Пекло Роллинс Джеймс
– Детка, продолжай бороться, – прошептал ей Монк. – На сей раз за себя.
02 часа 02 минуты
– Как такое возможно? – спросил Грей, ошеломленный заявлением Пейнтера. – Вы предполагаете, СИИ уже создан? И существует? Или существовал?
Директор поднял ладонь.
– Возможно. В восьмидесятые годы исследователь по имени Дуглас Ленат разработал искусственный интеллект под названием «Эвриско», который научился создавать собственные логические правила, исходя из совершенных ошибок, и даже начинал переписывать свой код. Самое удивительное в том, что он стал нарушать правила, которые ему не нравились.
Грей нахмурился.
– Серьезно?
Пейнтер кивнул.
– Ленат протестировал свою программу в военной игре против опытных игроков. Три года подряд ИИ обыгрывал каждого. В последующие годы игроки меняли правила, не информируя разработчика, чтобы поставить программу в невыгодные условия. Однако «Эвриско» продолжал одерживать победы. После этого Ленат стал беспокоиться, во что превращается его творение и насколько оно способно к самосовершенствованию. В конце концов разработчик отключил ИИ и отказался разглашать его код; по сей день он все еще заблокирован. Многие считают, что программа вполне могла сделать себя сильнее.
Пирс ощутил ужас.
– Тем не менее вы полагаете, что в ближайшем будущем это неизбежно?
– Таково единодушное мнение специалистов. Однако самое страшное в другом.
Грей догадался, что могло их напугать.
– Если неминуемо создание СИИ, то за ним по пятам придет искусственный сверхразум. – Опережая вопрос Ковальски, он добавил: – Искусственный сверхразум – это суперинтеллект.
– Спасибо за разъяснение, – Джо кисло улыбнулся. – А в чем его суть?
– Смотрел «Терминатор»? – спросил Грей. – Там, где роботы в будущем уничтожали человечество? Искусственный сверхразум, суперкомпьютер, решивший от нас избавиться.
– Только на сей раз это уже не научная фантастика, – добавил Пейнтер. – Появление СИИ не за горами, и многие считают, что он не намерен стоять на месте. Обладая самосознанием, система будет развиваться, и очень быстро. Такое стремительное совершенствование исследователи называют «взрывом интеллекта».
– И нас попытаются уничтожить? – уточнил Ковальски, выпрямившись.
Грей допускал такую возможность. Мы можем сами вырыть себе могилу…
– Не следует торопиться с выводами, – предостерег Пейнтер. – Просто такой суперинтеллект окажется за пределами нашего понимания. Мы станем как муравьи перед Богом.
Грею надоели рассуждения. Угроза сверхразума может подождать. Сейчас есть более насущные поводы для тревог.
– Какое отношение это имеет к поискам Сейхан и дочерей Монка?
Пейнтер кивнул, понимая нетерпение коммандера.
– Как раз хотел сказать. В самом начале я упомянул, что УППОНИР вкладывает большие деньги в различные проекты. Речь идет о миллиардах. В прошлом году из бюджета выделили шестьдесят миллионов на программы машинного обучения, пятьдесят – на когнитивные вычисления и четыреста – на прочие проекты. Но самое главное, в текущем году было инвестировано сто миллионов в категорию «Засекреченные программы».
– Иными словами, в тайные проекты, – сказал Грей.
– В УППОНИР скрывают, что финансируют несколько предприятий, которые не только близки к разработке первого СИИ, но и работают над достижением конкретной цели.
– Какой?
– Убедиться, что первый СИИ на планете будет иметь добрые намерения.
Ковальски насмешливо фыркнул.
– «Каспер: дружелюбный робот»[15].
– Речь, скорее, о наличии морали, – поправил его Грей, понимая, к чему клонит директор. – Чтобы машина не пыталась убить нас, когда станет божеством.
– УППОНИР сделала это своей приоритетной задачей, – подчеркнул Пейнтер. – Как и многие другие группы – к примеру, тот же научно-исследовательский институт машинного интеллекта. К сожалению, подобных организаций существенно меньше тех, которые безоглядно нацелены на создание СИИ.
– Ну и глупо, – заметил Ковальски.
– Зато дешевле. Гораздо проще и быстрее создать первый СИИ, чем позаботиться о том, чтобы он был безопасным.
– Приз слишком заманчив, чтобы задумываться о мерах предосторожности, – Грей кивнул.
– Понимая это, УППОНИР взращивает талантливых специалистов и финансирует проекты, обещающие создать дружелюбный искусственный интеллект.
Пейнтер наконец приближался к сути.
– И одна из таких программ имеет отношение к вчерашним событиям?
– Да. Многообещающий проект в университете Коимбры в Португалии.
Директор потянулся к компьютеру на столе, нажал пару кнопок и вывел трансляцию видеофайла на настенный монитор. На дисплее появилось помещение с каменными стенами. Вокруг стола собралась группа женщин, глядящих прямо в камеру. Их губы шевелились, но звука не было.
Исходя из точки обзора, Грей предположил, что камера расположена в ноутбуке, а женщины, похоже, рассматривали что-то на его экране.
– Кадры сняты ночью двадцать первого декабря, – сказал Пейнтер.
Что-то шевельнулось в памяти Грея. Дата, место… Одна из женщин повернулась, и он ее узнал. Встал, потрясенный, и подошел к монитору.
– Шарлотта Карсон, – произнес Пирс, понимая, что случится дальше. – Посол США в Португалии и глава организации женщин-ученых «Брушас интернэшнл». Через гранты и стипендии финансировали сотни исследовательниц по всему миру. «Брушас» долгое время работали за свой счет, главным образом благодаря щедрости двух основательниц: Элизы Геры и профессора Сато; первая – богатая наследница, вторая, напротив, из нуворишей. Впрочем, их средств было недостаточно, и группа искала материальную поддержку у корпораций и государственных учреждений… – Грей взглянул на Пейнтера. – Дайте угадаю. У УППОНИР тоже?
– Они просили о финансировании лишь нескольких своих грантополучателей. В их числе был проект «Ченес» – или, в переводе на английский, «Генезис». Об интересе УППОНИР к проекту знала только доктор Карсон. Даже молодая разработчица Мара Сильвиера, настоящий гений, не догадывалась об этой связи. Важный момент.
– Почему?
– Слушайте дальше.
Ковальски тоже подошел к экрану. В отличие от Грея, он не знал, что сейчас произойдет. Когда в помещение ворвалась группа мужчин в рясах и повязках на глазах, он невольно выругался. Началась пальба, тела женщин упали на каменный пол.
Великан отвернулся и буркнул:
– Сволочи.
Грей был согласен с таким определением, но продолжил смотреть. Под смертельно раненной Шарлоттой Карсон растекалась лужа крови. Ее лицо было обращено в сторону камеры – она удивленно свела брови.
– На что она смотрит? – пробормотал Грей.
Вместо ответа Пейнтер увеличил изображение, приблизив картинку в углу экрана, и заново повторил последние кадры. Символ пентаграммы заполнил настенный монитор и стал вращаться с огромной скоростью, а потом внезапно разлетелся на части, и на экране остался один символ.
– Сигма, – прошептал Грей.
Пейнтер поставил видео на паузу.
– Эти кадры восемнадцать часов назад нашел эксперт Интерпола по компьютерной криминалистике, когда обыскивал лабораторию Мары Сильвиеры в университете. Похоже, женщины из «Брушас» участвовали в симпозиуме в Коимбре и пришли в университетскую библиотеку, чтобы увидеть демонстрацию программы Мары. Там на них напали.
– Где сама Мара?
– Исчезла. Вместе со своим проектом.
– Думаете, ее убили? Или похитили?
– Точных сведений нет. Но она стала свидетельницей нападения и даже звонила в службу спасения. Когда они добрались до лаборатории, там уже никого не было. Вероятно, она напугана и скрывается.
И забрала с собой свою работу…
Пейнтер указал на греческую букву на мониторе.
– Если мне не мерещится, похоже на крик о помощи.
– Как бэт-сигнал[16], – заметил Ковальски.
Директор молча покосился в его сторону.
– Я не верю, что он от Мары. Как я и сказал, молодая женщина понятия не имела об участии УППОНИР в проекте. Но даже если б имела, то о нас никак не догадалась бы.
Ковальски почесал затылок.
– И кто, черт возьми, подал знак?
Грей ответил:
– Программа Мары. Созданный ею искусственный интеллект.
Пейнтер кивнул.
– Возможно. В какой-то момент ИИ, интересуясь своим происхождением, мог отследить денежные вливания от УППОНИР, своего косвенного создателя, а затем узнать о нас, команде экстренного реагирования, и попросил о помощи.
Иными словами, обратился к одному из своих родителей…
– Учитывая вычислительную мощность простого СИИ, он, в принципе, мог пройти по этой цепочке в считаные секунды, – сказал Кроу. – Поэтому я дал задание Джейсону проверить наши системы. Программа работала минуту или около того, и в этот период – менее пятнадцати секунд – что-то беспрепятственно проникло через наши брандмауэры, не спровоцировав сигнала тревоги.
Программа Мары…
Грей сообразил, что есть еще кое-какое совпадение.
– Видеозапись разгрома в библиотеке нашли восемнадцать часов назад… В тот же день, когда напали на нас.
– Опять же, все это может оказаться лишь случайным совпадением, – предупредил Пейнтер. – Я пока пытаюсь выяснить.
Пирс не нуждался в дополнительных доказательствах.
– Никаких случайностей, – твердо заявил он. – Кто-то опознал символ и направился к нам прежде, чем мы начнем действовать.
Ковальский поддержал его.
– Логично. Лучшая защита – нападение.
Пейнтер поднял голову.
– Правду знает только один человек.
– Кэт…
Но она в коме.
Глава 4
25 декабря, 02 часа 18 минут
по восточному поясному времени
Вашингтон, округ Колумбия
Кэт парила в темноте.
Она не знала, сон это или явь. Чувствовала холод, но не дрожала. Вокруг звучали приглушенные голоса.
Кэт прислушалась и узнала низкий бас мужа, Монка.
– Шею не повредите, – строго проворчал он на кого-то.
– Надо ввести назогастральный зонд.
В голове вспыхнула боль, но Кэт не могла и охнуть. Что-то проникло в левую ноздрю. Захотелось чихнуть.
Она попыталась открыть глаза. Словно в награду за усилия вспыхнул свет, и на краткое мгновение появились расплывчатые контуры окружающего мира.
Кэт будто смотрела сквозь призму. Картинка двоилась, троилась и никак не складывалась воедино. А потом невыносимо тяжелые веки смежились, и свет погас.
Нет…
Она предприняла новую попытку… Безуспешно.
– Предстоит еще одна томография, – проговорил кто-то, на сей раз более отчетливо.
– Я пойду с ней! – уверенно заявил Монк.
Кэт постаралась шевельнуть рукой, запястьем, хотя бы пальцем. Чтобы он понял, что она в сознании.
Монк… что со мной?
Больница?
Почему? Что случилось?!
А потом пришла картинка. Нападение, люди в масках, драка.
Девочки…
Растянувшись на кухонном полу, истекая кровью, едва не потеряв сознание, она беспомощно наблюдала, как похитители схватили дочек и унесли их прочь, маленьких и обмякших. На подъездной дорожке у гаража спящих пленниц поджидал припаркованный фургон.
Затем мимо нее прошли еще два человека, неся Сейхан.
Прежде чем исчезнуть в ночи, тот, кто держал девушку за ноги, оглянулся на Кэт и спросил у кого-то на заднем дворе:
– А с этой сукой что будем делать?
Темнота наступала на нее со всех сторон. Чья-то фигура поднялась по ступенькам к кухонной двери. Выделяясь на фоне сумрака, человек в маске посмотрел на Кэт, затем подошел ближе и встал на одно колено, чтобы разглядеть получше. Рука в перчатке держала длинный клинок.
Кэт ожидала, что сейчас ей перережут горло, однако предводитель выпрямился и пошел к черному ходу.
– Оставьте ее, – произнес приглушенный голос. – Мы взяли, что нужно.
– Но если она выживет…
– Будет уже поздно.
От этих слов паника отодвинула надвигающуюся тьму еще на один вздох. Рука потянулась к двери… Она не могла их остановить.
Мои девочки…
Теперь, с сознанием, заключенным в тюрьму, Кэт пыталась прокричать всему миру, чтобы предупредить остальных… но у нее больше не было голоса.
Она вспомнила лидера в маске – и пришла в отчаяние.
Я знаю, кто ты!
02 часа 22 минуты
Сейхан очнулась, однако глаз не открыла.
Еще сонная, она притворилась спящей – после многолетних тренировок инстинктивно чувствовала, что двигаться нельзя. Пока рано. Осторожно стала прислушиваться к ощущениям. Во рту – сухость и металлический кислый привкус. В желудке крутит.
Чем-то накачали…
Захлестнула волна воспоминаний:
…парадная дверь внезапно распахивается;
…в дом вламываются люди в масках;
…со стороны черного хода тоже раздается шум.
В момент нападения она лежала на диване. Кэт пошла на кухню за бокалом вина для себя и газированным яблочным соком для нее. Они уложили девочек спать на втором этаже и планировали закончить упаковку подарков. А еще Сейхан хотела выведать у Кэт тайну: каково это – быть матерью.
За ужином Кэт уже помогла ей успокоиться. Пока Сейхан читала книгу про беременность, загибая особенно интересные страницы, Кэт дала несколько практических советов: перед сном смазывать кремом под подгузниками, чтобы ночью не пришлось менять их слишком часто, а когда режутся зубки, дать пожевать холодное полотенце, смоченное чем-нибудь солененьким – например, рассолом от маринованных огурцов.
Главная же рекомендация сводилась всего к двум словам: без паники.
Кэт пообещала всюду сопровождать Сейхан: и в родильной палате, и в послеродовом отделении. И добавила: «Даже в первый день пойду с тобой в детский сад. Отпустить малыша – самое трудное».
Сейхан с трудом во все это верилось. Она постоянно воображала, как сбежит из палаты после родов, оставит малыша Грею и исчезнет. Какой матерью она станет для ребенка?
После того, как ее маму увели из дома в Юго-Восточной Азии, девочка скиталась по трущобам Бангкока и задворкам Пномпеня, полудикое дитя улиц. Тогда она освоила базовые навыки своего будущего ремесла.
Выживание требовало быть бдительной, хитрой и жестокой. Однажды ее пригласили в подпольную организацию, известную как «Гильдия». На этой службе она отточила свое мастерство и превратилась в бездушную наемницу. Только предав и уничтожив свою организацию, Сейхан удалось найти успокоение и встретить того, кто полюбил ее, захотел создать с ней семью и провести вместе всю жизнь.
Хотя паранойя и подозрительность были у нее в крови, беременная, она решила не позволять этим токсичным привычкам передаться ребенку. Даже, напротив, расслабилась, да так не вовремя…
И вот что из этого вышло!
Когда выломали входную дверь, Сейхан соскочила с дивана, выдернула из ножен на запястьях кинжалы, и в воздухе заплясали лезвия. Один пронзил грудь первого нападающего, отчего тот шагнул назад и рухнул на елку – рождественское дерево завалилось на пол, – а второй полетел в вооруженного человека в маске, бросившегося вверх по лестнице.
За девочками пошел…
То ли из-за паники, то ли живот помешал, но в цель Сейхан не попала. Клинок воткнулся в перила, а мужчина исчез на втором этаже.
И начался ад.
В пылу схватки она не почувствовала укол дротика с транквилизатором. Сердце бешено гнало кровь, поэтому успокоительное подействовало быстро. Происходящее вокруг словно замедлилось, все стало как в тумане. Ее подхватили чьи-то руки и потащили по полу.
Кто-то сказал:
– Осторожнее с животом. И больше никаких транквилизаторов.
Из кухни доносились лязганье кастрюль и звук разбитых тарелок.
Кэт… защищается… борется за дочек…
И темнота.
Налет был слишком хорошо скоординирован. Штурмовой отряд с военной подготовкой. Вопрос: кто они? Длинный список врагов Сейхан уходил корнями в далекое прошлое. Даже в «Моссад», политической разведке Израиля, все еще действовал приказ стрелять в нее на поражение.
Ее тело было расслаблено, но чутье напряжено. Лежала она, похоже, на койке. Ни звука, ни шепота вокруг. Теплый воздух пах сыростью и плесенью. Подвал?
Сейхан незаметно пошевелила руками и ногами. Запястья и лодыжки ничего не натирало – ее не связали.
Когда действие седативных веществ закончилось и в голове прояснилось, она услышала чье-то слабое дыхание. И рискнула приподнять веки.
Единственная полоска света под металлической дверью у подножия железной койки. Стены из бетонных блоков. Окна отсутствовали. Сейхан слегка повернула голову. В крошечном помещении стояли еще две кровати меньшего размера. Одеяла прикрывали маленькие тела. Детская ручка приподнялась вверх, словно сдаваясь, а затем вновь упала.
Знакомые танцующие олени на рукаве.
Пенелопа, шестилетняя дочка Кэт…
Значит, рядом с ней Харриет.
Сейхан открыла глаза шире, чтобы боковым зрением оглядеть всю комнату. Там стояла еще одна кровать, пустая, с подушкой на застеленном одеяле.
Узниц было только трое.
Где мама девочек?
Сейхан вспомнила отчаянные звуки борьбы на кухне и испугалась самого худшего. Беспокоясь о детях и решив, что притворяться больше не надо, она скатилась с койки и убедилась, что и тот, и другой ребенок дышит. Будить не стала.
Тоже под транквилизаторами…
Сейхан присела между их кроватями. Ее переполнял гнев. Она защитит девочек, несмотря ни на что. Но от кого и от чего?
Ответ пришел, когда открылось окошко в металлической двери. Сейхан ослепил яркий свет, и она предстала перед стоявшим снаружи человеком как на ладони.
– Уже проснулась, – удивленно произнес мужчина.
– Я же говорила.
Услышав голос, Сейхан напряглась. Она слишком хорошо его знала.
Это я во всем виновата…
– Начнем на рассвете.
– Кто первый? – спросил мужчина у двери.
– Одна из девчонок. Чтобы лучше дошло.
Глава 5
25 декабря, 09 часов 22 минуты
по западноевропейскому времени
Лиссабон, Португалия
Может, хоть теперь ты успокоишься!
Мара поставила блюдце с молоком на подоконник. Тощая черная кошка, сгорбившись, сидела в дальнем углу ветхой пожарной лестницы. Девушка подвинула блюдце к ней поближе, но дикарка угрожающе зашипела, нервно дергая хвостом.
Хорошо, поняла…
Мара отошла назад, однако окно не закрыла. Утро стояло теплое, с моря дул соленый ветерок. Рождество здесь, конечно, совсем не ощущалось. В ее родной деревушке О-Себрейро снег мел весь декабрь, каждый год даря настоящее белоснежное празднество. В детстве ее раздражали царившая в поселке скука и скудное количество развлечений, но с каждым годом, проведенным в университете, Мара все сильнее скучала по простоте и размеренности повседневной жизни, свойственной скорее миру природы, нежели крупному городу.
Впрочем, поглощенная своим проектом, она не была дома больше года. Даже отцу стала реже звонить. Каждый раз во время разговора по телефону девушка слышала в его голосе любовь, отчего ее захлестывало чувство вины. Она знала, как он гордился ею. Тем не менее человек глубоко религиозный, увлеченный заботой о своих собаках и стаде овец, он едва ли мог понять ее работу. Отец до сих пор продолжал говорить на галисийском – смеси испанского и португальского. Его мало интересовал остальной мир. Он не читал газет и редко смотрел новости в отличие от своей дочери, в углу номера которой сейчас бубнил телевизор.
Мара даже не была уверена, что отец знал о нападении в университете, хотя подозревала, что полиция, возможно, его допросила.
Так или иначе, она не осмеливалась позвонить ему, чтобы сообщить, что с ней всё в порядке. Боялась подвергнуть опасности.
Черная кошка, по-прежнему пригибаясь, подкралась к блюдцу на подоконнике. А потом стала жадно лакать молоко, непрерывно рыча, ворчливо и угрожающе.
– И тебя с Рождеством.
Накануне эта беспризорница подошла к окну Мары, истошно мяукая и яростно требуя к себе внимания. На мгновение девушке показалось, что кошка возникла будто из воздуха, подобно призраку. Может быть, душа доктора Карсон приняла обличье, приписываемое ведьмам?..
Отмахиваясь от столь глупой и суеверной мысли, Мара покачала головой и отвернулась от окна, выходившего на Кайш-ду-Содре, затрапезный уголок Лиссабона, полный ночных баров и интернет-кафе.
Ее гостиница располагалась на Пинк-стрит, названной так из-за тротуара пастельно-красного цвета. Мара выбрала этот отель, желая затесаться в толпе модных молодых туристов, которые стекались в район в огромном количестве. Кроме того, местные заведения славились полным отсутствием интереса к посетителям с наличкой.
Девушка подошла к ноутбуку, чтобы проверить ход работы. Прежде чем приманить кошку молоком и унять ее настойчивые крики, она загрузила второй модуль в процессор «Генезиса». Устройство стояло на полу, светя лазерами между шестиугольными пластинами из сапфирового стекла. Где-то внутри его росло и зрело нечто совершенно новое, обогащаясь каждой добавленной подпрограммой.
Мара вновь села за стол. Большая часть экрана по-прежнему отображала виртуальный Эдем, сад радостей земных. По цифровому миру бродил аморфный призрак, появившийся, когда девушка запустила «Генезис». Благодаря первому модулю – эндокринному программированию, – призрак обрел форму, причем физически совершенную. Мара дала имя данному воплощению программы, чтобы та смогла начать осознать саму себя, свою индивидуальность и даже пол. Согласно мифологии и фольклору, как, например, в сказке про Румпельштильцхена, знание имени существа дает тебе власть над ним.
Для программы девушка выбрала имя «Ева».
Разве есть варианты лучше?
На экране Ева разгуливала обнаженной по саду, нежно касаясь лепестков цветов. Стройные ноги и округлые бедра, маленькая грудь. Копна черных волос спускалась до середины спины и с каждым шагом покачивалась. Маре нужна была модель, и она позаимствовала лицо со старой фотографии матери, оцифровала и воссоздала, отдав дань уважения родившей ее женщине.
Мама умерла от лейкемии в двадцать шесть. Снимок был сделан за пять лет до этого; Маре тоже был сейчас двадцать один год.
Девушка рассматривала фигуру на экране, узнавая в ней собственные черты. Только кожа оцифрованной женщины имела тон на несколько оттенков темнее. Род матери восходил к древним маврам, которые в VIII веке пересекли Гибралтарский пролив из Северной Африки в Испанию. Ева казалась какой-то богиней тех времен. Ожившая черная Мадонна.
Словно почувствовав внимание, она обернулась. Глаза, сиявшие на темнокожем лице, смотрели на Мару.
Девушка представила, что за этим взглядом стоит программный код, и вздрогнула.
Она не мама…
Просто аватар развивающегося, почти чуждого человеку интеллекта.
«Генезис» предстояло многому научить, и Мара взглянула в угол экрана. Там текли потоки слов, прочитать которые было невозможно: слишком быстро они расплывались. Миллионы слов на сотнях разных языков и диалектов. Внедрялся второй модуль. Он содержал версию оригинальной программы перевода «Олл тонгс». Чтобы иметь возможность общаться с Евой, надо научить ее языку. И не одному, а всем.
Изначально Мара создала свой софт, желая доказать общность всех языков, продемонстрировать, что на фундаментальном уровне существует корневой код, связывающий мышление и общение. Задача модуля заключалась в том, чтобы воспроизвести обратный процесс для Евы. Иными словами, обучить ее всем человеческим языкам[17], дабы она могла постичь механизм мыслительной деятельности человека.
Читать бесплатно другие книги:
