Покушение на Тесея Булычев Кир

Тесей и не подозревал, что под камнем, который он никак не может перевернуть, лежат отцовские меч и сандалии, должные изменить всю его жизнь и жизнь окружающих царств.

Когда Тесею исполнилось двенадцать лет, дедушка позвал его на прогулку по окрестностям и остановился перед крупным обломком скалы, лежавшим у дороги буквально в ста шагах от питфеевского дома.

– Мой мальчик, – произнес дед, поглаживая волнистую седую бороду. – Я должен открыть тебе тайну. Под этой скалой лежат сандалии и меч твоего отца Эгея, который правит в славном городе Афинах.

– Как так? – не понял мальчик. – Ведь мне же говорили, что мою мать изнасиловал…

– Тесей! Где ты нахватался таких понятий?

– Прости, дедушка, я хотел сказать, что моей мамой овладел сам Посейдон. Так что я рассчитывал быть его сыном.

– Никто не отнимает у тебя Посейдона. Считай его своим отцом, сколько пожелаешь! Он как бы останется отцом номер один, а отцом номер два, но реальным, земным и нужным для будущего, мы будем считать царя Эгея.

Тесей задумался. Ему надо было все понять и взвесить. Потому что для своих двенадцати лет он был развитым подростком. В конце концов он кивнул и спросил: а почему сандалии и меч лежат под скалой?

Такая реакция на сообщение дедушки, конечно, непонятна и даже невероятна для мальчика наших дней. Он знает, что его папа – либо генерал, либо шофер генерала. Но на двух пап ни один ребенок не согласится. В Греции было проще. И существовало немало детей, которые совершенно официально признавали своими отцами кого-нибудь из смертных, а также пролетавшего мимо бога. Двуотцовство было преимуществом и открывало политические перспективы. Поэтому Тесей совершенно не расстроился, узнав, что помимо бога в папах у него числится и царь.

– Эти предметы, – пояснил дедушка, – положены под скалу Эгеем.

– Зачем?

– Видно, ему хотелось бы увидеть тебя сильным и решительным.

– Значит, как от болезней лечить, пеленки стирать, в школу водить, это вам с мамой? А папе подавай готового богатыря? – спросил Тесей, не скрывая иронии.

– Мальчик, не надо так говорить о царственном отце, – ответил дед. – Лучше попробуй приподнять скалу.

Тесей попробовал, но тщетно. И они с дедом вернулись домой.

А сам Эгей между тем забыл о мимолетном ночном приключении. Больше того, он наконец женился, да так удачно, что все пятьдесят племянников царя прикусили языки и попрятались по своим небольшим поместьям.

Но всему на свете бывает конец. Тесей умнел, рос, расширял кругозор, много времени проводил в гимназии, занимаясь спортом, и в конце концов вырос в славного молодца, одного из самых крепких в Трезене. Неизвестно, хорошо ли он себя вел, но сведений о каких-нибудь особенных хулиганских поступках Тесея не сохранилось. Из будущих его подвигов и приключений станет ясно, что он был хорошим товарищем, готовым ради друзей на жертвы и подвиги. Не жаловался на Тесея и его учитель Коннид. В общем, в отличие от всех остальных греческих героев Тесей вырос славным добрым парнем.

Наконец наступил великий день для старого Питфея.

В присутствии деда, матери и нескольких слуг Тесей приподнял обломок скалы…

– Просим внимания уважаемых пассажиров. Наш лайнер проходит в галактической близости от планетной системы Вартлос. Пассажиров, сходящих на Вартлосе с пересадкой на местный рейс на Рагозу, просим собраться на нижней палубе и у терминалов А и Б.

– А и Б сидели на трубе, – сказала Кора, потягиваясь. Она вчера так и заснула над жизнеописанием древнего героя Тесея, и теперь голос корабельного информатора превратил все эти приключения и чудеса в обыкновенный собачий бред. Какой еще Тесей при пересадке с терминала Б?

В каюте было зябко и почему-то сыро. Кора включила туалет, стенка напротив койки уехала вниз, обнаружив унитаз и умывальник. Очень мило, но не романтично.

Собирать Коре было почти нечего, правда, груз ее был необычен – вряд ли кто-нибудь возит в космических лайнерах старинные книги в переплетах и с буквами на страницах.

Кора выбрала самый неизвестный и скромный из своих туалетов, она здесь – ничто, она – открытое для шепота ухо, прищуренные глаза, ее нет, есть только приемник информации, правда, лично знакомый герцогини дамы Рагозы.

Кору никто не встречал, кроме сдержанного в движениях агента Космофлота, относительно молодого человека с лицом, украшенным небольшим шрамом на подбородке. У агента была простодушная улыбка, и звали его Мишелем.

Небольшой зал Космопорта на Рагозе был шумно переполнен встречавшими. Оказалось, что дама Рагоза пользовалась здесь известностью не меньшей, чем в других местах популярные певицы или спортсмены. Некий седовласый, облаченный в вышитый халат господин надел на розовую шейку дамы гирлянды из фиолетовых цветов. К обниманию и щекоцелованию потянулось несколько десятков дам различного возраста в шляпах от широкополых до аэродромных. Почему-то многие из встречавших привели с собой домашних животных – отчего было немало лая, мяуканья и даже блеяния. Неподалеку от Коры остановилась миловидная курносая девица с птичьей клеткой, в которой суетился маленький попугайчик. Представитель Космофлота Мишель представил ее как Веронику, которая отвезет Кору в гостиницу. Сам он задержался, чтобы договориться об отправке почты.

Они медленно пробивались сквозь толпу, попугай покрикивал на собак и кошек; дама Рагоза заметила Кору, помахала ей тонкой ручкой и улыбнулась… «И улыбнулась королева улыбкой слез, улыбкой слез» – это было из какого-то древнего романса, который любила напевать бабушка Настя в вологодской деревне.

В машине, лимузине десятилетней давности, раскрашенном, как цирковой клоун, которой управлял пожилой шофер, они направились в гостиницу.

За окнами проплывал обыкновенный, толком не приобретший индивидуальности, пограничный колониальный мир, который напоминал Землю с опозданием на десятилетия и в то же время находился под влиянием Галактического центра, лишенного прошлого, памяти и традиций. В Рагозе еще не научились как следует убирать мусор, но постройки были импозантные: с чего-то скопированные и безвкусные здания парламента, верховного суда и оперного театра, который, разумеется, использовали под биржу. Машин было мало, доставлять их космосом накладно, а собственные дупликаторы, разумеется, работали из рук вон плохо.

По пути из гостиницы Вероника замучила Кору вопросами о принце Густаве; оказалось, она принадлежала к армии его поклонниц. О том, что принц из патриотических побуждений, решив проверить себя, прежде чем стать настоящим королем, отправился в невероятно опасный ВР-круиз, она уже знала, как, видно, и все в Рагозе. Потом она прошептала, прижимая к себе клетку с птичкой:

– А вы слышали главную тайну?

– Нет, уважаемая Вероника, – вежливо ответила Кора.

– Поклянитесь здоровьем моей птички, что эта тайна умрет между нами.

Между ними не было места, чтобы умереть тайне, потому что девица прижималась к Коре горячим боком, но Кора не стала возражать и тут же поклялась.

– Так знайте! – громко прошептала девица. – Нашего принца во время ВР-круиза должны убить! Какой ужас!

– А вы откуда знаете?

– Это страшная тайна.

На перекрестке мальчишка сунул в открытое окно машины газету. Девица кинула ему монетку и раскрыла газету на первой странице.

Там красовался грубо отретушированный портрет Коры и было написано:

«Агент ИнтерГпола № 3 прибыл в столицу Рагозы, чтобы провести предварительное расследование надвигающейся смерти принца Густава. Убийцу, как подозревают, надо искать в одном из высших кланов».

Переведя эти строки, девица сказала:

– Я за вас боюсь. Они постараются от вас отделаться.

И она оказалась пророчицей.

Именно в этот момент из толпы людей, ожидавших на краю тротуара зеленого света, выдвинулся черноволосый юноша в черных очках и синем плаще и кинул гранату в машину Коры. Граната рванула под колесами, двери на другой стороне вырвало взрывной волной, и девушек выбросило на улицу под колеса встречного транспорта, который, к счастью, вовремя завизжал тормозами, и потому все остались живы, хоть и поцарапаны.

К сожалению, погиб попугай – на него упал шофер. Пока Вероника рыдала над тельцем птички, а толпа, собравшаяся в ожидании «Скорой помощи», выражала свое возмущение, шофер сказал:

– Достанут они вас, точно говорю – достанут!

– Но кому я мешаю? – удивилась Кора.

– Вы мешаете сильным мира сего, – ответила из толпы высокая женщина с большим потертым портфелем в руках. – Наш принц Густав пропал, но мы, представители простого народа, продолжаем надеяться на его возвращение. И нас подавляющее большинство жителей планеты.

Женщина неожиданно побежала, за ней последовали другие любопытные, и пространство вокруг очистилось, в нем появились полицейские машины, и полицейские сразу начали оттеснять людей еще дальше, оцеплять мостовую, искать осколки гранаты и задавать пустые вопросы. Потом приехала карета «Скорой помощи» и забрала всех пострадавших.

Свое первое на Рагозе интервью Кора взяла у космофлотовской Вероники, которая периодически начинала рыдать, жалея птичку, но Кора умело поворачивала беседу в нужном направлении.

Они сидели заклеенные пластырем и кое-как перевязанные в приемном покое скорой медицинской помощи и ожидали, пока из центрального распределителя привезут противостолбнячную сыворотку и сделают им уколы. Медик, потрясенный тем, что лечит агента ИнтерГпола, объяснил, что вакцину и прочие ценные лекарства держат на центральном складе для удобства распределения, но Вероника, как только он покинул кабинет, пояснила, что этот центр распространения расположен в элитарной специальной больнице, потому что хорошие лекарства привозят с Земли или из Галактического центра и они слишком дороги, чтобы тратить их на кого ни попадя.

– Раньше, – популярно объяснила Вероника, – мы жили в отсталом, можно сказать, средневековом обществе – так часто случается, если частица цивилизованного общества отрывается на большое расстояние и закукливается. Постепенно, с развитием контактов, мы расправили крылья, но получилось так, что первыми расправили их наши благородные кланы, те, что нажились в свое время на рудниках и теперь не намереваются делиться с остальными.

– Где вы учились? – удивилась Кора правильной и даже скучной речи ее собеседницы.

– Не принимайте нас за отсталых дикарей, – улыбнулась Вероника. – Я училась в столичной школе, у нас даже некоторые преподаватели были с Земли, по контракту. Потом поступила на химический факультет – не думайте, что это легко сделать обыкновенной девушке, даже не дворянке.

Кора согласилась, что нелегко.

– А потом не смогла найти работу, – продолжала Вероника. – Кланы, которые поделили между собой Долину, не заинтересованы в том, чтобы там добывалось много ископаемых. Они уже достаточно нажились за время редкоземельной лихорадки и вложили капиталы в фонды Галактического центра. Так что мне повезло, когда я нашла место у Мишеля… то есть в Космофлоте. И я не жалею, честное слово, не жалею!

Девочка влюблена в своего Мишеля, поняла Кора.

– Значит, богатство планеты стало тормозом ее развития, – сказала Кора.

– Правильно! Семнадцать семейств, которые делят власть в Рагозе, – потомки экипажа первого разведывательного корабля, открывшего Долину. С тех пор они так и не выпустили власть. Им выгодно, чтобы все оставалось как в сказке с королями, принцами и князьями.

– А вам смешно?

– Нам не смешно. Нам грустно. Мы живем, как в закрытой банке консервов. И потому наши надежды связаны с принцем Густавом.

– Почему?

– С тех пор как он окончил школу, он не скрывал отвращения к клановому заповеднику. И тот факт, что он улетел учиться на Землю, тоже о многом говорит, вы понимаете?

– Значит, в вашей Рагозе найдется немало людей, которые порадуются, если принц не вернется?

– К сожалению, да. Вы же видите… – Вероника погладила пустую помятую клетку. Попугая она уже закопала в клумбу у входа в приемный покой. Вероника заплакала, а Кора терпеливо ждала, когда она успокоится.

– Он был как человечек, – сказала Вероника. – Он все понимал, и, по-моему, он был умнее многих людей. А они его убили.

– Значит, кланы поделили между собой Долину? – спросила Кора.

– Да.

– Но они не равны между собой?

– Конечно же, нет. Есть богатые кланы, а есть такие… одно название!

– А клан Рагозы?

– Он самый сильный. Из него обычно и выбирают королей.

– Он всегда был и есть самый сильный?

– Ну как вам сказать… конечно, есть и другие, которым это не очень нравится. Например, клан Дормиров. У них есть принц Кларенс. Они считают, что престол должен перейти к Кларенсу… Но это так сложно и неинтересно.

– Может быть, это не очень интересно для тех, кто живет здесь всегда, а мне это очень интересно. Мне ведь надо понять, что грозит вашему Густаву.

В этот момент в приемный покой ворвались врачи с коробкой, в которой лежали спецшприцы и спецсыворотки. О чем они не уставали твердить все время, пока заканчивали процедуры.

Потом девушек и шофера отпустили. Но машины, чтобы довезти их до гостиницы, в больнице не нашлось. Пришлось идти пешком, впрочем, до гостиницы «Люкс» было недалеко.

В гостинице они подверглись атаке небольшой группы журналистов, уже знавших о покушении. Обнаружилось, как и следовало ожидать, что в машину гранату кинул какой-то землененавистник, абсолютно сумасшедший, которого уже вернули в психиатрическую лечебницу.

В номер удалось прорваться лишь через полчаса, и Кора без сил рухнула на постель.

– Я вам больше не нужна? – спросила Вероника. Вид у нее был ужасный, волосы встрепаны, вся в пластырях, в руке пустая клетка.

– Я вам так благодарна, – сказала Кора. – Извините, что я не могу проводить вас. Но завтра я хотела бы встретиться с оракулом Провала.

– Ой, зачем он вам?!

– Завтра, завтра я все расскажу, – пообещала Кора.

На следующее утро, в половине восьмого, в тот момент, когда Кора досматривала самый интересный сон, позвонил представитель Космофлота Мишель и сказал, что заказал завтрак в ресторане гостиницы.

Так и не узнав, чем кончился сон, Кора поднялась, проклиная планеты, на которых труженики поднимаются с пением петуха.

Мишель был не один. Вероника стояла рядом, свежая, душистая, пухленькая, маленькая; единственно, что нарушало гармонию, – аккуратные кусочки пластыря, наложенные на вчерашние царапины.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Мишель, печальный, как французский мим.

– Все зажило или заживет, – ответила Кора. – Главное, что нам повезло.

– Кому как, – сказал Мишель, и Кора поняла, что он имеет в виду. А Мишелю хотелось объяснить причину своей печали, но он был деликатен и потому промолчал.

Они прошли в длинный низкий зал ресторана. Завтрак никуда не годился, потому что Мишель поселил Кору в самом шикарном отеле «Люкс», в котором повара старались придерживаться британских колониальных традиций. Кора представила себе гнев Милодара, когда тот узнает о расходах, понесенных организацией из-за расточительности Космо-флота.

Британские колониальные традиции выразились в овсянке и яичнице с беконом. Но овсянка здесь изготовлялась из куколок каких-то мелких бабочек, а яичница из яиц ящерицы куруаны. К счастью, Кора узнала об этом заранее и ограничилась жидким «импортным» чаем и вчерашней булочкой. Зато труженики Космофлота накинулись на бесплатный завтрак, словно специально голодали две недели. Чтобы рассеять возможные сомнения Коры, Мишель смущенно сказал, что стоимость питания включена в представительские расходы, а Вероника давно мечтала отведать жареных яиц куруаны.

– Кора, – признался Мишель, уже к ней расположенный. – Я тебе должен сказать, что забочусь о твоих интересах по официальному запросу ИнтерГпола. По официальному. Иначе нельзя – если бы я сделал что-то втайне, меня сразу бы выслали, потому что здесь и без того подозревают, будто я не столько агент Космофлота, сколько агент ИнтерГпола. Это смешно, правда?

Но глаза Мишеля не смеялись. Кора поняла, что он и на самом деле агент ИнтерГпола, и послушно посмеялась за него.

– Вероника рассказала, что вы вчера болтали о кланах и о принце Густаве. Наивно болтали, по-женски.

– Да, конечно, ничего интересного, – ответила Кора, и Вероника радостно улыбнулась. В отличие от землянина Мишеля она была пуганой местной жительницей.

– И куда вы хотели бы съездить? Какие достопримечательности вы хотели бы увидеть? Водопады? Заповедник сов?

– Пока что меня интересует одна достопримечательность – так называемый оракул Провала. Когда можно его посетить?

– Я уже звонил ему с утра, – сказал Мишель, признавая этим, что заранее обсудил проблему с Вероникой. – Он согласен вас принять сегодня. В одиннадцать-двенадцать. Обычно к нему записываются за год.

Вероника нервно разгладила скатерть.

– Может быть, вам не стоит с ним встречаться? – предположила она.

– Почему? Он мне нужен как свидетель по делу, которым я занимаюсь.

– Он злобный реакционер. – Вероника перешла на шепот. – Всем известно, что он предсказывает те бедствия, которые выгодны сильным мира сего. Буквально до смешного… Ну скажи, Мишель, скажи!

– Разумеется, он очень популярен, – осторожно произнес Мишель, предварительно оглянувшись. – И влиятелен. Но в конечном счете Вероника права. Многие убеждены, что он находится на содержании у некоторых сильных кланов.

– Точнее, у клана Дормиров, к которому принадлежит принц Кларенс, – уточнила Вероника.

– Соперник Густава? – Кора уже начала вживаться в местную политику.

– Именно так! – сказал Мишель. – Но все это было бы только смешно, если бы он врал. Но он угадывает! Угадывает важнейшие события! Вы не представляете, насколько ему у нас верят.

– До смешного, – сказала Вероника. – Я человек несуеверный, но иногда поражаюсь его ловкости. Может быть, за этим что-то есть… Ведь экстрасенсы существуют?

– Пока что в Галактике я их не встречала, – ответила Кора. – Ни одному из экстрасенсов не удалось нарушить законов физики. А это уже утешает.

– Жалко, – призналась Вероника. – Я в школе не выносила физику и всегда надеялась, что найдутся какие-нибудь волшебники или маги, которые эту проклятую физику отменят.

– Заодно с грамматикой? – спросила Кора.

– Ах, – согласилась Вероника, – вы говорите, словно льете мед на мои раны!

– Так что же он предсказывает? – спросила Кора.

– Он предсказывает неурожаи и засухи… – пискнула Вероника.

– Ну уж и засухи!

– У него на зарплате заместитель директора метеоцентра, – сообщил Мишель. – Только об этом нельзя говорить.

– Убьют? – спросила Кора.

– Нет, высмеют, а потом посадят в сумасшедший дом.

– Дело так плохо?

– Плохо настолько, что когда оракул вечной жизни…

– Как вы сказали?

– Официально его зовут Амитаюс, Будда вечной жизни… Так вот, когда он предсказал в прошлом году пограничную войну между двумя небольшими кланами, то оба клана собрали армии и начали пограничную войну.

– А когда он предсказал прорыв плотины в Горноречье? Помните? – сказала Вероника.

– К сожалению, помню. Плотина рухнула. От взрыва. И кто ее взорвал – так и не выяснили. А предсказание сбылось – и это главное! И погибло несколько сот человек.

– Одни его любят и трепещут… – сказала Кора.

– А другие ненавидят и тоже трепещут, – сказал Мишель, который, как землянин, имел право на скептическое мнение. Вероника положила ладонь на его руку, чтобы остановить.

– Здесь всюду уши, – прошептала она.

– Оракул любит выступать по телевизору, читать лекции, заколдовывать воду, предсказывать результаты местных выборов… Но главное его выражение: «Я никогда не ошибаюсь!»

– «И если я предскажу день своей смерти, то умру в тот же день», – закончила цитату Вероника.

– И я убежден, что в королевстве есть тысячи людей, которые желали бы, чтобы он сделал такое предсказание, – тихо сказал Мишель, изучая узор на скатерти.

– Скорее всего, не дождетесь, – сказала Кора. – Такие люди себя берегут.

– Боюсь, что так, – согласился Мишель. – Ну что ж, поехали?

Когда они вышли в обширный, но низкий холл гостиницы, Вероника, все так же вполголоса, обратилась к Коре:

– А о чем вы его хотите спросить? Если это не секрет?

– Для вас не секрет. Этот оракул объявил даме Рагозе и, возможно, другим лицам, что принца Густава убьют во время ВР-круиза.

– Все знают об этом! – подтвердила Вероника. – Я сама, кажется, вам об этом говорила.

– Но меня интересует – откуда он получил такую информацию, – сказала Кора.

– Оттуда, – показал Мишель пальцем в потолок. Он пропустил Кору в дверь.

– Милый Мишель, – сказала Кора. – Подобно вам, я верю в законы физики, а они гласят: слухи и сплетни распространяются от человека к человеку без посредства высших сил, которые заняты своими делами.

– Хорошая теорема, – согласился Мишель.

– Аксиома, – возразила Кора.

Было прохладно, собирался дождик. Мишель нервно раскрыл зонт, потом закрыл его снова. Кора спросила:

– А где ваша машина?

И по тому, как вздрогнул Мишель, поняла, что допустила бестактность. И тут же вычислила какую. Кора прилетела из мира, где машин или подобных им средств передвижения изготавливается столько, сколько нужно. Если у тебя что-то случилось с флаером или мобилем, ты берешь со стоянки другой… Но сейчас-то она в чужом мире. В мире, где машина – предмет престижа, где машины дефицитны и недоступны подавляющему большинству жителей Рагозы.

– Вашу машину взорвали из-за меня, – сказала Кора.

– Я напишу и отправлю на Землю рапорт, – сказал Мишель. – И они пришлют новую машину через два года. Да еще с выговором… А как нам работать?

– Как только вернусь на Землю, я сразу же пойду в Космофлот, – сказала Кора.

– Они будут с вами очень вежливы. Они мастера избавляться от неудобных посетителей.

– Но как же вы будете без машины?

– Буду брать напрокат, когда прилетают корабли. А так… обойдемся. Здесь есть общественный транспорт, – сказал Мишель, разводя руками и становясь еще более похожим на французского мима.

– Это не общественный транспорт, – возмутилась девушка. – Это общественное безобразие!

– Вероника!

Мишель поднял руку. Притормозило такси.

– К оракулу, – объявил Мишель. Водитель подозрительно покосился на пассажиров, но ничего не сказал.

– Интересно, кому я так помешала? – поинтересовалась Кора.

– Наверное, клану Дормиров, – предположила Вероника. – Это они хотят убить нашего Густава, чтобы трон достался тупому Кларенсу.

Выслушав Веронику, Кора обернулась к Мишелю.

– Не знаю, – тихо сказал тот. – Я не могу для себя ответить на вопрос: что выгоднее для клана Рагозы – посадить ли на трон законного короля из собственного клана, который ставит своей целью задачу ликвидировать кланы и превратить Рагозу в государство нового типа… или договориться с другими кланами и отдать трон чужому, но послушному королю?

Кора не стала отвечать на вопрос, обращенный не к ней.

Вероника ахнула:

– Ну как ты мог так подумать!

Машина свернула на пальмовую аллею фешенебельного района.

– Будьте осторожны, – прошептала Вероника на ухо Коре. – Если он предсказывает смерть, то человек обязательно умирает. Уже были случаи… Не злите его.

– Это не входило в мои планы, – призналась Кора.

Перед узорчатыми железными воротами Кора, попрощавшись, вышла из машины.

В воротах ее встретил мажордом в ливрее, с деревянным жезлом.

Кора поглядела на светящуюся электрическими лампочками вывеску над воротами: «ОРАКУЛ ПРОВАЛА».

– Что это означает? – спросила она. – Где у вас провал?

– Вам объяснят, мадам, – ответил мажордом. – Господин оракул ожидает вас в голубой гостиной, как раз у провала.

Фонтаны журчали на разные голоса, птицы вторили фонтанам, а бабочки, что кружились над клумбами, старались удержаться в колорите высаженных там цветов.

Господин оракул встретил Кору в вестибюле. Он стоял, опершись ладонью о белый бок мраморной Венеры.

– Кора, милая, – сказал он. – Как радостно и трогательно тебя увидеть вновь!

Оракул удивил Кору. И не столько странным приветствием, как тем, что оказался нестарым человеком, лет тридцати пяти, аккуратно, по местной моде, причесанным и одетым. Одна прядь была покрашена в голубой цвет и, завитая, падала на правый глаз – ну точно как у знаменитого певца, имя которого Кора, к своему стыду, забыла.

– Мне очень приятно, – сказала Кора, направляясь к оракулу и протягивая руку. – Но я не помню, когда мы встречались.

– Ах, Кора, Кора, – укоризненно произнес оракул, улыбаясь лукаво и добродушно. Был он неестественно гибким, словно вместо костей в нем находился упругий резиновый костяк. – Мы же были дружны в прошлой жизни, в конце двадцатого века… Ты была императрицей Жозефиной, а я маршалом Фошем.

Несмотря на ограниченные знания в истории, Кора сообразила, что ее морочат, ибо оракул сам никогда ничего не читал, кроме детективов Чейза и Шейнина.

– Ах, извините, – Кора подхватила тон оракула. – Как я могла запамятовать! Вы же взяли Бастилию и подарили мне открытку с ее видом!

– Не Бастилию, – поправил Кору оракул, – а Измаил. Но разве это столь важно?

Он жестом пригласил Кору в голубую гостиную.

Стены, потолок и даже пол этой обширной комнаты были стеклянными; за стеклами находился слой воды, подсвеченный голубыми лампами. В воде плавали рыбки и головастики. Зрелище было впечатляющее и не лишенное приятности.

Посреди пола чернело круглое отверстие диаметром в три метра.

– А вот и провал, – ласково произнес оракул. Незаметно для окружающих, но, разумеется, не быстрого взора Коры, он нажал носком ботинка на кнопку, чуть выступающую из пола у двери, и из черного колодца вырвался клуб голубого дыма. – Адские силы, – легко и почти весело заметил оракул. – Именно в них я обретаю способность видеть будущее.

Он указал на золотой треножник, на котором лежала подушечка, и Кора поняла, что именно там он восседает.

– А где вторая кнопочка? – спросила Кора.

– Какая кнопочка? – насторожился оракул.

– На которую вы наступите, чтобы дым прекратился, – и Кора показала на первую, у двери.

– Ах, это не имеет никакой связи, – сказал оракул. – Кстати, я забыл представиться. Обычно меня зовут моим мистическим именем Амитаюс, то есть Будда вечной жизни.

– Кора Орват, агент ИнтерГпола, – представилась Кора. – А у вас есть настоящее имя?

– У меня сотни имен, и все настоящие. Но друзья детства звали меня Оливером. Оливер Джадсон – в этом что-то есть!

Он уселся на треножник возле провала. Кора обернулась в поисках какого-нибудь стула.

– Тебе придется постоять, подруга моей предыдущей жизни, – сказал Амитаюс. – В моем присутствии никто не садится.

– В предыдущей жизни, – заметила Кора, – ты был куда лучше воспитан.

– Ты меня неправильно понимаешь, – ответил Будда вечной жизни, – субъективно я хотел бы, чтобы ты сидела или лежала в моем присутствии, а я стоял бы или лежал у твоих ног. Но мое положение обязывает меня к превосходству над тобой. Не сердись, моя милая, я ничего не могу поделать с общественным мнением. Здесь не только стены, здесь и потолок имеет глаза и уши. Мы живем в отсталом, пронизанном суевериями обществе.

Кора, конечно же, могла бы сесть и на пол, но ее сейчас интересовали не вопросы этикета, а факты. Идея о смерти Тесея во время ВР-круиза, судя по показаниям его тетки Рагозы, исходила именно из этой голубой гостиной. Кто-то должен был принести ее сюда. Вряд ли она родилась в воображении оракула, которому хотелось набить себе цену. Но ничего нельзя исключать. Так что Кора продолжила разговор стоя.

– Уважаемый Будда, – сказала она, – я пролетела половину Галактики, чтобы насладиться лицезрением вашего мастерства.

– Что это означает?

– Я хочу, чтобы вы предсказали мне судьбу принца Густава.

– Невозможно, – улыбнулся оракул.

– Почему?

– Потому что я могу предсказывать судьбу лишь вам или вашим близким. Предсказания по заказу на других порочны, неэтичны и, главное, лживы. Иначе ко мне прибегали бы соседи по квартире, соперники в любви и всякая преступная шантрапа.

– Почему же дама Рагоза узнала от вас судьбу Густава?