Кей&Джема Сокол Лена

4

Завтрак ей прямо в комнату принесла одна из горничных – Яна.

Она была младше Джемы или одного с ней возраста, Джема точно не знала: они не общались тесно. Отец и мачеха не приветствовали панибратство в общении с прислугой, поэтому девушка держалась приветливо, но отстраненно. Дружбу ни с кем из персонала не водила, даже если кому-то, как например Яне, искренне симпатизировала. – Обезжиренный йогурт, тост с джемом, кофе без кофеина со сливками. – Горничная поставила поднос на прикроватный столик и сдержанно улыбнулась. – Может, что-то еще принести?

Джема подняла на нее рассеянный взгляд:

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Приятного аппетита! – Яна посмотрела на нее с явным сочувствием. – Если что-то понадобится, зовите.

Джема кивнула. Посмотрела на поднос: стандартный набор. Мачеха следила за тем, чтобы она питалась правильно, лично высчитывала количество калорий. Иногда такая забота сильно напоминала оковы, в которые заковывают против воли, но обижать родителей ей не хотелось, поэтому девушка всегда покорно принимала их решения.

– Яна, – позвала она.

Горничная уже почти вышла за дверь.

– Да? – обернулась она к ней.

– Извини, пожалуйста, – Джема пожала плечами, – у меня совершенно нет аппетита. Унесешь обратно?

Яна на секунду застыла в нерешительности, но тут же взяла себя в руки:

– Конечно.

Она приблизилась и взяла поднос.

– Прости, – добавила Джема, нервничая.

Она могла и сама отнести на кухню свой завтрак, но знала, что если мачеха застанет ее за исполнением обязанностей прислуги, то попадет Яне, а не ей.

– Всё в порядке. Вы не должны извиняться, – улыбнулась горничная.

Дочь мэра не знала, что ответить.

Ей было неловко. Она с детства жила в достатке, но так и не привыкла к тому, что с людьми, которые помогают по дому, необходимо было общаться сдержанно и свысока.

– Яна, – окликнула она ее снова.

– Да? – Девушка застыла на пороге ее комнаты с подносом в руках.

– Не знаешь, мой отец не освободился?

– Э… похоже, у него важное совещание в кабинете, – замялась горничная.

– Всё ясно.

Как обычно. Еще и этот переполох с граффити.

– А ты не знаешь, что это за рисунок на стене нашего дома? Кто его оставил? Что он значит?

Глаза Яны обеспокоенно забегали.

– Нет. – Она опустила глаза.

– Хорошо, иди.

Дверь закрылась, и Джема поднялась с кровати. Встала у зеркала, поправила форму. Удивительно, но сегодня она себя не узнавала. Те же буйные темные кудряшки, то же бледное, ничем не примечательное лицо, та же фигура, кажущаяся по-мальчишечьи угловатой и худой. И что-то всё равно изменилось. Может, взгляд?

И вроде бы минуту назад она собиралась позвонить Ксюше и всё рассказать, но теперь не знала, с чего начать.

Как можно было сказать лучшей подруге, что сама помогла ночью преступнику, который нагрянул в их дом ради акта бессмысленного вандализма? Варвар, дикарь, вор, бандит – вот кого она скрывала от отца. И от этого становилось жутко стыдно.

И чем подробнее Джема прокручивала в голове сцену их встречи с незнакомцем, тем меньше логики находила в своих действиях. Ей не было никакого оправдания!

И всякий раз, вспоминая его, девушка обнаруживала в памяти новые детали: колючий взгляд в темноте, короткие беспалые спортивные перчатки на руках, блеск серебряной цепи на шее в тот момент, когда она сняла с него платок… Столько всего – и ничего. Пусто.

По таким приметам преступника не найти.

Девушка взглянула на часы. Пора было ехать в академию. Роза всегда отвозила ее именно в это время. Но сегодня мачеха почему-то не торопилась, и Джема даже не знала, как ей лучше поступить: ждать, как было велено, или спуститься вниз. Спустя минуту решила, что про нее просто-напросто могли позабыть в такой суматохе – нужно было напомнить о себе.

Она взяла сумку, закинула на плечо и осторожно вышла из комнаты. В полной тишине, разбавляемой лишь гулом голосов за окнами, девушка спустилась в гостиную. Огляделась. Розы не было видно, поэтому Джема инстинктивно двинулась в сторону кабинета отца.

Признаться или нет? Если да, то как объяснить? Если нет – каким образом вернуть кулон? Как вообще жить дальше, осознавая свою вину в том, что вор смог сбежать от охраны? Еще и эта картина на фасаде не давала ей покоя. Стоило закрыть глаза, и она видела лица горящих в огне детей, слышала их беспомощные крики.

– Валера, дело приобретает серьезный оборот! – послышался голос отца из кабинета.

Джема прижалась к стене, вслушиваясь.

– Мы повязаны оба, вот и давай будем возникающие проблемы решать вместе, – продолжил он. – Дошло до того, что эти подонки вломились ко мне, понимаешь? Они испоганили фасад дома, и всё это засняли чертовы газетчики! Нет, я не включаю заднюю, Валер…

Услыхав стук каблучков на лестнице, девушка испуганно отпрянула от двери. Желая прошмыгнуть незамеченной из коридора в гостиную, она пробежала на цыпочках по ковру и вдруг нос к носу столкнулась с мачехой.

– Джема, ты готова? Я вроде попросила подождать меня в комнате, – нахмурилась она.

Девушка вытянулась в струнку:

– Я переживала, что опоздаю.

Роза бросила взгляд на экран смартфона:

– Мы еще успеваем. Идем. – Она указала на дверь.

Джема послушно проследовала к выходу, по пути заметив наблюдающую за ними из коридора Яну. Горничная испуганно дернулась, поняв, что ее заметили, и торопливо скрылась за углом.

«Значит, видела, как я подслушивала у кабинета отца», – с неудовольствием подумала Джема. Она не знала, стоило ли опасаться, что ее могут сдать. В любом случае ничего такого уж криминального в том, что ее застали, не было. И, честно говоря, быть всё время примерной и правильной не так уж весело. Неужели она не имеет права даже на маленькую ошибку?

По дороге в академию Джема впервые внимательно наблюдала за происходящим вокруг. Разглядывала шикарные особняки соседей, провожала взглядом встречные автомобили, внимательно вглядывалась в витрины бутиков и блестящие фасады деловых центров. Каждый день они следовали одним и тем же маршрутом: элитный поселок, туристический центр города, бизнес-квартал, высшая академия.

Здания по дороге до вуза были выстроены в едином стиле, они сверкали новизной, чистотой, идеальностью. Словно и сам этот путь был проложен специально для туристов и обеспеченных господ, таким напыщенным, чопорным и неживым всё казалось. Специально выстроенная сказка для богатеев – живи и радуйся, вокруг все свои.

Никогда прежде ничего подобного не приходило ей в голову. А теперь буквально по пятам за девушкой ходило ощущение, что ее обманывают. Глаза сами выискивали на стенах зданий следы краски и находили: вот тут что-то было аккуратно замазано в несколько слоев белым, и вот там – неаккуратной заплаткой поверх темных чернил светлело розоватое пятно на фоне светло-красного кирпича фасада.

Дорога до академии приобрела новые, не слишком отчетливые краски. И Джеме отчаянно захотелось свернуть с этого маршрута и хоть раз в жизни увидеть что-то другое. Что-то помимо того, что ей позволялось видеть и знать. Что-то, что находилось за пределами выстроенного для нее заботливыми родителями идеального мира.

5

Лиловый сумрак над верхушками гор бледнел, превращаясь в холодную туманную дымку. На фоне светлеющего неба всё резче проступали темные силуэты деревьев и округлая чаша долины, вдавленная в горный хребет. Плавные изгибы длинного молочно-белого побережья медленно приобретали четкие очертания.

Чернота сползала, смывая ночь с тихого прибрежного городка, и заря, разгораясь, наполняла берег до краев золотисто-оранжевым блеском солнечных лучей. Море словно замерло, птицы замолчали, встречая рассвет, и только ветер продолжал осторожно сдувать с утеса серебристо-туманные пушистые хлопья облаков.

Тамара отошла от окна и собрала длинные светлые волосы в тугой пучок. В свои сорок женщина была чрезвычайно хороша, и даже та боль, что давно поселилась в ее сердце, не отложила след из морщин под ее дивными светло-зелеными глазами.

Она накинула халат, потуже завязала пояс и выглянула в коридор – обуви сына в прихожей не было. Материнское сердце зашлось в тревожном стуке: неужели не вернулся? Тамара сама не поняла, как уснула вчера в ожидании. Вот вроде сидела, переживала за него, смотрела в окно, набирала номер – всякий раз безуспешно. И только положила голову на подушку, как уже рассвело.

Женщина прошла по коридору и толкнула дверь в комнату сына: слава богу, он здесь. Живой. И сердце немного отпустило.

Парень лежал поверх покрывала, уткнувшись лицом в подушку. И не беда, что в обуви и в одежде. Зато пришел. С тех пор как ее мальчик повзрослел и окончил школу, он точно с цепи сорвался: почти не появлялся дома, отмахивался от уговоров поступить в вуз, водил дружбу с сомнительными личностями и вечно ошивался в каких-то подозрительных местах, откуда возвращался поздно.

А еще он стал закрытым, сдержанным и замкнутым. Перестал делиться с ней своими переживаниями, как делал это в детстве. Всё чаще просил отстать от него и не соваться в личную жизнь, но что хуже – стал приносить домой деньги. Другая бы, несомненно, обрадовалась такому раскладу, тем более в их бедном районе, где нелегко было найти хоть какой-то способ заработать, но для Тамары принесенные сыном купюры были очередным поводом задуматься: что же она упустила в его воспитании?

– Трудно, что ли, было снять? – Она потянула за кроссовку, стаскивая ее с ноги сына.

Парень что-то промычал.

– Трудно раздеться?

Поставила обувь в уголок, обошла лежащего мальчишку и наклонилась:

– Во сколько ты пришел? Только не говори, что опять под утро.

Кей раздраженно замычал. Кажется, он узнавал этот нравоучительный тон. Если не сказать ничего в ответ, то он станет только нарастать, вгрызаясь в голову острым лезвием пилы. Если мать начинала его отчитывать, то остановить ее было практически невозможно.

– Нет, – буркнул он, отходя ото сна.

Который, вообще, час? Кей проморгался, увидел за окном рассветное зарево и застонал. «Она что, шутит? Я мог спать до обеда!»

– Ты не пьян случайно? Что пил?

– Ма-а-м…

– Чем это пахнет?

– Ммм… – простонал парень, закрывая лицо ладонью.

– Что это? Что ты сделал с рукой? – Теперь она суетилась возле его запястья. Дергала платок, причитала. – Нужно перевязать, сейчас все принесу.

Только Кей начал проваливаться в сон, как с неудовольствием обнаружил, что мать вернулась. Запахло антисептиком. Тамара умело орудовала медикаментами и бинтами, пока парень делал отчаянные попытки сопротивляться сквозь сон.

– Говори, что натворил! – потребовала она, отбрасывая от себя его руку. – Говори!

Нехотя Кей перевернулся на спину и открыл один глаз. Мать нависала над ним грозовой тучей.

– Всё хорошо, мам.

– Откуда рана?

– Всё хорошо. – Он приоткрыл второй глаз и прищурился от света. – Упал с мотоцикла.

– Не ври мне. Я знаю, какие бывают ссадины, если свалиться с мотоцикла.

– Мама, пожалуйста… – попросил парень.

– Я с ума с тобой сойду, – покачала головой Тамара. – Посмотри, на кого ты похож, сынок! Толстовка вся в краске какой-то, на виске что-то красное засохло, руку ободрал, штанина внизу оторвана. Лучше бы ты учиться пошел, честное слово. Столько тебя упрашиваю.

– Мам, не место мне там, будто ты не знаешь! – Кряхтя, он повернулся на бок и потер глаза. – Нормально же зарабатываю, деньги тебе приношу.

– Не нужны мне такие деньги, Витя, – со вздохом сказала она.

– Какие «такие»? Опять решила завести свою шарманку?

– Нечестные деньги. Скажи лучше, где ты их берешь?

Кей поморщился.

– А тебе не все равно? – Он долго смотрел в ее красивое лицо, а затем приподнялся на локтях. – Не бухаю, не принимаю наркотики, что еще надо?

– Если бы только в этом было всё дело… – поникла она.

– Кончай с этим, мам! – Парень положил свою ладонь на ее. – Всё, ладно? – Сжал ее и улыбнулся. – Есть что пожрать?

– Да, – тихо ответила Тамара, разглядывая сына.

«Так похож на отца. И улыбка та же. Взрослый уже совсем. Поздно воспитывать. Остается молиться, чтобы не попал в беду».

– Разогревай тогда, я пока приму душ.

– Хорошо! – Женщина поднялась с постели и вышла из комнаты.

Парень принялся шарить по карманам. Наконец, нащупав то, что искал, извлек на свет изящный золотой кулон в виде сердца. В сиянии рассветных лучей эта безделушка уже не казалась ему такой простой: в плавных линиях угадывались два женских силуэта – мать и дочь, склонившие головы друг к другу. Интересно и необычно!

Наверное, стоило поторговаться за него в ломбарде, постараться выбить лучшую цену. Возможно, для девчонки эта вещь была дорога, но неужели он станет переживать из-за какой-то избалованной папенькиной дочки, которую больше никогда не увидит? Да, она, можно сказать, спасла ему жизнь. Но… это лишь малая часть того, чем мэр мог возместить причиненные страдания ему и тем людям, которым он нанес вред.

Легкое чувство вины царапнуло парня изнутри, и он на мгновение задумался. «Нет, это точно не должно меня беспокоить», – решил Кей, немного подумав, и сунул кулон обратно в карман.

6

– Позвони, как освободишься! – Роза махнула на прощание рукой. – Конечно, – сделала попытку улыбнуться Джема. Автомобиль мачехи отъехал от здания академии.

«Ну что ж… По крайней мере, один человек, с которым я могу поделиться своей тайной, у меня есть. Это Ксюша». Она уже написала ей сообщение, в котором коротко рассказала о вандалах и граффити. Нужно было найти ее поскорее и всё подробно рассказать: про того парня и про кулон. Наверняка подруга посоветует, как поступить в этой ситуации.

Девушка прижала к груди сумку, собралась с духом и поднялась по ступеням к входу в учебное заведение.

Крыльцо заполнили молодые люди, они оживленно переговаривались. Настроение у студентов было весенним: еще немного подготовки, последние лекции, потом останется сдать сессию – и добро пожаловать в лето. Солнце припекало уже совсем не по-апрельски, особенно днем – так и хотелось одеться полегче и подставить лицо теплым лучам, лежа где-нибудь у бассейна со стаканом свежевыжатого апельсинового сока.

Джема остановилась на верхней ступеньке и обернулась, высматривая подругу. Ксюша выбралась из автомобиля, громко хлопнула дверцей и, что-то проворчав под нос, бросилась вверх по лестнице.

– Кто это? – удивилась Джема, пытаясь лучше рассмотреть человека в строгом костюме, сидевшего за рулем.

– Это то самое недоразумение, о котором я говорила тебе по телефону! – Ксюша фурией подлетела к ней. – Хам! На какой помойке только его откопали? Ужас! – Она облизнула губы и бросила на незнакомца яростный взгляд через плечо. – Никакого воспитания! Не водитель, а необразованная горилла! Хуже наказания, чем этот надсмотрщик, слоняющийся за мной по пятам, отец и придумать не мог!

– Привет, Ксю, а это кто? Твой водитель? – подключилась к разговору Лина, их однокурсница.

Джема не очень жаловала развязную рыжеволосую девицу, но та иногда общалась с Ксюшей, поэтому ей часто приходилось терпеть ее присутствие.

– Не пялься на него! – попросила Ксюша.

– Почему? Он же такой… красавчик!

– Кто?! – Ксения даже обернулась. – Он?! Я тебя умоляю!

– Нет, серьезно. Мне бы такого водителя, я бы… – Лина закусила губу.

– Просто обслуживающий персонал. Прислуга! Не на что слюни пускать. Идем! – Ксюша схватила Джему под локоть и потащила вверх ко входу в здание.

От внимания Джемы не укрылось, что подруга нервничала.

Личного водителя ей наняли после небольшого скандала: Ксения удрала со Стасом и Линой на вечеринку, взяв без разрешения автомобиль отца. Разумеется, по закону подлости гаишники остановили машину как раз в разгар веселья, поэтому девушку строго наказали[1].

Узнав об этом, Джема даже немного расстроилась. Ксюша не позвала ее с собой на это мероприятие и даже ничего про него не сказала. Но потом девушка поняла, что подруга слишком хорошо ее знала: во-первых, дочь мэра ни за что бы не пошла поздним вечером в сомнительный клуб в компании малоприятных молодых людей, увлекающихся алкоголем и сигаретами, во-вторых, если бы даже захотела пойти, отец ее не отпустил бы. И мало того, он был бы ужасно разочарован, узнав о желании дочери провести свой досуг именно таким образом.

– Ксень! – А вот и Стас.

Не успели девушки войти в здание академии, как нарисовался этот тип. Высокий, статный, холеный блондин в форменном пиджаке оторвался от компании парней и приблизился к ним.

Ксюша радостно улыбалась, сжимая локоть подруги.

– Подожду тебя в кабинете, – уныло произнесла Джема, отпуская ее руку. И направилась к аудитории. У них еще будет время поговорить – перед лекцией или после.

Девушка вошла в кабинет, поздоровалась с однокурсниками. Несколько человек отозвались коротким и вежливым «привет». Не сказать, чтобы у нее не было друзей в группе, но близко Джема общалась только с Ксюшей. Мало кого привлекала вечно погруженная в учебу, сдержанная и даже немного замкнутая отличница. А преподаватели больше интересовались деятельностью ее отца на посту мэра, чем знаниями Джемы и результатами ее тестов.

Да и спрос с детей обеспеченных родителей в их элитной академии, честно говоря, минимальный. Заплатил, учится, сдает работы – и ладно. Деньги решали всё или почти всё.

Но вот у Ксюши с учебой было не очень гладко: она много занятий пропустила, отвлекалась и в итоге накопила долгов, надеясь, что папочка-бизнесмен всё разрулит. Но тот разозлился из-за ее последнего проступка и встал в позу. Теперь подруга должна была сдать хвосты, чтобы не лишиться карманных денег.

Судя по тому, как легкомысленно Ксения Князева флиртовала сейчас со Стасом, она не особо переживала по данному поводу. И это пугало Джему. В их семье иначе: она не могла даже представить, каково это – разочаровать отца. Узнай он о ее прогулах, плохих оценках, гулянках с парнями… Ой, нет, быстрее земля разверзнется, чем она отважится на что-то подобное. Никогда!

Джема аккуратно разложила на парте тетради и ручки. Придирчиво оглядела их и еще раз поправила, чтобы лежали ровно, будто по линеечке. Девушка во всем любила порядок. Да, многие считали ее занудой, но она не обращала на это внимания. Контроль над своей жизнью, пусть даже в мелочах, дарил ей ощущение спокойствия.

– Я подумаю! – хихикнул кто-то.

Джема подняла голову – Ксюша вслед за Стасом вошла в аудиторию.

– Доброе утро! – с трудом оторвавшись от парня, поздоровалась она с Ириной Александровной, преподавателем высшей математики.

Подойдя к их с Джемой столу, Ксения торопливо и хаотично раскидала по столу тетрадки, ручки, карандаши. Затем достала телефон, спрятала его меж страниц методического пособия, нагнулась, поправила гольфы, выпрямилась. Потом подмигнула Стасу, идущему на свое место, показала язык Лине, рассмеялась и только после этого повернулась к следившей за этой вознёй подруге.

– Ты чего? – Ее физиономия вытянулась.

Джема даже не предполагала, что у нее на лице написаны все ее чувства: она внезапно осознала, что они с Ксюшей совершенно разные. Подруге было с ней неинтересно. Джема не могла дать ей того, что могли дать Лина или Стас: веселье, безбашенность, драйв. Она ведь даже разговоры о парнях поддерживала через силу.

А это значило, что если Ксюша всё еще ее терпела, то, скорее всего, только из-за учебы… Или из-за дружбы их отцов?

– А ты? – спросила она у нее.

– А у меня всё прекрасно. – Ксюша многозначительно подвигала бровями.

– Потому что ты теперь со Стасом?

Та пожала плечами.

– Ну мы… ну типа вместе, да.

– Типа или вместе? – аккуратно уточнила Джема.

Улыбка сползла с лица Ксюши.

– Мы вроде как двигаемся в этом направлении.

– Понятно, – кивнула она.

– Блин, Джема! – Ксения толкнула ее локтем. – Не начинай, а! Ты прямо голос моей совести! Только у меня всё налаживается, только мне хочется расслабиться, как ты начинаешь занудствовать, напоминая, что вокруг меня творится совершеннейшее дерьмо!

– Ладно, молчу. – Джема повернулась к доске.

В груди клокотала обида. Темная ночь, незнакомец, липкий страх, состояние шока, пропажа кулона, ужасающее граффити на стене их дома – всё закружилось перед глазами дикой каруселью. Как ей справиться с этим в одиночку, если даже рассказать некому?

– Хорошо, хорошо, прости. – Ксюша подергала ее за рукав. – Посмотри на меня. Скажи уж. Скажи, что хотела. Мне без твоих нравоучений уже даже как-то не по себе. Дже-е-ем! Дже-е-емка…

– Рукав оторвешь! – Девушка посмотрела на нее с укором. На глаза навернулись слезы.

– Джем, а что случилось-то? – нахмурилась Ксюша.

– Ничего. – Та опустила взгляд и уставилась в тетрадку.

Внезапно она вспомнила, как тот парень перепрыгивал через высокий забор, чтобы скрыться во тьме. Как бы подруга отреагировала, узнав о ее легкомыслии? Припомнила бы ей все ее нравоучения и пожурила бы? Наверное. Доверие – главный принцип дружбы, разве нет?

– Да говори, говори уже!

Ксюша бросила взгляд на преподавателя. Ирина Александровна, поглядывая на часы, продолжала делать записи в своем ежедневнике и не обращала на них внимания.

– Ты… – Джема поежилась. – Тебе всё равно неинтересно будет.

– Почему?

– Потому что… Не знаю. У тебя новые друзья, тебе с ними весело. – Она махнула рукой. – Мы с тобой вчера разговаривали, ты мне все уши про своего Стаса прожужжала. А между прочим, из-за него ты и влипла с машиной, с алкоголем и попала в полицию. И из-за него же к тебе приставили водителя-надзирателя. А ты…

«Язык мой – враг мой».

– Что я? – напряглась Ксения.

– Он идиот, который тебя не достоин, – Джема заставила себя сказать правду усилием воли.

– Ну это только твое мнение.

– Но я не могла тебе его не сообщить. – Джема совсем как первоклашка сложила руки на парте.

– Стас мне нравится, – выдохнула Ксюша.

– Заметно. И что хуже – он тоже это видит. Воспользуется тобой и…

– Ты просто завидуешь, – хмыкнула девушка, откинувшись на спинку стула. – Меня зовут, со мной хотят общаться, а ты им неинтересна. Правильная вся такая… – И вдруг, напоровшись на взгляд ошеломленной подруги, она осеклась.

Джема зависла на секунду, затем резко вскочила и принялась собирать со стола тетради и письменные принадлежности. Ксюша молчала, глядя на это, а затем не выдержала:

– Джема, я…

– Ты меня даже не спросила! – Девушка остановилась, прижав сумку и тетради к груди. Ее губы задрожали. – Я написала, что в мой дом ночью ворвались люди. Они изрисовали стены моего дома! Они… Да, между прочим, один из них был в моей комнате, а ты даже не спросила меня ни о чем!

– Джем… – Ксюша поменялась в лице.

– Удачи тебе! – Девушка протиснулась между стульями и столами и метнулась к дальнему ряду на свободное место.

Только усевшись на новое место, она поняла, что все присутствующие смотрят на них. На соседнем ряду кто-то весело присвистнул. Джема, чтобы успокоиться, опустила взгляд в тетрадь.

– Итак, – нарушила тишину Ирина Александровна, – пожалуй, начнем с долгов. Может, вы на этот раз принесли работу, Князева?

– Нет, – послышался виноватый голос Ксюши, – я ее еще не сделала.

– Очень-очень жаль. Я не теряла надежды, что вы возьметесь за ум.

Джема не смотрела на подругу.

– Я сделаю. Обещаю.

– Что ж, бегать за вами я точно не буду, мы не в школе, и ваша успеваемость только в ваших интересах.

«В обычном вузе с ней вряд ли так возились бы», – вдруг пришло в голову Джеме. И в это мгновение она некстати вспомнила о своей мечте поступить в художественную академию. В памяти всплыли слова отца о том, как всё это несерьезно и что нужно заботиться о своем будущем.

– Если вы не знаете, как правильно оформить и защитить проект, то вам следует спросить совета у тех, кто сделал это на «отлично», – продолжила преподаватель, – например у Алиевой. Вы, кажется, подруги? Тогда почему бы вам не равняться на нее, Князева?

Щеки Джемы вспыхнули. Она уже знала, что увидит, когда взглянет на Ксюшу. Та смотрела на нее с укором.

Ну вот, опять ее прилежание возводило барьер между ней и остальным миром.

7

Ближе к обеду в академии заговорили о граффити на доме мэра. Джема слышала, как это обсуждают в аудиториях, в столовой и в коридорах. На нее показывали пальцем, шептались за ее спиной, некоторые студенты с жалостью качали головой. – Ты их видела? – спросила староста группы Кира. Эта небольшого роста полноватая девчонка единственная в группе, учившаяся так же хорошо, как и Джема, но она была гораздо бойчее, потому и получила эту должность.

– Кого? – поинтересовалась уставшая от косых взглядов девушка.

Кира потянула ее за собой и остановилась у стены, подальше от посторонних глаз.

– Тех людей.

– Каких?

Глаза Киры блеснули:

– Тех, что ворвались к вам в дом! Их было много? С оружием? Правда, что они приставили пистолет к голове твоего отца?

– Что?! – закричала, оттолкнув ее Джема. – Что за чушь?

– Да все уже знают, – скривилась староста, – академия на ушах стоит! Всё из-за той газеты…