелета. Такой шаг дал бы ей возможность превращаться в настоящего человека, хотя в мире троллей он считался позором.
Ей было все равно, влюбленные девчонки не склонны заглядывать далеко в будущее.
– Еда – одно из простейших и самых доступных удовольствий, – назидательно произнесла я. – Что может доставить такую же радость столь же просто?
– О, у меня список есть, – подмигнул мне Локи. Я не стала отвлекаться на этого призрачного плейбоя, он и сам знает, что тема уже не его, так что пускай дурачится.
– Любовь приносит большую радость, – сказала Демми. – Есть высшая цель, ради которой можно от многого отказаться.
– А если можно достигнуть этой цели, ни от чего не отказываясь? Что тогда?
– Не мой случай.
– Почему? Очень даже твой! Суть красоты, на самом-то деле, в том, чтобы принимать себя, а не соответствовать стандартам. Кто этот стандарт придумал? С чего ты взяла, что именно он нравится твоему Ромео? Подожди, я тебе сейчас покажу, как уверенные девушки умеют себя подать!
В Эпионе не было ни интернета, ни мобильной связи – по крайней мере, в общем доступе, стандартная практика в кластерных мирах. Во многих из них такая связь вообще под запретом, а здесь был небольшой уголок, где она ловила – беседка возле общежития, куда пускали строго по пропускам. Именно ее когда-то использовал Леон, чтобы звонить мне. Я же посидела в интернете с менее возвышенной целью: я собирала картинки моделей, которые параметрами немногим уступали Демми, но ничуть не комплексовали из-за этого.
Даже не знаю, почему мне так хотелось поддержать ее. Она же тролль, не человек, что может быть хорошего в троллях? Я убеждала себя, что это просто часть моей маскировки, образ хорошего доктора. В это верили все, кроме разве что меня и Локи, будь он неладен со своей прозорливостью.
В общем, я накачала из интернета картинок и сохранила их в своем телефоне. Сам-то он работал, что ему будет? Как фотоаппарат или, например, фонарик – любое устройство, которое не требует мобильной связи. Вот только я не могла его найти! Я была уверена, что положила его в карман халата, когда начинала вечерний обход, но теперь там ничего не было. Должно быть, я оставила его в своей спальне, когда заходила туда после обеда.
Пришлось бросить выразительный взгляд в сторону призрака. Он намек понял и последовал за мной, когда я отошла от Демми.
– Слушай, есть дело, – сказала я. – Никак не могу вспомнить, где оставила телефон, у себя или у Леона. Ты не мог бы проверить его комнату, а я схожу в свою?
Мне не хотелось возвращаться в спальню брата, даже при том, что я там была и причин для страха не осталось. Не хотелось и все – настолько, что я готова была просить об одолжении призрака. Локи все понял правильно, поэтому обошелся без своих обычных колкостей. Он просто кивнул и исчез, растворившись в воздухе.
Я же собиралась направиться к себе, но меня отвлекла медсестра, бросившаяся мне наперерез. Занятное, кстати, существо: невысокая, сухощавая дама средних лет с землистой кожей и вечно недовольным выражением лица. В любое время суток она казалась невыспавшейся и смотрела на окружающих хищником, в силу размеров – хорьком каким-нибудь. Я ей не нравилась не больше и не меньше, чем остальные.
– Вас ищет хирург, – заявила она, презрительно поджав губы.
– Меня? – удивилась я. – Зачем?
Я, конечно, знала, что после обеда никто из хирургического отделения так и не удосужился зайти к несчастному йотуну. Но если к вечеру они все-таки добрались сюда, зачем им я?
– Не лично вас, конечно же! По правилам больницы, на осмотре должен присутствовать кто-то из лечащих врачей. Пациентом занимается доктор Хакир, но я не могу его найти. А вы – его интерн, вы сгодитесь на замену. Идите скорее!
С таким упреком произнесла, будто я от нее весь день по больнице бегала! Но ничего не поделаешь, пришлось отложить поиск телефона и заняться делом.
Когда я добралась до кровати йотуна, хирург уже был там – а вернее, была, потому что посланником верхнего этажа оказалась женщина. Не знаю, почему меня это удивило, я ведь сама хирург, и женщиной от этого быть не перестаю! А еще больше меня поразило то, что она смотрелась на удивление нормальной – самый обычный человек. Стройная изящная девушка, настоящая модель с фарфоровой кожей и роскошными черными волосами.
И только когда она отвернулась от пациента и посмотрела на меня, сходство с человеком исчезло. На бледном лице горели желтые и безразличные ко всему, будто мертвые, глаза.
– Хакир опять исчез в неизвестном направлении? – Она улыбнулась одними уголками губ, и тепла в этой улыбке не было.
– Очевидно, что да, раз я здесь.
– Типично. Он на дух меня не переносит.
– А есть причины? – поинтересовалась я, без труда выдерживая ее взгляд. На меня еще и не так пялились, подумаешь!
– А ты смелая – редкость для вашего вида. Но твой брат был таким же.
– Ты знала моего брата?
Если она ко мне на «ты», то и я к ней – тоже. Не вижу смысла расшаркиваться, она если и старше, то немногим.
– Его все тут знали. Первый человек, ставший резидентом, как такое упустить? Шумиха была, и предсказуемая. Но то, что он умер, не очень хорошо для больницы.
Вот оно как… Для нее смерть моего брата была пятном на репутации Эпионы, не более. Да у этого гадины не только глазки змеиные!
– Давай по делу, – холодно предложила я.
– Не хотела тебя обижать, но лучше и правда по делу. Ему операцию я сделаю, троллю – нет.
Йотун оживился, приподнялся на локтях, слушая наш разговор.
– Мы не о Демми сейчас говорим, – заметила я. – Что его ждет?
– Небольшая операция под общим наркозом. Наркоз будет природный, только травы, никакого риска. Для такой операции хватило бы и местного, но нам нужно, чтобы он был совершенно неподвижен, тогда приманка подействует быстрее.
– Я на все согласен! – поспешил заявить йотун, прежде чем я успела ответить. – Все подпишу!
– Я не сомневалась в этом, – кивнула девица. – Это довольно мерзкий паразит, понимаю ваше недовольство, а в вашем случае он еще и вырос до нехарактерного размера, но это не проблема. На операции такого рода требуется присутствие лечащего врача, и если доктор Хакир снова не сможет…
– Я его подменю, – пожала плечами я. – В мире людей я хирург, так что это будет любопытно.
– Больше, чем кажется на первый взгляд, – многозначительно произнесла она.
Если она ожидала от меня взволнованных вопросов, то зря. Она мне не понравилась, и я была рада с ней расстаться.
Я собралась покинуть больницу, когда передо мной внезапно появился Локи. Я знаю, что могу пройти через него и мне ничего не будет, но инстинктивно я все равно шарахнулась от него. Для тех, кто призрака не видел, это смотрелось забавно; подозреваю, что такого эффекта он и добивался.
– Даже не надейся, – объявил Локи. – Твоего телефона нет ни у тебя, ни у Леона. Где ты видела его последний раз?
– Ты не поверишь – здесь! В смысле, в больнице.
– Тогда почему ты решила, что забыла его в общежитии?
– Потому что здесь он должен был лежать у меня в кармане, а его нет. Карман у меня не настолько огромный, чтобы вести поиски три дня, и я решила проверить комнаты.
Локи посмотрел на меня так, будто у меня череп и тазобедренный сустав устроили обмен расположением.
– Дара, у меня есть для тебя гипотетическая ситуация… Представь, что в одной комнате с магическим драконом, сатиром и очень одиноким магом оставили шестнадцатилетнюю девственницу-нимфоманку. Каковы шансы, что через девять месяцев население Земли прирастет гибридом?
– У тебя извращенные гипотетические ситуации, но беспокоит меня даже не это, а то, что я начала понимать твою логику. Надеюсь, это лечится.
Я действительно поняла, что хотел сказать мне Локи, хотя он мог бы выбрать способ попонятнее. Пациенты этой больницы – не люди, поэтому мне не следовало ожидать, что они будут вести себя предсказуемо. Законы в наших мирах примерно одинаковые, и что с того? Есть существа, для которых воровство – это почти как дыхание: получается само собой и не вызывает угрызений совести. Об этом меня еще дедушка предупреждал.
Вот только на первом этаже, где я работала, не было магических клептоманов, по крайней мере, из известных мне видов. Да и потом…
– Зачем им мой телефон? – удивилась я. – Он ведь не из золота сделан и даже не блестит. Он тут не работает, что они с ним делать будут?
– Ты копаешь слишком глубоко, иногда это не нужно. Если тебе просто хочется хапнуть, ты не перебираешь варианты. Слушай, у тебя среди пациентов как раз такой товарищ с загребущими ручонками, а ты стоишь и разговариваешь со мной вместо того, чтобы бежать к нему?
– Да. Хотя бы потому, что я не знаю, кто это!
Я и правда не знала, лишь половина видов, собранных в этой больнице, была мне известна. Дедушка рассказывал мне о существах, которые встречались только в нашей стране, ну, или неподалеку от нее. А в Эпионе лечились чудовища со всего мира, иногда – редкие. Я что, каждого должна мгновенно узнавать?
– Когда ты начнешь думать о том, как сильно я тебе нужен, вспомни этот момент, – посоветовал Локи. – Дзасики-вараси.
Слова были знакомыми, я их точно видела в одной из карт. В других кластерных мирах вид нелюдя считался конфиденциальной информацией, проще говоря, он сам выбирал, появляться в истинном обличье или принимать форму человека. Но в больнице все было по-другому, природа существ определяла лечение, поэтому их вид указывался в медицинских картах.
И что с того? Я не обязана запоминать информацию о каждом пациенте наизусть! Пришлось снова обращаться к Локи, у которого под эту тему чуть ли не бенефис случился.
– Ну и кто это?
– Чтобы тебе проще было понять, это очень дальняя и очень азиатская родня привычного тебе домового. Дзасики-вараси тоже пробирается в жилище людей и устраивает мелкие пакости – правда, в обмен на это приносит удачу и благосостояние, но поскольку вы не дома, похищенный телефон тебе плюсов в карму не добавит. Вообще, воровством он развлекается не так часто. Но здешнему дзасики-вараси до тошноты скучно, он вырван из привычной среды, вот и привлекает к себе внимание владельцев украденных вещей.
Я начинала догадываться, о ком речь.
– А он не боится за такое привлечение внимания по зубам получить?
– Он просто не знает, что ты агрессивнее, чем выглядишь, – широко улыбнулся Локи. – Так-то ты довольно милая. Кстати, к тебе он будет приставать с большей вероятностью, чем ко всем остальным врачам. Дзасики-вараси живут бок о бок с людьми, а человек тут только один.
Дальше я слушать не стала. Я направилась к нужной кровати, размышляя о том, что сказал Локи. Да, сейчас тут только один человек – я, но раньше был и другой, у которого как раз пропало кое-что важное! Я подозревала, что ежедневник украл убийца или та тетка, с которой Леон спал. Но что если пропажа ежедневника не имеет никакого отношения к смерти моего брата?
Пациент был на месте, из-за острой аллергии ему запрещали покидать зал. Чернявый коротыш окинул меня удивленным взглядом, а потом ухмыльнулся, как маленький ребенок, который наконец достучался до вечно занятой мамаши. Как ни странно, настоящего гнева я не чувствовала. Локи прав насчет этого малявки: он не злой, просто капризный и очень одинокий.
Тем не менее, я не собиралась ему потакать. Я остановилась возле его кровати и протянула к нему руку, ладонью вверх.
– Отдай, – велела я.
– Нет!
Что ж, он хотя бы не стал ничего отрицать.
– Отдай мне все.
– Нет! – Похоже, наш спор развлекал его.
Скорее всего, вещи были спрятаны в кровати или тумбочке – где еще? Но мне не хотелось устраивать тут обыск со скандалом и привлекать внимание других врачей. Бог с ним, с телефоном, там ведь еще ежедневник есть!
Должен быть.
– Если не отдашь, не буду тебя лечить.
– Нет!
– Да, в торговле ты не сильна, – заметил Локи, появляясь рядом со мной. – Думай о нем как о пятилетием ребенке. Очень глупом, очень старом пятилетием ребенке. Добиться от него чего-то существенного ты можешь или подкупом, или насилием, других вариантов нет.
– Интересное у тебя представление о пятилетних детях! – хмыкнула я.
– Что? – смутился дзасики-вараси, который реплику Локи не слышал.
– Ничего. Мне нужны вещи, которые ты взял у меня и у моего брата, другого доктора, который тебя лечил. Что ты за это хочешь?
И снова он не стал отрицать, что притыривает по-крупному. Дзасики-вараси задумчиво почесал пятно экземы, которую мы никак не могли вылечить, и указал на разноцветный браслет у меня на руке.
– Вот!
– Ты что, хочешь обменять мою вещь на мою вещь?
– А чего ты ожидала? – фыркнул Локи. – Что он мог у тебя потребовать: денег, голое фото, поцелуй на память? Говорю же: ребенок, у него примерно те же интересы, что и у сороки.
На этот раз я не стала отвечать, наученная горьким опытом. Браслет, надо сказать, не имел для меня никакой сентиментальной ценности, просто симпатичная побрякушка, купленная на распродаже. И хотя расставаться с ним я не собиралась, телефон и ежедневник брата были мне дороже. Поэтому я стянула украшение с руки и отдала его дзасики-вараси.
– Держи, вымогатель. Бизнес у тебя – чистая прибыль!
– Да!
Он схватил браслет так ловко и быстро, что я едва успела заметить его движение. Он мог бы сейчас повредничать и ничего мне не возвращать, но коротыш был не лишен честности – или инстинкта самосохранения. Он нырнул в тайник, обустроенный под подушкой в углу кровати, и достал оттуда мой телефон, шарф, который я потеряла еще в первый день практики, а главное, небольшой блокнот в кожаном переплете.
– От людей – больше ничего! – категорично заявил дзасики-вараси.
А больше мне ничего и не было нужно. Возможно, этот мелкий воришка, сам того не желая, оказал мне большую услугу: если Леона действительно убили, его ежедневник должны были искать. Но в комнате его не оказалось, и преступники решили, что брат его просто выкинул. Они даже не подозревали, что ежедневник все это время был у терзающегося от скуки домашнего монстрика.
Я поспешила уйти, пока дзасики-вараси не передумал, да и не хотелось мне привлекать слишком много внимания к нашему разговору. Я направилась в одну из комнат отдыха, где в это время никого не было, и только там открыла ежедневник. Локи, естественно, присоединился ко мне и уже заглядывал через плечо, но я не обращала на него внимания, я не могла оторваться от страниц, исписанных знакомым почерком.
Ежедневник оказался даже большим сокровищем, чем я ожидала. Здесь было все, что Леон делал в последний год, – он так и не оставил привычку расписывать действия на каждый день. А еще в блокноте были листы, помеченные «Для записи», без дат, где тоже обнаружилось немало интересного. Два списка имен, которые я никогда прежде не слышала, странные значки – шифр, понятный только Леону, ряды цифр. Все это было настолько ненормально, что даже Локи, не знакомый с моим братом, почуял неладное:
– Слушай, он у тебя медиком был или тайным агентом Ее Величества?
– Вот и я уже не знаю…
Это, да еще оружие в его комнате… что же с ним творилось? И почему он не обратился ко мне за помощью – из-за той дурацкой ссоры? Не верю!
Последняя заполненная страница ежедневника подсказала, что не верила я не зря. Там среди планов на день значилось: «Рассказать все Даре. Если от меня избавятся, кто-то должен будет знать».
И все, а потом дзасики-вараси украл у него ежедневник. Судя по датам, за пару недель до смерти, но я-то знала, что этот пункт плана Леон не выполнил.
– Гибель моего брата не была самоубийством, – твердо сказала я.
– Теперь уже и я склоняюсь к этой версии. А раз все произошло в замкнутом мире, это должно быть связано с больницей. Но я тут уже несколько лет слоняюсь, для меня нет закрытых дверей, и все равно я не подозреваю, во что он ввязался. Нам бы понять, с чего начать!
И снова помог ежедневник. Я пролистывала его, надеясь найти что-нибудь важное, и уронила на пол фото, до этого скрывавшееся между страниц. Полароидный снимок, сделанный тут, в Эпионе, а на нем – смеющаяся молодая пара. Мой брат, державший камеру, и прижавшаяся к нему красавица с сияющими от счастья глазами.
Та самая врачиха, хирург, с которой я говорила меньше часа назад.
Глава 7
Тролль
Первым, что я увидела, проснувшись, были серо-голубые глаза. Локи, паршивец этот, без малейших угрызений совести улегся рядом со мной на мою постель и теперь смотрел прямо на меня, как будто так и надо! Будь на его месте мужчина из плоти и крови, он уже схлопотал бы пощечину, а то и прямой удар в нос, которым мой дедуля наверняка гордился бы. Но отвешивать оплеухи призраку было бессмысленно, чем он и пользовался.
– Ты такая милая, когда спишь, – заявил он. – Но потом ты просыпаешься и все портишь.
Он меня укусил – я его укушу, чтобы не наглел.
– Один из нас уже завел привычку не просыпаться по утрам, хватит для нашего дуэта.
– О, так мы дуэт? – оживился Локи.
– Вынужденный. Ты не уйдешь, а я от тебя не избавлюсь. И все равно, прекращай вести себя как сталкер, это вот разглядывание во сне слишком странно даже для тебя.
Локи перевернулся с бока на спину и перевел взгляд на потолок.
– Как будто ты меня знаешь достаточно хорошо, чтобы определить, что для меня странно, а что – нет.
– Знаю ровно столько, сколько ты рассказываешь мне, – напомнила я. – Так что это от тебя зависит.
Я все еще была против того, чтобы сближаться с кем-то из нелюдей. Но призрак ведь не считается, правда? Он мертв, его вижу только я, и он навсегда останется в Эпионе. Для него можно сделать исключение, которое не будет ничего значить – в этом я убеждала себя при каждом таком разговоре.
Вот только Локи не спешил откровенничать. Я давно заметила, что он легко и охотно болтает на отвлеченные темы, а как дело дойдет до него – все, сразу замыкается. Если же я пыталась расспросить его, почему и как он умер, он мог вообще раствориться, исчезнуть на пару часов, а потом появиться как ни в чем не бывало, но не возвращаться к этой теме.
Так что я знала, как избавиться от него, если он начинал мне докучать. Но к этому трюку я прибегала крайне редко, потому что чувствовала: призраку больно. Может, он и не человек, но нельзя осознанно причинять боль тому, кто тебе помогает, свинство это.
Он, кстати, здорово мне помогал. Когда мы узнали, кто был девушкой моего брата, именно Локи вызвался собрать информацию о ней. У него возможностей было больше: я все еще проходила практику на первом этаже и не могла приставать к хирургам.
– Про меня скучно, – фыркнул он. – Давай про твою несостоявшуюся родственницу.
– Не называй ее так, она может быть причастна к смерти моего брата.
– А может и не быть.
– Если бы у них были нормальные отношения, она не стала бы их скрывать и пришла бы к нему на похороны, а ее там не было, – указала я.
– Каждый справляется с болью по-своему, хотя эта дамочка, на первый взгляд, и не знает, что такое боль. Ее зовут Сиара, а вот вид мне узнать не удалось, в Эпионе об этом вообще не трубят. Она тут на хорошем счету как профессионал, но друзей у нее нет, мне даже показалось, что ее обходят стороной. Несложно догадаться, почему: она особо не откровенничает, говорить старается мало и по делу.
Что ж, такая девушка могла понравиться Леону – и такая девушка могла убить Леона.
– Она не показалась тебе подозрительной? – задумчиво поинтересовалась я.
– Для чудовища, живущего и работающего в мире чудовищ? Нет, нисколько. А у тебя смена начинается через час, хорош валяться.
И снова он был прав, опаздывать на работу мне не хотелось. Я выбралась из кровати, а вот Локи остался лежать там, лениво наблюдая за мной. Со стороны мы наверняка показались бы образцовой парой – если не учитывать, что он призрак, а я ненавижу нелюдей. Он, полагаю, хотел разозлить меня, его такие вещи забавляли. Но я не собиралась поддаваться и вела себя так, будто его в комнате вообще нет: сбегала в душ, оделась, накрасилась. Он ничего не говорил мне, только смотрел, и это было странно, однако у меня не было настроения выспрашивать, что случилось.