50 и один шаг назад Мур Лина

Тридцать пятый шаг

– Мистер Холд, всё готово, – произносит стюардесса, даже поёт, и он, кивая, встаёт с кресла.

– Ты куда? – Выпаливаю я.

– Кому-то же надо поднять самолёт в воздух, – отвечает он, словно мы обсуждаем какую позу для секса выбрать. Да даже тогда бы его глаза зажглись. А сейчас они обычные, не выражающие даже интереса к тому, что тут происходит.

– Что? Ты… ты сам? О нет, я никуда не полечу… никуда не полечу, – мотаю я головой.

– Кейт, свободна. Две минуты, – бросает Ник стюардессе, и она цокает из-за моего поведения. Но мне плевать, ведь он сам будет управлять самолётом. Ещё и самолётом. Как будто недостаточно того, что уже управляет мной.

– Мишель, послушай. Я всегда сам управляю своими рейсами, так мне спокойнее. И твоей жизни ничего не угрожает, вспомни наш прыжок. Как только мы взлетим, тебя проводят ко мне. Тандем? – Он протягивает мне руку, и я перевожу на неё взгляд.

– Тандем, – я жму её, и Ник, подмигнув мне, уходит к кабине пилотов, а я глубоко выдыхаю.

О, чёрт! В шоке? Да я прийти в себя не могу, меня трясёт от таких новостей, от него, от быстро сменяющихся передо мной картинок его умений.

– Моя дорогая Мишель, я приветствую тебя на борту моего личного самолёта, совершающего перелёт из Торонто в Монреаль. Время в пути час двадцать минут. Расслабься и доверься мне, крошка, – звучит голос Ника над головой, и сейчас в одну секунду мрачность и переживания уходят на второй план. Я, зажмурившись, смеюсь, пристёгивая ремень безопасности.

Турбины издают рычащие звуки, и мы начинаем движение с каждым мгновением моё сердце то опускается в пятки, то вздымается вместе с самолётом в небо выше облаков. Очень странное чувство, что ты знаешь пилота, который везёт тебя в Монреаль. Господи, Монреаль, маленькая Франция. Мы ни разу туда не летали, всегда предпочитая выезжать именно в настоящую Францию к сестре матери в Париж, как и к её родителям. Но это… всё это просто невероятно, и я неожиданно оказываюсь в новой сказке для себя.

– Мисс Пейн, вас просят пройти со мной, – из волшебных мыслей меня выводит голос стюардессы, и я поворачиваюсь к ней.

Кивнув, я отстёгиваю ремень и следую за ней, она открывает мне дверь кабины, где я вижу огромное количество кнопочек и рычагов. Ни разу не была в таком месте, ни разу не чувствовала так много всего и одновременно.

– Мишель, познакомься это наш второй пилот Эсвальд, – представляет мне мужчину Ник, и я киваю ему.

– Очень приятно, – я жму протянутую руку и снова всё моё внимание, как и сознание, забирает он. Ник, сидящий в кресле с опущенными на шею наушниками.

Сглатываю от восхищения его облика, как мои глаза впиваются в белоснежные облака, под нами, которые так отчётливо и невероятно видны отсюда. Словно мы летим далеко и в Рай. Солнце ярко обнимает каждую белую гору, озаряя её золотым светом.

– Как красиво, – шепчу я.

– Весь твой страх прошёл? – Спрашивает Ник.

– Да… да. Это был не страх, я просто была не готова к такому многому… к огромному количеству событий. Сначала, думала, что произошло что-то ужасное, и ты везёшь меня домой. А потом ещё хлеще, но это… и Монреаль. Я никогда там не была. Говорят, что это Франция, и я безумно рада, так рада сейчас быть здесь. А ещё я бы хотела поесть, ведь мы так и не позавтракали. И тебе тоже надо, ты не можешь управлять этой громадиной на голодный желудок. А где мы там остановимся? У тебя…

– Она нервничает, – перебивает меня Ник, обращаясь к Эсвальду, смотрящего во все глаза на мою торопливую речь.

– Она всегда так ведёт себя, когда сильно нервничает, – уже смеётся Ник.

Я, виновато пожимая плечами, киваю. Но что могу поделать, если внутри меня просто тайфун из невероятных эмоций?

– Хочешь попробовать? – Предлагает Ник, указывая на руль.

– О нет, мы точно погибнем. А ты… чёрт, Николас, держи руль! – Уже взвизгиваю я, только сейчас осознавая, что он даже не управляет им.

– Мы летим на автопилоте, и Эсвальд за меня управляет, – Ник уже закрывает рот рукой, смеясь громче.

– Понятно.

– Потерпи немного, и мы позавтракаем уже в Монреале, а теперь иди и отдохни. Полет недолгий, и я скоро присоединюсь к тебе, – говорит Ник.

– Хорошо, эм… было приятно познакомиться, Эсвальд, – мямлю я, двигаясь спиной к двери.

– Мне тоже, Мишель. Думаю, мы ещё с вами встретимся, – отвечает второй пилот, и я выскакиваю в салон, где тут же наталкиваюсь на девушку.

– Хотите что-нибудь? – Спрашивает она.

– Чай, а лучше кофе… капучино, если есть, – отвечая, иду на своё место.

– Да, конечно, есть, я вам накрою, – она указывает на стол дальше за сиденьями, и я прохожу к нему.

Я должна радоваться, чуть ли не прыгать от счастья, но что-то придавливает меня к земле. Какие-то голоса в голове шепчут, что Ник не такой. Это не он, слишком всё хорошо, даже идеально. Ведь он садист, хотя утверждает, что обычный мужчина. Но разве они ведут себя так, как он? Нет, если вспомнить, как он обращался со мной при первой встрече, с какой злостью, даже ненавистью шипел на меня. То сейчас… а может быть, он всё же хоть немного влюблён. И всё это он делает, потому что у меня получилось вытащить его на белый свет?

Чушь!

Я, мотая головой, беру в руки чашку с кофе.

Нет, даже самой противно так считать. Значит, что-то точно происходит, только что? Я не верю в эту сказку, сейчас уже не верю. Но пока ничего не скажу ему, только буду подыгрывать, пока не взорвусь.

Допив кофе, не замечаю, как проходят сорок минут, и голос Ника оповещает меня, что пора снижаться. Возвращаясь в кресло, уже безынтересно смотрю на город под нами. Мы плавно снижаемся, и я могу в очередной раз убедиться: за что бы ни брался Ник, всё у него выходит замечательно и уверенно. Даже посадка оказывается очень мягкой, и я вздыхаю несколько облегчённо, ощутив землю «под ногами».

– А теперь поедем завтракать, – выходит Ник из кабины, когда я уже ожидаю его у открытой двери.

– Это было здорово. Я очень удивлена, – произношу, вглядываясь в его лицо, загорающееся от моего комплимента.

– Я рад, – улыбаясь, он берёт меня за руку. Мы вместе спускаемся по трапу и подходим к спортивному «Порше», рядом с которым стоит парень, ожидающему нас.

– Доброе утро, мистер Холд. Всё как вы и просили. Багаж я заберу и отправлю в отель, буду ожидать вас там, – говорит он, передавая Нику ключи от машины.

– Отлично, Микаел, спасибо, – кивает ему Ник и открывает дверь машины, предлагая мне сесть.

Я без лишних разговоров опускаюсь в салон и пристёгиваюсь, ожидая самого водителя. Через несколько минут мы уже с рёвом мотора выезжаем за пределы аэропорта.

Монреаль. Когда-то я была уверена, что никогда не перееду из Торонто. Но сейчас, смотря на этот город, я влюбляюсь в него. В эти французские улочки, песни, людей, в погоду, в солнце… здесь солнце, а в Торонто тучи. Я ощущаю себя на другом конце планеты, а не в Канаде.

Ник паркуется, и мы выходим к небольшому магазину шоколада, из-за этого я прячу улыбку, опуская голову вниз.

– Не наелся вчера? – Тихо спрашиваю я, когда мы входим туда.

– Нет, хочу ещё, – шепчет он мне на ухо, опуская руку на мою ягодицу и сжимая её.

– Я тоже, – отвечая, поворачиваю к нему голову.

Он только раскрывает рот, чтобы мне сказать что-то, как громкий радостный женский голос, зовущий Ника по имени, заставляет нас обоих обернуться и встретить пожилую женщину, летящую к нам.

– Николас, какой приятный сюрприз! Я так рада, что ты зашёл. Долго тебя не было. Как Эмбер? Передавай ей привет. А это у нас кто? – Тараторит она, и теперь оглядывает меня с ног до головы.

– Доброе утро, Жаклин. Мы приехали, чтобы я познакомил Мишель с твоим фирменным шоколадом. В последнее время она его очень полюбила, и, конечно, привезти матери и сестре подарки, – мягко отвечает Ник.

– Хорошо. Значит, это Мишель, и ты привёз её сюда, чтобы угостить шоколадом? – Медленно спрашивает она, пробегая по нашим телам, и руке Ника на моей талии цепким взглядом тёмных глаз, и уже шире улыбается, видимо, сделав выводы.

– Верно, – кивает Ник.

– Остался таким же сладкоежкой, а, Николас? Мишель, когда он был маленьким, то постоянно таскал шоколадные конфеты и не признавался. Они снимали комнату у нас в доме с Эмбер…

– Жаклин, мы всё же хотим твоего шоколада и кофе, как я люблю, – перебивает её Ник, а я хмурюсь, пересказывая внутри себя её слова.

– Ох, да, прости. Но ты такой редкий гость, а рос ведь на моих глазах. А сейчас возмужал, – продолжает болтать женщина, проходя за стойку.

– Ты жил тут? – Тихо спрашивая Ника, поднимаю к нему голову.

– Да, некоторое время. Но, давай, об этом потом. А сейчас выберем шоколад, – предлагает он, но в его глазах я вижу промелькнувшую тень прошлого и только киваю, улыбаясь ему.

Он подводит меня к стеклянной витрине, где расположены разные виды конфет, трюфеля, да и всех возможных изделий именно из шоколада.

– Выбирай всё, что захочешь, – шепчет он, обнимая меня за талию двумя руками и оставляя быстрый поцелуй на виске.

– Я…я не знаю, тут так много всего, – восхищённо отвечаю я, оглядывая сладости.

– Кофе будет готов через пять минут, – возвращается Жаклин, и Ник отстраняется от меня.

– Собери нам всё своё меню на пробу по две штуки. Матери положи набор трюфелей, и набор «Bella Rose» двенадцать штук, а Люси…

Пока Ник продолжает делать заказ, я возвращаюсь к витрине, где такой богатый выбор конфет и все настолько разные, что у меня потекли слюнки, глядя на эту вкуснятину. Всё, что хочешь: и пасхальные яйца, зайцы, розы, различные фигуры, начинки, фрукты в шоколаде, орехи. А аромат вокруг меня? Господи, запах корицы и горького шоколада навсегда впитается в мою кожу, ассоциируясь с Ником.

– Я взял для тебя два вида торта, – на ухо мне произносит Ник, и я, расплываясь в улыбке, выпрямляюсь.

– А ты? – Спрашиваю я.

– Себе бархатный, другой я не ем, слишком всё сладкое, – кривится он, а я хихикаю, ощущая, что снова вернулась та лёгкость между нами, и я вновь счастлива.

Жаклин приносит наш кофе, и Ник ставит его на столик, приглашая меня сесть, при этом постоянно перебрасываясь скупыми новостями с женщиной.

Выходит, что они очень давно друг друга знают. И Ник, если от матери он скрывает, что мы вместе, то от Жаклин нет. Хотя сторонится меня и больше не обнимает, но всё же… он ухаживает за мной, предлагая попробовать трюфельный пирог и другой с шоколадным муссом. Каждая ложка этих десертов тает на языке, взрывая сладкой истомой каждый нерв и растворяя порции шоколада в венах. Безумно вкусно. Когда я так сильно полюбила шоколад?

Встречаюсь с глазами Ника, и улыбающуюся от моих восторженных комплиментов Жаклин. И понимаю, что лучшего десерта, чем шоколад, я никогда не познаю. И это его оттенок. Оттенок горького шоколада.

– Не торопись, Жаклин, мы завтра утром приедем за заказом, – говорит Ник, расплачиваясь за наш завтрак.

– Вот ты поганец, Николас. Мог предупредить? Я же Ричарда уже разбудила. Он уши тебе надерёт, – возмущается хозяйка кафе, а Ник издаёт смешок.

– Мне нравится, когда ты копошишься. Это мне всегда нравилось, – я вижу, что он улыбается, но в его тоне такая грусть, что я непроизвольно, лишь бы стереть это из его души, беру его за руку.

– Несносный мальчишка. Ты всегда был таким и оставайся. И я так рада, что ты заглянул к нам, да ещё и с Мишель. Ведь Эмбер последний раз жаловалась, что ты гей, – смеётся Жаклин.

– Пусть так и думает, мне спокойнее. До скорого, – кивает сдержанно Ник, и я прощаюсь с Жаклин, следуя за ним, тянущего меня к выходу.

Мы садимся в машину и вливаемся в движущийся поток.

– Я не знала, что ты здесь жил… ты не говорил, – тихо произношу я, отрывая взгляд от улочек, выполненных во французском стиле.

– Да, потому что в то время… что ж сейчас расскажу, если хочешь, – он бросает на меня тяжёлый взгляд, и я могу лишь кивнуть.

Знаю, ведь я дура знаю, насколько ему сложно говорить об этом, но не делаю никаких попыток остановить его, сберечь душу и не разорвать мою. Ничего не могу с собой поделать, я хочу знать, что привело его в такую жизнь. Жизнь одиночки с тёмным наслаждением и любовью к садизму.

Ник паркуется и выходит, помогая и мне выбраться из спорткара.

– И где мы? – Спрашиваю я, пока мы идём по тропинке мимо деревьев.

– Я привёз тебя к Оратории Святого Иосифа, – отвечает он, указывая вперёд, и я, поднимая голову, вижу огромный храм, самый известный во всей Канаде, да и по всему миру.

– Надо же, какой он… намного больше, чем на фотографиях, – восхищённо шепчу я.

– Да, только подниматься на коленях к нему не будем, – отшучивается Ник, но я улавливаю напряжение в его голосе и улыбаюсь ему.

Мы поднимаемся по ступеням к главным дверям, где уже толпится большое количество туристов, да и самих жителей, паломников. Я не молюсь… начала, как только встретила его, но сейчас мне хочется опуститься на колени и просить прощения за всё.

Внутри храма настолько красиво и даже магически притягивает душу, что она замирает, впитывая аромат ладана, а я прохожу к витражам и кресту. Ник идёт рядом со мной молча, даже осторожно ступая, словно он тут в первый раз. Мы проходим мимо палочек, которые развешаны по стене и символизируют исцеление монахом Андре. Останавливаемся мы у стелы со свечами, и я перевожу вопросительный взгляд на Ника.

– Здесь хранится сердце Андре. Многие приходят сюда за помощью, считая, что он до сих пор может вылечить любого человека, будь он инвалидом или же душевнобольным, – тихо рассказывает он, и я всматриваюсь в свечи, излучающие, как мне кажется, сейчас силу, исходящую от сердца монаха.

– И моя мать была в их числе, – едва слышно добавляет Ник.

– В числе больных? – Спрашиваю я, но он отрицательно мотает головой.

– Нет, в числе верующих, – сдавленно отвечает он и, разворачиваясь, уходит от меня широким шагом. Мне удаётся догнать его только на выходе.

Ник начинает спускаться, а потом резко останавливается, а я с ним. Он вздыхает, бросая взгляд на Ораторию, и опускается на ступеньку, упирая локти в колени и сцепляя руки в замок. Я знаю… понимаю, как ему неприятно вспоминать это.

– Я был болен, она так считала, – грустно усмехается Ник.

– Чем? – Спрашивая, сажусь рядом с ним.

– Я не был ничем болен, просто молчал, – он тяжело вздыхает, я кладу руку на сгиб его локтя и сжимаю его. Мне необходимо чувствовать его тепло и передать своё сейчас.

– Ты молчал, потому что… – предлагаю ему продолжить, и он поворачивается ко мне с глазами полными грусти и печали.

– Молчал, потому что не хотелось говорить. Не хотелось даже открывать рот, чтобы его не смогли использовать себе во благо. Возможно, боялся, мне было десять. Мне не хотелось никому ничего объяснять, оправдываться перед этими людьми, обсуждать это с психологами, работающими с нами. Ничего не хотелось. Только тишины вокруг. Иногда она так необходима, что ты молчишь, слушая только стук своего сердца. А если бы я заговорил, то не смог бы поддержать ложь матери, пытающейся отбелить его. Хотя был он полным ублюдком. Я не мог открыть рот, приказывая себе заткнуться. С каждым днём всё сильнее злясь на всех вокруг, собирая эту ярость внутри, пока она не выплеснулась, когда я повзрослел. Мама приезжала сюда и молилась, чтобы я заговорил. Мы были здесь, когда мне было одиннадцать и двенадцать. Тогда мы и познакомились с Жаклин, она была такой доброй и понимающей, что мне нравилось смотреть, как она печёт, просто сидеть и слушать её рассказы. Она спокойно принимала моё нежелание говорить, а вот мать нет. Я слышал, как она плакалась ей, и после второй поездки заговорил. Только вот тем не находилось. Я редко подавал голос, хотя блестяще учился, но моё поведение было ужасным. Драки. Постоянно дрался с мальчиками старше себя. Та злость, живущая во мне, нашла выход, и я не мог остановиться. Мне нравилось смотреть, как мои противники истекают кровью. Хотя и я получил немало.

Он замолкает, а я не могу дышать, лишь утыкаюсь носом в его плечо и жмурюсь, прогоняя слёзы от себя.

– Третий раз мы сюда приехали, когда мне было пятнадцать. Мать уже не знала, что предпринять из-за угрозы моего нового отчисления. И вспомнила, что в те разы это помогло. Я только мог усмехнуться от этого. Разве может обычная молитва изгнать всех демонов внутри? Нет. Это гены, передавшиеся мне. И я смирился с ними, найдя для себя успокоение в теме. Думаешь, социальные службы волнует то, что происходит в неблагополучных семьях? Ни черта. Они забирают детей у нормальных родителей. А вот к нам только раз сунулись, но испугались. Полиции тоже было всё равно. И тогда я решил, что когда-нибудь… в будущем стану богатым и изменю это. Они будут работать, но, увы, работают только мои службы, не боясь силы, потому что я набрал бывших борцов, с которыми был знаком по клубу. Я занимался борьбой… на деньги. Это были бои без правил в Торонто, и зачастую выигрывал, проигрывал только в самом начале, пока не тренировался. А потом… ушёл оттуда, как и из наркобизнеса, открыв иной. Да хватался за всё, где можно было быстро заработать. И это место моя мать считает священным, хотя это неправда. Весь мир лживый и продажный, это я проверил на собственной шкуре. Никому не доверять, никого не слушать, только себя. Вот поэтому я привёз тебя сюда, Мишель, чтобы ты поняла, что меня не излечить. Мои демоны всегда во мне. Они едины со мной. И нет пути назад, никогда не будет. Как бы мне ни было хорошо сейчас с тобой, это лишь заминка. Мне необходимо, чтобы ты была в курсе. Я садист, и ничего этого не изменит. И я тяну тебя за собой. Не хочу.

Я не знаю, что ему ответить, лишь молчу, раздирая внутри своё сердце раскалёнными щипцами. Вырывая куски своей души и всё же прося о большем для нас. Если бы он остался… если бы позволил быть рядом, то я бы смогла.

Никогда не знаешь, что преподнесёт тебе судьба, в каком лице придёт к тебе дьявол, проверяя твою душу на выносливость. И Ник стал для меня испытанием, которое я готова преодолеть. Готова ради него. Ведь он даже не подозревает, насколько я глубоко повязла в нём и его темноте. Но я найду этот свет в его душе и выведу его на него, чего бы мне это ни стоило. Пусть я потом искалечу себя до неузнаваемости внутри, но не позволю ни одному из его демонов, дать ему воли со мной. И я утоплю эту обиду на его слова, что я неважная вещь в его жизни. Нет, я буду рядом с ним, когда он захочет сорваться. Не отпущу.

Тридцать четвёртый шаг

– Пойдём, – Ник встаёт и подаёт мне руку, за которую я хватаюсь и поднимаюсь на ноги.

Уже не спрашиваю, куда и зачем. Просто следую за ним, молча исполняя его просьбы. Мы спускаемся по лестнице и недолго идём к смотровой площадке, как я догадалась после. Ник подводит меня к каменным перилам и встаёт позади, обнимая за талию. Я улыбаюсь панораме города, раскинувшейся перед глазами, но больше меня волнуют его руки на мне. Это самостоятельное желание стать ближе.

– Красиво, – решаю высказать свои впечатления. Хотя не особо-то и захватывает дух. Всё, как в любом канадском городе с такого угла наблюдения. Высотки, высотки, высотки. Не увидеть отсюда старинные домики, которые так восхваляют по всей Канаде. Не ощутить этот привкус французского шика, кроме, как доносящихся до нас голосов людей.

– Ты не впечатлена, – констатирует Ник, пытаясь убрать руки, но я хватаюсь за него, крепче сжимая их на себе.

– Всё хорошо, мне нравится, – заверяю его.

– Есть ещё платный осмотр с высоты птичьего полёта. Башня Монреаля. Если хочешь, можем поехать туда, – улавливаю в его голосе что-то другое, о чём-то смог сделать вывод по моим словам. Ему удаётся отстраниться от меня и встать рядом, смотря на город с ничего не выражающим выражением лица.

– Ник, что случилось? – Спрашиваю я, поворачиваясь к нему.

– Ты привыкла, что за удовольствие надо платить. А бесплатное тебя не устраивает. Что ж, я не против. Ты ведь из элиты, – он говорит это с таким отвращением, что я кривлюсь от его слов.

– При чём тут это? Ты совершенно не знаешь, что я думала, и связал это всё с деньгами. Я лучше отсюда посмотрю, чем с башни. Просто я бы прогулялась по скверу Сен-Луи. Слышала там красивые домики. Но и это мне нравится. Мне плевать, куда идти, только бы с тобой. И плевать вдвойне, будет ли это развлечение для миллиардера или же для обычного студента. Элита. Думаешь, мне приятно, когда ты так говоришь? Нет, это обижает меня. Ведь я не хочу быть в их числе. Там всё слишком грязно, нечестно, и я стараюсь быть не такой. Однажды, мне было десять лет, когда мы присутствовали на каком-то празднике, отец ещё только начал работать на свою фирму. Я услышала, как мужчина обговаривает с другим о том, что через три года, когда его дочери исполнится шестнадцать, он с удовольствием продаст её в жёны ему. Я поверить не могла в такое, решила, что они просто играют. Всё это понарошку. Но с каждым годом видела всё больше и больше таких ситуаций. А сплетни? Отвратительно слышать, что у твоего отца куча любовниц, как и у матери любовников. Хотя это всё неправда. Как люди за спиной, шушукаясь по туалетным кабинкам, пересказывают твою жизнь, разбирая твой скелет по косточкам. Нет, быть среди элиты отвратительно. И ты сам знаешь, кто они такие на самом деле.

Говорю всё спокойно, только грустно улыбаясь этим воспоминаниям своей наивности.

– В наш первый ужин я спрашивал тебя это, но хочу спросить ещё раз. Тебе не нравится твоя жизнь? – От его вопроса моя улыбка становится ещё грустнее.

– А ты? Тебе всё нравится? – Поднимаю голову на него, а он глубоко вздыхает.

– Нет. Сейчас нет, а тогда думал, что у меня всё прекрасно. Так мало времени и так много выводов. Удивительно, – отвечает Ник.

– Нет, и мне сейчас она не нравится. В тот вечер ты предложил мне расслабиться и дать тебе заботиться обо мне, сказав, что между нами есть что-то, – вспоминаю я, теперь уже честно отвечая на его вопрос, не срывая больше ничего.

– Да, а ты так и не расслабилась. А насчёт второго я был прав, ведь ты сейчас рядом со мной. И не хотел обидеть тебя. Привык, что все смотрят на меня свысока, словно я не человек, а ядовитое растение. Я и не стремился никогда в ваш элитный клуб, всего лишь хотел доказать всем и себе, что могу стать тем, кто будет приказывать, кому будут подчиняться. Это получилось, только вот сейчас я уже не чувствую того самого удовлетворения, – говорит он, бросив на меня беглый взгляд и снова вернув его на город.

– Почему? – Удивляюсь я.

– Потому что всё изменилось, – пожимает он плечами, на языке вертится ещё один вопрос, но Ник тут же продолжает: – А сейчас поедем дальше, хочу кое-что показать тебе и выпить шампанского за наше путешествие.

Пока я соображаю, что с ним происходит, Ник уже берёт меня за руку, ведя за собой обратно к машине. Я хочу знать все причины его поведения, буквально все. Хочу поверить, что есть в нём чувства. Хочу услышать это от него, а не одна сходить с ума от ревности. Только вот он всегда уходит от разговора, как только мы затрагиваем эти ноты.

Сев в машину, мы выезжаем, и Ник везёт меня куда-то. Мне, если честно, даже неинтересно, ведь я хотела другого… иных выходных. Только он и я. Никого больше, никаких экскурсий, много секса и его тепло, впитываемое мной. Вот и всё, больше ничего не надо. Конечно, я очень рада быть с ним тут, но мне главнее с кем, а не где. Даже если бы мы провели эти два дня дома, я согласна была бы научиться готовить ради него, ухаживать за ним, услышать какие-нибудь весёлые рассказы из его жизни. Но есть ли такие? Такое чувство, что в его судьбе всегда была минорная нота, никаких лёгких аккордов, только стонущие звуки.

Ник заглушает мотор, и я открываю глаза, выплывая из раздумий. Я кручу головой, видя вокруг только зелёный луг и небольшое здание.

– Где мы? – Интересуюсь я, когда мы выходим из машины.

– Полетаем немного, – с улыбкой отвечает Ник.

– На парашюте?! – Радостно подпрыгивая рядом с ним, иду к зданию, а он смеётся и отрицательно качает головой.

– Нет, сейчас сама увидишь, – говорит он, пропуская меня первую в холл постройки, а там нас с улыбкой встречает женщина, предлагая пройти дальше.

Я не знаю, что он ещё придумал, но понимаю, что для меня всего слишком много. Очень много впечатлений для моего маленького тела.

Мы выходим с другой стороны здания, и я, останавливаясь, смотрю впереди себя на то, что имел в виду Ник, когда сказал, что мы будем летать.

– Воздушный шар? – Шепчу я, оглядывая огромное средство передвижения с ярко-синим куполом.

– Да, – кивая, Ник берёт меня за руку и подводит к кабине.

И я ещё говорила, что устала? С ума сошла, Мишель? Это самый настоящий воздушный шар, как тот, о котором мечтает практически каждый ребёнок.

Ник помогает мне забраться внутрь кабины, а затем запрыгивает сам. Я не могу поверить, что мы сейчас взлетим. Снова взлетим вместе. Вокруг нас копошатся двое мужчин и та же женщина, которая провела нас сюда, уточняет у Ника место посадки. Уже глупо спрашивать, кто будет управлять им. Я знаю ответ.

– Готово, мистер Холд, рации на месте, – сообщает один из мужчин, и Ник кивает ему, поднимая руку к горелке и огню, который держит воздушный шар в вертикальном положении.

Он что-то делает, и мы отрываемся от земли. Кабина качается, и я, крепче хватаясь за неё руками, смотрю, как мы плывём над землёй. Сердце стучит музыкально от счастья, и я поворачиваюсь к Нику, смотрящему то наверх, то вниз. Пока мы набираем высоту, я могу разглядеть удивительную флору Монреаля, да и сам город кажется намного живей, чем с горы.

Непередаваемый восторг скользить по воздуху, как по океану, а над нами каменные рыбы. Я догадываюсь, что мы полетим в обход города, набрав достаточную высоту.

– Теперь всё нравится? – Шёпот Ника на ухо и его руки, ложащиеся на мои на кабине, создают невероятно романтическую атмосферу, от которой я могу только несколько раз кивнуть.

– Ты меня до инфаркта доведёшь своими умениями и фантазией, – игриво произношу я, поднимая голову на Ника.

– Ну, до инфаркта не надо, а вот до оргазма, почему бы и нет? – Он отрывает мои руки от кабины и поворачивает к себе.

Я смотрю в его глаза, а слов больше нет. Прекрасная тишина вокруг нас, потоки прохладного воздуха и его тепло так сильно ударяют по моей голове, что я готова рухнуть в обморок от переизбытка чувств. Опускаю взгляд на его губы. Как же я хочу поцеловать их. Даже не помню, когда последний раз целовалась. И сейчас мне кажется, что если я поцелую кого-то другого, то стану сразу же грязной и испорченной.

– Ник, это так красиво, не передать словами, как я счастлива, – шепча, прижимаюсь щекой к его груди и сбрасывая с себя фантазии о его губах.

– Я тоже. Веришь, первый раз в жизни узнаю, что счастливым можно быть и без боли, – тихо произносит он, целуя меня в макушку, а я крепче обнимаю его за талию, желая продлить этот момент.

– И я обещал тебе шампанское, поэтому… – он отстраняется от меня, наклоняясь и доставая бутылку из корзинки, стоящей на полу. Там же я вижу пластиковую коробочку с ягодами и два бокала.

– Поможешь? – Спрашивает Ник, и я киваю, опускаясь, беру в руки по бокалу, пока он откупоривает бутылку.

Пробка с громким хлопком вылетает из бутылки за пределы нашего шара, а шипучий напиток попадает на пальцы Ника, и он, чертыхнувшись, переносит шампанское за шар, а я смотрю, как белая пена превращается в светло-розовую воду с пузырьками и остаётся на его пальцах.