Дорогой мести Брэнд Макс
Глава 1
Мальчишеская мечта
Джон достиг прекрасного возраста – ему стукнуло четырнадцать. В это время мальчишки обычно обладают силой и стремлениями взрослых при полном отсутствии ответственности. Но Джон Таннер вот уже несколько лет вел себя как вполне надежный человек. Если быть точным, то с восьми. Он колол щепки для растопки, мыл и вытирал посуду, помогал стирать белье по понедельникам, скреб полы и следил за чистотой окон. Его тетушка жила тем, что содержала пансион, и, если бы не помощь маленького Джона, ей пришлось бы нанять опытного слугу.
Она обычно подчеркивала, что таким образом он зарабатывает себе на хлеб, на учение и крышу над головой. Сознание этого наполняло мальчишку гордостью, хотя от тяжелого физического труда у его рта залегла горькая складка, а взгляд стал пристальнее, чем у других детей его возраста. Только после полудня по воскресеньям да в немногие часы каникул Джон выкраивал время, чтобы выйти во двор позади дома и поиграть в индейцев.
Эта игра была его страстью, поскольку в те дни с Запада проникали захватывающие рассказы тех, кому довелось столкнуться с равнинными индейцами. Одежды из бизоньих и бобровых шкур рекой лились из далекого дикого зеленого моря прерий. А однажды Джон своими глазами увидел четырех индейцев в их полной боевой раскраске, промаршировавших в рекламном шоу по улицам Нью-Йорка.
«Неприлично так выставлять себя напоказ», – прокомментировала тот случай тетя Мэгги. Тем не менее это дало воображению мальчика крылья, способные унести в страну заветных мечтаний, и не только по ночам, когда он лежал с открытыми глазами, всматриваясь в темноту, но и средь бела дня, во время небольших передышек от работы. Если он на минуту отвлекался от мытья посуды или на мгновение, опершись о черенок лопаты, замирал, копая землю на заднем дворе, чтобы разбить огород, ему тут же рисовались картины безбрежных прерий, бегущие табуны огромных бизонов и нагоняющие их, скачущие во весь опор краснокожие всадники.
Джон думал об этих далеких местах не то чтобы с надеждой, а как ребенок может мечтать о волшебной стране из сказок «Тысячи и одной ночи», хотя буквально впитал их в свою плоть и кровь.
Задний двор был большим. Он простирался на весь квартал, занимая все свободное место до следующей улицы. Когда-нибудь его застроят, но в ту пору двор зарос кустарником, молодыми деревцами и казался Джону Таннеру достаточно диким, что ему и нужно было для игр. Высокий дощатый забор создавал относительное уединение и защиту от посторонних глаз, если не считать окон соседнего дома, но большую часть времени в течение дня они были закрыты ставнями.
Одежда мальчишки, очень простая, состояла из старых брюк, которые он собственноручно ушил, чтобы они облегали ноги, как обтягивающие штаны из оленьей кожи, толстых носков с пришитой к ним кожаной подошвой, наподобие мокасин, и головного убора из больших петушиных перьев, выкрашенных чернилами в желтый, красный и ярко-алый цвета. Оружием служили самодельный лук с несколькими стрелами, сделанными с большим терпением, вместо томагавка – старинный топор, а палка с плодом пекана заменяла шишковатую военную дубинку. Кроме того, у Джона был выброшенный мясником нож с наполовину сломанным лезвием. Оставшуюся часть лезвия он сделал с помощью точильного камня острым как бритва. Поскольку оно было из отличной шеффилдской стали, то стало самым настоящим оружием, и, когда Джон Таннер думал о нем, сердце его радостно ускоряло биение.
Большую часть свободного времени мальчик проводил с ножом, тренируясь в бросках, и так в этом преуспел, что с расстояния двадцати футов почти без промаха попадал в тонкий ствол молодого деревца.
Конечно же Джон был доволен своей ловкостью и меткостью. Даже осмеливался, достигнув такого мастерства, считать себя настоящим обитателем равнин или гор.
У него было много времени на тренировку, но он все равно бесконечно практиковался – либо на заднем дворе, либо просто мысленно: множество раз целился из деревянного ружья, тысячи раз вонзал острый нож в сердце врага и постоянно представлял себе, что снимает скальпы, скачет на диких мустангах, побеждает в сотнях войн.
Но когда мальчуган на мгновение оставлял игру и отдыхал, до него доносились звуки реальной жизни природы – хлопанье крыльев и посвистывание птиц, а весной – настоящее птичье пение. Тогда Джонни подкрадывался к пернатому певцу с такой осторожностью, будто силился поймать не только птицу, но и ее радостную песенку.
Так он прожил с тетушкой Мэгги шесть лет. А потом приехал его отец, и все переменилось.
Мальчик не много слышал об отце, потому что, когда упоминал о нем, на лице тетушки Мэгги появлялось скорбное выражение. О родителях он знал только то, что мама умерла вскоре после его рождения, а отец последние десять лет, путешествуя, вел полную приключений жизнь торговца. Время от времени он присылал им деньги, но всегда не слишком много, поэтому появление его самого удивило и Джонни, и тетю Мэгги.
Внешне отец был здорово похож на сына. Гилберт Таннер оказался среднего роста, крепким и подвижным, с добрыми серо-зелеными глазами и каштановыми волосами, но на Востоке, откуда он приехал, они выгорели и стали желто-коричневыми. Лицо тоже было покрыто загаром и отмечено страданиями.
Однако двое родственников были удивлены не столько его внешностью, сколько – богатством.
Гилберт Таннер был одет скромно, но как настоящий состоятельный джентльмен. В руках он держал трость, которой владел так, что тростник казался почти настоящим скипетром, а шейный платок, доходящий почти до подбородка, придавал его манерам некое высокомерие.
С ним вместе прибыло шесть огромных сундуков! Вместе с дорожными сумками и мешками, которые тоже входили в багаж, они заполнили весь чердак пансиона от одной стены до другой.
Отец приехал вечером. И они просидели, разговаривая с ним, до полуночи.
– Мэгги, – сказал он тетушке Джона, – высели всех своих жильцов, да как можно поскорее. Верни им плату за этот месяц и выстави вон. И тогда мы немного подновим наш старый дом. Корпус, похоже, еще крепкий, а вот каюты нужно перестроить, да и верхнюю палубу, по-моему, тоже не мешает заменить.
Мэгги сидела, сложив красные натруженные руки на коленях.
– Гилберт, – произнесла она, – что это значит? Ты разбогател, Гилберт?
Брат задумчиво посмотрел на нее, и вид у него был такой, словно он что-то подсчитывает.
– Да, – отозвался наконец, – я богат. Думаю, теперь можно так сказать. Ведь деньги еще не отменили в этом мире. Ты теперь больше не будешь работать, моя дорогая. Ты свое отработала, и за себя, и за моего мальчика.
– Он не был мне в тягость. Он был мне в радость. Он мне хорошо помогал, – проговорила тетушка Мэгги со слезами на глазах.
Гилберт поднял руку, призывая ее к молчанию, и пояснил:
– Я хочу, чтобы вы забыли все эти годы. Я постараюсь дать вам счастье, которое поможет вам о них забыть. Что касается меня, то я этого никогда не забуду. – Затем обратился к Джону: – Ты простишь меня, сынок?
Джонни Таннер зарделся. Ему никогда не приходило в голову, что он вправе требовать что-то у отца. Даже и не снилось, что он может его за что-то осуждать. Поэтому сейчас мальчик покраснел и в отчаянии уставился в пол.
Однако уже на следующий день он увидел свет небес. Отец повез его в центр города и одел с головы до ног в лучшую одежду.
– Сойдет и это, пока портной над тобой как следует не потрудится, – заметил Гилберт Таннер. – А теперь расскажи, что тебя больше всего интересует.
– Индейцы, – выпалил сын и покраснел.
Отец бросил на него косой взгляд, неожиданно ставший холодным, пристальным и критичным. Потом спросил:
– Ты имеешь в виду краснокожих, верно?
– Да, – подтвердил Джон.
– Ты хочешь снимать скальпы, я полагаю, и иметь табун пони?
Джон посмотрел на него с сожалением. Доверие мальчика можно завоевать, но не насильно.
– У меня самого были такие же мечты, – сообщил отец.
– Знаешь, – признался Джон, – я тоже немножко об этом подумываю.
– Самый лучший способ скоротать зимний вечерок, – поддержал его Гилберт Таннер. – Полагаю, у тебя есть ружье, мой мальчик?
– О нет! Конечно же нет.
– Никогда не пробовал стрелять?
– Стрелял, и довольно много. Тетушка Мэгги давала мне время от времени деньги на день рождения, на Рождество и так далее. Я ходил в городской тир и стрелял по мишеням.
– Тебе нравится стрелять?
– Больше всего на свете.
– У тебя будет ружье, и не одно, – заявил отец. – И лошади тоже. Положись на меня! Ружье, пистолеты и все, что ты захочешь. Составь список. Теперь у тебя будет новая жизнь, Джонни.
И эта жизнь началась в тот же день. Они вернулись домой с парой мелкокалиберных ружей и парой легких пистолетов.
– Это для начала, – заметил Гилберт Таннер. – Потом получишь кое-что получше.
Получше? Когда мальчик смотрел на блестящий металл оружия, лежащего на его кровати, то чувствовал себя словно в раю. Он гладил ружья и пистолеты и просто был в них влюблен. А Гилберт Таннер наблюдал за ним с грустной улыбкой.
В тот же вечер после ужина тетушка Мэгги сразу же отправилась спать из-за головной боли. Все происходящее слишком ее взволновало. Днем она то принималась плакать, то смеялась или хихикала, ее била дрожь.
Джон сидел на краешке стула и наблюдал за отцом, расположившимся в противоположном углу гостиной. Гилберт Таннер держал спину очень прямо, словно кавалерист, но не из-за нервного возбуждения, а по привычке, как человек, привыкший командовать другими людьми. Джону было непросто смотреть в его умные серо-зеленые глаза, но, время от времени улыбаясь, он это выдерживал. Ему хотелось найти слова, чтобы выразить свою благодарность за поток подарков, которых, по его мнению, было достаточно, чтобы осчастливить его на всю жизнь. Но слова не шли на ум. В горле стоял ком.
– Тебе что больше понравилось, ружья или пистолеты? – спросил отец.
– Пистолеты, – не задумываясь ответил мальчик.
Отец слегка приподнял бровь.
– Наверное, я не прав, – покаянно пробормотал мальчик.
– Ну, – откликнулся Гилберт Таннер, – пистолеты – вещь очень неплохая. Особенно если ты собираешься брать на абордаж пиратское судно или останавливать богачей ночью на большой дороге. Конечно, для этого пистолеты сгодятся. – Тень веселой улыбки скользнула по его лицу, и он добавил: – В противном случае, думаю, ружье гораздо полезнее.
– Я об этом не задумывался, – признался Джон. – Но знаешь, если придется сражаться с индейцами, то пара пистолетов…
Он заставил себя замолчать, прикрыв рот ладонью. Глаза его округлились, взгляд остановился. Мальчуган понял, что свалял дурака. Но его отец только согласно кивнул.
– Я тебя прекрасно понимаю, – заявил он. – Пистолеты предназначены для стрельбы с близкого расстояния. Но с этим им все равно не сравниться.
– С чем? – не понял мальчик.
– Вот с этим, – ответил отец и откуда-то из-под полы вытащил нечто, очень похожее на пистолет, за тем небольшим исключением, что у основания его дула был какой-то странный стальной цилиндр.
– Эта небольшая штучка янки стреляет ровно шесть раз без перезарядки. Ты сможешь уложить сразу шесть индейцев, Джон. Не успеешь и глазом моргнуть, как получишь шесть трупов. Как тебе это нравится?
Глава 2
История Таннера-старшего
Мальчуган остолбенел от восторга. Он понял, что все его заветные мечты начинают немедленно осуществляться, хотя и в совершенно ином аспекте.
– Ты не шутишь, папа? – спросил Джон, подозрительно всматриваясь в лицо отца.
– Конечно нет, – ответил тот. – За последние тринадцать лет я не пошутил и тринадцати раз. Ты видел, как действует эта штука? Ее изобрел Сэмюэл Кольт. И я полагаю, с помощью этого изобретения он изменит ход истории всего человечества. Вот как эта вещь разбирается.
Гилберт Таннер положил оружие на стол, и словно по мановению волшебной палочки оно распалось в его руках на составные части.
– Ты это делаешь почти автоматически! – восхищенно воскликнул мальчик.
– Ну, Джонни, – улыбнулся отец, – в мире все создано руками человека. И конечно, нет ничего такого, чего нельзя собрать, если уж разобрал. Со временем и ты этому научишься.
Он принялся объяснять устройство кольта со всеми подробностями. Внимательные глаза мальчика впивались в каждую деталь.
– Шесть выстрелов! – зачарованно произнес он, качая головой.
Да, таким градом пуль можно разогнать целую толпу! Огромную толпу воинственных, неистово вопящих индейцев, готовых наброситься после первого же выстрела, но удивленных и сбитых с толку непрекращающимся оружейным огнем. Они тут же расступятся и бросятся удирать от волшебного пистолета.
– И что, теперь на Западе много таких? – поинтересовался Джон.
– Да, встречаются иногда. Но не думаю, что их много. Лично я получил его от шкипера-янки в южных морях, – ответил отец и издал тихий смешок.
Мальчик уставился на него горящими глазами, не осмеливаясь задать вопрос.
– Нет, я его не покупал! Вовсе нет! – пояснил Гилберт Таннер.
– Тогда что же тебе пришлось сделать, чтобы заполучить его? – не удержался Джон от вопроса.
Отец пристально посмотрел на сына. И тому снова стало трудно выдержать пристальный, будто проникающий в самые глубины его мозга, взгляд внимательных серо-зеленых глаз. Но ему все-таки это удалось.
– Так вот, Джонни, – продолжил отец, – думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы хранить секреты.
Джон засиял.
– Можете на меня положиться, сэр!
– Шкипер, у которого я взял этот пистолет, был моим конкурентом.
– Конкурентом по бизнесу, сэр? – уточнил мальчик.
Гилберт Таннер поднял глаза к потолку.
– Ну да, в определенном смысле его можно назвать конкурентом по бизнесу, – согласился он. – Будем считать, что так, Джон. Я пока не могу объяснить тебе всего, но когда-нибудь непременно это сделаю. – Он помолчал и честно добавил: – Наступит день, когда ты узнаешь историю всей моей жизни. В ней были черные и даже очень черные дни. А пока я поведаю тебе об этом вкратце, поскольку то был для меня красный день календаря, давший возможность снова вернуться домой.
– Тогда и для меня это был самый счастливый день! – воскликнул Джон.
– Вероятно, – отозвался отец. – Наступит день, когда ты почувствуешь его преимущества больше, чем теперь. Но в любом случае ты имеешь право знать об этом дне, так как именно он вернул меня домой и дал мне оружие, которое так сильно тебе понравилось.
Джон еще ближе подвинулся к краешку стула. Его глаза блестели, словно звезды.
– Суть в том, – начал Гилберт Таннер, – что у меня было утлое маленькое суденышко, а у этого моего конкурента, этого шкипера, – отличный большой корабль. Зато у меня была небольшая, подчиняющаяся мне с первого слова команда, а у него на борту – банда головорезов. И еще: груз, который я вез, был ему нужен. Он считал, что у него есть на это право. Конечно, в определенном смысле оно у него было. А я считал, что имею право на груз, который находился на его судне. И в этом тоже была определенная доля правды.
– Я что-то не совсем понимаю, – признался сбитый с толку Джон Таннер, закусив губу, весь обратившись во внимание.
– Когда-нибудь я расскажу тебе поподробнее, – пообещал отец с тенью легкой улыбки.
– Спасибо, сэр.
– Ну вот. Когда я заметил его судно, плывущее в тумане, то сменил направление и пустил мое суденышко по ветру. При попутном ветре я развил неплохую скорость, но когда посмотрел назад, то увидел, что его корабль плывет гораздо быстрее. Ему помогали паруса, которые намного превосходили оснастку моего суденышка.
Он замолк, погрузившись в размышления.
– И что потом? – не выдержал мальчик.
– Тогда я понял, что уйти мне не удастся. Поэтому решил принять бой. Ветер стал порывистым, и я понял, что он вот-вот переменится. Приказал команде встать на изготовку и приготовиться извлечь из данной ситуации выгоду. К этому времени с большого корабля открыли пальбу – капитан на языке пушек отдавал нам приказ лечь в дрейф.
Но как раз в этот момент ветер переменился. Мы мгновенно развернулись и пустили наше суденышко в обратном направлении вдоль борта большого корабля. Можно сказать, от такого поворота событий у наших преследователей перехватило дыхание. Их корабль был таким большим, что они надеялись слопать нас без всяких усилий. Или поясню по-другому, их корабль настолько превосходил наш по размерам, что они никак не ожидали от нас сопротивления. Думали, мы бросимся от них удирать, а они нагонят нас в открытом море и раздавят как слон муху.
– Но они вас не догнали! – воскликнул мальчик, захлопав в ладоши.
– Да нет, это скорее мы их догнали. Скользя по правому борту большого корабля, мы зацепили его баграми и в мгновение ока крепко прижались к борту. Моя команда была готова к штурму, а люди на том корабле – нет. Мои парни перемахнули через высокий борт, словно кошки, и, когда они оказались на палубе, тут же засвистели сабли, защелкали пистолетные выстрелы, засверкали выдвижные лезвия адских малайских ножей. Я покажу тебе несколько их экземпляров потом.
– Вы их победили! – обрадовался Джон.
– Ну, почти. Они не ожидали, что мы сумеем вот так попасть на их корабль. Поэтому, когда мы появились, кинулись врассыпную и даже не успели понять, что происходит, как половина палубы уже была за нами. Но потом шкипер позвал на помощь своих офицеров и нескольких опытных бойцов, чтобы схватиться с нами на шкафуте[1]. Нам пришлось пережить несколько несладких минут. Однако, Джонни, запомни: тот, кому удалось одержать победу с самого начала, намерен побеждать и впредь. У них было больше людей, и они были столь же хорошими бойцами, как и люди из моей команды. И шкипер у них был не хуже меня, и сражался наравне со мной. Но у меня было преимущество в неожиданности. А его люди теснили друг друга в беспорядочной толпе. Им было мало простора. Через несколько минут они отступили и бросились бежать.
– И куда же они побежали? – удивился Джон.
– В море, конечно, – спокойно пояснил отец. – Но шкипер и его помощники не обратились в бегство. В их трюмах находилось то, ради чего они готовы были умереть. И тогда шкипер бросился на меня, стреляя из этого револьвера.
– Из этого самого? – переспросил мальчик.
– Из него. Но он поскользнулся на чем-то на палубе.
– На крови? – выдохнул Джон.
– Наверное, это была кровь. В общем, зашатался и упал, и тут мои парни накинулись на него.
– И убили?
– Нет, не убили. Потому что когда он увидел, что его конец близок, то прохрипел, что отдаст мне то, что стоит его жизни, и даже больше. Ведь в определенном смысле, принимая во внимание его профессию, он был тем, кого мы называем честным человеком. Я услышал его слова и крикнул парням, готовым с ним разделаться. Потом послал несколько человек сообщить его людям, которые плавали в воде, что они могут подняться на борт. А остальных отправил проследить за грузом, потому что часть его нужно было перегрузить на мое судно. Сам же я отправился в каюту к шкиперу, и мы с ним выпили по стаканчику вина.
– Вы так быстро подружились? – поинтересовался мальчик, удивляясь все больше и больше.
– Вроде того, Джонни. Ведь я держал этот самый его пистолет, который подобрал с палубы, и целился ему в голову. «Ну и какую цену ты хочешь заплатить за свою жизнь?» – спросил я. «Она у тебя в руках», – ответил он. «Ты имеешь в виду пистолет?» – слегка разозлился я. «Передерни голову дракона справа налево, – сказал он, – а потом поставь ее снова на место». Вот видишь, Джонни, на рукоятке эту штуковину, которая напоминает голову дракона? Я сделал, как он сказал, вот как сейчас, и мне на руку выпало нечто.
При этих словах Гилберт Таннер передернул голову дракона, потом поставил ее снова на место, и из выемки в рукоятке ему на ладонь выскочила огромная жемчужина, которая блестела словно маленькая луна в темном безоблачном небе!
Глава 3
Болтун на заборе
– Тут половина того состояния, что я привез домой, – пояснил старший Таннер. – На вид совсем маленькая вещь, но стоит больших денег. У этой жемчужины своя история.
– Она прекрасна, – произнес Джон, беря и рассматривая жемчужину. – Никогда не видел ничего подобного. Лучше убери обратно, пока я ее не уронил.
– Не уронишь, – заверил отец с хмурой улыбкой. – Ее еще никто не ронял, хотя она переходила из одних рук в другие. Она была причиной больших неприятностей и вызывала столько разговоров, сколько я за всю мою жизнь не слышал. Но здесь она в полной безопасности. Не думаю, что кому-то взбредет в голову искать жемчужину в рукоятке пистолета, верно?
– Да, – согласился Джон, – полагаю, никто не догадается. Отличный тайник. А что, если ты уронишь пистолет?
– Теперь за мной стоят закон и порядок, Джонни, – пояснил отец. – Кроме того, я не собираюсь ронять мой пистолет. Но спрятанное оружие рано или поздно приносит большие неприятности. Поэтому я уберу его в ящик бюро в моей комнате. Пусть жемчужина там полежит, пока я не найду честного ювелира, который даст за нее настоящую цену, и достаточно богатого, чтобы расплатиться со мной. Должен сообщить тебе, Джонни, что по качеству своему эта жемчужина – самая лучшая в мире. Индусы называли ее Дочерью Луны. Неплохое название, как ты считаешь?
– Да, сэр, – согласился мальчик.
Он вернул жемчужину и немного отступил, глядя на отца с возросшим вниманием.
Гилберт Таннер ответил ему столь же пристальным взглядом.
– Сегодня ты кое-что обо мне узнал. Позднее узнаешь еще больше, когда я сам разберусь в тебе получше, а ты – во мне. Со временем будешь знать обо мне почти все, хотя в моем рассказе все равно останутся темные места. Понимаешь?
Джонни Таннер подумал о залитой кровью палубе торгового судна и о сражающихся на ней бойцах и кивнул:
– Да, полагаю, немного понимаю.
– Тогда отправляйся скорее спать. У тебя был длинный день. Но запомни одно.
– Да, сэр?
– Мы с тобой друзья до конца, ведь верно?
Джонни порывисто протянул руку и изо всех сил пожал ладонь отца. Оказалось, что она прохладная и твердая, словно железо.
– Да, сэр, – подтвердил Джонни, – до конца.
Укладываясь в постель, он чувствовал, что в нем что-то изменилось, словно в него вдохнули новую жизнь. Джон ощущал себя другим человеком. Из каждого взгляда, слова и поступка отца исходили доверие, серьезная привязанность к нему и преданность. Это не могло не вызвать в нем ответной реакции.
Затем, лежа на спине, мальчик долго всматривался в темноту ночи и представлял себе прошлую жизнь Гилберта Таннера.
Он многого не знал, но и того, что услышал, было достаточно, чтобы догадываться о необыкновенных событиях его жизни. Было ясно, что отец Джонни – искатель приключений. Возможно, в свое время он натворил немало бед. Но наверняка сделал и немало добра, поскольку добро присуще его прямой искренней натуре. Возможно, совершал и преступления, но сын надеялся, что не слишком жестокие. Несомненно, если судить по рассказанному эпизоду, вел жизнь полную насилия, но ведь и Дрейк, и другие великие герои, перед которыми мальчик преклонялся, тоже его не избежали.
Наконец Джон погрузился в счастливые сны, от которых очнулся, когда яркое солнце стояло уже высоко.
По прежнему распорядку дня ему следовало бы быть на ногах еще с восхода. Мальчик в испуге выпрыгнул из постели прямо на середину комнаты, протянул руку к одежде, но когда увидел ее, вдруг вспомнил, что она у него новая, как новая у него и жизнь!
Ему больше не надо выполнять тяжелую работу на кухне и по дому. Он свободен! Оставалась только школа, но в школу надо было идти только в понедельник. Целый день мальчик будет сам себе хозяин. Он оделся и спустился к завтраку, терзаемый чувством вины.
После того как они поели, отец отправился в город, где у него были какие-то дела, тетушка Мэгги тоже куда-то ушла до полудня, так что к девяти часам Джонни Таннер остался один-одинешенек на заднем дворе – развлекайся до обеда сколько влезет!
Свободное время он ценил на вес золота. Интересно, привыкнет ли когда-нибудь, что его стало много? Однако решил над этим долго не размышлять – его мозг был занят мечтами наяву. Сегодня он не хочет воображать себя индейцем. Он будет капитаном торгового судна в Южных морях. Будет командовать бравыми и отчаянными моряками. Сначала обратится в бегство от превосходящего силой врага, а потом, перехитрив, атакует его и победит!
Для подобного мероприятия денек был самый подходящий. Дул резкий северо-восточный ветер, облака стремительно неслись по небу, солнце светило ярко, но жара немного спала.
Кусты на пустыре трепетали и гнулись под порывами ветра, который наклонял макушки молодых деревьев. Их не трудно было вообразить оснасткой судна, трепещущей под ветром, а ряд более высоких деревьев чуть сзади – бортом другого судна. Через минуту Джон уже был весь во власти игры.
Интересно, а как одета команда торгового судна южных морей?
У него об этом не было ни малейшего представления, поэтому он надел на себя милый его сердцу индейский наряд. И все же для полного совершенства не хватало одного: револьвера, лежащего в комнате отца.
Когда мальчик подумал о нем, по его юному телу от волнения и удовольствия прошла дрожь. Если он пойдет туда, найдет оружие и возьмет его на время, чтобы поиграть, – будет ли это кражей?
Джон взвесил ситуацию со всех сторон. Он был строго воспитан на принципах честности, но сейчас чувствовал, что отец легко простит ему столь незначительное нарушение. Ведь ему не доведется повредить оружие, и уж наверняка оно не причинит вреда ему самому! Нужно только не касаться пальцем спускового крючка.
Поэтому мальчик пошел в дом и поднялся в комнату, где расположился Гилберт Таннер. Первое, что бросилось ему в глаза, были висящие в головах кровати кривые ножны, из которых высовывался украшенный драгоценными камнями эфес. Он уставился на саблю словно зачарованный. У него возник странный соблазн вытащить ее из ножен, но тут Джон вспомнил, что отец еще не показывал ему это оружие. А вот с револьвером было совсем другое дело. Отец по доброй воле открыл ему свои секреты.
Мальчик выдвинул верхний ящик бюро и тут же взял револьвер в руки.
Если и есть в его действиях что-то нехорошее, конечно же удача будет на его стороне!
Он поднял сокровище.
Интересно, жемчужина еще там?
Джонни повернул голову дракона, потом вернул ее на место, и ему на ладонь выкатилось блестящее маленькое чудо. Казалось, жемчужина сверкала еще сильнее, прямо светилась кремовым светом изнутри в сумерках комнаты, окна которой были закрыты ставнями. Внезапно мальчик почувствовал, что он совершенно один и что эта вещь таит в себе опасность.
Засунув жемчужину обратно в тайник, он дернул голову дракона, поставив ее на место, затем спустился по лестнице и вышел во двор.
Это было совсем другое дело – настоящее оружие вносило в его игру достоверность. С револьвером за поясом Джон отправился к качающимся от ветра деревьям, а потом с ветки на ветку легко и быстро забрался на одно из них. Он знал каждую ветку, знал, какой вес она может выдержать, знал, на какой высоте от земли она расположена. Мальчик много часов провел в ветвях, днем и даже при свете луны, поэтому теперь забирался на дерево, чувствуя себя в полной безопасности.
Он был уже почти на вершине грот-мачты и собрался прокричать команду сменить курс корабля, чтобы пустить его в подходящем ветре прямо под нос вражеского корабля, как кто-то позвал его с дощатого забора.
Мальчик посмотрел вниз сквозь зеленые ветви дерева и увидел длинного, худого верзилу, сидящего верхом на заборе свесив ноги, словно он устроился на стуле. Конечно, поверх забора была приколочена длинная доска, что делало его положение вполне сносным.
– Привет, незнакомец! – сказал человек на заборе.
– Привет, – отозвался мальчик.
– Ты один из дел аваров или индеец племени «черноногих»? А может, ты забрался в Скалистые горы?
Эти названия произвели на мальчика должное впечатление.
– Эй, – заинтересовался он, – вы знаете эти места?
– Могу поклясться, – ответил верзила.
Через пять секунд младший Таннер был на земле перед забором, позабыв о кораблях и даже о револьвере за поясом.
– Спускайтесь сюда! – пригласил он.
Незнакомец отрицательно покачал головой.
– Когда я был еще несмышленышем, моя мамочка обычно говорила: «Гарри, никогда не входи никуда, если только тебя не пригласил сам хозяин». И я этих слов никогда не забываю. Знаешь, как это бывает: втемяшилось в голову, и никак оттуда не выбьешь, – сказал он совершенно серьезно, при этом постукивая себя по лбу, подмаргивая и кивая Джонни, словно желал оживить в памяти мальчика подобные вещи.
Гарри был настолько худ и легок, что походил на огородное пугало. Видно было, что он очень беден, потому что пиджак у него был из одной материи, а брюки – из другой. Штанины, заканчивающиеся бахромой, едва доходили до щиколоток. Каблуки на ботинках с толстой подошвой с внешней стороны были стоптаны.
– Моего отца нет дома, – сообщил Джонни, – но вы все равно можете спуститься сюда.
– Нет дома, говоришь? – переспросил Гарри.
И его маленькие глазки сверкнули, когда он глянул в сторону дома. Верзила схватился за край доски и подался вперед, словно уже хотел было спрыгнуть вниз, но потом почему-то передумал. Удержался и принял прежнюю позу.
– Мне и здесь неплохо, – заявил он. – С такой высоты только проповеди читать, а врать как-то неудобно.
Он широко улыбнулся мальчику, и тот ответил ему улыбкой. Джон никогда прежде еще не встречался с такими людьми. Этот парень выглядел как настоящий бродяга. И будь мальчик более осторожным, он, возможно, перепугался бы. Но младший Таннер был уверен в силе собственных рук и широких плеч. Во всяком случае, его грудь не шла ни в какое сравнение с узкой грудью незнакомца, поэтому он нисколько его не боялся.
Глава 4
Специалист по индейцам
Джонни поинтересовался:
– А чем вы занимаетесь? И с какими индейцами вам довелось встречаться?
Его собеседник сощурил один глаз, словно это помогало ему вспоминать.
– Ну, сэр, – произнес он доверительно, – вот что я вам скажу. Я был торговцем, погонщиком мулов и разведывал бизоньи стада. Ставил ловушки и сам в них попадался! – Верзила разразился высоким хриплым смехом.
– Вы попадались в ловушки?! – удивился Джонни.
Дылда махнул рукой и решил сменить тему.
– Это длинная история, – объявил он. – А вот насчет индейцев, с которыми мне приходилось сталкиваться. Ну, я знаю их вдоль и поперек, начиная от низкорослых кривоногих ассинибойнов, кончая конокрадами-команчами, черт бы подрал их грязные красные шкуры! И конечно апачи. Эти апачи такие трусливые, что им совершенно нельзя доверять!
– Я слышал о них. То есть хотел сказать, читал, – поправился Джонни Таннер. – Как бы мне хотелось узнать о них побольше!
– Самый лучший способ узнать апачей и команчей – это расспросить о них мексиканцев.
– Мексиканцев?
Гарри подмигнул.
– Апачи и команчи – это настоящая зараза в Мексике, просто болезнь.
– Не понимаю, что вы хотите сказать, – замялся Джонни.
– Поймешь, если поживешь где-нибудь к югу от Рио-Гранде, – пояснил Гарри. – Да и к северу тоже. Апачи и команчи там разносят разные болезни. Когда наступает Мексиканская Луна, пастухи заболевают перемежающейся лихорадкой, вот что я скажу.
– А что такое Мексиканская Луна? Никогда не слышал.
– Ну, это когда команчи и апачи прокладывают тропу на юг, а им светит луна.
– То есть идут по тропе войны, вы это хотели сказать?
– Я хотел сказать, что они отправляются красть лошадей и угонять скот, но, конечно, им приходится сражаться.
– Догадываюсь, они очень неплохие воины, – заметил Джонни с округлившимися глазами.
– Можешь поверить мне на слово. – На этот раз Гарри закрыл оба глаза и не открывал их, пока согласно кивал головой, чтобы Джонни убедился в искренности его последнего утверждения.
– Полагаю, они почти такие же хорошие воины, как и белые, верно? – решил удостовериться мальчик.
Маленькие глазки верзилы внезапно открылись и пристально, не мигая, уставились на мальчика, словно глаза птицы.
– Что ты хочешь этим сказать? – требовательно спросил он.
– Ну, я просто поинтересовался, уступают ли индейские воины белым.
Гарри посмотрел на небо, потом снова на Джонни.
– Понимаю, что тебя интересует. Представим, что десять тысяч индейцев стоят напротив десяти тысяч тренированных солдат в чистом поле, и кто тогда победит?
– Ну да, вроде того…