Красная угроза Панов Вадим

А в кабинете великого фюрера события шли своим чередом.

– Здравствуйте, шасы, – осклабилась Маманя, усаживаясь напротив близнецов. – Давно не виделись.

– Ну, вообще я тебя никогда не видел, – буркнул Майно.

– А я тебя уже забыл, – пропищал Лебра.

– Но нам всё равно есть о чём побазарить, – подытожила Маманя. – Правда?

– Неправда.

– Правда.

Сопля хихикнула, Штанина, которая впервые оказалась в подобной ситуации, криво ухмыльнулась, ожидая дальнейшего развития событий, и попыталась встать в центр кадра. Сопля дала дерзкой подруге по башке и сообщила зрителям:

– Сейчас мы покажем великому фюреру, где тут власть.

– Кто здесь власть! – поправил её Жуций и выругался.

– Покажем великому фюреру, кто здесь где, – поправилась Сопля, мозги которой до сих пор не набрали нужной алкогольной кондиции и слегка путались.

– Никто не смеет обижать детей! – зачем-то добавила Штанина, чем привлекла к себе внимание. – Пусть они выступают где хотят!

– Это что ещё за чучело? – кивнул на неё Кувалда.

– Не чучело, а будущий уйбуй Гниличей, – хмыкнула Маманя, решив отвлечься от надувшихся шасов.

– Расползается, значит, зараза, – прокомментировал происходящее фюрер.

– Ты сейчас о чём? – прищурилась Сопля.

– Об указе королевы? – добавила Штанина.

Кувалда замер.

– Она ещё Берегиня, – напомнил Майно.

И тут же получил:

– Ты тоже против королевы?

Маманя очень хотела надавить на шаса, но не удалось.

– Естественно, против, – в упор глядя на тётку Дурич, ответил Майно. – Я из Тёмного Двора, дура, я генетически против вашего Великого Дома.

– Как ты меня назвал?

– Повторить или не позорить в прямом эфире?

Майно был горд собой: во-первых, он едва ли не впервые употребил бранное слово в присутствии женщин; во-вторых, в адрес одной из присутствующих женщин; и в-третьих, останется безнаказанным. Майно радовался, как ребёнок, и Лебра про себя отметил, что общение с дядей Урбеком не прошло для старшего брата бесследно.

Жуций, который внимательнейшим образом следил за происходящим, сообщил режиссёру, что если Маманя не убьёт наглого шаса на месте, то эпизод придётся вырезать.

Пришлось вырезать.

– Зачем явились? – резко спросил одноглазый, надеясь развить успех Майно.

Но не развил.

– За деньгами, – не менее резко ответила Сопля, предоставляя Мамане возможность перевести дух и прийти в себя.

– Своих мало?

– Наследством интересуюсь.

– Сначала его заработай.

– Уже.

– Что «уже»? – не понял фюрер.

– Уже заработала, – объяснила Сопля. – Когда ты мамочку мою единоутробную в своём вот этом кабинете после полов мытья прямо на столе…

– Не было ничего такого! – рявкнул Кувалда.

– Напрасно ты доченьку родную, кровинушку, признавать отказываешься, напрасно… – елейным тоном произнесла вернувшая себе самообладание тётка Дурич. – Но мы с тобой, любимый, после переговорим, по-семейному. А пока у нас другая тема – деньги.

– Какие феньги? – насторожился одноглазый.

– За «ЭлектроБарыгу».

Великий фюрер бросил быстрый взгляд на шасов. Шасы ответили уверенным молчанием: когда речь заходила о финансах, они говорить не торопились.

– Нам нужны деньги.

– Мне тоже.

– Нам – для семьи, – подчеркнула Маманя.

– Мне тоже.

– Значит, ты меня понимаешь, – рассмеялась тётка Дурич и хлопнула Кувалду по плечу. Хлопнула так, что одноглазый едва не влетел в стену. – «ЭлектроБарыга» должен работать на всю семью. И должен приносить прибыль. Нам. Всем.

– Он и работает на всю семью.

– Тогда где моя доля?

– Принеси товар – получишь фолю.

– Ты приносишь – мы продаём, все счастливы, – объяснил нехитрую комбинацию Лебра. – Товар – деньги…

– Я – из руководства, – веско сообщила Маманя. – Меня королева назначила быть женщиной.

– Тогда отбери товар у своих подчинённых, принеси, мы его продадим, и все тоже будут счастливы, но чуточку по-другому, – переделал комбинацию Лебра.

– Нет у неё пофчинённых, – засмеялся одноглазый. – Кроме Фуричей, а они от неё товар прячут.

– Не прячут!

– Тогфа гфе он?

Было видно, что владельцы «ЭлектроБарыги» собираются стоять до конца, и тётка Дурич решила резко сменить тактику.

– То есть договариваться по-хорошему мы не желаем? – насупилась Маманя.

– Нет, – кивнул великий фюрер, продолжая тискать ятаган.

Кувалда думал, что сейчас последует продолжение, громкие вопли, плавно переходящие в оскорбления, но Маманя вдруг резко повернулась и ткнула пальцем в Майно:

– Ты!

– На меня можешь не смотреть, – твёрдо произнёс старший близнец. – И на брата тоже. Мы с тобой договариваться не собираемся.

– Это ещё почему?

– Потому что наша доля не пересматривается ни при каких обстоятельствах.

– Это ещё почему?

– Тебя что, заклинило?

Маманя ошалело посмотрела на дерзких шасов – она не ожидала, что хлипкие брюнеты осмелятся столь нагло с ней спорить, и атаку попыталась продолжить Штанина. Юная Гнилич очень хотела показать себя, особенно на камеру, вот и вклинилась в разговор.

– Вы тут здесь у нас вообще не забывайтесь! – завопила она, размахивая тощими конечностями. – Вы нам все должны! За всё должны! За все репрессии должны! Вы нас обманывали сотни лет, так что теперь вам платить и каяться, убийцам! Платить и каяться!

– Прекрасно, – прошептал Жуций. – Очень эмоционально.

Однако шасы, к огромному разочарованию конца, оказались готовы к подключению излишне деловой Штанины.

– Слушай, это ты вчера бегала по Форту и кричала, что излечила сифилис? – презрительно осведомился Майно.

– Триппер, – машинально поправила его Гнилич, обрывочно припомнив детали прошлого вечера.

– Пересядь чуть дальше, – распорядился Лебра. – У меня новая, очень ревнивая девушка, не хочу ничего подцепить.

У Штанины задёргался парик.

– Если триппер, то, скорее всего, Бушприт нашкодил, – добил глупую девицу одноглазый. – Больше некому. – И широко улыбнулся: – Где он тебя подловил?

В ответ оскорблённая Гнилич разразилась матерными воплями.

– Это тоже вырезать, – распорядился Жуций, который уже понял, что его протеже рано общаться с шасами на тему денег. А возможно, они никогда до этого не созреют.

– Делиться будете? – в последний раз поинтересовалась Маманя.

– Мы не амёбы, – хихикнул Лебра.

– Ещё раз сюда притащитесь – отключим «Барыгу», и станете снова к Урбеку бегать, – холодно заявил Майно.

– Ну и будем.

– А Урбек с «ЭлектроБарыгой» в доле, и вряд ли ему понравится, если вы опять начнете отираться на его складе.

– Дядя Урбек говорил, что без вас воздух чище, – добавил Лебра. И не менее резко, чем Маманя пару минут назад, бросил: – Теперь всё понятно?!

– Понятно, – буркнула тётка Дурич, отворачиваясь от камеры.

– Не слышу, – повысил голос старший близнец.

Великий фюрер хохотнул и сделал глоток виски. Лебра посмотрел на цифры вчерашнего дохода и приятно улыбнулся.

– Думаете, прижали? – злобно ощерилась Маманя.

– Не думаем, а знаем.

Тётка повернулась к одноглазому.

– Тогда поговорим с тобой…

– И со мной говорить не нафо, – отрезал тот, хорошо запомнив манеру поведения компаньонов. – В «ЭлектроБарыге» фругих акционеров не буфет!

– Ты что, шас?

– Шас не шас, но шас как прикажу вас повесить…

– То есть ты против королевы?

Но Кувалда уже придумал, как парировать обвинения в измене:

– А что, королева буфет плакать, если я тебя повешу?

– Что?

– То, что слышала, – продолжил напирать великий фюрер. – Буфешь слишком возникать – завтра же у Фуричей появится новый уйбуй в юбке. А королева фаже не узнает, что в команфе случилась замена… Или ты фумаешь, она вас в лицо различает, фур крашеных?

Это был нокаут.

– Зря ты так, – пробубнил Лебра, но тихо, чтобы женщины не услышали. – Этого они тебе не простят.

Однако сейчас великому фюреру было плевать на предупреждения: он наслаждался происходящим так же, как Майно несколько минут назад. Гендерный маятник Красных Шапок качнулся в обратную сторону.

– То есть ты нам денег тоже не дашь? – прищурилась Маманя.

– И не нафейся.

– Посмотрим! – И тётка Дурич обиженным бульдозером вылетела из кабинета.

– Пожалеешь, папа, – прошипела Сопля.

– Как ты меня назвала?

Одноглазый хотел швырнуть в наглую малолетку что-нибудь тяжёлое, но та успела вовремя покинуть кабинет. Уходящая последней Штанина продемонстрировала присутствующим средний палец и с силой захлопнула дверь перед носом оператора, едва не разбив дорогостоящую камеру.

– Женщины, – вздохнул Лебра.

– Тебе виднее, – хмыкнул Майно.

– Да, с ними тяжело.

– Что фелать буфем? – попытался влиться в разговор Кувалда, но услышал прохладное:

– У тебя проблемы, ты и думай.

– Но к деньгам их лучше не подпускать.

– Это понятно.

Братья посмотрели на унылого фюрера, поняли, что в лысой голове вождя нет ни единой подходящей мысли, переглянулись, и Лебра произнёс:

– Уговори зелёных отменить этот идиотский указ. Иначе наплачешься.

Одноглазый обдумал совет и кивнул:

– Наверное, нафо.

И тяжело вздохнул.

Несмотря на вопли Птиция о том, что он крайне занят, безумно занят, немыслимо занят и не в силах уделять «этим бестолковым наёмникам столько времени, сколько они требуют», торопиться Артём и Кортес не стали. Сытно и вкусно пообедали – на поварах в «Ящеррице» не экономили, поскольку управляющий считал вкусную еду лучшим обрамлением шоу, – поговорили о погоде, политике, экономике и видах на грибы в этом году, чем довели конца до белого каления, и лишь после этого приступили к работе. Кортес взял клубный «Мерседес», на котором охранники развозили по домам припозднившихся клиентов, и поехал в «Тиградком», в главную телекоммуникационную компанию Тайного Города, специалисты которой, умело смешивающие магию и технологии, могли провести идеальный поиск объекта с применением всех существующих современных средств. А Птиций и Артём на внедорожнике наёмников отправились в Замоскворечье, где ушлый конец повстречал очаровавшую его девушку.

– Здесь! – крикнул управляющий, когда машина оказалась примерно посередине переулка. – Я видел её здесь!

И огляделся с таким видом, словно чаровница должна вот-вот появиться вновь.

– Точно? – прищурился наёмник, останавливая внедорожник.

– Абсолютно, – конец уверенно ткнул пальцем в проход между двумя домами: – Она вышла оттуда.

«Со стороны Большого Овчинниковского, – машинально отметил Артём. – Похоже, Кортес не ошибся».

А вслух спросил:

– Девушка была одна?

– Да.

– И появилась примерно в половине четвёртого?

– Да.

– Что она делала?

– Шла, – ответил конец, выдержав короткую паузу. – Я уже говорил. И про время говорил… Ты что, меня проверяешь?

– Уточняю, – спокойно ответил умеющий врать Артём, сохраняя на лице идеально невозмутимое выражение. – Я должен точно понимать, как произошла ваша встреча.

– Зачем?

– Чтобы найти твою красавицу.

– Откуда ты знаешь, что она красавица? – с подозрением осведомился конец.

– Хочешь сказать, что влюбился в уродину?

Несколько мгновений Птиций обдумывал неожиданный вопрос, после чего мотнул головой:

– Нет.

– А если бы я хотел тебя проверить, – размеренно продолжил Артём, – то спросил бы, что ты здесь делал в столь поздний час.

– Понятно, – коротко ответил конец и отвернулся.

В разговоре возникла пауза. Птиций изучал окрестности, Артём – Птиция. Через несколько секунд им обоим стало скучно, и конец поинтересовался:

– Что дальше?

Наёмник поднял брови:

– Что ты здесь делал в столь поздний час?

– Скорее уж, в столь ранний час, – язвительно отозвался управляющий.

– Не принципиально.

– Тогда чего ты ко мне пристал?

Ответить на этот вопрос честно наёмник тоже не мог, ведь тогда пришлось бы признать, что он проверяет конца на причастность к убийству нава, пришлось выкручиваться:

– Ты просишь нас отыскать девчонку, но ничего о ней не рассказываешь, – произнёс Артём, глядя толстяку в глаза. – Мы, по дружбе, решили тебе помочь, но должны быть уверены, что ты не впутаешь нас в преступление.

– По дружбе? – перебил наёмника конец. – Вы мне счёт пообещали выставить!

– Что ты здесь делал?

– Гулял!

– Птиций, я серьёзно.

– А что я здесь мог делать? – огрызнулся толстяк. – Ты действительно задал этот идиотский вопрос или мне приснилось? Естественно, я возвращался от подруги.

– У неё есть имя?

– Не слишком ли ты любопытен?

– Обычно ты любишь прихвастнуть своими подвигами.

– Ну… – Птиций поразмыслил, потом решил, что действительно давно не бахвалился и гордо сообщил: – Я ночевал у Алисы де Кок.

– У дочери командора войны, – присвистнул Артём. – Он же тебя убьёт.

– За что? – изумился управляющий. – Слушай, Артём, Алисе сорок два года. По меркам чудов – самый расцвет, девушка не просто аппетитная, а супераппетитная, но рыжие идиоты считают её старой девой. Алиса бесится, что никак не может подыскать себе нормального жениха, между прочим, во многом благодаря папочке, распугавшему потенциальных ухажёров, вот я и… утешаю её, как могу.

– И как? – машинально спросил наёмник.

– Превосходно! – выдохнул Птиций, но от дальнейших подробностей уклонился. – Ты доволен?

– Вполне, – кивнул Артём. После чего вышел из машины, заставив конца последовать за собой, и продолжил расспросы: – Почему ты уехал так рано?

– Алиса выжала меня досуха.

– Прими мои поздравления.

– Завидуй чуть-чуть тише, – самодовольно попросил Птиций. – На нас прохожие оборачиваются.

– Рассказывай, что было дальше.

– Я подошёл к машине, она вот тут была припаркована, – конец ткнул пальцем в занятое сейчас место. – Потом поднял голову и увидел… её.

Если девушка действительно появилась со стороны Большого Овчинниковского, Птиций не мог её не увидеть.

– То есть, выходя от выжавшей тебя Алисы, ты засмотрелся на другую девицу? – усмехнулся Артём.

– А ты давно перестал засматриваться?

– С тех пор, как познакомился с Ингой.

– Ну и зря.

– Инга – ведьма, – пошутил наёмник.

– Большинство моих подруг – тоже.

– Но…

– Ага, ещё скажи, что у тебя с Ингой любовь.

– Не твоё дело, – проворчал Артём. Через секунду он увидел то, что давно искал взглядом – прикреплённую к стене видеокамеру с нужной зоной обзора, и набрал номер напарника:

– Кортес, в нужное нам место смотрит одна из камер торгового центра. Нужное нам время ты знаешь.

– Ты стал говорить, как конец, – хмыкнул в ответ старший наёмник.

– Передавай ему привет, – попросил Птиций.

– Тебе привет.

– Ну, точно… – А в следующий миг Кортес стал серьёзен и пообещал: – Минут через десять мы взломаем сеть торгового центра и посмотрим, кто бродил по Замоскворечью этой ночью.

Штаб-квартира главной телекоммуникационной компании Тайного Города, знаменитого «Тиградком», обеспечивающего жителей древних рас современной связью и возможностью общения вне зоркого глаза человских организаций, располагалась неподалеку от Белорусского вокзала, в «ничейном» центре города, хотя и рядом с границей территории Тёмного Двора. Внешне здание не отличалось от соседних и других обыкновенных московских построек, но в действительности представляло собой настоящую крепость, охрану которой несли все три Великих Дома. Чтобы оказаться внутри, требовалось пройти через две линии защиты: обыкновенную, техническую и магическую, гораздо более строгую, в том числе включающую проверку ауры, поскольку Ярга умел обращать свободных разумных в своих верных последователей. Проверку проходили все, независимо от генетического статуса и положения в Тайном Городе, поэтому Кортес оказался внутри минут через десять после приезда на Первую Брестскую.

О своём визите наёмник предупредил заранее, причём не кого-нибудь, а Егора Бесяева, директора «Тиградком», с которым они давно дружили, поэтому Кортеса ждали и сразу же препроводили в небольшой кабинет, в котором наёмник и приданный ему оператор скоротали время до звонка Артёма. Поступивший вызов Кортес вывел на громкую связь, поэтому ломать компьютерную систему торгового центра оператор начал ещё до того, как закончился разговор, и вскоре доложил:

– Готово!

Большинство специалистов «Тиградком» были лицензированными магами, благодаря чему умели делать во всемирной паутине намного больше, чем обыкновенные хакеры.

– Они хранят записи с видеокамер? – тут же поинтересовался Кортес.

– Да, – отозвался оператор. – Одну минуту… Вот они.

На мониторе появился список следящих камер, оператор выбрал ту, которая наблюдала за нужной зоной переулка, включил просмотр черно-белого видео, а ещё через пару секунд удалил лишнее, оставив лишь часовой промежуток между тремя и четырьмя часами утра. Запустил ускоренный просмотр, но вернулся к нормальной скорости, когда на экране появился Птиций.

– Его ждём?

– Да, – кивнул Кортес.

– Кнец?

– Да.

– Судя по походке, у него была бурная ночь.

– Для него – обычная.

– Можно только позавидовать.

– Согласен.

Птиций подошел к белому, в цветочек, кабриолету «Мерседес», но остановился, глядя в пространство между домами.