Эхо Миштар. Север и юг Ролдугина Софья

Однако Рейна ничего не заметила.

– А если увидят, плохо будет? – удивилась она. – Пусть подходят, здесь места на всех хватит. Гроза скоро, как живого человека без крыши над головой оставить?

– Что, хадаров тоже к очагу пригласим? – шёпотом переспросил Алан. – Вздыхаешь? Сначала узнаем, кого занесло в горы в такую непогоду, а потом думать будем, пускать или нет. Пойми, я теперь за тебя отвечаю как за собственную ученицу, пока до ближайшего цеха не доведу.

Он осёкся. Голоса послышались совсем близко – или это ватная предгрозовая тишина сыграла дурную шутку, искажая впечатление. В тревожный говор вплетались и другие звуки: металлическое позвякивание, хруст веток под ногами, шорох осыпающихся камней, звериное фырканье, скрип… Алар прикинул на слух, что в приближающемся караване должно быть не меньше десяти человек, два или три вьючных животных и нечто вроде телеги. Ни следа киморта или эстры; однако морт откликалась на что-то, и даже Рейна чувствовала перемены.

– Сильнее чешется, – пожаловалась она шёпотом. – Как будто та пакость ближе стала.

– Да уж, на «пакость» это похоже больше, чем на грозу, – пробормотал Алар. – Рейна, встань подальше от входа, вон к той стене. И молчи, говорить буду я. Надеюсь, не придётся.

– Ой ли, – усомнилась Рейна. – Сюда ведь идут, верно, знают про землянку.

Сначала мужской гортанный голос прокричал что-то; наречие было Алару незнакомо, но он догадался, что каравану приказали сворачивать с тропы. Звуки стали громче, приблизились… А потом что-то хрустнуло вдруг, и поднялся испуганный гомон, и сквозь него эстра с трудом различил надрывный, протяжный стон, какой, бывает, вырывается сквозь зубы от сильной боли. Кто-то запричитал, а совсем рядом со спрятанным входом послышались шаги. Не обнаружив землянку на привычном месте, неизвестный принялся тыкать в склон палкой, цедя сквозь зубы ругательства. Алар понял, что спрятаться не вышло, и громко произнёс на лорги:

– Кто бы ты ни был, остановись и назови себя!

С той стороны произошла заминка. А потом тот же гортанный голос, что повелел свернуть с тропы, ответил:

– Сперва ты назови своё имя, род и поселение!

– У эстр нет ни имени, ни рода, ни дома, – спокойно ответил Алар, надеясь, что Рейна промолчит. – У нас есть только воля морт.

Он ожидал чего угодно – новых вопросов, подозрений, угроз, но не счастливого смеха и возгласа:

– Аю-Насмешник благословил нас встречей с тобой, эстра! Я, Тарри-Трещотка, за весь свой род прошу у тебя приюта. С нами раненая женщина.

Алар помедлил прежде, чем ответить.

– Со мной киморт-дитя, ещё ничему не обученное, – осторожно сказал он, надеясь, что этот Тарри поймёт правильно. В конце концов, почти каждый слышал в детстве сказки о детях-кимортах, которые от испуга или со злости могли натворить много злых чудес.

К счастью, Тарри понял.

– Клянусь, мы не тронем её! Прошу не за себя, за сестру свою, она вот-вот на Дальний Путь ступит. Впусти!

Алар зажмурился, касаясь кончиками пальцев звезды спутника. Колючие лозы зашевелились снова, освобождая проход. Облако морт рассеялось, и дрова в очаге занялись – сперва неохотно, но потом запылали так же ярко, как и перед появлением странников. Тарри – молодой, смуглый, черноволосый, в алой рубахе – заглянул в землянку, просиял счастливой улыбкой и побежал звать своих.

– Кто это? – успела полюбопытствовать Рейна, прячась за спиной у Алара. Страха в голосе девочки не было ни на гран – наоборот, ожидание чуда и приключений. – Почему они говорят так странно?

Эстра прислушался к шёпоту спутника.

– Это кьярчи, бродяги. Говорят, в незапамятные времена они пришли с юга, но так и не нашли себе места по вкусу в срединных землях, вот и продолжили странствовать. Живут семьями или таборами по две-три семьи. Талантливых людей среди них много, но честных мало.

Рейна нахмурилась:

– Они как хадары?

– Нет, – улыбнулся Алар. – Кьярчи редко убивают. Но они почитают Аю-Насмешника, бога колдовства, лжи и жестокой шутки. Правда, он ещё покровительствует художникам, певцам, сказителям и прочим искусникам, но и за красивый обман может наградить последователей удачей.

– А какого бога почитаешь ты? – спросила вдруг девочка и смутилась. За этим стояло что-то очень личное, но у Алара не было времени расспрашивать.

– Я следую воле морт, – ответил он без улыбки. – Как и ты. Поймёшь позже, а пока не думай об этом.

Тарри-Трещотка вернулся, и не один. Двое мужчин внесли в землянку носилки, на которых лежала бледная в прозелень девица – тоже черноволосая, с резкими скулами и горбинкой на носу. Следом вошли три женщины, одна из которых была уже высохшей и выцветшей от старости, а другая могла бы приходиться Тарри матерью. Снаружи кто-то стреноживал вьючных животных, кто-то разгружал телегу – ещё человека четыре, судя по репликам. Алар хмурился, понимая, что на всех в землянке места не хватит.

– Мужчины будут в телеге спать, у нас полог есть, – словно отвечая на его мысли, сказал Тарри. – Ну как, поможешь нам, эстра? У нас есть чем отплатить, не бойся, не обманем.

– А ну – цыц, вперёд старших не лезь! Воистину – Трещотка, язык твой не укротить, – прикрикнул на него один из мужчин – тот, у кого в бороде уже появились седые волоски. – Я Ромар. Со мной будешь говорить, эстра. Возьмёшься лечить нашу женщину?

Алар сел рядом с носилками, принюхиваясь. Пахло не только кровью и кислым потом, но и ещё чем-то резким, неприятным… На раненой явно были следы прикосновения испорченной, дурной морт. Рейна, тоже почуяв что-то, поёжилась.

– Как её зовут? Кто она вам по крови? – наконец решился он и начал задавать обычные вопросы. – Как, когда и кем она была ранена?

Ромар с облегчением выдохнул, понимая, что теперь эстра не откажется от лечения.

– Тайра Леворукая, дочь моей сестры, – произнёс он быстро. – Она родилась в одну ночь с Тарри.

– Достаточно. Значит, он ей самый близкий родич? – подытожил Алар. – Хорошо, пусть тогда остаётся в землянке, он-то мне и расскажет подробности. Остальным выйти, всем, кроме матери. Мне нужна вода, чистые тряпки… Лекарства у вас есть?

– Травы мы всегда с собой возим. Каких надо?

– Нет, я не о травах говорю, Ромар, – вздохнул Алар и откинул покрывало. Женщина на носилках застонала. – Нормальные лекарства, из аптеки. Обеззараживающие, сбивающие жар?

– Нету, откуда их взять, – ворчливо отозвался предводитель кьярчи.

– Плохо, – подытожил эстра. – Ступайте, Ромар. Придётся кипятить воду. Много воды…

Гроза громыхнула прямо над головой.

Отправив Рейну в дальний угол землянки, к матери Тайры, успокаивать бедную женщину, не мешаясь при этом ни у кого под ногами, Алар наконец приступил к осмотру. С внутренней стороны всё покрывало испятнали тёмно-красные отметины, но самое страшное заключалось не в этом. Нижняя часть туловища раненой была чудовищно раздута; пояс кьярчи успели разрезать, но сами брючины – нет, и теперь швы впивались в посиневшую кожу. Чуть выше колена кровь пропитывала ткань так сильно, что становилась похожа на запёкшуюся корочку на окороке.

Тарри, установив котелок с водой над очагом, плюхнулся рядом с эстрой на колени и затараторил:

– Мы вышли к перевалу, добрались до середины, остановились на ночлег, а там есть одно хорошее место, большая пещера, хоть и открытая всем ветрам, но зато от зверья отгородиться легко – развёл у входа костёр, и по сторонам можно не смотреть. И я в тот день шёл замыкающим, а Тайра первой, и она забежала вперёд, чтоб узнать, не занята ли пещера, и вдруг закричала. Ромар оставил повозку на нашу вайну, ну, на знахарку, старшую в роду, а сам с мужчинами побежал на крик. Тайра выбралась из пещеры и свалилась замертво, и нога у неё была рассечена, как острым клинком, но я клянусь благосклонностью Аю-Насмешника, что это сделал не человек! Я видел огромную змею из стекла, которая уползала из пещеры!

– Кто-то ещё её видел? – спросил Алар, формируя из морт тонкое лезвие и заводя его под ткань. Срезать брюки обычным кинжалом, не потревожив рану, было уже невозможно.

– Никто не видел, – замотал головой Тарри, сам такой же бледный, как и его сестра. – Только вайна говорит, что слышала свист, от которого спину аж защекотало.

– Приведёшь мне потом вайну, я с ней поговорю, – деловито распорядился Алар. – Куда! Потом, я сказал, потом.

Эстра повёл лезвием из морт, вскрывая одновременно обе брючины сверху донизу. Тайра глухо застонала, выгнулась, заскребла ногтями по носилкам – пришлось позвать её мать, чтоб держала за плечи.

Рана, не прикрытая тканью, отчего-то выглядела менее жутко. Наверно, потому что уже не была похожа даже на исковерканную человеческую плоть – синеватые мраморные разводы по натянутой туго, как на барабане, коже, жёлтая густая пена вдоль всего разреза, сеточка лопнувших капилляров в нижней части живота, там, где кончалась зона поражения… Если бы не кисловато-железистый запах нечистой крови, то это выглядело бы в точности как лопнувший от перезрелости фрукт.

Тарри начало мутить. Мать, постаревшая за минуту на десять лет, беззвучно разрыдалась, продолжая удерживать Тайру на месте. И только Рейна по-прежнему сидела у очага и была хоть и бледна, но спокойна.

Алар не почувствовал ничего.

«Я уже имел дело с подобными ранами, – понял он вдруг, чувствуя, как пульсирует звезда спутника, дрожа от нетерпения. – Точнее, не я. Он. Алаойш Та-ци».

Тарри прокалил нож, ополоснул его кипятком, отдал Алару и отполз подальше, чтобы не видеть.

– Закройте глаза, – негромко обратился эстра к матери Тайры. – Всё будет хорошо. Я обещаю.

То же лезвие из морт сперва вгрызлось в утоптанный пол, вырезая идеальной ровности полукруглую ямку, а затем прошлось вдоль только-только поджившей царапины на ладони. Из ранки тут же засочилась кровь – обильно, словно её кто-то выжимал из жил. Тонкие алые ниточки потянулись к неповреждённой руке, оплетая кожу плотной блестящей паутиной.

«Откликнись, спутник мой, Алаойш, не для меня – для неё».

Звезда вспыхнула ярко – и скатилась по руке в лужицу крови.

И Алар вспомнил.

Это было давно, больше семидесяти лет назад. Он тогда жил не в столице – далеко, далеко к югу, почти у границы с Землёй злых чудес. Тогда жителей города тоже стали находить чудовищно изувеченными, но страшнее было другое…

– Тарри, – хрипло произнёс Алар. Кисти рук были так густо омыты кровью, что казались затянутыми в узкие перчатки из багряного шёлка. – Беги наружу, скажи, чтоб развели костёр. Такой большой, какой смогут. Я вылечу твою сестру. Но хищник ещё вернётся. Этой ночью, за всеми нами.

– Хищник?

Тарри трясло.

– Да. Червь Шалпана. Так назвали эту тварь в честь киморта-первооткрывателя… Тот киморт умер, к слову. Ну, Тарри, иди же!

Когда молодой кьярчи выскочил под открытое небо, Алар перевёл дыхание – и позволил тени спутника закутать окровавленные руки.

Предстояло ещё очень много нудной и грязной работы.

– Подойди ближе, Рейна. Тебе полезно на это посмотреть, – услышал он свой голос, словно доносящийся со стороны.

Девочка прерывисто вздохнула и подползла на четвереньках, немного подвернув юбки. Глаза были чёрными из-за расширенных зрачков, но страха или отвращения она по-прежнему не показывала.

– А почему пена жёлтая?

– Кровь нечистая, гной идёт, – механически ответил Алар. Лоб у Рейны покрылся мелкими бисеринками пота.

«Значит, боится, но в руках себя держит. Повезло мне с ней».

Память, как в издёвку, подкинула образ: другая девочка, светлоглазая и рыжеватая, накладывает заплату из морт на место содранного клока кожи и сосредоточенно щурится. В груди кольнуло тупой иглой, и тень спутника стала вдруг убийственно тяжёлой.

«Нельзя вспоминать, – Алар облизнул губы, пытаясь справиться с дурнотой, но из-за вони в землянке стало только хуже. – Нельзя».

Но что-то настойчиво царапалось изнутри; уже не воспоминание, а нерассуждающая звериная тоска, тяга к дому, где «домом» было не место в пространстве и даже не отрезок времени, а… а…

«…человек?»

Тайра, ещё минуту назад выгибавшаяся дугой, обмякла и стала дышать реже и глуше. Алар, опомнившись, потянул на себя морт, сгущая её вокруг пальцев, и начал осторожно втирать в рану, едва-едва касаясь пылающей кожи.

«Сначала – выгнать отраву».

Яд в крови Тайры представлялся ему илистой взвесью в воде, небрежно зачерпнутой ковшом у самого дна. Проще всего было бы процедить жидкость через фильтр; и морт, повинуясь мысли, начала сгущаться, образуя две широкие пластины. Стремлением Алар изменил их, сделав непроницаемыми для яда – и для продуктов разложения.

«И отвод. Нужно обязательно создать отвод».

Это было странное ощущение: руки помнили навык, а разум туманила пелена неведения. Интуиция подсказывала, как правильно действовать, но эстра чувствовал себя учеником, таким же, как Рейна, только наставником его был спутник.

Отшлифованные стремлением пластины морт начали расходиться в противоположные стороны от раны, медленно, но верно выдавливая отраву из тела. Алар подумал, что, если бы Тайра была в сознании, то кричала бы от боли, и забытьё стало избавлением от страданий. Жёлтая пена, тёмные сгустки, омертвелые частицы тканей – всё это, смешавшись в отвратительную жижу, выступало на поверхности кожи, и оставалось только стереть грязь чистой тряпицей. Микроскопические проколы, нанесённые морт, затягивались мгновенно, стоило пластине продвинуться немного вперёд.

– Жуть какая, – пробормотала Рейна и, сглотнув, отползла подальше. Но взгляда так и не отвела.

Алар улыбнулся.

Достигнув затылка и кончиков пальцев, пластины развеялись туманными облачками.

– Рейна, брось грязные тряпки в огонь. Только руками не бери.

– А чем? – растерялась девочка. – Морт?

– Если сможешь. А нет – так возьми палку, вон сколько там хвороста.

Пока Рейна металась по землянке – то к куче дров, то к лежанке Тайры, то к костру, – Алар отдыхал. Под веками от напряжения уже плыли цветные пятна, но работа пока была сделана только наполовину.

Быстрая, жёсткая чистка принесла не только пользу, но и вред. Теперь, когда омертвевшие участки были удалены, открытая рана стала обширней; вместо кожи её покрывала тонкая плёнка морт. Собравшись с силами, Алар начал наращивать толщину, мысленно удерживая образ здоровой, неповреждённой ткани, когда вдруг послышался оклик: тебе не обязательно в точности знать, как ты это делаешь, но представь ясно, что именно хочешь получить.

Это снова были воспоминания, тень прошлой жизни, не больше; но слова прозвучали так живо и реально, что Алара точно ледяной водой окатило – это был его голос, его собственные речи, но обращённые к кому-то другому. Вместе с силой спутника по каплям просачивались и образы, раскалывающие устойчивый мир на две изломанные части – до сброса и после.

Как ты следуешь воле морт, так и она повинуется твоей воле. Ты понимаешь это?

Да, учитель.

Тяжесть спутника стала невыносимой; прежде чем в глазах померкло, Алар успел прошептать:

– Я тебя отпускаю. Спасибо, Алаойш.

Забытьё было неполным. Он чувствовал жар, идущий от костра, холод воды, которой Рейна пыталась привести его в сознание, слышал отрывистую скороговорку Тарри и женские причитания. Но тело словно превратилось в куклу, вырезанную из дерева. Царапина на ладони продолжала кровоточить, пока кто-то не промыл и не перевязал её. Алару до тошноты хотелось поддаться слабости и уснуть, но воспоминание об опасности снова и снова возвращало его к полубодрствованию.

– …червь Шалпана. Они разожгли костёр, Рейна?

Расслышав невнятный шёпот, девчонка взвизгнула – и вдруг кинулась Алару на грудь, по-детски тычась носом в шею и всхлипывая.

– Не умирай, пожалуйста, не надо, – различил он с трудом. – Ты ведь не помрёшь, нет?

– Пока – нет, – хрипло ответил Алар и тронул девочку за плечо. – Ну, вставай, умница, нельзя сейчас время терять. Всё хорошо, правда, я просто взял от спутника не по чину. То, что нельзя брать. Вот воды глотну, и…

Договорить Алар не успел. Тарри, который до того подпирал стену, восхищённо таращась на эстру, вдруг заполошно подорвался с места, схватил ковшик с водой, ринулся вперёд – да зацепился за торчащую из груды хвороста ветку и рухнул как подкошенный, заодно окатив и Алара, и Рейну. Девчонка от неожиданности ойкнула.

– Да-а, – протянул Алар, разбирая пальцами, как расчёской, намокшие волосы, и чихнул. – Ну, зато взбодрился. Что там с костром?

Тарри виновато глянул исподлобья и поднялся, вертя ковшик в руках.

– А не горит ничего. Дождь пошёл. Наши в повозку забрались, под полог. С двух сторон, у входов, жаровни разложили и сидят.

Наверное, лицо в этот момент у Алара стало страшное, потому что Рейна быстро вскочила на ноги и вытянулась, как страж-новичок перед командиром на первом обходе.

– Плохо, да? – тихо спросила она.

– Пока не знаю, – качнул головой эстра. – Жаровни… Может и помочь. А ты из землянки чтоб ни ногой, поняла? Даже если снаружи будут кричать так, словно заживо кого-то жрут.

– Даже если тебя жрут?

– А я кричать не буду, – усмехнулся Алар и повёл рукой, на пробу собирая морт. После каждого воззвания к спутнику зачерпнуть получалось ещё чуть-чуть побольше, и сейчас доступного объёма должно было хватить не только на поджигание сухого мха. – Тарри!

– Я! – подскочил кьярчи.

– Следи за Рейной. И не давай костру погаснуть, – коротко приказал эстра и оглянулся на лежанку. Тайра была укрыта меховым одеялом до самого подбородка; она всё ещё не очнулась, но лицо её разгладилось и порозовело, а потому смотреть, как зажила рана, Алар не стал. – Что до твоей сестры, то жить она будет и уже к утру встанет на ноги. Но не обещаю, что у неё не останется шрама, долечить толком я не успел. Тайра может вскоре проснуться – держи наготове воду, дашь сестре напиться, но следи, чтобы она мелкими глотками пила, не захлёбывалась.

– Всё сделаю, – пообещал Тарри и поманил Рейну к себе. Она, пусть и нехотя, отступила от эстры. – А, это… Огонь-то зачем поддерживать? Твой червь его боится?

Алар помедлил. Объяснения грозили затянуться надолго, а делать что-то с тварью надо было прямо сейчас, но…

«…но как я устал уже, знал бы кто…»

– Червь Шалпана – порождение морт, – уступил он наконец желанию хоть немного потянуть время и набраться сил. – Существо это обитает в подземных озёрах, на огромной глубине. Внешне оно больше напоминает змею со слегка расплющенным хвостом – такая форма тела помогает ему передвигаться в воде. Шкура его очень прочна, а кромка хвоста острее бритвы, и вдоль неё спрятаны под чешуйками ядовитые железы. Способность передвигаться по суше червю Шалпана даёт морт, – Алар запнулся, размышляя, как бы укоротить пространное объяснение, почерпнутое из памяти спутника. – В общем, размножаются черви Шалпана только на суше, делением пополам, а морт они получают из живых существ. А чем разумнее существо, тем больше вокруг него морт, – совсем тихо сказал он. Рейна и Тарри слушали, затаив дыхание, и, кажется, боялись даже пошевелиться. – Там, глубоко в подземных озёрах, черви Шалпана веками добирают нужное её количество. Но если такая тварь попадает на поверхность и не погибает в первые же часы, а получает нужное питание, то горя приносит много. Очень давно в городе Хашту, что далеко-далеко к югу, черви Шалпана уничтожили около шести сотен человек, в том числе и двух кимортов. Киморт же по имени Алаойш Та-ци вместе с учёным-странником спасся; всего он тогда отловил три десятка червей. Он же и выяснил их слабое место.

– Огонь? – сипло спросила Рейна, и языки пламени, подпитываемые морт, взметнулись к самому потолку.

– Огонь, – подтвердил Алар. – У червей Шалпана нет глаз, и «видят» они всем телом, ориентируясь на тепло. Но под землёй огня нет, и поэтому здесь, наверху, он их и пугает, и слепит. Поэтому следите, чтоб костёр не погас – и не давайте себя съесть, – мрачно пошутил он. – Иначе вскоре вместо одного червя мы получим двух.

Алар запалил от костра одну палку потолще и окружил её разреженным облаком морт – от влаги и ветров. Рейна наблюдала за его действиями молча и лишь тогда, когда он ступил через порог, под мелкий пока ещё дождь, окликнула осипшим голосом:

– Эстра, постой. Ты сказал, что эти самые черви ищут морт. Ну, что чем гуще, тем лучше… Значит, ты для них – лучшая еда?

– Деликатес, – усмехнулся Алар, чувствуя, как его начинает колотить озноб. – И именно поэтому я смогу увести червя подальше отсюда.

«Надеюсь, что смогу», – шепнул здравый смысл.

– Куда увести? Эй, погоди! – рванулась Рейна к выходу, но Тарри ловко сгрёб её в охапку, приговаривая:

– А сама-то куда, сама-то? С червём решила одна управиться? А сумеешь? А эстру-то своего не погубишь? – тараторил он, не давая девочке опомниться. – Ему ж кроме себя тогда и тебя защищать придётся, не? А сестру мою ты без защиты бросишь? Какой ты тогда киморт?

– У тебя спросить забыла, что мне делать, – буркнула Рейна, но всё же вырываться прекратила. Только бросила на Алара долгий, тревожный взгляд: – Возвращайся, хорошо?

Отвечать эстра не стал – махнул рукой и поспешил отойти подальше от землянки, на ходу плотнее укутывая факел морт. Дождь мало-помалу усиливался; рубашка напитывалась водой и липла к телу. За шелестом капель, скатывающихся с жёстких листьев, разбивающихся о камни, барабанящих по туго натянутому пологу, не различить было ни прощальных слов Рейны, ни увещевающего бормотания Тарри, ни уж тем более почти бесшумного скольжения червя над землёй. Алар, оскальзываясь на мокрой траве, добежал до повозки кьярчи, убедился, что все пока целы, велел женщинам перебраться в землянку, а мужчинам – развести огонь в жаровнях поярче и обнажить оружие.

Неприятное тянущее ощущение нарастало; червь Шалпана кружил неподалёку, но к кострам приближаться боялся.

«Это ненадолго, – лихорадочно размышлял Алар. – Он уже попробовал крови, пометил добычу… И скоро голод пересилит инстинкты».

Небо расколол трезубец молнии – кажется, прямо над головой, – и тут же прогрохотал гром. Алар зажмурился, ослеплённый и оглушённый на мгновение, и эта временная беспомощность человеческих чувств обострила чувства эстры. Потоки морт засияли во всём многоцветии – так, как их видят и ощущают трёхсотлетние киморты на пике могущества, – и среди видимой беспорядочности потоков оголился, как валун во время отлива, сгусток хищной силы.

«Червь, – пронеслось у Алара в голове. – И он… испуган?»

План действий выстроился в одну секунду – грубый и не слишком надёжный, но зато простой и не требующий больших затрат морт даже для эстры.

Поудобнее перехватив еле тлеющий факел, Алар начал пробираться к тропе. Дождь лепил сплошным потоком, раскисшая глина расползалась под ногами, но впереди уже маячили каменные столпы, отмечающие развилку.

«Ещё немного… Нужно только правильно рассчитать силу».

Гибкие ветви кустарника справа от тропы вдруг разошлись, и Алар сдёрнул с факела полог морт, вслепую отмахиваясь от твари. Вспыхнуло рыжеватое пламя, зашипели от влаги угли, а хлёсткие лозы словно срезало невидимой бритвой. В мельтешении струй дождя сверкнуло на мгновение серебристо-прозрачное вытянутое тело. Алар притушил факел, чтобы самому не слепнуть, и со всех ног кинулся к каменным столбам. Червь почти тут же заскользил следом, держась немного в стороне, но теперь его передвижения можно было заметить по колышущимся ветвям и раздающейся в стороны траве.

«Ещё немного».

Алар зачерпнул столько морт, сколько сумел, и швырнул в небо – гибкой сетью, невидимой паутиной, торопливо меняя её свойства. Тонкие щупальца взметнулись к облакам, где грохотали электрические разряды, частые ячеи сети растянулись полукругом над самой землёй, теряясь в буйстве стихии. Окончательно погасший факел Алар завёл за спину – и застыл, выжидая.

– Ну же, – прошептал он хрипло. Дождь заливал лицо, и мокрые пряди волос липли к скулам. – Ну же, я здесь, никуда не бегу.

Червь сперва замедлил передвижение, а затем и вовсе остановился. Алар до рези в глазах вглядывался в заросли, чтобы вовремя отреагировать на бросок, но тварь словно испытывала человеческое терпение на прочность. Щупальца морт колыхались уже под самыми облаками, готовые к последнему преображению, застывшая в нестабильном состоянии между энергией и материей сеть трепетала… Выругавшись, эстра отшвырнул обгорелую палку в темноту, чтоб не мешалась – и тут червь атаковал.

Гибкие колючие ветви кустарника резко свернулись вокруг гибкого тела – взметнулись вырванные с корнем и разрезанные кромкой хвоста лозы. Мгновенно кокон преобразованной морт плотно облепил червя, а щупальца под облаками изменили проводимость.

– Ну же! – заорал Алар в голос, обращаясь то ли к грозовому небу, то ли к самой воле морт.

Напряжение росло – секунду, две, три… И в тот же миг, когда червь порвал древесные путы, с облаков скатилась-стекла грандиозная вспышка. Алар не успел зажмуриться и едва не ослеп, а когда проморгался и сумел заново разжечь факел, то разглядел у тропы что-то похожее на обгорелое бревно длиной в два или три человеческих роста и толщиной в локоть.

– Получилось, – выдохнул Алар и пошатнулся. Тропа под ногами раскачивалась, как гамак в каюте дирижабля: попробуй-ка сделать шаг и не свалиться. – Всё-таки получилось!

Как он добрался до землянки, что рассказал Рейне и Тарри, когда закончился дождь – ничего из этого Алар не запомнил. Сперва обращение к спутнику, переплетённое с запретными воспоминаниями, а затем филигранные преобразования морт выжали его досуха. И в переносном смысле, и в прямом – выныривая из беспокойного сна, Алар мучился от жажды и от озноба. Иногда сквозь забытьё мерещился образ Рейны с ковшом воды, но чаще – высокой девушки с рыжеватыми волосами и светлыми, как зимнее небо, глазами. Потом стало тепло, и лихорадочные видения сменились тишиной и темнотой.

Когда он наконец очнулся, уже вечерело. Колючие лозы над входом были заботливо раздвинуты в стороны и подвязаны травой. Потрескивали дрова в очаге, булькала вода, и разливался в воздухе чудесный аромат запечённого мяса и густой похлёбки с диким лутом.

– Надеюсь, вы не червя на обед пустили, – невольно улыбнулся Алар и попытался сесть. Всё тело до сих пор ломило, но слабость уже прошла.

Почти сразу же на плечи ему легли жёсткие горячие ладони.

– Лежи-лежи, эстра, рано ещё вставать! – Низкий, хрипловатый женский голос был ему незнаком. – А если надо тебе что, так скажи, я поднесу. Что захочешь, то и поднесу, ей-ей!

– Благодарю покорно, но приносить мне ничего не надо, – отказался Алар и посмотрел на заботливую сиделку, сразу узнав её. – Тайра, верно?

– Верно, эстра, – подтвердила она и, отстранившись, отвесила глубокий поклон. – Спасибо тебе.

Теперь, когда болезнь отступила, молодая женщина преобразилась. Исчезла землистая бледность, вернулись краски жизни – расцвёл на скулах румянец, губы порозовели, тёмно-зелёные глаза стали глубокими, как омуты. И лицом, и манерами Тайра напоминала своего брата, но казалась жёстче и взрослее.

– Ты – старшая сестра? – полюбопытствовал Алар, и она кивнула:

– Да. Все спрашивают, глядя на Тарри. Да только не в годах дело – меня вайна в ученицы взяла ещё с малолетства.

– Стало быть, ты лекарскому делу обучена?

– И всякому другому, – приложила руку к груди Тайра, словно принося клятву. – И уж точно определить могу, ступил человек на Дальний Путь или нет. Я там, почитай, одной ногой уже была. И если б не ты – до утра не дожила бы. Злой яд у этой подземной твари.

– Бывает и позлее, – усмехнулся Алар и окончательно откинул одеяло, с лёгким удивлением обнаружив новую одежду. – А за это мне кого благодарить надо?

– Трещотку, – улыбнулась Тайра в ответ. – Ты с ним фигурой похож, разве что он ростом поменьше будет. Ай, ты куда собрался, эстра? Не помочь тебе? Рейну не кликнуть? Али ещё кого?

– Нет, – покачнул он головой и, подумав, добавил: – Можешь звать меня Аларом, если хочешь.

Она рассмеялась:

– Смотри-ка, а сперва нашим сказал, что у эстр ни имени, ни дома нет!

– Обычно и нет, – без улыбки ответил Алар. – Но это имя мне подарили, а от подарков не отказываются… и перед чужаками ими не разбрасываются.

– Вот как, – задумчиво протянула Тайра и принялась неторопливо прибирать постель. – Ты тут, покуда спал, звал во сне кого-то. И имя-то тоже ненашенское. Алаёш какой-то…

– Алаойш, – поправил её Алар. – Так звали моего спутника когда-то.

– А кто такой «Фогарта»? Тоже имя? Или прозвание для твари какой-нибудь, вроде червя шалпанского?

В глазах на мгновение помутилось.

– Не знаю. И не спрашивай, Тайра. Какая разница, кто что в лихорадке бормочет. Я пойду, по округе прогуляюсь.

– Ступай, но кричи, если понадоблюсь, – согласилась она и подсела к очагу, чтоб размешать похлёбку. И, когда Алар уже переступил порог землянки, прошептала еле слышно: – Да не бормотал, звал. Есть разница-то.