Сын своего отца Кистяева Марина
Вечерело…
Ещё не темнело, но природа уже лениво разбрасывала предзакатные краски. Ваня любил эти места. Красивые… Завораживающие своей первобытной тишиной и величием. Отчасти поэтому он запретил трогать леса. Восстановили охотничьи угодья, несколько озер. В пруды запустили рыбу. Он даже сам периодически рыбачил, чтобы полностью отвлечься от рабочей суеты. Вырубал телефоны, оставлял только спутниковый маяк, и то тот, который был настроен на спутники, принадлежащие его семье.
Большинство знакомых привыкли видеть Ивана Коваля другим. В хорошем настроении он часто балагурил, особенно в прошлом. Сейчас – пореже. Потому что даже в клубах начал отрываться иначе. Всё реже посещал общественные зоны, всё чаще выбирал ВИП-кабины. И тишину.
Если же у него было настроение, чтобы никто не доставал – тут и вовсе другой разговор. Он летел или к океану, или в горы. В последнее время увлекся скалолазанием. Жаль, времени маловато, и с каждым годом почему-то на себя оставалось всё меньше и меньше.
Постоянная жажда получить большее не покидала Ивана.
– Значит, Ставрис, – негромко проговорил он, по-прежнему смотря в окно.
Патруль приступил к вечернему обходу.
Коваль ни к кому не обращался. Картинка медленно, но верно складывалась у него в голове.
Они были мальцами, дед – Иван Гаврилович Коваль, в честь которого его, кстати, и назвали, – частенько брал их с собой. На эту базу в том числе. Дедушка у них был интересным товарищем. И прожил яркую, неординарную жизнь, такую же желал и своим внукам.
Имелись у него и скелеты в шкафу.
Нет. Не так.
Скелеты в шкафах.
А ещё старший Иван Коваль припас несколько ящиков Пандоры.
Так, на всякий случай.
Чтобы, как он говорил, не баловали некоторые.
Внуки мелкие были, года по три, когда он их начал с собой таскать. Мальчишки больше резвились и почти не прислушивались к тем разговорам, что велись при них. Да и зачем? У них свои заботы.
Потом, постепенно Дмитрич отсеялся. Дед больше внимания начал уделять старшему внуку. И когда встречался с нужными людьми, в комнате или на прогулке часто присутствовал Иван-младший.
Естественно, он не помнил всего. Но у мальчика были отличные учителя, и в первую очередь те озадачивались, чтобы у их воспитанников была отличная память. Её тренировали и развивали. Частенько отец сам занимался с сыновьями по программе, разработанной именно для них. Руслан Анатольевич ставил цель, чтобы его дети максимально развили природные данные. Чтобы им хватало одного взгляда, и они могли запоминать сложные комбинации, пароли, чертежи. Ваня и Дима сжимали недовольно губы, скрипели зубами, но учили.
Потому что раз отец сказал «надо» – значит «надо».
Так же с именами.
Потом Ваня сам включился в игру. Запоминал всё, что видит. Слышит. Повторял нужное, вычеркивал лишнее.
Когда дед ему сказал, чтобы Иван был повнимательнее, Ваня смекнул, что не так просто дед его с собой таскает.
По итогу выводы мальчика оказались верными.
Профессора Ставриса он помнил. Дед их представил, сделав небольшой акцент важности при знакомстве. Полутона Ваня тоже рано научился распознавать.
– Мой ученик, – тогда Коваль-старший так представил профессора.
Ваня не понял, почему ученик. И лишь позже узнал, что их дед тоже занимался научной деятельностью.
На этом воспоминания про Ставриса, возможно, и закончились бы.
Если бы не несколько «но».
Отец не скрывал, откуда пошло благосостояние семьи. До встречи с мамой Руслан Коваль воевал в Саравии, там и наткнулся – хотя «наткнулся» – не то определение, которое можно применять в отношении генерала Руслана Коваля, просчитывающего всё наперед – на скопище исторических вовремя кем-то «подрезанных» памятников архитектуры, а так же на другие ценности. Саравия стала нарицательной в их семье.
Дед после встречи с профессором Ставрисом несколько раз как бы случайно ронял фразу:
– Будет у тебя своя Саравия.
Эта фраза намертво впечаталась в мозг Ивана.
Он нет-нет да пытался разобраться.
Даже сегодня думал об этом… И не сегодня тоже.
Последнее время всё чаще и чаще.
Более того.
Его тянуло сюда, на эту базу. Видимо, не зря… Всё та же пресловутая интуиция? Ни один мускул не дрогнул на лице Коваля. Лишь полная сосредоточенность.
То, что дыхание сперло в груди – ерунда. Разберется.
А ещё запах свежей травы…
Иван оттолкнулся от подоконника и развернулся. Иногда полезно побыть на расстоянии. По крайней мере, с Веснушкой – точно.
Парадоксально всё получается. Даже очень.
Если бы он причислял себя к фаталистам, то решил бы, что это Судьба показала ему оскал. Но Иван не верил ни в какую Судьбу. Человек сам кует своё счастье. Своё состояние. Себя.
Даже Веснушка пришла сюда с определенной целью.
И чувствовала себя преступницей, потому что у неё не было официального доступа на базу. Теперь он догнал смысл её фразы.
Девочка… Что же они натворили-то, а?
Червяк раскаяния, который очень редко контактировал с ним, заворочался всё сильнее.
Кому-кому, а Веснушке Иван не хотел причинить вреда.
А причинил.
Обидел он девочку. Незаслуженно.
Сидит, маленькая, ножки подобрала. Потерянная. Что-то отвечает ему, в глаза не смотрит.
Пьет.
Ивана закорежило ещё сильнее.
Что же ты молчала… Или он, настолько опьяненный её запахом, своей похотью, не смог услышать?
Иван осадил себя. Он может часами заниматься самобичеванием. Что сделано, то сделано. Надо думать, как исправить, загладить неприятные ощущения.
Потому что у него на Веснушку были далеко идущие планы.
То, что ей неприятно – также не вызывало сомнений. Он же её почти на сухую взял…
– Что ж, внучка профессора Ставриса, я не буду спрашивать пока про Саравию. Пока, – с нажимом уточнил Иван, прочищая горло. – Наши деды что-то замутили. В прошлом. И ты в курсе.
По тому, как она повела плечами, он понял, что попал в цель.
– Карта? Ключ? Что?
Иван Коваль рос в семье, где всегда говорили, что нет ничего невозможного. Стоит только захотеть и приложить усилия. А вот к чему готовили Веснушку? Что ей рассказывали? Какими историями запудривал ей мозг полоумный ученый?
– Часть ключа.
Иван дотронулся до глаз и потер их.
– Ключ. Как в фильмах про поиски сокровищ, да, Веснушка?
– Меня зовут Слава, – с долей упрямства поправила она, не смотря на него.
– Для меня ты Веснушка. Итак, что получается. Ты приехала на эту базу, чтобы найти некий артефакт, – Иван сам не верил, что говорил. Какие, помилуйте, артефакты? В их-то время.
Но верила Веснушка…
А он ей должен.
– Угу.
– Допустим. Но с чего ты решила, что по прошествии стольких лет они будут находиться… ээээ… я даже не знаю где. В этом доме?
– Решила и всё, – буркнула девочка, громко шмыгнув носом.
– Хорошо… Предположим. Ты собрала ключи, и у тебя есть часть карты. Что дальше?
– Я хотела идти к вам.
Это признание подкосило Ивана.
– Ко мне, значит.
– Да.
– Так дедушка наказывал?
– Да, – она снова шмыгнула и сильнее сжалась. Иван поморщился. Черт! Что он с ней такого сделал? Не порвал же.
Алкоголь должен был её расслабить. Пока же выходил обратный эффект.
– И? Допустим, пришла, что дальше?
– Я к вам записана на прием. Через две недели. И собиралась всё рассказать… Про планы дедушки. Про то, что он знал. Нашел. И, возможно, подружиться с вами…
Охренеть.
Тушите свет, господа.
Эта пигалица, эта Веснушка сейчас серьезно?
Она собиралась с ним подружиться?
Впору было откинуть голову назад и засмеяться в голос.
Только ни черта не смеялось.
Иван смотрел на съежившуюся хрупкую фигурку девушки и верил каждому её слову.
– А если бы я не поверил, отказался?
Последовал вздох.
– Я постаралась бы найти спонсора. Можно, конечно, попробовать и самой… Одной. У меня есть немного сбережений, дедушка оставил. И папа тоже… Но одной… Боязно. А теперь… – она повернула голову в его сторону и выдохнула: – А что теперь? Вы убили всё на корню. И я…
Она не договорила, зажав рот ладонью.
Иван подобрался.
Что там говорила его любимая невестка?
Он только что получил шах и мат.
– Ничего я не убил, – жестко произнес Коваль.
– Убили, – настырно повторила она. – Вы лишили меня девственности…
– Что? – Коваль подался вперед. Каждая мышца, каждая клеточка его тела отреагировала на эту новость.
Не может быть… Он бы почувствовал! Сто процентов! На его мысленный бунт память услужливо воскресила капли крови.
Ивану всегда было всё равно, сколько партнеров у его любовниц было и будет после него. Его не интересовала их личная жизнь. Каждая, с кем он был в определенный отрезок времени, четко знала: пока Иван Коваль с ней, лучше даже не смотреть в сторону других мужчин. И дело не в ревности или собственнических инстинктах.
А тут…
На мгновение глаза Ивана застлала кровавая пелена.
Девственница… Веснушка…
Он первый!
Всё тело пронзило, точно молнией! От осознания того, что Веснушку никто до него не трогал. Не прикасался к мягким упругим складкам.
– То, – буркнула девушка, отворачиваясь.
Иван выдвинулся к ней, ведомый первобытными инстинктами. Он не знал, что точно собирался сделать, его самопроизвольно несло к девушке.
– Я ведь узнаю.
– Что? Что я не девочка из эскорта? Или как у вас там принято называть место, откуда вы себе заказываете… – она не договорила, по-детски провела тыльной стороной ладони по носу. – Всё. Хватит на сегодня. Достаточно… С меня точно. Я хочу спать. Так что вызывайте, товарищ полковник, своих людей, арестовывайте меня.
Она откинулась назад и прикрыла глаза.
Глава 8
Слава лежала, не открывая глаз.
Прислушивалась к себе и окружающему миру.
Итак, она проснулась. Уже хорошо. Голова немного побаливает. Это уже хуже. Осторожно, не делая резких движений, пощупала одной рукой покрывало.
Мягкое… На матрас тюремный не похоже. Хотя откуда ей знать, какой в тюрьме матрас?
И точно ли она должна быть в тюрьме…
Сердцебиение в груди участилось, но девушка по-прежнему не спешила открывать глаза. Она не могла объяснить причину. Ей хотелось понять, где она и что вчера случилось.
Потому…
Потому что она ничего не помнила.
Абсолютно.
Ровно с того момента, как полковник Коваль всучил ей первый бокал.
Дальше шел провал.
Но и того, что было до этого, хватит с лихвой.
Она не начинающая искательница приключений. А неразумная дура, сунувшаяся в логово к хищному зверю.
Ведь знала, что случится нечто нехорошее. Предчувствовала. Сколько раз Слава откладывала поездку? Сколько раз находила причину, тормозила себя? Но вспоминала обещание, данное дедушке, и собирала волю в кулак. Он взял с неё слово.
В семье Ставрисов слово нарушать не принято.
Слава долго готовилась. Даже уговорила помочь папу. Но больше настраивала себя.
Она же – библиотечная мышь. Такая же фантазерка, как и любимый дедушка. Ей бы книгу интересную найти, засесть с ней в кресло-качалку. Приготовить домашний лимонад, и чтобы никто Славу не беспокоил до того момента, пока она не перевернет последнюю страницу и не выдохнет от полученного удовольствия. Вот оно – счастье профессорской внучки.
Нет, конечно, ее тоже тянуло в дальние страны. А как не будет тянуть, когда дедушка с воодушевлением рассказывал про проклятых жрецов, исчезнувшие народы, про шаманские обряды? Георг Ставрис брал с собой внучку пару раз, но не в исследовательские экспедиции, а в обычные путешествия. Потом, когда Слава подросла, он почти перестал выезжать.
Но рассказывал о приключениях куда чаще.
И Слава росла, представляя себя на месте Лары Крофт. Только с годами поняла, что нет у неё той самой смелости, навыков и денег тоже. А куда в их время без денег? Это только в книгах и кино герои за вечер собрались и уже на утро летели над Атлантикой.
В реальной жизни всё сложнее.
Особенно, когда ты одна. Некому подсказать. Остановить. Дать совет.
Те же, кто пытается…
Она даже думать о них не хотела. О Толе в том числе.
Слава интуитивно заскребла ноготками по матрасу.
Наверное, пора открывать глаза и осматриваться. Но как же было страшно… Кто бы только знал! Вспоминая себя вчерашнюю, Слава с трудом верила, что это была она.
Безбашенная.
Прилетела к Наде, приехала на базу.
Встретилась с полковником…
При воспоминании о том, что с ней сделал Коваль – вернее, не так: что она позволила с собой сделать, – внутренности неприятно скрутило. Оставался ли шанс избежать принуждения? Наверное, да. Не наверное, а оставался! Надо было кричать, требовать оставить её в покое, царапаться и кусаться, в конце концов.
А она что? Чего испугалась?
Слава пыталась вспомнить свои эмоции и не могла. Она словно впала в ступор, когда Коваль прижал её к стене. В голове бились мысли о тюрьме и о тех ужасах, что могли с ней сделать за тюремными решетками.
Да-а-а, кто-то точно в детстве фильмов страшных пересмотрел.
Слава открыла глаза и посмотрела в потолок. Белый. Идеально белоснежный даже.
Она всегда была романтической дурочкой, верящей в любовь. В светлое чувство. В то, что «раз и навсегда». Тут даже нечего и обсуждать. Слава не ждала принца на белом коне или, как принято сейчас говорить, на белом мерседесе. Девушка хотела встретить своего человека. И только. Чтобы они понимали друг друга без лишних слов, чтобы не было противоречий, разности во взглядах. Жизненных позициях. Слава совершенно не конфликтна, и спорить, доказывать, отстаивать – не для неё. Она не понимала отношений, где люди постоянно что-то друг другу доказывают.
По её мнению: человек или «твой», или нет.
Всё.
Своего человека она и ждала.
Не дождалась.
Появился полковник Коваль.
И всё разрушил.
Славе хотелось думать, что он виноват во всем. Взял её против воли, приняв за проститутку. Но что мешало ей противостоять?..
Что-то мешало.
Слава сложила губы трубочкой и осторожно, стараясь не шуметь, выдохнула.
Нечего раскаиваться. Что сделано, то сделано. Так тоже всегда говорил дедушка. Она с его позицией была согласна. Можно часами заниматься анализом прошлого и потеряться в настоящем.
Слава обязательно подумает о том, что произошло, но когда снова окажется на свободе, предоставленная сама себе.
Чтобы в будущем не допустить ошибки.
Она ни с кого не снимала ответственности. Ни с себя, ни с… НЕГО.
Потолок на несколько секунд поплыл перед глазами Славы, и девушка интенсивно заморгала.
Надо понять, что было дальше. И вот с этим уже сложнее. Девушка не зря говорила, что ей нельзя пить алкоголь. Реакция организма на спиртное каждый раз была разной.
Слава даже экспериментировала. Как ни крути, а любые события в её жизни вели к дедушке. По вечерам тот любил выпить бокал вина. Когда Славе исполнилось семнадцать, он предложил и ей присоединиться. Она согласилась. Дедушка хорошие вина уважал, почему бы и ей не попробовать?
Сначала Славе даже понравилось. Приятное послевкусие, аромат. Если поднять бокал и направить его под краски заходящего солнца, то оно будет переливаться более насыщенными оттенками. И жизнь, настроение – тоже.
Но через десять минут что-то начало происходить. Сначала появилось ощущение легкости, а дальше – ничего. Полнейший провал в памяти.
Дедушка был рядом, поэтому мог рассказать, что Слава внезапно начинала плакать и на все его вопросы, чем вызваны её слезы, отмалчивалась.
Посидели Слава с дедушкой и решили повторить.
То же самое. Бокал вина – и амнезия.
Только на этот раз Слава, потеряв связь с реальностью, унеслась к себе в комнату, переоделась в костюм якутской шаманки, сбегала в кабинет деда, сняла со стены бубны и принялась вызывать духов дождя.
Лучше бы она плакала.
В третий раз было не лучше. Славу понесло в откровения, и она рассказала дедушке, кто из одноклассников считает её чудачкой, почему она ненавидит военных и какие обиды затаила на отца.
Больше Слава с дедушкой не пила.
Зато они сделали вывод, что алкоголь категорически противопоказан Славе, если она не хочет попасть в щекотливую ситуацию.
Вчера же девушка выпила не просто вино. А что-то покрепче. Она не разбиралась в спиртных напитках, поэтому не могла знать, что пила.
Зачем вообще пила? Господи… Она – одно сплошное недоразумение. Правильно говорят, что каждый человек на стрессовую ситуацию реагирует индивидуально. Кто-то в истерике захлестывается, кто-то замыкается, а она… имеет то, что имеет.
Слава закрыла лицо руками.
Мало того, что между ног побаливает и общее состояние намекает, что девушке не помешал бы душ, так она ещё не может понять, где находится, и чем вчера общение с Ковалем закончилось.
Полковник…
О нем она тоже подумает.
Чуток попозже.
Иначе всё же начнется истерика.
Слава отвела руки от лица и села.
Обстановка точно не в тюремной камере. Наоборот, находится в очень хороших условиях. Добротная мебель из дерева говорила о многом. Что это? Кедр? Дуб?
Слава не спешила оглядываться по сторонам. Потому что внезапно проснувшаяся интуиция обострилась до предела.
Девушка в комнате находилась не одна. Ощущение чужого присутствия обрушилось молниеносно. Сразу по всему телу побежали мурашки, и создалось впечатление, что даже самые мелкие волоски встали дыбом. Как у дикой кошки, готовой защищаться. Слава замерла. Какая вероятность того, что она ошиблась?
Продолжая двигаться замедленно, она спустила ноги, поморщившись от дискомфорта внизу живота.
Атмосфера в комнате накаливалась, тяжелела. Слава опасалась голову повернуть в сторону.
Он здесь.
Коваль.
Она даже не сомневалась, что в комнате находится именно он.
Последний человек, которого девушка хотела видеть сейчас.
И в дальнейшем – тоже.
Слава не могла объяснить, почему на сто процентов уверена, что в комнате находится именно полковник Коваль. С другой стороны… Кому ещё быть?
Ведь Слава по-прежнему находилась на базе.
Будь та неладна…
Подняв голову, повернула её чуть вправо.
Чтобы сразу же почувствовать, как грудь сдавливает, точно девушка со всего разбегу врезалась в каменную стену. Хотя… Нечто подобное она уже вчера испытывала, когда пыталась отодвинуть от себя Коваля.
Его грудь и есть каменная стена.
Мужчина сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и наблюдал за ней. Сегодня он выглядел более прилично одетым. Серые легкие брюки и такого же цвета рубашка-поло, рукава которой того и гляди пойдут по швам, потому что маловаты они оказались для крепких бицепсов мужчины.
Боже… Какой же он весь… неправильный.
Другого определения у Славы не находилось.
Нет, Коваль, конечно, отлично сложен. Видно, что мужчина много времени уделяет спорту. Вчера тоже выходил с тренировки, откидывал на пол бинты. Она даже знала, для чего они предназначались – защита для рук при боксировании.
Читать бесплатно другие книги:
