Портрет моего мужа Демина Карина
От прямого удара они защитят, выдержат и огненный шторм, благо, синхронизация минералов оказалась настоящей находкой, но вот от яда… или от дурмана… на амулеты надеяться не стоит.
Со стороны они мои казались жалкими стеклянными бусинами, кое-как отшлифованными и нанизанными на суровую нить. Нить, к слову, была и вправду суровой, местной, которой рыбаки прошивали темные акульи шкуры. Не знаю, из чего их делали – еще одна маленькая местная тайна – но нить эта способна была выдержать вес взрослого человека, а уж гниению и разложению вовсе была не подвержена.
– Эгле? – Мар нахмурился. – Может… у меня жемчуг есть.
– Рада за тебя.
Бусы я погладила.
Кусочки серебра, выполнявшие роль передатчиков – серебро на удивление легко поглощало энергию, разлитую в воздухе – ощутимо нагрелись. Все же над остаточным полем двигателей стоило поработать. Пока оно распределяется равномерно по ребрам гондолы, особого неудобства пассажирам не доставит, но если мощность двигателей увеличится или цеппелин окажется в насыщенном поле, где рассеивание невозможно, это чревато внутренним износом.
Надо бы сказать Мару…
Или не надо?
– Ты… уверена?
Уверена.
Я подхватила сумочку, в которой тоже не было ничего изящного – сшитая из акульей кожи, все той же нитью, украшенная камешками и ракушками, она хранила в себе много интересного. Помимо Этны, которая, несмотря на размер, весила прилично.
Обычный дамский шелк не справится.
А я…
Переживу насмешки. Наверное.
Цеппелин пристал к швартовочной башне, и к гондоле протянулась зыбкая лента моста. Я видела и этот мост, укрепленный силой, и полупрозрачную пелену защитного поля, и саму башню…
– Вниз не смотри, – предупредил Мар. – Голова закружится.
Я глянула.
Море.
Скалы… вот, к слову, если бы я собиралась устроить несчастный случай любимому родственнику, в жизни не упустила бы столь удобный момент. А потому… я присмотрелась к плетениям. И опять… и снова…
– Эгле, это совершенно безопасно… – Мар первым ступил на мост и…
Я успела заметить тонкую нить заклятья, нырнувшего в плотный защитный полог.
– Стой, – я схватила бывшего за руку. – Отступи.
– Эгле…
– И наступи опять.
Мар, хвала богам, сообразил, что это не женская придурь. Он подчинился. Шаг к цеппелину. И шаг на мост… снова искра и уже едва заметная дрожь.
– Еще.
На третий раз он и сам почувствовал неладно.
– Что за…
…а вот и критический узел, замигал, готовый погаснуть в любой момент. А я с восторгом почти наблюдала, как наливаются силой энергетические линии, пытаясь компенсировать кажущуюся потерю, но узел, получая силу, только больше дестабилизируется.
– Мар…
– Назад, – рявкнул он, за шкирку втащив меня в цеппелин.
А спустя пару мгновений мост просел.
Сперва просел.
Вот лопнул левый ведущий контур. Спустя мгновенье посыпались вторичные структуры… и правый провис, даже показалось, что выдержит, однако нет. Это было даже красиво. Искры желтые, искры алые, бегут, летят, подсвечивая металлическую опору, которая, лишенная энергетического скелета медленно выгибается под собственной тяжестью. Что-то заскрипело, заскрежетало, ухнуло вниз…
– Твою ж… – Мар был бледен. И дрожал. Он не хотел показывать страх, однако я видела его так явственно… а еще видела закушенную губу и боль в глазах.
Обидно, наверное, когда тебя предают люди, которых ты считаешь семьей.
Двумя часами позже я сидела в гостиной и старалась делать вид, что ко всем прочим недостаткам я еще глуховата…
– …конечно, это она, больше некому! – эйта Ирма Ильдис не скрывала раздражения. Голос ее был звонким, резким.
И громким.
Во всяком случае, слышала я ее и без усилителя. Но с усилителем – крохотный камушек прижался к стене – куда как лучше.
– Мама, ты говоришь глупости, – голос Мара звучал тихо. – Зачем Эгле меня убивать?
– Потому что она тебя ненавидит.
Сумочка на столе зашевелилась. Все же способности системы к анализу порождали некоторые недостатки, вроде несвойственного нормальным големам любопытства. Этна высунула передние конечности и распушила чувствительные волоски.
Слушает?
И записывает. Надо будет пересмотреть кристаллы, я, конечно, помню момент крушения, но не настолько хорошо. Глядишь, и усмотрю что-нибудь интересное. Что бы там Мар ни вообразил себе, я не собиралась играть роль безмолвной жертвы.
– Мы помирились, – а теперь я слышу в этом голосе усталость.
Я шевельнула пальцами, тронула простенькое кольцо управления, послав Этне мысленный приказ. И голем понял. Она выбралась из сумочки, замерла на мгновенье, сканируя пространство комнаты. Энергетические возмущения были слабыми, вряд ли кто-то обратит внимание, но все же…
Я тоже осмотрелась.
Окно. Одно. Большое. Забрано узорчатой решеткой. Стекло поблескивает, в нем отражается невзрачная девушка с отвратительной стрижкой. Да… получилось чересчур уж коротко, пожалуй.
Стены.
Обои в тонкую полоску.
Белоснежная мебель, расставленная с той показной небрежностью, которая получается после тщательной планировки. Обивка в лазурных тонах. Дымчатый ковер на полу.
Статуэтки.
И еще массивный конь из серебра, в котором мне заподозрился артефакт, но, прикоснувшись, я убедилась, что конь был просто конем. Цельнолитым.
Что ж…
Этна, скатившись на пол, сменила окраску. Она двигалась быстро и бесшумно, а, нырнув под буфет, вовсе замерла.
– Это ты думаешь, а она… низкорожденные на редкость мстительны.
Кто бы говорил.
– Матушка… при всем желании Эгле не сумела бы повредить энергетическую структуру моста, – теперь Мар говорил медленно, делая паузу между словами. – Это… требует времени.
– А мне кажется, вы преувеличиваете, – надо же, столько лет прошло, а я помню этот голос, который звенит серебряными колокольцами. – Конечно, случай неприятный, но папенька говорит, что случается всякое… у нас как-то на верфях тоже мост рухнул…
…а вот это надо будет проверить.
Хотя… как я это сделаю? С другой стороны, почему я? Пусть Мар этим займется, у него, покойного, времени хватит.
– Дефект конструкции и только. Я рада, дорогой, что ты не пострадал.
Как по мне, прозвучало не слишком убедительно.
– И что ты собираешься делать с этой девкой?
Сауле.
Красавица Сауле, рядом с которой я и раньше ощущала себя ошибкой природы, что уж говорить о днях нынешних. Вряд ли она сильно изменилась.
Эйты не стареют.
Я улыбнулась. Что ж… как-нибудь да уживемся со всеми ними. Сумасшедшим ведь можно не понимать, что им не рады.
Сумасшедшим, если хорошо подумать, вообще позволено куда больше, чем нормальным людям.
– Это моя жена, Сауле. И я надеюсь, что ты будешь относиться к ней с должным уважением.
Ага… а в ответ кто-то фыркнул. Я даже знаю, кто.
– Вы все будете относиться с должным уважением. Если, конечно, матушка ты не передумала оплачивать векселя твоего любовника…
– Мар!
– А ты, дорогая, надеешься увеличить содержание… тебя, Лайма, это тоже касается.
Любить меня больше не станут…
Что ж… любовь их мне без надобности, а с ненавистью я как-нибудь да справлюсь.
– Через две недели состоится большой прием. И мне кажется, нам следует продемонстрировать единение семьи…
Чушь, но звучит почти убедительно.
– Его Величество изволил выразить желание. И не мне вам говорить, что некоторые пожелания лучше исполнить. А еще мне стоило немалых трудов уговорить Эгле приехать. Поэтому, если я решу, что кто-то из вас собирается… навредить семье, я приму самые суровые меры.
Даже я впечатлилась.
Немного.
Этна тонко свистнула, предупреждая, что к дверям идут. Спасибо, дорогая. Я убрала камень и подумала, что личные покои нужно будет обезопасить. Проклятье, с защитой я как раз и не работала.
Придется сочинять.
Глава 15
– Эгле, – Мар появился на пороге гостиной и протянул руку. – Идем. Пришло время возобновить старые знакомства. Матушку мою ты помнишь…
…все-таки я была не права. Годы коснулись старшей Ильдис, урожденной Кейне, двоюродной племянницы самой королевы. Они оставили на коже едва заметные тени морщин. Полагаю, если бы не целители, тени были бы глубже, явнее, но…
Глаза светлые.
Взгляд недобрый.
А в остальном леди была верна себе: спокойна и демонстративно-равнодушна.
– Она ведет хозяйство… поэтому, если что-то понадобится, говори ей.
…и тогда точно это, понадобившееся вдруг, не получу. Или получу в виде, совершенно непригодном для использования. Спасибо, что предупредил.
– Она выглядит жалко. И даже уродливо.
Спасибо, вы мне тоже глубоко симпатичны.
– Это платье… его только сжечь. Ты уверен, что на нем нет блох?
– Он не проверял, – ответила я за Мара. – Но вы не переживайте, блохи в таких домах не приживаются. Атмосфера, знаете ли, давит. А они – твари нежные… не то, что люди.
– Мар, она…
– Разговаривает, – я улыбнулась, уже вполне себе искренне. – А вам в вашем возрасте нервничать нельзя. Морщины глубже станут. Потом ни один амулет не справится.
– Сауле, – Мар предпочел сделать вид, будто ничего особенного не происходит. – Надеюсь, ты тоже ее помнишь…
– Ее забудешь, – проворчала я.
– И ты позволишь этой выскочке оскорблять маму? – Сауле ткнула в меня мизинцем, за что и получила по руке. А рука у меня стала тяжелой. – Мар!
– Веди себя прилично и все будет хорошо…
Ответом ему было гневное пыхтение.
– Лайма… моя… гм… жена…
– Первая, – пропела Лайма, очаровательно улыбаясь. – Не беспокойтесь, Эгле, я прекрасно понимаю, насколько неуютно вам здесь…
А вот она изменилась мало, разве что исчезла прежняя хрустальная легкость, сменившись мягкостью линий. Лайма была… пожалуй, совершенна.
Хрупка, но в меру.
Приятно округла именно там, где прилично было быть округлой. Нежна. Мила…
…ядовита, как гармская кольчатая сколопендра.
– Я помогу вам, – сказала она, касаясь меня осторожно. – В конце концов, мы одна семья…
Сауле откровенно перекосило. И взгляд, которым она наградила Лайму… кажется, далеко все не так радужно на родовом острове Ильдисов, как это пытаются представить.
– Мой сын…
…только теперь я обратила внимание на бледного юношу, сидевшего в углу. Он был… пожалуй, красив, хотя чересчур уж бесцветен.
Нескладен.
И зол.
На лице, черты которого были столь совершенны, что это казалось уродливым, застыло выражение одновременно капризное и обиженное.
– Йонас, – пропела Лайма. – Подойди, познакомься с тетушкой Эгле.
Он послушно поднялся, шагнул, но как-то бочком, всем видом показывая, что подчиняется матушкиной просьбе, но ни малейшего удовольствия это ему не доставляет.
Выше меня на голову. Сколько ему? Что-то около шестнадцати. Стоит. Смотрит. На меня, а будто бы мимо.
– Йонас! – резкий оклик этны Ирмы заставляет его очнуться.
– Очень. Рад.
Прозвучало так, будто меня по батюшке послали.
– И я рада.
А наш сын… если бы у нас с Маром был сын, он бы тоже стал таким? Эйтом… благородным до рези в зубах.
– К сожалению, представить дочь я не могу. Она наказана.
– Что произошло? – Мар помрачнел.
– Ты же знаешь отвратительный ее характер… девчонка нахамила Йонасу, а после облила чернилами. Пусть подумает над своим поведением. Ты совершенно ее распустил, – упрек был мягким, не упрек даже, скорее Лайма позволяла себе выразить некоторое недоумение.
– Завтра познакомишься, – сказал Мар.
– Ей неделю запрещено покидать комнату…
– Заглянем сами.
– Марун, я не думаю, что Эгле так уж интересны чужие дети… – и робкий взгляд из-под ресниц, в котором помимо робости читается что-то иное, отнюдь недружелюбное.
А мальчишка разглядывает меня.
Недоуменно.
Насмешливо? Разве что самую малость. Изучающе. И интерес этот холодный мне не нравится. А главное, почему Мар сбросил со счетов сына? Наследник ведь… пусть еще до законного совершеннолетия ему пару лет, но, сдается, матушкой, которая скорее всего стала бы опекуном, мелкий засранец вертит, как ему вздумается.
Впрочем, я пока смотрю.
– Мне будет… интересно познакомиться. Надеюсь… мы подружимся.
– Я в этом уверена, дорогая, – Лайма взяла меня за руки. – Ты позволишь… немного поработать над твоим внешним видом? Я не говорю, что ты выглядишь плохо, но при дворе… люди злы.
– Конечно.
И улыбнуться.
Радостно так… сумасшедшим позволено быть счастливыми без особых на то причин.
…комнаты мне отвели роскошные.
Огромная гардеробная, правда, было в ней пустовато, и пара моих чемоданов смотрелась откровенно жалко.
Спальня с кроватью, где поместились бы трое.
Ванная комната.
Кабинет.
Гостиная… сдержанные тона. Светлые шпалеры. Темные обои. Картины… пейзажи незнакомые, но вполне себе миленькие. Вазы. Букеты.
Я не поленилась заглянуть в каждый, а то мало ли каких сюрпризов ждать.
– И что ты об этом думаешь? – поинтересовалась я у Этны, когда та соизволила вернуться к хозяйке. Забравшись на туалетный столик, инкрустированный костью нарвала и серебром, Этна замерла. Только волоски на спинке ее чуть подергивались. – Вот именно… влезли в дерьмо, а могли бы просто отсидеться, глядишь, овдовели бы тихо-мирно…
Этна засвистела.
И подобралась ближе, повернулась боком, подставляя чувствительную полосу на боку.
– Красавица…
Она согласилась.
– План дома сделаем? Сделаем… но сначала защита. А то ведь мало ли… местным я особо не доверяю. Вон, в чемоданы полезли… кто, спрашивается, разрешал? То-то же…
Вскрыть не удалось, но все равно было обидно.
Начала я от дверей.
К слову, дверей нашлось четыре, и если одна выводила в коридор, то три остальные были заперты и скрыты панелями. И сомневаюсь, чтобы Мар о них не знал. Почему не сказал? Позабыл? Не счел важным?
Плевать.
Я прикрепила к порогу по камню, выбрав покрупнее, все же площадь довольно-таки велика. Еще несколько поставила на потолке. Этна с легкостью взобралась по гладкой стене, оставив, правда, мелкие дырочки следами когтей. Но издали они были незаметны, а вблизи мои стены разглядывать нечего.
Несколько камней крохотных, дополнительными узлами – конструкция будет сложная, стоит укрепить. И пара рун на пороге.
Пара капель крови. Не совсем, чтобы запрещено, но… на острове Ольс помнят старые слова. И руны… раньше мне рунная магия казалась древностью.
Громоздкая.
Занудная.
И неэффективная.
Да… громоздкости в ней хватало, занудности тоже, а вот эффективность… все зависит от того, чего ты хочешь добиться.
Я выстроила скелет будущего заклятья, и силовые нити легли ровно, аккуратно. Я уже забыла, до чего легко работается в нормальном стабильном поле. Следующие полтора часа прошли для меня деятельно, хотя сомневаюсь, что кого-нибудь из обитателей дома моя деятельность порадует.
Но мы-то не о них думать должны.
Читать бесплатно другие книги:
