Несгибаемый. Враг почти не виден Калбазов Константин

Поддерживая друг дружку, парочка поспешила ретироваться. Оба клятвенно заверили Петра, что с рассветом непременно предстанут пред ясны очи хозяйки. Угу. Слава у Петра в Слюдянке та еще. Едва месяц минул с тех пор, как он израсходовал пятерых татей. Село, конечно, немаленькое: как ни крути, а проживает около пяти тысяч душ, да только все тут обо всех всё знают.

Отчего же эти двое тогда такие смелые? Так ведь не к Петру подошли, а к его квартирной хозяйке. Ну вот какое ему до нее дело? Он с утра ушел на работу и к ночи только вернулся. Можно сказать, и видеть-то ее не видит. А этим, похоже, приспичило, добавки захотелось. Пока Петр к ним прикладывался, явственно различил запах перегара.

– Зачем так-то, Петр Викторович? – вздохнула квартирная хозяйка.

– А вы как хотели? Может, я им еще и водочки должен был поднести? Вы вот что, Марфа Кузьминична, оставьте эти разговоры. Лучше подумайте, чем их завтра озадачить. И не стесняйтесь. Они вам тут быстренько порядок наведут. Или я им головы откручу. Да не переживайте так, сделают – расплачусь как положено. А то как-то нехорошо получается, мужик в доме вроде как есть, а вроде как и нет.

– Ну если так, то благодарствую.

– Ой, бросьте, – смешно всплеснув руками, с наигранным смущением произнес Петр.

– Проходите уже, весельчак.

– Марфа Кузьминична, я только умоюсь, переоденусь да пойду.

– Что так-то? Ужин на столе. Ждала вас.

– В гости зван. Поем там.

– Ну, как скажете.

Кессених не разочаровал. Помимо пива, у него нашлись великолепно запеченный гусь и, разумеется, колбаски. Это для русских к пиву нет ничего лучше рыбы. Немцы на данный вопрос смотрят под несколько иным углом. Впрочем, не сказать, что Петр не разделял их взглядов.

Или это оттого, что квартирная хозяйка инженера оказалась поварихой выше всяческих похвал и сумела воплотить немецкий рецепт. Во всяком случае, Отто Рудольфович говорил именно так. А еще утверждал, что если она отправится с ним в Германию, то легко заткнет за пояс любого конкурента и за ее колбасками выстроится очередь. Что ж, кому, как не немцу, знать об этом.

– Отто Рудольфович, вы уж извините, но давно хотел спросить. Вы где именно воевали? – полюбопытствовал Петр и тут же поправился: – Только вы не подумайте, я ничего такого, просто интересно.

Они сидели в комнате инженера, являющейся одновременно его кабинетом, и попивали в меру охлажденный напиток. Правда, сейчас хорошо бы оказаться в креслах с высокими спинками. Да чтобы у камина, весело потрескивающего горящими поленьями. Уж больно вечер располагает.

– Я служил в армии генерал-фельдмаршала Макензена, если вам это о чем-то говорит.

– Кажется, это его стараниями в пятнадцатом году был опрокинут русский фронт?

– И не только. Его называли «пожарным» и направляли на самые ответственные и сложные участки. И Горлицкий прорыв – это его рук дело. Ну и моих в том числе. Вас это раздражает?

– Уверен, что вы не расстреливали и не истязали русских пленных и не участвовали в казнях мирных жителей. Это просто как-то не вяжется с вашим образом. В остальном… Была война, и вы выполняли свой долг. Война прошла, не вижу причин вас ненавидеть. И уж тем более после памятного происшествия. К тому же я не участвовал в той войне.

– Как такое могло случиться?

– Уж случилось. Не всем же воевать.

– Конечно, странно. Но с другой стороны, Россия имеет куда больше населения, чем Германия и бывшая Австро-Венгрия вместе взятые. Ну да бог с ней, с войной. Я тоже давно хотел вас спросить. Какое у вас образование?

– Школа и железнодорожное училище, по специальности машинист-механик.

– Но разбираетесь вы и в иных областях.

– Так, может, я просто уникум такой.

– Петр, уверен, что вы никогда не видели уникумов. Мне же довелось наблюдать одного. Он на интуитивном уровне улавливал правильное направление, но не мог толком ничего объяснить. Однажды я слышал поговорку, и она очень хорошо подходит к таким людям: «Он как собака – все понимает, только сказать ничего не может». Разумеется, это относится к уникуму, не имеющему образования. Вас это не касается. Сказать вы можете многое, пусть и не всегда технически грамотно. Но в то же время чувствуется, что ваша начитанность и ваши знания никак не укладываются в рамки железнодорожного училища.

– И вы совершенно правы. Я самоучка. Не совсем, конечно. До чего-то доходил сам, чему-то учился у знающих людей. Поездил по свету, повидал много разного люда. Остальное же… Ну, уникум не уникум, а на природную сметку не жалуюсь.

– О-о да-а, я уже успел кое-что увидеть. – Инженер добродушно улыбнулся и отсалютовал Петру бокалом с пивом.

– А хотите, скажу, что мне сегодня пришло на ум во время рабочего дня? – слегка подавшись вперед, с задором произнес Пастухов.

– У вас еще есть время о чем-то там думать?

– А как еще коротать его в дороге? Вот и крутятся всякие-разные мысли.

– Внимательно слушаю вас, – без капли иронии подбодрил собеседника немец.

– Просто я посмотрел, как работает экскаватор, потом обратил внимание на то, как поднимают кузов самосвалы, и у меня родилась идея.

– Но, как всегда, грамотно подать вы ее не можете?

– Ну, допустим это не всегда справедливо. Но в общем и целом – да. Грамотно к этому делу я подойти не смогу. Но на уровне того же механического молота в кузнице – вполне. То есть работать будет, хотя и не столь эффективно, как это возможно при вдумчивом подходе.

– Петр, вы меня уже заинтриговали. Так что не тяните.

– Мне бы где-нибудь начертить. Каракули, конечно, но словами я и вовсе не объясню.

– Ну что ж, прошу.

Кессених одним плавным движением поднялся со своего места и, подхватив керосиновую лампу, отошел к окну, у которого стоял кульман. Установил лампу на специальную подставку, так чтобы зеркальный отражатель был направлен на рабочую поверхность. Затем быстро перебрал несколько использованных альбомных листов и, выбрав с каким-то рисунком, закрепил его на кульмане чистой стороной наружу:

– Можете не стесняться.

– Благодарю.

Петр сделал большой глоток, допив остатки пива в бокале, и, отставив опустевшую посуду, взялся за карандаш. Вообще-то чертежником он был еще тем. Но тут весь расчет на опыт и знания Отто Рудольфовича. Грамотный мужик, а потому должен разобраться.

Пастухов как мог нарисовал схему обычного для его времени экскаватора, стрелы с двумя плечами. Вот только они не имели привычной для этого мира Х-образной формы, а скорее походили на руку. А еще вместо признанных тут массивных рейки, шестерни и сложной системы стальных тросов он предлагал использовать шарнирные соединения и четыре гидравлических цилиндра. Причем сам ковш у него получался подвижным.

– Цилиндры, шланги высокого давления, масляный насос, перепускные клапаны. Все это есть на самосвалах, только нужно их использовать по-другому, – пояснил Петр.

– Нет, цилиндры с самосвалов не подойдут. Там немного другая конструкция, – возразил инженер, помяв бритый подбородок.

– Можно слегка доработать, и будут функционировать как надо. В смысле работать конструкция будет, другой вопрос – насколько эффективно, – тут же поспешил поправиться Петр.

– Согласен. И все же лучше все просчитать и использовать специальные цилиндры.

– Это понятно. Я к тому, что если понадобится опытный образец, у нас есть все необходимое для его изготовления. Корявый получится, но работать будет. И тут еще какое дело – можно его создать на базе грузовика. По четырем сторонам выставляем лапы-упоры, и пожалуйста.

– Платформы грузовика будет явно недостаточно, – не согласился инженер.

– Это потому, что вы сразу представляете себе эдакого монстра с кубовым ковшом. А то и больше. Я же говорю о небольшом агрегате с емкостью ковша, ну, допустим, в треть куба. И для этого базы грузовика будет более чем достаточно. Плюс маневренность и выработка. Копать ямы или траншеи – без проблем. Пару-тройку десятков землекопов заменит с легкостью. Да еще и запросто можно перебрасывать на другие участки.

– Хм. А ведь и впрямь перспективы просто превосходные.

– Ага. Вы еще учтите, что работать такой экскаватор будет быстрее, чем существующий ныне. И даже при условии, что ковш останется кубовым, он выйдет куда компактнее.

– Но на морозе масло загустевает.

– И что? Для самосвалов придумали систему подогрева, так чем же экскаватор хуже?

– Н-да. А ведь может получиться. Да что там «может», обязательно получится. Только…

– Что «только»?

– Идея хороша. Скажу больше, заказав кое-какие детали на стороне, мы вполне сможем собрать опытный образец и здесь. В двадцати верстах от Слюдянки под кручей лежит разбитый грузовик, который давно уже списали. Конечно, местные с него кое-что скрутили, но не думаю, что так уж много. Им с него, кроме металла, взять нечего, да и тот без ключей и умений не так уж легко дастся. Но… Даже с учетом такой экономии у меня нет необходимых средств. Практически все свое жалованье я отправляю семье в Германию.

– Уважаемый Отто Рудольфович, вы забываете, что, кроме всего прочего, я еще и купец. Конечно, в настоящий момент в моем распоряжении не больше пяти тысяч рублей золотом. Но что-то мне подсказывает, что этих денег нам будет достаточно.

– То есть вы выступаете инвестором данного проекта?

– Соавтором, Отто Рудольфович. Соавтором. Я не способен рассчитать все должным образом, но идея и концепция мои. И согласитесь, пусть и корявый, но вполне рабочий агрегат я смогу собрать и сам, опираясь на свою интуицию, ощущения и не столь уж глубокие познания в механике.

– Трудно возразить. В таком случае нам необходимо сразу определиться о доле каждого из нас.

– Уважа-аю, – с легкой протяжкой и покачивая головой, произнес Петр. – Как насчет пятьдесят на пятьдесят?

– Устраивает, – тут же согласился немец, не ожидавший подобной щедрости от Петра.

В конце концов тот мог попросту нанять любого инженера, чтобы тот произвел необходимые расчеты. Тут ведь и впрямь нужна только идея, чтобы отойти от привычного стереотипа. Ведь облик экскаватора уже отпечатался в мозгах инженеров всего мира неким шаблоном, далее шли одни вариации.

– Тогда давайте как-нибудь выберемся в Иркутск и у стряпчего составим договор. Только не будем его афишировать, – предложил Петр. – На вас же оформим и патент. Я все одно в этом ничего не смыслю.

– Вы понимаете, что рискуете, отдавая оформление патента мне на откуп?

– Понимаю. Как, надеюсь, понимаете и вы, что обманывать меня – не лучшая затея.

– Ну вот, мы еще не стали партнерами, а вы мне уже угрожаете, – погрозив пальцем, шутливо заметил инженер.

– Это не шутка, Отто Рудольфович. Меньше всего мне хочется портить с вами отношения. Я честен с вами и хочу, чтобы мне платили той же монетой.

– Я в курсе вашей истории с красноярским купцом, который стал невольным виновником того, что с вами случилось. Как в курсе и того, что вы его в том не вините и стали его партнером, – уже серьезно ответил Кессених. – И я понимаю, о чем вы говорите.

– Благодарю за понимание, Отто Рудольфович.

– Ну вот и договорились. Еще пива?

– Я, наверное, лучше пойду. Ведь вы мне на завтра отгул не дадите.

– Нет, – тут же отозвался инженер.

– Вот то-то и оно. Так что я лучше высплюсь, чтобы не заснуть за рулем. Да и вы, я гляжу, загорелись, так и тянетесь к кульману.

– Не стану лукавить. Возможность создать что-то новое заводит не на шутку.

– Доброй ночи.

– И вам доброй ночи.

Ну все, милый. Заглотил наживку по самое не балуй. Пусть получше увязнет, закончит с расчетами и чертежами, а там можно будет подбросить ему идею с драглайном[7]. Таких вроде пока еще нет. Они, конечно, предпочтительнее на рытье каналов, углублении дна фарватеров и тому подобное, но какая разница. И вообще, при должном мастерстве экскаваторщика эту технику можно использовать куда шире. Да хотя бы для разгрузки сухогрузов.

К чему это все Петру? Так ведь все к тому же. Ему нужен грамотный инженер с богатым опытом. Он вовсе не отказался от мысли построить и наладить серийное производство ДВСов, как дизельных, так и бензиновых. Но для этого ему нужен не просто инженер, а человек, на которого он сможет целиком и полностью положиться. В этой связи привязать к себе господина Кессениха, сблизиться с ним, вовсе не будет лишним. По мнению Петра, совместные проекты будут способствовать этому самым наилучшим образом.

Разумеется, тут есть риск. А где его нет? Пусть война уже в прошлом и сегодня Германия и Россия все больше сотрудничают, это вовсе не значит, что спецслужбы обеих империй дремлют. Как бы не так. За другом нужно приглядывать с еще большим вниманием, чем за противником.

И Транссибирская магистраль, имеющая стратегическое значение, никак не может остаться без присмотра со стороны германского Генерального штаба. Нет, Кессених не является резидентом германской разведки. Здесь Петр уверен на все сто. Он, разумеется, при случае поставляет сведения общего характера, относящиеся к строительству дороги, но не более. Глупо не использовать возможности тех, кто находится на легальном положении, не так ли?

Поэтому-то Петр и остерегался немца, стараясь привязать его к себе хотя бы материальной заинтересованностью. Когда перед Отто Рудольфовичем встанет выбор между преданностью империи и личной выгодой, этот выбор уже не будет для него столь очевидным. И этот экскаватор должен был стать первой ласточкой.

Петр прекрасно осознавал: работая с грамотным инженером, сохранить в тайне свою историю невероятно трудно. Как ни старайся, но скрыть то обстоятельство, что ты не просто на интуитивном уровне о чем-то там догадываешься или видишь нечто, недоступное другим, не получится.

Разбирающийся в вопросе человек вскоре поймет, что ты говоришь о чем-то, что сам раньше видел и даже щупал. Вопрос, где, когда и как такое может быть, если этого быть не может? А там глядишь, окажешься взаперти, в каком-нибудь тайном заведении, где рано или поздно начинают говорить все. А тогда уж в лучшем случае – золотая клетка. Ну ее к ляду. Лучше уж бирюком в тайге, чем так-то.