Миссия свыше Полякова Татьяна

– Бизнесмен, один из богатейших людей области, так вот, в феврале он лишился дочери, а сейчас, предположительно, пропал его сын. Говорю «предположительно», потому что бабка и сама не совсем в этом уверена.

– Может, пропал, а может, загулял, – хмыкнул Вадим.

– Вот именно. Собственно, это главное, что предстоит выяснить. Кстати, восемь лет назад бесследно исчезла старшая дочь Басова.

– Просто исчезла, и все? – нахмурилась я.

– Отец не прекращает поиски до сих пор. Судя по всему, безрезультатно. За год до этого погибла его жена, утонула в озере рядом с их загородным домом. Несчастный случай.

– Многовато для одной семейки, – проворчал Вадим.

– Согласен, – усмехнулся Дмитрий. – Убежденность старухи, что над ними тяготеет злой рок, небезосновательно. У Басова есть еще наследники?

– По словам бабки – нет. Нам следует найти парня, и как можно скорее. – Максимильян достал из ящика стола две пластиковые папки, в которых было от силы пара листков, и перебросил их своим коллегам. – Здесь его адрес, краткая биография и прочая ерунда.

Вадим открыл папку и фыркнул:

– Красавчик. Парню двадцать два года, денег куры не клюют, жизнь у него должна быть насыщенной, как считаешь, дорогая?

– У меня есть имя, – сказала я и улыбнулась пошире, то есть так широко, что мои слова можно было понять лишь в одном смысле – «пошел к черту», но на Вадима моя улыбка особого впечатления не произвела.

– Максимильян зовет тебя Девушкой, – сообщил он и усмехнулся.

– Девушкой? – переспросила я. – Удобно. Никогда с именем не напутаешь. Если без прозвищ вы никак не можете, хорошо, буду Девушкой. А словечки «милая, дорогая, киска» и прочее засуньте себе в задницы.

– Как скажешь, киска, – кивнул Вадим с серьезным видом.

– Кончай, – вмешался Дмитрий, прозвучало это скорее укоризненно.

– Надеюсь, максимум через сутки мы будем знать все об этом парне, – ворчливо заметил Максимильян, никак не реагируя на нашу перепалку.

– Ясно, – кивнул Вадим, вроде бы тоже забыв о ней. – Мы начнем собирать информацию, а чем займешься ты?

– Отправлюсь к клиенту и постараюсь получить максимальный аванс.

– Вот это мне нравится, – засмеялся Вадим. – Кстати, как теперь будем распределять вознаграждение, господа?

– Здесь все по-прежнему: тридцать процентов каждому плюс десять процентов мне дополнительно. Девушке я заплачу из своей доли, а там посмотрим.

– По-моему, справедливо, что скажешь, Димыч?

– Скажу, что понятия не имею, что делать с деньгами. У меня их слишком много.

– Господи, как я ненавижу такие разговоры, – сквозь зубы пробормотал Вадим. – Если деньги лишние – давай мне. У меня их вечно не хватает.

– Бедняжка.

– Это я-то?

– Ты, ты… корчишь из себя независимого, а на деле давно подсел на презренный металл, как наркоман на герыч. Только тот, у кого нет ничего, по-настоящему свободен.

– Правильно говоришь. Поэтому я и спешу потратить свои денежки.

Минуту назад я была уверена, что их перепалка добром не кончится. Но тут они весело загоготали, и стало ясно: ни тот, ни другой не придают своим словам значения, и подтрунивают друг над другом скорее по привычке. Их спор начался не сегодня и давно уже ничего не значил. Это было ясно хотя бы по тому, как к обмену «любезностями» отнесся Максимильян. Сидел со скучающим видом и вряд ли вообще что-то слышал из сказанного ими. А я, наблюдая за этой парочкой, сделала неожиданное открытие: Дмитрий на самом деле куда старше, чем я решила вначале. Он сидел напротив окна, и при солнечном свете становились заметны морщинки возле глаз и губ, линия подбородка казалась резче, а глаза… у него были глаза человека много повидавшего, и далеко не все из увиденного ему пришлось по душе. Передо мной был взрослый мужчина, а отнюдь не мальчик.

– Если вам больше нечего сказать – двигайте отсюда, – после короткой паузы произнес хозяин кабинета, воспользовавшись тем, что оба затихли.

– Удачи, братья, а теперь и сестры, то есть сестра, – поспешно поднявшись, сказал Вадим и тут же полез к Максимильяну: – Скажи, зачем на самом деле тебе нужна девчонка? Да так нужна, что ты готов платить ей из своего кармана?

– Потопали, мой любопытный друг. – Дмитрий подхватил его под руку, и они вместе покинули комнату.

– Не обращай внимания, – сказал Максимильян. – Он привыкнет.

– Любопытство и меня мучает, – ответила я.

– Кстати, что ты скажешь об этих двоих? Успела составить мнение?

– Вадим прямолинеен, как и положено Воину. Мир для него прост и ясен. Он немного сентиментален, хотя никогда в этом не признается. Я угадала или попала пальцем в небо?

– Угадала. А что Поэт?

– С ним сложнее. Но он мне нравится.

– А я? – усмехнулся Максимильян. – Я тебе нравлюсь?

– Нет, – ответила я неожиданно для самой себя. Я хотела ответить уклончиво, завуалировав ответ улыбкой, но вышло чересчур резко. Лицо Максимильяна оставалось спокойным, глаза он не отвел, и я почувствовала беспокойство, и вовсе не из-за своего ответа, а из-за его взгляда, обескураживающе откровенного и при этом начисто лишенного сексуальности, словно он поэтапно снимал с меня одежду, затем кожу, а потом и мясо до самых костей.

– Сам напросился, – засмеялся он, торопясь перевести все в шутку и отворачиваясь, но этот его взгляд я вряд ли забуду. – Если не возражаешь, отправимся к клиентке прямо сейчас. Она нас ждет.

– Чего ты хочешь от меня? – все-таки задала я вопрос, когда мы спускались по лестнице. – Я имею в виду, что я должна делать на встрече?

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Послушаешь старуху, появятся вопросы – задавай, но будет лучше, если ты просто понаблюдаешь, осмотришься. Мне важны твои впечатления.

В какой-то момент я даже решила, что Максимильян издевается, но он, судя по всему, говорил абсолютно серьезно. Люди платят за любовь, за верность, за молчание, за что только не платят. А вот этот тип готов платить за мои впечатления. Тут бы надо рассмеяться, но смешно почему-то не было.

– Ну вот, мы и на месте, – сказал Максимильян, и я увидела дом за невысоким кованым забором, вдоль которого росли туи.

Мы оставили машину возле ворот и направились к калитке. Мой спутник достал из кармана мобильный, но пока набирал номер, из дома показалась женщина лет пятидесяти, полная, слегка запыхавшаяся, она бросилась к калитке, открыла ее, несколько раз повторив:

– Проходите, хозяйка ждет.

Вслед за ней мы поднялись на крыльцо и прошли в просторную гостиную, где на диване сидела пожилая женщина в шали. Волосы, совершенно седые, она не красила, стриглась коротко, почти как мужчина. Черты лица крупные, грубоватые, смягчались возрастом. Она совсем не походила на обладательницу огромного состояния, все в ней было просто, от вязаной шали на плечах до тапочек с ушками. Обычная бабуля, правда, жила она в доме, который стоит не меньше тридцати миллионов, а может, и больше. Цены на недвижимость растут, а ее собственность находится в самом центре, в исторической части города. Хотя, если не считать камина с замысловатым барельефом, обстановка вполне обычная. Мягкая мебель, ковер на полу, горка с посудой и телевизор на тумбочке из черного стекла. Все достойно, но богатством здесь поразить не стремились. Белый потолок, светлый паркет и обои с цветочным рисунком. Дизайнеры назвали бы их в «английском стиле», а я попросту – деревенскими.

Женщина мне сразу понравилась, она была из тех, кто пережил и горе, и радость, а в богатстве и бедности вела себя с одинаковым достоинством.

– Максимильян Эдмундович, – сказала она, поднимаясь навстречу, было заметно, что хозяйка очень взволнована и нашего прихода ждала с нетерпением. – Спасибо, что пришли.

– Здравствуйте, Тамара Львовна, это мой ассистент, Леночка.

– Вы такая молоденькая, – улыбнулась мне женщина, тяжело опускаясь в кресло. – Расследование – неподходящее занятие для девушки. Простите, болтаю всякую чушь. Я очень расстроена. – И совершенно по-бабьи вытерла слезящиеся глаза концом шали.

– Что-то произошло? – устраиваясь на диване, спросил Максимильян, а я подумала, что в нем в отличие от старухи все фальшиво, и этот голос, и преувеличенная забота, с которой он смотрел на нее, и даже поза: нога на ногу, рука на подлокотнике. Безупречный джентльмен.

– Ничего не произошло, – покачала она головой. – Я звонила Егорушке, телефон по-прежнему отключен. Дома он не появлялся, а отец так и не сообщил в полицию.

– В отличие от вас он не считает, что с сыном произошло что-то скверное. В конце концов, молодой человек мог уехать с друзьями…

– Конечно, мог, – перебила старуха. – Но в такое время… И обычно я могла до него дозвониться. Он знает, что я беспокоюсь, хоть бы смс прислал…

– Молодые люди часто попросту не думают об этом…

– Только не Егор. Он знает, после того, что случилось с Настей, я себе места не нахожу. Домработница советует обратиться к экстрасенсу.

– Что ж, если вы считаете, что он скорее отыщет вашего племянника…

– Да я вовсе не об этом, – махнула рукой старуха. – Мне сказали, вы лучший в городе. А экстрасенс… может, я из ума выжила, но… поневоле поверишь, что все это неспроста. Сначала смерть Ольги, это жена моего брата. Я, признаться, ее недолюбливала, и, когда она утонула, не столько горевала, сколько досадовала. Как ее угораздило утонуть? Озеро-то величиной с бассейн. Ну, может, чуть больше. Там только дети и плавали, не озеро, а озерцо… И нате вам. Потом Женечка… Исчезла. И вдруг этот ужас с Настей…

– Расскажите подробнее, что с ней произошло?

– Ходили с подружкой в ночной клуб… Господи, даже вспоминать страшно. Где-то после двух Настя домой отправилась, одна. У нее была машина, ее так и не нашли. Саму Настю обнаружили утром, в десяти километрах от города на дороге. Совершенно голую. Она замерзла, в ту ночь мороз был под тридцать градусов. Никаких следов. Подружку, конечно, допрашивали, но она ничего не знает. Ее даже на детекторе лжи проверяли. Как Настя оказалась за городом, если собиралась домой? Что вообще произошло…

– Я правильно понял: она именно замерзла? То есть это не было убийством?

– По-вашему, бросить человека на морозе – это не убийство? – возмутилась Тамара Львовна. – Не сама же она разделась? – и проворчала: – На теле не было повреждений, если вы об этом.

– Сексуальная близость?

– Тоже нет. – Я уловила отвращение, как только разговор зашел о сексе. – Настя – скромная девушка, у нее был молодой человек, но они расстались… Его тоже допрашивали. В ту ночь он находился в другом городе.

– А не могла она с кем-то поссориться в клубе? – спросил Максимильян.

– Я ничего об этом не знаю. Моя девочка умерла, и до сих пор мне никто не объяснил, что случилось. А теперь вдруг исчез Егор.

– Сколько дней он не выходит на связь?

– Четыре. Последний раз мы виделись в воскресенье. Он приезжал сюда, мы вместе обедали.

– О своих планах он вам не рассказывал?

– Нет, – чуть помедлив, ответила женщина.

– Чем занимается ваш племянник? – Простой вопрос вызвал явные трудности.

– Ничем он не занимается, – после продолжительной паузы ответила Тамара Львовна. – Числится в фирме отца менеджером, но вряд ли часто там появляется. Горько говорить об этом, но он не в отца. Тот с шестнадцати лет вкалывал. И я, кстати, тоже, и муж мой покойный. Так были приучены. А дети… Да и то сказать, чего Егору особенно стараться, когда и так все есть. Но никаких глупостей, выпивки сверх меры или, спаси господи, наркотиков, этого никогда не было. А если кто иное вам наболтает, то это чистой воды ложь. Выпивает, да. Как все в молодости. Девушек много. Но Егор – хороший мальчик, может, ленивый, может, целеустремленности в нем нет, но хороший.

– С отцом у него какие отношения? – спросил Максимильян.

– Как вам сказать? – нахмурившись и немного поразмыслив, ответила она. – Вроде бы хорошие, но…

– Но? – поторопил Максимильян.

Тамара Львовна взглянула с сомнением.

– Мой брат очень много работает. После гибели жены и вовсе стал целыми днями пропадать в своем офисе. Я все понимала… человеку надо найти опору… Дети были на мне. Но время шло, а ничего не менялось. Понимаете? Детям нужна мать и нужен отец, а если матери нет, значит, отец просто обязан… – Она махнула рукой, точно досадуя. – Они живут рядом, но каждый сам по себе. А теперь брат еще и недоволен. Называет Егора лоботрясом и лодырем. А кто в этом виноват? После того как погибла Настя… брат сам не свой. Настя была его любимицей. Я-то думала, теперь он приблизит Егора, но нет… Они замкнулись в себе, и каждый переживает Настенькину смерть в одиночестве. Несчастная семья, – заключила она, горестно качая головой.

– Что ваш брат думает по поводу этих несчастий?

– Брат? – переспросила Тамара Львовна. – Он со мной думами не делится. Он вообще по натуре человек замкнутый… Максимильян Эдмундович, найдите племянника, у меня дурное предчувствие. Все это неспроста…

– Давайте поговорим об этом, – кивнул Максимильян, перебивая даму с вежливой улыбкой. – Вы считаете, кто-то сознательно вредит вашей семье?

– А что я еще должна считать? Я даже боюсь подумать, что Егор… Была большая дружная семья, и вдруг все погибают один за другим.

– Между смертями довольно приличный временной промежуток, – точно извиняясь, напомнил Максимильян. – Старшая дочь исчезает через год после смерти матери, младшая погибает спустя восемь лет.

– Есть сумасшедшие, которые готовы ждать годами, чтобы их замысел осуществился… – запальчиво произнесла Тамара Львовна, глаза ее наполнились слезами, она покачала головой и продолжила: – Думайте обо мне что хотите, старая баба помешалась от горя… может быть… но в совпадения я не верю. Особенно сейчас, когда Егор вдруг пропал. Через полгода после ужасной гибели Насти… Девочку бросили замерзать на дороге. Она не была изнасилована, ее раздели догола и оставили. Что это, если не чудовищная, изощренная месть?

– Месть кому? Вашему брату?

Вопрос вызвал затруднение, Тамара продолжала хмуриться, нервно разглаживая подол своего платья.

– У меня нет детей, и если… если я лишусь племянника, наш род перестанет существовать. Исчезнет с лица земли. Вы верите в проклятие? – вдруг спросила она.

Максимильян едва заметно улыбнулся:

– Скорее да, чем нет.

– Не хотите меня обидеть? Я вас понимаю… Но в совпадения я точно не верю, – повторила она.

– Давайте поговорим о людях, желающих зла вашей семье. Или о проклятии.

– Я не знаю, кто это может быть… Теща моего брата терпеть его не могла. Она, знаете, всех бизнесменов считала мерзавцами и жуликами. Совершенно спятившая баба, коммунистка.

– Ей положено быть атеисткой, – заметил Максимильян. – Вряд ли проклятия по ее части.

– Не скажите. То-то эти атеисты кинулись в храмы, которые с таким остервенением разрушали. Почему бы и к колдунам не отправиться?

– Хорошо. Но проклинать собственных внуков…

– Мы понятия не имеем, какие силы приводим в движение. Она хотела навредить зятю, а в результате…

– Хорошо. С этой дамой можно встретиться?

– Она умерла еще до гибели дочери. На свадьбе не присутствовала и не видела никого из внуков. По-вашему, это нормально? Извините, – покачала она головой, – вы и вправду решите, что я спятила от горя. Главное, найдите Егора. Я хочу знать, что мой мальчик жив, здоров и ему ничего не угрожает. Верните его домой…

– Приложим все усилия, – кивнул Максимильян. – А вы уверены, что Егор единственный наследник?

– В каком смысле? – растерялась женщина.

– Ваш брат младше вас?

– Да. Ему пятьдесят шесть. Вы хотите сказать, у него могут быть еще дети?

– Почему бы и нет? Он вдовец уже девять лет. Кстати, и женатых мужчин клятва, данная в загсе, не всегда останавливает…

– Понимаю, куда вы клоните: семья на стороне… Чего же он тогда ее прячет? Давно бы женился.

– Допустим, у него есть причины этого не делать. И признавать ребенка он тоже не спешит.

– Но если законных детей вдруг не станет… Ему придется признать незаконного, чтоб было кому добро оставить?

Максимильян развел руками, точно хотел сказать: «Это куда вероятней, чем бабкино проклятие».

– Вы плохо знаете моего брата. Если у него возникнут подозрения, я этим мерзавцам не завидую. К тому же он в самом деле может жениться и детей нарожать. И злодейство окажется бесполезным.

– Люди редко думают об этом. Прошу прощения, свои деньги вы завещаете племяннику?

– Само собой. У брата и без того денег хватает.

– Егор дружил с младшей сестрой? – сменил тему Максимильян.

– Он очень любил Женю, она ему вместо няньки была. Тосковал очень, все ждал ее… Когда она исчезла, ему было тринадцать, переходный возраст, мальчик-сирота, в тот год она ему мать заменила, а с Настей… Настю он тоже любил, но она младше на три года и сама нуждалась в поддержке.

– А он не пытался сам найти старшую сестру?

Тамара вскинула голову и не меньше минуты смотрела на него, как будто искала ответ на этот вопрос.

– Пытался, – наконец, произнесла неохотно. – Даже к частному детективу обращался.

– Давно?

– Мне сказал об этом месяц назад.

– А что за детектив, вы знаете?

– Сказал, что нашел по Интернету.

– Понятно. И как успехи?

– Не знаю. Я не верю, что племянница жива, восемь лет прошло, глупо верить в чудо.

– Но он верил?

– Вряд ли. Просто любил ее… не мог успокоиться. Когда человек вот так исчезает, всегда есть крохотная надежда, ведь если тело не найдено…

– Вы его надежду не разделяете?

– Нет. Тело не нашли, но… тогда исчезло несколько девушек. Так сказали в полиции. Их тела тоже не нашли.

– То есть в городе орудовал маньяк, я правильно понял?

– Правильно. Она была последней жертвой. Исчезновения прекратились. Хотя… может, убийца просто переехал в другой город. Никаких следов. И я не хотела, чтобы Егор ворошил все это… Ничего, кроме боли, это не принесет. Если восемь лет назад не было никаких зацепок, то сейчас… Ради бога, найдите Егора. Вы моя единственная надежда.

– Благодарю. И все-таки не могу не задать вопрос: почему вы не обратились в полицию?

– А вы не догадываетесь? Потому что не верю, что они способны помочь. По крайней мере, предыдущий опыт убедил меня в этом. А о вас отзывались как о человеке, который свой хлеб не зря ест.

– Кстати, о хлебе, – улыбнулся Максимильян. – Нам понадобятся деньги на расходы. И небольшой аванс.

– Ольга, – громко позвала Тамара Львовна, на ее крик тут же появилась домработница, которая встречала нас. – Деньги принеси, – сказала хозяйка.

Ольга кивнула и тут же удалилась. Минут через пять она снова вошла в комнату, держа в руках большой пакет из плотной бумаги, и передала хозяйке. Та вскрыла его, и на столе оказались несколько пачек в банковской упаковке.

– Денег не жалейте, – жестко сказала женщина. – Мне важен результат. Заплачу, сколько скажете, только племянника найдите. Деньги с собой в могилу не унесешь.

– Что ж, этих денег хватит на первое время, – кивнул Максимильян, сунул банкноты в пакет и убрал его в карман. – Желаете получить расписку?

– Мне сказали, вы честный человек и репутация для вас не пустой звук.

– О да… репутацией я дорожу. Если не смогу вам помочь, значит, верну ваши деньги… Думаю, мне еще придется вас побеспокоить, когда возникнут какие-то вопросы.

– Беспокойте сколько угодно, лишь бы толк был, – вздохнула Тамара Львовна. – Найдите племянника, заклинаю вас… четвертый день мне жизнь не мила…

Договорить она не успела, в комнату заглянула домработница, лицо у нее было напуганное, она вроде бы попыталась о чем-то предупредить хозяйку, но тут за ее спиной вырос мужчина лет пятидесяти, легонько задел ее плечом и вошел в комнату. Тамара разом подобралась, точно готовясь к бою, а мужчина сказал:

– У тебя гости? – взгляд внимательный и неприятный, на мне он задержался ненадолго, а вот Максимильян вызвал у него беспокойство, даже тревогу. Он окинул его взглядом с ног до головы, вроде бы прицениваясь, и повернулся к Тамаре: – Ты нас познакомишь?

Было ясно, это ее брат. Пользуясь тем, что на меня внимание он теперь практически не обращал, я разглядывала его с большим старанием. Невысокий, плотный, в дорогом костюме, волосы густые, изрядно поседевшие, в целом выглядел значительно, как и положено человеку с его деньгами. Он мне не понравился, и объяснение этому я пока не находила. Возможно, дело в его деньгах. На досуге, с легкой руки Пантелеевны, я почитывала Кропоткина, а таких, как Басов, называла буржуями.

– Геннадий Львович, – покорно ответила Тамара, представляя своего брата. – А это Максимильян Эдмундович. Мой знакомый.

– Очень приятно, – произнес Максимильян и улыбнулся. Должно быть, улыбка эта предназначалась как раз для таких случаев. Совершенно обезоруживающая. Он выглядел наследником престола, путешествующим инкогнито. И тут, как вы понимаете, все вопросы, по меньшей мере, бестактны. – К сожалению, нам уже пора. – Он склонился к старухе, сграбастал ее руку и поцеловал, а она от неожиданности его перекрестила. В целом вышло трогательно. – Всего хорошего.

Максимильян направился к двери, и я припустилась за ним. Басов проводил нас взглядом, скорее заинтригованным, чем сердитым. А с чего, собственно, дяденьке злиться на сестру? Она семейству добра желает. Но у брата на сей счет может быть иное мнение. Во-первых, деньги. Бизнесмены знают им цену, а всяких там частных сыщиков заведомо считают жуликами (кстати, я до недавнего времени считала так же, и если уж совсем честно, пока еще мнение не изменила). Во-вторых, ему может не понравиться, что посторонний человек будет в курсе проблем его семьи. Об этом я и размышляла, покидая дом.

Едва мы оказались возле машины, Максимильян спросил:

– Как впечатление?

– Тамара боится брата, я почувствовала это, как только он вошел. Но уступать ему не намерена.

– Браво, – улыбнулся Максимильян. – Это примерно так же, как читать чужие мысли… – в голосе его чудилась насмешка, хотя говорил он вполне добродушно.

– Нет, не так, – нахмурилась я. – Я не знаю их мыслей, но воспринимаю эмоции. Иногда.

– Этого вполне достаточно… для начала, – сказал он, устраиваясь за рулем. – Старуха не пришла в восторг от того, что брат застукал нас в ее доме… Скорее всего, причина банальная, – судя по его дальнейшим словам, мысли наши были схожи: Басова беспокоят деньги сестры, выброшенные на ветер, и вмешательство посторонних. – Есть еще ценные наблюдения? – спросил Максимильян, ловко лавируя в потоке машин.

– Она очень волнуется за племянника. И гибель его сестры для нее большое горе. А вот что касается Евгении, пропавшей восемь лет назад…

– О ней тетушка говорила неохотно. Не будь в том необходимости, вовсе не стала бы ее упоминать. Чему, кстати, дала объяснение: не желает бередить старые раны.

– Зачем я тебе? – спросила я с усмешкой. – Ты и сам прекрасно справляешься.

– Хотел убедиться, что это не моя фантазия. Значит, ты почувствовала то же самое.

– Я почувствовала, а ты сделал те же выводы, понаблюдав за старухой, – в этом утверждении заключался вопрос, Максимильян, наверное, это понял, но предпочел не отвечать и продолжил:

– Сейчас клиентка объясняется с братом, не удивлюсь, если она позвонит и откажется от наших услуг. – Максимильян засмеялся и подмигнул, повернувшись ко мне. – Вот как важно получить аванс.

– А расценки у вас не хилые.

– Еще бы. Мы ценим свой труд. Кстати, провалов у нас действительно не было.

– Поздравляю. Чего-то она не договаривает, – помолчав, заметила я. – Во время разговора старуха была напряжена, точно боялась сказать лишнее.

– Не беда, мы все из нее вытянем, если понадобится.

Тут у Максимильяна зазвонил мобильный, он торопливо достал его, взглянул на дисплей и поднял брови, вроде бы в недоумении, но все же ответил.

– Бергман, – бросил отрывисто, и на его физиономии появилась усмешка, презрительная. Он выслушал собеседника, сказал: «Хорошо», – и убрал телефон.

– Старушка с нами прощается? – предположила я.

– Ничего подобного. Братец предлагает встретиться. В своем офисе через полчаса.

– Решил вправить нам мозги или взять расследование в свои руки?

– Что говорит твоя интуиция?

– Погонит нас поганой метлой.

– Он предложит нам работу. Как насчет ставки в тысячу?

– Перебьешься. Я не слышала вашего разговора, вдруг ты жульничаешь?

– Никогда не лгу без особой на то нужды, – хмыкнул Максимильян. – Что ж, едем к господину Басову.

Офис не выглядел особо впечатляющим. Обычное трехэтажное здание в центре города. Но, учитывая месторасположение и квадратные метры, тянуло на весьма приличную сумму. Из чего следовало: Басов консервативен, «сталинка» ему милее новомодных строений из стекла, в которых чувствуешь себя как в аквариуме, а еще для него куда важнее быть, чем казаться. Впрочем, у него может быть два десятка причин выбрать именно то здание, а не любое другое.

– Он тебе не понравился, – сказал Максимильян, имея в виду Басова.

Мы искали место на парковке возле офиса, пока безуспешно.

– Не так категорично, – ответила я и брякнула: – Не люблю буржуев.

– У тебя, случайно, нет татуировки Че или Мао, к примеру?

Он вроде бы шутил, но такая догадливость мне не понравилась:

– Откуда ты знаешь?

– Учусь на ясновидца, – засмеялся он. – На самом деле я заметил наколку, когда ты подняла руку… но что там изображено, разглядеть не успел. Так чей портрет ты носишь на своем предплечье?

– Че.

– Он куда симпатичнее Мао, да и всех остальных своих собратьев… Ну наконец-то, – буркнул он, заметив свободное место.

Через минуту мы уже входили в офис. Возле дверей нас встретил охранник. В глубине холла около монитора сидели еще двое. Узкий проход был перекрыт автоматическим шлагбаумом.

– Простите, вы к кому? – спросил охранник, завидя нас.

– Моя фамилия Бергман.

Охранник скупо улыбнулся:

– Проходите, пожалуйста, вам на второй этаж.

Выглядел он скорее бойцом «Альфы», чем рядовым охранником, хотя одет был в серый костюм, а вместо автомата в руках держал рацию.

Мы направились к лестнице.

– Такое впечатление, что здесь готовятся к осаде, – шепнул мне Бергман. – Что тебе подсказывает твое чутье: понты или у Басова неприятности?

– Мое чутье ничего не подсказывает, – фыркнула я. – Задремало, наверное.

Но Максимильян, конечно, прав. Мысли о возможной осаде являлись сами собой, стоило лишь взглянуть на крепких парней в костюмах.

На втором этаже нас ждала женщина лет двадцати пяти, одетая подчеркнуто по-деловому, никаких вольностей в виде расстегнутой пуговички в нужном месте, короткой юбки или шпилек.

– Прошу за мной, – сказала она, поздоровавшись, и пошла впереди, указывая дорогу. Но пару раз обернулась, вроде бы желая убедиться, что мы следуем за ней, однако интересовал ее исключительно Бергман, что, в общем-то, не удивило. На такого, как он, трудно не обратить внимания. Она дважды обернулась, а он дважды улыбнулся ободряюще, мол, дерзай, дорогая, просящему да обломится.

Когда мы подходили к кабинету Басова, деловитость девушки практически улетучилась.

– Что вы делаете сегодня вечером? – шепнул ей Максимильян, притормозив перед дверью, а она в ответ лукаво улыбнулась, из чего я заключила, что этот вечер они, вполне возможно, проведут вместе.

«Бабник», – мысленно хмыкнула я, хотя и знала, что не права. Максимильян из тех, кто женское внимание ценит недорого, и если возьмется охмурить девушку, то скорее из соображений возможной пользы для дела. Впрочем, как знать, как знать… Для меня он до сих пор оставался непроницаем, ни одной эмоции я не смогла уловить, точно передо мной не человек, а его бездушная копия.

Девушка распахнула перед нами дверь, и я увидела просторный кабинет с тремя окнами, гигантским столом посередине с черной глянцевой столешницей, креслом, которое больше походило на трон, и низким стеллажом вдоль одной из стен. Стена над креслом вся была завешана дипломами и фотографиями. На столе тоже стояли фотографии, но видеть изображение со своего места я не могла. Те, что на стене, могли похвастать медийными лицами, в основном политиками, которые дружески обнимали улыбающегося Басова. Вид у него при этом был такой, что сразу становилось ясно, кто тут настоящая звезда.

Геннадий Львович стоял возле окна и хмуро обозревал пейзаж. Как только мы вошли, девушка тут же закрыла за нами дверь, оставшись в приемной, такое впечатление, что в кабинет хозяина заходить она боялась. Должно быть, босс он суровый.

– Моя сестра – дура, – не поворачивая головы, громко произнес он.

– Не могу с вами согласиться, – ответил Максимильян. – Мне Тамара Львовна показалась на редкость здравомыслящей женщиной.

Бергман устроился на одном из стульев, не дожидаясь приглашения. Кивнул мне:

– Присаживайся, милая.