Бремя стагнатора Чекмаев Сергей
– Из мусора?
– Из мусора. А лет на двадцать попозже один норвежский эколог проводил пробы солености воды в Баренцевом море. Потом уже выяснилось, что к охране окружающей среды он имел весьма отдаленное отношение, зато по замерам радиоактивности и химического состава можно без особых трудностей составить график выхода на боевое дежурство русских атомных подлодок. Видишь? Хороший аналитик и по расходу бронзы может сделать интересные выводы. Например, об увеличении количества стволов в артиллерии Чжандоу.
Ли заметил:
– Вряд ли у них есть такие аналитики.
– Может, и нет. И бедного кладовщика повязали из простой паранойи. Всевидящее Око постоянно натыкается на наши следы, принимая их за успешные акции солмаонцев, мечется из стороны в сторону, топчет и крушит все на своем пути. Никакой саботаж столько не наворочает. Смешно, но ситуация парадоксальная – строительству парового котла больше всего мешает собственная контрразведка.
– Если не считать того, что спровоцировали их все-таки мы.
– Твоя правда, – Квашнин пометил файл отчета световым маркером, перетащил его в «сейф». Головизор мигнул и через секунду проинформировал: «зашифровано». – Вот так. А кладовщик тот действительно чист?
– Как стекло. Солмаон к нему не подбирался, а я просто не видел смысла.
– А подмастерье?
– Тоже. Его друг и напарник иногда выполняет для нас мелкие поручения, но сейчас перепугался и затаился.
– Могу поверить. А что за поручения?
– Передавал письма, добыл ключ от мастерской, мы тогда смогли обмерить котел, помнишь, я докладывал?
– Да-да, конечно.
– Ну а однажды паренек по нашей настойчивой, – Ли невесело усмехнулся, – и звонкой просьбе запорол плавку скрепляющих полос. Он тогда остался следить за формой, вместе со своим дружком. Видимо, ему удалось перевести стрелки.
– Молодец! Далеко пойдет парень, если свои же не зарежут!
Нет, гром при этих словах не ударил, небо не поменялось местами с землей, да и вообще не было никаких видимых знаков. Ничего. Квашнину еще не скоро предстоит понять, как фатально он окажется прав.
– Хороший мальчик, – кивнул Чжао Ли. – Любит и ценит друзей. И знаешь, что мне больше всего не нравится в этой ситуации?
– Что?
– Таким его сделали мы.
Игорь развернулся в кресле.
– Нет, Ли, не мы. Как это ни банально звучит: его таким сделали деньги! И хватит тут показушного самобичевания! Ах, ах, – он картинно всплеснул руками, – мы испортили пай-мальчика.
Китаец упрямо мотнул головой:
– Хорошо, пусть так. Но мы этим воспользовались. Тебе никогда не бывает тяжело оттого, что мы используем людей, как марионеток? Играем с ними, платим, потом, когда Всевидящее Око растянет беднягу на Доске Правды – списываем в утиль.
– Ну и что? – ответил Игорь почти спокойно. – Во-первых, это принцип любой разведки, точно также спецслужбы на Земле пользуются и твоими, и моими соотечественниками. А во-вторых, никто не остается в накладе. Мы платим довольно щедро. В том числе и за то, что в любой момент их могут схватить, пытать, казнить. Риск проходит по самой высокой ставке, разве нет? Чем опаснее, тем дороже. Да и вообще – раз соглашаются изменять родине с такой радостью, значит, давно готовы, и не было бы нас, все равно продались бы кому-нибудь за схожую цену. Тем же солмаонцам. Лишь бы платили.
– Все равно это – безнравственно.
Квашнин не выдержал:
– Слушай, Ли! Вы со Свеном только и делаете, что морочите мне голову! Высокие идеалы, права человека, нравственность! Посмотри по сторонам, парень! Ты не хуже меня знаешь: в Соцветии сотни, тысячи людей кормятся доносами, вынюхивая и высматривая, кто, где не попридержал вовремя язык и ляпнул что-нибудь крамольное. Крестьяне там бесправны и бессловесны, как тягловый скот! Они продают в рабство детей, Ли! И для них все это в порядке вещей! А мы – защищаем своих! Защищаем, как можем, как умеем, подчас рискуя жизнью. Причем не за горсть монет или золотые слитки. Так кто из нас более нравственен?
– Может быть тот, кто не прикрывает свои проступки красивыми словами? – тихо сказал Чжао Ли и вышел из кабинета.
Архивные документы.
«Социополитические исследования империй Восточного материка».
Информационный бюллетень ООН (на основе докладной записки колониального правительства).
…В отличие от похожей ситуации на Земле, здесь, на Надежде, к моменту приближения эпохи Великих географических открытий, развитого МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНОГО торгового флота практически не существовало. Античные цивилизации Земли (этруски, финикийцы, греки, римляне) вовсю торговали с Африкой и Малой Азией, викинги плавали в Америку, а к колумбовскому 1492 году европейские, африканские и даже азиатские воды бороздили мощные флоты, соперничество за владычество над морем подстегивало гонку водоизмещения, парусного и пушечного вооружений.
На Надежде, ввиду континентального строения материков, межгосударственная торговля происходит, в основном, по суше или на мелких каботажных судах вдоль береговой линии. Восточные Империи – Солмаон и Чжандоу – находятся в постоянном конфликте друг с другом, противостояние время от времени переходит из «холодной» войны в горячую. К моменту прибытия земных колонистов на востоке только что закончилась многолетняя кровопролитная война. Не принеся сколько-нибудь значительных выгод ни одной из сторон, она значительно истощила обе имперские экономики.
Принято считать, что на Земле толчком к экспансии за океан (любой, Атлантический для Испании или Индийский для Голландии и Португалии) послужило огромное количество оставшихся не у дел после завершения испанской «реконкисты» профессиональных авантюристов и искателей приключений. Наемники, не знающие другого ремесла, кроме войны, а на деле – просто безудержная толпа жадных до золота головорезов, вызывали вполне оправданные опасения европейских монархий. Было необходимо отправить их как можно дальше, чтобы на год-другой (а лучше – навсегда) забыть о беспокойных реконкистадорах. А тех, что выживут и вернутся, пропьют и проиграют золото, награбленное в других частях света – снова отправить на завоевание неведомых земель. Польза, как нетрудно видеть, двойная: и стране выгода, и неугомонные революционеры, вечные источники беспокойства для победившей революции, тихо и без лишней крови устранены от политики государства.
Похожая ситуации на Надежде подтолкнула правителей Солмаона и Чжандоу к аналогичным идеям. Империи восточного материка нуждались в пополнении истощившейся казны, новых рынках, а также – в месте, куда бы можно было направить разрушительную энергию профессиональных наемников, оставшихся не у дел после подписания очередного «вечного» мира.
Слухи о землях на западе ходили давно, и с недавнего времени в империях начали лихорадочно вкладывать деньги в астрономию, способную вести корабли по открытому морю, и судостроение. Ресурсов не хватает, и императорам пришлось, скрепя сердце, заключать тайные союзы с мелкими странами, пообещав значительные доли прибылей от новых земель. По обходным дипломатическим путям заброшены предложения о ранее невиданном проекте – совместной экспедиции на запад обеих империй.
СТАГНАТОРЫ
Кто-то очень большой и знакомый тронул Юнари за плечо. Даже как будто прошептал на ухо: «Встава-ай».
Юнари вздрогнула и открыла глаза.
– Коста?
Никого. Ни единой живой души.
И ничего знакомого рядом – Юнари лежала на широкой постели с дорогим вышитым балдахином. Раньше ей не доводилось видеть такой роскоши: тканые простыни вместо циновок, атласное покрывало, гладкое и приятное на ощупь.
– Где я? – девушка недоуменно огляделась.
Комната, в которой она оказалась, выглядела просторной. Постель стояла точно посредине, а вокруг еще оставалось достаточно места – хоть танцы устраивай. Рядом примостился низкий чайный столик, заставленный плошками с умопомрачительными сладостями и фруктами. Чуть поодаль, в ближнем углу, красовался второй столик, изящный, отделанный красивыми костяными вставками по черному дереву. Внизу теснились многочисленные ящики и ящички, а лакированная крышка была расчерчена черно-белыми квадратами, несколькими параллельными линиями и вложенными друг в друга кругами, видимо, для каких-то неизвестных Юнари игр. В термах ей не раз приходилось слышать о новой моде: с недавних пор люди, рангом и достатком повыше, те, у кого оставались силы после целого дня работы (если они вообще знали такое слово – «работа»), пристрастились к подобным развлечениям.
По стенам тянулись резные шкафчики с коллекцией статуэток. Фигурки изображали всадников или гарцующих скакунов, неистовых и стремительных. Одна стена, та, что осталась пустой, прикрыта богато вышитой занавеской, узор тянется до самого пола, удачно сочетаясь с рисунком ковра. Если чуть прикрыть глаза, кажется, что стена сливается с полом.
«Как я здесь оказалась? И что это за место?»
Странная комната. Обставлена красиво, кто ж спорит. Единственное, чего в ней не было – это окон. Вообще ни одного. Как будто люди, живущие здесь, ненавидели солнечный свет.
Юнари откинула покрывало, спустила ноги на пол и только теперь поняла, что спала в одной короткой рубахе. Как дома…
«Может быть, Коста привел меня сюда? И это теперь будет наш новый дом?»
Последнее, что она помнила – бессонная ночь в доме, пятый или шестой день ожидания, угасающая надежда, что он вернется, как обещал, одиночество, пустая циновка. Бесполезные попытки заснуть, предутреннее забытье, а дальше… Дальше – черный провал.
Девушка прошлась по комнате, касаясь ладонями то лакированной столешницы игрового столика, то резных фигурок. Босые ноги утопали в теплом и мягком ворсе ковра.
Поначалу незнакомая обстановка действовала угнетающе, Юнари очень хотелось испуганно забиться в самый дальний угол и ничего не трогать. Но комната совсем не казалась враждебной или страшной. Наоборот – чувствовалась добрая и умелая рука.
Девушка попыталась представить себе хозяина: высокий, широкоплечий. Наверное, веселый и душевный, часто шутит, смеется.
«Да это же Коста!»
Юнари улыбнулась. Как было бы здорово, если бы она угадала!
И красота хозяину не чужда. Да и вообще – разве может быть плохим человек, влюбленный, судя по коллекции, в гордую стать скакунов.
В животе заурчало. Девушка не сразу поняла, что это за звук, испуганно дернулась. Потом смутилась – неприлично же. Мама говорила: «Живот разговаривает, когда хозяину сказать уже нечего». Беседовать в пустой комнате особо не с кем, разве что со скачущими фигурками, а кушать хочется. И хозяина нет, не у кого разрешения спросить.
Понукаемая голодом, Юнари вернулась к столику с едой. Открыла первый же попавшийся кувшинчик – пахло ягодами. Налила немного, попробовала. Вкусно! И фрукты выглядят соблазнительно. Девушка покопалась в плошках и вазочках. Сладкие дольки в просяной муке, маленькие булочки, кисло-сладкий соус из корешков речного тростника… Раз есть он, значит должно быть и мясо. Дома, в деревне, и в термах девушку особо разносолами не закармливали, но Коста любил ее побаловать, часто приносил в дом всякие вкусности, про которые она раньше и не слыхивала. Например, мясо озерного грызуна копори, сушеное с травами, что придавали ему удивительный, ни с чем не сравнимый вкус. К нему-то как раз и полагался тростниковый соус. Чтобы оттенить чрезмерную остроту.
«А, вот оно!» – Девушка нашла плошку с мясными колечками, напоминающими монету с дыркой посредине. Коста рассказывал – их специально делали такими, для гурманов. Самое правильное сочетание вкусов получалось, лишь когда колечки нанизывались на очищенный тростниковый корень.
«Ну, мы с тобой люди попроще, – смеялся он тогда, – обойдемся и соусом. Все равно получается вкусно до умопомрачения».
Юнари подцепила пару колечек, вымочила в соусе и положила в рот. М-м-м…
За спиной что-то негромко щелкнуло. Она обернулась, едва не опрокинув столик с едой. Вскочила, попятилась, выставив перед собой руки.
Прикрытая вышитой занавеской и потому незамеченная дверь распахнулась. В комнату, пригнувшись, чтобы не задеть низкую притолоку, вошел худощавый мужчина с хищным лицом. Черные, как ночное затмение Небесного Диска, волосы собраны в пучок на затылке – чтобы не мешали сражаться. На груди покачивался серебряный шнур с плетеным узлом в виде человеческого зрачка.
Впрочем, все это Юнари разглядела значительно позже. А в первый момент она выкрикнула:
– Не подходи!!! А то закричу!
И зажмурилась.
Прошел миг, другой, третий. Ничего не происходило.
Девушка открыла глаза: неожиданный гость стоял на прежнем месте, совсем не собираясь на нее нападать. Заметив, что на него смотрят, он широко улыбнулся.
– Кто ты?! – спросила Юнари. Хотя нет, это был не тот вопрос, который она хотела задать самым первым. И тут же исправилась: – Где я? Что это за место? Где Коста? Почему его нет рядом? Я знаю, вы его забрали. Куда его спрятали? За что?
«Самых первых» вопросов почему-то оказалось больше одного. С каждой новой фразой брови гостя взлетали все выше. Он кивал, пытаясь вставить хоть слово. Наконец, он все-таки смог прорваться сквозь бесконечную череду слов.
– Не волнуйся, это Косталан просил тебя спрятать. Он сейчас выполняет важную работу, очень важную, жизненно необходимую для всего Соцветия. Личный заказ императора, да продлится вечно его правление!
Девушка недоверчиво переспросила.
– Коста выполняет заказ императора?
– Да. Заказ чрезвычайный и очень срочный.
– Какой?
– Извини, но ты сама должна понимать, что этого я тебе сказать не могу.
– Коста здесь? Рядом?
– Нет, в императорских кузнях. Но обязательно придет, как только сможет.
– Когда?!
Гость пододвинул к столику кресло, спросил:
– Можно я присяду? Целый день на ногах…
Юнари почувствовала укол совести. Наверняка, у него много дел – вон какой важный! Десятки, если не сотни. Он специально выкроил время, чтобы заглянуть, рассказать обо всем, а она на него наорала и, даже выяснив, кто он, до сих пор не вспомнила о приличиях. Коста будет недоволен. Он так долго учил ее принимать гостей! Но вот теперь, когда его рядом нет, она моментально обо всем забыла.
– Да, да! Конечно! Садитесь, благородный господин.
Усмехнувшись неожиданной перемене, гость опустился в кресло. Откинулся на спинку, вздохнул. Юнари показалось, что он лишь неимоверным усилием воли сдерживает накатывающую усталость.
Он посмотрел на столик, взглядом попросил разрешения.
Девушка покраснела.
«Разве так принимают людей, принесших добрую новость?! Плохая из меня хозяйка!»
– Может, хотите что-нибудь выпить?
– Честно говоря, да. Не помешает. Но только, если ты составишь мне компанию. Офицер не может пить один в присутствии женщины.
Он откупорил кувшин с вином, разлил в чаши. Юнари взяла свою, пригубила. Напиток оказался терпким и вкусным, он словно бы разбудил жажду – захотелось пить еще. Она не заметила, как закончилась вино, даже с удивлением посмотрела внутрь: куда это все подевалось?
Чаша была пуста. Девушка поставила ее на край столика.
Гость улыбнулся, налил ей снова, пригубил сам и, взяв из вазы солнечный плод, захрустел сочной мякотью.
– Спасибо, Юнари.
– Расскажите еще о Косте, – попросила она.
Лицо офицера омрачилось.
– Зная о важности работы, враги хотят ему помешать. И не остановятся ни перед чем. Они способны на любую подлость, на любой, самый низкий поступок.
Юнари переполошилась.
– Ой, его же могут убить! И вы так спокойно об этом говорите! Пожалуйста, защитите его! Вы же, – он запнулась, – вы – офицер Всевидящего Ока, да?
Ему ничего не оставалось, как признаться.
– Да.
– Я… я раньше плохо относилась к вам, – она смущенно вертела в руке чашу, смотрела в пол. Со стороны ее поведение казалось умелой игрой, но гость знал о наивной честности Юнари. – После того, как ваши люди увезли от меня Косту, я возненавидела вас. Потом я попала сюда… – Она обвела рукой комнату. От резкого движения закружилась голова, девушка покачнулась. – А Коста неизвестно где. Я очень волнуюсь за него, а теперь вы говорите, что ему угрожает опасность! Пожалуйста, защитите его! Я очень вас прошу!
– Не бойся, – сказал неожиданный гость. Поставил на стол чашу, ободряюще кивнул. – Его охраняют, враги и на сто шагов не подкрадутся. Но они могли попытаться украсть тебя, чтобы добраться до него. Использовать, как приманку. Понимаешь?
– Д-да… – Юнари вздрогнула. Она вдруг явственно представила злую, грубую руку, ухватившую ее за волосы, мерзкий гогот, гортанный акцент. Вот ее тащат по жесткому каменному полу, бросают под ноги седому и невысокому северянину в непривычных доспехах.
«Вот она!»
Он скалит зубы, пребольно пинает ее в бок. Потом наклоняется к самому лицу и, ощерив гнилые зубы в мерзкой усмешке, шипит:
«Молись Небесному Диску, девочка, чтобы твой дружок сделал все, как мы хотим. Иначе за тебя никто не даст и потертого медного грошика».
Заметив ее испуг, он наслаждается им несколько коротких мгновений, потом добавляет:
«Нет, мы тебя не убьем, не бойся. Но поверь мне, лучше бы убили. Потому что, если твой Косталан будет артачиться, мы сначала передадим ему твои пальчики… по одному, потом язык, потом руки, потом…»
Фантазия разыгралась не на шутку. Юнари дрожала, затравленно оглядываясь по сторонам. Гость что-то говорил, но она не слышала. Перед ней, как живой стоял старик – предводитель похитителей. Он гоготал, любуясь эффектом своих слов:
«Да! Я забыл рассказать, что будет в самом конце! Потом мы вернем ему тебя. Надеюсь, он окажется благородным человеком и не бросит тебя за внезапно… ах-хха-ха… поблекшую красоту! Молись, маленькая сучка!»
Девушка заплакала. И там, в жутком кошмаре наяву, и по-настоящему. От страха и – почему-то – от усталости подкашивались ноги.
«А пока, шлюшка, иди, вымой котлы! Слышишь, не заставляй меня повторять, иначе тебе снова придется отведать моей трости!»
Голос предводителя почему-то зазвучал совсем по-другому. Он вдруг стал на удивление знакомым, привычным. Хриплый, надтреснутый – таким нельзя просто говорить, только вопить или ругаться.
– Не отдавайте меня ему, – тихо сказала Юнари. – Пожалуйста. А то он опять заставит меня чистить котлы! И снова будет бить! Он никогда ничего не забывает и не прощает! Не отдавайте…
Она перешла на шепот, а потом и вовсе замолчала. Язык ворочался с трудом, будто он весил не меньше пары алинов.
Офицер подошел ближе, легонько ухватил ее за локоть и направил к постели. Юнари не сопротивлялась.
– Вот потому мы с Косталаном и решили тебя спрятать. Он просил передать, чтобы ты не волновалась, ждала его и никуда не выходила…
От его слов на душе становилось спокойно. Косталан помнит о ней, думает, он защитит. У него такие могущественные друзья, которые помогут, если что.
Гость продолжал ворковать прямо над ухом:
– …как только он сможет хотя бы ненадолго оторваться от своих дел – он сразу придет повидаться. Так и просил передать.
Юнари кивала, на слова сил уже не хватало. Испарились куда-то, словно после целого дня непосильного труда. Странно, а вроде бы совсем недавно проснулась. Тело казалось чужим, незнакомым.
Она опустилась на кровать, упала на спину и моментально забылась.
– Вот и хорошо, девочка, – сказал Зрачок Креганон. – Отдыхай. Сон тебе не помешает.
Верный слуга Всевидящего Ока вынул из-за пазухи небольшой пузырек, подошел к столу с едой и быстрыми, точными движениями капнул немного в вино и в небольшой кувшинчик с ягодным настоем. Девушка спит уже двенадцать дней и явно потеряла счет времени. Ей кажется, что из дома ее увезли совсем недавно, вчера или позавчера. Вот и хорошо.
Меньше мороки.
Смешно. Она каждый раз спрашивает, не служит ли он Всевидящему Оку, а он каждый раз сознается. Сонник из трутовых грибов не только пробуждает странные видения, но и на память действует. Жалко будет, если придется держать ее здесь до конца – тогда девочка может и забыть своего Косту.
– Отдыхай, – повторил Креганон снова и вышел из комнаты. Щелкнули невидимые запоры, и Юнари снова осталась одна.
Приятно, когда люди зовут тебя мастером и смотрят в рот. Приятно, когда прислушиваются к каждому твоему слову, а любое приказание выполняют беспрекословно. Но очень трудно, а порой и почти невозможно продолжать работу не с теми людьми, с которыми начинал. Все приходится объяснять заново, проверять знания нового человека, его надежность. А потом повторять все это снова и снова.
Практически каждое утро в мастерской не досчитывались одного-двух работников. Обычно, кого попроще: подмастерьев и подносчиков, но иногда и заслуженных, опытных литейщиков. Всевидящее Око прочесывал людей Косталана, словно гребнем, частым и смертоносным. Легионеры охраняли все входы и выходы, старый знакомец Веко торчал в кузнях почти безвылазно. К самому мастеру Ресницы относились подчеркнуто уважительно, некоторые даже кланялись, но стоило ему попытаться выйти на улицу, как его тут же остановили.
– Стойте, Косталан-са! Вам нельзя.
Задерганный и усталый кузнец моментально потерял над собой контроль:
– Что, нельзя даже за ворота выйти?! Это что, тюремная башня? Я заключен под стражу?! Тогда наденьте на меня цепи!!! Приклепайте прямо к пароделу, чтоб никуда не убежал!!!
Ресницы Ока слушали спокойно, лишь один, мрачный тип с выжженным клеймом грабителя караванов, крепко стиснул ложе самострела. Побелевшие костяшки пальцев и давящий взгляд исподлобья не укрылись от Косталана. Он рванул легионера за руку:
– Давай, стреляй! Что же ты?! Охраняй меня еще лучше! До смерти!
Кузнец едва не вырвал оружие – силы ему было не занимать. Стражник хотел было оттолкнуть его, двинул плечом и тут же получил в ответ сокрушительный удар в грудь. Легионер повалился на землю, остальные сдвинули пики, намертво перекрыв ворота. Пострадавший охранник тяжело ворочался в пыли, страшно ругался и шарил рукой в поясном кармане, нащупывая самострельные болты. Неизвестно, чем бы кончилась потасовка, но в самом начале перепалки один из Ресниц со всех ног бросился за командиром. Веко поспешил к воротам, выкрикивая на ходу:
– Косталан-са! Мастер! Постойте!
Кузнец обернулся. Несколько дней назад офицер представился, назвавшись древней аристократской фамилией – Лебанури. А потом смущенно пробормотал, что он больше привык, когда его называют Скользким за невиданное умение добывать у зазевавшихся ротозеев кошели и связки с монетами. Наверняка сиятельные предки бывшего вора, а ныне – командира надсмотрщиков, с неодобрением смотрели на потомка, забывшего о чести рода. Но и он вряд ли смолчит в ответ: кто-то из них промотал состояние, оставив ему в наследство лишь поблекшую славу и кучу неоплаченных займов.
– Ваши люди, Скользкий-са, не выпускают меня из мастерской!
Если Веко и заметил подначку, то никак на нее не отреагировал.
– Но вы же знаете, что происходит, Косталан-са! Мастер Хинновари до сих пор не найден, литейщик Сантори скрылся, от солмаонских шпионов проходу нет! В такое время мы просто не можем вас выпустить, это опасно! Вы же понимаете, если они не смогут вас похитить, они убьют вас! Убьют, не задумываясь! Сюда им хода нет, но вполне возможно, что они только и ждут момента, чтобы вы появились в городе. Мы не можем рисковать вами, Косталан-са! Поймите! Уважаемый Зрачок Креганон и я – мы лично отвечаем за вашу безопасность перед самим Оком! Никто вас не арестовывал! Ресницы Ока на воротах и в мастерских – это охрана, а не стража. Понимаете разницу?
Вечером мастеру доставили послание от Креганона. Высокопоставленный (Косталан вспомнил старую форму этого слова – «высокосидящий» – и невесело усмехнулся) офицер писал: «…с Юнари все в порядке. Она в надежном месте, о ней заботятся и охраняют. Часто спрашивает о вас, просила передать, что с нетерпением считает дни до вашей встречи…»
Кузнец так и не понял, что Зрачок хотел сказать этим письмом. То ли пытался успокоить, то ли ненавязчиво напоминал о негласном «договоре» между ними. В конце концов, он все же пришел к выводу: письмо – своеобразная форма скрытой угрозы. Наверняка Креганону доложили об утреннем инциденте у ворот, вот он и поспешил намекнуть буйному мастеру: не рыпайся, мол, иначе сам знаешь, что будет. Ведь твоя подруга у нас.
И все же вопреки чисткам, ежедневным проверкам и саботажу, сердце пародела – котел уже водрузили на кузнечный стол. Обычная наковальня здесь бы не подошла, пришлось делать специальный постамент. Посовещавшись с опытными мастерами-литейщиками, Косталан решил, что процесс соединения должен быть непрерывным: десять человек раскрутят тяжеленный ворот, медленно вращая сложенные вместе половинки котла. А разогретый металл начнут плющить по стыку молотами, сваривая «суповое» железо в единое целое.
Он хотел поставить на ворот подмастерьев помоложе, но людей не хватало: кто-то должен был раздувать меха, поддерживая равномерный нагрев всего стыка, кто-то – счищать нагар и менять молоты на более легкие. Пришлось обратиться за помощью к Веку. Тот послал курьера к начальству, и уже к середине дня в ворота кузни под охраной легионеров вступила колонна закованных в цепи людей.
Не дожидаясь недоуменных вопросов, Лебанури-Скользкий объяснил:
– Это грабители и убийцы, Косталан-са. Их преступления столь ужасны, что им даже отказали в праве стать слугами Всевидящего Ока, приговорив к очистительному сожжению перед ликом Небесного Диска. Но император, да продлится вечно его правление, в своей милости заменил им смертную казнь на рудники. Их семнадцать, самые сильные и выносливые из всех, что ждали каторжного каравана в городских тюрьмах. Сегодня и все остальное время, сколько понадобится, они будут работать на вас, мастер, а потом их доставят в Найшайские рудники, где они никому ничего не смогут рассказать.
Косталан, насмотревшийся за последнее время на головорезов и душегубов, пусть и бывших, лишь пожал плечами. Но остальные литейщики косились на опасных гостей неодобрительно и даже пытались устроить нечто вроде бунта, наотрез отказываясь поворачиваться к каторжникам спиной. Пришлось усилить охрану, отгородив основную площадку цепью Ресниц Ока.
Нельзя сказать, что смертники оказались такими уж старательными работниками. Но под неусыпным взглядом легионеров – зачастую своих же бывших товарищей по шайке – ворот они крутили исправно.
Молоты стучали по стыку то с нестерпимым звоном, то с тихим, пугающим гулом. Раскаленная полоса сыпала искрами, постепенно свариваясь в одно целое. Косталан внимательно приглядывал за работой, иногда сам брался за молот.
При свете факелов и плавильных печей работа продолжалась почти всю ночь. К утру беспрерывная молотьба закончилась, подмастерья сели зачищать стык. Правда, в разговорах кузнецы и литейщики теперь все чаще называли его швом.
Проверял мастер все сам. Опытные литейщики с возрастом слабели глазами, а молодым парням столь важное дело не доверишь по вполне понятным причинам. Из мастерской резчиков, что украшали стволы бомбард узорами и рисунками, принесли увеличительное стекло – самое лучшее из всех, какие нашлись. Косталан внимательно, по мельчайшему кусочку длиной в ноготь, осмотрел весь сварной шов, проверяя качество соединения. Но ни синих полос, означающих, что металл перегрелся при ковке, ни грубой зернистой массы, какая бывает, когда «суповое» железо остывает слишком рано и неравномерно, не обнаружилось. К огромному облегчению, как самого мастера, так и всех остальных.
Первый этап завершился – готовый котел зловещим черным шаром возвышался посреди двора мастерской. Косталан приказал разжигать маленькие печи для разогрева скрепляющих полос, а сам сел писать Зрачку Креганону победную реляцию. Не без намека: в любой удобный для него момент, слуга Ока снова без колебаний нарушит их договор, поэтому кузнец и сам решил, что не слишком связан обязательствами.
И решил потребовать встречи с Юнари.
Письмо было уже почти готово, когда к нему постучался Лебанури:
– Преступники больше не нужны, Косталан-са?
– Нет, все. Забирайте своих друзей.
Веко опять проигнорировал подколку, а на просьбу прислать курьера – согласно кивнул и вышел.
Прямо из ворот кузни каторжников под усиленным конвоем погнали на Рудничный тракт. Под вечер, в двухстах перестрелах от города командир каравана приказал остановиться на ночлег. Небольшой овраг недалеко от дороги показался ему удачным местом.
Преступникам приказали сесть, освободили одну руку, раздали мисы для вечерней порции похлебки и… расстреляли из самострелов. Всех.
Косталан об этом так никогда и не узнал. Впрочем, даже если и узнал бы, вряд ли смог повлиять на их судьбу.
Солнце уже закатилось, Небесный Диск нервно полз к востоку, а ответ от Креганона все не приходил. Тем временем кузнецы отлили все пять стягивающих полос, остудили в воде для вящей крепости. Косталан проверил качество металла и… разразился проклятиями.
Четвертая по счету полоса оказалась бракованной: в железе отчетливо виднелись небольшие пузыри и узенькие каверны – зачатки трещин. Видимо, кто-то не вовремя налег на мехи, в расплав попал лишний воздух, а потом, вместо того, чтобы дать металлу растечься, его сразу же охладили.
Опытный мастер так ошибиться не мог. Да и подмастерья тоже: железная полоса едва ли не самый простой вид выплавки, ему учат практически сразу, на первых уроках, ведь квадратные чушки-крицы и длинные полосы – основа основ кузнечного дела. Из полос выделывают почти все небольшие предметы – лезвия ножей, мечи, наконечники копий, лемехи мотыг и кирок, пластины доспехов…
Ошибиться невозможно. Сотни одинаковых плавок приучают руки действовать самостоятельно, механически и бездумно.
Значит… работа запорота намеренно. С одной единственной целью: затянуть постройку пародела. Или в надежде, что никто не заметит повреждений, полосу используют по назначению, а в самый ответственный момент она лопнет, повредив котел.
Косталан собрал людей посреди двора:
– Кто готовил четвертую полосу?
Литейщики переглянулись, некоторые пожали плечами. Разве упомнишь, мол, каждый работал, где мог, все переплелось.
– Не знаете?! – в голосе мастера послышалась угроза. – Не верю! Мне что, вызвать Креганона?!
– Не нужно никого вызвать, Косталан-са, я уже здесь.
Зрачок Всевидящего Ока стоял у готовой громады котла в окружении Ресниц. Легионеры выглядели решительно – в присутствии высоких чинов они всегда чувствовали себя уверенными. Так уж повелось, с воровских еще времен.
Кузнец кивком поздоровался, постаравшись даже таким малозначащим жестом выказать максимально возможное презрение. Но в глубине души он не мог не признать – неожиданное появление Зрачка в этот раз совпало с его желанием.
Ресницы окружили кузнецов, уперли пики в землю, наклонив вперед тяжелые наконечники. Люди Косталана разом оказались в кольце смертоносного железа, которое вполне возможно когда-то сами выковали.
– Мы разберемся, Косталан-са, – тихо сказал Креганон. – Спасибо за помощь.
Это был намек: не мешай, мол. Возмущенный приказным тоном, мастер не двинулся с места. Сказал:
– Мне нужно поговорить с вами, Креганон.
– Зрачок Креганон… – прошипел один из легионеров.
– Хорошо, – согласно кивнул офицер. – Я зайду к вам чуть позже. Вот только выявим предателя…
Косталан вернулся в небольшую каморку, где обычно просматривал чертежи. Теперь он и спал здесь, иронично называя комнатку кабинетом.
Он расстелил на столе рисунок водоподъемного колеса, к которому возвращался в редкие свободные минуты. Но работа не шла – мастер ясно представил, как люди Креганона, не найдя саботажников, заламывают руки ни в чем не повинным литейщикам, вяжут за спиной локти, вешают колодки на шею и тащат прочь со двора. Остальные смотрят на них со смешанными чувствами: облегчение, жалость и ненависть слились в причудливый коктейль. А в голове неотступно бьется одна мысль, одна на всех – кто будет следующим?
– НЕЕЕЕЕЕТ!!! – закричали во дворе. – Это не я!!!
Загоготали легионеры.
– Куда? Стоять!!!
Звон железа, смачные удары по чему-то мягкому. Сдавленный крик.
Косталан выскочил из комнаты и успел разглядеть, как Ресницы выводили через ворота двух литейщиков – старика-отца, признанного мастера и его сына, не слишком умного, но сильного и умелого молотобойца. Молодой парень шел согнувшись, с трудом переставляя ноги. Лицо его было в крови.
– О чем вы хотели поговорить со мной, Косталан-са?
Зрачок стоял совсем рядом на расстоянии вытянутой руки.
– Ваше умение появляться незаметно поражает. Талант или многолетняя практика?
– Работа, – лаконично отрезал Креганон.
– Эти двое… они признались?
– Нет, все отрицают. Но плавку четвертой полосы производили именно они.
– Откуда вы знаете?
– Сверили показания всех остальных. Поверьте, у нас есть опыт в подобных делах. Ваши люди рассказали, где был каждый из них и кого видел рядом с собой. Все сходится, кроме этих двоих. Они пытались свалить вину на парня по имени Сантори, того литейщика, который сбежал. Якобы это он тайно проник сюда и запорол плавку.
– Чушь!
– Я тоже им не поверил. Ничего, на Доске Правды они выложат все. Но это несущественно, Косталан-са, главное, что мы избавили вас еще от двоих саботажников.
– Да, но теперь мне опять понадобятся новые люди. Старик, кстати, отлично разбирался в цветовом калении железа, после мастера Хинновари он – лучший. Где теперь взять нового?
– Ну, найти хорошего мастера все же проще, чем строить новый котел. Незаменимых людей нет, – цинично закончил Зрачок и неожиданно сменил тему. – Так о чем вы все-таки хотели поговорить со мной?
– Что? – кузнец с трудом отвлекся от мрачных дум. – А! Я хочу видеть Юнари. Привезите ее сюда!
– Не могу, Косталан-са. Мы же договорились.
– Однако с тех пор вы неоднократно дополняли и нарушали «договор», – с нажимом произнес Косталан. – Или я не прав?
Читать бесплатно другие книги:
